Просто Мария 2

Глава 34

Бурручага пришел в себя сегодня утром. Лучше бы он оставался в забытьи! Тело, могучее тело Антонио Гарсиа, прежде бывшее его гордостью, на этот раз доставляло Бурручаге невыносимые страдания. У него был перелом позвоночника, многочисленные ссадины, ушибы, живот и грудь были обожжены.

Однако физическая боль была ничто в сравнении с тем, что испытывал Антонио Гарсиа, вспоминая, что именно он стал причиной если не смерти, то наверняка таких же невыносимых страданий прекрасной сеньоры донны Марии, ее сына и невестки. Теперь у него не оставалось никаких сомнений относительно истинного лица Лорены дель Вильяр и целей, которые та преследовала, сделав из Бурручаги негласного осведомителя в доме Лопесов.

— Боже, — шептал Бурручага, — Боже… И зачем я только повстречал эту страшную женщину на своем пути? Зачем согласился пойти к ней в услужение? Уж лучше бы я всю жизнь проработал мусорщиком на городской свалке — тогда бы я не испытывал таких страшных мучений, какие испытываю теперь? Да что эти мучения! Представляю, что ждет меня на Страшном Суде!..

Врачи пытались облегчить страдания Антонио Гарсии, но их попытки были безрезультатны…

Смеркалось.

Антонио Гарсиа лежал в палате с открытыми глазами, безучастно глядя в потолок.

— Но почему, почему это случилось именно со мной? — Едва слышно шептал он. — Почему я должен стать причиной смерти таких замечательных людей? Уж ладно — если бы страдал только я один… Я представляю, какие невыносимые мучения испытывает донна Мария, как страдает Хосе Игнасио и Исабель…

Сегодня днем Ортега, главный врач клиники святого Габриеля несколько успокоил Бурручагу, сказав, что у Марии дела пошли на поправку. Жизни Хосе Игнасио и его молодой жены, сказал он, также были вне опасности.

— А вам, — ласково произнес Ортега, стоит позаботиться о себе… Медсестра говорила мне, что вы, дон Антонио Гарсиа, считаете себя в чем-то очень виноватым… Но ведь и вы сами так серьезно пострадали!..

Однако от этих слов Бурручаге было не легче — скорее наоборот.

Дверь скрипнула.

Бурручага с большим трудом повернул голову в ее сторону и заметил какую-то фигуру в длинном, до пят плаще.

«Кто это может быть?.. — Подумал Антонио Гарсиа. — Час ведь уже поздний…»

Фигура приблизилась. Бурручага напряг зрение — перед ним стояла Лорена дель Вильяр.

Антонио Гарсиа хотел было что-то сказать, но не смог этого сделать.

Лорена, придвинув табуретку к койке пострадавшего, уселась и, закинув ногу на ногу, издевательским тоном спросила:

— Ну что, не узнал меня?

У Бурручаги налились кровью глаза. Да, если бы он был в силах хоть что-нибудь сделать! Но он был совершенно беспомощен, он не мог даже пошевелить рукой, он не мог даже позвать на помощь…

Лорена, все так же гадко улыбнувшись, повторила свой вопрос:

— Не узнал меня, я спрашиваю?..

С неимоверным напряжением Антонио Гарсиа выдавил из себя:

— Будь ты проклята!..

Лорена заухмылялась еще гаже.

— Ну, ну, дон Антонио Гарсиа — зачем такие театральные страсти! Я понимаю, когда целый день находишься на съемочной площадке, где снимают сентиментальные телесериалы, поневоле тянет изъясняться на их языке… Только не со мной. Понял?

— Будь ты проклята!.. — Повторил Антонио Гарсиа одними губами.

Притворно тяжело вздохнув, дель Вильяр произнесла то ли Бурручаге, то ли самой себе:

— Вот и делай после этого людям добро! Да, я вытащила этого простолюдина со свалки, где ему и было самое место, я желала ему всего самого лучшего… — голос Лорены звучал патетически — она и сама не заметила, как перешла на язык «сентиментальных сериалов», над которыми только что издевалась. — Да, я делала для этого простолюдина все, что только могла… И вот чем он мне отплатил за все хорошее!

Бурручага ощутил в себе прилив энергии — так часто бывает, когда ослабленного болезнями и переживаниями человека взволновать, он ощущает в себе подобный всплеск — чтобы спустя короткое время совершенно обессилить…

— Лорена!.. — Срывающимся голосом начал было Бурручага, но дель Вильяр коротким властным жестом остановила его и произнесла:

— Сколько раз говорить тебе, болван неотесанный, чтобы ты не называл меня так!.. Я ведь еще позавчера сказала, что для тебя, грязный вонючий мусорщик, я всегда была, есть и буду «сеньора» и «донна Лорена», и никак иначе… — неожиданно голос Лорены смягчился. — Так вот, не забывай об этом… Каждый должен знать в жизни свое место, знать свою ступеньку в общей иерархии… Ты понял меня?.. — Спросила дель Вильяр и, не дождавшись ответа, произнесла: — Грязный ублюдок… Да, я делала для тебя все, что могла, я вытащила тебя из помойной ямы…

Лорена и сама искренне верила в правдивость своих слов: она в этот момент не думала, что Бурручага оказался в столь незавидном положении только благодаря ей…

Дель Вильяр продолжала:

— Да, я делала для тебя все, что только могла… Но ты отплатил мне черной неблагодарностью!

— Ты использовала мена, — произнес Бурручага, — да, я был нужен тебе только лишь для того, чтобы шпионить за прекрасной сеньорой, донной Марией… О, каким же глупцом я был!.. Почему я дал возможность себя так одурачить?..

Лорена ухмыльнулась.

— Использовала? Может быть… Но ведь ты делал все, что я поручала тебе, отнюдь не бесплатно — не правда ли? Я ведь платила тебе деньги — и по твоим понятиям это большие деньги?

После этих слов Антонио Гарсиа как-то сник. Да, ничего не поделаешь — действительно, за свою работу эта злая женщина давала ему деньги, немалые деньги, и он их брал…

— Но я ведь не знал…

Лорену эта реплика Антонио Гарсиа развеселила.

— Не знал?.. Ха-ха-ха!.. — Гаденько засмеялась она. — И чего же ты не знал, скажи на милость?

— Я не знал, что донна Мария такая замечательная сеньора…

— Замечательная сеньора? — Дель Вильяр презрительно хмыкнула. — Да, как же, как же, понимаю тебя… Она так понравилась тебе только потому, что вы с ней — одного поля ягоды!.. Да!.. — Воскликнула Лорена, — вы, выражаясь публицистически — «выходцы из народных низов»… Вы плебеи, и поэтому нет ничего удивительного в том, что эта грязная шлюха понравилась тебе…

— Не надо так говорить о ней!.. — Прошептал Бурручага. — Не надо!..

Лорена оставила и эту реплику Антонио Гарсиа безо всякого внимания.

— Да, она — грязная подзаборная шлюха… Все началось с того, что очень давно, больше двадцати лет назад эта Мария приехала в Мехико из какой-то вонючей деревни… Я как теперь помню ее — Боже, какие отвратительные вульгарные интонации сквозили и ее речах! Мой дорогой брат, — произнесла дель Вильяр, словно забыв, как много гадостей она сделала Хуану Карлосу, — мой дорогой братец, красавец-мужчина, соблазнил ее… А она — она посчитала, что это дает основания войти в наш дом, в семью дель Вильяр… Да, я давно вынашивала планы мести — и как хорошо, что встретила такого простодушного дурака… Тебя, Антонио Гарсиа…

Бурручага тяжело вздохнул.

— Да знай я раньше… — начал было он, но Лорена перебила это высказывание:

— Знал бы ты раньше?.. — Она произнесла эту фразу с вызовом. — Ну, и чтобы ты мог сделать? И, потом, не забывай, Антонио Гарсиа — кто устроил тебя в клинику, когда ты так тяжело заболел? Кто спас тебе жизнь?

Бурручага растерянно замолчал — тот далекий эпизод, на его взгляд, был правдой.

Лицо дель Вильяр скривила презрительная гримаса.

— Ты наверняка считаешь, что обязан мне жизнью? Не так ли? Да, я действительно попросила моего тогдашнего мужа, этого проходимца Альберто, чтобы он помог тебе… Но я сделала это не из жалости к тебе, — говорила Лорена, забыв, что еще минуту назад она распиналась в выражениях наподобие «ты обязан мне жизнью», — нет, совсем не из жалости, как ты думаешь… Просто я таким образом обязала тебя… Да, моя интуиция подсказывала, что ты еще можешь пригодиться… И, как видишь, я не ошиблась… Ты действительно пригодился мне, Антонио Гарсиа, да еще как пригодился — даже представить себе не можешь…

Антонио Гарсиа, с трудом оторвав голову от подушки, гневно сверкнул глазами.

— Я все расскажу полиции…

Лорена хмыкнула.

— Полиции?

— Да…

Подвинувшись поближе к больному, дель Вильяр издевательски-ласково произнесла:

— Ну, и что же ты расскажешь? Может быть, сперва скажешь мне, или это секрет?

Голова Антонио Гарсиа опустилась на подушку — он с трудом подавил в себе тяжелый стой.

— Да, я расскажу, как ты подсунула мне этот проклятый пакет со взрывчаткой… Будь проклят тот день, когда я согласился принять его… Я расскажу, что именно ты велела отдать его донне Марии…

— И не забудь сказать, как ты помог выправить фальшивые документы, — добавила Лорена. — Не забудь сказать, как шпионил за твоей обожаемой Марией Лопес… Ничего не забудь! Ах, ах, — зачмокала губами Лорена, — ах, как, однако, будет приятно ей узнать, что ее личный водитель, которого она так уважает, шпионил против нее…

— Да, я знаю, я совершил позорный поступок, — глухо сказал Антонио Гарсиа, — но я понесу наказание… Я готов ко всему…

— Наказание?.. — Переспросила Лорена дель Вильяр, — ты говоришь о наказании? Спешу тебя разочаровать — наказание, если ты и понесешь, то только на Страшном Суде, не раньше… Знаешь, предательство — очень серьезный грех…

Бурручага возразил:

— Нет, я понесу наказание на этом свете… Я готов ко всему…

— А я говорю — что это не случиться, — перебила его Лорена. — Потому, что я так хочу…

Взгляд дель Вильяр упал на какие-то проводки, ведущие от спасательных приборов к телу Антонио Гарсиа. Тут же стояли капельницы с прозрачными трубочками, сквозь которые виднелась темно-коричневая жидкость…

«Даже незачем тратить на него патроны, — подумала Лорена, — тем более, что меня может запросто обрызгать кровью… Как хорошо, что этот идиот лежит в одиночной палате! Наверняка постарался кто-то из Лопесов — чтобы никто не мешал выздоровлению…»

Сперва Лорена хотела покончить с Бурручагой, пристрелив его из револьвера — у Лорены был надежный глушитель, так что выстрела наверняка бы никто не слышал. Но теперь, внимательно посмотрев на приборы, поддерживающие жизнеспособность своего «личного секретаря», Лорена сразу же изменила решение…

— Значит, хочешь сдать меня полиции?.. — издевательски спросила дель Вильяр.

Подойдя к какому-то прибору, стоявшему на тумбочке, она посмотрела на показатели осциллографа — зеленая точка на экране выписывала какую-то замысловатую траекторию, показывая как работает сердце больного.

— Хочешь восстановить справедливость? — Вновь спросила Лорена.

После этих слов она принялась выдергивать один за другим проводки, оставив только один… Взяв со стола ножничные зажимы, она быстро пережала прозрачные трубочки капельниц.

Спустя несколько минут Антонио Гарсиа стал задыхаться — он широко раскрыл рот, хватая воздух, как выброшенная на берег рыба. Лорена с нескрываемым удовольствием следила за его агонией.

— Ну, как ты себя чувствуешь, дон Антонио Гарсиа Бурручага?..

Эти слова были последними, что слышал больной — спустя несколько секунд зеленая точка на экране осциллографа перестала биться — траектория движения ее постепенно сужалась и вскоре она очерчивала на экране ровную прямую.

Лорена посмотрела на Антонио Гарсиа — тот лежал с застывшей гримасой ужаса на лице.

Подойдя к кровати, Лорена откинула одеяло и приложила ухо к груди Бурручаги.

Сомнений не было — он был мертв.

Аккуратно прикрыв труп одеялом, Лорена приоткрыла дверь и выглянула в коридор. Там никого не было. Осторожно, стараясь не скрипеть половицами, дель Вильяр вышла из палаты и тихо закрыла за собой дверь.

Спустя несколько минут она была внизу.

— Простите, сеньора, — услышала Лорена за спиной голос той самой медсестры, которая полчаса назад сказала, где лежит Антонио Гарсиа. — Ну, надеюсь, у вас все в порядке?

Лорена подняла воротник плаща и сдержанно сказала:

— Больной спит. Я не стала его беспокоить… Кстати, а в каком отделении находится Мария Лопес?

Медсестра улыбнулась.

— О, у этой сеньоры так много друзей! Она на третьем этаже, — медсестра подняла указательный палец, — в палате интенсивной терапии… Надеюсь, донна Мария еще не спит. Там у нее теперь ее муж — сеньор Карено и сын, дон Хосе Игнасио… Сын донны Марии тоже пострадал, но не очень сильно, так что его выписали… Если вы хотите, то можете подняться…

Лорена кивнула.

— Нет, спасибо… Как-нибудь в другой раз…