Призрачный мост Матиара

Глава 25

В Тинг-Тигнав полетели все вместе: Родик, Николь и Даниэль. Причём волк сам вызвался отвезти девушку, хотя и Даня, и её мама пытались отказаться. Но переубедить Гилмора им не удалось. И от денег он отказался. Девушка, уже хорошо зная сурового на вид мужчину, благодарно обняла его. А вот Николь стояла в полной растерянности, зажав в руке шелеты:

— А как же нанятый маг?.. Перенос?..

— Ты же хотела себе машину купить, — напомнил Родик. — Вот и собирай на неё.

На этом споры затихли и начались сборы в дорогу. Путь предстоял долгий: недоверчивые оборотни редко пользовались услугами волшебников и Иглой, предпочитая обычные автолёты. Пока Гилмор укладывал вещи в багажник, девушка с лёгкой грустью оглядывалась по сторонам. Она уже тосковала по этому маленькому дому, но в то же время чувствовала приятное волнение от грядущих перемен. Предвкушение чего-то нового и долгожданного горячило её кровь. И Даниэль не могла с этим ничего поделать, да и не хотела. А ещё… девушке казалось, что она будет рядом с Горацием, ведь Тинг-Тигнав был в два раза ближе к Виридии, чем Меокхо.

Тёмно-синий автолёт мчался над заснеженной землёй. Вокруг — ничего, одна белая пустыня, лишь там-сям проносилась серебристая позёмка. Николь вскоре устала от белизны за окном и завела отвлечённый разговор, который охотно подхватил Родик. А вот Даниэль молчала и продолжала любоваться сверкающей на солнце снежной панорамой. Зари дарила ощущение безграничности, воли. Девушка смотрела на тень машины и представляла летящего пак-ана — чёрного, как ночь, Gesa Kyle… Провалившись в воспоминания, она на какое-то время выпала из реальности. Как он там? Думает ли о ней? Вспоминает ли? А если вспоминает, то как? С грустью или проклиная?..

Даниэль очнулась, когда оборотень протянул ей бутылку с водой:

— Будешь?

— Нет.

— Мы только что пересекли границу, — сообщил волк с хитрой улыбкой.

Девушка с удвоенным интересом уставилась в окно. Было забавно наблюдать, как постепенно меняется пейзаж. Чем дольше они летели на юг, тем меньше становилось белого цвета. Если Зари уверенно называли снежным краем даже летом, то Эллари встретила буровато-зелёными равнинами, усыпанными мелкими цветами. В сравнении с Авреей-Десетрой они выглядели жалко, но после ледяной пустыни даже эти земли казались цветущим краем.

Только вечером автолёт Гилмора достиг столицы королевства. Девушка, открыв рот, разглядывала современный город. От него захватывало дух! Тинг-Тигнав отличался и от снежного Меокхо, и от древней Виридии. Этот город был новый, всё кричало об этом: и невообразимые по форме здания, и материалы, из которых они были построены, и широкие проспекты, и совершенно невероятные зелёные сферы вместо привычных парков и скверов.

— Это задумка магов, — объяснял Родик, — для экономии места. На вид шар небольшой, но в нём запросто поместиться человек десять.

— То есть, туда можно войти? — Николь с любопытством разглядывала стеклянную сферу, оплетенную изнутри растениями.

— … И полежать на зелёной травке под солнцем. Мамки с детьми там любят гулять, — оборотень усмехнулся.

— А погода? Там всегда лето? — спросила Даниэль.

— Нет. В сферах закольцовано пространство, но не время, — ответил мужчина и замолчал, сосредоточившись на управлении автолётом.

Элларийский университет отличался от Виридийского, и сильно. Если внешне альма-матер в Аврее-Десетре напоминала древний замок, то ведущее учебное заведение Эллари-Зари было вопиюще модернистским. Университет имел форму огромного двенадцатигранника, который возвышался над ближайшими зданиями и был заметен издалека. Даниэль не сдержала восхищённого возгласа, разглядывая стеклянные стены, в которых отражались зелёная зона и городские высотки. А потом заметила круглые проплешины среди деревьев.

— «Ссылка», — усмехнулся Родик, проследив за взглядом девушки, и пояснил: — Так называют эти портальные площадки старшекурсники. Тут отбывают наказание провинившиеся маги: стоят целый день и наколдовывают Иглу для всех желающих.

Николь нахмурилась: к такому отношению к колдунам она не привыкла. Гилмор догадался о её мыслях, и стал рассказывать:

— В Эллари население на половину состоит из обычных людей. К тому же здесь много оборотней: стая Белых с Армелем Диором, а ещё Серые волки с Милковским. Поэтому элларийские колдуны не зазнаются. Такого раболепного отношения к ним, как у вас, в Аврее, здесь не встретишь.

Женщина ничего не сказала: они как раз подошли к одной из площадок. Их встретил улыбчивый парень, посмотрел протянутый пропуск и помог попасть в общежитие. Даниэль уже приготовилась увидеть что-то грандиозное, но оказалась рядом с обычной бетонной коробкой. В холле их ждал комендант — немногословный, флегматичный гном. Он скрупулёзно проверил документы новой студентки, сверился со своим списком и протянул ключ:

— Третий этаж, триста девятая комната.

Дверь с нужным номером нашли быстро. Девушка открыла замок и, затаив дыхание, вошла внутрь. Здесь всё было традиционно: двухместный блок с отдельной ванной и маленькой кухонькой. Не королевские апартаменты, но вполне комфортно и уютно. Родик и Николь бродили по блоку, проверяя, чтобы всё было исправно, и заглядывая во все щели. И, удовлетворённые увиденным, засобирались домой, на прощание прочитав Даньке целую лекцию о том, как следует себя вести. Девушка, выгнув бровь, поглядывала на них и посмеивалась:

— Я даже не представляла, как весело можно проводить свободное время! Спасибо! Научили! Подсказали!

Гилмор опомнился первым и отодвинул Николь от дочери:

— Всё, Ники, нам пора! Данька справится, опыт выживания у неё имеется.

Женщина содрогнулась:

— Не напоминай мне про ваши скитания. До сих пор страшно!

Девушка поочерёдно обняла мать и оборотня:

— Не переживай, я справлюсь!

— Звони мне! Каждый день!

— Хорошо! — Даниэль посмотрела на волка: — Приглядывай за ней!

— Само собой!

Девушка неожиданно всполошилась, с тревогой глядя на мужчину:

— Родик, ты же целый день за рулём!.. Как вы полетите?

— Мы переночуем в пансионе и утром отправимся домой. Не волнуйся, — успокоил Гилмор и закрыл за собой дверь.

Даня осталась одна. Покрутилась, разглядывая своё новое жилище, и чуть растерянно улыбнулась. Через окно смотрела на вечерний город. В груди пульсировало странное чувство, тоскливое и желанное одновременно. Словно за день девушка повзрослела, вышла из-под родительской опеки и начала самостоятельную жизнь. И то одиночество, которое она сейчас испытывала, было совсем другим, незнакомым. Это было одиночество начала, одиночество первого шага.

На следующий день Даниэль собиралась в университет. Волновалась до колик в желудке! Непослушными руками заплела волосы. Нервно одёрнула блузку, убрала пылинку с брючек и, громко выдохнув, шагнула за дверь. В коридоре было шумно. Из комнат выходили студентки, они весело переговаривались и смеялись, успев за вчерашний день подружиться или встретить старых знакомых. Девушка не знала никого, и соседки у неё ещё не было. Но она не унывала, поправила сумку на плече и пошла следом за остальными. Круглая площадка для переноса — и через секунду Даниэль оказалась рядом с многогранником. На неё не обращали внимания: старшекурсники увлечённо обсуждали прошедшие каникулы, а испуганные, бледные первочки старались не заблудиться с непривычки в коридорах. Кругом царила суета, характерная для первого дня. Девушка сверилась с расписанием и направилась на поиски нужной аудитории. Замерла в дверях, разглядывая студентов, которые, словно горох, рассыпались по деревянным скамейкам. Поток подобрался весьма разномастный: и люди, и волки, и маги. Последних, правда, было немного. Колдуны обычно выбирали Магическую академию, а в университет шли те, кто, как и Даниэль, грезили о профессии переводчика. Девушка заняла свободное место в середине зала и постоянно оглядывалась по сторонам, натыкаясь на такие же любопытные взгляды.

Неожиданно в аудитории стало тихо. Даниэль заметила в дверях представительного мужчину в сером костюме. По рядам пробежал шепоток:

— Декан!..

И события закружились с ужасающей скоростью. Девушка едва успела запомнить свою группу и куратора, сочувственно улыбнулась ошеломлённому пареньку, выбранному старостой. Декан тем временем произнёс пафосное напутствие и исчез, а за кафедрой появилась красивая эльфийка с непривычно короткими волосами до плеч.

— Приветствую, первый курс! Моё имя — Аматиэль Гайари! Я не только ваш куратор, но и преподаватель. Именно я буду читать «Эльфийский язык и культуру». И тема нашей первой лекции «Происхождение эльфийского языка и его значение в современном мире»…

Все тут же притихли и зашуршали сумками, вытаскивая тетради и ручки. Учёба началась.

После первой пары студенты сидели малость прибалдевшие и ошарашенные. Это обязательный этап, который проходят все первокурсники, — осознание разницы между школой, где максимум опеки со стороны учителей и родителей, и университетом, где твоя учёба никого не интересует, кроме тебя самого. Юноши и девушки обменялись одинаково растерянными взглядами и послушно побрели на свои места, стоило магистру Гайари после перемены вернуться в аудиторию.

Даниэль незаметно для себя подружилась с блондинкой, сидевшей перед ней. Началось всё с банального:

— Что она сказала, я не успела записать?..

А на следующей паре они уже сидели рядом.

— Меня зовут Дани, — представилась девушка первая. — А ты… Клеруца?

Соседка поморщилась:

— Неплохо мои родители развлеклись, выбирая мне имя, правда?

Даниэль постаралась скрыть улыбку:

— Оно… необычное.

— Оно ужасное! — девушка тряхнула светлыми локонами. — Поэтому зови меня Клер. После занятий покажешь мне, где общежитие? Я прилетела сегодня утром, не успела заселиться.

— Конечно, — кивнула Даниэль и предположила: — Может быть, мы будем соседками? В мою комнату пока никого не заселили.

Голубые глаза Клер загорелись:

— Было бы круто!

После занятий девушки быстрым шагом направились в общежитие. На последней паре их осенила гениальная мысль: зачем надеяться на чудо, если можно попросить коменданта поселить их вместе? Клеруца вдруг взяла соседку за локоть, вынуждая притормозить:

— Только ты должна знать, Дани: у меня паршивый характер.

— В каком смысле?

— Ты не смотри на мою кукольную мордашку. Это так… фантик, — честно предупредила девушка. — Я иногда ругаюсь матом, курю, люблю пиво с солёными орешками… Понимаешь, меня воспитывали отец и дядя. Женщин в нашем доме не было, по крайней мере, я их не видела. Меня растили как мальчишку: драйдхетч, скоростной лёт, боевая магия — это моё. Слезливые мелодрамы, букетики и розовые сердечки — это даже близко не стояло.

Даниэль усмехнулась:

— Пиво не жалую, предпочитаю конфеты. Не курю, но к запаху табака отношусь спокойно: мой отец был курильщиком. Главное, не дыми в комнате.

— Слушаюсь! — шутливо козырнула блондинка.

— А вот мат не люблю, — Даня сморщила носик. — Постарайся при мне не ругаться.

— Идёт.

Они вошли в нужный кабинет. И пусть первоначально Клеруцу планировали заселить в совершенно другую комнату, комендант пошёл девушкам навстречу, лишь недоверчиво хмыкнул, глядя на блондинку:

— Ты точно этого хочешь?

— Да.

— Я собирался поселить тебя в комнате с магиней.

— А мне непринципиально, кто мой сосед по расе, — пожала плечами девушка.

Даниэль внимательно посмотрела на новую знакомую. Значит, Клер — маг? А так и не скажешь!.. Гном облокотился на стол:

— Смотри сама! Но потом я переселять никого не буду.

— Спасибо, господин Кано.

И счастливые девушки выбежали из кабинета. Помогая соседке разобрать вещи, Даниэль не вытерпела:

— А что, кто-то из ваших мог отказаться жить со мной, потому что я человек?

Клеруца неопределённо повела плечом:

— Разные чудики бывают! Но поверь ты мне, если человек по жизни говно, то раса тут не причём!.. Ой, извини!

Девушка не удержалась от смешка. А блондинка продолжала:

— Эллари-Зари — довольно многорасовое королевство. У нас и людей много, и маги есть, и оборотни, и эльфы. Здешние колдуны и волки нормально уживаются, хотя, надо признать, некромантов у нас мало.

Даниэль невольно вздрогнула. Дремлющая тоска очнулась и скребанула по сердцу. А Клер вытащила из сумочки сигареты и подошла к двери.

— Ты давно куришь? — спросила Даня.

— Года три.

— Зачем?

— А незачем, — улыбнулась магиня. — Привычка. В школе стала встречаться с парнем. Он старше и всё-такое. Ну, вот и я, чтобы казаться взрослой, согласилась попробовать. Потом парень ушёл к другой, а его привычка осталась. Ты не бойся, я при тебе курить не буду и даже пробовать не дам.

Клеруца вышла, а девушка пошла на кухоньку готовить ужин. Когда соседка вернулась, то восхищённо присвистнула:

— Вот это я понимаю! Научишь меня? — она перехватила удивлённый взгляд Дани и пояснила: — Папа готовит так себе, дядя ещё хуже. Учить меня было некому. А с тобой наловчусь и порадую своих стариков.

Польщённая девушка согласно кивнула:

— Конечно. Мне нетрудно.

— Как удачно я сегодня выбрала место в аудитории! — не сдержалась блондинка от громкого восклицания, ещё и хлопнула себя по бёдрам.

— То есть?

— Я ведь, когда вошла, думала: где мне свой зад пристроить? — затараторила магиня. — Хотела сначала сесть рядом с тем брюнетистым мачо через три ряда от тебя, а потом как будто что-то повело в твою сторону! Точно сама Макошь за ухо взяла и пнула в нужном направлении!

Даниэль, не выдержав, засмеялась. Клер, решив, что ей не верят, ударила себя в грудь:

— Клянусь!

Девушка усадила блондинку за стол. Несмотря на некоторую грубость и неотёсанность, Клеруца ей нравилась. Отсмеявшись, Даниэль сказала:

— Думаю, мы поладим!

— А то!

Так началась новая студенческая жизнь.

Боль от расставания с Горацием притупилась. Даниэль по-прежнему думала о нём, продолжала звонить и писать уже скорее по привычке, даже не надеясь на ответ. Девушка ничего не рассказывала Клер о случившемся, но та сама догадывалась, что у соседки есть сердечная тайна. Тем более что к зеленоглазой красавице знакомиться подходили часто, не только однокурсники, но и ребята постарше. Только та сразу давала понять, что согласна лишь на приятельские отношения.

В группе довольно быстро произошло расслоение, чего и следовало ожидать. Маги держались отдельно, считая себя чуть ли не королями в изгнании. В их настороженных взглядах всё равно проскальзывало высокомерие, а поведение было пропитано манерничеством. Волки вообще ни на кого не обращали внимания. А между ними суетились люди. Кровь лисицы была слишком слабой, поэтому Даниэль даже не говорила о ней и с чистой совестью тусовала с людьми. Наверное, именно поэтому для всех стало шоком, когда на родительское собрание прилетел Родик Гилмор и на соответствующий вопрос представился её отцом.

Уже после оборотень с некоторым напряжением посмотрел на девушку:

— Ты не злишься?.. Я посчитал лишним объяснять этим тугодумам что к чему.

Даниэль покачала головой:

— Нет, конечно. И Родик… я буду рада, если у вас с мамой что-то получится.

Мужчина не стал отпираться, но заметил:

— Всё сложно, Даня. И мне, и Ники. Пока твоя мама видит во мне лишь друга, защитника. А я… Меня привлекает Николь как женщина, но я не уверен, что готов к чему-то большему, чем простая интрижка. А ты сама понимаешь: когда роман закончится, наше общение станет невозможным. Я этого не хочу.

Они гуляли по городу, наслаждаясь тёплыми осенними деньками. Даниэль тихо спросила:

— Это как-то связано с твоим изгнанием?

Гилмор засмеялся:

— Данька, моё изгнание — миф. Меня никто не прогонял. Я ушёл сам. Кто-то в прессе решил подать эту новость погорячее. А что может быть горячее, чем изгнание беты?! Ни я, ни Рейн не стали опровергать эту версию. Мне было всё равно, а Виттур не счёл это достойным своего внимания. Вот все эти годы я и считался изгнанным.

— Почему ты ушёл? Если не хочешь — не отвечай. Это твоё право. Но я не могу делать вид, что мне всё равно. Тем более что ты, оказывается, мой отец, — девушка хихикнула.

Волк вяло отреагировал на её попытку пошутить. Они как раз присели в уличном кафе и сделали заказ. Мужчина устало сгорбился.

— Ты могла узнать эту информацию сама, поковырявшись в Сейпонете. Это не такой большой секрет.

— За твоей спиной? — нахмурилась Даниэль и отрицательно покачала головой: — Нет! Я хочу услышать от тебя. Увидеть твоими глазами.

— Спасибо, девочка! Такая вера обнадёживает, значит, не всё погано в этом мире.

И Гилмор начал свою историю:

— … На Гебе живёт много рас, Данька, и тебя пять лет будут учить, какие они разные и уникальные. А на самом деле, соскреби внешнюю шелуху — и окажется, что все мы одинаковые. Едим, спим, занимаемся любовью… Все мы эгоистичны и хотим удобства и комфорта для себя. Мы хотим быть счастливыми, порой не беря в расчёт чувства других. Людей, которые нам нужны, которые нам нравятся, мы готовы силой затащить в нашу жизнь, потому что нам так хочется, потому что без них нам не вставляет! — мужчина тряхнул головой. — Есть те, которые подчиняются, привыкают и живут… А есть те, кто становится на дыбки, до конца отстаивая своё счастье.

Мимо проходили какие-то люди, помахали рукой знакомые Даниэль, случайно оказавшиеся в этом кафе, но девушка не заметила их. Она не сводила глаз с оборотня.

— …Пять лет назад наша фири-гахум — главная волчица стаи — попала в лечебницу, чтобы родить волчонка.

— Бертольд? — улыбнулась Даня, вспоминая очаровательного мальчугана.

Родик кивнул:

— Да. Разумеется, Рейн тоже был там, а с ним и я. Психующий мужчина рядом с рожающей женой — это смешно, а вот психующий альфа — нет. Пока Полина орала в родзале, Виттур рычал в коридоре, грозя всеми карами, если целители не облегчат его паре роды. А потом вышла она — детский лекарь — велела успокоиться и не пугать роженицу. Рейн обругал её, а я… чуть не бросил ему вызов. Уже тогда мне стало ясно, что эта волчица — моя пара.

Вечером, пока альфа нянчился с новорожденным сыном, я сидел в кабинете Галаны. Как обычно: комплименты, жаркие взгляды, цветы. Я заигрывал с ней, ухаживал, не придавая значения отказам и хмурому личику. Считал знаком хорошего воспитания то, что волчица не млеет от моего внимания, не лезет ко мне в штаны… Оказалось дело не в воспитании. Галана уже встречалась с другим волком, тоже лекарем, — Гилмор посмотрел на притихшую спутницу и криво усмехнулся: — Ты думаешь, меня это остановило?! … Наоборот, только раззадорило! Как же! Добиться свою волчицу! Отвоевать! Она увидит, кто круче. Увидит — и выберет меня! Я же сильнее… — мужчина провёл по лицу руками, словно пытался оттереться. — Я был дураком…самоуверенным, зажравшимся дураком! И никто не остановил меня! Никто! Одна Полина уговаривала отстать от них. Говорила, что нельзя вмешиваться, разлучать пару, что у них серьёзные отношения. Но кто её слушал?! Ведь она пришлая, чужая!.. Естественно, я виделся с ним. Мелкий, тощий сопляк-интеллигент. Что он мог сказать мне, бете стаи?! Но он пытался. Говорил, что любит её, что она любит его, что они вместе с третьего курса и собираются пожениться. Но разве это могло остановить меня?! Да чёрта с два! Я вызвал лекаришку на поединок! Галана узнала. Прибежала, когда я почти размазал его по льду. Выбрала меня — я же лучше, сильнее, богаче, власти у меня больше. Это был день моего триумфа! Я взял её прямо там, затащив в какую-то комнатушку. Пока этот вшивый лекаришка харкал кровью, я спал с его бывшей и ныне моей невестой. Поставил ей брачную метку в ту же ночь. Всем заявил, что она моя. Лекаришка, едва встал на ноги, сразу же покинул город. А Галана вышла за меня замуж. У нас была красивая свадьба, жрец из Танри… Мы купили новый большой дом. Казалось бы, живи и радуйся! И я радовался… целых два года. Для полного счастья мне не хватало только волчонка. Галана никак не могла забеременеть. Однажды я полез в её сумочку, уже не помню зачем, и нашёл зелье… противозачаточное. Не поверил сразу. Зачем оно ей? Мы хотели детей! И Галана говорила об этом, проверялась у лекарей. Нас все успокаивали, что два года — не повод для волнения, что мы здоровы и всё ещё будет.

Даниэль боялась дышать, чувствуя, как сжимается сердце в недобром предчувствии.

— … Я стал наблюдать за собственной женой. Начал замечать то, что раньше предпочитал не видеть: частые командировки, полёты за нарядами в другие города. Шпион из Галаны получился откровенно хреновый!.. Я застукал их в постели, как в низкопробном фильме: моя жена стояла на коленях, а лекаришка долбился в её тело… Все эти годы они продолжали встречаться: сначала редко, потом чаще, осмелев и обнаглев, после того, как Ансур Шеремет перебрался сюда, в столицу. Тогда я остался единственным бетой и тянул на себе кучу обязанностей… — оборотень сжал кулаки. — Я убил их там же, в дешёвом придорожном пансионе. Сначала Галану, потом её любовника, чтобы он видел, как она мучается, захлёбывается кровью. Меня никто не осудил: я был в своём праве. Таковы волчьи законы! Но находиться в Меокхо больше не мог. Эти косые взгляды, шепотки… Я продал дом и ушёл, выбрав жизнь волка-одиночки.

Некоторое время они молчали. Даниэль переваривала услышанное, потом тихо спросила:

— Ты вернулся в стаю из-за нас с мамой?

— Да, — не стал лукавить Гилмор. — До встречи с тобой я не собирался возвращаться в Зари. Но сейчас у меня есть вы. К тому же, зная про интерес ткачей к моей персоне, стоит поостеречься, — мужчина посмотрел на девушку. — Я не хочу возвращаться в прежнюю жизнь к старым друзьям и привычкам. Хочу нового, не замазанного плохими воспоминаниями. И вы с Николь очень помогаете в этом.

— А зачем ты пошёл в Виридию? — вдруг спросила Даня. — Ты же знал, что тамошние маги выслеживают вас.

Она заметила, как забегали глаза у волка, и попросила:

— Только не обманывай меня, пожалуйста! Если не можешь ответить, так и скажи.

Он вздохнул.

— Не могу сказать.

Даниэль помнила упрёки Лачева, когда она выгораживала Гилмора. С тех пор многое поменялось, поменялось её представление об оборотнях. Теперь она знала, что волки бывают разные, и даже лучшие из них, такие, как Гилмор или Каминский, совершают поступки возмутительные с точки зрения человека, но нормальные с точки зрения зверолюдей. Девушка взяла мужчину за руку, прижалась щекой к его плечу.

— Спасибо.

— За что? — растерялся Родик. — За откровенность?

— Нет, за то, что считаешь нас с мамой своей семьёй.

Мужчина потрепал её по светлым волосам:

— Знаешь, Данька, никогда не думал, что буду так мечтать о ребёнке… о своём ребёнке. Какое-то время я считал детей вынужденной необходимостью. Но, когда встретил Галану, — Гилмор грустно усмехнулся, — я так явно представлял нашего волчонка! Как она его держит, как кормит своим молоком. Тогда я понял, что дети — это не наследники, не продолжатели фамилии, не поддержка в старости… Дети — это доказательство любви, её материальное воплощение. Я ведь всё понял в тот момент, когда поднял бутылочку с зельем. Ни одна женщина не избавиться от ребёнка от любимого мужчины… Иногда мне кажется, что это к лучшему: хорошо, что Галана не стала рожать. Она ненавидела меня и ненавидела бы моё дитя. Я знаю, как это бывает, видел, какими вырастают такие дети.

Даниэль сглотнула, догадываясь, о ком говорит Гилмор: Владий Арлаг, второй бета Виттура. Она мало знала о Рыжем волке, но то, что его не желает видеть родной отец, было известно всем. Родик тем временем вздохнул:

— …Я ведь вижу, как смотрят на Берта Рейн и Полина, как смотрят Ансур и Лисэль на свою дочь Соммер, как твоя мать смотрит на тебя… — оборотень замолчал, отворачиваясь.

Девушка поняла, о чём он думал. Она положила голову на плечо мужчины:

— Когда-нибудь из тебя получится самый крутой папа в мире. И твои дети будут сходить по тебе с ума!

Он насмешливо хмыкнул:

— Подлиза!

— Вовсе нет! Я бы обожала такого делового и хмурого на вид папочку, который исподтишка угощал бы меня любимыми конфетками, — Даниэль выставила ладошку. — Доставай!

И Родик, смеясь, вынул из кармана яркий пакетик с мармеладными конфетами.

— А я бы гордился такой дочерью, как ты.

Они замолчали, не решаясь сказать вслух своё сокровенное желание. Но, прощаясь, Даниэль тихо шепнула:

— Помнишь, я говорила, что ты мне как родной?.. Я не шутила!

Родик крепко обнял её:

— Моя девочка!.. Ты — МОЯ девочка! Помни это!