Серебряная лоза

Глава 46. Настоящее. О том, как Хитринка с Каверзой потеряли одного спутника, но встретили другого

— Выбраться бы нам ещё как-то из этого дома, — сказал Гундольф. — Чуть отдышались, и прорываться надо, пока подкрепление к этим не подоспело.

— Эй, нет! — заорала тем временем Каверза у окна. — Эй!

Она сунула в узкий проём дуло и выстрелила, затем ещё раз. Вдали что-то затрещало.

— Чего там? — резко обернулся Гундольф.

— Машина! Они машину нашу толкают… Изверги, звери, уроды, да второй такой во всех Лёгких землях нет! Чтоб вас волки драли, чтоб вы были прокляты, гады паршивые!

— Столкнули?

Отчаяние на лице Каверзы было красноречивее любых слов.

— Мерзавцы! — крикнула она ещё раз и сплюнула. — Вы за это мне ответите!

С улицы донёсся невнятный шум голосов. Хитринке и любопытно было поглядеть, и боязно. Пусть окна тут узкие, как щели, но вдруг влетит в такое пуля?

— Они позаботились, чтобы мы не улетели, а сами вниз ушли, — мрачно сказала Каверза. — Дорога одна, мы теперь по-другому не выберемся.

— Я в форме, — сказал Гундольф. — Может, если волосы сажей печной вымажу, а лицо прикрою, смогу пройти мимо других. На меня не так внимание обратят, как на вас. Только дальше не знаю, что делать.

— Там снаружи ещё двое наших, у стен они, — откликнулась Каверза. — Помочь бы им как-то или хоть дать знать, чтоб уходили. И о Марте тревожусь, жива ли. Мы можем тут подождать, а ты осторожно сходи, погляди, а? Даже к стене можешь не спускаться, если не получится, но о Марте узнай.

— Ладно, — согласился Гундольф.

— А если сможешь выбраться, лети пулей в Замшелые Башни. Там найди местечко под названием «Усы Гилберта», скажи, ты от Каверзы и нужна помощь папаши Ника. Тебе дадут людей, тогда вернёшься к нам, а мы постараемся продержаться. Запомнил, сделаешь?

— Да, да, «Папаша Гилберта», всё ясно.

— Усы, а не папаша, дурень. Папаша Ник — тот, кто тебе поможет. Даже если его не окажется на месте, назовёшь это имя, назовёшь моё, и всё будет. И если Марты не увидишь на горе, спроси о ней в Башнях, я говорила ей лететь туда, если что пойдёт не так. А сейчас сиди ровно, не дёргайся.

И Каверза достала нож.

— Ты что делаешь? — взревел Гундольф, но отбиваться одной рукой ему было сложно.

Каверза оседлала его колени и поднесла лезвие к щеке.

— Не дёргайся, говорю. Думаешь, закрытое лицо не привлечёт внимания? Тебя по этим усам за версту узнать можно.

— Я растил долго!

— Отрастишь ещё, если жив останешься, — отмахнулась она и принялась за работу. — Вот так. Ох, прости, без мыла не так-то удобно. Да не вертись, нос отрежу. Тогда точно никто тебя не узнает.

Гундольф притих. Без усов он стал казаться моложе, а может, виновато было обиженное детское выражение, с которым он ощупывал щёки.

— И сажа ещё, — пропела Каверза, подходя к нему со спины с полными горстями. — Вот так!

И опустила руки на макушку Гундольфа.

Когда хвостатая тщательно всё растёрла, волосы стража потемнели. Она и густые брови ему навела. Вблизи ещё можно было распознать обман, но если отойти на несколько шагов, всё выглядело правдоподобно. Отряхнув ладони, Каверза отыскала среди вещей чью-то брошенную форменную куртку и накинула на плечи Гундольфа.

— Зачем мне ещё одна? — не понял тот.

— Руку раненую прикрыть, — пояснила хвостатая. — Может, внизу и есть ещё перевязанные, а может, ты один такой. Всё, ты готов. Погоди, проверю… снаружи никого не видно. Ну, удачи тебе.

— Ладно, — кивнул Гундольф. — Если с Мартой что не так, я её сюда принесу. А если в порядке она, я с ней и постараюсь пройти за стену, там уж в безопасности её оставлю, в «Усах» этих. Ну, или скажу бежать к вам наверх, если у меня не получится что. Вы ждите и не высовывайтесь.

С этими словами он вышел наружу, и хвостатая задвинула за ним засов. Приникнув к окну, Хитринка следила, как Гундольф шагает в сторону каменной площадки. Он постоял там, глядя вниз, затем повернулся к дому и развёл руками.

— Не увидел её? — насторожилась Каверза. — Это не так и плохо. Если её нет внизу, может, уцелела.

Гундольф развернулся и зашагал к дороге. Порой его скрывали от глаз чёрные волны изогнутых стволов, порой тёмная макушка выныривала на поверхность. Но вот страж принялся спускаться вниз по склону и окончательно пропал из виду.

Потянулись минуты ожидания, которые переросли в часы. Хитринка и Каверза даже не болтали, они лишь молча, сменяя друг друга, глядели в узкое окно, из которого видна была дорога. Но ничего не происходило. И звуки сюда не доносились — ни крики, ни выстрелы, ни шум шагов.

Когда небо в узком проёме принялось сереть, Каверза вскочила с места.

— Да что ж такое! — выпалила она. — Сил нет больше ждать! Как совсем стемнеет, я сама пойду и погляжу, что внизу творится. Если стражники взяли верх, почему они о нас забыли? А если наши, почему за нами не пришли? Может, думают, мы сидели в машине, когда она сорвалась? Или они сейчас погнались друг за дружкой и путь чист, а мы сидим тут, как две дуры?

— Если ты пойдёшь, то и я с тобой, — твёрдо сказала Хитринка. — Терпеть не могу ждать, и сыта этим по горло.

— Вся в тётушку, — широко улыбнулась Каверза.

Хитринке не очень-то хотелось звать Каверзу тётушкой, но если по правде, она уже не испытывала к ней такой сильной неприязни, как прежде. В сущности, Каверза даже была и ничего. Особенно когда держалась дальше от Прохвоста.

Темнота снаружи между тем сгущалась. Они разожгли масляный фонарь, чтобы в доме стало посветлее, и перекусили тем, что нашлось. И когда Каверза уже поглядывала на дверь, что-то за окном заставило её насторожиться.

— Вижу свет на склоне, — напряжённо сказала хвостатая. — К окнам не подходи. Похоже, за нами идут, знать бы ещё, кто.

Когда тот, с огнём, приблизился на расстояние окрика, Хитринку уже доедали нетерпение и тревога. Больше всего ей хотелось, чтобы это оказался Прохвост. Нет, она, конечно, была бы рада и Карлу, и Марте, и даже Гундольфу с Эдгардом. Только бы знать, что с её глупым, бестолковым, упрямым братцем ничего не случилось!

— Эй! — крикнула Каверза в окно. — Замри и клади оружие на землю. Затем иди сюда, медленно. Да без глупостей!

— Кто там? — прошептала Хитринка.

— Не суйся пока, — ответила хвостатая, не глядя на неё.

Само собой, Хитринка не утерпела и осторожно выглянула в другое окно. Она разглядела фигуру, медленно приближающуюся к дому, и ощутила острое разочарование. Никакой это был не Прохвост, а вообще неизвестно кто. Судя по платью, женщина. В одной руке незнакомка несла большой фонарь и двигалась медленно, как и приказала Каверза.

— Эй, подруга, отопри дверь да отойди в сторонку, — махнула головой Каверза. — Погляжу, кого принесло. Лишь бы не ловушка. Всё-таки Вершина — не то место, где свободно могут разгуливать дамы.

Хитринка послушно оттянула засов и отошла на пару шагов. Каверза кивком велела той, что на пороге, войти внутрь. Её ружьё следовало за дамой, как стрелка компаса за севером.

У незнакомки была тёмная копна волос, такая густая, что шпильки едва справлялись. Впереди, подстриженные короче, волосы спадали на лоб волной. А лиф зелёного платья оказался вырезан так ужасно низко, что и глядеть туда было неловко. Доведись Хитринке надеть такое, она бы сгорела со стыда, а эта дама ничего, держалась, будто так и надо.

Но даже не это привлекало внимание в первую очередь. Всё лицо незнакомки покрывали ссадины и кровоподтёки, под глазами темнели круги. И на руках, и даже на груди проступали синяки, а на запястьях, как широкие браслеты, алели полосы ран. Почти всё это было густо припудрено и замазано краской, но она могла обмануть разве что на расстоянии.

Каверза присвистнула.

— Это стражники тебя так отделали? — спросила она.

— Ага, — кивнула незнакомка.

Взгляд светлых глаз так же тщательно ощупал Каверзу в ответ, а затем дама внимательно поглядела на Хитринку.

— Что ж ты, работу приличнее не могла найти? — с лёгким презрением спросила хвостатая. — Вот, подруга, погляди, что бывает с теми, кто торгует телом. Никогда не опускайся так низко, запомни, лучше умереть.

— Торгует телом? — переспросила Хитринка.

Она ещё раз оглядела даму, но все части тела у той вроде бы находились на месте. Может, фраза означала, что незнакомка позволяет себя бить? Что за чушь, кому такое вообще понадобится?

— А как это — торговать телом? — решила уточнить Хитринка.

Каверза уже открыла рот, чтобы её просветить, но дама неожиданно властно перебила:

— Не смей. Девочке не стоит о таком знать.

— Девочкам стоит знать всё, — мрачно возразила Каверза, — иначе как они распознают зло, когда столкнутся с ним?

Но послушалась и объяснения придержала при себе.

— Что творится снаружи, выкладывай, — кивнула она незнакомке.

— Бойня, — коротко ответила та. — Ворота раскрыты, повсюду лишь мёртвые или едва живые. Я осмотрела всю гору, пока поднималась, но не нашла никого, кто стоял бы на ногах, кроме вас.

— Там мой братишка внизу! — вскричала Хитринка. — И Марта, и Карл… Скорее, скорее, нам нужно их найти!

— Есть экипажи внизу? — коротко спросила Каверза.

— Только мой. Прежде чем подняться, я объехала по кругу и видела с внутренней стороны стены ещё один, искалеченный, с крыльями. Других нет.

И незнакомка посмотрела с неожиданным сочувствием на Хитринку.

— Не тревожься, — сказала она. — Все, кто лежит на земле, были в форме. Там только стражники. Как тебя зовут, моя хорошая?

— Хитринка, — ответила та.

Дама приподняла бровь.

— Что ж, — сказала она, — это не так плохо. А ты?..

— Каверза. Саму-то как звать?

Незнакомка помедлила мгновение.

— Брунгильда, — с достоинством ответила она.

— Ох ты ж, ну и имечко, — поморщилась Каверза. — Неудивительно, что к нему прилагается такая тяжёлая судьба. Так говоришь, внизу у тебя экипаж?

— Да, — ответила дама, прикрывая глаза.

Только тут Хитринка поняла: незнакомка так измотана, что едва держится на ногах.

— Тогда идём, живее, — скомандовала Каверза. — Любезная племянница, возьми-ка наш фонарь. А ты — обопрись на меня. Давай, смелее.

Она повесила ружьё на плечо и обхватила даму за талию.

— Хитринка, — окликнула та, забавно выговаривая имя, будто удивлялась ему. — Найди что-нибудь, чем можно укрыть сиденье. Нам это понадобится.

Хитринка сунула недоеденный овсяный хлеб в торбу, подхватила с гвоздя подле одной из коек форменную куртку, взяла фонарь за кольцо и шагнула следом за своими спутницами в холодную и тихую ночь.

— Так ты её тётушка? — негромко поинтересовалась незнакомка у Каверзы.

— Точно, — ответила та. — Её отец — мой братишка.

— О, — только и сказала дама. И прибавила немного погодя:

— Наверное, он был рад иметь такую сестру. Так ты воспитывала девочку?

— Мы недавно встретились, — пояснила Хитринка.

— Да тебе-то что за дело? — насмешливо спросила Каверза.

— Простое любопытство, чтобы скрасить путь. Погоди, подними мой револьвер.

Хвостатая присела, поднимая брошенное оружие с земли свободной рукой.

— Тебе, Брунгильда, всё равно теперь, куда путь держать? — спросила она.

— Лёгкие земли сейчас, что бурлящий котёл. Все силы, что пришли в движение, выплеснутся на город Пара, — ответила та. — И у меня есть причины там оказаться. А вам в какую сторону?

— Первым делом — в Замшелые Башни, — твёрдо ответила Каверза. — Мы потеряли спутников в этой потасовке, и двоим говорили в случае чего пробираться туда. Нужно найти хоть их, позаботиться о подкреплении, затем можно двинуть и к столице.

— Что ж, я с вами. Вот только… ты умеешь управлять экипажем?

— Шутишь, — фыркнула Каверза. — Меня вырастил Карл, а это что-то да значит!

— Карл? — задумчиво спросила Брунгильда. — А почему не мать с отцом, почему человек?

— Мать с отцом-то? Да они пили, как не в себя. Отвратительные гады, ради бутылки на что угодно были готовы. Превратились под конец даже не в животных, а во что похуже. Я сбежала из дома, когда мне десяти не было, и больше не вернулась.

— Какой ужас! — ахнула дама и посмотрела отчего-то на Хитринку. В её широко раскрытых глазах плескались тревога и сочувствие.

Между тем они добрались до дороги, ведущей вниз и вправо, и осторожно принялись спускаться. Вокруг по-прежнему оставалось тихо.

— Ну, это дело прошлое, — весело сказала Каверза. — По счастью, у меня были мерзкий старый Карл и самый лучший братишка во всех Лёгких землях.

— Да уж, лучший, — с сомнением протянула Брунгильда. — Что же он оставил тебя с такими родителями?

— Он-то? Да он меня к Карлу и пристроил, спас, можно сказать. А-а-а, ты думаешь, что у нас с ним одни родители? Ну нет, по крови мы не родные. Да только случается, что чужие становятся ближе, чем свои.

Дама вздохнула как будто с облегчением.

— Да, такое случается, — согласилась она.

И вновь обернулась к Хитринке:

— Ты сказала, у тебя тоже есть братишка? Младший?

— Прохвосту уже шестнадцать, — ответила Хитринка. — То есть, всего шестнадцать, — повторила она для Каверзы. — Он почти на три года меня старше.

— Ведь он тебе тоже не родной?

— Да что ты всё выпытываешь? — с досадой воскликнула Каверза.

— Не родной, но мы почти всю жизнь вместе, — сказала Хитринка. — Ему было четыре года, пожалуй, когда мор унёс его семью. И никому он больше не оказался нужен, кроме моих бабушки и деда. Так что мы с ним всегда рядышком, и так оно и останется, пока мы не постареем и не помрём. И даже похоронят нас тоже вместе.

Она не видела причин, почему бы это не пояснить. Некоторым не мешало бы знать.

— А ваши бабушка и дед, они…

— Послушай! — грубо перебила незнакомку Каверза, встряхнув её так, что та охнула. — Не время для болтовни, ясно? Нам нужно двигаться тихо и слушать, что творится вокруг. Мы с этими фонарями — лёгкая мишень. Так что умолкни и топай к экипажу.

Брунгильда помолчала.

— Ты права, — сказала она после паузы. — Прошу прощения.