Призрачная любовь

12

АЙЗЕК

Кто, блядь, напивается в одиночку в четверг вечером? Конечно, гребаный неудачник.

С того момента, как я обнаружил, что украл девственность Аспен, я был в полном беспорядке. Каждая гребаная черта была перейдена. То, что крутилось у меня в голове последние несколько дней, гарантировало бы смертный приговор от Остина, но как бы я ни старался, я не могу заставить себя остановиться.

Мне нужно взять себя в руки. Я рискую всем. Райдеры — моя семья. Они безоговорочно доверяют мне, и с каждой секундой, когда я представляю их милую дочь на коленях, я предаю все это.

Если бы Остин узнал, что произошло в “Vixen”, и понял, что я понятия не имел, что это была Аспен, он, возможно, смог бы простить меня. Это заняло бы время, но в конце концов он бы смирился. Но если бы я признался, что с тех пор не перестаю думать о ней, или если бы я действительно трахнул ее снова, дружба, которую мы построили за последние двадцать два года, ни черта бы не значила.

Из этой ситуации нет выхода, так скажите мне, какого черта мысль о том, что Аспен пойдет на свое дурацкое свидание сегодня вечером, так сильно выводит меня из себя?

Одно свидание ничего не изменит в ее отношении ко мне. Разве что у него не окажется золотого члена и волшебного языка, подаренного ему ангелами небесными, но даже тогда ее желания все равно будут связаны со мной.

Аспен прекрасно приняла меня в себя в “Vixen”, и вчера вечером она была права, говоря по телефону, что никто не сравнится с чем-то настолько охуенным. Аспен и я… Мы просто подходим друг другу. Можете считать меня банальным, но ее тело словно создано специально для меня. Никогда еще женщина не принимала меня так хорошо, и чтобы это было так охуенно приятно. Еще до того, как я узнал, что это она, я уже считал ее лучшей из всех, кто у меня когда-либо был.

Прошлой ночью по телефону она хвасталась, насколько хорош был ее безликий незнакомец, как он разрушил ее для всех остальных мужчин, и как бы сильно она ни пыталась трахнуть себя игрушками, ничто никогда не сравнится с ним. Чистый огонь затопил мои вены, когда она сказала мне то, что я уже знал. Ей было так же хорошо, как и мне… блядь. У меня даже нет слов для этого.

Было почти невозможно держать рот на замке, не заорать во всю глотку, что мужчина, о котором она мечтает — это я. Но я придерживаюсь того, что сказал. Если она узнает, это все разрушит.

Сегодня вечер пятницы, и уже прошла неделя с тех пор, как я впервые попробовал ее, и я должен был быть в "Вишне" час назад, только вместо того, чтобы взять себя в руки, я расхаживаю по своей гребаной гостиной и пытаюсь убедить себя не портить ей свидание.

Если она хочет трахнуться с этим парнем, то это ее дело, но все, что он будет делать, это использовать ее, чтобы получить удовольствие, а она выше этого. Она заслуживает гораздо лучшего. Кроме того, она знает, что он не трахнет ее так, как мог бы я… или, по крайней мере, так, как это сделал бы ее безликий незнакомец.

Странное отчаяние пульсирует во мне, и мне внезапно приходит в голову, что я мог бы… нет. Конечно, нет. Я ревную? Вот на что это похоже?

Срань господня.

Это нехорошо.

Я ревную. И все же, у меня нет на это ни единого гребаного права.

Мне нужно взять себя в руки. Мне нужно отвезти свою задницу в “Вишню” и взять свое дерьмо под контроль. Только в ту секунду, когда я вылетаю из своего дома и жму на газ, я понимаю, что направляюсь не в свой клуб.

Я останавливаюсь у знакомого дома, прохожу к двери и стучу кулаком по твердому дереву. Я не должен быть здесь, но в ту секунду, когда эта идея сформировалась в моей ебанутой голове, я уже не смог ее контролировать.

Дверь открывается буквально через мгновение, и, прежде чем Остин успевает вымолвить хоть слово, я врываюсь мимо него в его дом.

— Какого хрена ты здесь делаешь? — требует он, все еще не простив меня за угрозу выболтать Аспен его грязные секреты.

— Тебе нужно позвонить сестре, — выпаливаю я, зависая в его прихожей. — Я думаю, она вот-вот попадет в беду.

Его глаза расширяются, тело напрягается, а в глазах вспыхивает паника.

— О чем, блядь, ты говоришь?

— Я писал ее вчера вечером после всей этой ерунды с “Vixen”, — начинаю я.

Остин бросает на меня острый взгляд.

— Ты переписывался с моей сестрой? — спрашивает он, перебивая меня.

Я качаю головой, как будто это могло как-то помочь.

— Это не важно. Она сказала, что встречается с каким-то парнем, которого никогда не видела.

Его брови хмурятся, а в глазах вспыхивает ужас.

— О чем, блядь, ты говоришь? — он требует ответа, его разум явно мчится со скоростью миллион миль в час. — Каким парнем?

— Не знаю, чувак. Она только сказала что-то о вступлении в эру шлюх. Я думаю, она собирается попытаться переспать с этим парнем, но она ничего о нем не знает, — говорю я, добавляя дополнительную нотку настойчивости в свой тон. — Что, если он осужденный преступник или попытается ее изнасиловать? Она не может здраво мыслить. Ты должен что-то с этим сделать.

Остин сжимает челюсть, разочарованно качая головой.

— Ты, блядь, издеваешься надо мной, — ворчит он, его рука лезет в карман и вытаскивает телефон. — О чем, черт возьми, она думает?

Я не отвечаю. Вместо этого я стою в стороне и наблюдаю за тем, что у братьев и сестер получается делать лучше всего — ругаться. Но есть одна вещь, на которую я всегда могу рассчитывать: когда Остин думает, что защищает свою младшую сестру, он пойдет на край света. Хотя с ними все будет в порядке. Они всегда такие. Она вспылит и скажет ему, чтобы он не лез не в свое дело, но, в конце концов, он заставит ее внять голосу разума, что встречаться с этим неудачником — тупая, блядь, затея?

Остин проносится по дому, звонок уже соединяется с Аспен, и я следую за ним в гостиную.

— Алло? — голос Аспен отвечает после третьего гудка, и Остин тяжело падает на свой диван.

— Что за хрень я слышу о том, что ты пытаешься подцепить какого-то случайного мудака, которого ты никогда не встречала? Ты с ума сошла? Ты хоть представляешь, насколько это чертовски глупо?

— Что? Как ты… чертов Айзек, — ворчит она, явно раздраженная, и широкая ухмылка растягивает мои губы. — Что он тебе сказал?

— Неважно, что он мне сказал, важно только то, что ты пытаешься трахнуть какого-то неудачника, которого никогда не встречала.

— Клянусь, Остин. Когда, блядь, ты научишься не лезть не в свое дело? — требует она, и ее тон становится выше. — Моя сексуальная жизнь не имеет к тебе никакого отношения. Неважно, хочу ли я потрахаться на другом конце страны или раздвинуть ноги перед долбаным стадионом мудаков. Твоя единственная задача — любить меня…

— Черта с два, — бросает в ответ Остин. — Моя работа — защищать тебя, и прямо сейчас ты делаешь ее чертовски трудной.

— Я не ребенок. Мне не нужна твоя защита.

— О, точно. Потому что связь с каким-то незнакомцем ясно показывает, насколько ты ответственна. Как я могу быть таким слепым? Виноват!

— Отвали, Остин. Я действительно не в настроении выслушивать твою чушь.

Остин стонет, откидываясь на спинку дивана, а я сажусь на край кофейного столика, нахмурив брови, потому что мне не нравится тон ее голоса. Что-то не так? Обычно она всегда рада поругаться со своим братом. Это их любимое занятие.

Словно почувствовав то же, что и я, Остин, наконец, понижает голос и выбирает новый подход.

— Просто скажи мне, что передумаешь? — он умоляет. — Я никогда не прощу себе, если с тобой что-нибудь случится. Ты моя единственная сестра, Аспен, и я знаю, что мы все время ссоримся, но я люблю тебя.

Аспен тяжело вздыхает.

— Я уже сказала ему отвалить.

Мои брови хмурятся, и я наклоняюсь ближе к телефону.

— Что? — я хмыкаю, мой взгляд метнулся к Остину, потому что мы оба в одинаковом замешательстве.

— Блядь. Там Айзек? — спрашивает Аспен. — Господи, Остин. Ты мог бы предупредить девушку. Отключи меня от громкой связи.

— Отстань от него, — говорит Остин. — Он просто беспокоился о тебе, и, очевидно, имел на это полное право. Клянусь, Аспен. Что на тебя нашло в последнее время? “Vixen” на прошлой неделе и случайные связи на этой. Это какой-то способ привлечь к себе внимание?

Я вздрагиваю, зная, что это замечание не пройдет даром, и, учитывая выражение лица Остина, он уже явно сожалеет о своем выборе слов, но, когда эти двое ссорятся, они обычно не слишком задумываются над тем, какую чушь говорят друг другу.

— Какого хрена? — требует Аспен. — Я пытаюсь привлечь внимание? Почему бы тебе не прийти сюда и не сказать это? Я покажу тебе как я, блядь, привлекаю внимание.

— Остынь, Аспен. Просто… черт. Мы ушли от темы.

— Ты так думаешь? — ворчит она. — Весь этот разговор не по теме.

— Просто… что ты имеешь в виду, говоря, что уже сказала ему "отвалить"? — Остин пытается говорить спокойным тоном.

Аспен тяжело вздыхает, и мне приходится удержаться от того, чтобы не выхватить телефон из рук Остина и не взять все под свой контроль. Она звучит такой разочарованной, почти сломленной, и я ничего так не хочу, как поехать туда и убедиться, что с ней все в порядке.

— Он заходил час назад. Мы должны были пойти куда-нибудь поесть, но, по его словам, я ничего этого не стою, и он подумал, что вместо этого мы должны просто потрахаться.

— Какого хрена? — воскликнул я, и во взгляде Остина промелькнуло то же самое отвращение.

— Несмотря на то, что вы двое явно думаете обо мне, я не совсем безнадежна, — говорит она. — Я уважаю себя, и хотите верьте, хотите нет, но мои стандарты намного выше ваших. Кроме того, я сильно сомневаюсь, что кто-либо из вас может честно сказать, что у вас раньше не было случайного секса на одну ночь, так почему же это такая большая проблема, если я это делаю?

— Потому что, как ты только что указала, ты лучше нас, — говорю я ей. — У тебя более высокие стандарты для себя, и я не хочу, чтобы тебя поимели неудачники. Никто из нас не хочет.

Аспен стонет.

— Я вешаю трубку.

— Но ты в порядке? — спрашивает Остин.

— Я в порядке, — бормочет она, но ее тон говорит, что это совсем не так.

— Он ошибается, — говорю я ей.

Наступает короткое молчание, прежде чем из маленьких динамиков снова доносится ее голос.

— Что?

— Что ты не стоишь этого ужина. Он ошибается, — говорю я ей, игнорируя странный взгляд Остина. — Ты стоишь гораздо большего, и я рад, что у тебя хватило самоуважения послать его нахуй. Хотя нам нужно поговорить о том, почему нельзя давать свой адрес мудакам, которых ты никогда не видела.

— И нам нужно поговорить о том, что ты докладываешь моему брату о моих делах, — говорит она с тяжелым вздохом. — Ты мудак, Айзек.

— Он просто беспокоился о тебе, — говорит Остин, всегда прикрывая мою спину.

— Хорошо, — медленно произносит она. — Именно об этом он беспокоился.

Мое сердце колотится в груди, паника разносится по венам, когда брови Остина хмурятся, но он явно понятия не имеет, что Аспен имеет в виду, и он слишком взвинчен, чтобы вдумываться в это.

— Просто… пообещай мне, что больше не будет случайных связей с незнакомцами.

— Это была не случайная связь, — стонет Аспен. — Это был план перекусить с возможностью горячего секса после. Знаешь, после того, как я немного узнала бы его. Но в любом случае это не имеет значения. Он ушел, а мои ноги практически склеены суперклеем, так почему мы все еще обсуждаем это?

— Да, хорошо, — говорит Остин. — Думаю, мы поговорим позже.

— Как скажешь, — говорит Аспен, прежде чем звонок обрывается.

Я морщусь от мысли, что все могло бы пройти и лучше, и, конечно, я чувствую себя засранцем из-за того, что бросил ее на амбразуру с ее братом, но, с другой стороны, она не трахается со случайными незнакомцами. Я единственный случайный незнакомец, с которым она будет трахаться… или трахалась. В прошедшем времени, потому что это точно не повторится. Но, наверное, главный вопрос в том, какого хрена я думаю об этом, сидя в двух шагах от ее брата?

— Ебаный ад, — бормочет Остин. — Это было близко.

— Точно, — соглашаюсь я. — Но она молодец. Похоже, она принимает решения получше, чем мы в колледже.

Остин ухмыляется.

— Блядь, те студенческие дни были безумными.

— Именно это я и хочу сказать.

Он кивает.

— Да, хорошо, спасибо, что дал мне знать. Я серьезно, если бы с ней что-то случилось, я бы никогда не смог себе этого простить. Я знаю, она думает, что я слишком строг к ней и всегда вмешиваюсь в ее дела, но я просто хочу, чтобы она была в безопасности.

— Я знаю, чувак, — говорю я, протягивая руку и ободряюще кладу ее ему на плечо. — А теперь расскажи мне об этом ресторане. Мой архитектор сегодня вышел туда?

— Да, — вздыхает он с облегчением, и все его поведение меняется, когда широкая улыбка растягивается на его лице. — Этот человек — гребаный чудотворец. У него есть несколько идей, которые могут вернуть всё на круги своя. Он набросает их к утру понедельника, и мы начнем действовать.

— Спасибо, блядь, за это, — говорю я, вставая с кофейного столика и встречая его пристальный взгляд. — Мне нужно убираться отсюда. Я должен был быть в "Вишне" давным-давно. Не хочешь заскочить выпить?

— Не, чувак. Я собираюсь отдохнуть. Это был чертовски длинный день.

— Хорошо. Как хочешь, — говорю я и с этими словами направляюсь к двери.

Я выхожу из дома Остина, и к тому времени, как устраиваюсь за рулем своего “Escalade”, мой телефон гудит от входящего сообщения. Роясь в кармане, я вытаскиваю его, прежде чем опустить взгляд на экран, и через несколько секунд самодовольная ухмылка расползается по моему лицу.

Аспен: Ты мудак.

Возможно, она права, и рассказывать Остину о ее планах было определенно чересчур, но нельзя отрицать, что, когда она такая дерзкая, я, блядь, не могу перед ней устоять. Пока я сижу на подъездной дорожке Остина, я набираю и отправляю ответное сообщение его младшей сестре.

Айзек: Всегда пожалуйста.