"В" - значит вторжение

11

В понедельник я заехала домой в обеденное время, надеясь избежать соблазнов фастфуда.

Подогрела банку супа, который не требовал добавления воды, и в котором, как я знала, было достаточно натрия, чтобы считать, что я проглотила столовую ложку соли.

Я мыла посуду, когда в дверь постучала Мелани. Ее черное кашемировое пальто было облегающим и доходило до черных кожаных сапожек. Она сложила свою черно-красную шаль большим треугольником и закрепила на плечах. Откуда у нее бралась уверенность, чтобы носить такое? Если бы я это попробовала, то выглядела бы так, будто случайно прошла под бельевой веревкой и запуталась в простыне.

Я открыла дверь и отступила, пропуская ее в дом.

— Привет, как дела?

Мелани прошла мимо меня и плюхнулась на диван, вытянув ноги.

— Даже не спрашивайте. Он меня достал. Я увидела, как вы подъехали, и решила вас поймать, пока вы дома. Я не вовремя? Пожалуйста, скажите, что все в порядке, или я повешусь.

— Все нормально. Что происходит?

— Я просто драматизирую. Он не лучше и не хуже, чем был всегда. В любом случае, я не могу больше оставаться. Я нашла женщину, которая начала работать сегодня утром, и об этом я хотела с вами поговорить.

— Конечно. В чем дело?

— Эта женщина… этот ангел… ее зовут Солана Рохас. Она пришла в пятницу утром на собеседование. Мы поговорили о том, о сем — дядя Гас, его травма, и какая помощь ему нужна. Она сказала, что это как раз ей подходит, и она будет рада получть работу. Она даже согласилась поработать сегодня днем без оплаты. Я не решалась показать ей реального дядю Гаса, потому что боялась, что она уйдет, но чувствовала, что обязана это сделать. Я думала, что она должна знать, за что берется, но, кажется, она не возражает.

— Так в чем же проблема?

— Я завтра улетаю в Нью-Йорк, и у меня нет времени позвонить и проверить ее рекомендации.

— Я удивляюсь, что вы пробыли так долго.

— Вы не единственная. Я должна была улететь в прошлую пятницу, но Гас, как вы знаете, стал большой проблемой. Так же, как и моя начальница. То-есть, она замечательная, и не возражала против моей поездки, но она позвонила сегодня утром, очень сердитая. У нее проблемы с работой, и она хочет, чтобы я немедленно приехала. Или я должна пенять на себя, так она это представила.

— Это плохо.

— Я должна была знать, что она так поступит. Она щедрая до первого неудобства. Думаю, я должна быть благодарна всему, что вытащит меня отсюда. Что возвращает меня к делу.

Генри говорил, что вы — частный детектив. Это правда?

— Я думала, вы знаете.

— Наверное, я не спрашивала. Я надеялась, что вы сможете ее проверить, и дать мне знать, что с ней все в порядке. Конечно, я оплачу ваше время.

— Как скоро вам нужно знать?

— Скоро. Следующие пять дней она согласилась работать по восемь часов в день. После этого, если все пойдет хорошо, мы поэксперементируем с расписанием, пока не поймем, что подходит. Сейчас она будет начинать в три и уходить в одиннадцать, что проведет Гаса через ужин, прием лекарств и подготовку ко сну. В таком состоянии, как он сейчас, я знаю, что он нуждается в большем, но это лучшее, что я могу сделать. Перед уходом она будет собирать ему завтрак на следующий день. Я организовала, чтобы «Еда на колесах» доставляла горячие обеды и что-нибудь простое на ужин. Солана предлагала готовить для него, но я подумала, что это слишком много. Я не хочу ее эксплуатировать.

— Звучит так, что вы все предусмотрели.

— Будем надеяться. Я немножко беспокоюсь, что уезжаю, не узнав ее толком. Она кажется честной и добросовестной, но я никогда ее не видела до пятницы, так что ничего нельзя гарантировать.

— Я не думаю, что вам есть о чем волноваться. Если ее прислало агенство, с ней все в порядке. Любое агенство должно было убедиться, что у нее хорошие рекомендации. У нее должна быть лицензия, прежде чем ее пошлют сюда.

— В этом-то и дело. Она работает с агенством, но пришла сюда сама, по объявлению. Кстати, она единственная откликнулась на объявление, так что я могу считать, что мне повезло.

— Что за агенство?

— У меня есть их карточка. Агенство по уходу за пожилыми. Его нет в телефонной книге, и когда я попыталась позвонить, телефон оказался отключенным.

— Она это объяснила?

— Когда я спросила, она рассыпалась в извинениях. Сказала, что номер телефона на карточке старый. Компания недавно переехала и новые карточки еще не напечатаны. Она дала мне новый номер, но мне ответил автоответчик. Я оставила два сообщения и надеюсь, что кто-нибудь перезвонит.

— Она заполнила заявление?

— Оно у меня здесь.

Мелани открыла сумку и достала сложенные страницы.

— Это общая форма, которая у меня была. Я все время нанимаю людей на работе, но начальник персонала обычно сначала проверяет их. Я хорошо разбираюсь в работниках по своей части, но ничего не понимаю в медсестрах. Она — дипломированная профессиональная медсестра, а не зарегистрированная медсестра, но она работала с пожилыми пациентами, и это ее не раздражает. Конечно, дядя Гас был ворчливым и невыносимым, но она не обращала внимания. Она лучше меня. Так, как он себя вел, мне хотелось дать ему затрещину.

Я просмотрела страницу, которая была заполнена шариковой ручкой. Информация была внесена аккуратными печатными буквами, без исправлений и зачеркиваний. Я проверила заявление внизу страницы, где женщина поставила свою подпись, удостоверяя, что вся предоставленная ею информация точная и правдивая.

Дальше шел параграф, в котором будущему нанимателю давалось разрешение проверить ее квалификацию и историю занятости.

«Я понимаю и соглашаюсь с тем, что неправильные или пропущенные факты будут стоить

потери с моей стороны всех прав на трудоустройство.»

— Этого должно быть достаточно. Что-нибудь я проверю по телефону, но многие беседы лучше проводить лично, особенно когда дело касается персональных характеристик.

Большинство прошлых нанимателей неохотно излагают что-нибудь неприятное в письменном виде, потому что боятся, что на них подадут в суд. Лицом к лицу они скорее выложат скрытые детали. Как далеко назад вы хотите, чтобы я зашла?

— Если честно, будет достаточно частичной проверки — ее образование, последнее место работы и пара рекомендаций. Надеюсь, вы не думаете, что у меня паранойя.

— Эй, это то, чем я зарабатываю на жизнь. Вы не должны передо мной оправдываться.

— Главное, я хочу знать, что она не убийца в бегах, — сказала Мелани печально. — Даже это не так плохо, если она сможет с ним поладить.

Я сложила заявление.

— Я сделаю копию в офисе утром и верну это вам.

— Спасибо. Я уезжаю в Лос-Анджелес в девять, чтобы успеть на рейс в полдень. Я позвоню вам в среду.

— Наверное, будет лучше, если я вам позвоню, когда что-нибудь узнаю.

Я достала из ящика форму контракта и потратила несколько минут, чтобы заполнить пропуски, детализируя сущность нашего соглашения. Написала телефоны дома и офиса сверху страницы. Когда мы обе подписали, Мелани достала кошелек и дала мне визитную карточку и пятьсот долларов наличными.

— Этого хватит?

— Пока да. Я пришлю счет вместе с моим отчетом. А она знает об этом?

— Нет, и давайте сохраним это между нами. Я не хочу, чтобы она подумала, что я ей не доверяю, особенно после того, как я наняла ее прямо с порога. Если хотите, можете рассказать Генри.

— Буду сдержанной, как никогда.

Я наметила посетить городской колледж, где произошел инцидент Лизы Рэй. Настало время обследовать территорию и посмотреть, смогу ли я разыскать пропавшего свидетеля.

Было около 3.15, когда я съехала с шоссе и повернула направо на Палисад Драйв, которая поднималась на холм. День был мрачным, небо так затянуло, что я подумывала о дожде, но погода в Калифорнии может быть обманчивой. На востоке мощные серые тучи могут сигнализировать об осадках, но здесь над океаном формируются облака, которые вообще ничего не значат.

Городской колледж Санта-Терезы стоит на утесе с видом на Тихий океан, один из 107 в калифорнийской системе общественных колледжей. Он занимает довольно значительную площадь, восточный кампус и западный кампус, разделенные улицей под названием Хай Ридж Роуд, которая мягко спускается к бульвару Кабана и к пляжу. Проезжая мимо, я видела стоянки для машин и разнообразные здания кампуса.

Поблизости не было никаких заведений и магазинов, но в полутора километрах, на пересечении Палисад и Капилло, они тянулись полосой: кафе, мастерская по ремонту обуви, продуктовый магазин, магазин открыток и аптека, которые обслуживали микрорайон.

Ближе к кампусу находилась заправочная станция и большой супермаркет, который делил стоянку с двумя заведениями фастфуда.

Старик мог жить недалеко от колледжа, или иметь свой бизнес в этом районе. Из рассказа Лизы было непонятно, пришел ли он пешком, или направлялся к своей машине.

Еще была возможность, что он находился на территории колледжа, или работал там.

В какой-то момент мне придется начать стучаться во все двери, начиная с места инцидента.

Я проехала мимо кампуса, развернулась и в конце концов остановилась напротив выезда, где Лиза Рэй остановила машину, готовясь сделать левый поворот. Были времена, когда частный детектив мог многое сделать, раскапывая дело такого рода. Я знала сыщика, который специализировался на изготовлении схем аварий, измеряя ширину улиц и расстояния между точками, имеющими значение при столкновении. Он еще фотографировал отпечатки шин, углы видимости, следы торможения и любые другие видимые доказательства, оставленные на месте.

Теперь эти данные собираются экспертами по реконструкции аварий, чьи расчеты, формулы и компьютерные модели исключают большинство сомнений. Если дело доходит до суда, свидетельство эксперта может закончить или разбить его.

Я сидела в машине, перечитывая информацию, начиная с полицейского рапорта. Офицер полиции, Стив Соренсен, был не из тех, кого я знала. Из многочисленных категорий, которые обозначают условия, он отметил безоблачную погоду, середину дня, сухую поверхность дороги и ничего необычного. Под «движением, предшествующим столкновению» он написал, что «форд» Фредриксона (автомобиль № 1) двигался прямо, в то время как «додж» Лизы (автомобиль № 2) делал левый поворот. Он приложил грубый рисунок, с оговоркой, что он был «не в масштабе».

По его мнению, вина лежала на автомобиле № 2, и Лиза, согласно Закону I 21804, должна была переждать приближающийся транспорт и нарушила 22107 —совершила опасный поворот, и/или не включила сигнал.

Ловелл Эффинджер уже нанял специалиста по реконструкции аварий, который собрал данные и сейчас находился в процессе приготовления своего доклада. Он к тому же был экспертом по биомеханике и мог использовать информацию, чтобы определить, совпадают ли травмы Глэдис с динамикой столкновения. Учитывая исчезновение свидетелей, старомодная работа ногами казалась лучшим, что я могу сделать, особенно если я не могла придумать ничего другого.

Несколько черно-белых фотографий, сделанных полицейским после столкновения, не особенно помогали. Вместо этого я обратилась к разным фотографиям места и двух машин, черно-белым и цветным, которые сделала Мэри Беллфлауэр. Она явилась через день после аварии, и на ее фото были видны фрагменты стекла и металла на дороге.

Я оглядела улицу в обоих направлениях, раздумывая, кто были свидетели, и как я собираюсь их найти.

Я вернулась в офис, еще раз просмотрела документы и нашла телефон Милларда Фредриксона. Его жена, Глэдис, ответила после третьего гудка.

— Что?

На заднем плане непрерывно лаяла собака, и этот звук вызывал в воображении крошечную, дрожащую породу.

— Здравствуйте, миссис Фредриксон. Меня зовут…

— Минуточку.

Она прикрыла трубку ладонью.

— Миллард, ты можешь заткнуть эту собаку? Я здесь пытаюсь говорить по телефону. Я сказала, ЗАТКНИ ЭТУ ШАВКУ!

Она убрала руку и вернулась к разговору.

— Кто это?

— Миссис Фредриксон, меня зовут Кинси Миллоун…

— Кто?

— Я следователь, изучаю аварию, в которую вы с мужем попали в мае. Я хотела узнать, не могли бы мы с вами поговорить.

— Это насчет страховки?

— Это насчет судебного дела. Я хотела бы получить ваше заявление насчет того, что случилось, если вы будете так добры.

— Ну, я не могу говорить сейчас. У меня разболелась мозоль на ноге, а собака сходит с ума, потому что мой муж пошел и купил птичку, и у меня не спросил. Я сказала ему, что не собираюсь убирать за тем, что живет в клетке, и мне плевать, постелена там бумага, или нет.

Птицы грязные. У них полно блох. Все это знают.

— Конечно. Я вас понимаю. Я надеялась, что могу зайти к вам с утра, часов в девять?

— Что у нас завтра, вторник? Сейчас проверю свой календарь. Я могу быть записана к хиропрактику. Я хожу к нему два раза в неделю. Вместе со всеми таблетками и прочей ерундой, можно подумать, что я уже в порядке. Подождите.

Я слышала, как она перелистывает туда-сюда страницы.

— В девять я буду занята. Вроде бы, я буду здесь к двум, но ненадолго. У меня назначена физиотерапия, и я не могу опаздывать. Они делают еще один сеанс ультразвука, надеются дать мне облегчение от болей в спине.

— Как насчет вашего мужа? Я бы хотела поговорить с ним тоже.

— Я не могу отвечать за него. Спросите его сами, когда придете сюда.

— Хорошо. Я приду и уйду так быстро, как только возможно.

— Вы любите птиц?

— Не особенно.

— Ну, тогда ладно.

Я услышала визгливый, захлебывающийся лай, и Глэдис швырнула трубку, возможно, чтобы спасти собачью жизнь.