Просто Мария 2

Глава 3

Давно минула полночь.

Холодная мгла окутала центральную часть города. Глубоко засунув руки в карманы поношенного плаща, по направлению к улице Симона Боливара шла какая-то женщина — впрочем, о том, что это — женщина, можно было догадаться разве что по одежде — лицо было спрятано в поднятый воротник. Улицы в этом квартале были безлюдны: дождь, хотя и теплый, однако достаточно сильный, шедший незадолго до полуночи, прогнал всех пешеходов с тротуаров.

На углу улицы Св. Антонио женщина остановилась и внимательно прислушалась, но не услышала ничьих шагов. Бросив осторожный взгляд через плечо, она увидела только пустую улицу, мокрую от недавнего дождя. Постояв так несколько минут, женщина свернула налево.

Вот уже несколько часов, как у нее появилось ощущение слежки, причем безо всяких оснований. Ей казалось, что за ее действиями наблюдает минимум два или даже три человека, что всякий, кого только она сегодня встречала — и швейцар в третьеразрядной гостинице, где она жила вот уже несколько дней, и таксист, и бармен в забегаловке, куда она недавно зашла наспех перекусить — все эти люди если и не служили в полиции, то, во всяком случае, могли на нее донести.

Дойдя до улицы Симона Боливара, женщина еще раз оглянулась и свернула в какую-то подворотню. Подойдя к двери, она едва слышно постучала.

— Кто там?.. — Послышался из-за двери низкий мужской голос.

— Это я… Открой быстрее, я замерзла и вся дрожу…

— Открыто…

Толкнув дверь, женщина очутилась в небольшой полуосвещенной комнате. Это была каморка, в которых обычно обитают приезжающие в Мехико на заработки крестьяне, безработные и те, кого в отчетах социальных служб принято называть «деклассированными элементами». Посреди каморки стоял стол, грубо сколоченный из мебельных ящиков, над ним слабо светился некогда роскошный, а теперь облезлый и засиженный мухами абажур — видимо, он был найден на какой-то свалке в богатом районе. За столом, на колченогой облезлой табуретке, сидел звероподобный бородатый мужчина с волосатыми жилистыми руками — такая внешность, как правило, бывает у мясников на рынке.

— Лорена?.. — В голосе хозяина каморки прозвучало неподдельное удивление.

Та оглянулась — будто бы в каморке мог присутствовать кто-то еще.

— Тс-с-с… — Вошедшая приложила палец к губам. — Ни слова больше. Тут есть еще кто-нибудь?.. — Она принялась нервно озираться по сторонам.

Хозяин каморки улыбнулся.

— Да нет, что вы… — Он выдвинул из-под импровизированного стола табуретку, такую же обшарпанную, как и та, на которой сидел сам, и сделал жест рукой. — Садитесь. Послушайте, донна Лорена, как вы тут оказались в столь поздний час?

Быстро сбросив с себя мокрый от дождя плащ и повесив его на гвоздь, гостья уселась на предложенный табурет.

— Матерь Божья!.. — Пробормотал хозяин, едва только взглянул на лицо вошедшей. — Что это с вами, донна Лорена?

Всю нижнюю часть лица и шею гостьи обезображивали жуткие следы ожогов.

Проведя рукой по страшным следам огня, гостья поморщилась.

— Долгая история… — Медленно подняв взгляд на хозяина каморки, она произнесла: — Кстати, Антонио Гарсиа, а почему ты так удивился, увидев меня?..

Антонио Гарсиа во все глаза смотрел на страшные ожоги.

— Донна Лорена, — произнес он, — но ведь я слышал, что вы разбились на машине… Вот и в одной из телепрограмм показывали остов какого-то «ниссана», начисто сгоревшего на дне ущелья неподалеку от Мехико… Он был целиком сгоревший… То есть я хочу сказать, что от него ничего не осталось… Полиция утверждает, что вы находились в этом автомобиле.

Лорена поморщилась.

— Они ошиблись…

Антонио Гарсиа внимательно посмотрел на свою ночную гостью.

— Кто — они?..

— И телевизионщики, и полиция… Да, действительно, у меня были неприятности. Ты ведь наверняка знаешь мою семейную драму…

— Вы говорите о браке вашей покойной дочери Лауры?

— Вот именно…

— Да, я что-то слышал… Вы были категорически против ее брака с сыном Марии Лопес, потому что тот был незаконнорожденным. Артуро д’Анхиле рассказывал мне, что вы пытались застрелить его…

— Да, пыталась!.. — Воскликнула Лорена неожиданно громко. — Пыталась, и нисколько в этом не раскаиваюсь. Единственное, о чем я жалею — что не довела дело до конца. Ладно, — произнесла она, немного успокоившись, — ладно, Антонио Гарсиа, сейчас не время ворошить прошлое, не время и не место…

— А как вам удалось спастись?..

Лорена вздохнула.

— Чистая случайность. Просто при падении дверца автомашины раскрылась, и я выпала из «ниссана»! Я летела с высоты пятнадцати-двадцати футов, и мне вновь повезло — я зацепилась за ветви какого-то дерева, и это смягчило удар. Правда, во время взрыва бензобака меня обдало огнем, горящим бензином… — Лорена вновь провела рукой по своим ужасным ожогам. — Но это ничего.

С трудом оторвав взгляд от обезображенного лица гостьи, Антонио Гарсиа произнес:

— Вам наверняка понадобится моя помощь? Вы можете всегда и во всем рассчитывать на меня, донна Лорена, — добавил он с поспешностью. — Всегда и во всем. Я так обязан вам, так обязан… Я никогда этого не забуду, до самой смерти…

Несколько лет назад Антонио Гарсиа Бурручага, в то время — сосед Артуро д’Анхиле, строительный рабочий, заболел, и очень серьезно — врачи обнаружили у него быстро прогрессирующую опухоль шеи. В то время Лорена еще жила с доном Альберто, и, зная, какого хорошего друга приобретет она, если поможет Бурручаге, устроила его в хороший госпиталь через своего теперь уже бывшего мужа. Операция прошла успешно — Антонио Гарсиа быстро пошел на поправку. Правда, и операция, и день нахождения в клинике обходился недешево, а у Бурручаги, к сожалению, не было страховки на случай болезни, и поэтому ему пришлось продать практически все, чем он владел — небольшой дом, автомобиль… Расчет Лорены оправдался целиком и полностью: Антонио Гарсиа чувствовал себя обязанным ее заступничеству и участию. И если Бурручага говорил: «Вы можете всегда и во всем рассчитывать на меня, донна Лорена, всегда и во всем», Лорена прекрасно знала, что это — не пустой звук.

Кроме этого, Бурручага обладал качеством, столь редко встречающимся среди любящих поболтать латиноамериканцев: если он давал кому-нибудь честное слово, то всегда держал его.

Лорена видела, что теперь Бурручага переживает далеко не лучшие времена — это было заметно хотя бы по убогому виду каморки, в которой он жил. И поэтому Лорена решила использовать и его исключительную честность и, конечно, теперешнее, далеко не завидное положение.

— Кстати, а чем ты теперь занимаешься?.. — Осторожно поинтересовалась она.

Бурручага покосился на перекошенный, шатающийся от малейшего прикосновения стол.

— Чем может заниматься человек, который живет в таких убогих условиях, — произнес он. — Наверняка, ничем хорошим…

— И все-таки…

Бурручага передернул плечами.

— Так, всем понемногу…

— Всем понемногу — значит ничем, — произнесла Лорена. — Сколько лет живу, а никогда не слышала, что существует такое странное занятие — «всем понемногу». Антонио Гарсиа, — произнесла она еще более вкрадчиво, — никакой труд не может быть позорным, если он честен. Или у тебя какие-то секреты?..

— Нет, что вы, донна Лорена, — сказал Антонио Гарсиа. — Какие могут быть секреты от вас — я ведь стольким обязан вам. По сути, вы спасли мне жизнь.

Лорена поморщилась.

— И все-таки…

— Работаю водителем на городской свалке, — тяжело вздохнул Бурручага.

Только теперь до обоняния Лорены дошел едва ощутимый тошнотворно-сладковатый запах, какой обычно источают мусорные баки. Этот запах исходил от всего — от жалкой мебели, от одежды хозяина, от продранных штор на окнах с треснувшим стеклом. Запах был не то, чтобы очень заметный, но все-таки…

Взгляд Лорена упал на некогда дорогой абажур, висевший над столом.

«Наверняка, тоже со свалки, — подумала она. — А то откуда же еще…»

Бурручага вновь вздохнул — еще тяжелее прежнего и произнес:

— Донна Лорена, я уже старый человек. Мне сорок пять лет. И я не думаю, что…

Лорена прекрасно поняла, что именно сейчас скажет Антонио Гарсиа и поспешила перебить его сделанным участием:

— Ничего, приятель, сорок пять — это еще не последняя черта. Я думаю, что вскоре все образуется. А я, в свою очередь, сделаю для тебя все, что только в моих силах…

Глаза Антонио Гарсиа заблестели.

— Вы не шутите, донна Лорена?.. — Воскликнул он. — Вы… вы, наверное, шутите. Вам просто жаль старого неудачника Антонио Гарсиа и поэтому вы хотите меня обнадежить, хотите утешить. Я-то наверняка знаю, что тот, кто выброшен за борт, больше никогда не поднимется… Никогда не поднимется, — повторил он. — Я ведь не виноват, что уже такой старый, а у нас в стране так много лишних рабочих рук. Когда я пришел в свою строительную компанию после лечения, мне указали на дверь — никому не понадобились ни мой опыт, ни мои знания… Я ходил везде, где только можно, я ездил даже в Акапулько, там теперь строят что-то, но никто не хотел брать меня. Им нужен молодой, здоровый… Слава Деве Марии, что меня взяли хоть на эту свалку… Иначе бы я совсем умер. — Со вздохом закончил свою исповедь Бурручага.

Стараясь вложить в интонации максимум участливости, Лорена произнесла:

— Нет, Антонио Гарсиа, я тебя не успокаиваю, то есть, хотела сказать, не только успокаиваю. Я точно знаю, что говорю.

Бурручага горестно махнул рукой.

— Что вы…

Пододвинув табуретку, Лорена уселась поближе к собеседнику.

— Антонио Гарсиа, — начала она, — если я говорю, что вы подниметесь, значит, так оно и будет. Я сделаю для этого все, что только смогу.

— Правда?..

Лорена продолжила с большим воодушевлением:

— Конечно же!.. Разве я обманывала тебя хоть раз? Разве я обманывала тебя хоть в чем-нибудь?.. Вспомни ту историю, когда тебя необходимо было как можно скорее госпитализировать!

Лорена прекрасно знала, на что именно надо бить в этом диалоге.

— Да, — подхватил Антонио Гарсиа, — да, донна Лорена, я так вам признателен…

— Значит, ты можешь целиком и полностью довериться мне, — закончила мысль собеседница. — Если я тебе что-то обещаю, это наверняка получится.

Бурручага посмотрел на Лорену с нескрываемой благодарностью.

— Спасибо вам…

Лорена прервала его коротким жестом.

— Пока еще рано говорить спасибо… Не стоит благодарности. Я еще ничего такого не сделала. — Сделав короткую выжидательную паузу, она продолжила: — Но во всяком случае, сделаю, можешь в этом не сомневаться. Не сомневайся Антонио Гарсиа… А теперь, — Лорена понизила голос, — а теперь, сеньор Бурручага, выслушай меня внимательно…

Антонио Гарсиа подался вперед — его взгляд выражал выжидательное внимание.

— Да…

— Насколько ты понимаешь, теперь я сама нуждаюсь в помощи. Меня долгое время разыскивала полиция по всей Мексике. Сейчас, когда полицейские и все мои враги, — говоря о врагах, Лорена, вне всякого сомнения, имела в виду Марию Лопес и ее близких, — когда все мои враги твердо убеждены, что меня нет в живых, мне, конечно же, стало намного легче… но не настолько, чтобы я не нуждалась в твоей помощи.

— Я сделаю все, что в моих силах…

Лорена не дала Бурручаге договорить:

— Не перебивай. По существу, я теперь — вне закона. У меня нет никаких документов — они сгорели…

Лорена заведомо врала, когда говорила, что ее документы сгорели в «ниссане» — они остались в письменном столе главного врача психиатрической клиники, откуда она бежала, подкупив одного из санитаров, который сымитировал пожар.

— Да, они сгорели, — не моргнув глазом, продолжила Лорена.

Антонио Гарсиа несмело вставил:

— Может быть, вам все-таки стоит обратиться в полицию?..

Лорена досадливо махнула рукой.

— Что ты!.. — Воскликнула она. — Ни в коем случае! Вся полиция подкуплена этой чертовой бабой Марией Лопес! Она просто ненавидит меня, она сделает все, чтобы сжить меня со свету… Слава святому Хуану и Деве Марии — Лопес уверена, что я давно уже варюсь в адском котле… Видит Бог, она ошибается… На ее совести, на совести ее сынка-недоросля, Хосе Игнасио, смерть моей любимой дочери… Эти деревенские выскочки никогда не дадут мне видеться с внучкой — Мариитой… Ты ведь наверняка наслышан о той истории?..

Антонио Гарсиа покачал головой.

— Нет, донна Лорена…

Рассказ Лорены обо всех ее злоключениях занял более часа. Разумеется, она постаралась представить себя в самом выгодном свете, вылив и на Марию, и на всех ее близких столько грязи, сколько только могла. В заключение этого монолога Лорена, подойдя к свету так, чтобы электрическое освещение падало на ее безобразные шрамы, расстегнула ворот блузки.

— Вот смотри, — театрально простонала она. — И этим я тоже обязана ей…

Бурручага отвернулся.

— О нет, донна Лорена, не надо, не будьте столь жестоки… Судьба так немилостиво обошлась с вами, вы столь незаслуженно потерпели от злых людей…

Застегнув ворот, Лорена, как ни в чем не бывало, уселась на прежнее место.

— Да, ты говоришь правду — я действительно невинно пострадала… Эти мерзавцы поломали всю мою жизнь, Антонио Гарсиа… Но ведь я еще жива, не правда ли?..

Бурручага наклонил голову.

— Слава Пресвятой Деве Марии — наверное, именно она спасла вас ото всех злоключений, выпавших на вашу долю…

— И я этого так не оставлю, — продолжила Лорена. — Они хорошо, на всю жизнь запомнят, что значит делать людям гадости…

— Донна Лорена, вы собираетесь мстить?..

В Антонио Гарсиа Бурручаге заговорил истинный латиноамериканец, потомок конкистадоров и индейских племен. В среде, из которой вышел Бурручага, месть за поруганное достоинство считалась делом не только само собой разумеющимся, но и благородным.

Лорена кивнула.

— Да.

Бурручага привстал со своего места.

— Донна Лорена, — произнес он, прикладывая руку к сердцу, — донна Лорена… Все, чем я смогу помочь вам… — от нахлынувшего волнения у него просто не находилось слов. Как, его благодетельница, спасшая ему, простому строительному рабочему, жизнь, оказалась жертвой подлых интриг?.. Ее, женщину, посмели обидеть и оскорбить в самых лучших чувствах?..

Лорена улыбнулась — впервые за все время беседы с Бурручагой. Впрочем, улыбка вышла слишком хищной, похожей, скорее, на какой-то оскал.

— Я рада, что не ошиблась в тебе, Антонио Гарсиа… — Произнесла она.

— Так что же мне сделать для вас, донна Лорена?.. — Повторил Бурручага свой вопрос.

Лорена поняла, что только теперь настал час изложить перед собеседником свою просьбу.

— Во-первых, — начала она, — во-первых, Антонио Гарсиа, мне необходимы кое-какие документы. И, желательно, на какое-нибудь другое имя… Скажи, возможно ли их купить?..

Бурручага на минуту задумался.

— А что именно вам надо?..

— Паспорт, карточка социального страхования и водительские права, — произнесла Лорена скороговоркой. — И как можно скорее…

Антонио Гарсиа почесал в затылке.

— Вообще-то, это возможно, — произнес он. — Правда, все это будет стоить денег и, как мне кажется, немалых.

— Не сомневаюсь… Сколько?..

— Думаю, не менее пяти тысяч, — произнес Бурручага. Правда, если мне повезет, можно сторговаться подешевле…

Сняв с гвоздя плащ, Лорена полезла во внутренний карман.

— Вот, — она протянула Бурручаге пачку крупных банкнот. — Тут ровно шесть тысяч. Сделай все, о чем я тебя просила… Остальное оставь себе за труды…

Антонио Гарсиа сделал умоляющий жест.

— Что вы, донна Лорена, — воскликнул он. — Что вы, разве у меня поднимется рука брать деньги у человека, который спас мне жизнь? Да я бы доложил свои деньги, если бы они у меня были, чтобы сделать то, что вы меня просите…

Лорена, прекрасно зная психический склад людей наподобие Антонио Гарсиа, поняла, что хватила лишку. Уж что-что, а покупать доверие Бурручаги таким неуклюжим образом не стоило.

Отстранив руку с банкнотами, она произнесла:

— Ты не совсем правильно меня понял… Дело в том, что остальные деньги — я не знаю, сколько там получается, я даю тебе в долг… Да, в долг. Я ведь прекрасно вижу, в каких невыносимых условиях приходится тебе жить… — Она демонстративно обвела взглядом убогую обстановку каморки Бурручаги. — Ты, Антонио Гарсиа, достоин лучшей участи…

— Как и вы, донна Лорена…

— Не перебивай. Так вот, эти деньги я просто даю тебе в долг…

— Но тысяча — это для меня очень большие деньги, — вставил Антонио Гарсиа.

— Достаточные, чтобы ты снял себе что-нибудь более приличное — я говорю о квартире…

Бурручага несмело взял деньги.

— Но я просто не представляю, как я смогу вам отдать их… — Произнес он, пряча деньги во внутренний карман пиджака.

Лорена махнула рукой.

— Брось, пустое… Отдашь сразу же, как только разбогатеешь…

— Спасибо…

— Ладно, — прервала его Лорена, — скажи, к какому времени ты смог бы выполнить эту просьбу…

— У меня есть один знакомый гравер, — сказал Бурручага после непродолжительного раздумья. — Да, есть один человек, я его неплохо знаю, и живет не слишком далеко отсюда…

— Человек он надежный?..

— Вполне.

— А ты давно его знаешь?..

— Лет двадцать — наши отцы из одной деревни недалеко отсюда.

— И что же он может?

— Практически все. Этого парня зовут Мигель Гранадос, он почти восемь лет провел за решеткой за подделку долларов…

Лорена подняла брови.

— Вот как?..

— Да.

— Значит, он все-таки, не такой хороший гравер, коль смог попасться за фальшивку?..

Антонио Гарсиа махнул рукой.

— Нет, что вы, донна Лорена. Его фальшивки были просто превосходны — он уже тогда начал работать с компьютером для достижения полнейшего сходства. Приезжали гринго из Вашингтона, большая комиссия, и они со всем своим оборудованием с большим трудом распознали подделку… И то, как мне кажется, по чистой случайности…

— Это случилось после того, как его накрыли?.. — Уточнила Лорена.

— Да.

Видя, что судьба подпольного фальшивомонетчика небезынтересна собеседнику, Лорена решила сыграть на этом обстоятельстве: расспросы о Мигеле Гранадосе могли еще более расположить к ней Антонио Гарсиа.

— Интересно, как это могло случиться?..

— Донну Лорену интересует, как полиция обнаружила подпольную типографию?

Лорена кивнула.

— Совершенно верно.

Бурручага вздохнул.

— Во всем виновата женщина…

Лорена только поморщилась — подобные сентенции были ей известны еще со времен девичества, она часто читала их в мелодраматических романах.

— Женщина?.. — Поинтересовалась она. В ее голосе сквозило равнодушие.

— Именно женщина!.. — Воскликнул Бурручага. — Именно женщина. Дело было так: у моего приятеля Мигеля была одна девушка, Софи, родом с самого Юкатана, из какого-то захолустного городишки, название которого у меня вылетело из головы. Так вот, эта Софи, совсем еще молоденькая, ей было не более семнадцати, приехала в Мехико, да так и осталась тут. Работала в закусочной здесь, неподалеку, официанткой…

— Ну, и что же было дальше?..

Бурручага тяжело вздохнул.

— Ну, познакомилась с этим Мигелем и как-то очень быстро с ним схлестнулась. Бегала тут, по улице Симона Боливара со счастливым видом. Говорила, что гравер пообещал на ней жениться… Ну, а потом, — Бурручага махнул рукой, — Мигель заприметил одну танцовщицу из клуба в богатом квартале, Симону. Софи вскоре обо всем стало известно — вы же понимаете, донна Лорена, мир не без добрых людей, найдется всегда, кому рассказать… Бедная девочка и плакала, и рыдала — она ведь была на третьем месяце беременности. Тогда Мигель сунул ей денег…

— Наверняка фальшивых?.. — Улыбнулась Лорена. — Собственного производства?

— Не знаю… Так вот, Мигель сунул ей денег и предложил — или делай операцию, или отправляйся обратно домой, на Юкатан. А Софи, дурочка, не нашла ничего лучшего, как сообщить обо всех темных делишках Мигеля в полицию… Она прекрасно знала, чем именно занимается ее возлюбленный, — закончил свой рассказ Бурручага.

Лорена ухмыльнулась.

— Молодец!.. Чисто женская месть!.. — воскликнула она.

— Честно говоря, я не одобряю поступка Софи, хотя и понимаю, что Мигель очень виноват перед этой несмышленой девочкой, — резюмировал Антонио Гарсиа.

— Это почему?

— Провести столько лет за решеткой только потому, что он… — Бурручага запнулся, подбирая нужное выражение, — только потому, что он один раз ошибся… Нет, по-моему, это слишком уж жестоко…

— Не думаю…

— Мигель вышел из тюрьмы совершенно другим человеком.

Лорена решила напомнить, что тема беседы — вовсе не обсуждение моральных аспектов истории, произошедшей с гравером, а его профессиональных возможностей.

— Послушай, а ты точно уверен, что он сможет сделать то, что мне надо?

Бурручага пожал плечами.

— В наше время, такое тяжелое и трудное, нельзя быть абсолютно в чем-то уверенным, — произнес он. — Хотя, как мне кажется, этот Мигель — человек достаточно надежный…

— А почему это так дорого стоит?.. — Спросила Лорена.

— Очень тяжелая работа, — ответил Антонио Гарсиа. — Очень тяжелая и ответственная работа. Кроме того, Мигель берет за полную конфиденциальность заказа. Если он сделает то, что от него требуется, можно быть совершенно уверенным, что ни один самый привередливый полицейский не подкопается. Кроме того, Мигель будет нем, как рыба…

— Не сомневаюсь, — парировала Лорена, — ведь это — и в его интересах. Хорошо, — она поднялась со своего места и направилась к двери. — Хорошо, Антонио Гарсиа. Когда ты поговоришь со своим гравером?

— Думаю, завтра утром я его увижу, — сказал Бурручага. Если все будет хорошо, за несколько дней он управится… — Антонио Гарсиа на какое-то время задумался, а потом произнес:

— Как я смогу вас найти?

— Позвони в отель «Лотос», спроси Хуаниту Альбенис, — сказала Лорена. — Слава Богу, в этой третьеразрядной гостинице не требуют паспорта, и я живу там под вымышленным именем.

Бурручага кивнул.

— Хорошо, донна Лорена.

Лорена нажала ручку двери с явным намерением выйти из лачуги Бурручаги.

— Что вы, донна Лорена, — Бурручага порывисто вскочил со своего места. — Что вы, неужели вы собираетесь отправиться в такой поздний час в гостиницу? Время позднее, небезопасное, к тому же — на улице не самая лучшая погода.

— Ничего страшного, Антонио Гарсиа. За свою жизнь я настолько привыкла ко всякого рода опасностям, что теперь какой-то мелкий дождь мне не страшен. К тому же, — улыбнулась Лорена, — к тому же, Антонио Гарсиа, скажи — что можно украсть у человека, который носит такой страшный плащ? — С этими словами Лорена открыла дверь. В каморку сразу же ворвался холодный воздух с улицы, порыв ветра принялся раскачивать абажур над столом, и по всей комнате заходили какие-то фантастические тени. — Ладно, всего хорошего. Очень благодарна тебе, что хоть ты принял во мне такое участие… Значит, не забудь: отель «Лотос», Хуанита Альбенис. Кстати, скажи своему граверу, чтобы документы он выправил на это имя. За последнее время я уже настолько свыклась с ним, что теперь неохота расставаться.