Шрамы

ГЛАВА 24

Костёр был единственным источником света в тёмном лесу, и его языки пламени поднимались к облачному небу. Это могло бы быть немного жутковато, если бы не танцевальная музыка, льющаяся из динамиков чьей-то машины, и не пьяные люди вокруг, которые вели себя как десятилетние дети.

Был Хэллоуин, и некоторые из нас были одеты как призраки и вампиры. Среди нас даже были оборотни, которые выли по ночам и вели себя так, словно вышли прямо из фильмов «Сумерки». Забавно, но мне было всё равно на их выходки, когда он сидел рядом со мной. Я знала, что это будет ночь, когда я потеряю свою девственность с ним. Я хотела этого. Я была готова к этому. Я была готова…

Запах пива, исходящий от него, был почти неприятным, когда он наклонился, чтобы запечатлеть поцелуй на моих губах. Банка в его руке была наклонена так, словно вот-вот упадет на землю. Он был пьян, и его губы настойчиво двигались к моей шее. Его друзья даже не пытались скрыть свои взгляды, сопровождаемые дерзкими улыбками. Я едва сдержалась, чтобы не схватить с земли свою нетронутую банку пива и не запустить ею в них за их любопытство.

Его губы коснулись чувствительного места на моей шее, и я задрожала, забыв о нашей публике. Это было то, чего я хотела. Мое тело жаждало этого. Поэтому, когда он взял меня за руку и повел далеко-далеко от костра, я не протестовала. Я даже не стала задавать ему вопросов.

— Сюда. Мы же не хотим, чтобы нам кто-нибудь помешал, — сказал он.

Если бы я была пьяна, то не заметила бы, как быстро прошли минуты. Но я была трезва, и меня начала беспокоить окружающая темнота. Чем дальше мы продвигались, тем холоднее мне становилось.

Я потерла предплечье и предложила:

— Давай сделаем это здесь. — Я потянула его за руку, чтобы остановить, но он продолжал идти.

— Еще немного, дорогая. Я хочу, чтобы ты кричала, а ты же не хочешь, чтобы тебя услышали другие.

Его слова должны были меня возбудить. Но этого не произошло. Что-то в них задело меня за живое.

— Они довольно далеко, а музыка слишком громкая.

— Я не собираюсь рисковать, — сказал он.

— Тогда я постараюсь вести себя тихо. Или прикушу язык, что бы ни делали эти порноактрисы.

Он приподнял бровь, глядя на меня, и на его губах появилась опасная ухмылка.

— Смотришь порно, сладенькая?

— Нет, но я полагаю, что ты да. Не хотелось бы тебя разочаровывать.

Он усмехнулся, но почему-то я не нашла в этом ничего смешного. Сегодня вечером в нём было что-то иное. Я даже не успела закончить эту мысль, как он прижал меня к дереву и грубо поцеловал, его язык и слюна атаковали меня прежде, чем я успела перевести дыхание.

— Эй, мы не на борцовском ринге, — хотела я сказать, но позволила ему делать своё дело, сосредоточившись на его руках, которые теперь были на мне. Это было приятно, так что я должна была просто расслабиться и плыть по течению… Это было то, чего я хотела. Я была готова.

Но что-то было не так. Его руки были слишком грубыми, а давление на меня — слишком сильным. В его настойчивых движениях чувствовалась агрессия, а не страсть, и я начала сомневаться в своём решении заняться с ним сексом сегодня вечером. Я прикусила губу и склонила голову набок, когда он уткнулся лицом мне в шею. Его поцелуи должны были меня возбудить. Я должна была наслаждаться этим. Но мой желудок скрутило. Мне показалось, что это неправильно.

— Подожди секунду, — я толкнула его в массивную грудь, но он не сдвинулся с места. — Я сказала, подожди.

Я снова оттолкнула его, но он лишь крепче прижался ко мне, схватив мои руки и заведя их за спину.

— Ты дразнила меня этой юбкой всю ночь, — сказал он и впился зубами в мою шею. Я закричала от боли, мое желание исчезло.

— Ладно, я знаю, что сегодня Хэллоуин, но тебе не обязательно вести себя как вампир. Ты меня пугаешь. Прекрати.

Его смешок прозвучал безжалостно, отчего у меня по спине побежали мурашки.

— Не притворяйся, что ты этого не хочешь. Ты была готова подставить мне свою киску, как только увидела меня.

Отвращение и страх пробежали по моей коже. Он оставил несколько болезненных укусов на моей шее, его руки держали мои запястья слишком крепко, чтобы я могла что-либо сделать. Я извивалась, пытаясь освободиться.

— Я больше не хочу этого делать, так что прекрати!

Он держал меня за запястья одной рукой, а другой ласкал мою грудь, прижимаясь ко мне. Я пыталась дышать, охваченная тошнотой и паникой. Казалось, это происходило не со мной.

— Отпусти меня! Я этого не хочу! Отпусти меня! — Кричала я.

Он усмехнулся. Этот человек, этот монстр, усмехнулся.

— Не притворяйся передо мной. Я знаю, что ты хочешь меня, — прорычал он с холодностью, которая передавалась и мне. Я была в ловушке. Я не могла освободиться.

— Прекрати! Нет! — Снова закричала я, но он быстро заставил меня замолчать, накрыв мой рот своим и задрав юбку. Я даже не могла укусить его. Я вырывалась и лягалась, охваченная ужасом, когда он спустил джинсы. Я была бессильна. Я ничего не могла поделать. Ничего.

Мысленно я умоляла его остановиться. Снова и снова. И снова. Но он не остановился. Он продолжал лишать меня невинности, разрывая меня. Он разрушал мою душу. Он погубил меня…

Пока я не перестала помнить, кем была раньше.

Я резко открыла глаза, задыхаясь и обливаясь потом. Включив прикроватную лампу, я вскочила с кровати, жадно вдыхая воздух. Паника охватила меня, наполняя горло, грудь и все тело, и мне хотелось кричать во весь голос. Я с трудом доковыляла до своей боксерской груши и схватила её, впиваясь пальцами в кожаную поверхность.

— Это в прошлом, — повторяла я про себя, нанося удары по груше, и издавала едва слышный стон. — Всё это в прошлом. Мне больше не будет больно. Я справлюсь.

Выровняв грушу, я нанесла ещё один удар, словно выбрасывая яд из себя. Я наслаждалась физической болью, которая немедленно возникла.

Как я могла даже на мгновение допустить мысль о том, чтобы позволить Мейсену приблизиться ко мне? Как я могла поверить, что на этот раз у меня не останется новых шрамов? Однажды я уже поверила, и моя жизнь перевернулась с ног на голову. На этот раз это могло полностью сломить меня. Мейсен сломал бы меня, и ему даже не пришлось бы напрягаться, чтобы достичь этого. Я не могла позволить себе расслабиться. Я не могла стать такой, как все обычные люди, потому что была слишком сломлена. Я была уничтожена.

Я ударила сильнее, стремясь к тому удовольствию, которого мне всегда было мало. Я подпустила его слишком близко, позволив себе забыть о настоящих ужасах, которые ждали меня за моей спиной. И в тот момент, когда я потеряла бдительность…

Я обрушила свой гнев на боксерскую грушу, ударяя её снова и снова, снова и снова. Мне так хотелось, чтобы Стивен был рядом. Он мог бы отпускать глупые шутки, а я бы закатывала глаза, глядя на него, но вместе мы смогли бы избавиться от демонов прошлого. Я смогла бы забыть, как была одинока и напугана.

Неужели он тоже чувствовал себя одиноким? Может быть, он начал принимать наркотики, потому что все остальное было ему недоступно? Или он начал меняться, потому что я тоже начала меняться? Почему это произошло с нами? Почему?

Я ударила с большей силой, каждый удар сопровождался болью, словно в бесконечной борьбе. Всё это время я не ощущала себя целостной. Я испытывала острую потребность… в чём? В ясности? В заботливых руках, которые обняли бы меня? В любящих губах, которые сказали бы мне, что мир — это не минное поле и мне не нужно постоянно оглядываться через плечо? В покое?

С каждым ударом моё беспокойство росло, а боль становилась всё глубже. Что со мной происходит? У меня было чёткое видение — выжить самостоятельно. Но теперь, из-за какого-то парня, я не могла избавиться от мысли, что, возможно, мне не нужно было делать это в одиночку. Я могла бы выжить с кем-то… Мы могли бы выжить вместе… Это было трогательно.

Жалкая. Жалкая. Жалкая.

И теперь он спал в соседней комнате. Он умело проник в мой мир, воздействуя на меня различными способами, пока я почти не была готова сдаться.

— Жалкая, — прошипела я. — Такая жалкая.

Боль в костяшках пальцев превратилась в глухую барабанную дробь, но я снова замахнулась кулаком, прежде чем меня остановил стук в дверь.

— Сатана? Открой дверь, — раздался его сонный голос, лишь усиливая мой гнев. Я действительно хотела, чтобы он был рядом со мной. Я почти позволила ему снова погубить меня.

Я подошла к двери и распахнула ее настежь, борясь с внезапным желанием вытолкнуть его из своей жизни.

— Тебе не спится, да? Уверен, что люди на другом конце города могли слышать, как ты колотишь кулаками, — сказал он с полуулыбкой, прежде чем заметил, во что я одета. На мне был короткий спальный топ и шорты, которые плотно прилегали к телу, не оставляя простора для воображения. Я не побрила ноги и, вспомнив об этом, пожалела, что не сделала этого раньше, и мой гнев удвоился.

— Какого хрена тебе надо? — Зарычала я на него, и он, нахмурившись, поднял глаза, чтобы встретиться с моими.

— Что не так? Почему ты злишься?

— Я расстроена, потому что какой-то невежественный человек прервал меня во время драки. Возвращайся в постель.

Его лицо утратило всякое выражение сонливости, сменившись хмурым взглядом.

— Я не понимаю, в чем твоя проблема, но ты не будешь так со мной разговаривать.

— Я могу говорить с тобой, как захочу. Это мой дом.

С рычанием он ворвался в мою комнату и закрыл за собой дверь.

— Что, черт возьми, с тобой происходит? Я не сделал ничего, чтобы ты так со мной обращалась.

— Ты это сделал.

— Что сделал?

— Ты вошел в мою жизнь! Ты все испортил! Я ненавижу чувствовать себя в таком замешательстве. Я этого не вынесу!

— Значит, ты злишься на меня, потому что не можешь разобраться в себе? Посмотри на себя, снова срываешься на мне без причины.

Я сжала руки в кулаки. К своему ужасу, мои глаза наполнились слезами. Я была лицемеркой.

Лицемерка, лицемерка, лицемерка.

— Заткнись.

— Разве мы уже не прошли через это? Сколько еще раз ты будешь меня отталкивать? Насиловать меня?

— Заткнись, заткнись, заткнись! — Я зажала уши руками, чтобы заглушить его голос, и покачала головой.

— Ты разваливаешься на части, но всё ещё отказываешься от моей помощи.

— Заткнись! — Крикнула я.

— Мне очень жаль тебя.

Я закричала и бросилась на него, желая ударить его руками в грудь. Но вместо того чтобы защищаться, он подхватил меня на руки и отнес на кровать. Я ударила его по плечам сжатыми кулаками.

— Я ненавижу тебя! Я ненавижу тебя! — Закричала я, и слезы потекли по моим щекам.

Он опустил меня на кровать и накрыл своим телом, прижимая мои руки к матрасу. Я ожидала, что меня охватят паника и ужас, но когда я снова посмотрела в его печальные глаза, всё, что я почувствовала, — это нарастающую боль.

— Я знаю, — ответил он с печалью в голосе. — Но знаешь, кого ты ненавидишь еще больше? Себя. — Я замолчала, вся моя сила покинула меня. — Ты не одинока, и тебе нужна помощь, но ты не хочешь ее принимать. Ты — человек, который продолжает причинять себе боль, и я не могу спокойно смотреть, как ты делаешь это с собой.

— Почему ты говоришь так, будто тебе не всё равно, когда на самом деле это не так?

Его губы изогнулись в печальной улыбке.

— О, да? Может быть, мне не всё равно. Может быть, мне даже больше не все равно, чем я думал.

Я тяжело дышала и вздрогнула, когда он смахнул слезы с моего лица рукой, в его глазах отразилась грусть, вызванная его улыбкой.

— Ты такая красивая, — прошептал он. — Но ты этого даже не замечаешь. Я сам этого не замечал, но теперь, когда я это понял, теперь, когда я вижу, какая ты ранимая и в то же время сильная, меня влечет к тебе еще больше.

Я прикусила губу и шмыгнула носом.

— Ты ошибаешься, тебя не может привлекать кто-то настолько нездоровый, как я, а меня как ты.

Он усмехнулся.

— Ну что же, тогда мы оба в беде, потому что я тебе тоже нравлюсь. Ты просто не хочешь этого признавать.

Мой взгляд блуждал по его глазам, а в груди зарождалось желание. Когда я посмотрела на его губы, то даже не смогла вспомнить, почему я не должна желать его или его поцелуев.

Он убрал прядь моих волос с моего лица, его движение было нежным, не таким, как я ожидала от него. Его взгляд опустился на мои губы, и затем… Его губы нежно коснулись моих, и меня словно охватило пламя, согревая те уголки души, которые оставались холодными с той ночи. Я обняла его за спину и притянула ближе, позволяя его языку исследовать мой рот. Из глаз хлынули слезы, и я не могла их сдержать, словно какая-то непреодолимая сила тянула меня к нему. Эта потребность только усилилась, когда он начал медленно и благоговейно целовать каждую слезинку.

Я вцепилась в его плечи, словно боясь, что он исчезнет.

— Обычно я не плачу. Я никогда не плачу.

Он улыбнулся.

— Я знаю.

— Я убью тебя, если ты кому-нибудь расскажешь об этом.

Его улыбка стала шире.

— Я знаю.

Он потянулся, чтобы снова прильнуть к моим губам, но я остановила его и заставила посмотреть на меня.

— Прости, что ударила тебя, — сказала я, задыхаясь от смущения. — И за то, что накричала на тебя. За всё то, через что я заставила тебя пройти, потому что я такая нелогичная. Прости меня за всё.

На его лице отразилось недоумение.

— Вот это впервые. Ты извиняешься передо мной?

Я прикусила губу, отводя взгляд.

— Ты больше этого не услышишь, так что лучше оцени это по достоинству.

Его губы изогнулись в мягкой улыбке.

— Только ты могла говорить так властно, когда извинялась. Только ты. — Он обхватил мое лицо ладонями. — Позволь мне показать тебе, как сильно я ценю твои извинения.

Его губы вернулись к моим, и мир словно замер. Остались только мы и тепло и уверенность, которых я так долго была лишена. Это было так приятно, что впервые в жизни я почувствовала, как полностью расслабляюсь, как каждая мышца становится невесомой. Когда он лег рядом со мной на бок, обняв меня одной рукой, и его тепло окутало меня, мое тело словно стало невесомым, такого чувства я не испытывала уже очень и очень давно.

Он улыбнулся, и, взглянув на него, я заметила, что его взгляд прикован к чему-то за моей спиной. Я проследила за его взглядом и увидела ящерицу, которая смотрела на нас из угла моей кровати. Я скорчила гримасу, которая, казалось, длилась целую вечность.

— Я вижу, ты сильно привязалась к этой ящерице, — сказал он.

Я почувствовала, как мои щеки вспыхнули.

— Заткнись, — пробормотала я. В ответ он лишь рассмеялся, и я легонько ударила его по плечу. — Если ты не прекратишь, я так сильно ударю тебя по лицу, что у тебя не останется зубов, — пригрозила я.

— И она вернулась к угрозам, — тихо сказал он с широкой улыбкой, а его глаза сверкали в темноте.

Я не могла удержаться от ответной улыбки и удовлетворенно вздохнула, когда он крепко обнял меня и положил голову мне на плечо.

Было так приятно находиться в его объятиях, окруженной его теплом. Так безопасно.

Не успев опомниться, мои глаза закрылись, и я вновь погрузилась в сон, на этот раз без каких-либо кошмаров.

Я проснулась в темноте, и мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, где я нахожусь и что я не одна в постели. Я вспомнила, что сплю рядом с Мейсеном. Ночью я подвинулась ближе, и он обнял меня, положив руку на мой живот. Я глубоко вздохнула, осознав, что что-то твердое прижимается к моей ягодице, и замерла, остро ощущая каждый дюйм его тела, соприкасающийся с моим.

Я оглянулась через плечо и увидела, что он смотрит на меня в ответ. Он был полностью проснувшийся.

— Барби?

Он не улыбнулся. Его взгляд был мрачным и голодным.

— Извини, если разбудил тебя. Спи, — сказал он хриплым голосом, который, я была уверена, не был результатом сна.

Каждая частичка меня пробудилась с неожиданной силой. Я не могла снова заснуть. Я повернулась к нему лицом и не произнесла ни слова. В этом не было необходимости. Моя грудь начала неровно подниматься и опускаться, когда я взглянула ему в глаза, и воздух между нами наполнился желанием и обещанием.

— Тебе действительно нужно еще поспать, — Сказал он.

Желание накатывало на меня, словно тяжёлые волны. Я не могла с ним бороться. И не хотела.

— Нет, — ответила я.

Он не нуждался в большем поощрении. Наши губы соприкоснулись, и моё тело вздрогнуло от мощного соприкосновения. Его язык требовательно проник в мой, и я вцепилась пальцами в его рубашку, чтобы притянуть его ближе, потому что даже несколько дюймов между нами были слишком большим расстоянием. Каждая частичка меня ожила, охваченная его яростью, которая подчинила себе все мои чувства. У меня закружилась голова.

Он склонился надо мной и покрыл мою шею обжигающими поцелуями, которые вызвали у меня стон. Я задрожала от быстрого прилива удовольствия, когда его руки нежно скользнули по моей талии и бедрам, стараясь не напугать меня и не причинить боль. Казалось, он позволял мне привыкнуть к ощущениям или останавливался в любой момент, когда я этого хотела, но я также ощущала его настойчивость в напряжении его тела, которое совпадало с моим. Впервые я была готова ко всему, что могло произойти.

Он устроился на мне и, схватив пальцами подол моего топа, посмотрел на меня с вопросом:

— Можно?

Я кивнула, его вопрос вызвал у меня трепет. Он приподнял топ, открывая мою грудь, и я с трудом дышала, загипнотизированная пламенем в его глазах, когда он взглянул на меня.

— Почему ты смотришь на меня так, будто хочешь проглотить? — Пошутила я дрожащим голосом, но он не улыбался. Он был абсолютно серьезен.

— Это потому, что я действительно хочу обладать тобой. Ты даже не представляешь, что я могу с тобой сделать.

Я не могла дышать. Было что-то извращенно-приятное в том, что я могла заставить большого и плохого Мейсена Брауна чувствовать себя таким образом. Мне хотелось увидеть, насколько сильно он может потерять контроль из-за меня.

Он взял мои груди в ладони и, приоткрыв рот, поцеловал каждую из них. Я выгнула спину, охваченная наслаждением. Это был первый раз, когда меня целовали в грудь, и мне это понравилось. Очень.

Он начал вырываться, вероятно, испугавшись, что зашел слишком далеко, но я схватила его за плечо и остановила.

— Подожди. Сделай это еще раз.

Он одарил меня волчьей ухмылкой.

— Тебе нравится это, милая? — Он снова поцеловал мою грудь, посылая по мне электрический ток. Я кивнула, наблюдая, как он осыпает мою грудь дюжиной поцелуев. Он не сводил с меня глаз, удовлетворяя мою внутреннюю зависимость, которая становилась только сильнее. Я чувствовала так много… Больше, чем много.

Его рука нежно коснулась моего живота, проникла под шорты и трусики, остановившись именно там, где мое тело пульсировало с наибольшей силой. Я резко вдохнула, ощущая его прикосновение. Похоть придала его глазам глубокий и опасный оттенок, делая их мрачно-соблазнительными.

— Ты действительно этого хочешь? Скажи мне, — прошептал он.

Я почувствовала неуверенность. Не из-за отвращения, а из-за неуверенности в себе. Он был экспертом в этой области, а я — новичком. Я ненавидела себя за свою неопытность и чувствовала себя неловко в его присутствии. Мне даже не хотелось думать о том, сколько девушек испытали с ним подобные чувства. Если бы я это сделала, то разозлилась бы и снова оттолкнула его.

Он слегка нахмурил брови.

— О чем ты думаешь? — Спросил он, почувствовав перемену во мне, но по-прежнему не убирал руку.

Я закрыла глаза.

— Заткнись и делай своё дело.

Он издал хриплый смешок и, облокотившись на локоть, наклонился так, что его губы оказались всего в нескольких дюймах от моего уха.

— Властная, как всегда.

Он пошевелил пальцами, и я дернула бедрами, ощутив волну удовольствия.

— Ты же знаешь, я остановлюсь, если ты попросишь, — его горячее дыхание на моей шее дразнило меня.

— Я не хочу, чтобы ты останавливался.

Он усмехнулся и продолжил ласкать меня так, что я потеряла себя в его прикосновениях. Я теряла голову от обжигающих ощущений, не понимая, как то, что всегда казалось мне насилием, могло быть таким приятным. Мне казалось нереальным, что я испытываю это, — что я в его власти, и мне это очень нравилось.

Его губы скользнули вниз по моей шее, лаская все мои чувствительные места, добравшись до самого интимного места.

— Если бы я только знал, что под всем этим ты такая… Ты гораздо слаще, чем кажешься.

Я едва могла различить его слова, пока от отодвинув трусики ласкал меня, поднимаясь всё выше и выше на волне, которая угрожала поглотить меня. Я сжала в кулаке его рубашку, моё дыхание вырывалось короткими, быстрыми вздохами, и слишком быстро я достигла пика, ослепленная невообразимым удовольствием. Я выкрикивала его имя и почти до боли сжимала его рубашку, пока меня снова и снова сотрясали волны экстаза.

Когда я вернулась к реальности, меня встретил его нежный взгляд, от которого перехватило дыхание.

— Я никогда в жизни не видел ничего прекраснее, — сказал он с искренней эмоцией в голосе.

Мои щеки покраснели, я хотела отвести взгляд от его завораживающих глаз. Но я выдавила улыбку:

— Давай признаем это. Ты уже говорил это, по крайней мере, сотне девушек.

Он рассмеялся, покачав головой.

— Да, по крайней мере, сотне.

Он нежно поцеловал меня в лоб, что ещё больше разрушило мою защиту, и снова обнял, заключив в свои объятия.

Я нахмурилась.

— А как же ты? — Я указала на заметную выпуклость в его джинсах.

Он крепче обнял меня:

— Нет. На этот раз всё только о тебе.

У меня защемило в груди, и внезапно нахлынула волна эмоций. Он просто отдавал, ничего не требуя взамен. И подумать только, я считала его самым эгоистичным человеком на свете.

Я прочистила горло, чувствуя, что вот-вот снова расплачусь, что было бы нелепо.

— Ты действительно проводишь время с девушкой, ничего от этого не получая?

Он уткнулся носом в мою шею:

— Кто бы мог подумать? Это шокирует.

Я закрыла глаза. Я так много хотела сказать, но для меня было бы невозможно объяснить ему, что он только что сделал для меня. Он освободил меня. Он помог мне исцелить ту часть меня, которую я думала, что потеряла навсегда, показав мне, что удовольствие может заменить насилие, страх и непобедимую боль.

Я прижалась к нему еще ближе. Наконец-то я могла позволить себе просто положиться на кого-то другого, без забот и постоянной осторожности.

— Кроме того, не то чтобы я ничего из этого не извлек, — добавил он.

Меня уже клонило в сон, ноги стали тяжелыми.

— Что ты имеешь в виду? — Пробормотала я.

— Мне понравилось делать тебя счастливой. Я хочу, чтобы тебе было хорошо, — он погладил меня по щеке. — Я хочу отдать тебе все, — прошептал он так тихо, что я подумала, что мне это показалось, когда я уже засыпала.

И, возможно, мне действительно показалось.

Возможно, я уже видела сон, и это был лучший сон в моей жизни.

Первое, что я ощутила, открыв глаза, был стыд, но я не могла понять, почему. Я моргнула, чтобы прояснить зрение, и тут до меня дошло. Я резко села на кровати, испытывая еще больший стыд, и огляделась в поисках Мейсена.

Фух. Другая сторона моей кровати была пуста.

Всё моё тело вспыхнуло, когда я вспомнила, как он прикасался ко мне… Я не могла поверить… Я позволила ему сделать… сделать это со мной. Должно быть, мне промыли мозги. Я сошла с ума.

Теперь он ушёл, наверное, я ему наскучила, раз уж я ему позволила… Вот только он ничего не получил от этого, кроме как потешить своё эго, доведя меня до оргазма.

Но почему я чувствовала себя такой подавленной из-за того, что его здесь не было? Я не должна удивляться. Я не должна ничего от него ожидать…

Мой взгляд упал на записку, которую кто-то оставил под чучелом ящерицы. Я быстро схватила её и прочитала слова, написанные неровным почерком, свойственным мальчишкам:

«Я встал пораньше, чтобы отвести Эли на собрание его группы поддержки парализованных людей, и не хотел тебя будить. Ты сильно храпишь, но это нормально, потому что ты всё ещё очень милая.

P.S. Позаботься об этой ящерице.;)»

— Вот же негодяй! И я не храплю. — Я смяла записку в руке, снова покраснев, но на моём лице играла улыбка. Почему я улыбаюсь?

Я встала и потянулась, разминая затекшую спину. Меня охватило чувство энергии, которое я не испытывала уже несколько дней. Нет, даже не дней — недель! Возможно, месяцев! А теперь поговорим об умопомрачительном оргазме.

Я подошла к зеркалу и обнаружила, что на моем лице сияет улыбка, а в глазах появился блеск, которого раньше не было. Я нежно коснулась своей груди, живо вспоминая поцелуи Мейсена, и внутри меня разлилось тепло. Моя грудь была чувствительной и безмолвно требовала новых поцелуев. Теперь, когда я испытала на себе, что это может быть похоже, мне трудно было не захотеть узнать, будет ли секс с ним таким же восхитительным.

Мне также стало интересно, сможем ли мы когда-нибудь работать в паре.

— Ты влипла по уши, девочка, — сказала я с легкой усмешкой, глядя в окно на солнечное небо.

Впервые после смерти Стивена я почувствовала, как тяжесть в груди немного отступает, и во мне начал расти крошечный росток надежды на то, что, возможно, остаток моей жизни не будет таким мрачным без него.

— Если бы ты мог видеть меня сейчас, ты бы не позволил мне пережить это так. — Я нашла на полу свою ночную рубашку и надела её. Выйдя на балкон, я глубоко вдохнула свежий воздух. — Но я думаю, ты был бы рад узнать, что я способна на положительные эмоции. Я не законченная стерва… сюрприз, сюрприз!

Я улыбнулась. На этот раз боль не была такой глубокой и гнетущей, как раньше. Внутри меня всё ещё было больно, но теперь к ней добавилась радость.

— Если бы ты был здесь, «Моя история с Барби» стала бы твоей самой любимой мыльной оперой. Ты бы назвал её «Мучения и страсть» или «Страсть пердежа». Ещё лучше!

Стая птиц пролетела по небу, описывая несколько спиралей, прежде чем продолжить своё путешествие в неизвестность, и я представила, как Стивен улыбается.

— Я люблю тебя, Стивен. — Я сказала ему слова, которые не могла произнести в день его смерти, и часть груза, который я несла с того дня, свалилась с моих плеч. — Я всегда буду любить тебя, старший брат.

Это было замечательно. Мне было радостно осознавать свои чувства. Возможно, однажды я смогу отказаться от всех этих масок и стать самой собой.

Я снова улыбнулась. Я могла бы попытаться.

Я начала насвистывать, чего никогда раньше не делала, и направилась в душ, прокручивая в голове воспоминания о прошлой ночи. Мне снова стало жарко.

Боже, как же я была рада, что комната моей мамы находится в другом крыле!