Решение найдётся

22. Горный путь

Дальнейший путь проделали молча, иногда, казалось, император порывался что-то сказать, но каждый раз осекался. Стало темнеть, путешественники решили сделать привал у реки, разбив небольшой лагерь. Спать решили по очереди, оставаясь по двое для охраны. После плотного ужина расселись у костра, и тут Ленн достал инструмент, похожий на гитару и запел мелодичную песню, балладу о любви, которую подхватили Франц и Найд.

— Красиво — выдохнула Аля.

— Да, это старая эльфийская песня. А ты поёшь? — спросил Найд.

— Нет, пощадите свои уши. Потом проверю, умею ли играть.

— Как это проверю?

— Да, это так странно, пока не сяду за инструмент, я не знаю играю на нём или нет. Дома я играла на фортепиано и гитаре, ваши инструменты немного отличаются по форме и звучанию, но когда я села за один из инструментов в старом доме в лесу, оказалось, что я прекрасно читаю ваши ноты и играю на нём.

— Ну ка, попробуй. — Ленн протянул местную гитару.

Взяла несколько аккордов и выяснилось, что да, играет.

— Сыграй что-нибудь.

— Даже не знаю что сыграть, так давно не играла. Ладно, только не смейтесь, если что-то пойдет не так. Эта песня не для гитары конечно, но я попыталась её адаптировать — начала играть свою любимую песню бессмертного Магомаева "Элегия".

— Очень красиво. Ты сказала это песня, а слова напоешь? — попросил Ленн.

— Нет, во первых она слишком печальная, нам сейчас это не нужно, а во вторых я не обучалась вокалу, приберегите свои чуткие уши. Я сыграю что-нибудь повеселее.

Сыграв пару мелодий, вернула гитару Ленну. Посидев ещё у костра, попив чаю с конфетами, лорд Найд оказался тот ещё сладкоежка, разбрелись по палаткам. Аля успела принять душ в своей портативной ванной, предложила мужчинам тоже освежиться, показав мужские банные принадлежности.

— Какая отличная, незаменимая вещь в дороге! Самое сложное в пути, обычно, именно эти бытовые мелочи, почему я раньше не додумался взять себе такой браслет? — поражался отмытый и раскрасневшийся после душа лорд Найд — сюда даже воду чистую вносить не надо, в ней тысячи кубометров воды!

Аля легла в свою палатку, включила фумигатор на всякий случай, хотя за всё время пребывания здесь не увидела ни одно насекомое. Странно.

— Тихо, тихо, всё хорошо, это просто сон. Иди ко мне, спи маленькая, это просто сон. — её накрыли одеялом. Стало тепло и спокойно.

Утром она встала, похоже, позже всех. Ребята уже растопили самовар и приготовили завтрак: сыр, масло, творог, сметана. Аля достала из своего запасника мёд.

— Какой потрясающе вкусный мёд! Из какого он региона? Такой насыщенный цветочный аромат — восторгался Найд.

— Из запретного леса. Там ульи прямо на дереве, и в каждом литров десять мёда. Я даже не предполагала, что бывают такие огромные улья.

Позавтракав, они вновь отправились в путь. Дорога проходила вдоль склонов гор, идти приходилось осторожно, чтобы не спровоцировать обвалы. Решили идти по двое, страхуя друг друга, и тут император встал в пару с ней.

— Да вы что? Какая из меня страховка? Нельзя рисковать императором. Я встану с ребятами, мы пойдем втроём, а вы с Лордом Севрским, Лорд Найд с магистром Кастором.

— Нет, я сильнейший из оборотней, я встану с тобой и это не обсуждается. Не злись — добавил мягче — мне так будет спокойнее, чем каждую минуту оглядываться на тебя. Дай руку.

— Ладно — протянула ему руку — учтите, я когда нервничаю, рука потеет. Могу выскользнуть.

— Не поверишь, у меня тоже! Так что держи меня крепче, могу выскользнуть. — озабоченно заверил, протягивая руку.

— Издевается ещё — фыркнула Аля.

Мелкие камушки выскальзывали из-под ног, дороги, как таковой, не было. Император шел впереди и вел её за руку.

— Ваше Величество, я вас задерживаю, вы идите вперёд, я пойду след в след.

— Джэйсон. — ответил император.

— Что?

— Меня зовут Джэйсон, можно коротко Джэс. Мы в пути, сейчас не до официоза, впрочем ты и так его не придерживалась.

— В смысле? — возмутилась Аля.

— Где мои реверансы, книксены, славословия?

— Мечтайте больше — фыркнула.

— Вот и не мечтаю. Давай-ка и называй меня по имени.

— Меня тоже, я Эрик если что. — откликнулся Севрский.

— С чего вдруг такая милость?

— Давно хотел предложить, случая не было. А сейчас идём как друзья, рука в руке, по скользким камушкам. Мало ли что может случится.

— Это правда, придавить собой Джэса будет не так страшно как Его Величество — подтвердила Аля под общий смех.

— А Эрик периодически напрашивается на подзатыльник, что невозможно провернуть с Лордом Севрским — поддержал магистр Кастор.

— Можно подумать вам это когда-то мешало! Мой зад до сих пор ощущает розги, полученные ни за что! — возмутился Эрик.

— Естественно, ни за что! Всего лишь разрушенная до основания лаборатория и украденные, ради, несомненно благой цели — довести Леди Мергскую до истерики, дорогие и редкие магические реактивы.

— Она всё время жаловалась на нас и торжествующе улыбалась, когда нас пороли! Джэс скажи! — наябедничал Эрик.

— Подтверждаю! Да простит меня лорд Мергский, но превредная была тётка.

— И ради этого стоило разрушать мою единственную, на минуточку, лабораторию? Хотя бы магистру Сайду разрушили что ли!

— А я всё гадал, в чём моя истинная вина! Не ту лабораторию разрушили. Эх, вот теперь искренне раскаиваюсь в содеянном. — печально воскликнул Эрик.

— Балабол! Вперёд смотри, упадешь.

Они шли уже больше двух часов по склону горы, камни всё так же шуршали под ногами, встречались опасные места, где один неловкий шаг, и можно скатиться в пропасть! В таких местах Джэс брал её на руки и нес, несмотря на её возражения. Она, замирая в страхе, прижималась к нему, и это невероятное чувство, когда в тебе ищут защиту, воистину окрыляло. Он был готов носить её так вечность, но как только они оказывались в более безопасном месте, девушка требовала отпустить, и он, нехотя, подчинялся, но продолжал крепко держать её за руку. В какой-то момент, то ли смирившись, то ли что-то осознав, она перестала вырываться.

Они шли молча, и в этом молчании было больше смысла, чем в самых глубоких разговорах. С ней было комфортно молчать, как с близким другом, когда можно не думать, чем заполнить паузу, а просто рухнуть в свои мысли не отгораживаясь, будто позволяя подсмотреть. Мало с кем он ощущал подобное единение, и впервые это была женщина.

Она устала, с трудом перебирает ногами, но не позволит поднять себя, здесь даже привал сделать негде, до относительно ровной дороги, судя по их скорости, не меньше часа пути. Все устали, в обычное время такие переходы, даже в человеческой ипостаси, можно пройти максимум за полчаса. Здесь же, где магические каналы перекрыты, связи с волком нет, они уставали так же, как обычные люди и это было так непривычно. Неужели людям всегда так тяжело? Если он так вымотался и устал, каково же этой девочке?

Словно подслушав мысли, она повернулась к нему и тихо сказала:

— Я смогу, не переживайте. Вон там, кажется более прямой участок, я дойду до него.

— Позволь мне понести тебе, ты лёгкая, мне не трудно. Поверь.

— Нет, я сказала, что выдержу. Экономьте силы, вы сейчас тоже… человечки.

— Хотела добавить жалкие и ничтожные?

— Хотела, передумала.

— Ты мне всегда это припоминать будешь?

— Постараюсь не припоминать если вас это задевает, но выражение получилось очень ёмким и по сути правильным — так и просится временами на язык.

— Ну, раз просится, говори, ни в чём себе не отказывай. — благосклонно кивнул император.

Дальнейший путь до предполагаемого привала, прошли молча. Она открыла свою самую большую палатку, рассчитанную на пять-шесть человек, и все забились туда. Рядом установила туалетную комнату, которой тоже воспользовались по очереди. Она достала из своего стазис- шкафа припасы, дорога здорово вымотала их всех, так что когда она после обеда дала всем какой-то бодрящий напиток, все с удовольствием воспользовались им и через несколько минут, действительно, почувствовали прилив сил.

— Что это за состав? — спросил Магистр Кастор, разглядывая напиток.

— Это обычный ягодный морс, который я напитала рунной магией, стабилизирующей энергетические каналы. Думаю, эффекта должно хватить до вечера. Жаль, не додумалась налить вам его с утра, не думала что будет такой долгий, тяжёлый переход.

— Какой потрясающий эффект! — воскликнул Эрик — Я будто часов десять поспал.

— Если все отдохнули, может пойдём прямо сейчас? Не хотелось бы, чтобы ночь застала нас в этих горах. Как думаете, до наступления темноты сможем дойти до равнинной местности? — засуетилась девушка.

— Думаю да сможем, осталось не более 3–4 часов перехода, далее по карте должна быть равнина с рекой, там мы можем переночевать.

Они поднялись, сложили палатку, кабину и только сдвинулись с места, как внезапно поднялся шквальный ветер, с ледяным дождём, осыпающий мелкими камнями и песком, и, словно намеренно, разделяющий их друг от друга. Джэс схватил её в охапку, и не отпускал, пока ураган нёс их куда-то вдаль. Сопротивляться стихии было просто невозможно, ноги скользили по глинистой грязи, их несло куда-то вниз, плотный пылевой туман не позволял разглядеть куда именно. Император, прижимая её одной рукой за талию, другой, за голову, в оберегающем жесте, умудрялся поворачиваться на лету так, чтобы принимать удары о скалы на себя. Наконец, то ли ветер стих, то ли их по инерции занесло в какую-то расщелину, но он смог расцепить онемевшие руки и оглянулся. Ветер всё ещё протяжно выл, дождь, похоже, прекратится не скоро.

— Как ты? — спросил он озябшую девушку.

— Я в порядке, вы приняли весь удар на себя, ушибы есть?

— Не думаю, может парочка мелких, не беспокойся, кости целы, мясо нарастёт.

— Надеюсь. Интересно как там остальные? Их могло скинуть с горы?

— Мы с тобой шли впереди, не думаю что их скинуло, Мы вышли на ровную поверхность, скорее всего, их также как и нас занесло куда-нибудь в расщелину. Как только ветер и дождь стихнет, мы дадим знак, и они отзовутся. Не переживай, все наши друзья путешественники со стажем, они не из таких передряг выходили.

— А что собой представляет знак? Его нельзя подать в дождь и ветер?

— Можно, это световой луч, который видно издалека, и ни дождь, ни ветер ему не помеха. Давай ты сейчас переоденешься в чистое и сухое, пока не окончательно заболела, потом можно будет выйти и подать сигнал.

— А у вас есть во что переодеться?

— Да, конечно, не беспокойся.

— Подождите я открою кабину, будет неплохо принять горячий душ и только после этого переодеться. Мы по уши в грязи.

— Я и не подозревал, что в эльфийские горах столько глины — император взглянул на измазанные глиной сапоги.

— Пока мы шли, я смотрела на дорогу, и честно говоря, в осадочных породах не было ни малейшего намёка на глину. Да и на небе не было ни облаков, ни туч. Откуда?

— Видимо, нас перенесло на другую территорию, надеюсь недалеко от остальных. Иди быстро, простудишься.

Аля быстро раскрыла кабинку и, настроив самую горячую подачу воды, быстро искупавшись, переоделась и вышла минут через десять.

— Ты так быстро? — удивился император.

— Да, быстрее заходите, я наладила очень горячую воду, если вам будет некомфортно, рычаг регулировки температуры находится справа, увидите.

Джэс зашёл в кабину. Спустя ещё минут десять они сидели в маленькой палатке, едва поместившейся в пещере, и пили горячий чай

— А у остальных есть всё необходимое?

— Да, конечно! Я же говорю, они опытные путешественники. Пожалуй, только кабины у них нет, но ничего денёк походят грязными, поверь, им не впервой.

— Главное, чтобы выжили.

— С ними всё будет хорошо, ты напоила всех рунной магией, это рунная территория, они теперь местной магией не воспринимаются как чужаки. Потрепать, скорее всего, их потреплет, но убивать не будет.

— Вы говорите о магии так, как будто у неё есть сознание.

— Иногда ловлю себя на мысли, что и правда так думаю. Скажи, а почему ты не испугалась?

— Очень испугалась, особенно, когда нас отнесло вниз. В один момент мне показалось, что мы вообще летим в пропасть.

— Хорошо держишься, никакой истерики, слёз, жалоб. Не представляю, чтобы хоть одна местная девушка реагировала в таких условиях столь спокойно.

— Вы просто, из-за отсутствия связи со своим волком, не ощущаете мои эмоции. Мне было до сумасшествия страшно, я очень боюсь боли и смерти, и никогда не была храброй. Почему не плачу? Наверное, не вижу смысла, но, если станет совсем невмоготу, обязательно разрыдаюсь, не беспокойтесь. Я не сильно отличаюсь от ваших девушек.

— Я не припомню, чтобы ты общалась с местными девушками.

— Это не потому что они мне не интересны, скорее, они не принимают меня в свою компанию, а мне не хочется прикладывать для этого особых усилий. — пожала плечами и, прислушавшись, спросила — Дождь стихает? Подождите, у меня есть артефакт защита против дождя и ветра, надо было его активировать заранее.

— У тебя что, есть артефакты на все случаи жизни?

— К сожалению не на все случаи. Как бы я не хотела, я не Филеас Фогг.

— А, это тот, что обошел землю за 80 дней?

— Откуда вы знаете, я вам не рассказывала — ребята разболтали?

— Нет — помолчав с минуту, признался — я всё время следил за тобой, записывал тебя и смотрел в кристаллозаписях.

— Зачем?

— Поначалу, когда ты только появилась в нашем мире, убеждал себя, что всё это нужно в целях безопасности, а потом смотрел, потому что не мог остановиться. Изучал тебя, пытался найти хоть что-то, что могло бы оттолкнуть, но чем больше смотрел, слушал, тем больше зависел от этих просмотров. Презирал себя, чувствовал себя полным идиотом, но всё равно смотрел. Потом, когда думал, что никогда тебя больше не увижу, единственное, что мне оставалось — были эти записи. — император тяжело вздохнул и продолжил — За эти полгода я выучил их наизусть. Сказать, что я сожалею о каждом своём поступке, о каждом слове, жесте — это ничего не сказать!

— Не надо. — остановила его, нахмурившись — Остановитесь! Это просто чувство вины, оно снедало вас всё это время. Теперь, когда вы видите, что я жива и здорова, пройдёт время, прежде чем чувство вины исчезнет и тогда вы оцените ситуацию адекватно.

— Ты считаешь я сейчас неадекватен?

— Мы все сейчас неадекватны. Помимо этих месяцев, 10 лет на пути к этому городу вы мучились чувством вины и не важно, что это было не по-настоящему. Для вас это было вполне реально, так же как то, что видела и ощутила там я.

— Расскажи мне. Я хочу знать.

— Зачем? Этого не было, вы не несёте ответственности за чужие видения. — внезапно сменила тему — Стойте! Я знаю что делать! Фолиант! — она достала небольшой блокнот, который превратился в большую книгу.

— Ты сможешь определить местонахождение наших ребят и показать нам на карте?

— Конечно, никаких проблем, в них есть рунная магия, они отсвечивают. Вот.

На карте высветилось несколько неподвижных точек.

— Они живы? Почему не передвигаются?

— Мы с тобой тоже не передвигаемся, наверное они тоже в пещерах.

— Они живы — ответил фолиант.

— Как им передать сообщение?

— Я выстрелю, это условный знак, означает придите ко мне, их артефакты должны принять вызов.

Выйдя из пещеры, запустил в небо, чем-то вроде фейерверка, вспыхнувшего в небе красной точкой, и вернулся обратно.

— Как они сидя в своих пещерах увидят такую слабую вспышку? — озадаченно спросила Аля, разглядывая затухающую звёздочку в небе.

— Им не обязательно её видеть, у них есть вот такие артефакты — показал ей металлическую пластину, сантиметров десяти в длину и пяти в ширину, на которой вдруг загорелась зелёным светом маленькая точка — так, это Магистр Кастор, синяя — это Эрик, белая — это Найд, жёлтая — это Франц и красная — Ленн. Все живы и будут добираться сюда когда дождь пройдет и дороги подсохнут.

— Почему не мы до них?

— Вызов дал я, у них засветились мои координаты.

— Да, так удобнее. Значит будем их ждать. Как думаете, сколько это займет времени?

— Судя по расстоянию, дня два или три. Похоже их раскидало на равнинные земли, хорошо, что не в горы, их дорога должна быть безопасна.

— Хорошо, вы меня успокоили.

— Уже поздно, давай ляжем спать, я, если честно, не выспался.

— Видимо действие бодрящих рун приходит к концу, я тоже чувствую усталость. Палатка тесная.

— Ничего, мы поместимся — они с наслаждением легли на мягкий матрас, укрылись одеялом и вскоре уснули.

Аля проснулась от того, что кто-то тихо стонал рядом. Джэс часто дышал и что-то бормотал во сне, ожесточённо сжимая одеяло. Очевидно, кошмар.

— Джэс, Джэс! — попыталась разбудить — Вам снится кошмар, проснитесь — он проснулся, сжал ее в объятиях и снова вырубился.

У него тоже кошмары! Она не стала вырваться, пусть поспит спокойно, и сама, вскоре, уснула, но проснулась от сильной боли в животе. Для полного счастья, похоже, как всегда «очень вовремя», начались месячные. Живот болел нещадно. С трудом встав, прошла в кабину и достала из стазис-шкафа эльфийскую прокладку, её хватит часов на восемь — десять. Помывшись и приведя себя в порядок, пошатываясь, вернулась в палатку. Обезболивающий артефакт работал по ощущениям вполсилы, почему она не додумалась вывести спазмолитик? Тянущая боль накатывала волнами, отдавая в поясницу и бедра, таких сильных болей не было давно. Дома она не обходилась без анальгетиков и спазмолитиков, принимала даже до начала боли, в целях профилактики, зная, что иначе будет прикована к постели. Здесь, с тех пор как она освоила магию, та, сама по себе обезболивала, и артефакты обезболивания, купленные в первые дни своего появления в этом мире, оказались не нужны. Прокладок ей хватит на годы вперёд, внутренний хомяк скупил все их разновидности, они, кстати, продавались не в аптеке, а в артефакторной лавке и представляли собой прямоугольную ткань, с ворсинчатой поверхностью, похожей на микрофибру, с обратной стороны прикрепляющуюся к белью и оказались вполне надёжны, по крайней мере часов на восемь — десять их хватало, дальше их надо было постирать в прохладной воде и высушить. Полежав немного в постели, она всё же приподнялась и выпила травяной сбор, обладающий лёгким обезболивающим эффектом. Видимо, всё же простыла днём под дождём.

— Что случилось? Почему пьешь лекарство? — встревоженно спросил Джэйсон.

— Ничего, немного простыла, всё нормально, спите.

— Ты горишь, у тебя жар! — дотронувшись до её лба губами, произнёс, тревожно заглядывая в глаза.

— Выпила лекарство, сейчас посплю и всё пройдёт, не переживайте — укуталась в ещё одно одеяло, повернулась к нему спиной и свернулась калачиком.

Через несколько минут, лежащий за спиной император, аккуратно прижался к ней со спины, согревая, и обнял.

Это нарушало все нормы приличия, никаких отношений с ним не хотелось, у неё цель спасти своих волков и, в идеале, убраться из этого мира, но сейчас, в эту минуту, было так больно и плохо, что действительно хотелось объятий.

Мама в такие минуты никогда не обнимала, в ответ на жалобы и на боль, обычно звучали обвинения:

— "Сама виновата, ходишь в своих тонких колготках и джинсах. Тысячу раз тебе говорила, надевай плотное бельё!" — и типично Бакинская фраза — "Сама говорю — сама слышу!"

Её болезни с самого детства были причиной маминого раздражения, так как нарушали все планы, приходилось отпрашиваться с работы, сидеть сиднем дома, что было для мамы тяжёлым испытанием. Поэтому Аля с детства усвоила, что на боль надо жаловаться только в самом крайнем случае, и быстро научилась справляться с ней сама.

Как-то она прочла в статье сравнительный анализ поведения кошек и собак. Кто-то высказал предположение, что кошки не чувствуют боли, в отличии от собак. Специалист объяснял, что собаки — стайные животные, у них в семье сильна взаимопомощь, когда собаке больно, она скулит, привлекая внимание, зная, что члены стаи как-то помогут, поддержат. Кошки же, как правило одиночки, им не на кого рассчитывать, поэтому боль они терпят молча, стараясь не привлекать лишними звуками более крупных хищников. Когда внезапная боль заставала в школе, и она, не выдержав, склоняла голову на парту, и в этот момент кто-то сочувственно гладил её по голове, почему-то ощущала раздражение и садилась ровно, будто стыдясь своей слабости. Кошка в мире собак!

Сейчас, обнимающая, тёплая рука императора, дарила такой уют, покой, что вскоре она уснула, несмотря на боль. Сон был беспокойным: то знобило, то бросало в жар. Одни кошмары сменялись другими, между видениями, время от времени, мелькало встревоженное лицо императора.

Проснулась, судя по темноте, ночью, хотя они же в палатке, да ещё и в пещере, сложно определить время суток. Рядом зашевелился император и включил приглушённый свет ночника.

— Ты очнулась! Как ты?

— Нормально, ещё ночь? — протирая глаза, попыталась встать.

— Да, ты проспала около суток, сильно простудилась, был жар, тебя лихорадило. Как ты сейчас?

— Вроде получше. Я проспала сутки? Ох ты ж! — вспомнила о прокладке. Она же протекла! Посмотрела на простыню, вроде чистая, но ощущения какие-то странные, непривычный дискомфорт в промежности. Что это?

— Я сменил тебе прокладку. Не беспокойся.

— Вы? О Боже! — лучше бы сквозь землю провалилась.

— Ну что ты так смущаешься? Это же физиология, абсолютно нормальный процесс. Если бы я был ранен и нуждался в помощи, ты бы не оказала мне её, раздев, если надо, догола? Прекрати смущаться. Я не боюсь вида крови, сотни раз получал порезы в драках сам и лечил товарищей.

— Ужас. Стыд какой! — опешила девушка.

— Но я не смог открыть твой стазис- шкаф, так что подложил вместо прокладки впитывающие бинты, которыми мы обычно перевязываем раны. Твою прокладку я постирал и высушил, бинты мы в армии обычно стирали и сушили, не знаю, делают ли так с прокладками. Сейчас на тебе бинты, я подложил побольше. Тебе, наверное, не очень комфортно, пойдём, я помогу помыться и поменять. — он говорил так спокойно, как будто менять девушке прокладку — это такое обычное для него дело!

— Я сама. — наконец отмерла Аля и попыталась встать.

— Я помогу, тебя шатает.

— Нет, спасибо, я хочу принять ванну, чувствую себя такой грязной.

— Ты много потела ночью, это хорошо, температура сбилась. Я протирал тебя влажным полотенцем, лучше не мойся сейчас, полежи ещё денёк, потом искупаешься.

— Простите, я причинила вам столько неудобств. Я не смогу так уснуть, мне надо помыться.

— Хорошо. Идём.

— А вы куда? Я сама дойду.

— Или ты купаешься в моём присутствии, или я протираю тебя влажным полотенцем здесь. Одну я тебя не отпущу.

— Я не буду оголяться перед вами. С меня и ночных приключений достаточно.

— Что за гипертрофированное чувство стыда? Ты не просыпалась сутки, столько же не ела и не пила, бредила всю ночь и сейчас ты серого землистого цвета с запавшими глазами. Я не смогу войти в кабину, если ты меня не впустишь, а вдруг ты там упадешь в обморок? Дело ведь не только в простуде, твои энергетические каналы не перенастроены, плюс, теряешь много крови, я не знаю сколько должно быть в норме, но то, что я видел — это слишком большая кровопотеря, у тебя сейчас, почти магическое и физическое выгорание, я видел раньше подобное. Это опасно! Или ты идёшь со мной, или остаёшься здесь.

— Хорошо, только не смотрите на меня, я не закрою дверь кабины.

Она прошла сначала в туалет, потом в ванную, император уже набрал для неё теплую воду и добавил мыло, ванна покрылась пеной. Она опустилась в мыльную воду с густой пеной и застонала от наслаждения. Наконец-то будет чистой! Кожа будто обмазана высохшим клеем, липкая у позвоночника, фу! Он подошёл сзади и намылил ей голову шампунем.

— Я сама, спасибо. — смущалась Аля.

— Тебе бы лучше поменьше находиться в воде, так что я помогу — он мягко массировал ей голову, пока она проводила по телу жёсткой мочалкой. Минут за двадцать они управились и встав под душ, она смыла с себя остатки пены, пока император, ворча, стоял, отвернувшись к стене. Обмотавшись полотенцем и надев банный халат, вышла из ванной. Волосы уже были высушены артефактом — феном, в отличии от земных, не пересушивающим волосы. Оделась в палатке, пока император принимал душ, включила артефакт вентилятор, освежающий воздух, достала термос с чаем и накрыла завтрак. Кажется, никогда еда не приносила столько наслаждения, как же она была голодна!

— Вы что, тоже ничего не ели? — спросила, видя, как торопливо и жадно ест император.

— Не мог есть, тебе было так плохо, а я не знал чем помочь.

— Вы невероятно помогли. Спасибо вам большое.

— Не за что, главное, чтобы тебе стало легче.

— После купания стало легче, думаю, иду на поправку.

— Я заметил, что ты очень много купаешься, два, а то и больше раз в день. У вас так принято?

— Да, наверное. С утра после сна и вечером перед сном, ну и, если занимаешься спортом, потом хочется искупаться, а ещё если надо смыть с себя негативные эмоции, тоже приходит на помощь купание. Хотя, возможно, истинная причина в том, что на земле очень плохая экология, воздух, вода и земля очень загрязнены, может поэтому мы так чувствительны к грязи.

— Я не представляю как можно так загадить дом, в котором живёшь. У тебя голова начала болеть? — спросил он видя, как она потягивает шею — Иди сюда.

Он повернул её спиной к себе, прислонил к груди и начал тереть виски и шею.

— Оборотни не болеют, но у детей могут быть небольшие боли, когда прорезываются постоянные клыки, это происходит к девяти — десяти годам. Я помню, как мама массировала мне вот так виски, и боль отступала, я всегда думал, что мама сильный целитель, а она смеялась и говорила, что все мамы — целители.

— Какой она была?

— Мне трудно судить, я необъективен. Для меня — самой невероятной! Она была очень ласковой, много смеялась, её любили все слуги и придворные, она была душой компании, могла утихомирить даже моего ворчливого, вечно всем недовольного отца. Прикрывала мои шалости, однажды, когда я, разозлившись на отца, разбил старинную, очень ценную картину нашего предка, написанную чуть ли не тысячу лет назад, она, чтобы меня не выпороли, заявила, что это она в гневе на фрейлину запустила в неё графиком и попала в картину. Она ни разу меня ни в чём не упрекнула, поддерживала любые мои начинания, когда я наотрез отказался учиться играть на пианино, что было обязательным предметом, поддержала и в этом, хоть очень любила музыку и сама играла на многих инструментах. Много времени проводила в оранжерее, любила выращивать экзотические растения, даже прививала к одним деревьям другие, получая иногда странные результаты. Она так гордилась, когда привитая к агарне слива стала плодоносить, мы все с нетерпением ждали результат, и каково же было наше разочарование, когда слива, действительно размером с агарну, оказалась совершенно несъедобной! Отец с трудом, стараясь не морщиться, ел эти горькие плоды, но та расхохоталась и сказала:

— "В следующий раз надо будет, наоборот, агарну к сливе привить." Она никогда не сдавалась. Когда она ушла, в замке как будто померк свет, замерла жизнь. — он замолчал.

— Как она ушла? — тихо спросила Аля

— Она заразилась волчьей хворью, когда была в отъезде в провинции со своим братом, моим дядей. Они оба заразились. Когда дядя понял, что они больны, он решил не возвращаться в замок, а остаться в дальнем поместье, откуда быстро разослали всех слуг. Отец, едва узнав об этом, конечно поспешил к ней, мне же ничего не сказали, отправили с ревизией в отдаленную провинцию, где случаев заражения не было. Она очень быстро угасла, как и дядя. Некоторые оборотни умирали быстро, немногие могли жить в волчьей ипостаси. В отличии от отца, сильного оборотня, они с дядей были слабыми.

— Мне очень жаль — она сжала его руку в сочувственно жесте и они просидели так молча довольно долго. Джэс зарылся в её волосы носом и как будто ушёл в своё беззаботное детство, впервые после смерти мамы, почувствовав себя дома.