Сказка

Глава двадцать седьмая

Собрание. Снаб. Не диснеевский принц. Принц и принцесса. Договор.

очень хорошо помню две вещи о нашем собрании. Никто не упомянул имя Гогмагог, и Лия ни разу не посмотрела на меня. Вообще.

Позже той ночью в ангаре собралось шесть человек и двое животных — в ангаре, где мы с Радар укрывались перед входом в Лилимар. Вуди, Клаудия и я сидели вместе на полу. Радар лежала рядом со мной, крепко прижавшись мордой к моей ноге, будто для пущей уверенности, что я снова не сбегу от неё. Лия сидела отдельно от нас, на ступеньках перед трамваем с надписью ПРИМОРЬЕ. В дальнем углу стояла Франна, серая женщина, которая прошептала «помоги ей» перед тем, как я покинул ферму «гудев». Франна гладила Фаладу по голове, засунутой глубоко в мешок с зерном, который держал Йота. Снаружи столпились остальные беглецы из Глубокой Малин, и ещё больше серых людей. Волки не выли; по-видимому, они не любили толпы.

Револьвер 45-го калибра мистера Боудича снова висел у меня на бедре. Клаудия, может, и глухая, но у неё было острое зрение. Она заметила блеск голубых камней в поясе с кончо, когда тот лежал глубоко в сорняках, обильно растущих с внешней стороны стены у ворот. Оружие нужно было почистить и смазать, чтобы быть уверенным в его надежности, но я собирался заняться этим позже. Я думал, что смогу найти всё необходимое на одном из заваленных бумагами верстаков в задней части ангара. Когда-то, в лучшие времена, здесь явно была ремонтная мастерская.

Вуди сказал:

— Змея ранена, но осталась жива. Мы должны отсечь её голову, прежде чем она сможет накопить яд. И ты должен повести, Чарли.

Он достал из кармана пальто блокнот и изящную перьевую ручку, и продолжая говорить, писал в нём так же быстро и уверенно, как любой зрячий человек. Он протянул его Клаудии. Она прочитала и энергично закивала.

— ТЫ ДОЛЖЕН ПОВЕСТИ, ШАРЛИ! ТЫ — ОБЕЩАННЫЙ ПРИНЦ! ПРЕЕМНИК АДРИАНА ИЗ ВОЛШЕБНОГО МИРА!

Лия коротко взглянула на Клаудию, затем снова опустила глаза, волосы закрыли её лицо. Её пальцы игрались с рифлёной рукоятью меча.

Я определённо никому ничего не обещал. Я был уставшим и напуганным, но было кое-что важнее этого.

— Допустим, ты прав, Вуди. Допустим, позволить Летучему Убийце накопить яд будет опасно для нас и для Эмписа.

— Так и будет, — тихо сказал он. — Так и есть.

— Даже в этом случае я не поведу толпу почти безоружных людей в город, если ты об этом. Половина ночных стражей может быть и мертва, их изначально было не так уж много…

— Да, — согласился Вуди. — Большинство умерло настоящей смертью, а не остались полуживыми на службе у монстра.

Я смотрел на Лию — по правде говоря, я едва мог отвести от неё глаз — и увидел, как она вздрогнула, будто Вуди ударил её.

— Мы убили семерых, а бабочки убили ещё больше. Но сколько-то осталось.

— Не больше дюжины, — пробурчал из угла Йо. — Может, меньше. Бабочки убили десятерых, я считал, а в шайке Келлина не было и тридцати.

— Ты уверен?

Он пожал плечами.

— Застряв в том месте, как мне казалось навсегда, мне ничего не оставалось, кроме как считать. Когда я не считал ночных стражей, я считал капли с потолка или каменные блоки в полу моей камеры.

В полу моей камеры было сорок три блока.

— Даже дюжина — это слишком много, когда прикосновением они могут ударить тебя током до потери сознания, или убить, заключив в объятья, — сказал я. — И у тех, кто остался, есть командир, Келлин.

Вуди нацарапал КЕЛЛИН в своём блокноте и протянул его Клаудии. Будучи слепым, он немножко промахнулся. Я поправил его, чтобы она смогла прочитать.

— КЕЛЛИН! ДА! — крикнула Клаудия. — И НЕ ЗАБУДЬТЕ ПРО ХАНУ!

Нет, я не забыл про Хану, которая жаждала крови.

Вуди вздохнул и потёр лицо.

— Келлин был командиром королевской гвардии, когда правил мой брат. Умный и храбрый. И я бы добавил «преданный». Я бы никогда не поверил, что он может встать против Джана. Но тогда я бы никогда не поверил, что Элден сделает то, что сделал.

Он не мог видеть, как Лия отвернулась от него, как отвернулась от меня, когда я поздоровался с ней. Но я видел.

— Вот, как я это представляю, — сказал я. — Мы должны остановить Летучего Убийцу, прежде чем он что-то предпримет. Что-то плохое. Я хочу сказать, посмотрите, что он уже сделал. Он наслал серость на целое долбаное королевство. Он сделал людей серыми, за исключением нескольких… — Я почти сказал «внебрачных», слово, которым мой отец называл Скутера Маклина, моего одноклассника с оттопыренными ушами. — Цельных, — неуверенно закончил я. — И он выкорчевал их с корнем. Я просто не знаю, как бороться с ним. И когда.

— Когда легче всего, — сказал Йота. Он закончил кормить Фаладу, и засовывал пустой мешок в один из коробов, привязанных у неё по бокам. — При дневном свете. Тогда эти голубые парни слабее, а при солнце они совсем не могут выходить наружу. Иначе — бах. И ничего, кроме костей. — Он посмотрел на Вуди. — По крайней мере, так я слышал.

— Я тоже это слышал, — сказал Вуди, — но не сильно бы этому верил. — Он что-то написал в блокноте и протянул его Клаудии. Я не мог видеть, что там, но она покачала головой и улыбнулась.

— НЕ, НЕ, ОН НЕ МОЖЕТ СДЕЛАТЬ БОЛЬШЕ, ЧЕМ УЖЕ СДЕЛАЛ, НЕ ПРИБЕГАЯ К ЭТОМУ, И ОН НЕ МОЖЕТ ЭТО СДЕЛАТЬ, ПОКА ЛУНЫ НЕ ПОЦЕЛУЮТСЯ! ТАКОВА ЛЕГЕНДА, И Я СЧИТАЮ ЕЁ ПРАВДИВОЙ!

Лиа подняла голову, и впервые она казалась заинтересованной. Она повернулась к Фаладе. Когда лошадь начала говорить, реакция Йоты, мягко говоря, была занятной.

— Моя хозяйка видела их сегодня, когда облака расступились на мгновение, и Белла почти догнала Арабеллу!

Вуди потянулся к Клаудии и похлопал её по руке, чтобы привлечь внимание. Он указал в сторону Лии, указал в небо, и пошевелил двумя пальцами перед лицом Клаудии, одним едва касаясь другого. Глаза Клаудии расширились, и её улыбка исчезла. Она посмотрела на Лию. «ТЫ ВИДЕЛА ЭТО?»

Лия кивнула.

Клаудия повернулась ко мне с выражением, которого я раньше не видел на её лице. Это был страх.

— ЗНАЧИТ ЭТО СЛУЧИТСЯ ЗАВТРА! ТЫ ДОЛЖЕН ОСТАНОВИТЬ ЕГО, ШАРЛИ! ТЫ ЕДИНСТВЕННЫЙ, КТО МОЖЕТ! ОН ДОЛЖЕН УМЕРЕТЬ ДО ТОГО, КАК АРАБЕЛЛА ПОЦЕЛУЕТ СВОЮ СЕСТРУ! НЕЛЬЗЯ ПОЗВОЛИТЬ ЕМУ СНОВА ОТКРЫТЬ ТЁМНЫЙ КОЛОДЕЦ!

Лия вскочила на ноги, схватила Фаладу за уздечку и повела к двери. Радар подняла голову и издала скулящий звук. Франна последовала за Лией и коснулась её плеча. Лия скинула её руку. Я встал.

— ОСТАВЬ ЕЁ, ОСТАВЬ, ЕЁ СЕРДЦЕ РАЗБИТО И ПОТРЕБУЕТСЯ ВРЕМЯ НА ВОССТАНОВЛЕНИЕ, — сказала Клаудия. Она без сомнения хотела, как лучше, но её громкий голос лишил слова всякого сочувствия. Лия вздрогнула от них.

Я всё равно подошёл к ней.

— Лия, прошу. Вер…

Она толкнула меня так сильно, что я чуть не упал.

И она ушла, ведя лошадь, которая была её голосом.

Ей не пришлось открывать дверь, потому что поблизости не было волков, и дверь оставили открытой. Толпа серых людей продолжала расти, и когда Лия появилась, ведя свою лошадь, те, кто стоял, упали на колени. Все они приложили ладони к своим лбам. У меня не было никаких сомнений, что если бы Лия или двое других выживших членов королевской семьи приказали им захватить город, хотя бы попытаться, они бы это сделали.

Именно мой приход привёл к этому. Любые попытки отрицать это рушились, столкнувшись с одним простым фактом: они и правда думали, что я наречённый принц. Я не знал насчёт Лии, но Вуди и Клаудия верили в то же самое. В результате я становился ответственным за толпу потенциальных повстанцев, в том числе и Дору.

Я пошёл за Лией, но Клаудия схватила меня за руку.

— НЕ, ОСТАНЬСЯ! ФРАННА ПРИСМОТРИТ ЗА НЕЙ.

Вуди сказал:

— Пока сохраняй спокойствие, Чарли. Отдохни, если сможешь. Ты, наверное, устал.

Я объяснил, что мы, беглецы, сможем заснуть только при восходе солнца, а до тех пор будем бодрствовать. К тому же мы были на взводе и испытывали невероятную радость от того, что выбрались из темницы и оказались вдали от поля боя.

Вуди выслушал, кивнул и написал Клаудии. Я восхищался тем, каким аккуратным и ровным был его почерк, учитывая, что он не мог видеть. В записке говорилось: «Чарли и его группа привыкли бодрствовать ночью и спать днём». Клаудия кивнула в знак понимания.

— Она злится, потому что любила его, правда? Когда я встретил Лию, она сказала — через Фаладу, — что Элден был всегда добр к ней.

Вуди написал в своём блокноте и протянул Клаудии: «Он хочет знать о Л. и Э.» Под этим он добавил знак вопроса.

— ГОВОРИ ЕМУ, ЧТО ХОЧЕШЬ! — прогремела Клаудия. — У НАС БУДЕТ ДОЛГАЯ НОЧЬ, А ДОЛГИЕ НОЧИ ХОРОШИ ДЛЯ РАССКАЗОВ. ОН ЗАСЛУЖИВАЕТ ЗНАТЬ.

— Хорошо, — сказал Вуди. — Тогда знай, Чарли, что Лия предпочитает верить, что Элден мёртв, потому что она не сможет поверить в то, что он стал Летучим Убийцей. В детстве они были такими. — Он сложил руки вместе и сцепил пальцы. — Отчасти благодаря обстоятельствам рождения. Они были двумя самыми младшими, и когда их не игнорировали, к ним придирались. Старшие сёстры — Дрю, Элли, Джой и Фала — ненавидели Лию, потому что она была младшей дочерью их матери и отца, их любимицей, но также потому, что они были неприглядными, а она симпатичной…

— ЧТО ОН ТЕБЕ ГОВОРИТ? — проорала Клаудия. Я решил, что всё-таки она умеет немного читать по губам. — ОН ВЕДЁТ СЕБЯ ДИПЛОМАТИЧНО, КАК НА СВОЕЙ РАБОТЕ В ТЕ ВРЕМЕНА, КОГДА ДЖАН ВОССЕДАЛ НА ТРОНЕ? НЕ, НЕ, РАССКАЖИ ПРАВДУ, СТИВЕН ВУДЛИ! ЛИЯ БЫЛА КРАСИВА, КАК СОЛНЕЧНОЕ УТРО, А ОСТАЛЬНЫЕ ЧЕТЫРЕ — УРОДЛИВЫ, КАК КАМЕННЫЕ ЛОДКИ! ЭТИ ЧЕТЫРЕ ПОШЛИ В СВОЕГО ОТЦА, НО ЛИЯ БЫЛА КОПИЕЙ МАТЕРИ!

И опять, «каменные лодки» было не совсем то, что она сказала, но то, что я услышал. Думаю, не стоит объяснять вам, что я слушал очередную сказку. Не хватало только хрустальной туфельки.

— Девочки отточили свои и без того острые язычки на Элдене, — сказал Вуди. — Называли его Тупицей, Большелапым, Мистером Косоглазым и Серолицым…

— Серолицым? Правда?

Вуди улыбнулся тонкими губами.

— Ты начинаешь немного улавливать суть его мести, не так ли? С тех пор, как Элден Летучий Убийца пришёл к власти, Эмпис населён почти исключительно серолицыми людьми. Он искореняет тех немногих, кто невосприимчив к проклятию, и он убил бы всех бабочек-монархов, если бы мог. Он не хочет, чтобы в его саду росли цветы, только сорняки.

Он наклонился вперёд, обхватив колени и держа блокнот в одной руке.

— Но девочки использовали только слова. Его брат терроризировал Элдена кулаками и пинками, когда поблизости никого не было, кроме его верных подлиз. Хотя в этом не было необходимости; Роберт был так же красив, как Элден уродлив, его ласкали и баловали родители, в то время, как Элдена они игнорировали, и у Роберта не было причин для ревности из-за трона, поскольку он был старшим и занял бы его после смерти или отставки Джана. Он ненавидел своего младшего брата просто так. Думаю… — Он замолчал, нахмурившись. — Думаю, для любви всегда есть причина, но иногда ненависть просто есть. Своего рода свободно парящее зло.

Я не ответил, но подумал о двух моих Румпельштильцхенах: Кристофере Полли и Питеркине. Зачем карлик приложил столько усилий, чтобы стереть инициалы, которые вывели бы меня из города задолго до темноты? Зачем он рисковал своей жизнью — и лишился её — указывая на меня Рыжей Молли? Потому что я перешёл ему дорогу в деле с красным сверчком? Потому что я был высоким, а он низким? Я не верил в это ни секунды. Он делал это, потому что мог. И потому что хотел причинить неприятности.

Франна вернулась и что-то прошептала Вуди на ухо. Он кивнул.

— Она говорит, что поблизости есть уцелевшая церковь. Лия пошла туда с Дорой — дамой, которая чинит обувь — и ещё с несколькими, устраиваться на ночлег.

Я вспомнил эту церковь.

— Может быть, это и хорошо. Она, должно быть, устала. — Для Клаудии я указал на Франну у двери, затем сложил руки и положил на них голову.

— УСТАЛА? И ЛИЯ И ВСЕ МЫ! У НАС БЫЛ ДОЛГИЙ ПУТЬ, НЕКОТОРЫЕ ШЛИ МНОГО ДНЕЙ!

— Прошу, продолжай, — сказал я Вуди. — Ты говорил, что девочки ненавидели Лию, а Роберт ненавидел Элдена…

— Они все ненавидели Элдена, — сказал Вуди. — Все, кроме Лии. При дворе было ощущение, что он не доживёт до двадцати.

Я подумал о дряблом, пускающем слюни существе в VIP-ложе, его цвет лица из серого стал ещё более нездоровым зелёным, и задался вопросом, сколько лет Элдену сейчас. Я также гадал, что двигалось под этим пурпурным кафтаном-халатом-мантией… но не был уверен, что хочу знать.

— Двое младших сошлись вместе из-за ненависти и неприязни остальных, а также потому, что они искренне любили друг друга, и… думаю… потому что они были умнее. Они исследовали почти каждый закоулок дворца, от верхушек шпилей, куда им запрещалось ходить, но куда они всё равно ходили, до нижних уровней.

— Глубокая Малин?

— Вероятно, и ещё глубже. Под городом есть много древних проходов, где мало кто бывал в течении долгих лет. Я не знаю, была ли Лия с ним, когда он наткнулся на Глубокий Колодец — она отказывается говорить о годах, когда они начали выходить из своего детства, — но вместе они побывали почти везде, за исключением, разве что, дворцовой библиотеки. Какой бы умной ни была Лия, она никогда не любила книги; Элден читал за них двоих.

— Держу пари, его брат высмеивал его и за это, — вставил Йо.

Вуди повернулся к нему и улыбнулся.

— Верно сказано, друг Чарли. И Роберт, и сёстры.

— О ЧЁМ ТЫ ЕМУ СЕЙЧАС ГОВОРИШЬ? — спросила Клаудия. Вуди что-то быстро нацарапал в блокноте. Она прочитала, затем сказала: — РАССКАЖИ ЕМУ ОБ ЭЛЬЗЕ!

Я выпрямился.

— О русалке?

— Да, — согласился Вуди. — Дворцовой русалке. Тебе удалось увидеть её?

Я кивнул. Я не собирался говорить, что видел то, что от неё осталось.

— Она жила в маленькой скрытой нише, — сказал Вуди. — Почти в гроте. Хочется верить, что она до сих пор там живёт, но очень в этом сомневаюсь. Вероятно, она умерла от пренебрежения и голода. И, возможно, от печали.

Она и правда умерла, но не пренебрежение, голод или печаль убили её.

— Элден и Лия кормили её, и она им пела. Странные песни, но красивые. Лия сама когда-то пела. — Он остановился. — Когда у неё был рот, чтобы петь.

Я погладил Радар по голове. Она сонно посмотрела на меня. Наше путешествие было трудным как для неё, так и для меня, но для Радс всё обернулось хорошо. У неё теперь была новая жизнь и люди, которые любили её. Мысль о её побеге заставила меня вспомнить о том, как я получил весть о её благополучном возвращении.

— Расскажи мне о сверчке, — попросил я Клаудию. — О красном сверчке. Вот таком большом. — Я развёл руки в стороны. — Я не понимаю, как он попал к тебе. Он пришёл с Радар? И почему…

Она бросила на меня раздражённый взгляд.

— ТЫ ЗАБЫЛ, ЧТО Я НЕ МОГУ СЛЫШАТЬ ТЕБЯ, ШАРЛИ?

Вообще-то, так и было. Я мог бы сказать, что этой ночью у неё были распущены волосы, закрывая уши, но это было бы неправдой. Я просто забыл. Поэтому я рассказал Вуди, как спас красного сверчка от Питеркина, и как позже увидел его, выползающего из дыры в стене темницы с запиской, приклеенной к брюшку. И с маленьким клочком меха Радар внутри. Как я приклеил свою записку и отправил его обратно, следуя изречению моего отца: ничего не ожидай, но никогда не теряй надежды.

— Хороший совет, — сказал Вуди, и начал что-то писать в своём блокноте. Она писал быстро, каждая строчка была удивительно ровной. За дверью серые люди устраивались на ночь; те, кто принёс одеяла, поделились с остальными. Через дорогу я увидел Фаладу, привязанную к коновязи возле церкви и щиплющую траву.

Вуди передал блокнот Клаудии, и когда она читала, начала улыбаться. Улыбаясь, она выглядела красивой. Когда Клаудия заговорила, зазвучал не обычный её раскатистый голос, а гораздо более тихий, будто она говорила сама с собой.

— Несмотря на все усилия Элдена от имени сущности, которой он служит — он может не верить, что он её инструмент, но так оно и есть — волшебство живёт. Потому что волшебство трудно уничтожить. Ты и сам это видел, разве нет?

Я кивнул и погладил Радар, которая ещё недавно умирала, а сейчас снова была молодой и сильной после шести оборотов на солнечных часах.

— Да, волшебство живёт. Он называет себя Летучим Убийцей, но ты сам видел, что тысячи, нет, МИЛЛИОНЫ бабочек-монархов по-прежнему живы. И хотя Эльза может быть мертва, Снаб продолжает жить. Благодаря тебе, Шарли.

— Снаб? — спросил Йота, садясь прямо. Он хлопнул себя по лбу своей большой ладонью. — Всевышние боги, почему я не понял, когда увидел его?

— Когда он пришёл ко мне… о, Шарли… когда он пришёл…

К моему беспокойству, она начала плакать.

— Снова СЛЫШАТЬ, Шарли! О, снова СЛЫШАТЬ, пусть и не человеческий голос — было так ЧУДЕСНО…

Радар встала и подошла к ней. Клаудия на несколько секунд приблизила свою голову к голове Радар, одновременно поглаживая её по бокам от шеи до хвоста. Ища утешения. Вуди приобнял Клаудию. Я хотел было сделать то же самое, но не стал. Принц или нет, но я был слишком застенчив.

Клаудия подняла голову и тыльной стороной ладони вытерла слёзы со щёк. Когда она продолжила, звук её голоса был на обычной громкости.

— РУСАЛКА ЭЛЬЗА ПЕЛА ДЕТЯМ, СТИВЕН РАССКАЗАЛ ТЕБЕ ОБ ЭТОМ?

— Да, — сказал я, затем вспомнил, что она глухая, и кивнул.

— ОНА ПЕЛА КАЖДОМУ, КТО ОСТАНАВЛИВАЛСЯ ПОСЛУШАТЬ, НО ТОЛЬКО ЕСЛИ ОНИ ОЧИСТЯТ РАЗУМ ОТ ПОСТОРОННИХ МЫСЛЕЙ, ЧТОБЫ СЛЫШАТЬ. У РОБЕРТА И СЕСТЁР ЛИИ НЕ БЫЛО ВРЕМЕНИ НА ТАКИЕ ГЛУПОСТИ, НО ЭЛДЕН И ЛИЯ БЫЛИ ДРУГИМИ. ТО БЫЛИ ПРЕКРАСНЫЕ ПЕСНИ, РАЗВЕ НЕТ, ВУДИ?

— Были, — ответил он, хотя по выражению его лица я понял, что он тоже тратил не много времени на песни Эльзы.

Я постучал себя пальцем по лбу, затем наклонился и постучал по её лбу. Поднял руки в вопросительном жесте.

— ДА, ШАРЛИ. ЭТО НЕ ТЕ ПЕСНИ, КОТОРЫЕ МОЖНО УСЛЫШАТЬ УШАМИ, ИБО РУСАЛКИ НЕ МОГУТ ГОВОРИТЬ.

— А сверчок? — Я изобразил рукой прыжок. — Как ты называешь его? Снаб?

Я ненадолго избавлю вас от раскатистого голоса Клаудии, хорошо? Красный сверчок не был снабом, он был Снабом. Клаудия называла его королём маленького мира. Тогда я предположил, что она имеет в виду насекомых (Это просто проклятый жукан, сказал Питеркин), но позже я пришёл к выводу, что Снаб мог быть правителем многих созданий, которых я видел. И, как и русалка Эльза, Снаб мог говорить с людьми, и он говорил с Клаудией после того, как составил компанию Радар до её дома. По словам Клаудии, он проделал большую часть пути верхом на спине Радар. Мне трудно было это представить, но я мог понять, почему; в конце концов, сверчок всё ещё восстанавливался после травмы ноги.

Снаб сказал ей, что хозяин собаки либо убит, либо пленён в Лилимаре. Он спросил у Клаудии, может ли чем-то помочь, кроме возвращения собаки в целости и сохранности. Потому что, сказал он, юноша спас ему жизнь, и такого рода долг должен быть возвращён. Он сказал ей, что если юноша всё ещё жив, то его поместили в Глубокую Малин, а он знал, как туда пробраться.

— Снаб, — сказал Йота удивлённым голосом. — Я видел Снаба и даже не знал. Чтоб меня.

— Он не говорил со мной, — сказал я.

Вуди улыбнулся.

— А ты слушал?

Конечно, нет; моя голова была заполнена собственными мыслями… как и у многих, кто проходил мимо Эльзы, не слыша её песен, потому что они были слишком заняты, чтобы слышать. То же справедливо в отношении некоторых песен (и рассказов) и в моём мире. Они идут от разума к разуму, но только если вы слушаете.

Мне пришло в голову, что меня спас не только сон о мамином фене, но также король-сверчок, которому я помог. Помните, как в самом начале я сказал, что никто не поверит моей истории?

Я видел, что Вуди и Клаудия устали, даже Радар теперь посапывала, но я хотел узнать больше.

— Что Лия имела в виду, говоря о поцелуе лун?

Вуди ответил:

— Возможно, твой друг сможет рассказать.

Йота был готов с радостью. Историю о небесных сёстрах ему рассказывали в детстве, и как вы, наверное, сами знаете, дорогой читатель, именно истории из нашего детства оставляют самые глубокие впечатления и помнятся дольше всего.

— Они бегут друг за другом, как все видели. Пока облака не стали такими плотными и постоянными. — Йота взглянул на шрамы Вуди. — В общем, видели те, кто с глазами. Иногда впереди была Белла, иногда Арабелла. Большую часть времени одна значительно опережает другую, но затем расстояние начинает сокращаться.

Я сам это видел, когда облака расходились в стороны.

— В конце концов, одна проходит мимо другой, и в эту ночь они соединяются, будто в поцелуе.

— В былые времена мудрые люди говорили, что однажды они действительно столкнутся, — сказал Вуди, — и обе разлетятся на куски. Возможно, им даже не нужно сталкиваться, чтобы уничтожить друг друга; их взаимное притяжение может разорвать их на куски. Как иногда случается в человеческих жизнях.

Йоте не были интересны подобные философские изречения. Онпродолжил:

— Также сказано, что в ночь, когда небесные сёстры целуются, всякое зло высвобождается, чтобы творить беды в мире. — Он остановился. — Когда я был маленьким, нам запрещали выходить, когда сёстры целовались. Выли волки, завывал ветер, но не только волки и ветер. — Он мрачно посмотрел на меня. — Чарли, весь мир выл. Будто от боли.

— И Элден может открыть Глубокий Колодец, когда это случится? Такова легенда?

Ни Вуди, ни Йо не ответили, но выражений их лиц было достаточно, чтобы я понял: по их мнению, это вовсе не легенда.

— И некая сущность живёт в этом Глубоком Колодце? Нечто, превратившее Элдена в Летучего Убийцу?

— Да, — сказал Вуди. — Ты знаешь его имя. И если да, ты знаешь, что даже произносить его опасно.

Я знал.

— ПОСЛУШАЙ МЕНЯ, ШАРЛИ! — От пронзительного безликого голоса Клаудии Радар открыла глаза и подняла голову, затем снова опустила. — ЗАВТРА МЫ ПОЙДЁМ В ГОРОД И ЗАХВАТИМ ЕГО ПОКА НОЧНЫЕ СТРАЖИ СЛАБЫ! ЛИЯ ПОВЕДЁТ НАС, КАК ЕЙ И ПОЛОЖЕНО, НО ТЫ ДОЛЖЕН НАЙТИ ЭЛДЕНА И ПРИКОНЧИТЬ ЕГО ДО ТОГО, КАК ОН СМОЖЕТ ОТКРЫТЬ КОЛОДЕЦ! ЭТО ДОЛЖНА БЫТЬ ЛИЯ, ОНА ЗАКОННАЯ НАСЛЕДНИЦА ТРОНА, И ПОЭТОМУ ЭТО ЕЁ ОБЯЗАННОСТЬ… ЕЁ НОША… НО…

Она не хотела говорить остальное так же, как не хотела произносить имя Гогмагога, обитающего в Глубоком Колодце. И ей не нужно было этого делать. Лия по-прежнему была тверда в своём убеждении, что её любимый брат, с которым она слушала песни русалки, не мог быть Летучим Убийцей. Несмотря на то, что она слышала, и от чего страдала сама, ей было легче поверить, что Элден мёртв и что монстр, правивший руинами Лилимара и немногими оставшимися жителями, был самозванцем, который назывался его именем. Если бы она действительно узнала, что это Элден, то найдя его глубоко в лабиринте туннелей и катакомб, могла замешкаться.

И погибла бы, как и многие её родственники.

— ТЫ — ПРИНЦ, ЧТО БЫЛ НАМ ПРОРОЧЕН, — сказала Клаудия. — У ТЕБЯ ЕСТЬ ВСЕ ЧУВСТВА, КОТОРЫЕ ОТОБРАЛИ У НАС. ТЫ ПРЕЕМНИК АДРИАНА, ТОГО, КТО ПРИШЁЛ ИЗ ВОЛШЕБНОГО МИРА. ТЫ — ТОТ, КТО ДОЛЖЕН УБИТЬ ЭЛДЕНА ДО ТОГО, КАК ОН ОТКРОЕТ ВРАТА АДА!

Йота слушал с округленными глазами и раскрытым ртом. Тишину нарушил Вуди. Он говорил тихо, но каждое слово поражало меня, как удар.

— Худшее из всего, нахудшая возможность: то, что однажды вернулось в Глубокий Колодец, может больше не вернуться туда. Открывая его, Элден рискует не просто сделать серым наш мир, но и полностью уничтожить. А потом? Кто знает, куда эта тварь может двинуться дальше?

Он наклонился вперёд, пока его безглазое лицо не оказалось вблизи от моего.

— Эмпис… Белла… Арабелла… другие, отличные от этого, миры, Чарли.

И правда. Разве я сам не пришёл из другого мира?

Думаю, тогда на меня начал накатывать холод, который я хорошо помнил по самым худшим из моих вылазок с Берти Бёрдом. И по общению с Полли, которому я сначала сломал одну руку, затем другую. И с Кла. Я швырнул в него куриной ножкой и сказал: «Я трахну тебя, детка». Что я и сделал, без сожаления. Я не был диснеевским принцем, и, может быть, к лучшему. Жителям Эмписа был нужен не диснеевский принц.

Клаудия и Вуди спали. Как и серые люди, которые пришли с ними. У них была трудная дорога, и на следующий день — дни — им предстояла большая работа. Я же никогда не чувствовал себя бодрее, и не потому, что мои часы сна и бодрствования перепутались. У меня оставались тысячи вопросов без ответов. И самым страшным был: что Гогмагог сделает, если выберется из колодца? Я был одержим мыслью, что он может проникнуть в наш мир, как это делали гигантские тараканы.

«Всё это началось с одного таракана», — подумал я, и чуть не рассмеялся.

Я вышел наружу. Звуки спящих — храп, стоны, периодический пердёж — напоминали мне о ночах в Глубокой Малин. Я сел у стены ангара и посмотрел на небо, надеясь найти в облаках брешь и увидеть единственную звезду или две, возможно, даже Беллу с Арабеллой, но видел только сплошную черноту. Которая в дневное время стала бы серой. На другой стороне Королевской дороги Фалада продолжала пастись возле церкви. Несколько догорающих костров освещали ещё больше спящих. Теперь, казалось, там собралось не меньше сотни человек. Ещё не армия, но всё шло к тому.

Рядом со мной шевельнулись тени. Я повернулся и увидел Йо с Радар. Йо присел на корточки. Радс села рядом с ним, деликатно двигая носом и вдыхая ароматы ночи.

— Не спится? — спросил я?

— Ага. Часы у меня в голове сбились.

«Добро пожаловать в клуб», — подумал я.

— Как часто луны проходят над головой?

Он задумался.

— Не меньше трёх раз за ночь, иногда десять.

Мне это было непонятно, потому что я жил в мире, где часы вселенной всегда шли точно. Восход и заход луны можно было с точностью рассчитать на десять, пятьдесят и сотню лет вперёд. Но тут был не мой мир. Это был мир, где русалки и красный сверчок по имени Снаб могли передавать песни и мысли в головы тех, кто слушал.

— Я бы хотел посмотреть на них. Увидеть, насколько близко они друг к другу.

— Что ж, не выйдет. Но ты можешь увидеть их свет через облака, когда они пройдут мимо. Чем ярче свет, тем они ближе. Но зачем тебе это? Если только ты не думаешь, что принцесса лгала насчёт того, что видела.

Я помотал головой. Невозможно было не заметить выражение тревоги на её лице.

— Это правда, что ты пришёл из другого мира? — резко спросил Йота. — Из волшебного мира? Думаю, так и есть, потому что я никогда не видел такого оружия, что у тебя на бедре. — Он замолк. — Я никогда не видел таких, как ты. Я благодарю всевышних богов, что мне не пришлось выйти против тебя в первом раунде «Честного». Тогда бы меня здесь не было.

— Ты бы уложил меня, Йо.

— Неа, неа. Ты принц. Сначала я об этом не думал, но это так. В тебе есть что-то такое же твёрдое, как старая краска.

«И тёмная сторона, — подумал я. — Мой личный тёмный колодец, которого мне следует остерегаться».

— Ты сможешь найти его? — спросил Йота, гладя Радар по голове своей большой, покрытой шрамами рукой. — Не сомневаюсь, об остальном мы сможем позаботиться. Ночные стражи с их слабостью при дневном свете не смогут защитить эту маленькую шайку жополизов Элдена. Они разбегутся, как кролики, и мы убьём их, как кроликов, — но Летучий Убийца! Ты сможешь найти его, если он спрячется глубоко? У тебя есть, незнаю… что-то…

«Паучье чутьё»[49] — вот, что я подумал, но не это слетело у меня с языка.

— Вроде королевского чутья?

Он рассмеялся, но сказал «да», так что именно это он и имел в виду.

— Нет.

— Что на счёт Перси? Того, который помог нам? Он смог бы найти дорогу к Тёмному Колодцу?

Я обдумал эту мысль, затем покачал головой. Я чертовски надеялся, что Перси всё ещё жив, но знал, что шансы на это малы. Келлин узнал бы, что мы сбежали не собственными силами. Он мог бы отдать мне должное за смертельный трюк с водой, но откуда мы могли знать о двери, скрытой за шкафом? Об этом должен был сообщить «крот». И даже, если Перси до сих пор избегал смерти и камеры пыток, которая помогла бы развязать ему язык, шансы на то, что он знает дорогу до Тёмного Колодца были ничтожны.

Мы находились в глубокой тени, куда не мог проникнуть даже мерцающий свет последних догорающих костров, поэтому я достал из носка ещё одну спичку и чиркнул ею о стену постройки. Я откинул волосы назад и поднёс спичку к лицу.

— Что ты видишь? Всё ещё ореховые?

Йота наклонился поближе.

— Неа. Голубые, мой принц.

Я не был удивлён.

— Зови меня Чарли, — сказал я и потушил спичку. — Что же касается мира, откуда я… то, думаю, все миры волшебные. Мы просто привыкаем к этому.

— Что теперь?

— Ты обо мне? Я собираюсь ждать. Ты можешь ждать вместе со мной или иди внутрь и попытайся поспать.

— Я останусь.

— Мы тоже, — сказал кто-то. Я обернулся и увидел двух женщин, Эрис и Джайю. Говорила Эрис. — Чего мы ждём, мой принц?

— Зови его Чарли, — сказал Йо. — Так ему больше нравится. Скромный, знаете ли. Как принц в рассказе.

— Либо мы увидим, чего я дожидаюсь, либо нет. Теперь тихо.

Мы стояли молча. Сверчки — думаю, не красные — стрекотали в траве и развалинах разрушенного пригорода, раскинувшегося за стеной города. Мы дышали воздухом свободы. Это было хорошо. Шло время. Фалада наелась, а затем просто стояла, опустив голову — наверное, дремала. Радар крепко спала. Через какое-то время Джайя указала на небо. За плотными облаками двигались два ярких огня, летящие с большой скоростью. Огни не касались друг друга — не целовались, — но даже через облака мы могли видеть, что они очень и очень близки. Они миновали трио шпилей дворца и исчезли. Газовые фонари, освещавшие стадион, погасли. В городе было темно, но за стеной несомненно патрулировали оставшиеся ночные солдаты.

Прошёл час, другой. Мои внутренние часы так же сбились, как и у Йоты, и твердили идти на покой с первыми лучами солнца, когда то, чего я ждал — на что надеялась тёмная часть моей натуры — случилось. Принцесса Лия вышла из церкви. В брюках, сапогах и с коротким мечом — это могла быть только она. Йо сел прямо и открыл рот. Я положил руку ему на грудь и поднёс палец к своим губам. Мы смотрели, как она отвязала Фаладу и повела её в сторону городских ворот, держась в стороне от каменистой дороги, где стук копыт мог кого-нибудь разбудить. Принцесса казалась просто тёмной фигурой в темноте, когда забралась на лошадь.

Я встал.

— Никто не обязан идти со мной, — сказал я, — но после всего, через что мы прошли, я не стану останавливать вас, если решите пойти.

— Всегда с тобой, — сказал Йо.

— Я пойду, — сказала Эрис.

Джайя просто кивнула.

— Но не ты, Радар, — сказал я. — Останься с Клаудией.

Её уши опустились, хвост перестал вилять. В собачьих глазах безошибочно читались мольба и надежда.

— Нет, — сказал я. — С тебя достаточно одного похода в Лили.

— Женщина опережает нас, Чарли, — сказал Йо. — А главные ворота близко. Если мы хотим догнать её…

— Пошли, но медленно. У нас куча времени. Она не войдёт до рассвета. Она хочет своими глазами увидеть, что Летучий Убийца не её брат, и полагаю, она надеется спасти Элдена, если тот ещё жив, но она не глупа. Мы догоним её до того, как она войдёт, и я уговорю её присоединиться к нам.

— Как ты это сделаешь? — спросила Эрис.

— Любыми необходимыми средствами. — На это никто ничего не ответил. — Элден уже мог быть у Тёмного Колодца, дожидаясь поцелуя лун. Мы должны были попасть туда и остановить его, пока это не случилось.

— Любыми необходимыми средствами, — тихо произнесла Эрис.

— Что, если Лия не знает дороги? — спросил Йота.

— Тогда, — сказал я, — нам кранты.

— Мой принц, — сказала Джайя. — В смысле, Чарли. — Она повернулась и на что-то указала.

Позади нас плелась Радар. Она увидела, что я обернулся, и бросилась догонять. Я встал на колени и обхватил её голову ладонями.

— Непослушная собака! Не пойти ли тебе назад?

Она только посмотрела на меня.

Я вздохнул и поднялся.

— Ладно. Пошли.

Она шла за мной по пятам, и вот так мы вчетвером — впятером, считая Радар — шагали к одержимому городу.

Ворота были уже близко — маячили — когда что-то выпрыгнуло на нас из разрушенного здания с левой стороны дороги. Я вытащил револьвер мистера Боудича, но прежде чем успел поднять его, не говоря уж о том, чтобы прицелиться, существо сделало большой (но слегка заваленный) прыжок и приземлилась на спину Радар. Это был Снаб. Мы были поражены; Радар — нет. Она уже возила этого пассажира раньше, и, казалось, готова была сделать это снова. Снаб уселся у неё на шее, как дозорный.

Я не видел никаких следов Лии или Фалады возле ворот. Мне это не понравилось. Я остановился, пытаясь решить, что делать дальше. Снаб спрыгнул со своего седла, добежал почти до ворот, затем повернул направо. Радар последовала за ним, ткнулась носом в сверчка (который, казалось, не возражал), затем оглянулась посмотреть, идем ли мы.

С внешней стороны покрытой плющом стены через завалы тянулась мощёная дорожка, в былые времена, возможно, предназначенная для обслуживающего персонала. Снаб двигался впереди, с лёгкостью прыгая через сорняки и ловко перемахивая через разбросанные кирпичи. Пройдя не более ста шагов, я увидел впереди тёмную фигуру. Раздалось ржание. Рядом с Фаладой, скрестив ноги и дожидаясь рассвета, сидела Лия. Сначала она увидела сверчка, затем всех нас. Она поднялась на ноги и встала лицом к нам, держа руку на рукояти меча и расставив ноги, готовая к бою.

Фалада заговорила, но не в третьем лице.

— Итак, сэр Снаб привёл вас ко мне. И теперь, когда вы нашли меня, вы должны вернуться.

— Кто приглядывает за вашими гусями, миледи, пока вас нет?

Это было не то, что я хотел сказать и не так, как сказал бы Чарли Рид из Сентри, Иллинойс.

Её глаза расширились, затем в уголках появились небольшие морщинки. Без рта трудно было сказать наверняка, но я думаю, что она была не только удивлена, но и впечатлена. Фалада сказала:

— Люди моей госпожи, Уит и Дикон, содержат их в полном порядке.

«Как Дик Уиттингтон»,[50] — подумал я.

Джайя: «Эта лошадь, что…»

Лия взмахом руки велела ей замолчать. Джайя отпрянула назад и опустила глаза.

— Теперь, когда ты получил ответ на свой глупый вопрос, оставь нас. У меня тут серьёзное дело.

Я посмотрел в её запрокинутое лицо, красивое, если не считать шрама вместо рта и уродливой язвы рядом с ним.

— Вы поели? — спросил я. — Потому что у вас должны быть силы для того, что ждёт впереди, миледи.

— Я взяла то, что мне нужно, — сказала Фалада. Я видел, как горло Лии напрягалось от усилий, чтобы произнести это. — Теперь иди — я приказываю тебе.

Я взял её за руки. Они были маленькими и холодными. Лия хорошо держалась — надменная принцесса, полностью контролирующая себя, — но я подумал, что она напугана до смерти. Она попыталась отдёрнуть руки назад. Я удержал их.

— Нет, Лия. Это я приказываю тебе. Я — наречённый принц. Думаю, ты знаешь об этом.

— Не принц в этом мире, — сказала Фалада, и теперь я мог слышать щелчки и мычание в горле Лии. Её учтивый ответ был вызван скорее необходимостью, чем желанием. Если бы её не вынудили — и с большим усилием — говорить через кобылу, она бы устроила мне разнос. Теперь в её глазах не было удивления, только ярость. Эта женщина, которая кормила гусей из своего фартука, привыкла, что ей беспрекословно повинуются.

— Нет, — согласился я. — Не принц в этом мире, и не принц в своём, но я провёл долгие дни в темнице, меня вынудили совершить убийство, и я видел смерть своих товарищей. Ты поняла меня, принцесса? Ты поняла моё право отдавать тебе приказы?

Фалада ничего не ответила. Одна слезинка медленно скатилась из её левого глаза по гладкой щеке.

— Пройди немного со мной, пожалуйста.

Лия тряхнула головой так сильно, что волосы разлетелись по сторонам. Она снова попыталась отдёрнуть руки, и снова я удержал их.

— Пока есть время, не меньше часа до первых лучей солнца, и весь твой мир может зависеть от того, что мы скажем друг другу. Даже мой может быть под угрозой. Так что, пожалуйста.

Я отпустил её руки. Достал из носка одну из оставшихся спичек. Я отодвинул плющ в сторону, чиркнул спичкой о камень, и поднёс её к лицу, как сделал с Йотой. Лия встала на цыпочки, чтобы рассмотреть меня, достаточно близко, чтобы я мог поцеловать её приподнятый лоб.

— Голубые, — сказала Фалада.

— Лошадь и правда говорит, — пробормотала Эрис.

— Неа, неа, это она, — сказал Йота тем же тихим голосом. Они были охвачены благоговением. И я тоже, почему нет? Здесь происходило волшебство, и я был его частью. Это ужаснуло меня, потому что я больше не был самим собой, но также и возвысило.

— Пойдем, леди. Нам нужно поговорить. Прошу.

Она пошла.

Мы отошли по дорожке от остальных, слева от нас тянулась увитая плющом стена, справа — развалины разрушенного пригорода; над нами было тёмное небо.

— Мы должны остановить его, — сказал я. — До того, как он запустит какой-нибудь ужасный катаклизм.

Радар шла между нами со Снабом, сидящим у неё на шее, и это Снаб ответил мне. Его голос звучал гораздо отчётливее, чем голос Лии, когда она говорила через Фаладу.

— Это не мой брат. Летучий Убийца не Элден. Он бы никогда не сотворил таких ужасных вещей. Он был нежным и любящим.

«Люди меняются, — подумал я. — Мой отец изменился, я изменился, когда был с Берти. Я помню, как задавался вопросом, почему хорошие люди вроде меня, делают такие поганые вещи?»

— Если он жив, — сказал Снаб, — он — узник. Но я в это не верю. Я верю, что он мёртв, как многие члены моей семьи.

— Я тоже так думаю, — сказал я, и не лгал, потому что Элден, которого она знала — тот, кто держал её за руку, когда они вместе исследовали тайные тропы дворца, тот, кто слушал песни русалки — этот Элден был мёртв. Всё, что осталось, — это марионетка Гогмагога.

Мы остановились. Её горло дрогнуло и Снаб заговорил. Столько чревовещания, должно быть, причиняло ей боль, хотя Снаб был самым идеальным проводником, но Лия должна была сказать то, что так долго хранила в своём сердце.

— Если он узник, я освобожу его. Если он мёртв, я отомщу за него, чтобы проклятье с этой многострадальной земли было снято. Это моя обязанность, а не твоя, сын Адриана Боудича.

Я не был его сыном, только преемником, но сейчас, похоже, было не время уточнять.

— Летучий Убийца почти наверняка отправился к Тёмному Колодцу, принцесса. Там он будет ждать, пока не поцелуются луны и не откроется проход. Ты сможешь найти его?

Лия кивнула, но казалась неуверенной.

— Ты отведёшь нас туда? Потому что мы никак не сможем найти его сами. Обещаю, если мы встретим Летучего Убийцу, оставлю его тебе, ладно?

Долгое время ответа не было. Она сомневалась, что я сдержу своё обещание, и не зря. Если бы она узнала Элдена и не смогла заставить себя убить его — даже такого, каким он теперь стал — смог бы я выполнить обещание и оставить его в живых? Я вспомнил изувеченное лицо Доры и её доброе сердце. Я вспомнил отвагу Перси, за которую он, скорее всего, заплатил высшую цену. Я вспомнил встреченных мною серых беженцев, идущих из Приморья в какое-то убежище, которого, вероятно, не существовало. Поместите этих искалеченных и проклятых людей на одну чашу весов и чувствительное сердце принцессы на другую, и они ни за что не сравняются.

«Ты и правда готов дать Лии Галлиен такое обещание?»

Не думаю, что это было возвращение к третьему лицу; похоже, что в этот раз Снаб говорил за себя, но не сомневаюсь, что Лия хотела знать то же самое.

— Да.

Она сказала:

— Клянёшься ли ты душой своей матери, и да будет она гореть в адском пламени, если ты нарушишь своё слово?

— Клянусь, — сказал я без колебаний, и это обещание я намеревался сдержать. Когда Лия увидит, во что превратился её брат, может, она сама убьёт его. Я надеялся на это. Если нет, я бы отдал свой револьвер Йоте. Он никогда раньше не стрелял, но я не ожидал никаких трудностей; револьверы похожи на дешёвые фотоаппараты: всё, что вам нужно сделать, это «прицелиться» и нажать.

«Ты и твои друзья последуете за Лией и будете повиноваться ей?»

— Так точно.

Вероятно, она догадывалась, что не сможет остановить меня, если я не буду следовать за ней. Другие могли подчиниться приказу будущей королевы Эмписа, но я бы этого не сделал. Как она уже сказала через Фаладу, я не был принцем этого мира, и не был связан её приказами.

Небо над головой просветлело. Мы, люди, посмотрели наверх. Радар тоже. Даже Снаб. Яркие шары освещали облака. Луны теперь были так близко друг к другу, что походили на цифру восемь, лежащую на боку. Или на знак бесконечности. Через считанные секунды они скрылись за шпилями дворца, и небо снова стало тёмным.

— Хорошо, — сказал Снаб. — Я принимаю твоё слово. Но пожалуйста, больше никаких разговоров. Это больно.

— Я знаю, — сказал я. — Извини.

Радар заскулила и лизнула руку Лии. Лия наклонилась и погладила её. Договор был заключён.