Глава тридцатая

Ещё одна остановка. Подземелье. Решительная. Неземные звёзды. Тёмный Колодец. Гогмагог. Укус.
1

ы прошли по следу из мёртвых и раненых крыс к дыре в панели. Эрис даже помогла одному трёхлапому бойцу забраться внутрь, затем поморщилась и вытерла руки о рубашку (которая и так была вся в грязи и крови). Мы подошли к двери, ведущей на винтовую лестницу, которая, как я предположил, могла быть чем-то вроде запасного выхода для членов королевской семьи на случай пожара. Я похлопал Лию по плечу.

— Ещё одна остановка перед тем, как мы пойдём за Летучим Убийцей, — сказал я. — На уровне Глубокой Малин и камеры пыток. Ты сделаешь это для меня?

Она не возражала, только устало кивнула. На её щеке всё ещё виднелась кровавая пена. Я протянул руку, вытереть её, и на этот раз Лия не отпрянула.

— Спасибо. Там может быть тот, кто помог нам…

Она отвернулась прежде, чем я успел закончить. За пределами дворца, Вуди, Клаудия и их последователи — к настоящему времени они уже могли вырасти до размера настоящей армии — скорее всего вошли в город. Если бы им встретились казармы, где спали оставшиеся ночные стражи, серые люди могли даже расправиться с ними, и слава Богу, но здесь время было быстротечно и никаких волшебных солнечных часов, способных обратить его вспять.

Мы спускались по лестнице — вниз и вниз, круг за кругом. Никто не разговаривал. Смерть Йоты грузом давила на нас. Даже Радар чувствовала это. Она не могла находиться рядом со мной, спираль была слишком узкой для двоих, но она, идя следом с прижатыми ушами и опущенным хвостом, касалась носом моей икры. Воздух становился всё холоднее. Сочилась вода из лишайника на каменных блоках, уложенных здесь сотни лет назад. «Нет, — подумал я. — дольше. Возможно, даже тысячи».

Потом я почувствовал какой-то запах, очень слабый.

— Всевышние боги, — сказала Эрис и рассмеялась. В её смехе не было ничего весёлого. — Колесо вращается, и мы вернулись туда, откуда пришли.

По пути вниз мы миновали ещё несколько дверей, некоторые большие, некоторые маленькие. Лия остановилась у маленькой и указала на неё, затем спустилась вниз на несколько ступеней, освобождая мне место. Я взялся за ручку. Дверь открылась. Мне пришлось согнуться почти вдвое, чтобы пройти через неё. Я очутился на другой кухне, не больше чулана по сравнению с той, мимо которой мы прошли по дороге сюда. Здесь стояла только одна плита, без печи, и длинный низкий гриль, вероятно, работающий на газе, но сейчас выключенный. На нём лежал ряд сосисок, подгоревших до черноты.

Джайя издала звук — нечто среднее между кашлем и рвотой. Я думаю, она вспомнила все приёмы пищи, когда мы находились в камерах, особенно перед игрой и первым раундом «Честного». Я читал о ПТС, но читать о подобном и видеть воочию — это совершенно разные вещи.

На полке рядом с грилем стояла жестяная кружка, похожая на те, что были у нас в камерах, только без дырки на дне, которую приходилось затыкать пальцем. Она была наполнена серными спичками, как те, что дал мне Перси. Я взял их, и поскольку у меня не было карманов, я переложил револьвер за пояс и сунул кружку со спичками в кобуру.

Лия подвела нас к двери, заглянула, потом жестом пригласила следовать за ней, как и раньше: быстро, быстро. Я гадал, сколько же времени прошло. Конечно, всё ещё стоял день, но какое это имело значение, если Белла и Арабелла поцеловались на другом конце света? Я предположил, что Летучий Убийца уже у Тёмного Колодца. Дожидается открытия, чтобы попытаться заключить ещё одну сделку с сущностью, обитающей в нём, либо не видя ужасных событий, которые могли произойти, либо игнорируя их. Думаю, последнее было более вероятно. Элден из рода Галлиенов, Элден Летучий Убийца, дряблый, жадный, зеленолицый гоблин, собирающийся призвать что-то из другого мира в этот… а потом, скорее всего, в мой. Я уже собирался сказать Лии, что раздумал идти в камеру пыток. Перси — Персиваля — могло там не быть, или он был мёртв. Остановить Летучего Убийцу, разумеется, было важнее.

Эрис коснулась моего плеча.

— Принц Чарли… ты уверен насчёт этого? Разумно ли это?

Нет. Это не было разумно. Вот только если бы не Персиваль — человек настолько поглощенный серостью, что едва мог говорить — никого из нас здесь бы не было.

— Идём, — коротко сказал я.

Эрис приложила ладонь ко лбу и ничего не ответила.

2

Я узнал проход, где Лия дожидалась нас, переминаясь с ноги на ногу, сжимая и разжимая рукоять своего меча. Справа от вспомогательной кухни был путь в темницу. Слева, не так далеко, — камера пыток.

Я побежал, оставив остальных позади. За исключением Радар, которая неслась рядом, высунув язык. Камера пыток оказалась дальше, чем я помнил. Когда я достиг открытой двери, то остановился на время, достаточное, чтобы мысленно проговорить даже не молитву, а простое «пожалуйста, пожалуйста». Затем вошёл внутрь.

Сначала я подумал, что там пусто… если только Персиваля не заключили в Железную Деву. Но будь он там, наверняка сочилась бы кровь, а её не было. Затем куча тряпья в дальнем углу зашевелилась. Из неё появилась голова, её обладатель увидел меня и попытался улыбнуться тем, что осталось от рта.

— Перси! — воскликнул я и побежал к нему. — Персиваль!

Он с трудом пытался отдать мне честь.

— Неа, неа, это я должен отдавать тебе честь. Ты можешь встать?

С моей помощью Перси смог подняться на ноги. Одна его рука была замотана грязным куском его же тужурки. Приглядевшись, я увидел, что тряпка намотана в районе его запястья и туго завязана, чтобы остановить кровотечение. Я видел тёмное засохшее пятно на камнях, где он лежал. У него не было запястья. Какой-то ублюдок отрезал его.

Подошли остальные. Джайя и Эрис встали в проходе, но Лия вошла внутрь. Персиваль увидел её и поднёс искалеченную руку ко лбу. Он расплакался. «Хинсе». Это был его лучший вариант произношения слова «принцесса».

Перси попытался склонить колено перед ней, но упал бы без моей поддержки. Он был в грязи, в крови, изуродованный, но Лия обвила руками его шею и обняла его. Этим она мне нравилась, если оставить в стороне всё остальное.

— Ты можешь идти? — спросил я. — Если медленно и с передышками, сможешь? Потому что мы спешим. Отчаянно спешим.

Он кивнул.

— И ты сможешь найти выход?

Он снова кивнул.

— Джайя! — позвал я. — Здесь ты расстанешься с нами. Персиваль выведет тебя наружу. Иди с ним, и давай ему отдохнуть, сколько нужно.

— Но я хочу…

— Мне не волнует, что ты хочешь; мне нужно, чтобы ты это сделала. Вытащи его из этой… этой дыры. Когда выберетесь, там будут другие. — «Лучше бы были», — подумал я. — Отведи его к Клаудии или Вуди, и пусть ему окажут медицинскую помощь. — «Медицинская помощь» — не то, что я сказал, но Джайя кивнула.

Как и Лия, я обнял Персиваля.

— Спасибо, друг мой. Если это возможно, они должны поставить тебе памятник. — «Может быть, с бабочками, сидящими на твоих вытянутых руках», — подумал я и направился к двери. Лия уже была там, дожидаясь меня.

Джайя обняла его одной рукой.

— Я буду с тобой на каждом шагу, Перси. Только веди меня.

Хринс! — сказал Персиваль, и развернулся. Он прикладывал все усилия, чтобы говорить чётко. — Лючий Уйса! — Он указал на дверь. — Шевро угих! И уука! Ехо уука! — Потом он указал на Лию. — Она нает ороху! — Затем он указал на вверх. — Элла и Араелла! Соро! Соро!

Я посмотрел на Лию.

— Ты его понимаешь?

Она кивнула. Её лицо было мертвенно-бледным. Рана, через которую она принимала пищу, выделялась, как родимое пятно.

Я повернулся к Эрис.

— А ты?

— Летучий Убийца, — сказала она. — Четверо других. И сука. Или, может быть, шлюха. В любом случае, я думаю, он имеет в виду Петру, ведьму с мушкой на лице, которая сидела с ним в ложе. Он сказал, что принцесса знает дорогу. И что-то о Белле и Арабелле.

— Они скоро поцелуются, — сказала Джайя и Персиваль кивнул.

— Позаботься о нём, Джайя. Выведи его отсюда.

— Обязательно, если он и правда знает дорогу. И сделай так, чтобы мы снова увиделись. Все мы. — Она наклонилась и быстро погладила Радар на прощание.

3

Лия повела нас от винтовой лестницы в другой коридор. Она остановилась у двери, открыла её, покачала головой и пошла дальше.

— Она и в правду знает, куда идёт? — прошептала Эрис.

— Думаю, да.

Надеешься, да.

— Прошло много времени с тех пор, как она была здесь.

Мы подошли к другой двери. Нет. Затем к следующей. Лия заглянула в помещение и подозвала меня. Там было темно. Она указала на кружку со спичками, которую я взял из кухни. Я попытался чиркнуть одной о зад штанов — классный трюк, который я видел в старом ковбойском фильме «Ти-Си-Эм». Когда это не сработало, я чиркнул спичкой о шершавый камень рядом с дверью и поднял вверх. Комната была облицована деревянными панелями, а не камнем и заполнена одеждой: формой, поварскими халатами, балахонами и шерстяными рубашками. Груда изъеденных молью коричневых платьев лежала под рядом деревянных крючков.

Лия уже пересекала комнату, Радар следовала за ней, оглядываясь на меня. Я зажёг ещё одну спичку и пошёл за ними. Лия встала на цыпочки, ухватилась за два крючка и потянула. Никакого эффекта. Она отступила и указала на меня.

Я передал кружку со спичками Эрис, взялся за крючки и дёрнул. Ничего не произошло, но я почувствовал некоторую отдачу. Я потянул сильнее, и вся стена подалась вперёд, выпустив порыв застарелого воздуха. Заскрипели скрытые петли. Эрис зажгла ещё одну спичку, и я увидел паутину, не целую, а свисающую серыми клочьями. Добавить сюда груду платьев, сброшенных с крючков, и становилось ясно: кто-то прошёл через эту дверь до нас. Я зажёг очередную спичку и наклонился. В пыли виднелись спутанные следы. Будь я бесподобным сыщиком, как Шерлок Холмс, возможно, смог бы вычислить, сколько человек прошло через эту потайную дверь, может, даже насколько они опередили нас, но мне было далеко до Шерлока. Оценив размазанность следов, я понял, что они несли что-то тяжёлое. Как будто шаркали при ходьбе. Я подумал о расписном паланкине Летучего Убийцы.

Вниз вели ещё несколько ступеней, изгибаясь влево. Ещё больше следов в пыли. Далеко внизу виднелся тусклый свет, но не от газовых фонарей. Он был зеленоватым. И он мне очень не понравился. Голос, шептавший из воздуха, понравился ещё меньше. «Твой отец умирает в собственной блевотине», — сказал он.

Эрис резко вздохнула.

— Голоса вернулись.

— Не слушай их, — сказал я.

— Скажи мне ещё и не дышать, принц Чарли.

Лия подозвала нас. Мы начали спускаться по лестнице. Радар тревожно заскулила, и я предположил, что она тоже слышит голоса.

4

Мы спускались вниз. Зелёный свет становился ярче. Он исходил от стен. Сочился из стен. Голоса также усилились. Они говорили неприятные вещи. Много о моих прискорбных подвигах с Берти Бёрдом. Эрис заплакала позади меня, очень тихо, потом пробормотала: «Перестаньте. Я никогда этого не хотела. Пожалуйста, перестаньте».

Я почти пожалел, что не могу снова встретиться с Ханой или Рыжей Молли. Они были ужасны, но материальны. Их можно было вывести из игры.

Если Лия слышала голоса, то не подавала виду. Она спускалась по лестнице ровным шагом, выпрямив спину, её стянутые сзади волосы касались лопаток. Мне был ненавистен её отказ признать, что Летучий Убийца — её брат; разве мы не слышали, как его дружки выкрикивали его имя на «Честном»? Но мне нравилась её смелость.

Мне нравилась она.

К тому времени, когда ступени закончились аркой, поросшей мхом и рваной паутиной, мы, должно быть, опустились по меньшей мере на пятьсот футов ниже Глубокой Малин. Возможно, ещё ниже. Голоса стихли. На смену им пришло гнетущее гудение, исходившее, казалось, либо от влажных каменных стен, либо от зелёного света, который теперь стал гораздо ярче. Это был живой свет, а гудение было его голосом. Мы приближались к какой-то великой силе, и если раньше я сомневался в существовании зла, как чего-то материального, отдельного от того, что жило в сердцах и умах смертных мужчин и женщин, то теперь сомнения развеялись. Мы лишь ступили на край того, что порождало эту силу, но приближались к ней с каждым шагом.

Я протянул руку, чтобы коснуться плеча Лии. Она дёрнулась, затем расслабилась, поняв, что это всего лишь я. Её глаза были расширенными и тёмными. Глядя ей в лицо, а не на её волевую спину, я понял, что Лия так же напугана, как и все мы. Возможно, сильнее, так как она знала больше.

— Ты была здесь? — прошептал я. — Вы с Элденом приходили сюда, когда были детьми?

Лия кивнула. Она протянула руку и схватила разреженный воздух.

— Вы держались за руки?

Она кивнула. Да.

Я представил их, держащихся за руки, бегающих повсюду… но, нет, это было неправильно, они не бегали. Лия могла бы, но не Элден на своих косолапых ногах. Она оставалась с ним, даже если хотела мчаться вперёд к следующему событию, к следующему сюрпризу, к следующему тайному месту, потому что любила его.

— У него была трость?

Она подняла руку и показала мне букву «V». Значит, две трости.

Везде вместе, кроме одного места. Вуди сказал, что Лия никогда не любила книги. Элден читал за них двоих.

— Он знал о потайной двери в комнате, где хранилась одежда, верно? Он прочитал о ней в библиотеке. Вероятно, он знал и о других местах?

Да.

Старые книги. Возможно, запретные книги, вроде «Некрономикона», выдуманного Лавкрафтом, о котором тот любил писать. Я представил Элдена, корпящего над такой книгой, уродливого мальчика с косолапыми ногами, мальчика с шишками на лице и горбом на спине; того, о ком забывали, за исключением тех случаев, когда нужно было опробовать на нём жестокую шутку (я знал о них всё; мы с Берти разыграли немало их во время моего тёмного периода); того, кто игнорировался всеми, кроме его младшей сестры. Почему бы не игнорировать, если на трон должен был взойти его красивый старший брат? И к тому времени, когда Роберт занял бы трон, хромоногий Элден, книжный червь Элден всё равно был бы мёртв. Такие, как он, долго не жили. Словив ртом жука, они кашляют; подхватив лихорадку, они умирают.

Элден читал старые пыльные книги, либо с верхних полок, либо из запертого шкафа, который вскрыл. Может быть, сперва он просто искал силу, чтобы использовать её против своего брата-тирана и острых на язык сестёр. Мысли о мести пришли позже.

— Это была не твоя идея прийти сюда, я прав? Возможно, в другие части замка, но не сюда.

Да.

— Тебе здесь не понравилось, да? Тайные комнаты и поднимающиеся платформы — это хорошо, весело, но тут таилось зло, и ты это знала. Разве нет?

Её глаза были тёмными и встревоженными. Она не подала никакого знака, ни «да», ни «нет»… но глаза увлажнились.

— А вот Элден — он был очарован. Верно?

Лия лишь повернулась и снова пошла вперёд, сделав свой привычный жест «пошли». Спина прямая.

Волевая.

5

Радар немного опередила нас, и теперь она что-то обнюхивала на полу прохода — клочок зелёного шёлка. Я поднял его, осмотрел, сунул в кобуру к жестяной кружке со спичками и больше не думал о нём.

Проход был широким и высоким, больше похожим на туннель. Мы подошли к месту, где он расходился в три стороны, каждая из которых подсвечивалась пульсирующим зелёным светом. Над каждым входом имелся краеугольный камень, вырезанный в форме того, что я последний раз видел разломанным на части в жилом крыле: похожее на кальмара существо с узлом щупалец, скрывающих его лицо. Бабочки-монархи были благословением; эта штука — богохульством.

«Вот ещё одна сказка, — подумал я. — Та, что для взрослых, а не для детей. Никакого большого злого волка, никакого великана, никакого Румпельштильцхена. Если над арками — это версия Ктулху, то каким должен быть Гогмагог? Верховный жрец древних богов, видящий свои злокозненные сны в руинах Р’льеха? Это тот, кого Элден хочет попросить ещё об одной услуге?»

Лия направилась к левому проходу, остановилась, вернулась к центральному и снова помедлила. Она вглядывалась вперёд. Я смотрел вниз, под ноги, где видел следы, ведущие к правому проходу. Этой дорогой прошли Летучий Убийца и его свита, но я ждал, вспомнит ли она. Она вспомнила. Лия вошла в правый проход и продолжила движение. Мы последовали за ней. Запах — смрад, зловоние — теперь усилился; гул не стал громче, но стал всепроникающим. Из трещин в стенах росли рыхлые, бесформенные, белые, как пальцы мертвеца, грибы. Они поворачивались, словно провожая нас взглядом. Сначала я подумал, что это моё воображение. Но нет.

— Какой ужас, — сказала Эрис, её голос был слабым и подавленным. — Я думала плохо было в Малин… и на поле, где мы дрались… но они ничто по сравнению с этим.

И на это нечего было ответить, потому что она была права.

Мы шли всё дальше и дальше, дорога постоянно шла под уклон. Запах стал ещё хуже, а гудение становилось всё громче. Теперь дело было не только в стенах. Я ощущал его в центре своей головы, где гул, казалось, был не звуком, а чёрным светом. Я понятия не имел, что находилось над нами, но несомненно мы вышли за пределы территории дворца. Очень далеко. Следы истончились и исчезли. Пыль не спускалась так глубоко вниз и тут не было свисающей паутины. Даже пауки покинули это богом забытое место.

Стены менялись. Местами камни сменялись большими тёмно-зелёными блоками стекла. Внутри них клубились и копошились толстые чёрные прожилки. Одна бросилась на нас, и её передняя безголовая часть раскрылась, превратившись в рот. Эрис слабо вскрикнула. Радар теперь так сильно жалась ко мне, что при каждом шаге моя нога тёрлась о её бок.

Наконец мы оказались в большой сводчатой комнате из тёмно-зелёного стекла. Повсюду в стенах виднелись чёрные ниточки, мечущиеся взад и вперёд в странных резных формах, которые менялись при взгляде на них. Они крутились и извивались, создавая фигуры… лица…

— Не смотри на эти штуки, — сказал я Эрис. Я предположил, что Лия уже это поняла; если она помнила, как сюда попасть, то уж точно запомнила эти странные меняющиеся фигуры. — Думаю, они могут загипнотизировать тебя.

Лия стояла в центре этого жуткого нефа, озираясь вокруг в замешательстве. По кругу располагались проходы, подсвеченные пульсирующим зелёным светом. Их было не меньше дюжины.

— Я не думаю, что смогу, — ответила Эрис. Её голос превратился в дрожащий шепот. — Чарли, извини, но я не думаю, что смогу.

— Ты и не обязана. — Мой голос звучал ровно и странно, я думаю из-за гудения. Это был голос Чарли Рида, который соглашался со всеми грязными трюками, придуманными Бёрдмэном… и добавлял что-то своё. — Иди назад, если сможешь найти дорогу. Если нет, останься здесь и жди нас.

Лия обошла полный круг, медленно, заглядывая в каждый проход. Затем она посмотрела на меня, подняла руки и покачала головой.

Я не знаю.

— Ты дошла только досюда, да? Дальше Элден пошёл без тебя?

Да.

— Но потом он вернулся.

Да.

Я представил себе ожидание здесь, в этой незнакомой зелёной камере с непонятными символами и чёрными штуками, живущими в стенах. Маленькая девочка держится уверенно — держится решительно — несмотря на этот предательский гул. Ждёт в одиночестве.

— Ты приходила с ним в другие разы?

Да. Затем она указала вверх, но я не понял.

— После этого он приходил без тебя?

Долгая пауза… потом: да.

— И в какой-то раз он не вернулся.

Да.

— Ты не ходила за ним, ведь так? Только досюда, но не дальше. Ты не осмелилась.

Она закрыла лицо. Это был достаточный ответ.

— Я ухожу, — выпалила Эрис. — Прости, Чарли, но я… я не могу.

Она убежала. Радар последовала за ней к проходу, из которого мы пришли, и если бы она решила уйти с Эрис, я не стал бы звать её обратно. Гул теперь проникал в мои кости. У меня возникло сильное ощущение, что ни принцесса Лия, ни я никогда больше не увидим внешний мир.

Радар вернулась ко мне. Я опустился на колени и обнял её, стараясь успокоить, насколько мог.

— Ты предположила, что твой брат мёртв.

Да. Затем она взялась за горло и послышались гортанные слова.

— И сейчас мёртв.

Тот, кем я стал — и продолжал становиться — был старше и мудрее, чем старшеклассник, который появился на том маковом поле. Этот Чарли — принц Чарли — понимал, что Лия должна была в это поверить. Иначе вина за то, что она не попыталась спасти брата, была бы слишком велика, чтобы вынести её.

Думаю, к тому времени она уже всё для себя решила.

6

Пол был из полированного зелёного стекла, и казалось, уходил в бесконечную глубину. Чёрные прожилки копошились под нами, и не было никаких сомнений, что они голодны. Никакой пыли и никаких следов. Если они и были, то кто-то из свиты Летучего Убийцы стёр их — на всякий случай, — чтобы мы не последовали за ними. Поскольку Лия не помнила, невозможно было сказать, по какому из двенадцати проходов они пошли.

Или возможно?

Я вспомнил женщину с мушкой возле рта, которая кричала: «На колени, старая кровь! На колени, старая кровь!» Её звали Петра, и она была одета в зелёное шёлковое платье.

Я достал обрывок ткани и протянул его Радар, которая понюхала его без особого интереса — на неё тоже действовали гул и чёрные фигуры в стеклянных блоках. Но я мог надеяться только на неё. Мы могли.

— Который? — спросил я, и указал на туннели. Радар не пошевелилась, только посмотрела на меня снизу вверх, и я понял, что ужасная атмосфера этого места затуманила мне мозги. Был же набор команд, которые она понимала, но «который» не входил в их число. Я снова поднёс обрывок платья к её носу.

— Ищи, Радар, ищи!

В этот раз она опустила нос к полу. Одна из чёрных фигур будто дёрнулась на неё, и Радар отпрянула, но потом снова опустила нос — моя хорошая собака, моя храбрая собака. Она подошла к одному из туннелей, вернулась, подошла к другому справа. Затем она повернулась ко мне и гавкнула.

Лия не медлила. Она бросилась в туннель. Я последовал за ней. Зелёный стеклянный пол в этом туннеле ещё сильнее шёл под уклон. Будь он ещё круче, думаю, мы бы потеряли опору. Лия увеличила отрыв. Она была быстроногой, а я увальнем, которого ставили играть только на первой базе.

— Лия, подожди!

Но она не замедлилась. Я побежал так быстро, как только позволял наклонный пол. Радар, находясь ближе к поверхности и опираясь на четыре лапы, держалась увереннее. Гудение начало стихать, будто кто-то убавил громкость на гигантском усилителе. Я ощутил облегчение. Зелёное свечение от стен тоже померкло. На смену ему пришёл более слабый свет, который немного усилился, когда мы подошли к выходу из туннеля.

В то, что я там увидел, даже после всего пережитого мною, было почти невозможно поверить. Разум противился тому, что видели глаза. Помещение со множеством проходов было огромным, но эта подземная камера была намного больше. Да и можно ли это назвать камерой, когда надо мной простиралось ночное небо, усеянное пульсирующими желтоватыми звёздами? Вот откуда исходил свет.

«Этого не может быть», — подумал я, затем понял, что да, это возможно. Разве я не оказался в другом мире, спустившись по другой лестнице? Тогда я вышел в мир Эмписа. Но это был третий мир.

Ещё несколько лестниц опоясывали колоссальную шахту, вырубленную в каменной породе. Лия спускалась по ним полным бегом. Внизу, на глубине более пятисот футов, я увидел паланкин Летучего Убийцы с задёрнутыми пурпурными занавесями с золотой отделкой. Четверо мужчин, которые несли его, прижались к стене и смотрели на эти чуждые звёзды. Должно быть, они были очень сильными, чтобы принести сюда Летучего Убийцу, и храбрыми, но оттуда, где стояли мы с Радар, они казались крошечными и напуганными.

В центре каменного дна поднималась огромная буровая вышка высотой около ста ярдов. Она мало чем отличалась от тех, что я видел на строительных площадках в моём мире, но эта, казалось, была построена из дерева, и странно напоминала виселицу. Составная подпорка и стрела образовывали идеальный треугольник. Грузоподъёмный крюк крепился не к крышке скважины, как я думал, когда представлял себе Тёмный Колодец, а к гигантскому откидному люку, который пульсировал нездоровым зелёным светом.

Рядом с ним в своём пурпурном одеянии, похожем на кафтан, с нелепо сдвинутой на бок золотой короной Галлиенов на растрёпанных белых волосах, стоял Летучий Убийца.

— Лия! — крикнул я. — Подожди!

Она не отреагировала — возможно, оглохла, как Клаудия. Она бежала по последнему витку лестницы под тусклым светом жутких звёзд, сияющих из другой вселенной. Я побежал за ней, на ходу вытаскивая револьвер мистера Боудича.

7

Мужчины, которые несли паланкин, начали подниматься по лестнице ей на встречу. Лия остановилась, расставив ноги в боевой стойке, и обнажила меч. Радар истерически лаяла, либо в ужасе от этого кошмарного места, которое, я был уверен, мы никогда не покинем, либо понимала, что мужчины угрожают Лии. Может быть, и то и другое. Летучий Убийца посмотрел наверх, и корона упала с его головы. Он поднял её, но то, что вылезло из-под его пурпурного балахона, не было рукой. Я не разглядел, что это было (или не хотел), да и в тот момент меня это не волновало. Я хотел как можно скорее догнать Лию, но понял, что не сумею спасти её от носильщиков Летучего Убийцы. Они уже были слишком близко к ней, расстояние для выстрела слишком велико, и она перекрывала прицел.

Лия упёрла рукоять меча себе в живот. Я услышал, как тот, который шёл впереди, что-то крикнул. Поднимаясь, он махал руками, остальные трое следовали за ним. Я услышал «Неа, неа!», но не остальное. Лие не пришлось бить его; в спешке мужчина, не замедляясь, налетел на её меч. Лезвие вошло по самую рукоять, и вышло с другой стороны с брызгами крови. Он склонился к обрыву. Лия попыталась выдернуть меч, но тот не поддался. Ей оставался простой, но единственный выбор: отпустить меч и жить, либо удержать его и последовать вниз за носильщиком. Она отпустила. Пронзённый человек упал сотней футов ниже того места, где Лия проткнула его, и недалеко от паланкина, который помогал нести. Ему могли посулить золото или женщин, поместье в сельской местности или всё это сразу. Но получил он смерть.

Остальные трое вышли вперёд. Я побежал быстрее, не обращая внимания на вполне реальную возможность споткнуться — может быть, о собственную собаку — и отправиться в смертельный полет. И всё равно видел, что не успею вовремя. Они неминуемо добрались бы до неё раньше, и теперь для защиты у Лии остался только кинжал. Она вытащила его и прижалась спиной к стене, готовая биться насмерть.

Только не было ни битвы, ни смерти. Даже человек, которого она убила, вероятно, не собирался вступать с ней в бой; он кричал «Неа, неа» перед тем, как напоролся. С этих людей было достаточно. Всё, чего они хотели, — это убраться ко всем чертям. Они пробежали мимо неё, даже не взглянув.

Назад! — взревел Элден. — Назад трусы! Вам велит ваш король!

Они не слушали, перепрыгивая через две-три каменные ступени за раз. Я схватил Радар за ошейник и крепко прижал к себе. Первые двое носильщиков паланкина пробежали мимо нас, но третий нарвался на Радар, которая не выдержала. Она дёрнула мордой вперёд и глубоко впилась зубами в его бедро. Человек замахал руками, пытаясь восстановить равновесие, затем упал в шахту; его последний затихающий крик оборвался, когда он ударился о дно.

Я снова двинулся вперёд и вниз. Лия не шевелилась. Она всматривалась в гротескную фигуру в развевающемся пурпурном балахоне, пытаясь разглядеть её черты в тусклом свете звёзд, сияющих в этой безумной бездне над нашими головами. Я почти добежал до неё, когда свет начал становиться ярче. Но не от звёзд. Гудение вернулось, только теперь оно было глубже: не мммммммм, а ААААААА — звук какого-то инопланетного существа, колоссального и непостижимого, почуявшего пищу, которая, как оно знало, будет вкусна.

Я посмотрел наверх. Лия посмотрела наверх. Радар посмотрела наверх. То, что мы увидели выплывающим из этого тёмного, усеянного звёздами неба, было ужасно, но настоящий ужас заключался том, что это также выглядело прекрасно.

Если моё чувство времени не подводило меня, над нами всё ещё стоял день. Белла и Арабелла должны были находиться на другом конце света, частью которого был Эмпис, но эти две луны были точно такие же, проецируемые из чёрной пустоты, что не имела права на существование, и омывающие эту адскую бездну, в которой мы находились, своим бледным и сверхъестественным светом.

Большая луна приближалась к малой, и не собиралась проходить мимо неё ни сзади, ни спереди. Только всевышние боги знают, сколько тысяч лет спустя две луны — эти и настоящие, находящиеся где-то далеко за горизонтом — оказались на пути столкновения.

Они встретились в беззвучном столкновении (значит, это и правда была проекция), сопровождающимся ослепительной вспышкой света. Обломки, как светящиеся осколки посуды, разлетелись во все стороны, заполняя тёмное небо. Глухой шум — АААААААА — стал ещё громче. Оглушающим. Стрела буровой вышки начала подниматься, сужая треугольник между ней и подпоркой. Не было слышно звука работающих механизмов, но я бы всё равно его не заметил.

Неистовый свет распадающихся лун заслонил звёзды и залил сиянием поверхность внизу. Люк над Тёмным Колодцем начал открываться, подтягиваемый крюком буровой вышки. Гротескное существо в пурпурном балахоне тоже смотрело вверх, и когда Лия взглянула вниз, их глаза встретились. Его глаза сидели глубоко в обвисших впадинах зеленоватой плоти; её — были широко раскрытыми и голубыми.

Несмотря на все годы и все перемены, Лия узнала Элдена. Её смятение и ужас отразились на лице. Я попытался удержать её, но Лия так рьяно вырвалась, что чуть не упала вниз. Я был в шоке, оцепенел от того, что увидел — столкновение двух лун в небе, которое не могло существовать. Осколки расползались и начинали тускнеть.

По краю люка Тёмного Колодца появился полумесяц тьмы и быстро расширился до чёрной ухмылки. Долгий хриплый крик удовлетворения становился всё громче. Летучий Убийца, спотыкаясь, направился к колодцу. Его пурпурный балахон встопорщился в нескольких местах разом. На мгновение его страшная желейная голова скрылась, а затем балахон слетел на одну сторону и упал на пол. Мужчина под ним был мужчиной только наполовину, как Эльза была только наполовину женщиной. Вместо его ног был клубок чёрных щупалец, которые несли его, раскачивая из стороны в сторону. Другие щупальца торчали из висящего мешком живота, поднимаясь к открывающемуся люку, будто в эрекции. Вместо рук у него были какие-то змеевидные отростки, которые колыхались перед его лицом, как водоросли в сильном течении, и я понял, что какое бы существо не сидело в колодце, это не был Ктулху. Элден и был Ктулху этого мира, как Дора была старушкой, живущей в башмаке, а Лия — гусиной девушкой. Он променял деформированные ступни и сгорбленную спину — кифоз — на нечто гораздо худшее. Задумывался ли он о честности такой сделки? Достаточно ли было мести и медленной гибели королевства, чтобы уравновесить чаши весов?

Лия добралась до подножия лестницы. Над головой осколки Беллы и Арабеллы продолжали расползаться.

Лия! — крикнул я. — Лия, ради Бога, остановись!

Проходя мимо паланкина с безвольно свисающими занавесями, она задержалась, но не потому, что я позвал её. Не уверен, что она вообще слышала меня. Всё её внимание было приковано к дряблому существу, бывшему её братом. Теперь он нетерпеливо склонился над поднимающимся люком, рыхлая плоть его лица свисала вниз, как тесто. Корона снова слетела с его головы. Ещё больше чёрных щупалец появилось из его шеи, спины и ложбинки между ягодицами. На моих глазах он превращался в Ктулху, повелителя древних богов, в воплощённую в жизнь кошмарную сказку.

Но настоящий монстр был внизу. И скоро он должен был появиться.

Гогмагог.

8

Я помню, что произошло дальше, с душераздирающей ясностью. Я наблюдал всё оттуда, где стоял, может быть, в дюжине шагов от брошенного паланкина, и до сих пор вижу это в своих снах.

Радар лаяла, но я едва слышал её на фоне непрерывного сводящего с ума гудения из Тёмного Колодца. Лия подняла свой кинжал и без колебаний глубоко вонзила в свою рану для кормления рядом с тем, что было её ртом. Затем, используя обе руки, она провела лезвием по шраму справа налево.

ЭЛДЕН! — закричала она. Кровь мелкими брызгами хлынула из её нового рта. Её голос был хриплым — полагаю, из-за чревовещания — но первое слово, которое Лия произнесла без необходимости извлекать его из глубины горла, прозвучало достаточно громко, чтобы услышал её гнусный брат, даже сквозь гудение. Он увидел её, по-настоящему увидел её, впервые за всё время.

ЭЛДЕН, ОСТАНОВИСЬ, ПОКА ЕЩЁ ЕСТЬ ВРЕМЯ!

Он колебался, лес щупалец — теперь их было больше, гораздо больше — развевался из стороны в сторону. Видел ли я любовь в этих затуманенных глазах? Сожаление? Жалость, может быть, стыд за то, что он проклял единственного человека, который любил его, вместе со всеми теми, кто презирал? Или только необходимость сохранить то, что ускользало после правления, оказавшегося таким недолгим (но разве не всем нам так кажется, когда приходит конец)?

Я не знал. Я побежал вниз по последним ступеням, мимо паланкина. У меня не было никакого плана в голове, я просто должен был увести Лию оттуда до того, как существо внизу поднимется. Я вспомнил гигантского таракана, который забрался в сарай мистера Боудича, и как мистер Боудич застрелил его, и это напомнило мне — наконец-то — что его револьвер всё ещё у меня.

Лия вошла в это колышущееся скопление щупалец, видимо, не подозревая, какую опасность они таили. Одно из них погладило её по щеке. Элден продолжал смотреть на неё, и он… плакал?

— Иди назад, — прокряхтел он. — Иди назад, пока можешь. Я — не могу…

Одно из щупалец обвилось вокруг её окровавленной шеи. Было ясно: он не мог остановить часть себя, одержимую существом внизу. Все те книги, что он прочитал во дворцовой библиотеке — неужели ни в одной из них не содержалась основополагающая история всех культур, в которой говорится о сделке с дьяволом?

Я схватил щупальце — которое могло быть частью его руки, когда Элден заключил свою сделку — и оторвал от её горла. Щупальце было жёстким и покрытым слизью. Как только оно перестало душить Лию, я выпустил его. Другое щупальце обернулось вокруг моего запястья, ещё одно — вокруг бедра. Они начали тянуть меня к Элдену. И к открытому колодцу.

Я поднял револьвер мистера Боудича, собираясь выстрелить. Прежде чем я успел спустить курок, щупальце обвилось вокруг дула, выдернуло оружие, и бросило его на пол в сторону покинутого паланкина. Радар теперь стояла между Элденом и колодцем, вся шерсть дыбом; она лаяла так сильно, что из её пасти летела пена. Она бросилась, чтобы укусить его. Щупальце — то, которое было частью его левой ноги — хлестнуло её кнутом и отбросило в сторону. Меня тащило вперёд. Монстр, возможно, оплакивал свою сестру, но он также ухмылялся в предвкушении какой-то ужасной победы, реальной или воображаемой. Ещё два щупальца, размером поменьше, появились из этой ухмылки и попробовали воздух. Буровая вышка продолжала открывать люк, но что-то ещё — что-то под ним — толкало его снизу, расширяя щель.

«Там внизу другой мир, — подумал я. — Он чёрный и я не хочу его видеть».

— Ты тоже была частью этого! — взвизгнуло дряблое существо с зелёным лицом, обращаясь к Лии. — Ты тоже была частью этого, иначе ты бы пошла со мной! Ты бы стала моей королевой!

Ещё больше щупалец Летучего Убийцы схватили её — за ноги, за талию и снова за шею — и потащили вперёд. Что-то вылезало из колодца — маслянистая чёрная субстанция с длинными белыми шипами. Она ударилась об пол с влажным шлепком. Это было похоже на крыло.

Я И ЕСТЬ королева! — воскликнула Лия. — Ты не мой брат! Он был добрым! Ты — убийца и притворщик! Ты — самозванец!

Она вонзила кинжал, с которого всё ещё капала её кровь, в глаз своего брата. Щупальца отпустили её. Элден отшатнулся назад. Крыло поднялось и взмахнуло, отчего мне в лицо ударил тошнотворный порыв воздуха. Оно окутало Элдена. Щипы пронзили его тело. Его подтащило к краю колодца. Элден издал последний вопль, прежде чем тварь вонзила свои крючковатые шипы ему в грудь и затащила в колодец.

Но получить свою марионетку — этого ему оказалось недостаточно. Из колодца поднялся пузырь иноземной плоти. На нас смотрели огромные золотистые глаза на том, что нельзя было назвать лицом. Раздался скребущий, скрежещущий звук, и появилось второе крыло, покрытое шипами. Оно сделало пробный взмах, и меня снова ударило волной гнилостного воздуха.

Вернись назад! — крикнула Лия. Кровь брызнула из её прорезанного рта. Капли попали на выползающую тварь и зашипели. — Я, королева Эмписа, приказываю тебе!

Оно продолжало появляться, теперь взмахивая обоими своими шипастыми крыльями. Из него брызнули струйки какой-то зловонной жидкости. Свет от разбитых лун продолжал меркнуть, и я едва мог разглядеть горбатое, перекрученное нечто; его бока вздувались внутрь и наружу, как кузнечные меха. Голова Элдена погружалась в чужеземную плоть. Его мёртвое лицо, застывшее в последней маске ужаса, смотрело на нас, как лицо человека, исчезающего в зыбучих песках.

Лай Радар теперь больше походил на крик.

Думаю, это было что-то вроде дракона, но не такого, о котором можно прочитать в любой книге сказок. Он пришёл из-за пределов моего мира. И мира Лии тоже. Тёмный Колодец открылся в другую вселенную, недоступную человеческому пониманию. И приказы Лии не могли остановить его.

Оно появлялось.

Оно появлялось.

Луны уже поцеловались и вскоре оно должно было обрести свободу.

9

Лия не стала больше приказывать. Видимо, она поняла, что это бесполезно. Она только вытянула шею, наблюдая за тем, как эта тварь поднимается из колодца. Осталась только Радар, лающая и лающая, но каким-то образом — чудесным, героическим — стоящая на месте.

Я понял, что погибну, и это будет милосердием. Если только жизнь не продолжится в ужасном адском гудении (ААААААА), когда я — и Лия, и Радар — стану частью этого чужеродного организма.

Я читал, что в такие моменты вся жизнь человека проносится у него перед глазами. Передо мной, словно иллюстрации в книге, страницы которой быстро перелистываются, промелькнули все сказки, встреченные мной в Эмписе, от обувщицы и гусиной девушки до домов Трёх Маленьких Изгнанниц и злых сестёр, которые никогда бы не взяли свою младшую сестру (или своего младшего изуродованного брата) на бал.

Оно поднималось. Поднималось. Крылья хлопали. Лицо Элдена исчезло в его непостижимых внутренностях.

Потом мне вспомнилась ещё одна сказка.

Давным-давно жил да был подлый человечишка по имени Кристофер Полли, который решил украсть золото мистера Боудича.

Давным-давно жил да был подлый человечишка по имени Питеркин, который пытал Снаба кинжалом.

Давным-давно мою маму сбил грузовик на мосту Сикамор-Стрит-Бридж, и она погибла, когда он впечатал её в одну из опор. Большая часть её тела осталась на мосту, но её голова и плечи упали в реку Литтл-Румпл-Ривер.

Всегда этот Румпельштильцхен. С самого начала. Изначальная сказка, можно сказать. И как же дочь королевы избавилась от этого надоедливого эльфа?

Я ЗНАЮ ТВОЁ ИМЯ! — выкрикнул я. Голос был не моим, так же как многие мысли и озарения в этой истории не принадлежали семнадцатилетнему парню, впервые оказавшемуся в Эмписе. Это был голос принца. Не этого мира и не моего. Я начал с того, что назвал Эмпис «другим», но я сам стал другим. Разумеется, всё ещё Чарли Рид, но я также был кем-то другим, и в мысли, что меня послали сюда — что мои часы начали отсчёт много лет назад, когда моя мать шла по тому мосту, жуя куриное крылышко — именно в этот момент невозможно было усомниться. Позже, когда личность, которая преобладала в том подземном мире, начала угасать, я мог бы усомниться, но тогда? Нет.

— Я ЗНАЮ ТВОЁ ИМЯ, ГОГМАГОГ, И Я ПРИКАЗЫВАЮ ТЕБЕ ВЕРНУТЬСЯ В СВОЁ ЛОГОВО!

Оно завопило. Каменный пол задрожал и по нему побежали трещины. Высоко над нами могилы снова выпускали своих мертвецов, и огромная зигзагообразная трещина пересекла Поле Монархов. Огромные крылья захлопали, разбрызгивая вниз вонючие капли, жгущие, как кислота. Но знаете, что? Мне нравился этот вопль, потому что я был тёмным принцем, и я слышал крик боли.

— ГОГМАГОГ, ГОГМАГОГ, ТВОЁ ИМЯ — ГОГМАГОГ!

Оно кричало каждый раз, когда я произносил его имя. Эти крики разлетались вокруг, но они также звучали глубоко в моей голове, как и гудение, угрожавшее расколоть мой череп. Крылья неистово замахали. Огромные глаза уставились на меня.

ВОЗВРАЩАЙСЯ В СВОЁ ЛОГОВО, ГОГМАГОГ! ТЫ МОЖЕШЬ ПРИЙТИ СНОВА, ГОГМАГОГ, ЧЕРЕЗ ДЕСЯТЬ ЛЕТ ИЛИ ЧЕРЕЗ ТЫСЯЧУ, ГОГМАГОГ, НО НЕ СЕГОДНЯ, ГОГМАГОГ! — Я раскинул руки. — ЕСЛИ ТЫ ЗАБЕРЁШЬ МЕНЯ С СОБОЙ, ГОГМАГОГ, Я ВЫПУЩУ ТЕБЕ КИШКИ ТВОИМ ЖЕ ИМЕНЕМ, ПРЕЖДЕ ЧЕМ УМРУ!

Оно начало отступать, складывая крылья над этими отвратительными вытаращенными глазами. Тварь уползала вниз под звуки жидкого хлюпанья, от которых мне хотелось блевать. Я спрашивал себя, как, чёрт возьми, нам заставить эту гигантскую буровую вышку опустить крышку, но это взяла на себя Лия. Её голос был хриплым и надломленным… но разве это не губы проступали на месте её изуродованного рта? Я не был уверен, но после того, как повидал столько небывальщины, с радостью в это поверил.

— Закройся именем Лии Галлиен.

Медленно — на мой взгляд слишком медленно — стрела буровой вышки начала опускать люк. Наконец, натяжение троса ослабло и крюк высвободился. Я облегчённо вздохнул.

Лия бросилась в мои объятья, крепко стиснув меня. Я ощутил на шее тепло крови из её нового рта. Что-то врезалось в меня сзади. Это была Радар, задние лапы на полу, передние упёрты в мою задницу, хвост виляет как сумасшедший.

— Как ты узнал? — спросила Лия своим надломленным голосом.

— Из истории, которую рассказала мне моя мать, — ответил я. Что в некотором роде было правдой. Она рассказала её посмертно. — Нам нужно идти, Лия, или придётся искать дорогу в темноте. И тебе лучше прекратить разговаривать. Я вижу, как тебе больно.

— Да, но боль эта прекрасна. — Лия указала на паланкин. — Они должны были захватить по крайней мере один фонарь. У тебя остались спички?

Как ни странно, остались. Мы шли рука об руку к брошенному паланкину, Радар между нами. По пути Лия на секунду наклонилась, но я едва это заметил. Я сосредоточился на том, чтобы добыть какой-нибудь источник света, прежде чем свет от расколовшихся лун полностью померкнет.

Я откинул одну из занавесей паланкина, и там, съежившись у дальней стенки сидел один из членов свиты Элдена, о котором я забыл. «Летучий Убийца, — сказал Персиваль. — Четверо других. И сучка». Или, возможно, он сказал «шлюха».

Волосы Петры выбились из-под нитей жемчуга. Её белый макияж потрескался и потёк.

— Ты всё испортил, проклятый негодник!

Слово «негодник» заставило меня улыбнуться.

— Неа, неа, милочка. Палки и камни могут переломать мне кости, но слова никогда не причинят мне боли.

На маленьком латунном крючке в передней части паланкина висело именно то, на что я надеялся — один из торпедообразных фонарей.

— Я была его супругой, слышишь! Его избранницей! Я позволяла ему прикасаться ко мне этими змеевидными отростками, что раньше были его руками! Я слизывала его слюни! Ему недолго оставалось жить, каждый дурак это понимал, и после него правила бы я!

Это не стоило ответа, по моему скромному мнению.

Я могла стать королевой Эмписа!

Я потянулся за фонарём. Её губы раздвинулись, обнажив заострённые зубы, как у Ханы. Возможно, такова была новая мода при порочном дворе Летучего Убийцы. Она ринулась вперёд и вонзила свои клыки в мою руку. Меня мгновенно пронзила невыносимая боль. Между её сжатых губ полилась кровь. Глаза Петры вылезли из орбит. Я попытался высвободиться. Моя плоть рвалась, но её зубы остались стиснутыми.

— Петра, — сказала Лия. Её голос понизился до хриплого рычания. — Получи-ка это, поганая карга.

Грохот револьвера мистера Боудича, который подобрала Лия, был оглушительным. В засохшем белом макияже прямо над правым глазом Петры появилась дыра. Её голова откинулась назад, и прежде чем она рухнула на пол паланкина, я увидел то, без чего мог бы обойтись: кусок плоти с моего предплечья, размером с дверную ручку, свисающий с острых зубов.

Лия не медлила. Она сорвала одну из боковых занавесей паланкина, оторвала длинный кусок от нижней части, и обвязала им рану. Стало почти совсем темно. Я потянулся в темноту здоровой рукой, чтобы взять фонарь (мысль, что Петра может ожить и вцепиться и в эту руку, была абсурдной, но стойкой). Я чуть не уронил фонарь. Принц или не принц, меня трясло от шока. Рука ощущалась так, будто Петра не просто укусила её, а облила рану бензином и подожгла.

— Зажги фонарь, — сказал я. — Спички в кобуре.

Я почувствовал, как Лия шарит у моего бедра, затем услышал, как она чиркает спичкой о борт паланкина. Я наклонил стеклянный колпак фонаря. Она повернула маленькую ручку сбоку, чтобы выдвинуть фитиль, и зажгла его. Потом она забрала у меня фонарь, и хорошо. Я бы уронил его.

Я направился к винтовой лестнице (хотел бы я никогда больше не видеть ни одной из них), но Лия удержала меня и потянула вниз. Я почувствовал, как её растерзанный рот приблизился к моему уху, и Лия прошептала:

— Она была моей двоюродной бабкой.

«Не слишком ли она молода, чтобы быть чьей-то бабкой», — подумал я. Потом вспомнил мистера Боудича, который отправился в путешествие, а вернулся, как собственный сын.

— Давай уберёмся отсюда и никогда больше не станем возвращаться, — сказал я.

10

Мы очень медленно выбирались из ямы. Мне приходилось останавливаться и делать передышку примерно через каждые пятьдесят шагов. Рука пульсировала с каждым ударом сердца, и я чувствовал, как импровизированная повязка, которую наложила Лия, пропитывается кровью. Перед глазами стояла Петра, падающая замертво с куском моей плоти в зубах.

Когда мы добрались до верха лестницы, мне пришлось сесть. Теперь голова пульсировала так же, как рука. Я вспомнил, как где-то читал, что когда дело доходит до заражения опасной, возможно, даже смертельной инфекцией, с укусом предположительно здорового человека может сравниться только укус бешеного животного… и откуда мне было знать, насколько здоровой была Петра после стольких лет взаимовыгодных отношений (мой разум отбрасывал мысли о настоящем совокуплении) с Элденом? Я представил, как яд струится по моей руке к плечу, а оттуда к сердцу. Убеждать себя, что я и так полон дерьма, не слишком помогало.

Лия дала мне несколько секунд посидеть с Радар, с тревогой тычущейся в моё лицо, затем указала на топливную ёмкость фонаря. Та почти опустела, а свечение от стен пропало вместе со смертью Элдена и капитуляцией Гогмагога. Намёк был ясен: если мы не хотели спотыкаясь пробираться в темноте, нужно было поспешить.

Мы приодолели примерно половину пути по крутому подъёму, ведущему в огромную камеру с двенадцатью расходившимися во все стороны проходами, когда фонарь потускнел и погас. Лия вздохнула, затем сжала мою здоровую руку. Мы медленно пошли дальше. Темнота была неприятна, но когда гудение и шепчущие голоса исчезли, стало не так уж плохо. Чего нельзя было сказать о ране на руке. Укус не затягивался, я чувствовал тёплую кровь на ладони и между пальцев. Радар понюхала её и заскулила. Я подумал о Йоте, умирающем от пореза отравленным кинжалом. Как и вид моей плоти, свисающей с заострённых зубов Петры, это было явно не то, о чём я хотел думать, но ничего не мог с этим поделать.

Лия остановилась и на что-то указала. Я понял, что могу видеть её руку, потому что в проходе снова появился свет. Не болезненно зелёный от этих странных полустеклянных-полукаменных стен, а тёплое жёлтое свечение, то разгорающееся, то затухающее. Когда оно стало ярче, Радар побежала к нему заливаясь лаем.

— Нет! — крикнул я, отчего боль в голове усилилась. — Стой, девочка!

Она не обратила внимания, и лай её был не тем яростным и испуганным, что она издавала в тёмной вселенной, оставленной нами позади (но недостаточно далеко, никогда не будет достаточно далеко). Это был радостный лай. И что-то находилось внутри этого свечения. Что-то выпрыгивало из него.

Радар опустилась, виляя хвостом и всем задом, и Снаб прыгнул ей на спину. За ним следовал рой светлячков.

— Повелитель маленького мира, — сказал я. — Чтоб меня.

Светлячки — их, должно быть, было не меньше тысячи — собрались сияющим облаком над моей собакой и большим красным сверчком у неё на спине, и эти двое были прекрасны в их мерцающем свете. Радар встала на дыбы, думаю, по команде её наездника, не слышимой для человеческого уха. Затем начала подниматься по наклонному полу. Светлячки качнулись назад, кружась над ними.

Лия сжала мою руку. Мы пошли за светлячками.

11

Эрис ждала в похожем на собор помещении с двенадцатью проходами. Снаб привёл нам батальон светлячков, но оставил взвод, чтобы Эрис не оказалась в полной темноте. Когда мы появились, она подбежала ко мне и обняла. Заметив, что я напрягся от боли, она отстранилась и посмотрела на импровизированную повязку, пропитанную всё ещё сочащейся кровью.

— Всевышние боги, что с тобой случилось? — Затем она посмотрела на Лию и ахнула. — Ох, миледи!

— Слишком много всего рассказывать. — Возможно, чересчур много, чтобы даже начать, подумал я. — Почему ты осталась здесь? Почему не вернулась?

— Меня привёл Снаб. И принёс свет. Как видишь. Вам обоим нужна медицинская помощь, а Фрид не в состоянии.

«Значит, придётся Клаудии, — подумал я. — Клаудия знает, что делать. Если что-то возможно сделать».

— Нам нужно убираться отсюда, — сказал я. — Мне осточертело бродить под землёй.

Я посмотрел на красного сверчка на спине Радар. Он в ответ посмотрел на меня, эти маленькие чёрные глазки придавали ему необычайно торжественный вид.

— Ведите, сэр Снаб, будьте так добры.

Что он и сделал.

12

Несколько человек столпились в помещении для хранения одежды, когда мы наконец вышли. Светлячки взметнулись над их головами световым знаменем. Там стояли Джайя и Персиваль, и несколько моих товарищей по заключению в Глубокой Малин, но я не помню, кто именно. К тому времени у меня ещё хлеще кружилась голова, а головная боль стала такой сильной, будто бы материализовалась в пульсирующий белый шар боли, висящий в трёх дюймах перед моими глазами. Я отчётливо помню только две вещи: на спине Радар больше не было Снаба, и Персиваль выглядел лучше. Невозможно было сказать, насколько, учитывая этот шар боли передо мной и глубинную пульсацию в раненой руке, проникающую до костей, но он выглядел лучше. Я был в этом уверен. Встречающие преклонили колени при виде принцессы, и поднесли ладони к склонённым лбам.

— Встаньте, — прохрипела Лия. Её голос почти пропал, но я думал, что это от чрезмерного напряжения, и со временем он должен вернуться. Мысль о том, что её голосовые связки безвозвратно разорваны, была слишком ужасной.

Они встали. С Лией, поддерживающей меня с одной стороны, и Эрис с другой, мы покинули переполненное людьми хранилище. Я проделал большую часть пути до первой лестницы, потом мои ноги подкосились. Меня несли, может быть, мои друзья по Глубокой Малин, или серые люди; может, все вместе. Я не могу вспомнить. Помню, как меня пронесли через приёмный зал, где я увидел не меньше трёх дюжин серых мужчин и женщин, убирающих бедлам, оставленный там теми придворными короля Джана, которые решили присягнуть на верность Летучему Убийце. Мне показалось, что одной из уборщиц была Дора, с красной тряпкой на голове, поддерживающей волосы и яркими жёлтыми парусиновыми туфлями на ногах. Она поднесла руки ко рту и послала мне воздушный поцелуй пальцами, которые снова стали походить на пальцы, а не на плавники.

«Её там нет, — подумал я. — Ты бредишь, принц Чарли. Даже если она там, её пальцы не могли так быстро восстановиться. Такое случается только в…»

Где случается? Ну… в сказках, подобных этой.

Я вытянул шею, чтобы ещё раз взглянуть на ту женщину, когда меня несли в соседнюю комнату, что-то вроде передней, и увидел яркую головную повязку и ещё более яркую обувь, но я не был уверен, что это Дора. Она стояла на коленях, спиной ко мне, отчищая грязь.

Мы прошли через ещё несколько комнат и по длинному коридору, но к тому времени я уже терял сознание, и был бы рад потерять, если бы это избавило меня от ощущения раскалывающейся головы и горящей пламенем руки. Но я держался. Если я умирал — а мне определённо так казалось, — я хотел сделать это снаружи, вдыхая свежий воздух.

Меня поразил яркий свет. Он усугубил головную боль, но всё равно это было прекрасно, потому что он не походил на нездоровый свет подземного мира под Лилимаром. Даже на более приветливое свечение светлячков. Это был дневной свет, но не только.

Это был солнечный свет.

Меня вынесли ему навстречу полусидя-полулёжа. Облака рассеивались, и я видел голубое небо над громадной площадью перед дворцом. Не обрывки синего, а целые акры. Нет, мили синевы. И, Бог мой, как же сияло солнце! Я опустил глаза и увидел свою тень. Глядя на неё, я чувствовал себя Питером Пэном, принцем Пропавших Мальчиков.

Раздались громкие аплодисменты. Городские ворота были открыты, и площадь заполнилась серыми жителями Эмписа. Они увидели Лию и опустились на колени с громким шумом, от которого у меня пробежали мурашки.

Она смотрела на меня. Думаю, этот взгляд говорил, что мне не помешала бы небольшая помощь.

— Опустите меня, — попросил я.

Мои носильщики послушались, и я обнаружил, что могу стоять на своих двоих. Боль всё ещё была со мной, но было и ещё что-то. Оно было тогда, когда я не своим голосом выкрикивал имя Гогмагог, и оно не исчезло до сих пор. Я поднял руки, здоровую правую и левую, из которой всё ещё текла кровь, окрашивая в алый цвет новую повязку, чуть раньше наложенную Джайей. Как цвет маков на холме позади маленького домика Доры.

Люди внизу молча ждали, стоя на коленях. И, несмотря на мощь, охватившую меня в тот момент, я вспомнил, что они преклоняли колени не передо мной. Это был не мой мир. Мой мир был другим, но мне оставалось завершить здесь ещё одно дело.

Слушайте меня, жители Эмписа! Летучий Убийца мёртв!

Толпа взревела криками одобрения и благодарности.

— Тёмный Колодец закрыт, и существо, которое там обитает, заперто внутри!

Снова приветственные крики.

Теперь я почувствовал, как эта мощь, эта инаковость, покидает меня, забирая с собой силу, которую я позаимствовал вместе с ней. Скоро я бы снова стал старым добрым Чарли Ридом… если бы укус Петры не прикончил меня.

— Слава Лии, народ Эмписа! Слава Лии Галлиен! СЛАВА ВАШЕЙ КОРОЛЕВЕ!

Думаю, это был подходящий момент для завершения речи, как сказал бы мой отец, но я об этом не узнал, потому что у меня подкосились ноги, и я потерял сознание.

Загрузка...