Русская Америка. Сухой закон

Глава 13 Штука баксов

— Алекс, я закончил со всеми ящиками, — Гарри махнул рубанком остатки опилок.

Около одной из стен лежала рухлядь, которую он не успел вытащить наружу. Да и я пока не решил, куда подевать весь ненужный хлам. Оставлять во дворе — привлекать лишнее внимание. А так — что-то вывезли, что-то оставили. Никто ничего не поймёт. Ночью, когда мы грузим ящики, машину ставим впритык, и она закрывает нас от окон и случайных «лунатиков» — зевак. Подумаешь, сын погибшего пытается удержаться на плаву и, может, старается развить какое-то дело после смерти главы семейства.

Около другой стены стояли ящики с виски. Логотипы и все штампы из доков и компаний по перевозкам — были стёсаны рубанком и наскоро зашкурены. Гарри постарался на славу. Теперь это просто безымянная тара с бухлом. Отследить её путь стало нереально. Радовало меня следующее: я осмотрел все ящики, и они были непочатыми. Ни одна бутылка не была открытой. А сам «сторож» выглядел свежо и опрятно. Похоже, Гарри действительно не врал насчёт своего увлечения алкоголем.

Я даже поделился с ним старым бритвенным набором, который отец давно не использовал, приобретя незадолго до смерти новый. И сейчас нищий уже не походил на того, старого бомжа от слова совсем. Даже аккуратную бородку себе оставил и причёску. Я бы такое с тупой бритвой проделать не смог. Сейчас мучаюсь, осваивая старинный способ бритья даже с новым набором отца.

— Гарри, мне нужно задать тебе пару вопросов, — я осмотрел помещение подвала.

— Что-то случилось, сэр? — он по-прежнему обращался ко мне на Вы, хотя разница в возрасте у нас была приличная. Но я был только за. В конце концов, я — настоящий, сидящий в теле Алексея Соколова, даже старше его. И психологически мне так удобнее. Во-вторых, субординация — дело важное и, порою, незаменимое.

— Нет. Я по поводу нашего разговора о работе. Ты и так уже увидел, что мы решили заняться алкоголем. Как ты относишься к тому, чтобы помочь нам продать всё это. С перспективами на будущее.

— Какими перспективами, сэр? — с живостью ответил бывший вояка.

— Всё просто, если у нас всё получится, то мы будем прилично зарабатывать, и у тебя тоже будет заработок. И жильё. С деньгами можно будет ускорить процесс получения документов. Ты и сам это знаешь.

— Но есть какое-то «но»? — он пристально посмотрел мне в глаза.

— Конечно. Продажа алкоголя в некоторых штатах незаконна. А скоро станет под запретом на территории всей страны. Но я больше опасаюсь не этого, а конкурентов. И я бы хотел иметь под рукой человека, который умеет обращаться с оружием. С приличным боевым опытом на случай передряг. Это первый вариант. Второй — нам нужен будет охранник и помощник здесь. Это более безопасное дело. Выбирай.

Он думал не особо долго:

— Признаться, сэр, я ожидал чего-то подобного, после нашего разговора в лесу. Я согласен. На оба варианта. Если честно, я толком умею только стрелять и считать. Мой отец был лесником, он натаскал меня обращаться с оружием ещё в детстве, а моя мать была счетоводом в магазине. Она учила меня. Потом я тоже работал лесником, а затем меня отправили на войну. Так что я согласен участвовать в Вашем бизнесе.

Американцы вообще ляпают этот «бизнес» везде. Потому как в их понимании слово «дело» и слово «бизнес» — примерно одно и то же. И эта манера передалась и эмигрантам. В том числе и мафии. Любое дело, где надо чем-то торговать, даже будь это дурь, алкоголь, утехи, рабы в конце концов, ведь подпольная торговля людьми в штатах будет жить даже в двадцать первом веке — всё это здесь сразу обзывают бизнесом.

Так, по мнению местных, звучит более благообразно. Вон тот джентльмен одет представительно, имеет деньги, значит — занимается бизнесом. И плевать — каким. В реальности, конечно, с экономикой, налогами, и настоящими трудовыми отношениями это всё зачастую не вязалось никак.

— Это хорошо, — я кивнул и присел на пустой ящик, который тут использовался в качестве стула, — Главное моё условие остаётся тем же. Ты не пьёшь и никому не говоришь о наших совместных делах. Завтра очень рано мы едем в Вирджинию, продавать виски, который раздобыли. Поедет Миша — он за рулём. Ты и я. Витя останется здесь. Мы и так уже часто отсутствуем на работе. А вот тебя точно никто не хватится.

— В Западную Вирджинию? — уточнил Гарри.

— Именно так. Там Сухой закон уже работает, — пояснил я.

— Сколько Вы хотите выручить за ящик, сэр.

— Где-то двадцать пять — двадцать семь долларов с одного.

— У Вас есть договорённость по цене? — деловито поинтересовался ветеран.

— Нет, нас там будут ждать, и решать уже будем всё на месте. Не хочется светить товар и вообще нашу деятельность раньше приезда.

— Это правильно. Но требуйте все тридцать, сэр. Торгуйтесь. В Вирджинии не любят слабаков и тех, кто не торгуется. Это край настоящих ковбоев. А наше пойло — качественное. Не какая-нибудь палёнка, — пояснил нищий.

— Спасибо за совет! — вполне искренне поблагодарил я Гарри.

Затем чуть помедлил и перешёл к тому, что меня интересовало сейчас больше всего.

— Скажи, в тот день, когда мой отец отослал тебя из лавки — ты не запомнил ничего странного? — и я испытующе посмотрел на ветерана.

Гарри нахмурился, припоминая, а затем покачал головой:

— Нет, Алекс. Если говорить о чём-то прямо совсем странном, то ничего. Однако он был очень расстроен. Я сказал ему, что могу помочь с разгрузкой и подготовкой досок для новых стеллажей, а он буквально вытолкал меня за дверь. Это на него не было похоже. Ваш отец всегда был вежлив со всеми и даже со мной. Перед закрытием лавки я помог ему убрать все стулья, потому что он был занят — чистил ружьё.

Я даже дышать перестал:

— Ружьё?

— Да. Старая двустволка. Я не знаком с этой моделью, — пожал плечами Гарри.

Интересные дела получаются. «Заглянув» в память Алексея, я узнал, что дома у нас никогда не было оружия. И в лавке тоже. Отец ни разу за все время не сказал о том, что у него есть какое-то ружьё. А в лавке я помнил каждый угол. Там и спрятать-то большую пушку было непросто. Откуда у папы ружье? И зачем? Отстреливаться от посетителей, из-за которых он выгнал Гарри? Но никто не слышал никаких выстрелов. Да и отец был в лавке. Там же и сгорел, придавленный балкой. Или ему помогли умереть, потом сожгли дом, а балка упала, когда прогорела крыша? Возможно, так и было. Самый главный и волнующий вопрос — зачем? Чем и кому так насолил обычный лавочник из наполовину русского квартала? Значит, кто-то что-то хотел от него, не получил, убил, а всё представил как несчастный случай. Допустим, это сделали ирландцы. По чьему приказу они работали? Томпсона? Тоже непонятно — зачем гробить свою «дойную корову»? В итоге у меня появилось только больше вопросов.

— Гарри, а кто-нибудь заходил к нему, кто показался тебе подозрительным? — заговорил я.

— Вы имеете в виду бандитов, сэр?

— И их тоже…

Он немного подумал и виновато пожал плечами:

— Простите, но это было давно, я уже не вспомню дни перед этим. Сейчас на ум никто не приходит, кто вёл бы себя странно. Покупатели как покупатели. И всё…

Понятно. Я и задал этот вопрос скорее для проформы. Вряд ли отец вёл какие-то тайные дела в самой лавке. Ладно, с этим будем разбираться, когда мы вернемся из Вирджинии. Если удастся все организовать нормально, на поездку и всё, что с ней связано, уйдёт максимум два дня.

— Хорошо, спасибо. Ты очень помог в одном деле, Гарри. Вечером мы выезжаем. Витя оставил для тебя новую одежду. Там брюки, ботинки, куртка и шляпа. Все должны выглядеть более-менее цивильно. С собой мы берём только чистый Кольт.

— Кольт для Вас, сэр? — Гарри заметно повеселел, когда услышал про обновки.

— Да, у меня теперь есть легальный.

— А может, возьмём что-нибудь «потяжелее»? — задал резонный вопрос ветеран.

— Нет, дробовики сложно прятать. Не хочу в первую поездку «сгореть» на них. Понимаю, что это определённый риск, но тут уже ничего не попишешь. Если где-то начнут делать полный досмотр машины, то будут большие проблемы.

— Согласен, — кивнул Гарри, — Я переоденусь?

— Давай. И, кстати, с чем тебе удобнее всего «работать»? — намекнул я на оружие.

— Со всем, что у нас есть — я могу обращаться спокойно. Но если у нас появится хорошая винтовка, то я буду рад, сэр.

Ветеран занялся своими делами, а я предался размышлениям. Всё витало вокруг трёх фактов. Во-первых, количестве трупов, которое пополнилось вчера ещё одним. Помню, когда меня и моих товарищей зажали в ущелье под Панджшером. У нас раскалился АГС, но я не думаю, что тогда в тот день я положил четыре человека. А тут «набил» такое число за эту неделю. Какую там фразочку приписывали Аль-Капоне? «Не пробуй дно реки двумя ногами»? Надо бы притормозить…

Во-вторых, секрет отца и чем он обернётся для нашей семьи. Хорошо бы Штармайер всё преувеличил.

В-третьих, молодое тело и мозги вечно сбивались на воспоминания о вчерашнем вечере и сладких губах Али. Но это даже хорошо, а то совсем кукухой можно поехать от всего остального. Вчера мы поели пирожных в простенькой кафешке и гуляли до поздней ночи, пока не замёрзли и не укрылись вдвоём во флигеле.

Вообще, можно было бы устроить девушке и более романтический и комфортный вечер. Благо, средства позволяли. Но я её мало знаю и не в курсе — насколько хорошо она умеет хранить секреты. Это Алексею дай волю, и он уже расхвастался бы налево и направо. Сейчас показывать то, что у меня неожиданно появились деньги — не лучшая идея. Даже минус восемь баксов на простую одежду для Гарри, двадцатка за съём грузовичка, плюс ещё горючее — сейчас это не траты. Я за пистолет и квартиру отдал в несколько раз больше. Но даже такое вызовет вопросы, пока мы не «прикроемся» какой-то законной деятельностью…

В Вирджинию мы втроём доехали без приключений. Я вдоволь налюбовался Восточным побережьем, так как половина дороги проходила рядом с океаном. Бушующая Атлантика в конце осени представляет собою величественное зрелище. Белый песок и высокие волны вдалеке от берега — успокаивающая картина. На пустынных участках шоссе, где полиции почти не было, мы менялись, хотя мне было ехать сложнее. Права на грузовое авто, а их уже требовали в некоторых штатах, были только у Мишки. Мне водить было сложнее — из-за топорного управления. Зато ничего непривычного.

Городок, в котором нас ждал брат Вити, назывался Бакхэннон. Мы остановились около телефонной будки, и я позвонил нашему «контакту».

— Слушаю, — голос был изменён в трубке и звучал слегка надтреснуто.

— Мы на месте.

— Витя звонил сегодня, да. Не парьтесь ни о чём! Подъезжайте к ферме на Роув-стрит девять. Я буду ждать там. Всё на мази!

Я повесил трубку. Не хочу казаться сухарем, но такой бравурный настрой, как у брата Громова, я не приветствую при серьёзном деле. Фермы в Бакхэнноне, как и в любом небольшом городке Западной Вирджинии начинаются сразу за городской чертой, а если городской округ небольшой, то некоторые участки попадают и внутрь него. Местные власти добирают таким способом нужное количество населения, чтобы выбивать финансирование.

До одной из таких ферм мы доехали буквально за пятнадцать минут. Могли и быстрее, но уже вечер, некоторые указатели еле освещались фонарями, поэтому пришлось поплутать. Большие деревянные ворота нам отворили двое заросших бородатых парней в рабочих комбинезонах, белые, обгоревшие, типичные реднеки. Для этого пришлось назвать, что нас ждёт Николай и добавить его фамилию.

Один из «ковбоев» при этом презрительно сплюнул на землю и забубнил ругательства под нос. Что-то про русских и сложные фамилии. Неудивительно. Тут южные штаты уже совсем недалеко. А там вообще не то, что иностранцев, так и своих же американцев с северных и западных штатов особо ни во что не ставят. На севере Америки иногда говорят: «хочешь узнать, что такое высокомерие — поезжай на юг».

Нам указали на склад фермы, освещённый редкими фонарями, метрах в пятидесяти от ворот, и Мишка направил туда «Шевроле» мимо свинарников и курятников. Подпрыгивая на ухабах уже размытой грунтовки, грузовичок подкатил к открытым дверям склада, который по совместительству был и гаражом.

Около проезда стояли трое человек. Двое из них — реднеки в возрасте. Одному лет сорок, другому под пятьдесят. Со скидкой на бороды. У того, что помладше — Винчестер, закинутый на плечо. А вот последний явно был братом Вити. Слишком не вписывался в компанию. Молодой, около тридцати, худой, комбинезон на нём смотрелся как мешок.

Я вылез из грузовика и застегнул пальто. Старший смерил меня взглядом и усмехнулся в бороду. Похоже, зря я заморачивался насчёт внешнего вида.

— Алекс привёз нам грузовик отличного виски на праздник, — бодро выдал Коля и протянул мне ладонь, — Николай. А это Глен и Тромбли.

Я пожал протянутую руку. Затем поздоровался с владельцем фермы. Он говорил сдержанно и несколько свысока.

— Посмотрим, отличный или не отличный… За вонючее дерьмо я платить не стану, — он сплюнул на землю и пошёл к грузовику, — Открывайте, посмотрим, что тут у Вас…

Мишка уже расшнуровывал тент. Они с Колей откинули его наверх, и Рощупкин достал один ящик. Старший — Глен — вытянул одну бутылку, крутанул сургуч и со слабым хлопком вынул пробку. Приложился к горлышку. Крякнул и посмотрел на меня:

— Неплохо.

— Это очень хороший товар, — сдержанно прокомментировал я.

— Поверь, уж я разбираюсь, — усмехнулся Глен, и отправил бутылку в глубокий нагрудный карман комбинезона, — Берём. Сколько?

— Тридцать пять баксов за ящик.

— Слишком круто, — покачал он головой, — Я такое возьму даже тут по двадцать три.

— И придётся сверху накидывать процент копам, которые с тобою в доле? Серьёзно? — изобразил я удивление, — Дороговато выйдет. А здесь сразу и целая машина.

— А вас тут никто не крышует? — вклинился второй, сороколетний реднек.

— Тут — нет. Приехали и тут же обратно. Особо не светимся. Проблемы нам не нужны. Но нам тоже не с руки сюда кататься, чтобы выручить всего четверть сотни на ящик. Нам ещё своим «виг» отдавать, — прибрехал я.

В самом деле — они же знают о том, что мы «вольные артисты». Так и пусть думают, что кто-то более крутой поставляет нам алкоголь. А то чего доброго узнают, что мы совсем одни и нехорошие мыслишки могут полезть в ковбойскую горячую голову. Вон как этот Тромбли принял стойку, прямо как гончая.

— Ну, хорошо. Сойдёмся на двадцати восьми.

— Тридцать. И мы привезём ещё по такой же цене. Поднимать пока не будем

— Пока? — выделил это слово реднек.

— К началу Сухого закона всё поднимется в цене, ты и сам это понимаешь. Но если мы будем работать так и дальше, то ломить цены не станем. И сможем привозить больше. К концу месяца три грузовика сразу.

В этот момент Мишка не выдержал и поглядел на меня с удивлением — мол, как это мы такое провернём? Но это уже мои заботы. Потом всё объясню ему и Вите.

Реднек задумчиво почесал бороду. А затем…

— По рукам! — Глен плюнул в ладонь и протянул мне её.

Всё понятно по жесту, эмигрант из Англии. Может, не в первом поколении, но говорит чисто, несмотря на внешний вид и развязность. Короче, повторил я его жест, и мы скрепили получившуюся сделку рукопожатием.

Я удержал его руку в своей и добавил:

— И мы хотим купить сок.

— Какой? — уже более дружелюбно спросил владелец фермы.

— Виноградный. В хороших бочках. Чтобы я сам проверил их. Грузить машину под завязку. Во сколько нам это обойдётся?

Глен смерил наш «Шевроле» глазами и с ходу посчитал. Ему легко — он всю жизнь этим занимался:

— Двадцать бочек по тринадцать галлонов. Больше не утянете. База у вашего «Шеви» обычная. Четыре бакса за бочку, и по шесть за сам сок. Дам дубовую тару, другой не осталось, извини. Здесь даже не буду торговаться — не проси. Это цена «по массе».

«По массе» — это значит оптом, если перевести на нормальный язык. Я быстро произвёл в уме подсчёт. Сто двадцать долларов за почти тысячу литров сока и восемьдесят за тару. Вполне приемлемо. Цены в газетах я изучил заранее и понимаю, что Глен не выкручивает мне руки.

— Идёт! Нужна будет помощь в погрузке.

— Парням накинешь по паре баксов, — реднек кивнул на тех, кто открыл нам ворота, — И они помогут.

— Тогда начнём. Выгружаемся!

Тромбли отложил Винчестер на бочку и пошёл помогать Мишке. Я посчитал это хорошим знаком. Остатки напряжения почти ушли, и я сам отошёл в сторону, расплачиваясь с Гленом. С вычетом нашей покупки в сухом остатке за сделку на руки вышла почти тысяча долларов. А это уже приличная сумма. Плюс деньги, оставшиеся от налёта. Можно разобраться как с моими, так и с долгами парней. Но у меня были другие планы на этот счёт. Эта штука вечнозелёных — наш стартовый капитал, который надо было успеть прокрутить до одного значимого события в Америке, которое уже идёт.

На обратном пути двигались в более приподнятом настроении. Под тентом плотно расположились двадцать крепко законопаченных дубовых бочек с виноградным соком. На федеральную трассу до Нью-Йорка выскочили быстро и там уже понеслись по пустой дороге, освещаемую только светом фар. Мишка за рулём, а мы с Гарри рядом.

Я уже почти расслабился, когда сзади нам посигналили большой осветительной фарой. В зеркале заднего вида несколько раз блеснуло, и Мишка с досадой протянул:

— Полиция…

Как бы сказал в этой ситуации Витя, если бы поехал с нами?

«Приплыли»…