Руководство для одиноких сердец

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

НИНА

— Мелани, я узнала имя своей матери. — Я позвонила подруге прямо со стоянки, стоя у сугроба. Конечно, Картер заслуживал узнать эту новость первым, но все-таки я решила позвонить сначала Мелани как более старому другу.

— Что? Не может быть! И кто она? Надеюсь, не мисс Гейнс?

— Нет. Мисс Гейнс вне подозрений. Мою маму зовут Фиби Луиза Маллен, я видела свое свидетельство о рождении, и представляешь: она назвала меня Кэт. Просто Кэт. Ей было всего пятнадцать лет, и, наверное, никто не подсказал ей, что у большинства женщин, которых зовут Кэт, полное имя звучит как Кэтлин или Кэтрин.

Я не упомянула — не смогла, — что она сдала меня в приют пятнадцати месяцев от роду. Этот факт все еще было тяжело переварить.

— Твоей матери было пятнадцать? — удивилась Мелани. — О господи. Шутишь ты, что ли? Да она сама была ребенком. Как, говоришь, ее зовут?

— Фиби Луиза Маллен. И ты не поверишь: моя сестра — Линди Уолш. Линди Уолш! Помнишь ее?

— Притормози. Не все сразу.

— Невероятно, правда? У меня голова идет кругом. Наша мать назвала ее Куколка. Кэт и Куколка. Звучит как название кабаре-дуэта, не находишь? Но Линди не больно-то рада обрести сестру в моем лице. Расскажу тебе все при встрече.

— Слушай, а я помню ее! — воскликнула Мелани. После непродолжительного молчания она ужаснулась: — Боже ты мой!

— Что такое?

— Ты даже не представляешь. Где ты есть? Гони скорее сюда. Я нашла твою мать в «Гугле».

— Мелани! Нет-нет-нет. Я не разрешала тебе искать ее в Сети. Негодница! Ищи там свою мать!

— Моя мама слишком скучная персона для Интернета. Но твоя!..

— Перестань, Мелани! Немедленно выключи компьютер и ничего не предпринимай, пока я не приеду.

— Ничего себе, с ума сойти! Ты просто не поверишь! — Потом она понизила голос: — Только я должна тебя предупредить. У нас тут… посетительница.

— Какая еще посетительница? Кто?

— Индиго. Она сидит за твоим столом.

— Что? А почему она не в школе?

— Откуда я знаю? — прошептала подруга. — Девочка немного… со странностями, тебе не кажется? Заявилась в офис, ищет тебя. — Мелани повысила голос. — Да, Индиго, я как раз с ней разговариваю! Она уже в пути! — И снова полушепотом мне: — Так что приезжай, ладно? Думаю, ты удивишься, когда узнаешь, кто твоя мать. Это просто фантастика!

— Думаю, ты удивишься, узнав, как я тебя сейчас ненавижу.

— Ты чудачка, и я говорю это в самом лучшем…

— Куда мне до тебя. И компьютер выключи!

Прежде чем завести машину, я набрала номер Картера. Немедленно включился автоответчик.

Когда я на всех парах влетела в офис, Индиго в своей мини-юбке и армейских ботинках, словно в знак протеста, сидела на полу. Косметика вокруг глаз была размазана — наверное, вместо подводки она использует черный маркер, подумала я, — и девочка пялилась в свой телефон. Она чем-то расстроена или это типичное поведение подростка? Кто бы знал. Меня кольнуло чувство вины. Как будто я могла утешить ее, например перестав спать с ее отцом.

Мелани косо взглянула на меня и закатила глаза. Подруге больше, чем кому-либо другому, было известно, что я не приспособлена для общения с трудными подростками. Мы с ней росли совершенно беспроблемными, послушными девочками.

— Привет, Инди, — поздоровалась я. Она мне уже говорила, что предпочитает это прозвище. — Как дела? — Это было иносказание для «Почему ты не в школе?».

Но она просто буркнула:

— Нормально.

Даже я знала, что это означало «Ничего хорошего».

— Где твой отец? — поинтересовалась я.

Она пожала плечами и опустила глаза.

— С матерью. Они там что-то замышляют.

— Что-то замышляют? — Даже мне самой мой голос показался писклявым. — Что они могут замышлять?

— Гадость какую-нибудь, — ответила Индиго. — Не знаю, о чем они там шепчутся, но это все сверхсекретно.

Секретно. У меня пересохло во рту. Вот так! Вот как все заканчивается, сказало мне мое сердце. Мое сердце многое видит и гордится тем, что способно предугадывать надвигающееся разочарование. Ты встречаешься с ним месяц, и теперь оказывается, что он возвращается к жене. Выяснилось, что мое сердце знает многое из того, что я еще не осознала, — например, оно помнит, как Картеру позвонили, когда я выбегала из дома, и мое сердце заподозрило, что это его бывшая, которая, увидев, что муж счастлив с другой, разумеется, захотела его вернуть. Совершенно естественная реакция.

Мелани сказала:

— Иди скорее сюда и посмотри, что я обнаружила. Ты упадешь!

Она потащила меня к компьютеру.

— Та-дам! Позволь представить тебе… Фиби Луизу Маллен! Взгляни-ка! Веришь, нет?

И действительно, «Гугл» раскинул передо мной целый иконостас фотографий Фиби Луизы Маллен, которые, уж простите, я бы хотела рассмотреть в полном одиночестве. Я наконец увидела свою мать, свою настоящую, биологическую мать. Мелани не прекращала болтать, с другого конца комнаты странная девочка бросала на меня озабоченные недобрые взгляды, а я думала лишь о том, правда ли, что Картер возвращается к бывшей жене. Неужели? Я могла бы это пережить, конечно могла бы, но не хотела.

На экране возник сначала силуэт моей кудрявой рыжеволосой матери, затем она предстала смеющейся молодой женщиной.

И тут я поняла, что именно Мелани хотела показать мне.

Моя мать была солисткой популярной в восьмидесятые женской группы под названием «Лулу и дети звезд», я о такой даже где-то слышала. Наверно. Я не была уверена. Они еще сделали кавер-версию песни «Будешь ли ты любить меня завтра?» и создали панковский гимн, что-то вроде «С нас хватит», и знаменитую композицию «Не бросай свою крошку», в чем, по справедливому замечанию Мелани, крылась жестокая ирония.

О господи. В бесконечном ряду фотографий Лулу, она же моя мать, — рыжие волосы с начесом, пиджаки с высокими подплечниками и фиолетовые леггинсы — выбрасывала вверх наманикюренную руку с микрофоном и закидывала назад голову. Создавалось впечатление, что она кричит от ужаса. Казалось, она рекламирует подводку для глаз. И подплечники.

Я пролистала результаты поиска, страницу за страницей.

Фиби Луиза Маллен выглядела потрясающе. Было совсем непохоже, что она страдает от разлуки с двумя детьми, которых родила в подростковом возрасте.

Мелани продолжала прокручивать страницы, кликала на ссылки, показывала снимки с концертов в зернистом неясном свете. Потом стала открывать студийные фотографии Лулу крупным планом и увеличивала их до такой степени, что видны были даже поры на лице, черные росчерки косметики, похожие на лапки паука ресницы, красные мазки на губах. На одной щеке был заметен шрам. У меня помутилось в голове. Значит, мать отказалась от меня и Линди, просто чтобы стать… знаменитой? Если подумать, вымышленные мной истории для игры «Кто твоя мама?» в моем случае оказались недалеки от истины.

Я представила, что сказала бы Линди: это доказывает, что наша мать была эгоистичной стервой, недолго думая бросившей нас ради того, чтобы приобрести славу и богатство, принимать наркотики, кричать в микрофон и топтаться на сцене в своих ботфортах.

И я бы с ней согласилась. Но, по крайней мере, мы можем ее увидеть. Теперь мы хотя бы знаем, кто она. Разве это открытие не стоило усилий?

Вдруг я заметила, что Индиго уже встала с пола и незаметно пристроилась между мной и Мелани. Она внимательно за нами наблюдала, но мы не могли оторваться от своего занятия. Мелани то и дело восклицала:

— Посмотри-ка на это! О боже, ну и прическа! А какие плечи!

— Прикольно, она похожа на тебя! У нее такие же глаза! Если тебе начесать хаер, ты будешь ее копией! — Это вставила свое веское слово Индиго.

Я повернулась к ней, и девочка с удивлением осведомилась:

— Ты реально никогда не видела свою мать?

Тогда мы с Мелани, перебивая друг друга, рассказали ей всю мою историю, возбужденные новыми открывшимися обстоятельствами. Моя мама существует!

— И главное, ее так легко найти, — заключила Мелани. — Узнать, где она живет, проще простого.

— Ты должна купить ее песни на «Айтюнс», — заявила Индиго. Она нажала на какие-то кнопки, но ничего не появилось. Девочка пожала плечами. — Придется поискать, — сказала она. — На «Айтюнс» есть не всё. Но мы ее найдем.

— Думаешь? Это было так давно. Почем знать, может, ее уже и в живых нет.

— Вряд ли она умерла, — возразила Мелани. — Она родила тебя в пятнадцать, значит, сейчас ей пятьдесят. Не такая старая.

— Столько же лет моему папе, — заметила Индиго.

И мы все замолчали из уважения к этому потрясающему открытию. Потом Индиго сказала:

— Поищем в «Белых страницах», «Линкдин», «Фейсбуке», «Твиттере», «Пипл Файндер». Не бойся. Я найду ее как не фиг делать. — Пальцы с обкусанными черными ногтями порхали над клавиатурой.

Мы с Мелани переглянулись поверх ее головы.

Через три минуты Индиго оповестила:

— Вот! Она живет в Нью-Йорке, прямо в Бруклине! На Вашингтон-авеню. Клёвое место. Моя подруга Майя иногда там бывает.

Над дверью звякнул колокольчик, и на пороге появился Картер с невероятно странным, виноватым выражением лица. Он наклонил голову набок и изо всех сил пытался улыбнуться, но я все знала. О, я знала его тайну. Мне пришлось сдержать порыв броситься к нему, схватить за руку, потащить его танцевать и во время движения по комнате выкрикнуть свои новости. Впервые в жизни я возражала против того, чтобы мужчина бросил меня.

Я опустила глаза на монитор, на котором была открыта новая ссылка, и взглянула на адрес Фиби Луизы Маллен. Я скоро приду познакомиться с тобой, пообещала я ей. Я спасу твою жизнь, если когда-нибудь тебе это понадобится. Я готова отдать свою почку.

— Папа! Мы нашли Нинину маму! — выкрикнула Индиго. — И представляешь, она твоя ровесница.

В лице Картера ничего не изменилось.

— Что? Нина, это замечательно. — Он прятал глаза. — Индиго, можно тебя на минутку?

И тут, к моему удивлению, Индиго расплакалась. Я ничего не могла понять, но боялась даже дышать. Картер подошел и обнял дочь, и она зарылась лицом в его рубашку, пачкая ее своим густым макияжем. Но его это ничуть не смущало.

— Я знала, что она уедет, — рыдала Индиго. — Знала, знала!

— Все будет хорошо. — Он погладил дочь по спине. Потом взглянул на меня — меня, у которой случилось полдюжины инфарктов от одного вида этой парочки, — и произнес одними губами: — Джейн уезжает в Виргинию.

— Она должна взять меня с собой! Я не могу здесь оставаться! Пожалуйста, уговори ее взять меня! — всхлипывала Индиго.

— Все наладится, детка, — успокаивал ее отец. — Ты поживешь со мной, это только до конца лета, а потом сможешь уехать к маме. Все будет хорошо. Проблемы, — беззвучно объяснил он мне. И чтобы проиллюстрировать, насколько серьезны проблемы, продемонстрировал выразительную пантомиму, покрутив руками в воздухе и скосив глаза к носу, в то время как его дочь стояла, прижавшись к нему и глядя на меня большими глазами с размазанной тушью, из которых текли черные ручьи.

Но вот что интересно: я заметила в Картере нечто новое — он весь светился.

Внезапно я поняла, почему в течение всех этих недель он так и не выбрал себе квартиру: он не мог собраться с духом покинуть детей.

Позже, много позже Картер и я вдвоем поехали ужинать. Сидя в ресторане за бокалом вина и тарелкой спагетти, я рассказала ему о своей встрече с Линди, новоприобретенной сестрой, которую, как оказалось, знала с детства, а также о том, как монахиня оставила меня в комнате, где были свидетельства о рождении, и теперь выяснилось, что я — дочь женщины, когда-то певшей перед огромной толпой в лосинах и с блестками на лице.

— Однако я была права насчет Линди, — вздохнула я. — Вряд ли она хочет сближаться со мной.

— Может быть, ей просто нужно время, чтобы привыкнуть к мысли, что у нее есть сестра, — предположил Картер.

— Нет, здесь другое. У нее уже есть огромная семья. Еще одна сестра ей не нужна. Она ясно дала это понять. — Я сцепила руки. — Мне одной небезразлично, кто наша мать и что с ней случилось, а Линди считает, это потому, что у меня нет других родных, о которых нужно заботиться.

— Ну и что? — Он барабанил пальцами по столу.

Я всегда думала, что если присмотрюсь к его левой руке, то смогу различить след от обручального кольца. Двадцать лет, что ни говори, оставляют свою печать. Картер выглядел усталым.

— Нина, ты хороший человек, и Линди будет счастлива иметь такую сестру. Дай ей немного времени. Скорее всего, она ошеломлена.

— Похоже, у нас обоих сегодня семейные неурядицы, — заметила я.

— Да, этого я не предвидел. — Он провел пятерней по волосам. Сегодня он был особенно очаровательно взъерошен.

Джейн, поведал Картер, предложили руководящую работу в открывающемся филиале серьезной сельскохозяйственной компании в Виргинии, и ей нужно уезжать прямо сейчас, чтобы нанимать сотрудников и составлять план развития. Она не может взять детей, потому что ей необходимо всецело сосредоточиться на работе. Поэтому в следующие семь месяцев он будет одиноким отцом. А потом Тайлер определенно поедет поступать в колледж, а Индиго отправится к матери.

Положив ладони на покрытый скатертью стол, Картер смотрел на меня. Он хмурился, но я снова заметила свет в его взгляде: в глубине души он был рад, что не придется расставаться с детьми.

— Так что ты собираешься делать в свете моих новостей? — поинтересовался Картер.

— А ты?

— Знаешь, я пойму, если ты не захочешь продолжать со мной отношения. Это не то, на что ты рассчитывала. Тайлер, скорее всего, не доставит хлопот, но у меня еще есть весьма неблагополучная дочь-подросток. Я не могу обременять тебя. — Он грустно улыбнулся, при этом вокруг его глаз собрались морщинки, и в данный миг он без сомнения выглядел на свой возраст. — Конечно, я могу еще раз попытаться убедить Джейн взять Индиго с собой, но мне невыносима мысль о том, что дочь уедет от меня в такую даль. В здешней школе ей плохо, но не факт, что она сумеет прижиться на новом месте. Так что я считаю: пусть уж лучше остается, тут я, по крайней мере, всегда смогу ее поддержать. — Картер повертел в руках десертное меню, потом снова отложил его. — Даже не знаю, что тебе сказать. Я — негодяй.

— Ты порываешь со мной? — перебила я, не в силах больше ждать, когда он закончит свою тираду.

— Что? Нет. Нет! Просто даю тебе возможность подумать. — Картер взял мою руку. — Возможно, как здравомыслящий человек, ты не захочешь иметь дело со строптивым подростком и ввязываться в мою сумасшедшую жизнь.

— Я хочу и дальше встречаться с тобой, — робко промолвила я. — Я не боюсь твоих детей. Ну, если только чуть-чуть. Если ничего не выйдет, что ж, мы пожмем друг другу руки и разбежимся.

— Заметано, — ответил он, — как сказали бы мои дети.

— Тебе ведь не придется подписывать обязательство вести монашескую жизнь?

Он широко улыбнулся:

— Пока никто не упоминал о том, чтобы я дал обет целибата.

— Ну, если такое требование поступит, надеюсь, ты его отвергнешь.

Картер долгим взглядом посмотрел на меня:

— Ты сейчас занята?

Как бы безумно это ни звучало, оказалось, что я совершенно свободна. Мы сбежали из ресторана и поехали ко мне домой, где засиделись допоздна — слушали музыку, пекли печенье с шоколадной крошкой, пили вино, а потом легли в постель, и, лаская меня, Картер глядел мне в глаза и снова и снова повторял, что любит меня и не может без меня жить.

И я отвечала ему тем же, хотя говорить подобные вещи было еще рано.