Слово о товарищах

Б. Рябинин «ЯБЛОЧНЫЙ СЛЕДОПЫТ»

В середине тридцатых годов появилась на книжных прилавках Урала познавательная повесть для детей и юношества с заманчивым названием «Яблочный пир». Повесть рассказывала о садоводе, сумевшем вырастить прекрасный плодовый сад на суровой уральской земле. Рассказывалось здесь и вообще о развитии плодоводства, о том, как человек научился дружить с зеленой природой, превратив плодоносящее дерево в источник благополучия, здоровья и красоты. Первоначально опубликованная в 1935 году журналом «Уральский следопыт», повесть затем в короткий срок выдержала несколько изданий. Автором ее был известный мичуринец, пионер плодового садоводства в Свердловске Дмитрий Иванович Казанцев.

В био-библиографических писательских справочниках такой фамилии не найдешь, — и тем не менее это была фигура очень показательная для своего времени, когда научно-художественная литература, да и вся литература для детей, на Урале только зарождались. Мне запомнился он степенным, седовласым, с острой бородкой, слегка согнувшимся под бременем лет, с характерным резким профилем и умным строгим взглядом спокойных внимательных глаз, прикрытых очками в железной оправе. При Свердловском отделении Союза писателей, в двухэтажном каменном особняке на Пушкинской, 12, что напротив облисполкома, тогда существовала секция детских писателей, и Дмитрий Иванович регулярно посещал ее, участвовал во всех без исключения обсуждениях произведений своих товарищей. Приходил, постукивая тростью, садился в сторонке, чаще у стены, и, положив большие натруженные руки на ручку трости, внимательно слушал, ограничиваясь одним-двумя замечаниями или вопросами за весь вечер. Говорить не любил, но являлся пунктуально, из минуты в минуту.

Как и его вдохновительница К. В. Рождественская, побудившая его уже в преклонных годах взяться за перо и написать книгу о своем садоводческом опыте, Дмитрий Иванович большое значение придавал передаче накопленных знаний юному поколению, будущим хозяевам земли. Именно это заставило его написать позже еще одну книгу — «Плодовый сад», уже научно-популярную, подобно «Яблочному пиру», много способствовавшую распространению и утверждению мичуринских идей на Урале.

Хочется напомнить, какое это было время. Бурные преобразования, индустриализация, стремительный прогресс во всех сферах общественной жизни, разумеется, не могли не отразиться и на литературе. Детской литературы на Урале, если не считать рассказов и сказок Мамина-Сибиряка, раньше, по сути, не было. Теперь она рождалась на глазах.

Именно в эту пору в библиотеках и на полках книжных магазинов появляется «Страна стальных великанов» (автора, к сожалению, не помню, кажется — Белобородов). В Москве появляется «Рассказ о великом плане» Ильина, у нас — «Страна стальных великанов» — книга, уже самим названием отражающая преобразования, происходящие на просторах обширного края.

Пробудившийся интерес к истории Урала находит свое отражение в появлении книг А. Г. Бармина, «уральского ленинградца» или «ленинградского уральца», часто наведывавшегося в Свердловск. Бармин был знаком с Рождественской еще по Ленинграду, где она училась и начинала свой редакторский путь. Одна за другой выходят в Свердлгизе и Детгизе его книги: «Сокровища каменного пояса», «Рудознатцы» и «Старый соболь», составлявшие единую эпопею «Руда». Появляются книги для юношества, связанные с различными отраслями знания, как и «Яблочный пир», созидающие в нашем крае важный раздел литературы — научно-художественный и научно-популярный жанры. Таковы были по своей направленности книги Ф. Тарханеева, И. Раухвергер, Ю. Цехановича и др.

Появился даже — хотя опубликован был уже после войны — научно-фантастический роман доктора Подсосова «Новый Гольфстрим». (Бажов, правда, относился к нему сдержанно; но ведь роман вышел, факт, и читался книголюбами самых разных возрастов.) В январе 1935 года начал выходить журнал «Уральский следопыт», также нацеленный в первую очередь на удовлетворение запросов и воспитание юного читателя, к сожалению, просуществовавший недолго и возродившийся уже после Великой Отечественной войны.

«Искательница молний» — первооткрывательница литературных талантов Клавдия Васильевна Рождественская и редактор «Следопыта» Владимир Алексеевич Попов сидели в одной комнате. Общение было самым тесным. Сперва Рождественская восприняла появление Попова несколько настороженно, как-никак он был из столицы (до этого В. А. Попов редактировал журнал «Всемирный следопыт»), но вскоре между этими двумя без преувеличения фанатически преданными делу людьми воцарился дух полного взаимопонимания и благожелательства; и в целом ряде случаев «Следопыт», предоставляя свои страницы новому автору, оказывался как бы преддверием, трамплином для следующего прыжка — в литературу, уже с собственной книгой (так вышло и с «Яблочным пиром»).

Добрая дружба связывала Рождественскую с Клавдией Владимировной Филипповой и, думается мне, не будь этой дружбы, неизвестно, родилась ли бы повесть Филипповой «В гимназии», тепло принятая уральскими читателями.

Секция детской литературы при отделении Союза писателей была в ту пору едва ли не самой многочисленной и деятельной. Не припомню, числился ли в ней тогда хоть один член Союза писателей, но что у всех на счету имелись напечатанные книги, получившие признание читателей, так это уж точно.

Характерно было и другое: почти все, пробовавшие свои силы в области детской литературы, являлись специалистами в какой-либо отрасли. Тарханеев — геолог, Раухвергер — ихтиолог (специалист по рыборазведению), Цеханович — биолог… Книга Юрия Цехановича «О маленьких рыбаках и больших рыбах», неоднократно переизданная, — теплая, умная, живая, которую читали и дети и взрослые, — несомненно обогатила скудноватую детскую литературу того периода и явилась серьезным вкладом в распространение биологических знаний, воспитание любви к родной земле.

Доброе слово хочется сказать обо всех этих людях, по праву заслуживающих быть названными первопроходцами юношеской научно-художественной литературы на Урале. Федор Константинович Тарханеев, всегда энергичный и всегда только что из очередной геологической экспедиции — пропадет на какое-то время, появится, опять пропадет, здоровяк и крепыш, характером из тех, про кого принято говорить, что с ним не соскучишься. Бывалый — историй в запасе масса! Истории эти и легли в основу его рассказов. Сын Тарханеева тоже стал геологом. «Геологическая династия», и, конечно, знаний, опыта и разных занимательных вещей, почерпнутых из практики жизни, не занимать. Федор Константинович умел преподать их умно, интересно, умел и сам слушать, учиться у других. Юрий Владиславович Цеханович — внешне полная противоположность: худой, в очках, стеснительный, деликатный, в компании молчанушка, только поводит по сторонам, как бы боясь пропустить что-либо, своими поблескивающими окулярами; начнешь с ним разговаривать — слушает с напряженным вниманием, приблизив ухо к говорящему (сказывалась потеря слуха, ставшая заметной особенно в последние годы жизни). При всей внешней разнице имелось нечто общее, сближавшее их, это — интеллигентность. И предупредительность, уважение к людям. Каждый из них был своего рода полпредом своей отрасли в детской литературе, и, право, вспоминая их, всегда думаешь: самое трудное — начать, быть пионером, протоптать первую тропку, пусть на первых порах не очень заметную, и все же указывающую путь другим.

В складывавшейся научно-художественной литературе для детей и юношества Д. И. Казанцев представлял уже весьма многочисленный к тому времени отряд садоводов-мичуринцев, практиков-энтузиастов, споривших с природой, «приучавших» суровый и капризный уральский климат к потребностям мичуринского садоводства.

Далеко не всегда можно сказать, откуда к нам приходит та или иная страсть, сжигающая порой человека без остатка. Вспоминая Дмитрия Ивановича Казанцева, я думаю, что, может быть, тут сказалась власть земли, ее извечный зов…

Он был выходец из крестьян, уроженец села Северо-Коневское, что под Невьянском. Родился в 1875 году. Семья была громадная: от двух браков у отца насчитывалось 24 ребенка: от первой жены — восемь, да от второй шестнадцать; в избе постоянно качались две зыбки. В тринадцать лет юный Митя Казанцев уже пошел работать — как первенец, он был обязан помогать отцу прокормить семью. А прирабатывать, мальчиком на побегушках, в подсобниках в своем селе, он начал еще раньше, с девяти лет, сразу после окончания Конево-Аятского начального училища. В детстве много читал, читал все без разбора. Говорил: «Потом разберусь». Дед не разрешал жечь свечи для занятия чтением, свечи были дороги, а достатка не лишка, но Митя находил выход — запоем читал при луне.

Был не ленив, сообразителен. Крепкие руки да старание кормили. Женился. В 1912 году перебрался в Екатеринбург, а годом позднее, приобретя усадьбу на одной из тихих улиц (ныне улица Октябрьской революции, 40), заразившись идеями от замечательного нижнетагильского садовода К. О. Рудого, принялся строить дом (точнее, перестраивать по своему вкусу и потребностям) и заложил сад.

Был длинный путь побед, поражений, надежд и разочарований, путь, исчислявшийся десятилетиями. Десятилетия упорного труда. Казанцев ездил к Ивану Владимировичу Мичурину, учился у других, свел знакомство, наладил обмен опытом со многими мичуринцами Урала, Сибири, такими же фанатиками, как сам. Его цель была доказать, что и здесь могут расти плодовые. И — доказал. Сад получился что надо, стал плодоносить. С 1927 года Казанцев начал селекцию. Сад разрастался, приобретал новые формы.

Был Дмитрий Иванович дружен с писателем Бажовым, краеведом А. А. Анфиногеновым, фенологом Батмановым. Пописывал в журнал «Техника — смене», адресованный читателю-подростку. Когда и как судьба свела его с редактором детской литературы Клавдией Васильевной Рождественской, мне неведомо; не могут ответить на этот вопрос и близкие родственники. Ясно одно: это был еще один этап в его жизни. Рождественская — тоже одержимая — всюду отыскивала авторов книг, необходимых юному советскому читателю. Как говорится, человек приведет человека… В итоге на свет появилась книга «Яблочный пир». Насколько помнится, название книги было подсказано Рождественской; суть, однако, не в том. Книга оказалась, что называется, в жилу. Ее читал Мичурин, и, как пишет личный секретарь Ивана Владимировича — Бахарев, она лежала у него, Мичурина, на рабочей полке с пометками.

У автора происходили интересные встречи с детьми. «Видали, — сообщал он дома, вернувшись с одного из таких обсуждений, — они за изложение всех бед и неудач… это их не пугает!» Редактор во время работы над книгой, опасаясь неблагоприятной реакции читателей, несколько ограничил автора в показе трудностей. Дабы не расхолаживать… Жизнь показала, что опасения были напрасны, и автор с восторгом повторял: «Молодцы, ребята!»

В печати Казанцева называли «яблочным следопытом». Книга «Яблочный пир» открыла перед ее создателем еще одну увлекательнейшую и полезнейшую сферу деятельности. В бумагах его находим весьма симптоматичную запись: «Борьба за воспитание в детях любви и бережного отношения к растениям». Да это же программа нынешнего курса охраны природы в школах и отправной пункт, чтобы научить ребенка понимать язык природы! К сожалению, оставалось мало сил… Тем не менее по праву садовод Д. И. Казанцев может считаться и одним из зачинателей детской литературы на Урале, литературы познавательной и увлекательной, открывающей окно в большой светлый мир природы и приобщающей к радостному труду человека-мастера.

Право, когда я думаю о нем, о его книге с символическим названием «Яблочный пир», в воображении возникает великий, еще не виданный доселе пир природы, щедрой и прекрасной, направляемой доброй и умной рукой человека нового социалистического века.

Умер Д. И. Казанцев в июле военного 1942 года.

Остался сад…

Остался сад и — книги, увы, ставшие ныне уже библиографической редкостью. А жаль. Ведь садоводству отводится в наших планах заметное место; да и безмерно выросшие и обострившиеся проблемы охраны природы требуют пристального внимания к земле, воспитания любви к ней сызмальства. Без этого нынче не мыслится человеческая нравственность.