"В" - значит вторжение

27

Через минуту после того, как она вышла за дверь, я схватила куртку и сумку и помчалась к зданию суда, куда вошла через боковую дверь и поднялась по широким, отделанным красной плиткой ступеням в верхний коридор. Арки на лестнице были открыты зимнему холоду и мои шаги отдавались эхом от мозаичных стен. Я прошла в офис окружного клерка и заполнила форму, запрашивающую файл на Огастуса Вронского.

Я была здесь семь недель назад, когда проверяла прошлое Соланы Рохас. Ясно, что я провалила то задание, но не знала, каким образом. Я села на один из двух деревянных стульев, и через шесть минут документы были у меня в руках.

Я прошла в дальний конец комнаты и села за стол, который был почти весь занят компьютером. Открыла папку и полистала документы, хотя, там особо не на что было смотреть. Передо мной была стандартная форма из четырех страниц. Бледный Х был напечатан в разных строчках сверху вниз страницы. Я пролистала документ до конца, где отметила имя юриста, представляющего Кристину Тасинато, мужчина, по имени Деннис Алтинова, с адресом во Флоресте. Был указан номер его телефона и факса, также, как и адрес Кристины Тасинато.

Вернувшись к первой странице, я начала с начала, просматривая заголовки и подзаголовки, видя то, что я уже знала. Огастус Вронский, обозначенный как опекаемый, был резидентом округа Санта-Терезы. Заявитель не являлся кредитором, должником или агентом кого бы то ни было. Заявителем была Солана Рохас, просившая суд назначить Кристину Тасинато опекуном Огастуса Вронского и его имущества.

Я подозревала, что Солана была сердцем всего дела, но все равно было ударом увидеть ее имя, аккуратно впечатанное в строку.

Под заголовком: «Характер и примерная цена собственности» все детали были обозначены «неизвестно», включая недвижимость, личную собственность и пенсию.

Также было отмечено, что опекаемый неспособен обеспечивать себя медицинским уходом, продуктами, одеждой и жильем. Подтверждающие факты, видимо, содержались в приложении, которое являлось частью «Конфеденциальной Дополнительной Информации»

«при сем файле». Документа не было и в помине, но, наверное, для того и термин «конфеденциальный».

В параграфе ниже был отмечен квадратик, обозначающий, что Гас Вронский, предлагаемый опекаемый, «полностью неспособен управлять своими финансовыми ресурсами, или сопротивляться мошенничеству или неподходящему влиянию.»

Опять же, подтверждающие факты были приведены в Конфеденциальной дополнительной информации, которая прилагалась к заявлению, но была недоступна для публики.

В конце стояли подписи юриста, Денниса Алтинова и опекуна, Кристины Тасинато.

Документ был выдан судом Санта-Терезы 19 января 1988 года.

Еще в папке был счет от «Агенства по уходу», расписанный по ценам и датам. За вторую половину декабря 1987 года и две первые недели 1988 года сумма составила 8726,73 долларов. Эта сумма подтверждалась счетом от Агенства по охране здоровья пожилых.

Еще там был счет от юриста за профессиональные услуги, от 15 января, включающий даты, почасовую оплату и сумму, заплаченную за утановление опекунства. Окончательный баланс был 6227,47 долларов. Эти затраты были представлены суду для одобрения, и для полной ясности в конце было добавлено: «Пожалуйста, выписывайте чеки на имя Денниса Алтинова: главный юрист, 200долларов в час, помощник юриста — 150 долларов в час, ассистент — 50 долларов в час.» Вдвоем новоиспеченная опекунша и ее юрист выставили счетов на 14954, 20 долларов. Удивительно, как юрист не приложил конверт со своим адресом, чтобы быстрее получить денежки.

Я отметила страницы, которые хотела скопировать — в общем-то, все, и вернула папку служащему. В ожидании копий я одолжила телефонную книгу и поискала Денниса Алтинова. Под адресом и телефоном его офиса были указаны его домашний адрес и телефон, что меня удивило. Я не ожидала, что доктора и адвокаты могут сделать свою личную информацию доступной для любого, кто захочет проверить. Видимо, Алтинова не беспокоился о том, что его может выследить и убить рассерженный клиент. Район, в котором он жил был дорогим, но в Санта-Терезе даже в захудалых районах дома стоят потрясающих денег. Других людей по фамилии Алтинова не упомяналось. Я проверила фамилию Рохас — много, но Соланы нет. Посмотрела фамилию Тасинато: нет.

Когда клерк назвал мое имя, я заплатила за копии и положила их в сумку.

Офис Денниса Алтинова во Флоресте находился в половине квартала от здания суда. Отделение полиции было на той же улице, которая упиралась в территорию школы Санта-Терезы. В другую сторону Флореста пересекала центр города и упиралась в шоссе.

Этот район застолбили адвокаты, расположив свои конторы в коттеджах и небольших зданиях, откуда выехали жильцы. Алтинова снимал несколько небольших помещений на верхнем этаже трехэтажного здания. Если не ошибаюсь, там раньше была обивочная мастерская.

Я изучила схему расположения учреждений в лобби, размерами чуть больше кладовки, и где можно было дождаться лифта, который двигался со скоростью и грацией грузоподъемника. Снимать здесь помещения было недешево. Местоположение было прекрасное, хотя само здание никуда не годилось. Владелец, наверное, не мог себе позволить потратить время, энергию и деньги, чтобы выселить всех съемщиков и сделать нормальный ремонт.

Прибыл лифт, сооружение метр на метр, которое дергалось и тряслось во время моего жуткого подъема. Это дало мне время проверить дату инспекции и прикинуть, сколько людей он должен поднять, чтобы превысить предел, который был 1150 кг. Я решила, что это будет десять парней по 115 килограммов в каждом, предполагая, что их можно втиснуть в такое помещение. О двадцати женщинах по 57,5 кг вопрос даже не стоял.

Я вышла на третьем этаже. Пол в коридоре был покрыт прессованными кусочками черного и белого мрамора. На стенах были дубовые панели, потемневшие от времени. Большие окна в каждом конце коридора пропускали дневной свет, к которому добавлялся свет флуорисцентных ламп. Двери в офисы были из матового стекла с написанными по трафарету именами обитателей. Я нашла эффект очаровательным, совсем как в черно-белых фильмах об адвокатах и детективах.

Офис Алтинова был в середине коридора. Дверь открывалась в скромную приемную, которая была модернизирована добавлением стойки из стали и цветного стекла. На ней ничего не было, кроме телефона. Освещение было рассеянным. Стулья — четыре штуки — выглядели так, что ваша задница онемеет через две минуты сидения на них. Не было ни столиков, ни журналов, ни растений, ни статуэток. Некоторые «дизайнеры интерьера» создают такое дерьмо и называют его минимализмом. Курам на смех. Помещение выглядело так, будто съемщик еще не въехал.

Секретарша появилась из двери с надписью «Только для персонала». Это была высокая блондинка, слишком хорошенькая, чтобы представить, что она не спит с боссом.

— Чем я могу вам помочь?

— Я хотела узнать, нельзя ли мне быстро поговорить с мистером Алтинова?

Я подумала, что слово «быстро» внесет хорошую ноту.

— Вы записаны?

— Вообще-то, нет. Я была тут рядом, в здании суда, и решила попытаться. Он на месте?

— Вы можете сказать, по какому вопросу?

— Я бы предпочла говорить с ним лично.

— Вас кто-то направил?

— Нет.

Ей не понравились мои ответы, так что она наказала меня, отведя взгляд. Ее лицо было идеальным овалом, бледное, гладкое, безупречное, как яйцо.

— И как вас зовут?

— Миллоун.

— Простите?

— Миллоун. Милл-оун. Ударение на первом слоге. Некоторые произносят как Мэлоун, но не я.

— Я посмотрю, свободен ли он.

Я сомневалась, что он знал, кто я такая, а если знал, ему должно быть интересно, что я затеяла. Мне самой было интересно. Я знала, что он не даст мне ни капли информации.

Главным образом, мне хотелось взглянуть на человека, который официально оформил документы, уничтожившие самостоятельность Гаса Вронского. Кроме того, было бы полезно потрясти дерево и посмотреть, не свалится ли что-нибудь созревшее или сгнившее.

Через две минуты пожаловал сам мужчина, остановившись в проеме двери. Хорошая идея.

Если бы он пригласил меня в офис, можно было бы подумать, что его интересует, что я скажу. Его появление у стойки говорило о том, что:

а) он может исчезнуть в любой момент.

в) мое дело не стоит того, чтобы садиться.

с) поэтому мне лучше сразу перейти к сути.

Я спросила:

— Мистер Алтинова?

— Что я могу для вас сделать?

Его тон был безразличным и тяжелым, как и взгляд. Он был высоким, темноволосым, в крепких очках в черной оправе на крепком носу. Хорошие зубы, мясистый рот и ложбинка на подбородке, такая глубокая, будто ее вырубили топором. Я бы сказала, что ему под семьдесят, но он выглядел подтянутым и преподносил себя с энергией более молодого человека.

Секретарша выглядывала из-за его плеча, следя за разговором, как ребенок, который надеется, что сестренку накажут и отправят в свою комнату.

— Я ищу женщину по имени Кристина Тасинато.

Выражение лица его не изменилось, но он оглядел комнату с долей любопытства, как будто мисс Тасинато могла где-то спрятаться.

— Ничем не могу помочь.

— Вы не припоминаете это имя?

— Какую работу вы выполняете, мисс Миллоун?

— Я- частный детектив. У меня есть несколько вопросов к мисс Тасинато. Я надеялась, что вы можете связать меня с ней.

— Зря надеялись.

— Но она же ваша клиентка, правда?

— Спросите у кого-нибудь другого. Нам не о чем говорить.

— Ее имя стоит вместе с вашим на документе, который я только что видела в суде. Она была назначена опекуном человека по имени Гас Вронский. Уверена, что вы о нем слышали.

— Приятно было познакомиться, мисс Миллоун. Вы знаете, где выход.

Я не придумала ничего лучше, как сказать:

— Спасибо за ваше время.

Он быстро закрыл дверь, оставив меня в одиночестве. Я немного подождала, но прелестная секретарша так и не появилась. Я не могла поверить, что она упустила случай продемонстрировать мне свое превосходство. Загорелась лампочка на телефонном аппарате.

Алтинова, несомненно, звонил Кристине Тасинато. Стойка была пустой, так что у меня даже не было возможности сунуть куда-нибудь свой нос.

Я покинула помещение, как велели, и спустилась по лестнице, не желая рисковать жизнью в лифте, который был почти что игрушечной коробочкой, висящей на нитке.

Я забрала машину из общественного гаража, объехала квартал и направилась в сторону Капилло Хилл, в своих постоянных поисках Мелвина Доунса. Пострадав от хамского отказа Алтинова, я нуждалась в смягчающем эффекте рутинной работы. На пересечении Капилло и Палисад я свернула налево и поехала по Палисад, пока не увидела справа кампус городского колледжа Санта-Терезы. Скамейка на автобусной остановке была пуста. Я проехала вниз с холма по дороге, которая увела меня от кампуса. У подножия было небольшое гнездо разных заведений: минимарт, магазин алкогольных напитков и несколько мотелей. Если Мелвин работал уборщиком или сторожем, трудно было поверить, что он занят только два дня в неделю. Это работа на полную неделю, с 7.00 до 15.00, или около того. Вдобавок, склон холма был длинным и крутым, что значило, ему приходилось после окончания работы тащиться полкилометра в гору. Зачем это делать, когда через полквартала в другую сторону была еще одна остановка, ближе к пляжу?

Я проехала назад, вверх по холму. Мимо колледжа и до пересечения Капилло и Палисад, где находились два торговых центра. Здесь у меня было много разных вариантов. Слева была большая аптека, а за ней — рынок, где торговали местными овощами, фруктами, и другими натуральными продуктами.

Может, Мелвин разгружал ящики, или упаковывал покупки, или его нанимали, чтобы поддерживать чистоту в проходах. Я припарковалась возле аптеки и вошла в нее. Прошла насквозь, внимательно оглядываясь. Мелвина не было видно. Был вторник, и если он до сих пор где-то здесь работает, его рабочий день закончится через час или два. Я вышла через главный вход.

Пешком перешла через дорогу и двинулась вдоль торгового центра. Миновала два маленьких ресторанчика, в одном подавали мексиканскую еду, в другом — традиционные завтраки и обеды. Заглянула в окна обувной мастерской, прачечной, ювелирного магазина и салона стрижки собак. Последним был обувной магазинчик, рекламирующий: РАСПРОДАЖА ПЕРЕД ЗАКРЫТИЕМ! ЦЕНЫ СНИЖЕНЫ НА 30–40 %. Покупателей не было, так что даже это не помогало.

Я перешла через дорогу и пошла в обратном направлении. Прочесала магазин кустарных изделий, аптеку и магазин открыток и подарков, все безуспешно. Вернулась к машине и сидела в ней, размышляя о том, что могу полностью ошибаться. Меня вдохновило заявление Вернона Уэйбела о том, что Мелвин до сих пор в городе, но у меня не было причин этому верить. Мне нравилось думать, что я могу его настигнуть благодаря одному упорству, качеству, которого мне с детства было не занимать. Но если он исчез в большом мире, я не имела понятия, как его найти. Лучше верить, что он еще в пределах досягаемости.

Я завела машину и проехала направо на Капилло, а потом свернула налево, у светофора. Я снова оказалась на Палисад, проезжая мимо череды жилых деревянных оштукатуренных домов, построенных в 1940-е. Справа от меня дорога змеилась вверх по холму к более престижным домам, с великолепным видом на океан.

Я остановилась у перехода. Дежурный, регулирующий движение транспорта, заботливо наблюдал, как группа детишек переходит через дорогу. Они шли парами, держась за руки, а учитель и его помощник их подгоняли.

Когда дежурный подал знак, что движение может продолжаться, я съехала со склона холма к парку у пляжа. Объехала вокруг парковки, вглядываясь в людей, которые попадались. Потом поднялась по холму к более людной части Палисад, где я уже побывала. Сколько бензина я готова сжечь, в надежде, что он где-то здесь?

Я вернулась к городскому колледжу и остановилась недалеко от автобусной остановки.

Некоторое время я сидела, устремив свое внимание на кампус через дорогу, на детский сад на углу и на жилые дома на склоне холма.

После тридцати непродуктивных минут я снова завела машину и свернула налево на Палисад. Сделаю последнюю попытку, прежде чем уехать. Доехала до границы воображаемой территории, на которой занималась поисками. У парка развернулась и поехала назад, к главному перекрестку. Я стояла на красном, когда увидела его, в ста метрах впереди.

Узнавание — сложное явление, почти мгновенная корреляция памяти и осознания, когда варианты почти невозможно повторить. Что мы замечаем друг в друге с первого взгляда?

Возраст, расу, пол, эмоции, настроение, поворот и движение головы, размер, тип тела, позу.

Позже трудно определить визуальные данные, которые вызвали «щелчок».

Однажды я была в аэропорту О'Хара, в Чикаго, когда заметила профиль мужчины, который протискивался в толпе мимо меня. Этот образ возник на долю секунды, пока пассажиры не заслонили его. Это был офицер, вместе с котрым я тренировалась, когда была новичком в полиции. Я выкрикнула его имя, и он выбрался из толпы, так же, как и я, пораженный возможностью увидеть знакомое лицо в незнакомом окружении.

Я встречалась с Мелвином только однажды, но, увидев его походку и положение плеч, сразу отреагировала. Я вскрикнула от удивления и взглянула на светофор. Все еще красный.

Когда я посмотрела назад, его не было. Я заморгала, переводя взгляд с одной стороны улицы на другую. Он не мог уйти далеко. Как только сигнал поменялся и я увидела прорыв в идущем навстречу потоке транспорта, я свернула налево и проехала в переулок, идущий позади магазинов. Мелвина не было видно. Я знаю, что не ошиблась. Я видела белые волосы и потрескавшуюся коричневую кожаную куртку.

Я вернулась на перекресток и начала поиски, мысленно разделив квартал на маленькие секции, которые я могу обследовать, медленно двигаясь. Проехала туда и сюда. Я не думала, что он мог меня увидеть, потому что он смотрел в противоположную сторону, сосредоточенный на своем, отсекая все лишнее. По крайней мере, я сузила территорию охоты. Я ползла еле-еле, водители сзади поощряюще сигналили. Я уже разговаривала сама с собой.

— Черт, черт, черт. Ну давай, Доунс, покажи свое личико опять.

Спустя двадцать минут я сдалась. Я не могла поверить, что он исчез. Можно было поставить машину и продолжить поиски пешком, но идея не выглядела продуктивной. Я вернусь в четверг и прочешу весь район от двери к двери. А сейчас, с таким же успехом, могу отправиться домой.

На своей улице я припарковалась за полквартала от дома, заперла машину и пошла к задней двери дома Генри. Я видела его через стекло, сидевшего в кресле-качалке, со своим Блэк Джеком со льдом на столике. Я постучала. Он встал и с улыбкой открыл дверь.

— Кинси. Заходи, милая. Как дела?

— Нормально, — ответила я и разревелась. Он не должен был называть меня «милая», потому что этого хватило.

Пропущу свои рыдания и отрывочный икающий рассказ о сегодняшних катастрофах, начиная с Мелвина Доунса, о глупых ошибках, которые сделала Нэнси Салливан, о том, что я узнала в суде о ежемесячных вычетах с банковского счета Гаса, о моем визите в юридическую контору и о неудаче с Мелвином в конце.

Я не могу сказать, что это был самый плохой день в моей взрослой жизни. Я дважды разводилась, и фрагменты этой драмы превосходили все.

Но на профессиональном уровне похвастаться было нечем.

Я освободилась от груза, рассказывая Генри, что я сказала, что он сказал, что она сказала, что я чувствовала, что я хотела бы сказать, что я думала тогда, после и между.

Каждый раз, заканчивая свою исповедь, я вспоминала новые детали и возвращалась назад.

— Что меня бесит, это то, что Солана говорила совершенно то же самое, что говорила я, когда звонила в округ, только все повернула наоборот. Я не могу отрицать, что дом был в ужасном состоянии, и большая часть из того, что она сказала Нэнси Салливан — правда. Его анемия, синяки, все это. Как я могла спорить? Но я использовала факты, как доказательство плохого обращения, а Солана использовала ту же информацию, чтобы убедить суд взять ответственность в свои руки. Это кажется таким неправильным…

Я сделала паузу, чтобы высморкаться, добавив бумажную салфетку к куче других, мокрых, которые я складывала в мусорное ведро.

— Кто, вообще, эти люди? Юрист и профессиональная опекунша. Меня это беспокоит. В здании суда я сходила в библиотеку и пролистала свод законов об опекунстве и наследстве в Калифорнии. Там все расписано, права и обязанности, ля-ля-ля. Но, насколько я поняла, не выдается никаких лицензий, и никакое агенство не наблюдает и не регулирует их действия.

Конечно, где-то есть порядочные опекуны, но эти двое свалились на Гаса, как вампиры.

Двумя салфетками позже, с губами, распухшими от слез, я сказала:

— Вынуждена отдать должное Солане, она умно поступила, выдумав ссору между нами. Ее заявление о том, что я ей угрожала, сделало мой звонок в агенство просто местью с моей стороны.

Генри пожал плечами.

— Она — социопатка. Она играет по другим правилам. Точнее, по одному правилу. Она делает то, что ей нужно.

— Мне нужно поменять стратегию. Только я не знаю, на что.

— Есть один положительный момент.

— Ой, прекрасно. Мне бы пригодился.

— Пока на счетах Гаса есть деньги, он полезней им живой, чем мертвый.

— Так, как они стараются, это не продлится долго.

— Будь умницей. Не дай ей заставить тебя сделать что-нибудь противозаконное — кроме того, что ты уже сделала.