Сказка

Глава шестнадцатая

ы с Радар подошли к развилке, отмеченной указателем, гласящим, что Королевская дорога — направо. Знак, который указывал направление Приморской дороги, покосился и указывал вниз, будто Приморье располагалось под землёй. Радар издала хриплый лай, и я увидел мужчину с мальчиком, идущих со стороны Приморья. Мужчина подпрыгивал на костыле, на его левой ноге была грязная повязка, и нога едва касалась земли каждые несколько шагов. Я задумался, далеко ли он сможет уйти на одной здоровой ноге? Мальчик вряд ли мог ему помочь; он был слишком мал и нёс их пожитки в мешке, который перекладывал из руки в руку и иногда волочил по земле. Они остановились на развилке, наблюдая, как я поворачиваю направо.

— Не в ту сторону, сэр! — крикнул мальчик. — Это дорога в одержимый город! — Он был серым, но не настолько серым, как мужчина. Они могли быть отцом и сыном, но о сходстве уже невозможно судить, потому что лицо мужчины начало расплываться, а глаза сужаться.

Мужчина шлёпнул его по плечу и чуть не растянулся на земле, но мальчик поддержал его.

— Оставь его, оставь его, — произнёс мужчина. Слова были различимы, но голос приглушён, будто в горло натолкали салфеток. Думаю, скоро он будет хрипеть, как Дора.

Мужчина крикнул мне через увеличивающийся промежуток между дорогами, что явно причинило ему боль. Гримаса боли сделала расплывающиеся черты его лица ещё более страшными, но он хотел сказать своё слово:

— Здорово, цельный! Для кого из них твоя мать задрала юбку, чтобы сохранить тебе чистое личико?

Я понятия не имел, о чём он говорит, поэтому не ответил. Радар снова слабо гавкнула.

— Это у тебя собака, мужик? Или ручной волк?

Он снова шлёпнул мальчика по плечу. Затем усмехнулся мне и сделал жест, который я прекрасно понял. Видимо, некоторые вещи не меняются, независимо от того, в каком мире ты находишься. У меня возникло желание показать ему американскую версию, но я сдержался. Оскорблять людей с ограниченными возможностями — это поганое дело, даже если инвалид, о котором идёт речь, мудак, который лупит своего сына и оскорбляет вашу мать.

— Скатертью дорога, цельный! — крикнул он своим приглушённым голосом. — Желаю, чтобы этот день стал твоим последним!

«Всегда приятно встретить доброго человека», — подумал я, и пошёл дальше. Вскоре мужчина с мальчиком скрылись из вида.

Впереди лежала Королевская дорога, что давало мне достаточно времени для размышлений… и вопросов.

Например, цельные люди — кто они такие? Кем они были? Очевидно, я относился к таким, но подумал, что в книге переписи местного населения рядом с моим именем стояла бы звёздочка, потому что я не родом из Эмписа (по крайней мере, из той части мира, которая так называлась; Вуди сказал, что великанша Хана была родом из Кратчи). К счастью, Вуди заверил меня — и у него это получилось — что я не начну сереть и терять лицо, потому что у цельных людей иммунитет к серости. Разговор шел за завтраком, и Вуди отказался от дальнейшего обсуждения серости, так как по его словам мне предстоял долгий путь и у него должно быть приятное начало. Когда я спросил о Летучем Убийце, он только нахмурился и покачал головой. Он повторил, что кузина Клаудия может рассказать больше, и мне пришлось удовлетвориться этим. Тем не менее, то, что сказал мужчина с костылём, наводило на размышления: Для кого из них твоя мать задрала юбку, чтобы сохранить тебе чистое личико?

Я также задавался вопросом о постоянно сером небе. По крайней мере, днём оно всегда оставалось серым, но по ночам облака иногда расступались, пропуская лунный свет. Что, в свою очередь, пробуждало волков. Не одинокая луна, а целых две — одна в погоне за второй, и это заставило меня задуматься о том, где я нахожусь. Я прочитал достаточно научно-фантастических романов, чтобы знать о параллельных мирах и множественных Землях, но мне пришла мысль, что пройдя через место в подземном коридоре, где мои тело и сознание, казалось, разделились, я мог оказаться на совершенно другом уровне существования. Из-за двух лун казалось вполне вероятным, что я на планете в далёкой-далёкой галактике, но тут не было инопланетных форм жизни. Тут были люди.

Я подумал о книге на прикроватном столике мистера Боудича, где на обложке была изображена воронка, заполняющаяся звёздами. Что если я нашёл свой способ попасть в мировую структуру, о которой шла речь? (я жалел, что не положил книгу в рюкзак вместе с едой, таблетками Радар и пистолетом Полли). Эта мысль заставила меня вспомнить фильм, который я смотрел с мамой и папой, когда был совсем маленьким, — назывался он: «Бесконечная история». Допустим, что Эмпис, как Фантазия в том фильме, — мир, созданный коллективным воображением? Укладывалось ли это также в Юнгианскую концепцию? Откуда мне было знать, если я даже не уверен, как произносится имя этого типа: Юнг или Йунг?

Я размышлял об этих вещах, но продолжал возвращаться к более реальной материи: к моему отцу. Знал ли он уже о моем исчезновении? Возможно, он всё ещё был не в курсе (а в неведении, как говорится, счастье), но как у Вуди, у него могла сработать интуиция — у родителей, как я слышал, она хорошо развита. Он попытается позвонить, и когда я не отвечу, напишет сообщение. Он может просто предположить, что я слишком занят школой, но долго это не прокатит, ведь он знал, что я перезваниваю сразу, как только могу.

Мне не нравилось представлять, как отец волнуется, но я ничего не мог с этим поделать. Я принял своё решение. К тому же — должен это сказать, раз уж обещал выкладывать всё начистоту — я был рад находиться здесь. Не скажу, что это весело, но да, я был рад. Я жаждал ответов на тысячу вопросов. Я хотел увидеть, что находится за каждым новым подъёмом и поворотом. Я хотел увидеть то, что мальчик назвал одержимым городом. Естественно, я боялся — Ханы, ночных стражей и кого-то или чего-то, кого звали Летучим Убийцей, но больше всего Гогмагога, — но также я чувствовал воодушевление. Помимо всего прочего была ещё Радар. Если я мог дать ей второй шанс, то собирался это сделать.

Там, где я остановился на обед и отдых, лес близко подступал с обоих сторон дороги. Я не наблюдал никакой живности, но, правда, там было полно тёмных уголков.

— Хочешь перекусить, Радс?

Я надеялся, что она хочет, потому что утром я не давал ей таблетки. Открыв рюкзак, я достал банку сардин, открыл и протянул банку ей, чтобы она могла хорошенько понюхать. Радар подняла нос, но не встала на лапы. Из её глаз сочилось ещё больше липкой гадости.

— Ну же, девочка, они же тебе нравятся.

Ей удалось сделать три или четыре шага вниз по покатому дну тележки, а потом её задние лапы сдались. Остаток пути она проскользила, заваливаясь на бок и взвыв от боли. Радар шлёпнулась боком на дорогу и посмотрела на меня, тяжело дыша. Одна сторона её морды испачкалась в пыли. Мне было больно видеть её такой. Она попыталась встать и не смогла.

У меня из головы моментально вылетели цельные люди, серые люди, даже отец. Все они были забыты. Я смахнул пыль, поднял собаку и понёс на узкую полоску травы между дорогой и нависающими над головой кронами деревьев. Уложив Радар, я погладил её по голове, затем осмотрел задние лапы. Они не выглядели сломанными, но она взвизгнула и оскалила зубы — не для укуса, а от боли, — когда я ощупал их ближе к телу. Мне её лапы казались вполне нормальными, но я был почти уверен, что рентгеновский снимок показал бы сильно опухшие и воспалённые суставы.

Радар выпила немного воды и съела пару сардин… думаю, чтобы не расстраивать меня. Сам я потерял аппетит, но заставил себя съесть немного жаренного кролика, которого дала Дора, и пару печений. Мне нужно было заправиться. Когда я осторожно поднял Радар и поместил её назад в тележку, то слышал её хриплое дыхание и чувствовал каждое ребро. Вуди сказал, что она умирает, и он был прав, но я пришёл сюда не за тем, чтобы Радар умерла в тележке Доры. Я взялся за ручки, двинулся вперёд, не бегом — я знал, что выбьюсь из сил, — но быстрым шагом.

— Держись. Завтра всё может стать лучше, так что держись, девочка.

Радар завиляла хвостом — я услышал, как хвост хлопает по дну тележки.

Облака потемнели, пока я тащил тележку по Королевской дороге, но дождя не было. Это хорошо. Я не боялся промокнуть, но дождь навредил бы Радар, а мне не чем было её укрыть. Кроме того, если сильный дождь размоет дорогу, станет тяжело тащить тележку.

Где-то четыре или пять часов спустя после падения Радар, я преодолел крутой подъём и остановился, отчасти, чтобы перевести дыхание, но на самом деле, чтобы осмотреться. Передо мной простирались земельные владения, и впервые за всё время я отчётливо увидел башни города. В этом тусклом свете башни имели угрюмый оливковый оттенок, как мыльный камень. Высокая серая стена уходила в даль по обе стороны дороги, насколько хватало глаз. Я всё ещё находился в нескольких милях от неё, и было невозможно определить её высоту, но мне показалось, что я разглядел монструозные ворота в центре. «Если они заперты, — подумал я, — то я в полной жопе».

Дорога от дома Вуди до того места, где я остановился передохнуть и осмотреться, была извилистой, но вела прямо к городским воротам. За несколько миль лес начал отступать, и я увидел брошенные повозки и что-то похожее на плуги на заросших полях. И ещё кое-что: какое-то транспортное средство, движущееся в мою сторону. У меня хорошее зрение, но повозка находилась в милях от меня, и я не мог её разглядеть. Я дотронулся до рукояти револьвера мистера Боудича, не проверяя — на месте ли он, а для успокоения.

— Радс? Ты в порядке?

Я оглянулся через плечо и увидел, что она смотрит на меня, сидя у переднего края тележки. Это хорошо. Я взялся за ручки и продолжил путь. Мои ладони прилично покрылись волдырями, и я бы многое отдал за рабочие перчатки. Чёрт, даже за пару рукавиц. Слава Богу, дорога пошла под уклон.

Пройдя милю или две (по мере спуска верхушки башен тонули за высокой городской стеной), я снова остановился. Теперь я видел, что человек, движущийся навстречу, судя по всему, ехал на большом трёхколёсном велосипеде. Когда дистанция между нами сократилась, я увидел, что за рулём женщина, ехавшая с большой скоростью. На ней было чёрное платье, развевающееся вокруг её ног, и мне снова вспомнился «Волшебник страны Оз». Особенно чёрно-белая часть в начале, когда Альмира Галч едет на велосипеде под грозным небом Канзаса, чтобы усыпить собаку Дороти за то, что та укусила её. В задней части приближающегося трёхколёсного велосипеда даже крепилась деревянная корзина, хотя и гораздо больше той, что была на велосипеде мисс Галч.

— Не переживай, Радс, — сказал я. — Она никуда тебя не заберёт.

Когда женщина подъехала совсем близко, я остановился и размял свои уставшие руки. Я собирался проявить дружелюбие на случай, если это та, о ком я подумал, но также был готов защитить себя и свою собаку, если оказалось бы, что она эмписийская версия злой ведьмы.

Женщина остановилась, крутанув педали в обратную сторону и подняв при этом приличное облако пыли. Её платье перестало развеваться и повисло вдоль ног. Под платьем на ней были плотные чёрные леггинсы и большие чёрные ботинки. Этой даме не требовались услуги Доры-обувщицы. Её лицо раскраснелось от физической нагрузки и не имело ни малейших следов серости. Если бы мне предложили угадать, я дал бы ей лет тридцать-сорок, но это всего лишь догадка. Время в Эмписе идёт странно, как и старение.

— Вы Клаудия, правильно? — спросил я. — Погодите, я вам кое-что покажу.

Я открыл рюкзак и достал золотой дверной молоток. Она едва глянула на него, только кивнула и перегнулась через руль. На её руках были кожаные перчатки, чему я горько позавидовал.

— Я КЛАУДИЯ! НА САМОМ ДЕЛЕ МНЕ НЕ НУЖНО ЭТО ПОДТВЕРЖДЕНИЕ, МНЕ СНИЛОСЬ, ЧТО ТЫ ПРИДЁШЬ! — Она постучала себя по виску и залихватски рассмеялась. — СНАМ НЕЛЬЗЯ ДОВЕРЯТЬ, НО СЕГОДНЯ УТРОМ Я ВИДЕЛА СНАБА — ЭТО ВСЕГДА ПРИЗНАК ДОЖДЯ ИЛИ КОМПАНИИ! — Её голос звучал не просто громко, он был совершенно безликим, как голос злого компьютера в старом научно-фантастическом фильме. Она добавила то, что можно было и не уточнять: — Я ГЛУХАЯ!

Женщина повернула голову. Её волосы были собраны в высокий пучок, и я увидел бы ухо, будь оно у неё. Как и в случае с ртом Лии и глазами Вуди, там был только шрам.

Клаудия подобрала полы, слезла с велосипеда и направилась к тележке взглянуть на Радар. Попутно она похлопала по рукояти револьвера.

— БОУДИЧА! Я ЕГО ПОМНЮ! И ПОМНЮ ЕЁ!

Радар подняла голову, когда Клаудия погладила её и почесала за ушами, как больше всего нравилось Радс. Клаудия наклонилась ближе, очевидно, нисколько не боясь быть укушенной, и принюхалась. Радар лизнула её в щёку.

Клаудия повернулась ко мне.

— ОНА СИЛЬНО БОЛЬНА!

Я кивнул. Не было смысла отрицать это.

— НО МЫ ПОДДЕРЖИМ ЕЁ! ОНА ЕСТ?

Я помахал рукой, имея в виду: немного.

— Вы умеете читать по губам? — Я дотронулся до своих, затем указал на её губы.

— ВСЁ ЕЩЁ МНОГОМУ НЕ НАУЧИЛАСЬ! — протрубила Клаудия. — НЕ НА КОМ ПРАКТИКОВАТЬСЯ! МЫ ДАДИМ ЕЙ ГОВЯЖИЙ БУЛЬОН! УЖ ЭТО-ТО ОНА СЪЕСТ! ПРИВЕДЁМ ЕЁ В ФОРМУ! НЕ ХОЧЕШЬ ПЕРЕНЕСТИ ЕЁ В МОЮ КОРЗИНУ? МОЖНО БУДЕТ ДВИГАТЬСЯ БЫСТРЕЕ!

Я не мог сказать ей, что боюсь повредить задние лапы Радар, поэтому просто покачал головой.

— ЛАДНО, НО ПОТОРОПИМСЯ! ТРИ ЗВОНА КОЛОКОЛА НЕ ЗАСТАВЯТ СЕБЯ ЖДАТЬ! КОНЕЦ ДНЯ! ДОЛБАНЫЕ ВОЛКИ, НУ ТЫ ЗНАЕШЬ!

Клаудия развернула свой велосипед — сиденье, должно быть, находилось в пяти футах над землёй, — затем взобралась на него. Она медленно крутила педали; дорога была достаточно широкой, чтобы я мог идти рядом и нам с Радар не приходилось глотать пыль.

— ЧЕТЫРЕ МИЛИ! — выкрикнула она своим безликим голосом. — ТЯНИ ЖИВЕЕ, ЮНОША! Я БЫ ДАЛА ТЕБЕ СВОИ ПЕРЧАТКИ, НО У ТЕБЯ СЛИШКОМ БОЛЬШИЕ РУКИ! КОГДА БУДЕМ ПОД КРЫШЕЙ, Я ДАМ ТЕБЕ ХОРОШУЮ МАЗЬ! МОЙ СОБСТВЕННЫЙ РЕЦЕПТ — ЧЕРТОВСКИ ПОМОГАЕТ! МОЗОЛИ БЫВАЮТ ОЧЕНЬ БОЛЕЗНЕННЫМИ!

К тому времени, когда мы приблизились к дому Клаудии, уже начало темнеть, и я почти выдохся. Два дня таскания тележки Доры — по сравнению с этим футбольная тренировка казалась простой разминкой. В миле или двух впереди я видел что-то вроде пригорода, хотя это слово вряд ли подходит — там стояли коттеджи, как у Доры, но со сломанными крышами. Сначала они ютились на некотором удалении друг от друга, с небольшими двориками и садовыми участками, но по мере приближения к стене, стояли плечом к плечу. У домиков торчали трубы, но дым не поднимался. Дороги и улицы местами начали зарастать. Посреди центральной дороги была брошена повозка, что-то вроде длинного грузового фургона. Когда мы подошли ближе, я решил, что это похоже на автобус. Я указал на него.

— ТРАМВАЙ! — прогремела Клаудия. — УЖЕ ДАВНО ТАМ СТОИТ! ТЯНИ, ЮНОША! НАПРЯГИ СРАЛЬНИК! — Такого я никогда раньше не слышал; стоило запомнить для Энди Чена, если я когда-нибудь снова увижу его. — ПОЧТИ ПРИШЛИ!

Откуда-то со стороны города донёсся мрачный и всеобъемлющий тройной звон колокола: ДОНГ, ДОНГ, ДОНГ. Клаудия увидела, как Радар оживилась и повернулась на звук.

— ТРОЙНОЙ ЗВОН?

Я кивнул.

— В СТАРЫЕ ВРЕМЕНА ЭТО ОЗНАЧАЛО: БРОСАЙ РАБОТУ И ИДИ ДОМОЙ УЖИНАТЬ! ТЕПЕРЬ НЕТ РАБОТЫ И НЕКОМУ РАБОТАТЬ, НО КОЛОКОЛ ПРОДОЛЖАЕТ ЗВОНИТЬ! Я ЕГО НЕ СЛЫШУ, НО ОЩУЩАЮ ЗУБАМИ, ОСОБЕННО В ГРОЗУ!

Дом Клаудии стоял на заросшем сорняками участке земли перед грязным прудом, обрамлённом кустами. Дом круглой формы был построен из обрезков досок и кусков листового железа. Мне он показался очень хлипким, из-за чего снова вспомнилась сказка про поросят и волка. У Вуди дом был из кирпичей, у Клаудии из палок. Если существовал ещё один родственник, живущий в соломенном доме, я предположил, что его или её давно сожрали.

Когда мы добрались до дома, я увидел несколько мёртвых волков, три или четыре перед домом и ещё одного, лапы которого торчали из сорняков, с краю. Я не слишком хорошо разглядел последнего, но остальные тела сильно разложились, ребра проглядывали сквозь мех. Глаз не было, вероятно, их выклевали голодные вороны, и пустые глазницы, казалось, таращились на меня, когда мы свернули на протоптанную тропинку, ведущую к двери. Я с облегчением увидел, что волки не были гигантскими, как насекомые… но достаточно крупные. Вернее, были крупными при жизни. Смерть посадила их на строгую диету, как, полагаю, случается со всеми живыми существами.

— Я ОТСТРЕЛИВАЮ ИХ, КОГДА МОГУ! — сказала Клаудия, слезая со своего велосипеда. — ЭТО ДЕРЖИТ ОСТАЛЬНЫХ ПОДАЛЬШЕ БОЛЬШУЮ ЧАСТЬ ВРЕМЕНИ! КОГДА ЗАПАХ СЛАБЕЕТ, Я ОТСТРЕЛИВАЮ ЕЩЁ ПАРОЧКУ УБЛЮДКОВ!

«Для особы королевских кровей, — подумал я, — она ругается, как сапожник».

Я опустил ручки тележки, дотронулся до её плеча и вынул револьвер мистера Боудича из кобуры. Вопросительно поднял брови. Я не был уверен, но, кажется, она поняла. Клаудия улыбнулась, показав отсутствие нескольких зубов.

— НЕ, НЕ, У МЕНЯ ТАКОГО НЕТ! АРБАЛЕТ! — Она изобразила, будто он у неё в руках. — Я СДЕЛАЛА ЕГО САМА! ЕСТЬ ЕЩЁ КОЕ-ЧТО, ДАЖЕ ЛУЧШЕ! АДРИАН ПРИНЁС ЕГО, КОГДА ЕГО СОБАКА БЫЛА ЕЩЁ ЩЕНКОМ!

Она подошла к двери и распахнула своей мускулистой рукой. Я достал Радар из тележки и попытался поставить на лапы. Она смогла устоять и даже пройтись, но перед каменной ступенькой остановилась и посмотрела на меня в надежде на помощь. Пришлось её поднять. Дом представлял собой одно большое круглое помещение; небольшая часть пространства скрывалась за синей бархатной занавеской с алыми и золотыми нитями. Внутри стояла плита, маленькая кухня и рабочий стол с разложенными инструментами. Также на столе лежали стрелы на разных стадиях изготовления и плетёная корзина с полудюжиной готовых. Кончики сверкнули, когда хозяйка чиркнула длинной спичкой и зажгла пару масляных ламп. Я взял одну стрелу, чтобы поближе рассмотреть наконечник. Он был золотым. И острым. Когда я прикоснулся к нему подушечкой указательного пальца, сразу же выступила капелька крови.

— НУ, НУ, ТЫ ХОЧЕШЬ НАВЛЕЧЬ НА СЕБЯ БЕДУ?

Она схватила меня за рубашку и потащила к оловянной раковине. Над ней располагался ручной насос. Клаудия несколько раз сильно надавила на ручку, затем сунула мой кровоточащий палец под ледяную воду.

— Это же пустяк… — начал я, потом сдался и позволил ей сделать то, что она хотела. Наконец она закончила, поразив меня тем, что поцеловала ранку, как мама целует там, где «бо-бо».

— СЯДЬ! ОТДОХНИ! СКОРО БУДЕМ ЕСТЬ! НУЖНО ПОЗАБОТИТЬСЯ О ТВОЕЙ СОБАКЕ! ПОТОМ НУЖНО НАЙТИ ТЕБЕ РУКАВИЦЫ!

Клаудия поставила чайник на плиту, и когда он нагрелся, но не закипел, достала из-под раковины таз и наполнила его. В воду она налила чего-то дурно пахнущего из кувшина, взятого с одной из полок. На полках было полно всего, что-то в банках, что-то в пачках, похожих на перевязанную бечевками марлю, но в основном там стояли стеклянные банки. На стене рядом с бархатной занавеской висел арбалет, и выглядел он внушительно. Интерьер напоминал пограничный дом, а Клаудия выглядела не королевской особой, а женщиной с фронтира, суровой и готовой ко всему.

Она намочила тряпку в вонючем вареве, отжала её, затем присела на корточки перед Радар, которая глядела с подозрением. Клаудия начала деликатно промакивать верхнюю часть собачьей лапы. Занимаясь этим, она издавала странный мелодичный звук, который, как мне кажется, был пением. Тон понижался и повышался, в то время, как её голос постоянно был громким и монотонным, почти как объявления по системе внутреннего оповещения в моей школе. Я боялся, что Радар может попытаться вырваться или даже укусить её, но этого не произошло. Собака опустила голову на грубые доски и удовлетворённо вздохнула.

Клаудия просунула руки под Радар. «ПЕРЕВЕРНИСЬ, МИЛАЯ! МНЕ НУЖНА ДРУГАЯ ЛАПА!»

Радар не перевернулась, а, скорее, перевалилась на другой бок. Клаудия ещё раз смочила тряпку и взялась за вторую заднюю лапу. Когда она закончила, то отжала тряпку в раковину и взяла две новые. Она смочила их, отжала и повернулась ко мне.

— ПОДЕРЖИ ИХ, ЮНЫЙ ПРИНЦ! ТАК ТЕБЯ НАЗЫВАЛ ВУДИ В МОЁМ СНЕ!

Я не стал говорить, что я обычный старый добрый Чарли, это было бесполезно, поэтому просто взял тряпки. Клаудия обернула их вокруг моих ладоней. Вонь от её зелья была неприятной, но я мгновенно ощутил облегчение. Я не мог передай ей это словами, но она всё прочитала по моему лицу.

— ЧЕРТОВСКИ ХОРОШО, ДА? МОЯ БАБУШКА ПОКАЗАЛА МНЕ РЕЦЕПТ ДАВНЫМ-ДАВНО, КОГДА ТРАМВАИ ЕЩЁ ХОДИЛИ ПО МАРШРУТУ В УЛЛУМ И ТАМ БЫЛИ ЛЮДИ, КОТОРЫЕ МОГЛИ СЛЫШАТЬ КОЛОКОЛ! Я ИСПОЛЬЗУЮ ИВОВУЮ КОРУ, НО НЕ ТОЛЬКО! НЕ ТОЛЬКО, МАЛЬЧИК МОЙ! ДЕРЖИ РУКИ ТАК, ПОКА Я ПРИНЕСУ НАМ КАКОЙ-НИБУДЬ СНЕДИ! ТЫ, ДОЛЖНО БЫТЬ, ГОЛОДЕН!

Это был стейк с зелёной фасолью, и что-то вроде яблочно-персикового пирога на десерт. Оказавшись в Эмписе, я постоянно получал бесплатную еду — снедь — и Клаудия всё продолжала наполнять мою тарелку. Радар достался черпак говяжьего бульона с шариками жира, плавающими сверху. Она дочиста вылизала миску и кости, и посмотрела на Клаудию, желая добавки.

— НЕ, НЕ, НЕ! — взревела Клаудия, наклонившись почесать Радар за ушами, как той нравилось. — ТЫ СРАЗУ ВСЁ СРЫГНЁШЬ НАЗАД, СТАРАЯ ТЫ СУКА, И КАКАЯ ТОГДА ПОЛЬЗА? НО ВОТ ЭТО НЕ ПОВРЕДИТ!

На столе лежала буханка чёрного хлеба. Она отщипнула кусочек своими сильными, закалёнными в работе пальцами (она могла бы тащить тележку весь день, не заработав мозоли), затем взяла стрелу из корзинки. Насадила хлеб, открыла дверцу плиты, и сунула туда. Наружу хлеб вышел ещё чернее и в огне. Она задула пламя, как праздничную свечку, намазала кусок маслом из глиняного кувшина на столе, затем протянула Радар. Собака поднялась на ноги, зубами сняла хлеб с острия, и отнесла в уголок. Её суставам явно стало лучше. Я подумал, будь у мистера Боудича немного мази Клаудии, возможно, он мог бы обойтись без «Оксиконтина».

Клаудия прошла за бархатную занавеску, скрывавшую её будуар и вернулась с блокнотом и карандашом. Она протянула их мне. Я взглянул на тиснёные буквы на карандаше и ощутил нереальность происходящего. Там было написано: «ПОДАРОК ОТ ЛЕСОРУБОВ СЕНТРИ». В блокноте осталось всего несколько страниц. Я посмотрел на обратную сторону и увидел выцветший ценник: 1 доллар и 99 центов.

— ПИШИ, ЕСЛИ БУДЕТ НУЖНО, В ДРУГИХ СЛУЧАЯХ ПРОСТО КИВАЙ ИЛИ КАЧАЙ ГОЛОВОЙ! ЭКОНОМЬ ДОБЛАНУЮ БУМАГУ; АДРИАН ПРИНЁС ЕЁ В СВОЙ ПОСЛЕДНИЙ ПРИХОД ВМЕСТЕ С ШУМОДЕЛАТЕЛЕМ И ЭТО ВСЁ, ЧТО ОСТАЛОСЬ! ПОНЯЛ?

Я кивнул.

— ТЫ ПРИШЁЛ, ЧТОБЫ ОБНОВИТЬ СОБАКУ АДРИ, Я ПРАВА?

Я кивнул.

— ТЫ СМОЖЕШЬ НАЙТИ СОЛНЕЧНЫЕ ЧАСЫ, ЮНОША?

Я написал и протянул ей блокнот: мистер Боудич оставил по пути свои инициалы. Что, как я надеялся, лучше хлебных крошек. Если только их не смыл дождь.

Клаудия кивнула и склонила голову в раздумье. В свете ламп я мог видеть явное сходство с её кузеном Вуди, хотя он был гораздо старше. В ней была какая-то грубая красота, приобретённая за годы работы и стрельбы по мишеням в виде волков-мародёров. «Королевская семья в изгнании, — подумал я. — Она, Вуди и Лия. Не три маленьких поросёнка, а три маленьких голубокровки».

Наконец она подняла глаза и сказала: «РИСКОВАННО!»

Я кивнул.

— ВУДИ СКАЗАЛ ТЕБЕ, КАК НУЖНО ИДТИ И ЧТО НУЖНО СДЕЛАТЬ?

Я пожал плечами и написал: нужно вести себя тихо.

Она фыркнула, будто это вообще не помогало.

— Я НЕ ХОЧУ НАЗЫВАТЬ ТЕБЯ ЮНОШЕЙ ИЛИ ЮНЫМ ПРИНЦЕМ, ХОТЯ В ТЕБЕ ЕСТЬ ЧТО-ТО ОТ ПРИНЦА! КАК ТЕБЯ ЗОВУТ?

Я написал ЧАРЛИ РИД заглавными буквами.

— ШАРЛИ?

Почти. Я кивнул.

Клаудия взяла полено из ящика у плиты, засунула в топку и захлопнула дверцу. Вернувшись на своё место, сложила руки на подоле платья, и подалась вперёд. Её лицо стало серьёзным.

— К ЗАВТРЕМУ ТЫ ОПОЗДАЕШЬ С ВЫПОЛНЕНИЕМ СВОЕГО ЗАДАНИЯ, ШАРЛИ, ТАК ЧТО ТЕБЕ ПРИДЁТСЯ ПЕРЕНОЧЕВАТЬ В АНГАРЕ ЧУТЬ В СТОРОНЕ ОТ ГЛАВНЫХ ВОРОТ! ПЕРЕД НИМ СТОИТ КРАСНЫЙ ФУРГОН БЕЗ КОЛЁС! ЗАПИШИ!

Я записал: ангар, красный фургон без колёс.

— ДЛЯ НАЧАЛА ХВАТИТ! ОН НЕ ЗАПЕРТ, НО ВНУТРИ ЕСТЬ ЗАСОВ! ВОСПОЛЬЗУЙСЯ ИМ, ЕСЛИ НЕ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ ВОЛКИ СОСТАВИЛИ ТЕБЕ КОМПАНИЮ! ЗАПИШИ!

Есть засов.

— ОСТАВАЙСЯ ВНУТРИ, ПОКА НЕ УСЛЫШИШЬ ЗВОН УТРЕННЕГО КОЛОКОЛА! ОДИН РАЗ! ТЫ УВИДИШЬ, ЧТО ГОРОДСКИЕ ВОРОТА ЗАПЕРТЫ, НО ИМЯ ЛИИ ОТКРОЕТ ИХ! ТОЛЬКО ЕЁ! ЛИЯ ГАЛЛИЕН! ЗАПИШИ!

Я записал: Лия Галлеон. Она жестом попросила блокнот на проверку, нахмурилась, затем попросила карандаш. Она зачеркнула «Галлеон» и написала «Галлиен».

— ПАРЕНЬ, В ТВОИХ КРАЯХ НИКТО НЕ УЧИЛ ТЕБЯ ПРОИЗНОШЕНИЮ?

Я пожал плечами. Галлеон или Галлиен — они звучали одинаково. И вообще, если город был пуст, кто меня услышит и впустит?

— БУДЬ ТАМ И ПРОЙДИ ЧЕРЕЗ ЧЁРТОВЫ ВОРОТА СРАЗУ ПОСЛЕ ЗВОНА КОЛОКОЛА, ПОТОМУ ЧТО ТЕБЕ ПРЕДСТОИТ ЧЕРТОВСКИ ДОЛГО ЧАПАТЬ.

Она потёрла лоб и обеспокоенно посмотрела на меня.

— ЕСЛИ НЕ ПРОВОРОНИШЬ ЗНАКИ АДРИ, ВСЁ ДОЛЖНО ПОЛУЧИТЬСЯ! ЕСЛИ НЕТ, УНОСИ НОГИ, ПОКА НЕ ЗАБЛУДИЛСЯ! УЛИЦЫ — НАСТОЯЩИЙ ЛАБИРИНТ! БУДЕШЬ ВСЁ ЕЩЁ БРОДИТЬ ПО ЭТОЙ АДСКОЙ ДЫРЕ, КОГДА СТЕМНЕЕТ!

Я записал: она умрёт, если я не обновлю её!

Клаудия прочитала это и бросила блокнот обратно мне.

— ТЫ ЛЮБИШЬ ЕЁ НАСТОЛЬКО, ЧТО ГОТОВ УМЕРЕТЬ ВМЕСТЕ С НЕЙ?

Я замотал головой. Клаудия удивила меня почти музыкальным смехом. Мне показалось, что это маленький остаток того, каким её голос был раньше, пока её не прокляли на вечную жизнь в тишине.

— НЕ САМЫЙ БЛАГОРОДНЫЙ ОТВЕТ, НО ТЕ, КТО ОТВЕЧАЮТ БЛАГОРОДНО, ПОГИБАЮТ МОЛОДЫМИ СО ШТАНАМИ ПОЛНЫМИ ДЕРЬМА! ХОЧЕШЬ НЕМНОГО ЭЛЯ?

Я покачал головой. Клаудия встала, порылась в том, что мне напомнило холодную кладовую, и вернулась с белой бутылкой. Она вытащила большим пальцем пробку с отверстием — чтобы, как я догадался, дать жидкости подышать — и сделала большой глоток. Далее последовала громкая отрыжка. Она снова села, держа бутылку на коленях.

— ЕСЛИ МЕТКИ ТАМ, ШАРЛИ — МЕТКИ АДРИАНА — СЛЕДУЙ ПО НИМ ТАК БЫСТРО, КАК СМОЖЕШЬ И ТИХО! ВСЕГДА БУДЬ ТИХИМ! НЕСМОТРЯ НА ГОЛОСА В ГОЛОВЕ, КОТОРЫЕ МОЖЕШЬ УСЛЫШАТЬ. ЭТО ГОЛОСА МЁРТВЫХ… И ДАЖЕ ХУЖЕ, ЧЕМ МЁРТВЫХ!

Хуже, чем мертвых? Мне не понравилось, как это прозвучало. К слову о звуке: деревянные колёса тележки Доры наверняка будут стучать по мощёным улицам. Возможно, Радар смогла бы пройти часть пути, а остальную часть я бы пронёс её на руках.

— ТЫ МОЖЕШЬ УВИДЕТЬ НЕПОНЯТНЫЕ ВЕЩИ… ИЗМЕНЕНИЯ В ФОРМАХ ВЕЩЕЙ… НО НЕ ОБРАЩАЙ ВНИМАНИЯ! В КОНЦЕ КОНЦОВ ТЫ ВЫЙДЕШЬ НА ПЛОЩАДЬ С ПЕРЕСОХШИМ ФОНТАНОМ!

Я подумал, что уже видел этот фонтан на рисунке с изображением Клаудии и Лии, который мне показывал Вуди.

— РЯДОМ СТОИТ ОГРОМНЫЙ БЕЛЫЙ ДОМ С КОРИЧНЕВЫМИ СТАВНЯМИ! В ЦЕНТРЕ ЕСТЬ ПРОХОД! ЭТО ДОМ ХАНЫ! В ОДНОЙ ПОЛОВИНЕ ЖИВЁТ ХАНА! В ДРУГОЙ — КУХНЯ, ГДЕ ХАНА ПРИНИМАЕТ ПИЩУ! ЗАПИШИ ЭТО!

Я записал, а потом блокнот взяла Клаудия. Она нарисовала проход с изогнутым верхом. Над ним она нарисовала бабочку с распростёртыми крыльями. Для быстрого наброска рисунок был очень хорош.

— ТЫ ДОЛЖЕН ПРЯТАТЬСЯ, ШАРЛИ! ТЫ И ТВОЯ СОБАКА! ОНА БУДЕТ ВЕСТИ СЕБЯ ТИХО?

Я кивнул.

— ТИХО НЕСМОТРЯ НИ НА ЧТО?

Я не был уверен, но снова кивнул.

— ДОЖДИСЬ, КОГДА КОЛОКОЛ ПРОЗВОНИТ ДВАЖДЫ! ЗАПИШИ!

2 звонка, написал я.

— ВОЗМОЖНО, ТЫ УВИДИШЬ ХАНУ ДО ЗВОНА! ВОЗМОЖНО, НЕТ! НО ТЫ УВИДИШЬ ЕЁ, КОГДА ОНА ПОЙДЁТ НА КУХНЮ В ПОЛДЕНЬ! ТОГДА-ТО ТЫ И ДОЛЖЕН ПРОЙТИ ЧЕРЕЗ ПРОХОД — КАК МОЖНО БЫСТРЕЕ! ЗАПИШИ!

В этом не было нужды — я и сам не хотел пробыть долго рядом с Ханой, если она была настолько опасной, как я слышал, — но было ясно, что Клаудия очень беспокоится за меня.

— ДО СОЛНЕЧНЫХ ЧАСОВ БУДЕТ РУКОЙ ПОДАТЬ! ТЫ УВИДИШЬ, ТАМ ШИРОКИЕ ДОРОЖКИ! ПОМЕСТИ ЕЁ НА ЧАСЫ И КРУТАНИ ИХ ПРОТИВ ЧАСОВОЙ! ДЕЛАЕТСЯ ЭТО ВРУЧНУЮ! ИМЕЙ В ВИДУ, ЕСЛИ КРУТАНЁШЬ ПО ЧАСОВОЙ, ЭТО УБЬЁТ ЕЁ! И САМ ДЕРЖИСЬ ОТ НИХ ПОДАЛЬШЕ! ЗАПИШИ!

Я записал, но только ради неё. Я читал «Надвигается беда» и знал об опасности вращения солнечных часов не в ту сторону. Уж в чём Радар не нуждалась, так это в дальнейшем старении.

— ВОЗВРАЩАЙСЯ ТЕМ ЖЕ ПУТЁМ! НО ОСТЕРЕГАЙСЯ ХАНЫ! ПРИСЛУШАЙСЯ К НЕЙ В ПРОХОДЕ!

Я поднял руки и замотал головой: я не понимаю.

Клаудия мрачно улыбнулась.

— ВЕЛИКАЯ СУЧКА ВСЕГДА СПИТ ПОСЛЕ ЕДЫ! И ХРАПИТ! ТЫ ЕЁ УСЛЫШИШЬ, ШАРЛИ! КАК РАСКАТ ГРОМА!

Я поднял два больших пальца.

— ВОЗВРАЩАЙСЯ СКОРЕЕ! ЭТО ДАЛЕКО И У ТЕБЯ БУДЕТ МАЛО ВРЕМЕНИ! НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО ПРОХОДИТЬ ЧЕРЕЗ ВОРОТА В ТОТ ЖЕ МОМЕНТ, КОГДА КОЛОКОЛ ПРОЗВЕНИТ ТРИ РАЗА, НО ТЫ ДОЛЖЕН ПОКИНУТЬ ЛИЛИМАР ВСКОРЕ ПОСЛЕ ЭТОГО! ДО ТЕМНОТЫ!

Я написал в блокноте «Ночные стражи?» и показал ей. Клаудия отхлебнула эля. Она выглядела мрачной.

— ДА! ОНИ! ТЕПЕРЬ ЗАЧЕРКНИ ЭТО!

Я зачеркнул и показал ей.

— ХОРОШО! ЧЕМ МЕНЬШЕ БУДЕТ НАПИСАНО ИЛИ СКАЗАНО ОБ ЭТИХ ПИДОРАХ, ТЕМ ЛУЧШЕ! ЗАНОЧУЙ В АНГАРЕ С КРАСНЫМ ФУРГОНОМ! ВЫХОДИ, КОГДА УСЛЫШИШЬ УТРЕННИЙ ЗВОН! ВОЗВРАЩАЙСЯ СЮДА! ЗАПИШИ!

Я записал.

— МЫ ЗАКОНЧИЛИ, — сказала Клаудия. — ТЫ, ДОЛЖНО БЫТЬ, УСТАЛ, И СЕЙЧАС ТЕБЕ НУЖНО ОТДОХНУТЬ, А ЗАВТРА ПРЕДСТОИТ ДОЛГИЙ ПУТЬ!

Я кивнул и написал пару слов в блокноте. Я протянул его одной рукой, а второй взял Клаудию за руку. В блокноте крупными буквами было написано: СПАСИБО ВАМ.

— НЕ, НЕ, НЕ! — Она сжала мою ладонь, затем поднесла её к своим потрескавшимся губам и поцеловала. — Я ЛЮБИЛА АДРИ! НЕ ТАК, КАК ЖЕНЩИНА ЛЮБИТ МУЖЧИНУ, НО, КАК СЕСТРА ЛЮБИТ БРАТА! Я ЛИШЬ НАДЕЮСЬ, ЧТО НЕ ПОСЫЛАЮ ТЕБЯ НА СМЕРТЬ… ИЛИ ХУЖЕ!

Я улыбнулся и снова поднял два больших пальца вверх, пытаясь убедить её, что со мной всё будет в порядке. Что, конечно, было не так.

Прежде чем я смог задать ещё какие-нибудь вопросы — а их было много — о себе дали знать волки. Много волков, воющих во всю глотку. Я увидел лунный свет между усохшими досками, и раздался такой сильный удар о стену, что весь дом задрожал. Радар залаяла и вскочила на лапы, навострив уши. Последовал ещё один удар, затем третий, и ещё два одновременно. С одной из полок упала бутыль, и я почувствовал запах огуречного рассола.

Я вытащил револьвер мистера Боудича, подумав: «Они будут дуть и дуть, пока домик не рухнет».

— НЕ, НЕ, НЕ, — выпалила Клаудия. Она выглядела почти удивлённой. — ИДИ ЗА МНОЙ, ШАРЛИ, ПОКАЖУ, ЧТО ПРИНЁС АДРИАН!

Она отодвинула бархатную занавеску и жестом пригласила меня войти. Большая комната была опрятной, её спальня — нет. Не скажу, что её личные покои похожи на свинарник, но… знаете, вообще-то, скажу. Два стёганых одеяла скомканы и отброшены в сторону. Штаны, рубахи и нижнее бельё, похожее на хлопковые панталоны и сорочки, разбросаны по полу. Клаудия отбросила одежду в сторону, когда повела меня в дальний конец спальни. То, что она хотела мне показать, беспокоило меня меньше, чем атака волков снаружи. А это была атака, удары по её хлипкому деревянному дому теперь почти не прекращались. Я боялся, что даже если облака закроют луны, нападение не прекратится. Волки были возбуждены и жаждали крови.

Клаудия открыла дверь, за которой оказалась комнатка, размером со стенной шкаф. Там оказался биотуалет, который определённо пришёл из моего мира.

— СОРТИР! — сказала она. — ЕСЛИ ПРИСПИЧИТ НОЧЬЮ! НЕ БОЙСЯ РАЗБУДИТЬ МЕНЯ — Я СПЛЮ, КАК УБИТАЯ!

Я в этом не сомневался, зная, что она глухая, как пень, но подумал, что туалет не понадобится, если волки прорвутся внутрь. Ни сегодня, ни когда-либо вообще. Мне казалось их там десятки, жаждущих попасть внутрь, пока Клаудия проводила экскурсию по своему дому.

— ТЕПЕРЬ ОБРАТИ ВНИМАНИЕ НА ЭТО! — сказала Клаудия. Тыльной стороной ладони она отодвинула панель рядом с туалетом. Внутри был автомобильный аккумулятор с клеймом «Эй-Си-Делко» на боку. К контактам были подсоединены клеммы. Провода вели к чему-то наподобие преобразователя напряжения. Ещё один провод выходил из преобразователя и соединялся с выключателем, похожим на обычный. Клаудия широко улыбалась.

— ЭТУ ШТУКУ ПРИНЁС АДРИАН, И БЛЯДСКИЕ ВОЛКИ ОХ КАК НЕНАВИДЯТ ЕЁ!

«Трус делает подарки», — подумал я.

Она щёлкнула выключателем. Последовал оглушительный беспорядочный шум, похожий на вой десятка автомобильных сигнализаций, усиленный в пятьдесят или сотню раз. Я прикрыл уши руками, опасаясь, что иначе оглохну, как Клаудия. Через десять-пятнадцать долгих секунд она снова щёлкнула выключателем. Я осторожно убрал руки от ушей. В большой комнате Радар лаяла как обезумевшая, но волки притихли.

— ШЕСТЬ ГОВОРИЛОК! ЭТИ УБЛЮДКИ УНОСЯТСЯ В ЛЕС, БУДТО ИМ ПОДПАЛИЛИ ХВОСТЫ! КАК ТЕБЕ ЭТО НРАВИТСЯ, ШАРЛИ? КАК ПО-ТВОЕМУ, БЫЛО ДОСТАТОЧНО ГРОМКО?

Я кивнул и похлопал себя по ушам. Ничто не могло долго противостоять этому звуковому шквалу.

— ЭХ, ЕСЛИ БЫ Я ТОЛЬКО МОГЛА ЕГО СЛЫШАТЬ! — сказала Клаудия. — НО Я ЧУВСТВУЮ ЕГО ЗУБАМИ! ХА!

Я продолжал держать блокнот и карандаш; написал строчку и протянул блокнот: «Что будет, когда сядет аккумулятор?»

Она задумалась, затем улыбнулась и погладила меня по щеке.

— Я ДАЮ ТЕБЕ КРОВ И ПИЩУ, ТЫ ПРИНОСИШЬ МНЕ ДРУГОЙ! СПРАВЕДЛИВАЯ СДЕЛКА, ЮНЫЙ ПРИНЦ? Я СКАЖУ «ДА»!

Как и у Доры, я спал возле плиты. В ту ночь я не лежал без сна и не размышлял о своём положении; в качестве подушки Клаудия выдала мне стопку полотенец, и я отключился сразу, как только моя голова коснулась их. Через две секунды — так мне показалось — она разбудила меня. На ней было длинное пальто, украшенное бабочками, — ещё одна работа Доры.

— Что? — спросил я. — Дайте поспать.

— НЕ, НЕ, НЕ! — Она была глуха, но отлично поняла, что я сказал. — ВСТАВАЙ, ШАРЛИ! ТЕБЕ ДАЛЕКО ИДТИ! ПОРА ПРИСТУПАТЬ К СВОЕМУ ДЕЛУ! К ТОМУ ЖЕ Я ХОЧУ КОЕ-ЧТО ТЕБЕ ПОКАЗАТЬ!

Я попытался лечь обратно, но она снова потянула меня, заставив сесть.

— ТЕБЯ ЖДЁТ СОБАКА! Я ПРОСНУЛАСЬ ЧАС НАЗАД! И СОБАКА ТОЖЕ! Я СНОВА НАМАЗАЛА ЕЁ ЛАПЫ, И ОНА ЧУВСТВУЕТ СЕБЯ БОДРО! ПОСМОТРИ!

Радар стояла рядом с ней, виляя хвостом. Увидев, что я смотрю на неё, она уткнулась носом в мою шею, затем лизнула в щёку. Я встал. Мои ноги ныли, руки и плечи ещё хуже. Я покрутил руками, десяток раз поднял и опустил плечи — так разминаются во время предсезонной футбольной тренировки.

— ИДИ СДЕЛАЙ СВОИ УТРЕННИЕ ДЕЛА! ПОТОМ Я ПРИГОТОВЛЮ ДЛЯ ТЕБЯ ЧТО-НИБУДЬ ТЁПЛОЕ!

Я прошёл в маленькую ванную, где она оставила мне таз с тёплой водой и кусок твёрдого жёлтого мыла. Я отлил, затем умыл лицо и руки. На стене висел маленький квадратик зеркала, не больше автомобильного. Оно было затёртое и заляпанное, но наклонившись, я увидел себя. Выпрямился, повернулся, чтобы уйти, затем снова посмотрел в зеркало, более внимательно. Мне показалось, что мои тёмно-каштановые волосы немного посветлели. Так бывает летом, после дней, проведённых на солнце, но здесь не было солнца, только низкие облака. Разумеется, за исключением ночи, когда облака расходились, чтобы пропустить лунный свет.

Я отмахнулся, посчитав, что виной всему свет единственной масляной лампы и мутный осколок зеркала. Когда я вернулся, Клаудия подала мне толстый ломоть хлеба, обернутый вокруг двойной яичницей-болтуньей. Я проглотил его, как волк (не знаю, уместен ли это каламбур).

Клаудия протянула мне рюкзак.

— Я ПОЛОЖИЛА ВОДЫ И ХОЛОДНОГО ЧАЯ! БУМАГУ И КАРАНДАШ ТОЖЕ! НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ! ТВОЯ ТЕЛЕЖКА ОСТАНЕТСЯ ЗДЕСЬ!

Я покачал головой и изобразил, как берусь за ручки.

— НЕ, НЕ, НЕ! ТЫ ПОЕДЕШЬ НА МОЁМ ТРЁХКОЛЁСНИКЕ!

— Я не могу взять ваш велосипед!

Она отвернулась и не слышала.

— ПОШЛИ, ШАРЛИ! СКОРО РАССВЕТ! ТЫ ЖЕ НЕ ХОЧЕШЬ ОПОЗДАТЬ?

Я последовал за Клаудией к двери, надеясь, что она не откроет её стае голодных волков. Их не было, а в направлении города, который мальчик назвал одержимым, облака расступились, и я мог видеть россыпь звёзд. На обочине Королевской дороги стоял большой трёхколёсный велосипед Клаудии. Объёмная корзина сзади была выстлана чем-то белым и мягким, похожим на флис, там-то и должна была ехать Радар. Я понял, что на велосипеде будет гораздо легче и быстрее, чем тянуть тележку. Но было ещё кое-что, даже лучше.

Клаудия наклонилась и поднесла фонарь к огромному переднему колесу.

— ШИНЫ ТОЖЕ ПРИНЁС АДРИ! РЕЗИНОВЫЕ! Я СЛЫШАЛА О НИХ, НО НИКОГДА НЕ ВИДЕЛА! МАГИЯ ИЗ ТВОЕГО МИРА, ШАРЛИ, И ТИХАЯ МАГИЯ!

Это убедило меня. Никаких переживаний из-за стучащих по мостовой колёс.

Я указал на велосипед. Указал на себя. Похлопал себя по груди в районе сердца.

— Я верну его, Клаудия. Обещаю.

— ТЫ ВЕРНЁШЬ ЕГО МНЕ, ЮНЫЙ ПРИНЦ ШАРЛИ! Я НЕ СОМНЕВАЮСЬ! — Она похлопала меня по спине, а затем машинально шлёпнула по заднице, что напомнило мне о тренере Харкнессе, когда он посылал меня в защиту или на замену. — ВЗГЛЯНИ НА ЯСНОЕ НЕБО!

Я взглянул. Звёзды потускнели, небо над городом Лилимар приобрело красивый персиковый оттенок. Подобное можно увидеть во время рассвета в тропиках, но сам я никогда не видел ничего похожего. Радар сидела между нами, запрокинув голову и принюхиваясь. Если бы не гадость, вытекающая у неё из глаз, и её худоба, я бы решил, что с ней всё в порядке.

— На что мы смотрим?

Клаудия не ответила, так как не видела моих губ. Она смотрела в сторону города, где возвышались башни и три высоких шпиля, чёрные на фоне светлеющего дня. Мне не нравился вид этих стеклянных шпилей, даже на расстоянии. Из-за своей формы они почти казались лицами, которые смотрели на нас. Я сказал себе, что это иллюзия, ничем не отличающаяся от вида раскрытого рта в дупле старого дерева или облака, выглядящего как дракон, но это не помогло. Даже близко не помогло. В мой разум закралась мысль — совершенно нелепая — что сам город и был Гогмагогом: разумным, наблюдающим и злобным. Пугала сама мысль о том, чтобы подойти к нему ближе; мысль же о том, чтобы воспользоваться именем Лии и пройти через ворота, была и вовсе ужасающей.

«Мистер Боудич сделал это и вернулся назад, — сказал я себе. — Ты тоже сможешь».

Но меня терзали сомнения.

Затем колокол издал единственную длинную, звенящую железом, ноту: ДОНГ.

Радар поднялась и сделала шаг в сторону звука.

— ПЕРВЫЙ ЗВОН, ШАРЛИ?

Я поднял один палец и кивнул.

Пока звук медленно затухал, начало происходить что-то более удивительное, чем таракан-переросток или гигантский сверчок: небо над теснящимися лачугами и коттеджами за городом стало темнеть, как будто тень скользила не вниз, а вверх. Я схватил Клаудию за руку, на мгновение испугавшись, что вижу какое-то странное затмение не солнца или луны, а всей земли. Затем, когда звон совсем стих, темноту прорезали тысячи световых трещин, которые пульсировали и менялись. Я увидел разнообразие цветов: чёрный и золотой, белый и оранжевый, королевский тёмно-пурпурный.

Это были бабочки-монархи, каждая размером с воробья, но такие воздушные и эфемерные, что утренний свет проникал как сквозь них, так и окутывал их.

— СЛАВА ЭМПИСУ! — воскликнула Клаудия, и вскинула обе руки к разлетающемуся над нами потоку жизни. Этот поток загородил линию города, заслонил «лица». — СЛАВА ГАЛЛИЕНАМ! ДА БУДУТ ОНИ ПРАВИТЬ СНОВА И ВОВЕКИ!

Как бы громко она ни говорила, я почти ничего не слышал. Я был ошеломлён. Никогда в жизни я не видел ничего настолько сумасшедше нереального и такого прекрасного. Бабочки затмили небо, летя над нами одному Богу известно куда, и когда я почувствовал ветер от их крыльев, я, наконец, принял — целиком и полностью — реальность этого другого мира. Эмписа. Я прибыл из вымышленного мира.

А это была реальность.