Путешествия сэра Джона Мандевиля

Глава 25. Об устройстве двора Великого Хана, когда он устраивает торжественные праздники. О его философах. И о его свите, когда он путешествует по стране.

Теперь я расскажу вам об устройстве двора Великого Хана, когда он устраивает торжественные праздники; это происходит четыре раза в год.

Первый праздник - это день его рождения; второй - его появления в их храме, который они называют "Moseach", и где совершают нечто вроде обрезания [445]; два других праздника посвящены их идолам. Первый праздник в честь идола - когда его сначала помещают в храм и сажают на трон; другой праздник - когда идол начинает говорить или совершать чудеса. Больше там не бывает праздников, разве что по случаю свадьбы кого-либо из его детей [446].

Знайте теперь, что на каждый из этих праздников он собирает множество людей, соблюдающих удивительный порядок и разделенных на тысячи, сотни и десятки. И каждый человек хорошо знает, какую службу он должен выполнять, и выполняет ее так тщательно и заботливо, что никто не найдет никаких упущений. Сначала призываются [ко двору] 4000 баронов, могущественных и богатых, чтобы распоряжаться, наблюдать и устроить праздник, и прислуживать императору. Эти торжественные праздники устраиваются не в залах [дворца], а в шатрах, превосходно сделанных из шитой золотом ткани и тартара, очень благородных. И все эти бароны носят на головах короны, очень ценные и роскошные, усыпанные драгоценными камнями и большим восточным жемчугом. И все они одеты в шитые золотом ткани или тартара или камаки [447] - настолько красивые, что ни один человек во всем мире не сможет ни описать их, ни сшить их лучше. И все их одежды расшиты золотом, а камзолы усыпаны драгоценными камнями и большими восточными жемчужинами. И они вполне могут это позволить, ибо ткани из золота и шелка стоят у них намного дешевле, чем шерстяные. Эти 4000 баронов прибывают четырьмя группами, и каждая тысяча одета в наряды одного цвета, и так хорошо и так богато украшена, что чудесно это видеть.

Первая тысяча - это герцоги, графы, маркизы и адмиралы, все одетые в шитые золотом ткани и ткани из зеленого шелка, отделанные золотом и драгоценными камнями, как я сказал выше. Вторая тысяча вся одета в ткани из красного шелка, отделанного золотом и драгоценными камнями, усыпанные очень большим жемчугом и драгоценными камнями, весьма изысканно сделанными. Третья тысяча одета в шелковые ткани пурпурного или темно-синего цвета. Четвертая тысяча - в желтые ткани. И все их одежды так прекрасны и так богато отделаны золотом и драгоценными камнями и дорогими жемчугами, что если бы в нашей стране у [какого-либо] человека было бы всего одно из их одеяний, он мог бы с полным правом сказать, что до конца своих дней не будет знать нужды; ибо золото и драгоценные камни и большие восточные жемчуга в нашей стране имеют бСльшую ценность, чем в той.

Когда же они таким образом оденутся, они проходят парами перед императором, не произнося ни слова, а только кланяясь ему. И каждый из них несет перед собой блюдо из яшмы, или словной кости, или кристалла, и менестрели, идущие перед ними, наигрывают на своих инструментах разнообразные мелодии. И когда первая тысяча пройдет, и [император] сделает ее смотр, она отходит в сторону, после чего входит вторая тысяча, и делает то же самое, что и первая; и после нее третья; и затем четвертая, и ни один из них не произносит ни слова.

С одной стороны стола императора сидят много философов - мудрых людей, сведущих во многих разнообразных науках, - астрономии, некромантии, геомантии, пиромантии, гидромантии, предсказанию будущего и многих других. Перед каждым из них стоит золотая астролябия, у кого глобус, у кого череп мертвеца, у кого золотой сосуд, полный песка, у кого золотой сосуд, полный горящего камерного угля, и у некоторых хорологов золотые часы, очень искусно и роскошно сделанные, и много других различных инструментов в зависимости от того, в какой науке прославился каждый из них.

И в определенные часы, когда им кажется, что пришла пора, они говорят чиновникам, стоящим перед ними, которым поручено передавать их приказы: "Да будет тишина!"

И тогда чиновники говорят: "Тихо! Слушайте!"

И вслед за тем один из философов говорит: "Пусть каждый человек выразит свое почтение и поклонится императору, Сыну Бога и верховному владыке всего мира. Ибо сейчас - время". И тогда каждый человек склоняет свою голову до земли.

И затем тот же философ приказывает снова: "Встаньте!". И они повинуются.

В другой час другой философ говорит: "Вставьте мизинцы в ваши уши". И они делают так.

В другой час другой философ говорит: "Прижмите руку ко рту!" И они делают так.

В другой час другой философ говорит: "Положите руку на голову!" И вслед аз тем он приказывает убрать ее. И они делают так.

И так, из часа в час, они приказывают [сделать] определенные жесты; и говорят, что эти жесты имеют разнообразный скрытый смысл.

Я спросил их частным образом, что они означают. И один из мастеров ответил мне, что наклон головы в такой-то час означал, что все те, кто склонил свои головы, всегда будут покорными и верными императору, и никогда ни за дары, ни за посулы не изменят ему и не предадут. А вложение пальца в ухо, по их словам, означает, что никто из них не должен ни слушать, ни говорить ничего дурного об императоре, но сразу же пресекать подобные разговоры, пусть даже их заведет их отец, или брат, или сын. И так далее, они рассказали мне о смысле многих других разнообразных жестов, которые делают философы.

Вы можете быть уверены, что ни один человек не посмеет взять ничего, что принадлежит императору, ни одежды, ни хлеба, ни вина, ни таза для омовения рук, ни какой-либо другой вещи, кроме как в определенные часы, установленные философами. И если кто-либо начинает войну против императора, или если кто-либо совершает нечто недозволенное во всех его землях, эти философы приходят к императору и говорят ему и его советникам: "Государь, некто прямо сейчас совершает в ваших землях, в таких-то областях то-то и то-то"; и император сразу же посылает [людей] в эти области.

И когда философы выполнят свой долг, менестрели начинают играть на своих музыкальных инструментах, один за другим, настолько мелодично, насколько только могут. И когда они довольно долго играют на них, один из чиновников императора поднимается на высокий помост, очень искусно сделанный, и громко провозглашает: "Да будет тишина!" И все замолкают.

И затем, сразу после этого, все родственники императора, великолепно облаченные в богатые, шитые золотом одежды, приводят с собой столько белых коней, сколько могут содержать, готовясь преподнести их в дар императору. И тогда придворный стольник обращается к сеньорам, называя каждого из них по имени и начиная с самого благородного и достойного, и говорит: "Будь готов с таким-то количеством белых лошадей служить императору, вашему верховному сеньору!" И точно так же он обращается ко всем родственникам императора, одному за другим, в соответствии с их рангом. И когда он назовет их всех, они входят друг за другом и преподносят императору белых коней, а затем удаляются. После них появляются бароны и преподносят ему [императору] подарки или драгоценности, или нечто иное, в соответствии со своим рангом. После них появляются прелаты их закона и священники и другие [лица]; и каждый человек дарит ему что-то. И когда все эти люди таким образом предстанут перед императором, верховный прелат дает им свое благословение и произносит молитву их закона.

И тогда менестрели снова начинают играть на разнообразных музыкальных инструментах так мелодично, как только могут. И поиграв некоторое время, они умолкают. Затем к императору приводят прирученных львов, леопардов и других зверей, и приносят орлов, ястребов и других птиц, и рыб и змей, чтобы оказать ему почет. И затем появляются жонглеры и чародеи и показывают много чудес; например, показывают в воздухе, на глазах у всех [присутствующих] людей, [сразу и] солнце и луну. После этого они делают такую темную ночь, что ни один человек не может ничего увидеть. После этого снова наступает день, красивый и приятный, с ярко светящим солнцем. Затем они показывают, как танцуют самые прекрасные девушки в мире. После этого они показывают других девушек, приносящих золотые чаши, полные молока разных животных, и подают напиток сеньорам и дамам. Затем они показывают рыцарей, сражающихся на поединке в полных доспехах; и те мчатся навстречу друг другу, с яростью сталкиваются и ломают свои копья с такой силой, что их обломки разлетаются по всему залу. И затем они показывают охоту на оленя и кабана, с гончими, бегущими с открытой пастью. И много разных вещей они делают своими чарами, что это просто удивительно видеть. И такие представления развлекают их, пока столы не опустеют.

Великому Хану служит множество людей, как я сказал вам выше. Одних менестрелей у него 13 кумантов, но они не все одновременно находятся при нем. Ибо все менестрели, что приходят к нему, к какому бы народу они не принадлежали, считаются его собственными слугами и имена их заносятся в его книги. И куда бы они не пошли после этого, они всегда говорят, что являются менестрелями Великого Хана; и из-за этого звания все короли и сеньоры относятся к ним с большим почтением и осыпают подарками. Вот почему их у него такое множество.

И у него есть определенные слуги, которые содержат птиц, таких как страусы, кречеты, соколы, соколы-пилигримы, говорящие попугаи и певчие птицы, а также диких зверей, таких как прирученные слоны, павианы, обезьяны, мартышки и другие разнообразные звери; этих слуг насчитывается 15 кумантов.

Он содержит 200 врачей-христиан и 210 цирюльников, которые также являются христианами [448]; а сарацинских цирюльников и врачей - 20; но он больше доверяет христианам, нежели сарацинам. Других людей в его свите без числа, и они получают всё необходимое от двора императора. И у него есть при дворе много баронов, которые ему прислуживают; они христиане и обратились в нашу веру благодаря проповедям христианских священников, которые живут с ними; но намного больше таких, которые исповедуют христианство втайне.

Этот император может тратить столько, сколько пожелает; ибо он не раздает и не выпускает других денег, кроме кусков кожи с печатью, или бумаги. Одни эти деньги имеют бСльшую ценность, другие - меньшую, в зависимости от поставленной на них печати. Когда всем эти деньги от долгого использования изнашиваются, люди приносят их в казначейство императора и обменивают старые деньги на новые. И эти деньги ходят по всей его стране и во всех его провинциях, ибо там не выпускается никаких других денег, ни золотых, ни серебряных; и поэтому он может тратить вдоволь и щедро. Из золота и серебра, которое привозят в его страну, по его приказу делают колонны и мостят полы в его дворце, и делают другие разнообразные вещи, которые он захочет.

В палате у императора в одну из золотых колонн вделан рубин-карбункул в фут длиной, который по ночам излучает столь яркое сияние, что от него становится так же светло, как днем. У него есть много других драгоценных камней и рубинов, но этот - самый величайший и самый драгоценный [449].

Император живет летом в городе, который находится на севере и называется Садуз (Шанду); здесь достаточно прохладно. А зимой он живет в городе, который называется Каамалече (Ханбалык), который находится в жаркой стране. Но чаще всего он пребывает в Гайдо (Да-ду) или в Джонге, которые находятся в хорошей стране с умеренным климатом, по их меркам; а для жителей нашей страны он - слишком жаркий.

Когда этот император переезжает из одной страны в другую, он приказывает собрать четыре больших массы людей своего народа, первая и самая главная из которых движется перед ним за день пути. Ибо она должна подготовить ночлег, где император будет спать назавтра. Каждого человека в этой массе император в обилии обеспечивает за свой счет всевозможными запасами и продовольствием. Эта первая масса состоит из 50 кумантов всадников и пехотинцев, а в каждом куманте - 10000 человек, как я говорил вам выше [450]. Другая масса следует справа от императора, приблизительно в полудне пути от него. Третья - слева от императора, таким же образом. И в каждой из них - такое же множество людей, как и в первой. А затем, после него, движется четвертая масса, которая больше любой другой и следует за ним на расстоянии выстрела из лука. И каждой из них во время пути предписано останавливаться по вечерам в определенных местах, где они находят всё необходимое. И если случится так, что кто-нибудь из главной массы умирает, его сразу заменяют другим, чтобы общее количество [сопровождающих императора] оставалось неизменным.

И знайте, что император со своей свитой едет не верхом, как это делают другие великие сеньоры, сопровождающие его, кроме тех случаев, когда он выезжает [куда-либо] тайно с несколькими людьми, чтобы остаться неузнанным. А вообще же он передвигается в колеснице с четырьмя колесами, на которой установлен красивый шатер, сделанный из некоего дерева, происходящего из Рая земного, которое называется алоэ (lignum aloe) и которое выносят оттуда разливы райских рек, как я рассказывал вам ранее. И этот шатер источает очень приятный аромат благодаря дереву, из которого он сделан. Внутри он весь отделан пластинами из тонкого листового золота, усыпан драгоценными камнями и большими жемчугами. Колесницу везут четыре больших слона и четыре больших боевых коня, белых и покрытых роскошными попонами. Вокруг этой колесницы едут четыре или пять, или шесть великих сеньоров, так как ни один человек не должен приближаться к колеснице, кроме этих сеньоров, разве что император призывает к себе какого-либо человека, с которым он хочет поговорить. Над шатром этой колесницы, в которой восседает император, сидят на жерди четыре или пять охотничьих соколов, с той целью, чтобы когда император увидит какую-нибудь дикую птицу, он мог поймать ее и развлечься соколиной охотой, сначала с одним [соколом], затем с другим; и так он развлекается во время поездки по стране. И ни один человек не едет верхом перед ним, но только за ним. И ни один человек не осмеливается подойти к колеснице ближе, чем на расстояние выстрела из лука, кроме тех сеньоров, которые находятся вокруг него. И вся масса людей следует на почтительном расстоянии за ним в великом множестве.

Вслед за ним в другой такой же колеснице едет императрица, и сопровождают ее те же четыре массы людей, что и императора, но все же не такое огромное множество. И его старший сын едет другой дорогой в другой колеснице, таким же образом. Всего их сопровождает такое великое множество народа, что просто чудо говорить об этом. И ни один человек не поверит в это количество, если только не увидит его собственными глазами. Иногда случается, что когда император едет недалеко и когда это ему угодно, он берет с собой императрицу и своих детей, и тогда те едут вместе, и сопровождающие их люди смешиваются друг с другом и делятся только на четыре группы.

И знайте, что империя этого Великого Хана поделена на 12 провинций; и в каждой провинции есть больше 2000 больших городов, а малых городов - без числа. Эта страна очень велика и могущественна, ибо в ней есть 12 главных королей в 12 провинциях, а под каждым из этих королей - еще много королей, и все они повинуются Великому Хану. И его земля и его владения настолько обширны, что для того, чтобы пройти от одного их конца до другого, по морю или по суше, надо затратить семь лет. А в пустынях, что находятся в его владениях, так как там нет городов, через каждый день пути устроены постоялые дворы, где и люди и лошади могут найти много продовольствия и все вещи, в которых нуждаются, чтобы пройти через страну.

И есть в этой стране диковинный обычай (но он выгодный), что если происходит нечто такое, что может вызвать досаду или недовольство императора, то император получает весть об этом в течение дня, даже если это произошло в трех или четырех днях пути от него или даже больше. Ибо его гонцы тотчас садятся верхом на своих коней или дромадеров и мчатся во весь опор по направлению к одному из постоялых дворов. Подъезжая к нему, они трубят в рог. И тогда на постоялом дворе узнают, что везут вести, предупреждающие императора о каком-либо восстании против него. И тогда они собирают в дорогу другого гонца, как можно быстрее, чтобы тот вез письма до следующего постоялого двора. И там у них берут эти письма и везут их дальше к императору, тогда как предыдущий гонец отдыхает и кормит своего дромадера или лошадь. И так, от одного постоялого двора до другого, вести приходят к императору. И таким образом он в кратчайший срок узнаёт обо всем, что заслуживает внимания, от своих гонцов, которые так быстро ездят по всей стране.

А когда император посылает своих скороходов по всей стране, у каждого из них есть с большой пояс с подвешенными к нему небольшими колокольчиками, и когда они приближаются к постоялому двору, где дежурят другие гонцы, то звонят в свои колокольчики, и тогда другие гонцы тотчас собираются и отправляются в путь до следующего постоялого двора. И таким образом они бегут от одного к другому, со всей возможной быстротой, пока приказы императора не будут исполнены. Этих скороходов на их языке называют "Chydydo", то есть посыльными.

Также, когда император переезжает из одной страны в другую, как я рассказывал вам выше, и проходит через города, каждый человек разводит костер перед дверью [своего дома] и бросает в него порошок из благовонной смолы, который дает приятный аромат, чтобы император обонял его. И все люди становятся на колени, когда он проезжает мимо, и выражают большое почтение. И там, где живут христианские монахи, как во многих городах на земле, они выходят навстречу ему с крестами и святой водой, и поют "Veni creator spiritus!" [451] громкими голосами, и идут навстречу ему. И когда он слышит их, он приказывает своим сеньорам, которые едут рядом с ним, разрешить монахам подойти к нему. И когда они приближаются к нему с крестом, он снимает с головы свой головной убор, похожий на корону, сделанную из золота и драгоценных камней и больших жемчужин и настолько дорогую, что по стоимости равен целому королевству в нашей стране. И затем он преклоняет колени перед крестом. И тогда прелат читает перед ним некоторые молитвы и дает ему благословение с крестом; и он благоговейно принимает это благословению. И затем прелат подносит ему некие плоды, числом девять штук, на серебряном блюде, с грушами или яблоками, или другими плодами. И он берет один из них. И затем [остальные плоды] раздают другим сеньорам, которые находятся вокруг него. Ибо у них есть обычай, что ни один чужестранец не может представать перед ним без подарка, согласно Ветхому Завету, который гласит: "Nemo accedat in conspectu meo vacuus" [452]. И затем император говорит монахам, чтобы они спокойно уходили обратно, и что огромное множество всадников, что шло вслед за ним, не причинит им никакого вреда. И точно так же монахи поступают с императрицей, когда она проезжает мимо них, и его [императора] страшим сыном. И каждому из них они преподносят плод.

И знайте, что всё это множество людей, которое сопровождают его, его жён и его сына, не пребывает постоянно с ним. Но всякий раз, когда он пожелает, за ними посылают. И когда они сопроводят его, то возвращаются по своим домам, за исключением только тех, кто остается с ним во дворце, чтобы прислуживать ему, его жёнам и его сыновьям, и чтобы управлять его двором. И хотя другие уезжают после того, как выполнят свои обязанности, в то же время рядом с ним постоянно находятся 50000 всадников и 200000 пехотинцев, не считая менестрелей и тех, кто следит за дикими зверями и птицами, число которых я называл вам раньше.

Под небосводом нет другого столь великого сеньора, или столь могущественного, или столь могущественного, как Великий Хан; ни Пресвитер Иоанн, императора Верхней Индии, ни султан Вавилона, ни император Персии не могут сравниться с Великим Ханом ни по величию, ни по благородству, ни по королевскому достоинству, ни по богатству; ибо по всем этим [качествам] он превосходит всех земных государей. Вот почему столь прискорбно, что он не верит в Бога. И тем не менее он охотно слушает, когда говорят о Боге. И он благосклонно относится к тому, что христиане живут в его владениях, и что люди его веры переходят в христианство по всей его стране; ибо он не защищает ни одного человека, который признает какой-либо иной закон, кроме его собственного.

В этой стране у некоторых людей есть 100 жён; у других - 60, у кого больше, у кого меньше. Они берут в жёны вдов своих родственников, за исключением своих матерей, дочерей и сестёр по матери; но сестёр по линии отца они вполне могут взять в жёны, и жён своих братьев после их смерти, и своих мачех таким же образом.