Шаньго чжуань. Тетрадь в белом бархате

Глава тридцать седьмая. Чжан Сугун требует поединка, «господин Белая Шляпа» остаётся в Баопине

Чёрная тень пересекла двор и застыла на мосту коленопреклонённой фигурой в полном воинском облачении:

— Доклад! Cо стороны восточного леса заметны огни, похоже на многочисленный отряд, расстояние не более двух ли.

Цзи Фэйань преобразился. Только что передо мной стоял несчастный старик, задавленный собственным прошлым, а сейчас я увидел решительного и энергичного имперского генерала, не привыкшего терять ни секунды.

— Почему докладываете только сейчас? — грозно спросил он.

— Огни появились только что.

— Основные силы — на восточную стену, но на других тоже должен оставаться караул. Проверить надёжность ворот. Капитану Си ждать приказа. Первыми не стрелять. Подвести мне коня, — и, обратившись ко мне, добавил: — Договорим позже. Сейчас я должен быть у восточных ворот.

«Яньский дворик» опустел. Отступившее было чувство тревоги теперь нарастало вновь. Что если Вэйминьский князь не сказал мне правды — и то, что происходит сейчас, связано с тем, что я не выполнил поручения Феи Северных Созвездий? Или с тем, что люди Шэн Яня всё же за мной проследили и узнали, что я поспешно отправился в Баопин? Беспокойные мысли наслаивались одна на другую, вывариваясь в стойкое понимание того, что моя судьба самым тесным образом оказалась переплетена с судьбою князя, а значит, и сейчас моё место — рядом с ним.

Шагая поначалу на голос барабана, а дальше, в общем-то, наугад, я достаточно быстро добрался до восточных ворот, умудрившись не заплутать в ночных садах и галереях. Было на удивление тихо. Внизу, у ворот, под знаменем с изображением крылатого тигра стояло с десяток слуг — или правильнее сказать всё-таки «воинов»? — с факелами и оружием наизготовку. Меня узнали и отконвоировали наверх, к надвратной площадке, предварительно на всякий случай обыскав. Кстати или нет, оружия при мне не было, даже любимая трость осталась во флигеле рядом с чиновничьей рапирой.

Защитники поместья выстроились у крепостных зубцов. Капитан Си (я узнал в нём давешнего телохранителя, заградившего мне путь на мосту, но теперь на нём были кольчуга и высокий шлем) что-то говорил князю. Тот стоял, опершись на стену, и, поглаживая бороду, невозмутимо пил чай. Когда ему тихо доложили о моём появлении, он неспешно повернулся в мою сторону и лишь удивлённо поднял брови.

— Отец едва ли одобрил бы, оставь я вас в беде, — с поклоном ответил я.

— Какая же это беда? — фыркнул императорский дядя, отдавая чашку кому-то из слуг. — Баопину, правда, ещё не доводилось отражать атаки, но строили его по всем правилам военной фортификации. Если и стоило бы чего-то опасаться, то предательства изнутри, но во всём поместье нет никого, в ком я не был бы уверен.

На последних словах его взгляд резанул мне по глазам, и я подумал, что он, быть может, в чём-то меня подозревает. В самом деле, внезапность моего появления, мой каверзный вопрос об интригах против Шэнов, злополучное письмо из Аньи, а теперь и эта зловещая армия — не много ли совпадений? Я бросил взгляд на восток: темнота за стеной, особенно насыщенная из-за высокого леса, цвела гроздьями рыжих факелов.

— Огней стало больше, — произнёс капитан Си. — Но передние не продвигаются ни на шаг. Разрешите вылазку или пробный выстрел?

— Ни в коем случае, — князь рубанул ладонью воздух. — Если это императорские войска, Шэн Янь припишет мне мятеж. Будем ждать.

— Они тоже могут ждать весьма долго, — парировал Си. — А до рассвета мы даже не будем знать, с кем имеем дело.

— Ну, попробуй их расспросить.

Капитан поднялся на высокий приступок у самых зубцов, так, что его хорошо было видно снаружи, и, поднеся к губам широкий жестяной рупор, возвестил:

— Земля, на которой вы находитесь, принадлежит высокородному Вэйминьскому князю. Если вы явились по неотложному делу, назовите себя — или будете считаться разбойниками и мятежниками. У вас десять минут, чтобы объясниться или убраться отсюда.

Со стороны леса выехал всадник на огненно-рыжем скакуне, молодцеватый и на редкость хорошо сложенный. Факел в высоко поднятой левой руке высвечивал золотистый чешуйчатый доспех, инкрустированный шлем в виде рогатой драконьей головы и накинутую на плечи шкуру белого леопарда. Не доезжая шагов десяти до ворот, всадник остановился и поднял коня на дыбы.

— Красавец-богатырь, — негромко сказал князь. — Жаль, если разбойник.

— Петух одевается ярче орла, да попусту хлопает крыльями, — отозвался так же тихо капитан Си. А в рупор повторил: — Назовите себя!

— Ты, что ли, лакей душегуба Фэйаня? — крикнул всадник, гарцуя на мощёной дорожке, обрамлённой густым кустарником. — А где же он сам? Что не выйдет навстречу старому приятелю? Я Грозовой Демон Чжан из префектуры Цзые!

Императорский дядя перехватил рупор:

— Чжан Сугун, я вижу и слышу тебя хорошо! Ты здорово вырос и, надеюсь, ведёшь теперь честную жизнь. Если ты не нашёл лучшего часа, чтобы отблагодарить меня за проявленную в прошлом доброту, считай, что я принял твою благодарность, да проваливай восвояси, ворёнок, пока не получил калёную стрелу!

Всадник расхохотался:

— Фэйань, какой же ты глупец! Один выстрел со стены — и Баопин захлебнётся кровью и дымом! Твою «доброту» я помню хорошо. Помню судилища и расправы, чинимые тобою в Чжао. Мне было двенадцать лет, когда ты перебил и казнил всю нашу семью. Я чудом спасся у чужих людей и с тех пор не раз слышал о твоих злодеяниях. Сколько сирот проклинают твоё имя, мечтая лишь об одном — чтобы ты не умер в мире и спокойствии, прежде чем клинок возмездия найдёт твоё горло! И час, поверь, уже близок: небо и земля устали терпеть твои беззакония. Сосчитай всех обиженных тобою в этом мире, злодей Фэйань, и ты поймёшь, сколь велико войско, которое сегодня пришло за твоей жизнью.

Воины на стенах натянули луки, но Вэйминьский князь жестом остановил их.

— Всю эту чушь я слышал и раньше, Сугун, — сказал он. — Обычно я не веду бесед с бандитами, но считай, что тебе снова повезло. Вспомни сам, сколько невинных душ на совести твоей разбойной родни. Я добился от Сына Неба разрешения не искать и не наказывать малолетних ворят по строгости закона — видимо, зря, хотя промашку не поздно исправить и сейчас. Твои угрозы мне не страшны: большое войско попросту и не могло пройти сюда из «дикого края», не попавшись вэйским караулам; но будь вас хоть десять тысяч, Баопин неприступен.

В ответ — новая порция смеха. Старый приём, известный ещё по классическим романам: в любой непредвиденной ситуации, оказавшись перед лицом или в руках заведомо более сильного противника, самодовольно хохочи — и тебя хотя бы выслушают.

— Любая крепость не более неприступна, чем самое слабое место в её стенах! Знай, старая лиса, отнорки тебя не спасут. У каждого чёрного хода тебя поджидают с кистенями наши братья. Угадай, кто выдал нам тайную карту твоего логова? Подскажу: он же привёл к нам в руки твоих детей и внуков, когда неделю назад ты выслал их из Баопина.

— Проклятый Лю Яньтай, — прошипел Вэйминьский князь и сплюнул.

— Не знаю, видишь ли ты в моих руках этот амулетик, — между тем продолжал Чжан Сугун. — Опишу его тебе для лучшего понимания. Он сделан в виде синенькой птички с длинным клювом. Знаешь ли чей?

— Мерзавцы… — задохнулся князь. — Если я только доберусь до Яньтая…

— Не волнуйтесь, — ответил капитан Си, спускаясь с приступка. — Лю Яньтай, конечно, видел этот амулет и мог рассказать о нём разбойникам, но это не означает, что они перехватили обоз. Уверен, ваши дочери и внуки в безопасности.

— Лисица Фэйань, хочешь, я скажу, кто этой ночью откроет нам ворота? — насмешливо крикнул разбойник. — Желаешь сдохнуть, брошенный и преданный всеми? Или всё-таки напоследок сохранить иллюзию того, что тебя окружают верные люди? Если второе, сойдёмся в поединке, и я клянусь, забрав твою жизнь, не тронуть никого и ничего в Баопине!

Не знаю, что именно в этой тираде особенно задело Вэйминьского князя, но в следующую секунду он с гордым видом поднялся туда, где только что стоял капитан Си, и провозгласил:

— Да будет так, ворёнок Сугун! Посмотри же сейчас, от чьей руки тебе придётся погибнуть, потому что, когда откроются ворота, у тебя не будет на это времени!

— Замечательно! — ответил всадник и снова поднял коня на дыбы.

Вдруг из кустарника справа и слева от него поднялись четыре фигуры, и я, хотя было темно, хорошо различил у них луки и арбалеты. Уже не помню, действовал ли я, повинуясь импульсу, или разумно рассудил, что сам Цзи Фэйань по старости лет мог не заметить внезапно появившейся угрозы, — но, заступив на опасный постамент, я резко толкнул императорского дядю и неожиданно сам для себя занял его место меж зубцами. Многоголовая внешняя тьма жадно щёлкнула четвёркой языков, и через мгновение я уже был сбит с ног сильным ударом в грудь и лежал, распластавшись, на каменной площадке.

Ни один стрелок не промахнулся: три стрелы попали мне в область сердца, ещё одна — под правую ключицу. Я ошарашенно смотрел, как мою грудь заливает что-то красное, и даже патетически подумал, что умирать за другого совсем не так больно, как кажется, — и только через несколько минут сообразил, что это не кровь, а краска из «доспеха мертвеца». Но было поздно. Князь яростно крикнул: «Стреляй!» — где-то вдали заржала подстреленная лошадь, послышались проклятия умирающих разбойников. Битва началась.

Цзи Фэйань, склонившись надо мной, сказал что-то возвышенное, поцеловал меня в лоб и распорядился унести до конца битвы в безопасное место. Когда на полпути я понял, что́ произошло, и начал доказывать, что не ранен, на мои слова попросту не обратили внимания, посчитав их предсмертным бредом. Слуги вернули меня в «яньский дворик» и передали с рук на руки Юань Мину — тот не спал и заверил их, что разбирается в медицине и осмотрит мои раны. Разумеется, ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что я цел и невредим, разве что в который раз изрядно ушиб затылок.

— Но обратно я тебя, конечно, не пущу, и не проси, — строго сказал он, расстилая циновку в моём флигеле у самого входа. — В битве от тебя пользы будет мало, а со мною ты хотя бы в безопасности.

Снаружи вновь начали бить в барабан — на этот раз сигнал шёл уже с западной стороны, — но «господин Белая Шляпа» был спокоен и, кажется, опять что-то напевал под нос. После пары примочек затылок перестал болеть, и я провалился в сон, а когда проснулся, входная дверь была открыта, на пороге стоял воин Цзи Фэйаня. Его халат был разодран, а лицо перепачкано кровью и сажей. Из двери тянуло дымом, и я понял, что в поместье большой пожар.

— …западная стена пала, — услышал я. — Капитан Си с отрядом Летающих Тигров ведёт бой в средней части поместья. Страж Спокойствия держится, но пробиться туда мы не можем.

Это не укладывалось в голове. Совсем недавно Вэйминьский князь, стоя на высокой и крепкой стене в окружении прекрасно вооружённых телохранителей, уверенно говорил о неприступности Баопина, и вдруг…

— Хозяин смертельно ранен. Меня послали к вам сказать, что нужно уходить.

— Куда? — спросил Юань Мин. Он сидел на циновке и не торопился вставать.

— Под беседкой в этом дворе — подземный ход. Это ваш единственный шанс.

Воин обернулся и тут же выскочил наружу, захлопнув за собою дверь. Когда она открылась вновь, за ней стоял небритый головорез с широким окровавленным мечом. Несчастный посыльный предупредил нас слишком поздно — разбойники уже были здесь. Головорез выглядел слишком устрашающе. Не дожидаясь, пока он шагнёт внутрь, я нащупал рядом с постелью свою трость и пустил в него ядовитую стрелу. Бандит сделал шаг назад и, споткнувшись о только что убитого им воина, полетел во внутренний двор.

— Братец Ван, ты это брось! — донеслось снаружи. — Братец Ван! Ну, это вам так не сойдёт!

Когда к нам с громким криком ворвался второй бандит, Юань Мин уже был на ногах и держал в руках мою рапиру. Я был совершенно уверен, что опасность миновала, — даже если с той стороны потайного хода нас ожидает разбойничья засада, с таким спутником мы легко её минуем. Сталь звякнула о сталь, я поднялся, чтоб лучше видеть бой и при случае помочь господину Юаню, но вдруг увидел в его глазах обречённость и ужас.

— Не может быть, — сдавленно произнёс он, опуская рапиру. — Мой клинок. Всё кончено.

И сразу рухнул, пронзённый насквозь.

— Вы все, все ответите мне за гибель Вана! — прогремел разбойник и занёс меч теперь уже надо мной.

Я тоже узнал это роковое оружие — как и его владельца. Передо мною был незадачливый юский купец Хуан Чжэлу, а в руке он держал драгоценный отцовский меч, выкупленный мной у достопочтенного Му. Был ли он тем самым клинком, который когда-то принадлежал Юань Мину и побывал в тумане, или просто оказался на него похож, я не знал. Но если бы не этот меч, в ту страшную ночь всё было бы совсем по-другому.

Откуда только нашлись во мне силы на хладнокровный и чуть презрительный тон!

— Когда-то в Ю, Хуан Чжэлу, ты клялся служить мне как старшему брату. Достойная же служба! В тот раз ты просто сбежал, теперь убил дорогого мне человека и хочешь убить меня самого — тем самым мечом, который я помог тебе вернуть!

Разбойник опешил и несколько мгновений тупо моргал. Потом бросился бить поклоны:

— Высокочтимый брат, я узнал вас только сейчас и заслуживаю сотни смертей!

Это была правда, но я слишком хорошо понимал, что происходит, чтобы так дёшево разменять его жизнь.

— Нет. Если ты хочешь искупить свою вину, ты должен вывести нас из Баопина.

Я перевёл взгляд на Юань Мина и вдруг понял, что он тихо смеётся. Это звучало особенно отчётливо в наступившей тишине.

— Не утруждайся, шаодай, меня не спасти. А тело и так сгорит…

Я сел на пол и теперь держал его голову на коленях. Что только что произошло на моих глазах? Что погубило несчастного Юань Мина: моё проклятое решение посетить Баопин или пресловутый предначертанный лабиринт, в который его поместила судьба… или он сам? Старик вложил рапиру мне в руку и прошептал:

— Бестолковое оружие… Попроси, пусть он даст тебе другое.

— Кто? — спросил я, глотая слёзы.

— Шангуань Эньвэй… — выдохнул господин Юань.

Он был мёртв.

Хуан Чжэлу молча бросил светильник на пол и, подхватив с пола мои сумки, вывел меня во двор. Собравшись с мыслями, я направился к той самой беседке, где совсем недавно слушал извинения и рассказ Вэйминьского князя. Языки пламени виднелись повсюду. Казалось, Баопин подожгли с четырёх концов. На западе мелькали какие-то фигуры, но кто это был — охрана или разбойники — я не понимал. Подняв глаза, я увидел в небе большую крылатую стаю и сразу узнал гуйшэней. Как они оказались здесь, вдали от ущелий и от тумана? Я уже писал о том, что огонь и численное превосходство пугают этих чудовищ, но сейчас мы с Хуаном представляли собой лакомую добычу. Сделав круг над нами, стая ринулась вниз.

Мы успели добежать до беседки. Хуан возвышался надо мною, защищая от гуйшэней; я склонился над декорированным полом и пытался понять, где и как открывается секретный лаз. Днём это, вероятно, было бы проще, но теперь в моём распоряжении был только фонарь. Пол представлял собой деревянную мозаику, собранную из множества раскрашенных кусочков неправильной формы, но при кажущемся хаосе можно было отыскать закономерности. Так, ближе к углам отдельные элементы образовывали небольшие розетки, которые при определённом усилии поворачивались вокруг своей оси. Один такой поворот случайно дал мне сочетание внешних и внутренних чёрточек, соответствующее иероглифу «Шан» — «верхний». Нет, в иных условиях я, конечно, не нашёл бы правильного ключа. Но последние, странные слова Юань Мина, «яньский дворик» и проникновенная история из уст Вэйминьского князя сейчас сходились в одной точке. И когда я нащупал вторую розетку, я знал, что ищу знак «Гуань».

Пароль правой руки — «Шангуань Эньвэй». Пароль левой — имя моего отца. Ключ был собран. Но ничего не происходило.

В голову пришла мысль, что нужные инструкции мог иметь при себе убитый Ваном воин князя, но вновь бежать сейчас через двор я боялся. Повсюду бесновались чудовища, но крыша и столбы беседки служили хоть какой-то защитой: мы всё-таки были не на открытом месте, и их излюбленная тактика работала плохо. Хуан Чжэлу мастерски отбивал атаки; впрочем, несколько раз гуйшэни оказывались внутри, и мне тоже приходилось орудовать тростью и рапирой. Но больше этих, крылатых противников, я сейчас опасался бескрылых. Что если с минуты на минуту объявятся бандиты, штурмующие Баопин? Чего в таком случае мне ждать от своего разбойного побратима?

Проходя мозаику раз за разом, я вдруг заметил большой центральный диск, на который отчего-то не обращал внимания. Глаза очертили круг, и я нашёл последние, недостающие знаки: «Дуншань». Диск сделал поворот и, щёлкнув, выскочил наружу. Под ним была решётка, а ниже — чёрный провал. При свете фонаря я увидел железные скобы уходящей вниз лестницы.

— Бегите, старший брат! — проревел Хуан Чжэлу, вырывая решётку своими огромными ручищами. — Бегите и простите меня за причинённое вам горе!

— Хочешь остаться для грабежа и предоставить меня подземным ловушкам да вашим громилам на том конце? — недовольно спросил я, спускаясь вниз.

Несколько секунд паузы. Хуан с остервенением отбросил новую волну гуйшэней и крикнул мне:

— Бегите, я следую за вами!

Я бросил последний взгляд на флигель, где оставалось тело Юань Мина. Огонь лизал стены и уже облюбовывал галерею.