Рождение

Глава 30 ПАЦИЕНТЫ ЛЕКАРЯ НГДАСИ

Оказавшись в Убежище, мальчик явно испугался большого количества окружающего народа, и забился в самый тёмный уголок, какой только нашёл, в попытке скрыться от излишнего внимания. Люди оставили его в покое, позволяя осмотреться и привыкнуть. На первый взгляд, освобождённый раб уже в том возрасте, когда можно жить и самостоятельно. Даже в деревнях такие иногда подбирают невест. Но… Здесь явно не тот случай. Забитый и запуганный, юнец кажется иногда совсем маленьким ребёнком. Он очутился сразу вне общества, не умея говорить или как-то ещё общаться с окружающим народом. Сверстники не понимали это странное существо. Вскоре по прибытию по запаху Кири нашёл зал, где готовят еду. Он голодным взглядом стал искать пропитание в отходах, не смея и не зная, как подойти и попросить у занятых приготовлением пищи взрослых. Его заметила Силион, торопливо налила в плошку похлёбки и поднесла. Никогда ей ещё не приходилось видеть, чтобы ели так. Он спешил, явно привыкший, что могут и отобрать, буквально захлёбывался, голодный и измученный, трясся от любого звука рядом. Многие женщины у костров поблизости перестали заниматься делами, поражённо озираясь на юношу. Проглотив всё до последней капли, с громадной благодарностью вернул посуду и бросился наутёк. Страх перед всем ещё беспредельно велик для того, чтобы позволить ему остаться рядом или попросить добавки. Позже малыш решился вернуться. Предусмотрительная Тана, ставшая случайной свидетельницей происшествия раньше, оставила ему кашу на самом видном месте. Так и прошёл первый день. Утром всё повторилось. Среди жительниц подземелья пошёл уже разговор: надо как-то попробовать приучить к нормальной жизни мальчонку.

Именно тогда, идя на сбор грибов, на Кири наткнулась Лиам. Он слабо цепляется за стену, стараясь пройти дальше, но сил всё меньше и меньше. Пройдя ещё несколько шагов, соскользнул на пол и свернулся в клубок, спасаясь от холода. Девушка взволнованно поспешила к нему. Что-то в увиденном даже для неё, фермерской, обнаружилось очевидное, требующее помочь. Подросток будто бы спит, но это не сон, а глубокий обморок. Одного прикосновения хватило разобраться — у него сильнейший жар. Она бросилась к Тални, в такое время всегда кормившему рыбу, в поисках подкрепления (у самой сил дотащить не хватило бы). Вдвоём принесли мальчика к Соулу.

Врачеватель поражённо остановился, глядя на бледного ребёнка. Велел выйти всем лишним и раздел юношу, в попытке найти причину настолько плачевного состояния. С трудом стащив грубую рубаху, застыл, изучая страшно измождённое тело бывшего слуги. Питался малец очень плохо. Можно рассмотреть каждую косточку в исхудалом теле. А на коже уйма шрамов, синяков и ссадин. Хозяин не любил бить по лицу. Поэтому Кири смотрится здоровым. Пока одет. Лекарь плотно стиснул зубы от подступившей к сердцу злости, но постарался оставаться максимально спокойным. Вскоре нашёл на боку пациента и причину болезни. Кажется, ткнули вилкой. Не сильно. Не глубоко. Но и… Не чистой. Нагноение началось довольно давно. Скорее всего, мальчика мучил жар ещё тогда, когда решился «напасть» на своего хозяина. Он не имел способов и смелости пожаловаться на мучающую травму никому. Пока не потерял сознание от заражения. Ветеран Сопротивления кинулся к инструментам. Теперь, по крайней мере, ясно как и что лечить. Предусмотрительно осмотрел полностью. Подозрения подтвердились: немота искусственная. Владелец считал питомца излишне шумным существом.

Прочистив от гноя образовавшуюся полость, Соул тщательно обработал рану и заметил — пациент приходит в себя. «Пить. Он будет хотеть пить», — чётко сформулировались дальнейшие действия. Больной медленно разомкнул веки, окинул окружающее пространство шальным ещё взором и уставился на склонившегося над ним. Нгдаси и представить себе не мог, что вызвает у кого-то теперь эдакий ужас. В первый момент отстранился, следя за мимикой своего подопечного. И наконец угадал… Прежде мальчик сталкивался с врачевателем единожды. Когда его прооперировали, лишив дара речи. Соул тихо застонал от бессилия. Именно это никак не вылечить!

— Я… Я тебе помочь хочу. Или ты умрёшь. Понимаешь? Ты грамоте обучен?

Медленный поворот головы. А словно бы остекленевшие глаза всё следят, не отрываясь. Скорее всего, в слугу твёрдо вбито: в следующий раз с медиком может столкнуть лишь стерилизация.

— Пить хочешь? — вспомнилось снова. Чуть заметный робкий кивок. Взяв маленький кувшинчик с узким длинным горлышком, поднёс к посиневшим губам. Больной пьёт жадно и торопливо, однако так и не отрывает взгляда, словно бы прилипшего к незнакомцу, образ деятельности которого пугает.

— Я тебя вылечу. Правда. Если хочешь, я потом о тебе заботиться буду. Научу смеси делать всякие… Поддержкой мне будешь… Подумай… Отдыхай. Тут тебя никто не тронет. Правда, Кири. Тебя же так Ланакэн назвал?

Веки паренька медленно опустились. Он проваливается в сон.

Кроме своих обычных функций, в Убежище старейшины занимаются ещё и распределением провианта. Анализ собственных запасов несколько расстроил, а потому Соул пошёл к Маруа, отвечающему в этот день за распределение, с просьбой:

— Мне очень нужно немного моллюсков и растительного молока… Пожалуйста, я…

— Друг Ланакэна? Да мне как-то всё равно. В Убежище все равны. Для всех правила одинаковы, — язвительно осадил суровый старик из Жотула и пошагал прочь, прекращая разговор. Нгдаси закусил губу и тяжело вздохнул — очередь наступит не скоро. Лихорадочно пытаясь найти ещё способы как-то выйти из ситуации, обернулся и натолкнулся на посочувствовавшую Раушу.

— Для того мальчика? Бери, — она протянула только что наполненный кувшин и мягко улыбнулась.

— Да. Спасибо огромное! Он слишком слаб, а оно питательное очень… Он… Ему надо несколько дней усиленно есть. Или не справится с болезнью и умрёт. А старик даже слушать не захотел… Им всё равно… Это ведь не мне надо!

— У меня тоже есть ребёнок. Иди. Покорми, — кивнула Тана, накинула глубокий капюшон и пошагала к себе.

— Я верну, как он вылечится. Из своего пайка. Как вылечится, — благодарно пробормотал мужчина и бросился обратно, когда услышал довольно громкий окрик Луна, сурово объявившего:

— Этот человек не просто «друг предводителя», а ещё и лекарь. Пора бы запомнить, Маруа. У него на попечении мальчонка при смерти. А ты отказал в исцелении. Лично я распоряжаюсь, чтобы с нынешнего дня и до излечения больного Соулу Нгдаси выдавали требуемое вне очереди. И не только с данным пациентом. Если моё слово не убедило, то можно собрать Совет Старейшин. Новичка в списки на завтра я уже внёс. Получать сам не умеет — потому и не приходил ещё. Соул брать его порцию будет.

— Ладно-ладно. Я ж не знал. Надо же с этого начинать, — промямлил оппонент ворчливо.

— Отлично! — старый союзник Аюту довольно кивнул. Он старается быть в курсе всех новостей, замечая некоторую предубеждённость старейшин из Жотула. Скорее всего, они всё ещё злы на давление чужого для них Осилзского, буквально принудившего дать окончательное согласие на переход в человеческий город.

Ланакэн окунулся с головой в воду источника и отдал себя расслабляющему действию струй. Приятно: тёплые потоки соскальзывают по коже, заставляя забыть о реальности и отдаться лишь этим прикосновениям… Шелест воды не позволил услышать посторонних звуков. Когда воин вынырнул и протянул руку за пучком мыльной травы, удивлённо осознал, что уже не один, и с недоумением взирает на стоящую всего в паре шагов перед ним. Брызги успели намочить её платье, а плащ остался лежать чуть в стороне. Совершенно однозначно изучает его. Девочка с фермы… Он уже отмечал прежде непривычно хищный огонёк в этих зрачках. Сколь же странно замечать испорченность на едва ли ни детском лице… Неужели же действительно только и думает, как его завлечь? Невозможно… Ведь ей не больше семнадцати!..

— Здесь не место женщине. Ты перепутала помещение, должно быть, — постарался дать шанс ретироваться.

— Нет. Не перепутала. Ты повёл их освободить нас. Ты можешь многое… Ты достоин лучшего…

— Девочка, я не одинок, если ты об этом. Не стоит! — уверенным жестом рассёк между ними воздух, стараясь отрезвить больно напористую блондинку. Даже не прикрылся особо, надеясь испугать ещё неопытную настырную барышню. Чуть наклонила головку набок, выждала пару вздохов и заговорила вновь:

— Она — всего лишь григстанка. И ты сам не захотел сделать её женой. Хотя и… Девочка? Ей столько же, сколько и мне, господин Осилзский. Только я знаю намного больше. И красивее её… Проверь! — Дамисса решительно преодолела разделяющие их несколько шагов и ступила в чуть парящий бассейн. Большегрудая и стройная… Ткань выгодно прилипла к длинным прямым ногам. Кокетливо сдвинув юбку выше колена тонкими пальцами, ласково улыбнулась, обнажая крупные ровные жемчужины зубов. Он неуверенно провёл кончиками пальцев по покатому плечу, сдвигая ткань с нежной кожи. У изгиба ключицы ещё не совсем зажил шрам клейма.

— Знак Акагны… Вот оно что!

— Я ещё не покидала фермы. Ты наверняка в курсе: я не использовалась ещё, но уже прошла обучение. И… я из генетически выведенных. Ей не сравниться со мной.

— Да уж. Она несравненно интереснее для меня, девочка. Не беспокойся, об этом никто не узнает. Уходи отсюда. Просто уходи! Хорошо? — попытка быть максимально вежливым и деликатным вызвала лишь её гнев, но она не позволила себе поддаться ярости и только красиво откинула волосы назад. На мгновение приблизилась и вкрадчиво шепнула:

— Я подожду… Подозреваю, передумаешь ещё…

О, как интонации напомнили шипение змеи! Ланакэн даже не совсем расшифровал: не скрывается ли за словами угроза. Покосившись на отточенные несколькими поколениями селекции черты, убеждённо отозвался:

— Извини! Сильно сомневаюсь! Найди для себя свободного человека и будь счастлива! Всё получится!

— Я нравлюсь многим. Я знаю. Но я подожду именно тебя, господин Осилзский!

Почему-то её столь близкое тело внезапно показалось удивительно желанным, но, вместе с тем, вызвало и жадные воспоминания о близости с Силион… Пробудилась непривычно непристойная фантазия, какой у себя прежде никогда не мнил. Произошедшее смутило настолько, что не заметил, когда остался один. Кровь бурлит как-то неестественно. Постарался загнать странное событие в самые дальние глубины воспоминаний, не желая думать о собственной извращённости. Однако даже само тело желает чего-то недопустимого согласно собственного мировосприятия. И это воспринимается чудовищно унизительным. Непонимание произошедшего заставляет проснуться чувство вины. И ещё очень сильно захотелось прижаться к своей вечно робеющей иноплеменнице… Нет… Куда больше, нежели прижаться…

Григстанка собирала приготовленную еду и планировала в уме поездку на болота — подбирать место для будущего содержания кромов, — когда ощутила на себе весьма неоднозначное внимание. Кринт преградила дорогу и непривычно взволнованно попросила:

— Не ходите, Силион! Девочка, не ходи туда сегодня!

— О чём Вы? Я всего лишь возвращаюсь к Ланакэну. Куда ещё я должна пойти спать? — оторопела от столь странного поведения бывшей своей кормилицы высокородная.

— Хочешь, найду причину, чтобы у меня заночевать? Хочешь? Я скажу, словно мне плохо стало, а тебя попросила посидеть и присмотреть за мной и мальчиком! Не ходи! — жалобно повторила старуха, теребя её локоть.

— Успокойтесь! Что Вы? Всё же хорошо? — удивлённо уточнила малышка. В отсветах пламени Саон показалась чересчур бледной.

— Не остановить… Это будет мучить его. Но сделает… И ничего не поменять. Цели не всегда могут оправдать средства. Я бессильна. Всё пройдёт… Не сможет навредить, как бы ни хотел, — ведунья обернулась и так же неожиданно удалилась, продолжая нервно бормотать под нос пугающие слова. Можно бы подумать, будто возраст даёт о себе знать, однако обычно её странные замечания попадают в цель. На душе неуютно, но ежедневные обязанности не ждут.

Весь ужин мужчина сосредоточенно молчал, стесняясь навязчиво всплывающих иногда непреодолимых грёз. Постарался уйти в размышления о предстоящих событиях. Но вот, пришла пора сну. С тревогой покосился на хрупкую крошку, застилающую ложе. Она выглядит настолько невинной и привлекательной. Захотелось обнять, ткнуться носом в вечно лохматый затылок и… Далиана всегда отвергала, оберегая малыша. Силион не посмеет отказать, но угроза потери ребёнка в её случае куда значительнее… Сердце словно бы сделало паузу между ударами. Он всегда хотел потомство, доступное лишь свободному. Но на сей раз цена кошмарно высока! И теперь пришла жестокая идея, как самому повлиять на ситуацию. Приблизился к маленькой любовнице сзади и ласково толкнул на постель. Боязливо обернулась и кротко пробормотала:

— Это может быть опасным для ребёнка!..

— Нет. Всё в порядке, — крепкая рука властно заставила отвернуться. Посмотреть в упор ничто бы уже не заставило. И это вовсе не страх давления воли настолько иного существа. Принудить себя теперь осуществить свои потребности намного сложнее. И всё-таки принялся жадно ласкать нежную кожу бывшей наследницы Руали. Пламя украдкой вливается в кровь, пока снимает с неё одежду и ставит на колени. Прижавшись к узкой спине, всё продолжал гладить небольшую грудь женщины, решительно наклонил, ощутив на миг, как напряжённо дёрнулась в попытке отстраниться. Безуспешно. Он намного сильнее, а откровенно бороться ей не достаёт решимости.

Она валяется рядом, как изорванная тряпка, тяжело дыша от усталости. Ланакэн закусил губу и отвернулся. Мысли словно бы остановились. А григстанка боится шелохнуться, обхватив себя.

Сон так и не пришёл. Когда в тоннеле раздались переговоры сменившихся охранников, умылся и пошагал абы-куда, чтобы отвлечься от хаоса в уме. Ноги как-то сами привели к соседу по деревенской улице. Вошёл и сел у стола, наблюдая за вознёй старого друга. Прежде такого за ним не замечал. Что-то крайне непривычное, глубоко личное, а не обыкновенная работа.

— Как Кири?

— Жар немного уменьшился, но не спадает совсем. Он очень слаб, — тихий ответ излучает тревогу.

— Волнуешься за него?

— Конечно. Он же мой пациент.

— Нет. Как за сына. Непохоже на тебя, — бесцеремонно перебил Осилзский. Соул замер, глянул на подростка и пожал плечами. Чего кривить душой? И сам осознал: замечание попало в цель.

— Кстати, а почему он не разговаривает? От рождения?

— Нет. Прооперирован. Голосовые связки повреждены, — чужим голосом пробормотал лекарь, заливая кипятком одному ему ведомые травки.

— Жестоко… А… только так «исправлен»? Он же человеческий слуга… Сам знаешь, — украдкой спросил Создатель Убежища, с сочувствием посмотрев на кровать, где аморфной кучей спит найденный ими беглец.

— Только. Я научу его лечить. И грамоте. Я ж знаю… И будет жить потихонечку. Может, ещё и девушку в своё время найдёт. Он ведь миловидный, — ласково поправил одеяло хозяин жилища и сел рядом с собеседником. — Теперь он Кири Нгдаси будет. Если сам не воспротивится, конечно.

В свете факела физиономия у врачевателя крайне довольная. Очевидно, решение проблемы очень ему нравится. Словно бы отпустило то, что давно гложет изнутри. А гость осознал, что не знает, о чём говорить. Тьма в собственной душе контрастирует с мирными хлопотами соратника. Предпочёл вернуться обратно.

Переступив порог, остановился. Она поставила на стол тарелку, но, заметив Ланакэна, беспомощно юркнула к дальней стене. В зелёных глазах откровенно блестит страх и раскаяние. Сделал было шаг к ней, но женщина столь сильно затряслась, что пришлось остановиться. Заметил вдруг: вся юбка перепачкана во что-то тёмное.

— Что? Что с тобой? Я позову Соула!

— Не надо! Простите, что… Я думала, Вы хотите… Простите… Я уйду, если хотите, господин Ланакэн! Я… Не надо!.. Я не выдам Убежище, если Вас это тревожит! Просто уйду, — она скукожилась под его наблюдением, вновь обхватив себя руками. Наверняка, бросилась бы наутёк, но не может и шага ступить больше!

— Успокойся. Он — лекарь. Он — поможет! — бегом бросился к другу.

Силион к их возвращению сидела на полу, обнимая колени, словно крошечный пойманный в капкан зверёк, кусает дрожащие губы и обречённо следит за вошедшим. Какой беззащитной и слабой стала после произошедшего накануне! Товарищ бывшего земледельца невольно поморщился. Когда попробовал предложить помочь ей встать, вызвал только сдавленный стон. Растерянно покосился на соратника, пытаясь распознать причину вида новой пациентки. Маленькая любовница предводителя будто бы в панике — вовсе непохоже на весьма рассудительную личность.

— Я не причиню вреда! Я буду предельно аккуратен!.. Ладно… Ляг и расскажи мне о твоём состоянии. Я не прикоснусь. Хорошо? Просто опиши. Да что с тобой, в самом деле! Ты словно бы и не слушаешь! Разве так сложно выполнить даже это? Расслабься, пожалуйста! Тебе нельзя волноваться, девочка! Нельзя! — попытка достучаться до разума вызвала лишь какую-то рабскую покорность, с которой выполнила его распоряжение, косясь на человека, прежде всегда защищавшего здесь. Соул пришёл в смятение: больше сегодня почему-то пугает вовсе не тот, кто некогда пытался убить.

— Ланакэн, выйди. Оставь нас! Всё будет хорошо! Можешь остаться за завесой. Но ты выйдешь! — решительно прикрикнул врачеватель, ошеломлённо замечая подтверждение собственных выводов.

Когда вернулся от пациентки, Нгдаси немного поколебался, но всё-таки тихонько попросил:

— Пока обошлось. Пусть пролежит где-то сутки, не вставая. Как я положил. И постоянно пьёт отвар. Принесу, как сварю. Да… И… не трогай Силион пока. Как женщину, имею в виду. Чревато. Это может вызвать преждевременные роды.

— Знаю, — как-то странно улыбнулся наследник Аюту. Неприятная мысль коснулась ума его товарища.

— Ты… Ты пытался сделать специально?! — словно бы всё стало на свои места. Лекарь плотно стиснул губы, чтобы не обрушиться с бранью на старого знакомого.

— Это шанс для неё выжить. Я хочу хоть чем-то ей помочь, — глухо прозвучало покаяние.

— Для неё ведь тоже риск. Не придавай мне лишней работы. Это жестоко, в конце концов, — чужим голосом приказал лекарь, не глядя на предводителя Сопротивления.

— Считаешь, будто так хуже, чем то, что я уже натворил? — прямо спросил прежний ученик, с тоской наблюдая что-то неразличимое на тёмной стене.

— Она очень хочет родить тебе ребёнка. Я много раз принимал сложные роды. Мне доводилось видеть, как плохо матери, если рождённый мёртв. А… ты не хочешь ей навредить или… Не желаешь рождения гибридного потомства? — отчуждённо задал вопрос пришедший. Будто скальпелем резанул, добиваясь желаемого результата.

— Что?! Да… как ты можешь такое говорить?! — возмутился Создатель Убежища. Его щека дёрнулась от переполнившей ярости. Сама идея показалась кощунственной.

— Думаю, она тоже может полагать так. Учти, на будущее, — меткое замечание угодило в шаткое основание необходимости. Осилзский заметно побледнел. Подобные аргументы прежде не анализировал. Озарило: есть необъяснимая для него способность Безумной Красавицы читать человеческие мысли иногда! Вчера вечером вполне могла услышать и его преступные соображения. Поэтому нынче в столь глубоком ужасе. Во всём мире был лишь один, кому безоговорочно верила. До мгновения, как уловила его безумный порыв причинить вред ещё не появившемуся на свет малышу, которого действительно, вероятно, ждёт.

— Что я наделал, — чужими губами проронил хозяин жилища и бросился в тесную спальню. Силион лежала в постели, но, услышав знакомые шаги, торопливо поднялась, по-прежнему не глядя в его сторону. Растерянная и незащищённая. Неожиданный поворот событий полностью сломал. Теперь даже не знает, как поступить, что для бывшей наследницы баронского титула редкость.

— Простите, господин Осилзский! Я думала, Вы хотите ребёнка… Я и не предполагала, что он настолько нежелателен, — заставила себя заговорить. Губы предательски затрепетали, но плакать не собирается. Лишь крепко стиснула крохотные кулачки, запирая внутри отчаяние.

— Не в этом дело. Я хочу его, но боюсь цены, которую может стоить… Ты знаешь сама, насколько тебе опасно происходящее… Не беспокойся, не повторю. Я был непозволительно груб… Не бойся. Я… Я не хочу стать виновником твоей смерти. Наверное, глупо надеяться, будто можно исправить что-либо теперь… Рад, что… Что не справился с поставленной задачей. Ты ведь услышала мои мысли тогда? Если всё пройдёт хорошо, как назовём? — буквально повинился человек. Чудовищно, но даже нынче не нашёл в себе храбрости просить прощение за содеянное. Констатировал факт. И загнал отвращение к самому себе поглубже, ощущая собственную несправедливость. Однако Силион отлично поняла, с каким трудом произнёс даже это, и неуверенно расцвела новой надеждой.

— Малгол… Если мальчик, то Малгол… Можно? — застенчиво предложила, густо краснея. Оказывается, уже задумывалась. Ждала и любила уже маленькое существо, что постепенно развивается, собираясь выпить её жизнь. Предводитель Сопротивления кивнул и уложил обратно под одеяло, помня наказ Нгдаси. Погладил по мягким волосам мозолистой ладонью, не удержался и провёл кончиком пальца по ещё тёмно-розовой ушной раковинке чисто григстанской формы, вызвав приглушённых смешок от щекотки. Дитя, терзаемое его неумелой страстью. «Ей стоило бы научиться ненавидеть меня!» — пронеслось в уме, будто молния, когда оставил её одну.

Кири проснулся и робко прокрался к столу. Тут стоит уже знакомый кувшин. Озираясь, схватил сосуд и жадно отпил несколько глотков. На большее смелости не хватило.

— Пей. Чего ты. Тут нет проблем с водой. Как хочется — бери и пей. Там в углу ведро с водой. Если здесь закончится, то оттуда наполни, — Соул вовсе не спит, завернувшись в одеяло. Дрожащие пальцы неуверенно вновь коснулись глиняной поверхности. Жадно допив всё содержимое, боязливо посмотрел на владельца каморки.

— Я не трону. Ложись иди. Слаб ещё бегать, — сонно велел смуглый высокий мужчина. Кири нырнул под покрывало, прижался к каменной стене, по-прежнему не отрываясь от настороженного наблюдения. Предвосхищая что-то нехорошее… И внезапно Нгдаси вник: малец боится отнюдь не только возможного наказания или побоев. Лекарь с трудом сглотнул, но поперхнулся, осознав весь смысл опасений подростка.

— Я не трону тебя. Я же сказал, что не обижу. Я… Я как к сыну к тебе отношусь. Надеюсь, ты сможешь отнестись ко мне, как к отцу, — хрипло выдавил, поднялся и подошёл к заметно дрожащему подопечному. Деликатно уложил и заботливо укутал получше.

И вдруг, перебарывая привычный ужас, юнец сел и обнял за шею. Он дышит очень часто, ещё страшась ошибиться. Непривычно тёплый, но уже не горячий, как прежде. Померещилось, будто услышанное лишь бредовый сон, вызванный болезнью, в который пожелал всеми устремлениями погрузиться. Слуга рождён на ферме. Для него слова «отец» и «сын» из совсем другого мира — мира хозяев. Недостижимые и прекрасные… Соул облегчённо вздохнул, но заставил всё-таки снова улечься.

— Что ж… Ланакэн тебя назвал Кири? Теперь ты будешь Кири Нгдаси… Хорошо?

Растрёпанная головка торопливо дёрнулась, кивая. На чертах даже сон не стёр выражение счастья от небывалой иллюзии, подарившей шанс хоть ненадолго ощутить себя любимым.

Шоу постучался и вошёл к Соулу, но, к немалому своему изумлению, столкнулся с незнакомым мальчишкой, как-то встревоженно ёжащимся у стола под вниманием коренастого вооружённого незнакомца, облачённого в бурую кожаную одежду с хитиновыми вставками.

— О… А ты ещё кто? Где Соул Нгдаси? Чего молчишь? Сказал бы хоть слово из вежливости, что ли. Неужто я такой страшный? Мда… Небритый давно, конечно, но не настолько ж я изменился, чтоб аж речь отнималась! Мрачный и угрюмый ты тип, однако, — даже несколько оскорблённо закончил бороться с тишиной гость и продолжил исподлобья созерцать малыша да пощипывать отросшую за дни жизни в новом лагере щетину на подбородке, гармонировавшую с торчащей шевелюрой.

— Познакомься, Шоу, с Кири Нгдаси. Это теперь мой сын. И… не обижай его невозможными требованиями. Он не разговаривает. Совсем, — слегка раздражённо объяснил лекарь, многозначительно заглянув в карие глаза смутившегося картографа. Подросток при опекуне явно приободрился. Без защитника уж больно напоминал мелкую птичку, постоянно ждущую подвоха.

— Извини, Кири! Не собирался тебя специально дразнить! Я… Я вот гостинцев оставлю, в качестве извинения! — Риул просиял от собственной находчивости и высыпал из мешка в плошку чёрных в светлую полоску двустворчатых моллюсков (успел собрать по пути в Убежище где-то). Это весьма питательное лакомство можно набрать во многих водоёмах Оутласта, но обычно его приносят большими партиями на общий склад сборщики, существующие практически в каждой деревеньке.

— Так хватит обоим на обед! — подмигнул рыжий нарушитель спокойствия. Поднявшийся навстречу взгляд Соула наполнился глубочайшим чувством искренней благодарности. Такое выражение на его смуглом гордом челе совершенно неуместно.

— Кири надо усиленно питаться. Слишком ослаблен, едва преодолел жар ночью. Спасибо! — объяснил чрезмерную признательность хозяин, торопливо вынимая более подходящую посуду.

— Да что ты! Попалось довольно много. Я ещё Ланакэну отнесу. Я тогда слышал, что… Ну, Силион, пригодится в её положении, — и Шоу поспешно юркнул вон из помещения, стараясь свыкнуться с обнаруженным открытием. Невероятно сложно укладывается в мозгу, однако столь независимый человек, как Нгдаси, нашёл какую-то недостающую ему часть жизни, приютив слабое существо.

Ланакэн как раз затачивал оружие, когда пришёл старый союзник по подземным вылазкам. Они поздоровались, и Риул приступил к недолгому перечислению всех своих новостей. Обучение проходит крайне быстро. Новая стоянка весьма успешна, ибо близость опустевшего Готорила позволяет иметь достаточное количество пропитания, а в небольшой речушке около много рыбы и моллюсков. Вспомнив о последнем, посетитель предложил маленький съедобный подарок. Осилзский обрадовался: улучшить хоть некоторым разнообразием меню женщины, ждущей ребёнка, было бы неплохо. Но, как только живые «камни» попали в металлическую чашу, вошла Силион. Её взгляд опустился на шевелящуюся немного влажную массу лишь на мгновение. И этого хватило. От высокого визга предводитель Сопротивления невольно не только закрыл руками уши, но даже глаза зажмурил. Оглушённый гость обернулся, остолбенев от акустической атаки.

— Что такое? — недовольно поинтересовался Создатель Убежища.

— Возможно, проверка нового оружия: с ног не валит, но мозг вырубает напрочь! — хохотнул рыжий боец.

— Они шевелятся! — едва справляясь с желанием снова издать настолько несвойственный ей звук, проронила попытку объяснить произошедшее виновница.

— Ты никогда не встречала моллюсков? И не ела? — полюбопытствовал посетитель, борясь с желанием расхохотаться во всё горло. Поразительное открытие: бывшая наследница баронского титула, легко сражающая в бою стольких противников, проявила себя напуганной девчонкой из-за… еды!

— Но… Нет… У григстанов не едят… Оно… Оно шевелится! — попытка сформулировать причину безосновательной совершенно брезгливости перед скользкими существами провалилась.

— И когда это останавливало григстанов? Всё-таки в чём-то ты ещё совсем ребёнок, — отметил её защитник, наблюдая уже с нескрываемым сочувствием за малышкой.

— Но… Господин Ланакэн… Я… Я не умею их готовить! Я не смогу! Пожалуйста! — явно, ей стало уже совсем нехорошо. Кожа предательски зеленеет.

— Я сам приготовлю. Тебе понравится. Мы едим рыбу и моллюсков. При твоём прежнем питании тебе, наверняка, не хватает в еде нужных веществ, — терпеливо постарался успокоить мужчина. Силион покраснела и жалобно уточнила:

— Это обязательно надо съесть? Может…

— Надо. Я так сделаю, чтобы не разобрать было внешне. Это вкусно. Правда, — решительно прекратил прежний пахарь из Тову бесполезные попытки бедняжки отделаться от нового для неё рациона. И не знает, как теперь надо реагировать: с одной стороны, спутник её жизни проявил нежную заботу; а с другой стороны, предложенный продукт невообразимо омерзителен. Поэтому ушла опять лежать, как советовал вчера врачеватель. Нужда привести себя в спокойное состояние очевидна.

Выслушав последние происшествия Убежища, Шоу остался крайне доволен. Как то ни странно самому, подземелье уже прочно воспринимается домом. Ради этого дома старается создать из забитого человеческого скота вестников грядущей независимости. Задачка не из лёгких. Он вышел от Ланакэна окрылённый успехами замкнутого сообщества. На следующий день решил возвращаться на свой временный пост. Исходя из собственных предварительных оценок: где-то через месяц можно выпускать в путь созданных им послов. Затем останется ждать ответа: либо принесёт вернувшийся агитатор, либо сигнал костра на горизонте, как условились изначально. Навестил ещё нескольких знакомых, чтобы узнать, как продвигается обучение у фермерских, которым до отъезда помог найти себе учителей, способных направить в освоении умения убивать. Количество учащихся успело значительно возрасти. Направился к месту размножения рыбы, но там стоит выставленная руководством охрана. Благо, Тални, услышав знакомый голос, обрадованно бросился навстречу. У водоёма сидит и вечно робеющая Лиам, вызвавшая на губах посетителя ухмылку. Девушка всё свободное время с удовольствием проводит с юношей, помогая ему заниматься мальками. Это занятие приносит ей удовлетворение, а рыборазводчик не сильно умеет скрывать собственное воодушевление, просыпающееся под любознательностью всё лучше осваивающейся на воле девчонки. Их неопытные отношения продвигаются с каждым днём дальше и дальше, но остаются не полностью разгаданы самими. А рыба постепенно подрастает, стремительно набирая вес и приближая к надежде на дополнительное питание, выращенное непосредственно в человеческом городе.

Утром Шоу привёл себя в порядок и начал собираться. У выхода из поселения ходит множество совершенно разношерстного народа. Прежде столько соплеменников разом не доводилось лицезреть нигде! Риул блаженно улыбнулся, оглядываясь:

— Убежище! Я прямо соскучился по нему! И по милым девчонкам, которых тут так много! — Совсем неделикатно попытался шлёпнуть проходившую мимо деревенскую молодуху, с игривой досадой увернувшуюся от неугомонного весельчака, каким слыл опытный воин. Все, кто его знает, давно привыкли к настолько непродуманному поведению, никогда дальше им же самим поставленных рамок на самом деле не заходящему. Он довольно помахал Осилзскому, поспешившему навстречу, как только узнал товарища, когда… Буквально обожгло морозным взглядом оттоира. Она словно бы отлита из горного льда. Прекрасная и неприступная. Даже слова не сказала! Хмыкнула, задетая его назойливостью, и удалилась.

— Не трогай её, пожалуйста! Она ещё крайне ранима! — предостерегающе попросила Силион, заметившая неуместное изучение Одды. Сиано прибыла организовать следующую небольшую группу оттоиров, а заодно прихватила новую ученицу: показать город вольных. Небольшая экскурсия изумила прежнюю падшую грандиозностью человеческого сообщества, о чём и не подозревала. Освобождённая григстанская игрушка уже смотрится абсолютно иначе, нежели в день вызволения. Очень быстро она наловчилась казаться не просто несколько отстранённой, но ещё и гордячкой. Влияние очаровательной опекунши очевидно.

— «Не трогай»?! А что я сделал-то такого? Она же девушка и миленькая! Почему это она мне не может нравиться, например?! — с вызовом огрызнулся мужчина.

— Для неё слишком страшно пока, — невнятно постаралась объяснить григстанка, вспомнила давешнее событие и торопливо перевела тему разговора: — Спасибо за вчерашний подарок! Господин Ланакэн прав… Довольно вкусно выходит, если не смотреть на то, из чего сделано, конечно…

— Да пожалуйста! А кто та красотка? Я б заметил, если бы она тут раньше была… Явно из новичков, — поинтересовался картограф, подивившись собственному настойчивому любопытству.

— Да. Она учится на оттоира. Но у неё непростая судьба. Не цепляйся к ней. Серьёзно! — проследив направление устремлений товарища, ответил лидер Сопротивления с раздражением.

— Вы что, в самом деле? Кого я тут обижал хоть раз?! — насупился Шоу.

— Им в очередь надо стать? Вообще-то твои многие выходки девушек отнюдь не радуют! Нельзя с ней подобным образом пока обращаться. Ладно, давай по делу, — Создатель Убежища принялся уточнять сроки. Предупредил — на днях будет организовано нападение на ферму кромов — скорее всего, придётся оторвать от нынешнего задания и Риула. Обе красавицы-наездницы успели уже скрыться из поля зрения, оставив ощущение потрясения в душе взбалмошного соратника. Но надо теперь дойти до Тоу и предупредить о скором временном отбытии.