Просто Мария 2

Глава 45

В последнее время Мария чувствовала себя очень неспокойно — ее все время преследовали какие-то нехорошие предчувствия…

Хосе Игнасио теперь где-то очень далеко… Что с ним? Почему вот уже третий день от него не было абсолютно никаких вестей… Что-то не очень-то на него похоже… Сразу же по прибытию на место дислокации части, в которую был определен Хосе Игнасио, он позвонил Марии. Настроение у него было бодрым и веселым. Правда, Мария по тому телефонному звонку так и не поняла — действительно ли у ее сына все так хорошо, как он сам расписывает, или же просто не хочет расстраивать мать какими-нибудь подробностями…

Мария все время мысленно возвращалась к тому разговору…

— Мама, мама, — кричал в трубку Хосе Игнасио, — у меня все в порядке, мама, только не волнуйся за меня, слышишь?..

На глаза Марии навернулись слезы.

— Да, — закричала она в телефонную трубку, хотя слышимость и без того была неплохой, — да, я слышу тебя, сынок…

— Мама, очень возможно, нас даже не будут отправлять в этот мятежный штат, — продолжал Хосе Игнасио, — наши командиры говорят, что инсургенты в самом скором времени будут подавлены…

— Скорее бы, сынок, — ответила Мария. — Скорее возвращайся… Мы все тебя очень, очень ждем… Нам тебя тут очень не хватает…

Неожиданно из трубки раздались короткие гудки, видимо, связь была прервана по каким-то независящим от Хосе Игнасио причинам…

Да, с Хосе Игнасио, по-видимому, все было действительно нормально — тем не менее сын все никак не шел у Марии из головы…

А что, если…

Мария каждую ночь, ложась спать, задавала себе этот вопрос. Что, если на казармы, где остановилась часть Хосе Игнасио, кто-нибудь нападет?..

«Как это люди могут убивать друг друга, — все время думала Мария, — неужели они не понимают, что это грешно против Бога и совести?..»

Мария все время успокаивала себя мыслью, что все обойдется, что с ее единственным сыном все будет в порядке, что крестьяне, которые подняли этот бунт, скоро сдадут властям оружие и вернутся к спокойному мирному труду, и что вообще все будет хорошо… Почему должно что-нибудь случится с ее сыном? Разве она чем-нибудь хуже других, разве она — закоренелая грешница, разве она прогневала Господа Бога?..

Мария все это время молилась за своих близких Пресвятой Деве, хорошо помня поговорку «Quid Deus imperio, tu precc Virgo poles»[3]. Она молилась не только за сына, но и за Виктора, и за Марииту, и за маленькую Лули, и за Исабель — девушка хотя и выписалась из больницы, тем не менее чувствовала себя не лучшим образом. Мария со слезами на глазах вспоминала дона Антонио Гарсиа Бурручагу, и молилась за упокой его души…

Но, видимо, молитвы Марии не доходили до ушей Пресвятой Девы — от Хосе Игнасио вот уже целых три дня не было никаких известий…

«Что с ним?.. — В испуге думала Мария, — ведь правительство пошло на уступки инсургентам, и те согласились сложить оружие… Все, кто попал под частичную мобилизацию, уже возвращаются по домам… Почему же тогда мой сын, мой Хосе Игнасио ничего не дает о себе знать?.. Неужели с ним что-то случилось?..»

От одной мысли, что с Хосе Игнасио может что-то произойти, Марии становилось не по себе…

Виктор успокаивал жену, как только мог.

— Мария, не следует так волноваться, — увещевал Карено жену, — мало ли, что могло произойти… Ты ведь сама должна понимать, что время теперь очень непростое, возможны всякие случайности… Может быть, в той деревушке, где теперь находится Хосе Игнасио, просто нет телефонной связи… Такое ведь тоже возможно…

Мария только горестно вздыхала.

— Ах, Виктор, — говорила она, — я понимаю, что ты хочешь утешить меня…

— Но почему утешить?.. — Говорил Виктор Карено. — Я просто предполагаю, что может случится всякое…

— Вот я и боюсь, что может это всякое и случиться, — вновь вздыхала Мария…

Виктор вновь принимался успокаивать жену, вновь объяснял, что для серьезных волнений нет причин, что правительственные войска не понесли сколь-нибудь серьезных потерь, а часть, в которую был мобилизован Хосе Игнасио, вообще не принимала участия в подавлении мятежа…

Мария, слабо, страдальчески улыбаясь, говорила своему мужу:

— Да, я все понимаю, но я понимаю это умом… А сердце подсказывает мне, что с моим сыном произошло что-то не то…

Виктор и сам начинал волноваться — действительно, не может быть так, чтобы за это время его крестник не подал о себе никакой весточки?..

И вот вечером в доме Лопесов наконец зазвонил телефон. Трубку подняла Мария — она целый день провела в гостиной, все время ожидая этого звонка…

— Я говорю с сеньорой Марией Лопес?..

Голос звонившего был совершенно незнакомым.

— Да, — ответила Мария.

«Господи, кто же это может звонить?..» — пронеслось в ее голове — Марию уже охватили какие-то смутные предчувствия несчастья.

Из трубки послышалось:

— Это полковник Алесандро Санчес… А звоню я по поводу вашего сына, сеньора Хосе Игнасио Лопеса…

Внутри Марии как будто что-то оборвалось.

— Что с моим сыном?.. — Спросила она пересохшими от волнения губами.

Полковник Санчес стремился казаться как можно более спокойным.

— Вы не волнуйтесь, — начал он, — с Хосе Игнасио все в порядке… Он теперь в госпитале, и жизнь его вне опасности…

Услышав слово «госпиталь», Мария едва не лишилась рассудка.

— Что с Хосе Игнасио?.. — Закричала она на весь дом, да так громко, что из соседней комнаты прибежали насмерть перепуганные Рита и Виктор Карено, — Скажите, сеньор Санчес, умоляю вас — скажите мне, что с моим сыном!.. Умоляю, скажите мне правду!..

Мария была готова выслушать от полковника самое худшее известие.

— Ваш сын, — произнес полковник, — повел себя как настоящий герой… Да, как герой, но ему немножко не повезло: один подонок хотел было зарубить его мачете, ну… ну, и немножко ранил…

— Боже, — только и смогла, что простонать Мария и выпустила из рук трубку.

— Сеньора Лопес, сеньора Лопес, — слышался из трубки голос полковника Санчеса, но Мария уже не слышала этого голоса: не вынеся перенесенного только что потрясения, она потеряла сознание и медленно, будто бы в замедленной съемке, осела на пол.

Трубку перехватил Виктор.

— Это говорит Виктор Карено, — закричал он, — Хосе Игнасио — мой крестник, он мне как родной сын… Нет, я не то говорю — он и есть мне родной, самый родной на свете!..

— Не волнуйтесь, сеньор Карено, — продолжал полковник, — ничего страшного. Теперь ваш сын находится в госпитале, думаю, через несколько недель вы сможете его увидеть… Уверяю вас, все в порядке…

«Надо как можно скорее ехать в этот госпиталь», — пронеслось в голове Виктора.

— В каком госпитале?..

— Неподалеку отсюда, в местечке Овьеда, — невозмутимо произнес полковник.

— А что с ним произошло?..

На том конце провода послышался легкий вздох.

— Ну, я не буду долго распространяться, Хосе Игнасио потом вам сам все расскажет… Дело в том, что часть, в которой был Хосе Игнасио, находилась вне зоны мятежа, но некоторые крестьяне сочувственно относились к повстанцам, — начал свой рассказ полковник Санчес. — Как-то раз в деревушке был какой-то праздник, и местные жители, изрядно напились маисовой водкой… Один из них пытался изнасиловать молоденькую девочку, рядом оказался ваш сын… Ну, как и положено благородному человеку, он заступился за нее… Завязалась драка, и насильник выхватил мачете… На счастье, рука этого негодяя не была твердой — он, видимо, хотел зарубить Хосе Игнасио, но сумел только рассечь ему лицо… Кстати, этот человек теперь задержан, — закончил свой короткий рассказ о случившемся полковник Алессандро Санчес. — Так что не волнуйтесь…

Обернувшись к Рите, которая уже хлопотала подле своей подруги, Виктор решительным тоном произнес:

— Я сейчас же выезжаю в Овьедо… Только умоляю, ради всего святого — не волнуйтесь!.. Я же говорю, что ничего страшного…

Говоря — «ничего страшного», — Виктор просто успокаивал свою жену. На самом же деле он перепугался не меньше, а может быть — даже и больше, чем Мария, только не подал виду…