Серебряная лоза

Глава 50. Настоящее. О том, как путницы встретили Гундольфа, а Каверза пропала невесть куда

Путницы добрались до прорехи в стене.

— Может, и через ворота прошли бы, — задумчиво сказала Каверза по дороге сюда. — Тут почти везде люди Эдгарда, можно сказать, это его город. Ну, по большей части. Да и неразбериха повсюду, отчего бы им всем не махнуть рукой на проверки? Однако можем нарваться и на сторонников правителя, если не повезёт, так что рисковать не станем.

А теперь они стояли перед разломом, неясно как возникшим. Верхняя часть стены развалилась, и разрушение доходило почти до земли. Дыру кое-как прикрыли металлическим щитом, повидавшим на своём веку немало дождей, и держался он лишь на двух болтах.

Каверза толкнула щит вверх, и сразу стало понятно, что от одного болта осталась только шляпка, и выручало лишь то, что уголок металла стоял на каменном выступе.

— Пробирайтесь, пока я держу, — скомандовала она, и её спутницы послушно двинулись вперёд.

Хитринка перебралась с лёгкостью, а вот Брунгильда одолела небольшой подъём с трудом, закусив губу. Похоже, она вообще не чувствовала себя так бодро, как хотела показать. Вон, даже побледнела вся, пока до города дошли.

Каверза ловко, почти без звука последовала за ними и осторожно опустила край щита на место.

— Теперь вот что, — сказала она. — Дойдём, стараясь не привлекать ненужного внимания. Я тут подумала: а что, если возню Эдгарда заметили, и в городке сегодня неспокойно? Те экипажи, что ехали от Вершины — как бы не правитель их послал.

Они двинулись извилистыми дорожками, но городок был такой маленький, что почти каждый путь, как ручей, вливался в главную улицу. Раз или два Каверза приказывала замереть, и они, притаившись за углом, видели, как к воротам, а затем от ворот проходили люди в форме. Двигались они парами.

— Патрулируют, что ли? — хмыкнула Каверза. — А зачем?

— И горожан не видно, — сказала Брунгильда. — Кто-то, возможно, работает в теплицах, но не все же до одного?

Хвостатая призадумалась.

— Давайте так, — произнесла она. — Подберёмся поближе, и я одна вперёд пойду. Если всё хорошо и там свои, обернусь, помашу вам рукой. Если что пойдёт не так, поймёте. Ружьё вам оставлю: если всё в порядке, мне оно не понадобится, а если нет, вам оно будет полезнее. Вернитесь тогда к брошенному экипажу и уезжайте отсюда. Что дальше делать, сами решайте.

И она наклонилась к Хитринке, положив руки ей на плечи.

— Вот этой, — кивнула на Брунгильду, — доверять можно, поняла? Мы немного потолковали там, в лесочке. Держись рядом с ней и не смей удирать.

— Ладно, — ответила Хитринка, немного растерявшись.

О чём же таком они успели поговорить, что Каверза переменила отношение к незнакомке? Может быть, та наплела с три короба и даже подозрительную хвостатую ввела в заблуждение? Про себя Хитринка решила, что всё равно останется настороже.

Они добрались до грязного переулка, высунув нос из которого, можно было увидеть тот самый балкон, откуда не так давно Хитринке довелось спускаться по простыням. Серое здание казалось насупившимся. Может, оттого, что лавка на первом этаже сегодня оказалась закрыта и огни нигде не горели.

Каверза, со скрипом отогнув доску, которой была забита дверь ближайшего к ним дома, махнула рукой, приглашая внутрь.

— Глядите, как удобно, просто красота, — обрадовалась она. — Окна хоть и заколочены, но спасибо тому криворукому, который это делал, щелей будь здоров. Вот отсюда у вас вид на главную улицу, а вон там увидите меня. Ну, надеюсь, расстаёмся на пару минут.

И она обняла сперва Хитринку, затем Брунгильду, а потом живо выскользнула наружу. Хитринка глядела поверх досок, как Каверза прошла по главной улице, держась ближе к стене, а после свернула к боковому входу здания, ведущему в подвал.

Там крутилась пара человек, и Хитринка увидела, что хвостатая подошла к ним без страха. Её встретили улыбками. Не успела Хитринка подумать, что всё в порядке, как Каверзу крепко взяли под руки и повели вниз. Она пыталась сопротивляться, но безуспешно.

— Что-то не так, — нахмурилась Брунгильда. — Вреда ей не причинили… пока, но и встреча эта явно не дружеская. Что же делать?

Хитринка присмотрелась.

— Вон там экипаж, похожий на Карлов последний, — указала она рукой. — Дальше за пристройкой. Правда, Каверза говорила, в таких обычно стражники ездят, так что это, может, совсем другая машина. Стёкла все выбиты…

— Твой брат ехал вместе с Карлом, да? — сочувственно спросила Брунгильда. — Я верю, с ними всё в порядке. Мы обязательно их найдём.

Хитринка кивнула, но ни капли не поверила своей спутнице. Этой-то зачем искать Прохвоста и Карла? Просто врёт, чтобы утешить.

— Так что же мы сейчас делать будем? — спросила она. — Уйдём? Мне уходить не хочется, там и Каверза у них, и мой братец, может быть. Я могу остаться и последить за домом, а ты одна иди, если знаешь, где ещё найти помощь.

— Я тебя не оставлю, — строго и твёрдо сказала Брунгильда. — Ты ночь не спала, да и не ела давно, наверное, какой из тебя наблюдатель? Мы могли бы немного передохнуть…

Тут Хитринка заметила движение на улице, и фигура показалась ей знакомой. Приникнув к окну, она вполголоса окликнула сквозь щели:

— Гундольф! Эй, обернись влево!

Это действительно шагал Гундольф, направляясь вверх по улице. Сажу он, похоже, пытался стряхнуть и отмыть, но сделал это не очень-то аккуратно, больше размазал.

Он завертелся, пытаясь понять, откуда слышится приглушённый голос, затем сообразил и уверенным шагом двинулся к входу в домишко.

— Мы теперь не одни, — радостно сказала Хитринка. — Этот стражник помог нам на Вершине, и сейчас он тоже что-то придумает!

Брунгильда, однако, не выглядела обрадованной. Она даже не обернулась, когда Гундольф вошёл, и весьма невежливо стояла к нему спиной, глядя в окно, выходящее на пристройку.

— И вы здесь? — обрадовался стражник. — А спутница твоя как-то переменилась.

— Это Брунгильда, ты её не знаешь. Каверза сказала, ей можно доверять, — сообщила Хитринка, досадуя на даму. В самом-то деле, как можно стоять спиной к человеку, с которым тебя знакомят!

Брунгильда нерешительно повернулась, и на лице её, когда она глядела на Гундольфа, появилось виноватое выражение. А тот застыл столбом. Ах, так вот в чём дело! Конечно, в таком-то платье стыдно представляться людям. Бедняга Гундольф даже покраснел от неловкости и смущения, пытаясь отвести взгляд.

— Я Брунгильда, — зачем-то ещё раз повторила дама.

— Ага, я понял, — странным голосом ответил стражник.

Затем он потянул левой рукой с плеча вторую куртку, всё ещё наброшенную поверх оставшейся без рукава первой, и постарался, как мог, укутать Брунгильду. Потом застегнул ей пуговицы. Правая рука, перевязанная, оставалась неподвижной, и Гундольфу пришлось нелегко, но всё-таки он не успокоился, пока не застегнул ряд до самого верха.

— Рад, что ты здесь, — сказал он затем и сделал такое движение рукой, как будто хотел погладить даму по щеке, но не осмелился.

Хитринка видела по лицу Брунгильды, что ей страшно неловко, и потому поспешила отвлечь стражника.

— Расскажи, что случилось, когда ты пошёл вниз.

— Ах да, — произнёс Гундольф, обернувшись.

Это звучало как: «Ах да, ведь здесь есть ещё и ты».

— Ну, я спустился, значит, а внизу почти тихо. Ворота уже валялись на земле, где-то вдали ревели моторы, под ногами кое-кто стонал, да только я решил идти вперёд. Всем тем парням бы я не помог, да и не на нашей стороне они оказались. Волков не увидал — я так думаю, погнались за машинами, ведь от приказа они не отступают, а приказ у них — защищать Вершину. И ещё, пока спускался, всё глядел по сторонам, но Марты не нашёл, ни живой, ни мёртвой. Она всё-таки прыгнула.

— Ну конечно, прыгнула, ты же сам видел, — с упрёком сказала ему Хитринка.

— Ага. Так вот, за вами решил не возвращаться. Волки неясно где, вернуться могут в любую минуту, в доме вам безопасней было. Так что пошёл я по дороге, только сажу размазал по лицу. После меня нагнали и подбросили сюда. Я наврал им, что у Вершины что-то взорвалось, потому я в саже, да и вообще, нагородил с три короба про сражение, которого не видал. Хотел пойти, куда Каверза велела, к папаше Нику этому, да стражники у ворот не отпускали, расспрашивали. Всё предлог не находился уйти — зачем бы, в самом-то деле, мне оставлять своих и бродить по городу. Ну, наконец я сообразил, что в этом местечке знатная выпивка, и сказал, что желаю отведать самой лучшей, пока есть возможность, да и заслужил после такого. В это они поверили, вот я и пошёл. Так вы сами-то чего не там?

— Каверза пошла, — пояснила Хитринка, — а её вместо помощи уволокли вниз.

Гундольф призадумался.

— Так я пойду, — сказал он, — только о папаше Нике заикаться не стану, а попрошу выпивку. И пока буду пить, огляжусь. Вдруг что и пойму.

— Ты ранен, — печально сказала Брунгильда. — Жара нет? Сильно болит?

— Пустяки, — сказал Гундольф и по привычке хотел махнуть правой рукой, но побелел и сморщился. — Терпимо, а выпью если, и вообще чувствовать перестану.

Последние слова он произнёс сквозь зубы.

— Будь осторожен, пожалуйста, — с такой же непонятной грустью пожелала ему Брунгильда.

Гундольф опустил голову, тяжело вздохнул, развернулся и вышел.

— Давай поищем, где можно устроиться, поспишь пока, — сказала Брунгильда, оборачиваясь к Хитринке. — Ведь ты едва на ногах стоишь, я вижу.

И это было вправду так, вот только спутница Хитринки и сама выглядела не лучшим образом.

Они поднялись по лестнице, осторожно, друг за дружкой. Старые ступени поскрипывали и трещали, некоторые балки перил сломались, и было боязно, что и лестница провалится под ногами. Однако обошлось.

Наверху отыскалась кровать, до того пыльная, что Брунгильде с Хитринкой после долгих усилий так и не удалось отчистить её хотя бы наполовину. Встряхивая покрывало, они заполнили комнату серым туманом, осевшим на их лицах, и расчихались так, что Хитринка боялась, их услышат снаружи.

— Ты ложись, — сказала, наконец, Брунгильда. — Я посторожу.

И конечно, она соврала. Сперва она села, уперев локти в колени и уронив лицо в ладони, затем оперлась плечом о спинку кровати, а глаза её между тем открывались всё реже и реже. К тому моменту, как саму Хитринку начало затягивать в омут сна, Брунгильда уже сладко спала, откинувшись на подушку.

Проснулась Хитринка от звуков разговора.

— Да разве бы я не понял? — донеслось снизу.

Это был голос Гундольфа, и в нём звучала боль. Брунгильда что-то ответила, но что, Хитринка не разобрала.

— Зачем было врать, что видеть меня не хочешь будто бы из-за сплетен? Я же всё делал, чтоб на тебя и тень не упала, а тебя это, оказалось, нисколько не заботило, раз ты…

Брунгильда ещё что-то сказала, и Гундольф понизил голос. Дальше ничего расслышать не удалось, так что Хитринка решила спускаться вниз. Перед этим она нарочно затопала погромче, чтобы те двое услышали.

Так они, выходит, знакомы, или как это понимать?

Брунгильда стояла, опустив голову, с виноватым видом, а Гундольф выглядел обиженным. Они замолчали, услыхав шаги на лестнице, и поглядели на Хитринку. Брунгильда тут же постаралась придать лицу приветливое выражение, а её собеседник так и остался надутым, как дитя малое.

— Что удалось разузнать? — спросила Хитринка.

— Там не дураки сидят, не болтают при чужих, — ответил Гундольф. — Сперва и меня выставить пытались, говорили, не работают, мол, да я настоял. Что, сказал, верному стражу господина Ульфгара, пострадавшему в бою, уж и стопки не нальют? Тогда налили. И мрачные такие сидят, ни слова не скажут, сверлят взглядами. Ну, я цежу не спеша, хотя там и видеть-то нечего. Тут из боковой двери появился ещё один, с подносом, на подносе три тарелки. Покосился он на меня, да вышел уже, куда деваться. Прошёл через зал и в другой двери скрылся, за нею лестница. Ну вот и подумай, по какой причине люди сами в кухню не могут спуститься.

Хотя со счётом у Хитринки никогда не ладилось, но уж до трёх-то она считать умела. Карл, Прохвост и Каверза, кто же ещё может быть там, наверху. Может быть, ещё Марта, но кого тогда нет? Эта мысль Хитринке не понравилась.

— Нам нужно пробраться туда! — выпалила она. — Вот только не понимаю, а почему их держат взаперти?

— У меня лишь такие соображения: или люди правителя взяли верх и отлавливают сторонников Эдгарда, или твои друзья в чём-то с ним разошлись во взглядах, — ответила Брунгильда. — Склоняюсь ко второму. Им не причиняют вреда, но и не отпускают.

— Эдгард и прежде пытался нас задержать, — сказала Хитринка. — Он хотел, чтоб Марта отправилась с ним к правителю, и того разорвало на куски. Страшно напугал Марту. Во-он с того балкона мы спускались, Прохвост сделал верёвку из простыни.

Брунгильда поглядела в щель между досками, и на лице её отразился гнев.

— Этот Эдгард, если он мне только попадётся… — сказала она. — Так вы отсюда бежали к Вершине?

— Нет, — сказала Хитринка.

И вдруг ощутила настоятельную потребность с кем-то поделиться. А как не ощутить, когда тебе явно сочувствуют?

— Люди Эдгарда нас тогда чуть не схватили, — сообщила она, и события тех дней встали перед её глазами, будто вживую. — Вылетели с оружием, а тут на них как выскочит волк!

— Пресвятая Хранительница! — ахнула Брунгильда, прижимая пальцы к губам.

— И Карл подъехал, мы прыгнули в его фургон и как понеслись, и волк запрыгнул к нам.

Слушательница до того побледнела, пошатнулась даже, что Гундольф поспешил её подхватить, обняв за талию.

— Но это был хороший волк, — пояснила Хитринка. — Ужасно здоровенный и страшный, но добрый. Если ты его увидишь, то узнаешь: у него не хватает зуба впереди. Карл сказал, этого волка починил Ковар, но много лет он пропадал неизвестно где. И мы понеслись к Пасти Зверя, и там едва не сорвались в пропасть, а потом нашли Каверзу. Её схватили стражники, и с ней был ещё товарищ. Там стражники схватили и Карла с волком, но мы с Прохвостом пробрались ночью…

Брунгильда уже почти висела на руке Гундольфа, и лишь тревожный взгляд широко открытых глаз свидетельствовал о том, что она ещё не лишилась чувств. Хитринка даже возгордилась немного, что так хорошо умеет рассказывать истории.

— Мы выпустили Каверзу, и Карла, а стражники… Словом, они в ту ночь все умерли. Дальше мы разделились: я с Мартой и Каверзой полетела напрямик, а остальные поехали через Разводные Мосты. Мы-то хорошо долетели, а их там уже ждали…

Эта часть истории Хитринке не нравилась, совсем не нравилась. Она десять раз пожалела, что начала вспоминать. Бунгильда, видимо, что-то поняла по её лицу, потому что нашла в себе силы, шагнула вперёд и прижала Хитринку к груди.

— А-а Арно остался там, — всхлипнула Хитринка. — Ему пришлось выйти, чтобы дёрнуть рычаг, ведь мосты развели. И Карл сказал, в него стреляли, но он успел опустить мост, а дальше всё… и они уехали без него…

— Арно? — прозвучал над ухом тревожный голос Брунгильды. — Я знала человека с таким именем и слышала, его как раз направили на север. Молодой парень, нет и тридцати, серые глаза, а волосы скорее тёмные, чем светлые. Он жил в городе Пара и состоял в «Птицах».

— Похож, — сказала Хитринка, шмыгнув носом. — Он ещё Грету знал. Раз и ты её знаешь, то Арно, наверное, и есть твой знакомый.

— Бедный мальчик! Так он погиб…

Гундольф негромко прокашлялся.

— Вы уж простите, — сказал он смущённо, — горе, конечно, да только слёзы чем помогут? Есть у меня кой-какие соображения.

— Ты прав, — ответила Брунгильда, но голос её звучал грустно. — Раскисать не время. Расскажи, что придумал. Сперва постараемся спасти тех, кто ещё жив, а павших друзей оплачем позже.