Призрачная любовь

22

АЙЗЕК

Стробосковы мигают, пока я пробираюсь через танцпол “Вишни”, а мой взгляд мечется влево и вправо, ища Остина. Он убьет меня на хрен, и на этот раз это не связано с тем, что я уже три раза за эту неделю погружал свой член в его младшую сестру.

Я опаздываю. Чертовски сильно.

Сегодня его двадцать девятый день рождения, и, как и каждый год, Остин отрывается по полной. Здесь ребята из школы и колледжа, друзья, с которыми мы знакомы еще с тех времен, когда думали, что сможем стать профессиональными хоккеистами, а теперь еще и люди, с которыми Остин познакомился после колледжа.

Это чертово безумие. Обычно вечером в “Вишне” атмосфера никогда не бывает такой, но, когда Остин хочет повеселиться, весь гребаный мир веселится вместе с ним. Он просто такой парень, и это одна из многих причин, почему я всегда ценил его как своего лучшего друга.

Если бы он только знал, как ужасно я его предал. Черт, если бы он только знал, как чертовски легко мне это далось. Каждый раз, когда я вижу Аспен с тех пор, как мы договорились об этом, мне становится все легче смотреть в другую сторону, притворяться, что то, что мы делаем, невинно и никому не причинит вреда, но на самом деле, когда я вижу ее, все это дерьмо словно исчезает.

Черт, даже становится легче притворяться, что она вовсе не младшая сестра Остина.

Прорвавшись к краю танцпола, я обшариваю толпу взглядом и наконец нахожу Остина, который сидит за столиком с пивом в руке и оживленно смеется с компанией наших старых друзей. Я пробираюсь к нему, несколько раз останавливаясь, чтобы поздороваться с людьми, которых я не видел с последнего дня рождения Остина.

Наконец, добравшись до Остина, он встает в переполненной кабинке и сразу же заключает меня в крепкие объятия, хлопая рукой по спине.

— Где, черт возьми, ты был, брат? — спрашивает он, и по его тону можно предположить, что он уже по-настоящему навеселе.

— У меня были проблемы с доставкой в “Пульсе”, — объясняю я, не утруждая себя тем, чтобы вдаваться в подробности, когда он, наконец, отстраняется. — Гребаные ублюдки так и не явились с моим заказом, но кого это волнует? Сегодня твой день рождения.

— Чертовски верно, — говорит он, тянется к столу и берет пиво. Он протягивает его мне, и, видя, что крышка все еще закрыта, я без вопросов беру его. Я доверяю этим парням, но после того, как я стал достаточно взрослым, чтобы проходить в клуб по поддельному удостоверению личности, я понял, как опасно принимать напитки, которые не наливались при тебе лично. Черт, от количества машин скорой помощи, которые мне приходилось вызывать для женщин, которым подсыпали наркотики в напитки, меня просто тошнит, но какой бы уровень безопасности я ни ставил у своих дверей, наркотики всегда попадают в мой клуб. Это неизбежно.

Откупорив крышку, я подношу бутылку к губам и делаю жадный глоток. У меня нет привычки пить в своих клубах. В кругу своих сотрудников я предпочитаю держаться профессионально, но время от времени случаются вечера вроде сегодняшнего, и если уж я собираюсь выпить, то лучше сделать это там, где мне нравится. Хотя это мое правило немного размывается, или, возможно, все дело в присутствии конкретной женщины, которая так сильно запала мне в душу, что я не могу, черт возьми, не нарушить все правила, которые когда-либо устанавливал.

Сидя с парнями, мы болтаем о всякой ерунде, пока я медленно допиваю свое пиво, не желая напиваться сегодня до чертиков. Алкоголь и я больше не совместимы. Я всегда думал, что могу держать себя в руках, но теперь, каждый раз, когда я пью, я достаю свой гребаный телефон и превращаюсь в озабоченного подростка, отчаянно нуждающегося в младшей сестре своего лучшего друга.

Я должен сохранять хладнокровие сегодня вечером, особенно учитывая, что она где-то здесь.

Я не ищу ее. Мне не нужны проблемы сегодня вечером, но я чувствую ее присутствие, чувствую этот ослепительный зеленый взгляд, устремленный на меня с другого конца клуба. Я отчаянно хочу ее увидеть, отчаянно хочу прижаться к ней и притянуть ее к своему телу, и именно поэтому мне нужно держаться сегодня на расстоянии.

Как, черт возьми, я должен скрывать это перед Остином? Мой единственный план — напоить его настолько, насколько это в человеческих силах. Я люблю этого парня, но он, блядь, ничего не замечает, когда выпивает. Более чем довольный своим планом, я направляюсь к бару и разговариваю со своим менеджером бара, указывая на Остина и нашу группу и давая ей понять, что все, что они захотят, сегодня вечером принадлежит им. Еда, напитки, гребаные личные танцовщицы — моя команда должна воплотить это в жизнь. Затем, поскольку я не в состоянии отложить работу даже на секунду, я проверяю повседневную ерунду и убеждаюсь, что все идет так гладко, как я ожидаю.

Возвращаясь к нашей кабинке, я поднимаю взгляд и вижу Аспен и Бекс, зажатых между группой парней, и мне чертовски действует на нервы то, что все они смотрят на нее, как на гребаную еду, но что действительно поражает меня, так это то, как чертовски великолепно она выглядит в этом фиолетовом платье с металлическими вставками. Оно крошечное и едва держится на тончайшем ремешке. Неудивительно, что эти ублюдки не могут оторвать от нее глаз. Я не могу их винить, как и себя.

Эта неделя была чертовски тяжелой. Я становлюсь зависимым, и не думаю, что у меня хватит сил сопротивляться. Если бы она отменила все это, правильным поступком было бы уйти, не оглядываясь назад, но, если быть до конца честным, я думаю, что упал бы на колени и умолял ее не бросать меня.

Когда я не рядом с ней, я страстно желаю ее.

Когда я не внутри нее, мне нужно быть там.

И когда я кончаю в нее, я желаю того, к чему ни один из нас не готов.

Я в полной заднице.

Мне кажется, я влюбляюсь в сестру своего лучшего друга — единственное, чего я всегда клялся никогда не делать.

Добравшись до кабинки, я захожу за нее, не желая рисковать и подходить к ней слишком близко, не тогда, когда все эти взгляды устремлены на нее. Вместо этого я зависаю у нее за спиной, разговаривая с несколькими парнями, расположившимися рядом, только вот отвести от нее взгляд — задача почти невыполнимая.

Аспен не потрудилась обернуться, но я знаю, что она чувствует мое присутствие. Это проявляется в том, как она смеется чуть громче, как изгибает шею, демонстрируя свою кремовую кожу, перед которой я, блядь, не могу устоять, и как она, блядь, флиртует с каждым парнем, который уделяет ей хоть малейшую толику внимания.

Разве она не знает, что сводит меня с ума? Хa. Конечно, она знает. Именно поэтому она это и делает. Она знает, что ситуация меняется. Должна знать, но чем больше я буду это отрицать, тем больше смогу притворяться, что я не полный кусок дерьма.

Остин наклоняется к Аспен, чтобы бесстыдно пофлиртовать с Бекс, и я закатываю глаза. Это почти чертовски комично, как отчаянно он хочет переспать с ее лучшей подругой. Понимает ли он, каким лицемером это делает его? Я знаю, что Аспен уже не раз указывала на это, но я почти уверен, что Остин видит это не так, как она, и, конечно, возможно, все обстоит иначе. Аспен познакомилась с Бекс, когда они вместе начали учиться в колледже, так что, когда Остин впервые встретил ее, она уже была взрослой. Что касается меня и Аспен, то она была еще ребенком, когда впервые увидела во мне что-то большее, чем друга, так что я могу понять нежелание Остина по этому поводу. Черт возьми, тогда и я это чертовски ненавидел. Конечно, это было мило, и я думал, что со временем это просто пройдет, но когда я понял, что это постоянная привязанность, это потрясло меня, и то, как я с ней общался, мгновенно изменилось.

Как, блядь, поменялись роли. Нет ничего, чего бы я не сделал, чтобы оказаться сейчас внутри нее. Трахнуть этот шикарный ротик и раздвинуть эти прелестные ножки.

Черт. Мне нужно взять себя в руки.

Пока Бекс и Остин бесстыдно флиртуют, Аспен стонет и перелезает через свою подругу, пытаясь выбраться из их маленького пузыря, прежде чем это превратится в самый неловкий секс втроем, который когда-либо существовал. Только когда она перелезает через Бекс и хватается за стол, чтобы удержаться, я замечаю золотое мерцание на ее запястье и бледнею.

Какого черта эта золотая бабочка делает у нее на запястье? Она была в “Vixen” без меня? Черт. Нам с Кейси придется поговорить. Она знает, что лучше не впускать Аспен в дверь, не поставив меня об этом в известность.

Мое сердце колотится, а в голове прокручивается миллион различных сценариев. Была ли она там с кем-то еще?

Когда она устраивается по другую сторону от Бекс и с удовольствием потягивает свой напиток, я, блядь, больше не могу этого выносить. Я подхожу ближе к кабинке и наклоняюсь к ней, мое лицо скрыто от Остина затылком Бекс.

Моя рука мгновенно взлетает над кабинкой, хватая ее за запястье под столешницей.

— Что это, блядь, такое? — шепчу я ей на ухо, наблюдая, как мурашки разбегаются по ее липкой коже, вспотевшей от многочасовых танцев с ее лучшей подругой.

— Расслабься. Мы с Бекс просто зашли выпить и полюбоваться… видами, — отвечает она, сохраняя свой низкий тон. — Я ни с кем не была, если ты об этом спрашиваешь.

Я прищуриваюсь, желая как следует разглядеть ее лицо отсюда, но у меня нет причин сомневаться в ней.

— Какое мне дело до того, была ли ты с кем-то еще? — спрашиваю я, прикидываясь, но мы оба, черт возьми, знаем о том, что я отказываюсь произносить вслух.

Аспен усмехается, пытаясь вырвать свое запястье из моей хватки, но я ни за что на свете не позволю ей провести следующие несколько часов, разгуливая по моему клубу с этим штампом на запястье, когда ее брат всего в шаге от нее. Насколько он знает, Аспен запретили посещать “Vixen”, и я не собираюсь портить ему вечер, давая понять, что я не совсем сдержал свое слово.

Мой большой палец проводит по ее запястью, размазывая золотой штамп, и даже спустя долгое время после того, как он исчез, мой большой палец продолжает двигаться по ее коже.

— Ты увидела что-нибудь, что привлекло твое внимание? — спрашиваю я, имея в виду ее визит в “Vixen”.

— Кое-что, — бормочет она, наклоняя голову ко мне, ее тон становится более глубоким от голода, с которым я теперь слишком хорошо знаком. — Я бы не возражала… выйти из темной комнаты.

Я выгибаю бровь, мой большой палец в удивлении останавливается на ее запястье.

— Ты хочешь устроить шоу?

— Может быть.

— Если это то, чего ты хочешь, моя милая Птичка, то кто я такой, чтобы удерживать тебя?

Аспен стонет, прикусив нижнюю губу, ее рука сжимает мою, а ногти впиваются в плоть.

— Что я тебе говорила о том, что бы ты не называл меня так вне клуба?

Я наклоняю голову ближе к ней, мой рот оказывается прямо возле ее уха, и любому, кто посмотрит, это покажется невинным, просто два человека пытаются вести разговор сквозь шум музыки.

— Попробуй, блядь, остановить меня, — говорю я ей прямо в ухо, наблюдая, как учащается пульс у основания ее горла.

Черт, я бы сделал что угодно, лишь бы заткнуть этот рот прямо сейчас.

Бекс смеется, выводя меня из-под власти Аспен, и я поспешно отстраняюсь, когда Бекс берет Аспен за руку и подталкивает ее к краю кабинки.

— Давай, мы идем танцевать, — говорит ей Бекс. — Я хочу потрясти задницей для твоего брата.

— Черт возьми, да. В таком случае, я иду, — заявляет Остин.

— О, черт возьми, нет! — взвизгивает Аспен, отодвигая Бекс и свирепо глядя на своего брата. — Мы уже говорили об этом. Ты не будешь трахать Бекс на танцполе.

Подождите. Что? Очевидно, я что-то пропустил.

— Это что, вызов, сестренка?

— Нет, блядь, — говорю я, более чем счастливый вмешаться в это конкретное соперничество брата и сестры. — Никто никого не трахнет на моем танцполе. Я не хочу, чтобы кому-то из моих уборщиков пришлось отскребать твою сперму с гребаного пола.

— О, пожалуйста, — говорит Бекс, и ее губы складываются в порочную ухмылку, когда они втроем наконец выходят из кабинки. — Я никогда не буду настолько безрассудной, чтобы позволить ей пролиться по всему полу. Я планирую проглотить все до последней капли.

Аспен притворяется, что ее сейчас стошнит, в то время как Бекс заливается смехом, и, прежде чем я успеваю опомниться, они втроем уходят, прихватив с собой кучу шумных придурков из колледжа, и не остается незамеченным, что все их внимание приковано к Аспен.

Опускаясь в кабинку, я становлюсь загипнотизированным тем, как она двигается, и когда она смотрит на меня в ответ, электричество, пульсирующее между нами, становится сильнее, чем когда-либо. Она устраивает шоу, именно такое, как, по ее словам, она хотела, двигая своим телом и притягивая меня каждым своим движением. Но я не единственный, кто ее замечает.

Один из старых друзей Остина по колледжу, Картер Старби, подходит к ней сзади, пока она трясет попкой, и когда его рука обхватывает ее за талию и притягивает к себе, я вижу красное. Гнев пульсирует в моих венах. Как он смеет прикасаться к тому, что принадлежит мне. Мне никогда не нравился этот мудак.

Аспен смеется над этим, пытаясь оттолкнуть его, но он не понимает намека и трется о ее задницу. Она снова отталкивает его, но он прижимает ее крепче к себе, его руки тянутся к ее полным сиськам, и она начинает оглядываться по сторонам, отчаянно нуждаясь в помощи. Она ищет Остина, в ее глазах вспыхивает паника, но он, черт возьми, слишком занят своим языком в горле Бекс. К тому времени, как ее взгляд останавливается на мне, я уже нахожусь на полпути через танцпол.

В ее глазах светится облегчение, и, прежде чем этот ублюдок успевает поднять руки выше, Аспен оказывается позади меня, а мой кулак летит прямо в его гребаную челюсть. Картер отшатывается, слишком потрясенный, чтобы понять, что его ударило, и когда он, наконец, приходит в себя и пытается дать отпор, вмешивается моя команда безопасности, вытаскивая его задницу отсюда. Остин даже не замечает этого.

— Твою мать, — выдыхает Аспен, цепляясь за мою руку. — Ты в порядке?

— Я в порядке? — я усмехаюсь.

Эта девушка настоящая? Это на нее набросился какой-то мудак, который, я уверен, напал бы на нее и в дальнейшем, если бы у него была такая возможность. Ярость от всей этой ситуации бурлит в моих жилах, и вместо того, чтобы ответить на ее вопрос, я прижимаюсь к ее спине.

— Иди.

Она без колебаний двигает своей задницей через танцпол обратно к нашей кабинке, но, прежде чем она успевает шагнуть в нее и сесть, я заставляю ее двигаться дальше, направляя в секцию клуба только для сотрудников. Мы идем, кажется, целую вечность, каждый шаг только заводит меня еще больше. Мы петляем по лабиринту коридоров, пока наконец не достигаем моего кабинета, но, прежде чем она успевает дотянуться до двери, я срываюсь, хватаю ее и прижимаю к двери моего кабинета.

— Черт возьми, Птичка. Ты хоть представляешь, что ты там со мной делала?

— Думаешь, не представляю? — спрашивает она, прижимаясь ко мне своей задницей, чувствуя, насколько я отчаянно нуждаюсь в ней. — Я была мокрой для тебя с той секунды, как ты вошел.

Я стону, наконец опускаясь губами к ее шее. Мне нужно остановиться. Я не могу сделать это здесь, и с ней… Блядь. У нас есть правила не просто так. Это должно происходить только в ”Vixen”, но мысль о руках Картера на ее теле, о его прикосновениях ко всему, чего я хочу и жажду. Это сводит меня с ума.

— Аспен, — простонал я, и отчаяние запульсировало в моих венах. — Скажи мне остановиться.

— Я не могу этого сделать, — выдыхает она. — Ты нужен мне внутри. Мне нужно, чтобы ты трахнул меня.

Аспен наклоняется, пытаясь подтянуть юбку, но из-за того, что ее тело так плотно прижато к двери, она едва может двигаться, но я не связан теми же ограничениями, и через несколько секунд мои руки оказываются на поясе, поспешно освобождая меня от брюк.

Аспен тянется назад, обхватывает мой член ладонью и начинает дрочить мне, а ее большой палец скользит по моему кончику и задерживается на пирсинге, что, как я заметил, она делает довольно часто, но здесь возражений нет. Мне это чертовски нравится.

Она едва успевает провести рукой пару раз вверх-вниз, как я задираю ее фиолетовое платье до талии, а стринги, уже разорванные в клочья, падают к нашим ногам. Она выгибает спину, прижимаясь ко мне попкой, и я стону, когда беру ее за бедро, успокаивая. Затем, направляя свой кончик к ее входу, я чувствую, насколько она чертовски влажная, и без предупреждения вхожу глубоко в нее.

Она задыхается, опираясь руками о дверь в качестве рычага, чтобы прижаться ко мне.

— Твою мать, — стонет она, ее стенки пульсируют вокруг меня, растягиваясь и приспосабливаясь к моим огромным размерам.

Она такая охренительно теплая внутри, подходит мне как нельзя лучше, и я стискиваю зубы, когда она сжимается вокруг меня.

— Тебе это нравится, Птичка?

— О Боже. ДА. Еще! — кричит она.

Я даю ей то, что ей нужно, одновременно беря все, что хотел с тех пор, как видел ее в последний раз, и, черт возьми, это все, что мне было нужно, и даже больше. Я толкаюсь в нее, впиваясь пальцами в ее бедра, чтобы удержать ее неподвижно, пока она извивается и содрогается от чистого удовлетворения.

— Видишь, как хорошо ты меня принимаешь? — требую я, вращая бедрами, прежде чем снова войти в нее, проникая еще глубже. — Видишь, что ты делаешь со мной? Эта маленькая тугая киска могла бы поставить меня на колени, Аспен.

Я толкаюсь снова, мы оба так возбуждены.

— Она твоя, — тяжело дышит она, пытаясь найти опору у двери. — Вся твоя.

— Именно так, — говорю я, обхватывая рукой переднюю часть ее бедра и ныряя между этих кремовых бедер, и пока я вхожу в нее, растягивая прелестную киску, я провожу пальцами по ее клитору и наблюдаю, как она приближается к своему пределу.

— Черт, Айзек, — стонет она, пытаясь потереться о мою руку, одновременно прижимаясь к моему члену, чтобы принять меня глубже.

Я даю ей все, чего она хочет, чувствуя знакомое напряжение в моих яйцах, но сдерживаюсь, мне нужно почувствовать, как она кончает вокруг меня.

Я снова провожу пальцами по ее клитору, прежде чем нежно ущипнуть его.

— Давай, Птичка. Я знаю, что ты близко. Позволь мне почувствовать, как ты кончаешь на мой член. Сожми меня.

Стенки Аспен сжимаются вокруг меня, и я стону, чувствуя, как меня раскаляет добела. Ничто и никогда не сравнится с тем, чтобы быть внутри нее.

— Я… я так чертовски близко, — выдыхает она.

Я чувствую, как дрожит ее тело, но, несмотря на то, что она так близка, ей нужно нечто большее, и, не раздумывая, я обхватываю ее и берусь за ручку двери, прежде чем толкнуть ее и открыть. Дверь открывается с грохотом, ударяясь о гипсокартон. Я затаскиваю нас внутрь, закрываю за собой дверь и, как только она оказывается возле моего стола, нагибаю ее над ним, не обращая внимания на бумаги, разбросанные по небольшому кабинету.

Взяв ее за бедра, я трахаю ее жестко и быстро, стиснув зубы, пока, наконец, она не вскрикивает, а ее маленькая сладкая киска разбивается вдребезги, как стекло, когда она достигает своей кульминации. Она жестко кончает, вскрикивая от отчаяния, когда ее рука находит мою на своем бедре и сильно сжимает.

Я кончаю вместе с ней, выстреливая горячими струями спермы глубоко в нее, а ее тело превращается в судорожное месиво.

— Черт возьми, — стонет она, ее стенки сотрясаются в конвульсиях, пока кайф продолжает подниматься.

Я не прекращаю толкаться, пока она не спускается со своего кайфа, ее тело тяжело опускается на мой стол, и я упираюсь руками по обе стороны от нее, нуждаясь во мговении, чтобы отдышаться.

— Блядь, Птичка, — выдыхаю я, наклоняясь к ней и целуя ее в плечо, прежде чем, наконец, отодвинуться и выйти из тепла ее сладкой киски.

Прекрасно понимая, насколько это было безрассудно, я поспешно привожу себя в порядок, засовываю член обратно в штаны и застегиваю ремень, прежде чем сосредоточить свое внимание на Аспен. Она скрестила руки под лицом, опираясь ими о жесткий стол, и просто наблюдает за мной. Я захожу за нее, беру юбку ее платья и опускаю ее вниз, прикрывая ее идеальную попку.

— Я чувствую, как ты вытекаешь из меня, — бормочет она, все еще охваченная блаженством после оргазма.

Я выдерживаю паузу, ее слова заставляют мой член вернуться к жизни, и я делаю все, что в моих силах, чтобы обрести хоть немного контроля. Но, блядь, теперь, когда я знаю, что моя сперма течет между ее прелестных бедер, почти невозможно думать ни о чем другом.

— Нам не следовало этого делать, — говорю я, оглядывая офис в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь ей привести себя в порядок. — Кто угодно мог войти. Мои сотрудники. Твой брат.

— Я знаю. Разве это не захватывающе? — говорит она. — Мы должны сделать это снова.

— Как бы мне ни нравилось быть похороненным внутри тебя, мы больше не будем так рисковать. Бекс скоро начнет искать тебя.

Аспен выпрямляется, и когда она смотрит на меня, в ее прекрасных зеленых глазах светится глубокое разочарование, и, черт возьми, это убивает меня. С тех пор как мы начали это делать, я ни разу не сказал ей "нет". Ну, кроме тех случаев, когда она просила меня о большем.

— Хорошо. Поняла, — говорит она. — Какой же, блядь, дурой я была? Ты просто хотел быстро потрахаться, а я была просто отчаянной шлюхой, которую ты знал, что можешь получить. Спасибо большое.

Мои брови хмурятся, но, прежде чем я успеваю задать ей хотя бы один вопрос, она выходит за дверь, с тяжелым стуком захлопывая ее за собой.

Блядь. Что, черт возьми, только что произошло?

Нуждаясь в ответах, я выхожу вслед за ней из офиса, но, возвращаясь по тому же лабиринту коридоров обратно в клуб, не нахожу никаких признаков ее присутствия.

— Привет, — говорит Остин, подходя ко мне и глядя на переполненный танцпол. — Ты не видел Аспен? Я не могу ее найти.

Паника захлестывает мою грудь, и я качаю головой, надеясь, что, черт возьми, он не в состоянии хорошо меня разглядеть прямо сейчас.

— Я э-э-э… по-моему, она сказала что-то о том, что хочет пописать, — говорю я ему, наблюдая, как он физически расслабляется.

Он наклоняется и что-то шепчет Бекс, его рука опасно низко опускается на ее спину. В ее руке телефон, экран загорается, и когда она опускает взгляд и просматривает сообщение, ее тело напрягается. Затем в одно мгновение ее взгляд встречается с моим, и холод в них посылает волну беспокойства, пронизывающую меня насквозь.

Она знает.

Не сказав Остину ни слова, она обходит его и уходит, задевая плечом мою руку.