Рождение

Глава 47 ИСПОВЕДЬ ФРИСА

Силион огромными кругами рассекала пространство Оутласта, всё дальше и дальше отлетая от пустоши Раднаара. Далеко уйти беглец не успел бы. Это очевидно. Убеждать его в чём бы то ни было она не собирается: ваммар без труда способен выловить преступника и доставить куда требуется. А уж врождённый ваммар — и подавно. Каменистые морщины на лице Земли сменялись сбрызнутыми цветами лугами на берегах сияющей Малоокки, обрамлёнными, словно в раму, в трепетное кружево лесов. На такой высоте оттоира нормально рассмотреть практически невозможно. Зато весь мир раскрывается, словно специально для неё созданный. Прозрачный воздух холодит кожу редкими порывами ветра, да совсем рядом под густой шкурой бьётся мощное сердце преданного летуна, согревая их обоих. Женщина поплотнее прильнула к широкой спине и ласково погладила по шее крылатого товарища. Он тихо засвистел, выражая свой взаимный восторг от общения. Малые драконы от этого звука рванули в стороны с пронзительным визгом. Душу наполнило обманчивое умиротворение, что зарождается под влиянием эйфории полёта. Лишь цель несколько омрачает настроение. Так иногда ищут и ловят беглых человеческих слуг или представителей их же стада. Воздушная охота для знати — оригинальная забава. Последующая судьба добычи мало кого волнует. Ланакэн, без сомнения, поэтому и доверил задание именно григстанке — любой из её местных учеников провалил бы миссию, не имея необходимых знаний и уверенности. Таскать живого сопротивляющегося человека — не тупого крома из стада выхватить! Требуется определённая сноровка и опыт. Иначе… Падение с большой высоты в лучшем случае закончится тем, что ноша останется покалечена. Хотя шансов на столь «благоприятный» исход тоже немного.

Наконец, внизу удалось вычленить фигуру одинокого путника, лежащего в траве. В очередной раз проведя ладонью по мягкой шерсти, всадница спикировала вниз. В самый последний миг одиночка оторвался от созерцания окружающей природы и подскочил. Постарался отбиться от цепких пальцев летающего существа, но это оказалось невозможным. Ваммар аккуратно подхватил под руки и рванул вверх настолько, что, если бы сопротивление увенчалось успехом, Фрис бы наверняка разбился насмерть. Из горла пойманного вырвался истошный вопль неожиданности и испуга перед внезапно словно бы провалившейся из под ног землей. Затем мужчина стиснул зубы и стал ждать приземления, копя всю свою ярость для последующего броска.

Животное крайне бережно опустило груз у вышедшей навстречу охраны и село в паре шагов от него. Стоило оттоиру соскользнуть на землю, Силкорн решил атаковать. Всё поставил на то, что сразу после посадки наездник не сможет успеть среагировать. Однако такая хрупкая внешне григстанка без особого труда юркнула ему под бьющий кулак и нанесла короткий, но неожиданно крепкий удар в солнечное сплетение, сбив дыхание и приведя в полнейшее недоумение. Оказалось, недостаток силы у малышки вполне компенсируется проворностью и отличным знанием человеческой анатомии. Воины поторопились схватить агрессивного ловца моллюсков, поражённо взирающего вслед совершенно спокойно направившейся вперёд Силион. Он постарался взять себя в руки и только хрипло начал бормотать длинную и запутанную цепь ругательств. Лишь у самого входа в свою каморку, привыкнув к безразличию шествовавшей перед ним женщины, споткнулся и выпрямился уже с ножом, который прятал на голени. Конвой не успел среагировать, поражённый внезапным поворотом дел, а пойманный беглец постарался ткнуть юную любовницу предводителя остриём в сердце со спины. Но бывшая наследница Руали оказалась готова и на сей раз. Ловко перехватив его запястье, чуть крутанулась в одну сторону, а затем в другую, уже выворачивая кисть. Из горла напавшего вырвался болезненный крик.

— Я постаралась не повредить Вашу единственную руку. Но лучше так больше не делать, — в девичьей речи не прозвучало никаких посторонних интонаций. Лишь холодная констатация факта. Такие спокойные юные черты… Ни единый мимический мускул не дрогнул, словно бы произошедшее вовсе ничего для неё не значит! Будто не думающее существо, а всего лишь аппарат из древних сказок.

— Проклятая дворянка! — процедил в лицо победительнице Фрис.

— Строго говоря, я не являюсь дворянкой, ибо не прошла Испытание Крови. Я лишь кандидатка, — безучастно возразила и тяжело вздохнула, отпуская.

— Насмехаешься? Пользуешься тем, что я покалечен? Со здоровым бы так справиться не смогла! — прорычал он, невольно прижимая гудящую конечность к губам. Стоявший в охране Рантера Шоу усмехнулся и весело отметил:

— Она и целого тебя бы уделала! Мне жаль, но, кажется, ты её в бою не видел… Не смотри, что щуплая! Её ж с раннего детства учили! Нам тут не угнаться!

На его весёлый тон отозвалось лишь короткое:

— И ты рад, что высокородная мелочь круче нас?

— Какая она высокородная — была и есть падшая! — раздался рядом насмешливый голосок Дамиссы, сумевшей выбраться из постели к этому моменту. Флет, пока молчавший около Риула, хмуро пробормотал:

— Вылечилась… Держала бы ты язык за зубами, красавица! Так смотришься милее!

Фермерская девушка гордо вскинула носик и зло блеснула в сторону того, кто недавно ей помогал, полным презрения взором. Однако григстанка не собиралась никак реагировать на услышанное, только бесстрастно выяснила:

— Господин Ланакэн ещё здесь?

— Да. У него разговор со старшим братом этого буйного, — пояснил картограф, задумчиво изучая их пленника.

— Наверное, стоит подождать здесь. Задание я выполнила. Насколько мне известно, господин Фрис ни с кем из григстанов не успел пообщаться. Безопасности ничего не угрожает, — задумчиво резюмировала Силион.

— Ни с кем, кроме тебя, мелочь! — в бешенстве поправил калека, но откинулся на стену спиной, демонстрируя, что исчерпал запас своих выходок на сегодня.

Герцог стоял у входа, скрестив руки на груди, и выслушивал эмоциональную тираду старшего Силкорна.

— Конечно, пожалели зеленоглазых! Жалкие они, видите ли! А кто Фриса пожалеет, кроме меня? Наши родители во время мора погибли, когда он ещё совсем маленьким был. Так и жили втроём: мы с ним и младшая сестрёнка. Жили, никого не трогали, а потом однажды я ушёл на промысел. Собирал моллюсков до самого вечера. А, когда вернулся… Ему тогда было чуть больше пятнадцати… Он сидел на пороге и как-то странно смотрел на меня… А сестры уже не было! К нам пришли григстаны! Они схватили её, свернули шею, а тело выкинули в Малоокку! И знаешь, Фрис не растерялся тогда! Он пошёл за ними и прикончил убийцу его же мечом! Кандидата, между прочим! Он никогда не видел смерть своими глазами до того… Но… Как ты думаешь, может ли он после этого жить рядом с существом с такими же зелёными глазами, как у убийц его сестры?! Мало того, что ты привёл сюда эту женщину, так их с каждым днём становится всё больше!

— Думаешь, Лаури легко пришлось? Ему в глаза хоть раз смотрел? Он же даже ниже, чем раб! У всех здесь есть что рассказать о себе и своей боли, Рантер! — воспользовавшись крошечной паузой, вставил Осилзский.

— Да неужели же Вы не понимаете, что, если бы сюда пришли григстаны, эти твои «разнесчастные полукровки» им бы задницу лизали со всем своим старанием! Им же всё равно! — отчаянно взвыл хозяин жилища, хватаясь за голову.

— Будут, Рантер. Если прикажут, то будут. И вовсе не в переносном смысле, — тихо проговорил Ланакэн.

— И тебя это не тревожит?! — поражённо застыл сборщик моллюсков.

— А я все силы прилагаю, чтобы эти существа научились собственному достоинству! — однако достучаться до понимания здесь и сейчас показалось явно невозможно. Поэтому только кивнул своим мыслям и вышел, едва не столкнувшись с Фрисом. Разговор отлично различался в тоннеле. Силион от услышанного беспомощно сжалась, посмотрев на приведённого ею подконвойного. В её чертах появилось то практически потустороннее выражение от пробудившегося где-то на задворках ощущений безумия воспоминаний. А в калеке проснулось что-то загнанное под этим вниманием. Заметив предводителя Сопротивления, женщина торопливо низко поклонилась, бессвязно пролепетала про выполненное задание и поспешила удалиться.

— Красивую же историю поведал братец! Я в ней предстаю буквально героем! — в высказывании Фриса полно незнакомого яда. Словно бы это невыносимо коробит его.

— Хочешь сказать, будто бы он солгал? — прямо поинтересовался наследник Аюту.

— Нет. Просто, ему хочется видеть так, а не смотреть мерзкой правде в глаза! — спокойно ответил младший Силкорн.

— И в чём же правда, по-твоему, состоит?

— Желаете узнать? Что же… Хорошо! Сегодня пойдём на сбор моллюсков вместе! Я расскажу всё, как оно было на самом деле! — впервые смотрится нервным и злым. И внезапно его собеседник отчётливо осознал, что именно это и есть его настоящая суть. Фрис отнюдь не оптимист, как создавалась иллюзия прежде. Всего лишь не любит раскрывать перед чужими ему людьми своё нутро, играя определённую роль.

— Хорошо, — после короткого колебания принял предложение предводитель. Время уже явно поджимает, а потому они наскоро прихватили самое необходимое и покинули подземелье, направившись в сторону реки. Раст настойчиво присоединился к ним. Пришлось уступить, хотя Создатель Убежища и не ожидает никаких опасностей на свой счёт от глубоко не солидарных с его нынешней политикой братьев: может, и не согласны в чём-то, но против столь успешного лидера не пойдут.

Солнце уже клонится в сторону заката, хотя до вечера ещё остаётся достаточно. Вокруг буйствуют разыгравшиеся малые драконы, пронзающие воздух своим громким визгом. В высокой траве то и дело раздаётся различное стрекотание насекомых. Природа дышит покоем, чуждым путникам, направляющимся к Малоокке. Раст демонстративно держится позади всех, присматривая за безопасностью герцога, словно профессиональный телохранитель. Надо признать, такое отношение к делу немного раздражает его товарища, однако приходится согласиться с уместностью этого поведения. Дойдя до берега, разделились. Младший Силкорн мягко потребовал от Рантера остаться вместе с Флетом, а сам предложил следовать за собой руководителю Сопротивления.

Фрис шёл стремительной походкой по явно знакомым ему местам. Вскоре тропинка, ведущая вдоль, берега ушла чуть в сторону, но он продолжал шагать среди кустов у самой кромки воды. Продвигаться становится всё сложнее. Ветки колючего кустарника цепляются за одежду. Шёпот тростника постоянно вызывает ощущение постороннего присутствия, раздражая. Здесь приятно пахнет речными цветами. Перекликаются мелкие стрекотоки, делая зной почти звенящим. Незнакомая крошечная пичуга юркнула в зарослях с пронзительным свистом. Наконец, проводник остановился. Так резко, что Ланакэн едва не налетел на него сзади.

— Вот он — виновник всего! Жестокий и бездушный… — глухо раздалось в тишине. В землю оказался вбит до середины лезвия меч. Двуручный меч. Такие бывают только у дворян: качество стали слишком очевидное, да и рукоять столь изощрённо разукрашивать простой гражданин не стал бы. И ещё… Никогда до сих пор Осилзский не встречал пламенеющего клинка. Его вьющаяся форма словно бы нарушает правила создания самого лезвия.

— Он… Похоронен здесь? — попытка догадаться вызвала хриплый смех.

— Нет. Этот меч и есть виновник всего. Меч, который предал своего хозяина и стал виновником его гибели… Брат начал совершенно верно: в тот день он ушёл на промысел, а мы с сестрой остались дома. А вот дальше всё случилось совсем не столь чистенько! Сестрёнка очень хотела ягод. Я попросил её сидеть дома и пошёл на опушку их собирать. Набрал с половину лукошка и тут услышал их болтовню. Они сидели у костра на привале. Григстаны. Ехали собирать дань с человеческих посёлков. Трепались о всяких глупостях, а я сидел в кустах и смотрел. И увидел его… Это оружие буквально свело меня с ума! Он был так прекрасен! И… Я возжелал всем сердцем выкрасть его! Я и фехтовать-то не умел! И цены дворянскому клинку не ведал! Был тогда лишь глупым подростком! Почём мне было знать, что род Тарзских считает эти клинки своим величайшим достоянием! А я вздумал спереть его! И сделал всё для этого — нелепый мальчишка! Только наследник Читта обернулся и обнаружил в моих руках свой меч… Он решил, будто бы я его убить собираюсь!.. — из горла вырвался горький нервный хохот. — Выбить оружие, конечно, труда не составило, однако я дал такого стрекача, что им пришлось порядком побегать… Только вот был я тогда настолько тупым юнцом!.. Я побежал домой! Домой, понимаешь?!

— И они… следом? — догадался собеседник.

— Да! Он оглушил меня у порога, а сестра кинулась защищать. Он схватил её и сломал шею. Думаю, ненароком. И решил, будто этого достаточно. У них был нгут, а у меня только свои две ноги! Я бежал изо всех сил! Но… Всё, что увидел, так это момент, когда её тело предали здесь священным водам Малоокки… Именно здесь… — Фрис горестно вздохнул и продолжил: — Я знал примерно их маршрут и пошёл наперерез. Я всё-таки выкрал клинок. И убил им ненавистного мне Читта… А затем… Затем принёс эту безделушку сюда. Подарил сестре. С горя я тогда поклялся здесь своей кровью, что буду убивать их до самой смерти! Всех зеленоглазых… Вот только в Готориле я потерял правую руку. Я не смогу выполнить свою клятву… Не смогу убивать их, как обещал её памяти… Да и… Они ли виноваты в произошедшем? Или я? Я ведь до сих пор не ведаю!

Младший Силкорн помолчал, а затем пробормотал:

— Я и сам знаю, как отвратителен… И всё же вот как-то так и проходит моя жизнь! Теперь Вы знаете всё, герцог… И… Что делать мне?! Как мне жить дальше? Как, Ланакэн?! Я, наконец, повстречал зеленоглазых, которых смогу достать!.. Даже такой…

Шальная надежда коснулась ума наследника Шамула:

— Какой рукой ты клялся?

— Правой… Мне хотелось дольше чувствовать эту боль, напоминающую мне о моём преступлении, — чуть слышно прозвучал ответ, на который надеялся Осилзский.

— Что же… Я не смогу освободить твою душу от чувства вины, а от клятвы тебя освободила сама судьба. Руки ведь уже нет. Следовательно… Твоя клятва отвергнута, Фрис. Кажется, только этим и смогу помочь. Не следует за свои грехи мучить других. Причём тут полукровки-то? А? Я накажу тебя очень жёстко, если узнаю, что ты не послушал моей воли. Но… Не они виноваты в твоём несчастье. Совсем не они.

Бывший пахарь отвернулся и пошёл обратно, стараясь не слышать сдавленные всхлипы обессилевшего соратника за спиной. Почему-то чётко осознал: больше Силкорн не станет гоняться за гибридами. Его истеричный порыв хоть как-то следовать своей клятве провалился за бессмысленностью.