Сказка

Глава седьмая

спросил мистера Боудича, можно ли посидеть в его кресле, и он сказал: «конечно». Я предложил ему половину моего сэндвича и ощутил некоторое облегчение, когда он заявил, что сэндвичи «Джерси Майкс» — самые лучшие.

— После таблеток я не отказался бы от чашки супа. Куриной лапши. Посмотрим.

Я спросил, не хочет ли он посмотреть новости. Мистер Боудич помотал головой.

— Включи, если хочешь, но я редко интересуюсь новостями. Имена меняются, но дерьмо всё то же.

— Я удивлён, что телевизор работает. Разве лампы не перегорают?

— Конечно. Как садятся батарейки в фонарике. Или в транзисторном приёмнике. — Я не знал, что такое транзисторный приёмник, но не сказал этого вслух. — Ты берёшь и вставляешь новые.

— Где вы берёте лампы?

— Покупаю в компании под названием «РетроФит» в Нью-Джерси, но они дорожают каждый год, так как их остаётся всё меньше.

— Что ж, полагаю, вы можете себе это позволить.

Он вздохнул.

— Ты о золоте. Конечно, тебе любопытно, как любому на твоём месте. Ты кому-нибудь говорил? Своему отцу? Может быть, учителю в школе?

— Я умею хранить секреты. Я вам говорил об этом.

— Хорошо, не строй из себя обиженку. Я должен был спросить. И мы поговорим об этом. Но не этим вечером. Сегодня я не в состоянии вести разговоры о чём бы то ни было.

— Я могу подождать. Но насчёт ламп для телевизора… как вы их заказываете, если у вас нет интернета?

Мистер Боудич закатил глаза.

— Ты думаешь, почтовый ящик стоит там для украшения? Или, может быть, для рождественского венка?

Он говорил об обычной почте. Для меня стало откровением, что люди до сих пор ведут через неё дела. Я хотел спросить, почему он просто не купил новый телевизор, но, кажется, знал ответ. Ему нравились старые вещи.

Когда стрелки на часах в гостиной подползли к шести, я понял, что хочу дать мистеру Боудичу таблетки почти также же сильно, как он хотел их принять. Наконец, пришло время. Я поднялся наверх, взял две пилюли и подал их ему со стаканом воды. Он почти выхватил их у меня из руки. В комнате было прохладно, но на его лбу выступили капельки пота.

— Покормлю Радар, — сказал я.

— Потом выпусти её на задний двор. Она быстро делает свои дела, но пусть немного прогуляется. Подай мне мочеприёмник, Чарли. Не хочу, чтобы ты видел, как я пользуюсь этой проклятой штукой. В моём возрасте это занимает какое-то время.

Когда я возвратился и опорожнил мочеприёмник, таблетки уже подействовали. Мистер Боудич попросил куриного супа — еврейского пенициллина, как он его назвал. Он выпил бульон и съел лапшу ложкой. Когда я вернулся, ополоснув кружку, он уже спал. Это не удивило меня. У него был тяжёлый день. Я поднялся наверх в свою комнату, нашёл его книгу «Невеста в чёрном», и погрузился в чтение, пока в восемь часов не проснулся мистер Боудич.

— Может быть, ты включишь телевизор и поищешь это вокальное шоу? — спросил он. — Мы с Радар иногда любим его смотреть.

Я включил телевизор, переключил несколько доступных каналов и нашёл «Голос», едва различимый сквозь «снег». Я поправил «кроличьи уши», пока картинка не стала настолько чёткой, насколько это было возможно, и мы посмотрели выступления нескольких участников. Большинство из них неплохо пели. Я повернулся к мистеру Боудичу сказать, что мне понравился певец кантри, но он крепко спал.

Я оставил звонок рядом с ним на столике и пошёл наверх. Один раз я оглянулся и увидел Радар, сидящую у лестницы. Заметив, что я смотрю на неё, она развернулась и пошла обратно к мистеру Боудичу, где провела ту ночь и все остальные. Он спал на этом раскладном диване даже когда мог снова подниматься по лестнице, потому что к тому времени уже не могла Радар.

У меня была приличная комната, хотя единственный торшер отбрасывал жуткие тени на потолок, а дом скрипел на стыках, как я и ожидал. В ветренную погоду стоило ожидать настоящей симфонии. Подключив свой «Найтхок», я вышел в сеть. Я вспоминал о том, как вёз груз золота за спиной, и как мама читала мне старую историю из «Литл Голден Бук». Я говорил себе, что просто коротаю время, но теперь в этом сомневаюсь. Кажется, иногда мы знаем, куда идём, даже если так не думаем.

Я нашёл по меньшей мере семь разных версий «Джека и бобового стебля», и читал их на телефоне при свете единственного торшера. Я напомнил себе принести завтра ноутбук, но пока что хватало и телефона. Разумеется, я знал эту историю — как Златовласку и Красную Шапочку, — это часть культурной реки, которая несёт детей вниз по течению. Возможно, сперва мама прочитала мне эту cказку, а позже я посмотрел мультфильм, точно не помню. Оригинальная история, согласно «Википедии», была гораздо более кровавой, чем та, которую я запомнил. Из-за одной вещи: Джек жил с матерью, потому что великан во время одного из своих частых приступов ярости убил его отца.

Вы, вероятно, тоже знаете эту историю. Джек и его мама — бедняки. Всё, что у них осталось — это корова. Мама просит Джека отвести корову на рынок и продать не меньше, чем за пять золотых монет (никаких гранул в этой истории). По дороге в город Джек встречает говорливого бродячего торговца, который убеждает его обменять корову на пять волшебных бобов. Его мать, рассерчав, бросает бобы в окно. За ночь из них вырастает волшебный стебель, который взмывает за облака. Там в огромном замке (каким образом он парит на облаках, не сказано ни в одной версии), живёт великан со своей женой.

Джек крадёт в основном золотые вещи: монеты, гусыню, которая несёт золотые яйца, золотую арфу, которая предупреждает великана. Но это не воровство в обычном понимании, потому что великан сам украл все эти вещи. Я узнал, что знаменитый напев великана — фи-фай-фо-фух, чую англичанина я дух — был заимствован из «Короля Лира», где персонаж по имени Эдгар говорит: «Пришёл Роланд к Темной Башне. И молвил он опять: „Фи-фо-фам, дух британца чую там“». И кое-что ещё, я не помню откуда, то ли из мультфильма, то ли из книги «Литл Голден Бук»: спальня великана усеяна детскими костями. От имени великана стыла в жилах кровь.

Гогмагог.

Я выключил торшер в одиннадцать и дремал, пока будильник на телефоне не разбудил меня без четверти двенадцать. Я ещё не потрудился спрятать «Окси» в сейф; они лежали на комоде, куда я сложил свою одежду. Взяв две таблетки, я спустился вниз. Радар зарычала на меня в темноте и уселась.

— Тише, девочка, — сказал мистер Боудич, и она успокоилась. Я включил свет. Он лежал на спине, глядя в потолок. — Вот и ты, минута в минуту. Мне очень не хотелось звонить в звонок.

— Вы поспали?

— Немного. После того, как я проглочу эти чёртовы штуки, возможно, снова смогу отключиться. Если повезёт, до рассвета.

Я дал ему таблетки. Он приподнялся на локте и проглотил их, затем отдал мне стакан и снова лёг.

— Уже лучше. Полагаю, это психологический эффект.

— Вам нужно что-нибудь ещё?

— Нет. Возвращайся в постель. Растущему организму нужен сон.

— Думаю, я уже достаточно вырос. — По крайней мере, надеялся на это. Я был ростом шесть футов и четыре дюйма, весил двести двадцать фунтов. Если я ещё вырасту, то стану как…

— Гогмагог, — сказал я без задней мысли.

Я ожидал услышать смех, но не получил даже улыбки.

— Штудировал сказки?

Я пожал плечами.

— Доставка золота до Стэнтонвилла навела меня на мысль о волшебных бобах и бобовом стебле.

— Значит, теперь ты понимаешь Джека.

— Кажется, да.

— В Библии Гог и Магог — это воинственные народы древнего мира. Ты знал это?

— Нет.

— Книга Откровений. Объедени их вместе и у тебя получится настоящий монстр. Тот, от которого лучше держаться подальше. Выключи свет, Чарли. Нам обоим нужен сон. Иди поспи, и я попробую уснуть. Мне не помешает небольшая передышка от боли.

Я погладил Радар, затем выключил свет. Направился к лестнице, затем обернулся. «Мистер Боудич?»

— Говард, — сказал он. — Тебе пора привыкать к этому. Ты же не долбаный дворецкий.

По мне, так я как раз походил на дворецкого, но не хотелось спорить в столь поздний час.

— Говард, хорошо. Чем вы зарабатывали на жизнь до пенсии?

Он усмехнулся, издав хриплый, но не неприятный звук.

— Я был землемером на полставки и лесозаготовителем на полставки. Обычным лесорубом, если по-простому. Таких полно в сказках. Иди в постель, Чарли.

Я ушёл и спал до шести, когда нужно было выдать таблетки — в этот раз не только обезболивающие, но полный набор лекарств. И снова я увидел мистера Боудича бодрствующим и смотрящим в потолок. Я спросил: спал ли он. Он ответил «да». Сомневаюсь, что это было правдой.

На завтрак у нас был омлет. Мистер Боудич сел на краю раскладного дивана, положив ногу с фиксатором на пуфик, который прилагался к его мягкому креслу. Он снова попросил меня уйти, чтобы воспользоваться мочеприёмником. Когда я вернулся, он уже стоял на здоровой ноге, опираясь на костыли, и глядел в переднее окно.

— Вам следовало подождать меня, я бы помог, — сказал я.

Он хмыкнул.

— Ты выправил штакетник.

— Радар помогала.

— Не сомневаюсь. Смотрится лучше. Помоги мне вернуться в постель, Чарли. Держи ногу так, как ты делал раньше.

Я уложил мистера Боудича на диван. Затем взял Радар на прогулку по Пайн-Стрит; новые, более свежие лекарства, казалось, помогали, потому что она прошла довольно большое расстояние, помечая по пути телефонные столбы и пару гидрантов — Радар Боудича. Позже я отнёс чек мистера Боудича в банк. Дома — папа к тому времени уже давно ушёл — я захватил кое-какую одежду и свой ноутбук. На обед у мистера Боудича снова были СИС, а у меня хот-доги. На ужин хорошо было бы приготовить заморозку (мне нравился «Стауффер»), но у мистера Боудича не было микроволновки. Я положил немного мяса из «Тиллер и Сыновья» размораживаться. В будущем я видел себя просматривающим кулинарные ролики на «Ютьюб», если мы не собирались питаться консервированным супом и сардинами. Я выдал мистеру Боудичу полуденные таблетки. Позвонил Мелиссе Уилкокс для доклада, как она меня просила. Мне полагалось рассказывать ей, сколько раз мистер Боудич вставал с дивана, что он ел и было ли у него опорожнение кишечника. На последнее — большое «нет», чему она не удивилась. Сказала, что «Оксиконтин» способствует сильному запору. После обеда я отнёс конверт в его почтовый ящик и поднял флажок. Внутри лежал чек, выписанный им для больницы Аркадиа. Я мог бы отнести его сам, но мистер Боудич хотел сперва убедиться, что чек Хайнриха прошёл.

Я рассказываю об этих вещах не потому, что они особенно интересны, а потому, что они составляли рутину, которая продолжалась всю оставшуюся часть той весны и большую часть лета. В каком-то смысле, то были приятные месяцы. Я чувствовал себя полезным, нужным. Я нравился себе больше, чем когда-либо за долгое время. И только конец был ужасен.

В среду днём во время моих недельных весенних каникул Мелисса приехала для проведения первого сеанса ФТ с мистером Боудичем. Она называла это физиотерапией, он назвал это болью и пытками. Он получил лишнюю дозу «Окси», что ему понравилось, и множество потягиваний и поднятий травмированной ноги, что ему не понравилось. Большую часть сеанса я провёл на кухне. Среди прочих непристойностей я услышал: «скотина», «в жопу», «блядство» и… «хватит». Он часто произносил «хватит», иногда добавляя «ёб твою мать». Мелиссу это не смутило.

Когда всё закончилось — двадцать минут, вероятно, показались мистеру Боудичу очень долгими, — она позвала меня. Я принёс два лишних стула с третьего этажа (те, с прямыми спинками, что шли комплектом к обеденному столу и казались мне орудиями пыток). Мистер Боудич сидел на одном из них. Мелисса принесла с собой большую поролоновую подушку — на ней покоилась лодыжка его больной ноги. Поскольку подушка была ниже, чем пуфик, его колено — всё ещё перевязанное — было слегка согнуто.

— Посмотрите-ка на это! — воскликнула Мелисса. — Сгибается на целых пять градусов! Я не просто рада, я потрясена!

— Болит, как хер знает что, — проворчал мистер Боудич. — Хочу назад в постель.

Она весело рассмеялась, будто услышала смешную шутку.

— Ещё пять минут, потом вставайте на костыли. Чарли поможет.

Мистер Боудич продержался пять минут, затем с трудом поднялся и опёрся на костыли. Он повернулся к дивану, но выронил один из них. Костыль грохнулся об пол и Радар залаяла. Я вовремя подхватил его и помог закончить поворот. На несколько мгновений мы оказались прижаты друг к другу, я обнимал мистера Боудича, он обнимал меня, я чувствовал, как сильно бьётся его сердце. Неистово — вот слово, которое пришло мне на ум.

Я уложил его на диван, но в процессе нога согнулась гораздо сильнее, чем на пять градусов, и он закричал от боли. Радар сразу же встрепенулась и залаяла, поджав уши.

— Я в порядке, девочка, — сказал мистер Боудич. Он запыхался. — Ложись.

Она легла на брюхо, не отрывая взгляда от хозяина. Мелисса дала ему стакан воды.

— В качестве особого поощрения за проделанную работу, вы можете принять свои вечерние обезболивающие в пять часов. Я вернусь в пятницу. Я знаю, это больно, Говард — связки не хотят растягиваться. Но они растянутся. Если вы приложите усилия.

— Боже, — произнёс он. Затем неохотно добавил, — Хорошо.

— Чарли, проводи меня.

Что я и сделал, неся её объёмную спортивную сумку с оборудованием. Маленькая «Хонда Сивик» Мелиссы стояла перед калиткой. Когда я открыл багажник и положил сумку, то заметил миссис Ричлэнд на другой стороне улицы. Она снова прикрывала глаза ладонью, чтобы лучше видеть происходящее. Увидела, что я смотрю на неё, и помахала мне.

— Ему правда станет лучше? — спросил я Мелиссу.

— Да. Ты видел, как согнулось его колено? Это невероятно. Я видела такое раньше, но обычно у молодых пациентов. — Она задумалась, затем кивнула. — Ему станет лучше. По крайней мере, на время.

— Что это значит?

Она открыла водительскую дверь.

— Сварливый старый тип, верно?

— Ему не хватает навыков общения с людьми, — сказал я, прекрасно понимая, что она не ответила на мой вопрос.

Она снова весело рассмеялась. Мне нравилось, какой красивой она была в лучах весеннего солнца.

— Это уж точно, приятель. Я бы тоже так сказала. Вернусь в пятницу. Новый день, та же рутина.

— Что такое «Линпарза»? Я знаю остальные его лекарства, но не это.

Её улыбка исчезла.

— Я не могу сказать тебе, Чарли. Врачебная тайна. — Мелисса скользнула за руль. — Но ты можешь посмотреть в интернете. Там есть всё.

Она уехала.

В семь вечера отец открыл калитку — которую я не стал запирать на засов — и прошёл по тропинке к крыльцу, где я сидел. После сеанса ФТ я спросил мистера Боудича: не хочет ли он отложить визит моего отца? Я почти желал, чтобы он сказал «да», но после секундного раздумья, он помотал головой.

— Давай сделаем это. Развеем его тревоги. Он, вероятно, хочет убедиться, что я не растлитель детей.

Я ничего не ответил на это, хотя в его нынешнем состоянии мистер Боудич не смог бы растлить и бойскаута, не говоря о шестифутовом лбе, который выступал в двух видах спорта.

— Привет, Чарли.

— Привет, пап. — Я обнял его.

Он принёс шестибутылочную упаковку колы.

— Как думаешь, ему она пригодится? Я сломал ногу, когда мне было двенадцать, и не мог ею напиться.

— Заходи и спроси его сам.

Мистер Боудич сидел на одном из стульев, которые я принёс сверху. Он попросил меня принести ему рубашку и расчёску для волос. Если не считать пижамных штанов, собранных над фиксатором, на мой взгляд, он выглядел вполне прилично. Я нервничал, надеясь, что он не будет слишком ворчать на моего отца, но я напрасно переживал. Лекарства действовали, но дело было не только в этом; вообще-то у мистера Боудича были навыки социального общения. Подзабытые, но были. Думаю, это как ездить на велосипеде.

— Мистер Рид, — сказал он, — я видел вас раньше, но рад познакомиться с вами официально. — Он протянул свою большую жилистую руку. — Извините, что не встаю.

Папа пожал ему руку.

— Без проблем, и зовите меня Джордж.

— Хорошо. А я Говард, хотя мне чертовски трудно убедить в этом вашего сына. Хочу сказать вам, как добр он был ко мне. Бойскаут без всякой херни, если вы не против, что я выражаюсь.

— Вовсе нет, — сказал папа. — Я горжусь им. Как у вас дела?

— Налаживаются… по крайней мере, так сказала Королева Пыток.

— Физиотерапия?

— Так они это называют.

— А вот и хорошая девочка, — сказал папа, нагибаясь, чтобы погладить Радар. — Мы с ней уже встречались.

— Наслышан. Если меня не подводят глаза, это, кажется, «Кока-кола»?

— Не подводят. Хотите со льдом? Боюсь, она тёплая.

— Кола со льдом очень кстати. Было время, когда капелька рома добавила бы пикантности.

Я немного напрягся, но папа рассмеялся.

— Я вас понял.

— Чарли? Можешь взять три высоких стакана с верхней полки и наполнить их льдом?

— Конечно.

— Возможно, их нужно сначала сполоснуть. Ими уже давно никто не пользовался.

Я не торопился, прислушиваясь к разговору, пока споласкивал стаканы и доставал лёд из старомодного лотка. Мистер Боудич принёс папе соболезнования по поводу утраты его жены, сказал, что пару раз беседовал с ней на Сикамор-Стрит («тогда я чаще выходил на улицу»), и она показалась ему милой женщиной.

— Этот проклятый мост стоило заасфальтировать сразу же, — сказал мистер Боудич. — Её смерти можно было избежать. Я удивлён, что вы не подали в суд на город.

«Он тогда слишком сильно налегал на выпивку, чтобы задумываться о таких вещах», — подумал я. Мои старые обиды в основном исчезли, но не все. Страх и утрата оставляют следы.

Уже стемнело, когда мы с папой возвращались по тропинке к калитке. Мистер Боудич лёг в постель, переместившись туда с моей небольшой помощью, пока папа наблюдал за нами.

— Он не такой, как я ожидал, — сказал папа, когда мы дошли до тротуара. — Совсем не такой. Я ожидал увидеть ворчуна. Может быть, даже грубияна.

— Он бывает таким. С тобой он был… даже не знаю, как это назвать.

За меня закончил отец:

— Он взял себя в руки. Хотел понравиться мне, потому что ты нравишься ему. Я вижу, как он смотрит на тебя, парень. Ты много для него значишь. Не подведи его.

— Если только он сам не оступится.

Папа обнял меня, поцеловал в щёку и пошёл вниз по холму. Я смотрел, как он появляется в свете каждого уличного фонаря и снова пропадает. Иногда я всё ещё обижался на него за его потерянные годы, потому что это были и мои потерянные годы. Но чаще я радовался, что он справился.

— Всё прошло хорошо, так? — спросил мистер Боудич, когда я вернулся в дом.

— Всё прошло прекрасно.

— И как же мы проведём вечер, Чарли?

— У меня есть одна идея. Подождите минутку.

Я загрузил два выпуска «Голоса» на свой ноутбук. Поставил его на столик рядом с диваном, где мы оба могли его смотреть.

— Иисус мой спаситель, взгляни на картинку! — воскликнул мистер Боудич.

— Я знаю. Неплохо, да? И нет рекламы.

Мы посмотрели первый выпуск. Я рассчитывал на два, но мистер Боудич уснул в первые пять минут второго. Я взял ноутбук наверх и разузнал о «Линпарзе».

В пятницу я снова отнёс сумку Мелиссы с оборудованием в её «Сивик». Я закрыл багажник и повернулся к ней.

— Я почитал о «Линпарзе».

— Я так и думала.

— Его дают в четырёх случаях. Понятно, что он принимает его не от рака груди или яичников, так от чего же тогда? Рак простаты или что-то ещё? Очень надеюсь, что это не поджелудочная железа. У моего дедушки по отцу был такой рак, и он умер меньше, чем через шесть месяцев после постановки диагноза.

— Врачебная тайна, Чарли. Я не могу сказать. — Но её лицо говорило о чём-то ещё.

— Ну же, Мелисса. Вы не врач. И кто-то сказал вам.

— Потому что я работаю с ним. И чтобы выполнять свои обязанности, я должна знать общую картину.

— Я умею хранить секреты. Вы уже знаете об этом, так? — Я имел в виду сильные обезболивающие, которыми не имел права распоряжаться в силу своего возраста.

Она вздохнула.

— Это рак простаты. Абрамс — ортопед, который с ним работал, — видел рентгеновские снимки. Прогрессирующий, но без метастазов. «Линпарза» замедляет рост опухолей. Иногда даже регрессирует.

— Разве ему не нужно более основательное лечение? Химиотерапия? Или лучевая терапия?

Миссис Ричлэнд снова вышла на улицу. Она помахала, и мы помахали в ответ.

Мелисса замешкалась, затем решила, должно быть, что, зайдя так далеко, нет смысла останавливаться.

— Он встречался с доктором Паттерсоном, заведующим онкологического отделения Аркадии. Тот предложил ему варианты и Боудич отверг все, кроме «Линпарзы».

— Почему?

— Тебе самому стоит спросить его, Чарли, но если ты это сделаешь, не говори ему о нашем разговоре. Скорее всего, я не потеряю работу, но в принципе возможно и такое. И, послушай, есть врачи — их много, — которые сказали бы, что он принял правильное решение. Рак предстательной железы замедляется у пожилых мужчин. С «Линпарзой» у него могут быть годы впереди.

Тем вечером мы посмотрели ещё один выпуск «Голоса». Когда он закончился, мистер Боудич с трудом поднялся на костылях.

— Этот вечер может оказаться знатным, Чарли. Кажется, мне нужно посрать.

— Петарды уже готовы, — сказал я.

— Прибереги это для своего стэндапа. — Когда я попытался последовать за ним на кухню, он повернул голову и рявкнул, — Боже мой, иди назад и смотри свой гаджет. Если упаду, тогда и поднимешь.

Я вернулся назад. Дверь в маленькую ванную закрылась. Я ждал. Прошло пять минут. Потом десять. Я бросал Радар её обезьянку, пока ей не надоело, и она не свернулась калачиком на своём коврике. Наконец, я подошёл к дверному проёму кухни и спросил мистера Боудича всё ли у него в порядке.

— Отлично, — отозвался он. — Хотя тут понадобилась бы целая пачка динамита. Сраный «Оксиконтин».

Наконец, раздался звук смыва, и когда мистер Боудич вышел, он был взмокшим, но улыбался.

— Шаттл совершил посадку. Слава Богу.

Я помог ему вернуться в постель и решил воспользоваться его хорошим настроением. Показал ему баночку «Линпарзы».

— Я прочитал об этом лекарстве. Вы могли бы согласиться на нечто большее.

— Неужели, доктор Рид? — Но в уголках его рта появилась слабая улыбка, и это придало мне достаточно смелости, чтобы продолжить.

— Сейчас у врачей есть много средств для борьбы с раком. Я просто не понимаю, почему вы не воспользуетесь ими.

— Всё довольно просто. Ты знаешь, я испытываю боль. Знаешь, что я не могу спать без этих чёртовых таблеток, от которых у меня запор. Ты слышал, как я кричал на Мелиссу, на милейшую женщину. Пока что я сдерживаюсь назвать её «сукой» или «мандой», но эти неприятные слова могут вырваться в любой момент. Зачем мне добавлять тошноту, рвоту и судороги к боли, которую я уже испытываю?

Я хотел было ответить, но он приподнялся на локте и шикнул.

— Есть ещё кое-что, юноша. То, что человек твоего возраста не способен понять. С меня почти хватит. Не совсем, но почти. Жизнь тоже стареет. Ты можешь не верить, я знаю, потому что сам не верил, когда… — Мистер Боудич замолчал. — …был молодым, но это правда. — Он лёг на спину, нащупал Радар и погладил её. — Но я не хочу оставлять её одну, ясно? Мы друзья — она и я. И теперь мне не нужно беспокоиться. Если она переживёт меня, ты позаботишься о ней. Ведь так?

— Да, конечно.

— Что касается терапии… — Его улыбка стала шире. — Сегодня я согнул ногу на десять градусов, и начал использовать эту резиновую ленту, чтобы сгибать лодыжку. Я собираюсь стараться изо всех сил, потому что не хочу умереть в постели. Особенно на этом долбаном раскладном диване.

Мы не обсуждали источник золота — вопрос, витающий в воздухе, — но в воскресенье я понял, что нам нужно кое-что обсудить. Я всё ещё мог выдавать ему утренние и вечерние таблетки, но что делать с дневными, когда я вернусь в школу?

— Думаю, Мелисса может давать их вам в понедельник, среду и пятницу во время сеансов ФТ, но они не успеют сильно подействовать к началу упражнений. И что делать со вторниками и четвергами?

— Я просто попрошу миссис Ричлэнд. Её хлебом не корми — дай сунуть нос в мой дом. Может, сделает пару фотографий, чтобы выложить в «Фэйсбук» и «Твиттер».

— Очень смешно.

— Дело не только в дневных таблетках, — сказал он. — Есть ещё и ночные.

— Я останусь на ночь, чтобы…

— Нет, Чарли. Тебе пора ночевать дома. Уверен, твой отец скучает по тебе.

— Я всего лишь в пяти минутах от него!

— Да, но твоя комната пустует. Когда он приходит домой, то ужинает один. Мужчин в одиночестве иногда могут начать посещать дурные мысли. Я прекрасно это знаю, поверь мне. Ты будешь оставлять мне дневные таблетки утром, когда приходишь проверить меня и покормить Радар, и будешь оставлять ночные перед уходом домой.

— Я не должен так делать!

Мистер Боудич кивнул.

— Чтобы я не схитрил. Потому что я пристрастился к этим проклятым пилюлям и это будет искушением для меня. Но я обещаю тебе. — Он приподнялся на обоих локтях и уставился на меня своими глазами. — Если я схитрю, я сразу же признаюсь тебе и полностью откажусь от таблеток. Перейду на «Тайленол». Таково моё слово, и я сдержу его. Ты согласен?

Я обдумал это и согласился. Мы пожали друг другу руки. Тем вечером я показал мистеру Боудичу, как включить фильмы и телепередачи на моём ноутбуке. Положил две таблетки «Окси» в маленькую тарелочку на прикроватном столике. Закинув рюкзак на плечо, я показал на телефон.

— Если понадоблюсь, звоните. Днём или ночью.

— Днём или ночью, — подтвердил он.

Радар проводила меня до двери. Я наклонился, погладил её и обнял. Она лизнула меня в щёку. Затем я пошёл домой.

Он не схитрил. Ни разу.