Смерть Рыцаря

Глава двадцать первая

На холме, как и говорила бабушка, стояли два камня. Каждый — под семь метров высотой и около двух метров в ширину. Камни тёмные с серым оттенком.

Пока королева Мария поднималась к ним, ей казалось, что они на неё смотрят, будто знают её. Родителей её помнят.

Внизу, у дороги, стоял извозчик. Он покуривал самокрутку от нервов: скоро начнёт темнеть, а возвращаться, не видя дорогу, да ещё и с королевой в пассажирах, ему не хотелось.

Ветер становился всё сильнее и сильнее с каждым шагом Марии. Она поднималась и думала о бабушке и родителях. Почему они скрывали эти камни? Почему скрывали бога, которому поклонялись? И неужели то, что произошло с деревней, как-то связано с рождением её сына? Конечно, последние несколько лет в королевстве были не лучшие. Она знала про частые дожди, знала про портящийся урожай, но не понимала масштабы. Зима была намного холоднее привычной. Курицы несли меньше яиц, чем обычно, и их мясо было другим на вкус. Так было со многими животными: они не только отличались по вкусу, но и выходили худее. Сколько их не корми, веса набрать не получалось.

А ещё и дни. Что с ними стало? Они стали короче, ночь — длиннее. Недавно вышла книга одного из профессоров о том, как много изменилось за последний год. Но ей в голову не приходило связывать с этими изменениями рождение своего сына. Безумие! Он то в чём виноват? В том, что родился с рогом?

Мария поднялась на холм. Ветер обдувал с ног до головы. Больше всего это чувствовали её уши. Она прикрыла их руками осматривая камни. Кто их сюда поставил? Как именно это было сделано? И главное — зачем?

Марии не понравилось, какие чувства стали вызывать эти громадины, словно нависающие над ней. Камни стояли на расстояние двух метров напротив друга. Марии, стоявшей между ними, стало тесно в их окружении.

Камни были тёмными и довольно гладкими, кем-то обработанными. Мария подошла к левому камню и прикоснулась к нему, погладила. На нём не было никаких узоров или письмен. Он был абсолютно голый. Обойдя второй камень, Мария не нашла отличия от первого. Как будто стоял всего один камень, а второй являлся отражением оного.

Королева выдохнула. Да, это были очень странные и высокие камни. Но кроме небольшого ощущения чужеродности, они не вызывали в ней никаких чувств или тревог. Тем более чего-то магического. Кто знает, зачем сюда их поставили люди? Забавы ради или припугнуть кого. Это могли быть памятники или статуи, которые по какой-то причине не удалось обрамить. Всего лишь достопримечательность, ещё и не готовая, забытая.

Кивнув сама себе, Мария с лёгкой улыбкой, которую почти невозможно разглядеть незнающему куда смотреть человеку, повернулась к камням спиной и зашагала прочь.

Ветер ударил в лицо, перебивая дыхание. Мария отмахнулась от него и закашляла. Слишком уж неожиданно это было. Она сделала ещё несколько шагов прочь от камней, и ветер ударил с новой силой. Мария отвернулась от него подставляя спину, но перед этим она увидела извозчика на дороге. Он спокойно стоял в шляпе, которую не сдувал ветер. Ветер был только у неё на холме.

— Я знаю… — неожиданный голос раздался со стороны камней.

У Марии кровь застыла в жилах. Сердце закололо с такой силой, что она согнулась. Сделав волевое усилие, она подняла спину и развернулась к камням. Ветер затих. Среди камней никого не было.

— Кто здесь? — Мария пыталась заглянуть за камни в надежде, что кто-то прячется там.

Следы от обуви в траве были одни — её. Значит — показалось, привиделось. От ветра или от усталости, накопившейся за весь день. Она хотела найти что-то среди этих камней, верила, что найдёт. Уверенность в этом и утомлённость, накопленные за день, должно быть, повлияли на разум.

Мария снова развернулась к карете, надеясь, что в последний раз. Но не успела она сделать и шага прочь, как среди этой тишины, где отсутствовал даже ветер, прозвучали слова:

— Я знаю это лицо… Я его уже видел…

Голос не доносился с какого-то определённого места или стороны, нет, он был повсюду, вокруг неё.

— Кто ты, что стоишь передо мной? — спросил тот же голос.

— Кто ты? — ответила Мария шёпотом.

Никаких слов за этим не последовало. Вопросы остались без ответов. Но на холме что-то изменилось. Трава посерела, при том что солнце светило так же ярко. Оно словно не добиралось до земли, его что-то останавливало.

Мария огляделась по сторонам и заметила, насколько изменилась округа. Деревьев стало меньше, а сам холм будто бы стал ниже. На том месте, где должен был стоять извозчик, было пусто. Ни его, ни кареты, ни дороги.

День потемнел еще сильнее, но это была не ночь. Солнце не позволяло погрузиться пейзажу во мрак. Тьма поднималась с земли и сталкивалась с солнечным светом. Они боролись между собой.

— Галахад! — раздался резкий, пронзительный крик из-за горизонта, — Галахад!

Королева пыталась рассмотреть то далёкое поле, откуда доносятся крики.

— Галахад!

Голос был ей знаком и почему-то неприятен. Голос девочки, находящейся в ужасе, в беспомощном состоянии.

— Мария! — раздался голос мужской, крепкий и приятный. Он придавал уверенности и безопасности. — Мария!

— Галахад!

За горизонтом вспыхнул свет. Ярко желтое свечение раздувалось шаром, увеличивалось, пока не достигла своего пика и не начало уменьшаться обратно, оставляя Королеву теперь уже в полной темноте. Вместе со светом пропали и голоса за горизонтом. Крики имён заменило шуршание травы у Марии за спиной. Обвиняя в этом ветер, она всё же обернулась, чтобы убедиться. Но ничто не могло подготовить её к увиденному. Хоть она их и не помнила вовсе, всё же смогла узнать по чувствам, пробуждённым внутри. Перед ней стояли два самых родных, самых близких когда-то человека.

— Мама?

Женщина, вышедшая из тени вместе с мужчиной, улыбалась. Они держались за руки.

— Папа?

Мужчина наконец узнал свою дочь и улыбнулся в след за своей женой.

— Как прекрасно ты выглядишь, — сказала мать Марии с теплотой в голосе.

Мария понимала, что с ней что-то происходит. Будь это галлюцинации или магия, но она не могла видеть родителей в живую, по-настоящему. Не могла.

— Что…что вы здесь делаете?

— Что ты здесь делаешь? Тебе здесь не место, — ответил отец. Его радость от встречи улетучилась, когда он понял в какой она опасности.

— Где мы? — Мария хотела обнять их, столько всего рассказать, но всё ещё находилась в шоке и ей не хватало сил даже сдвинуться с места. Она смогла лишь произнести несколько слов: — Я минуту назад была на холме между камнями, а сейчас всё почернело, и я вижу только вас двоих.

Отец с матерью развернулись друг к другу.

— Она не с нами? Как она может быть не с нами? — спросила мать.

— Если она не понимает, значит, с ней этого ещё не произошло, — ответил отец.

— Я мертва? — перебила Мария.

— Нет, нет. Ты ещё жива. Более того, у тебя есть шанс принести людям жизнь! — утешила мать.

— О чём вы говорите? Что с вами случилось?

— Это всё моя вина, — ответил отец, — я был слишком слеп, чтобы увидеть.

С каждым новым словом голоса родителей становились всё тише. Мария заметила это.

— Ты должна услышать нас доча, — начала мать настойчиво, повышая голос, — Мы заперты.

— Что? Что это значит?

— Я думаю, он хочет использовать наши души.

— Кто⁉

— Бог! — крикнул отец, не двигаясь с места, — тот, кому мы поклонялись! Он использует наши души, чтобы добраться до твоей. Тебе нельзя… мне жаль это говорить, но тебе нельзя любить. Не выходи замуж.

Мария не понимала, как они могут говорить ей такое при первой встрече за столько лет.

— Вы не мои родители. Я не думаю, что должна верить этой иллюзии.

— Это звучит безумно. Я понимаю, — ответил отец и попытался подойти поближе и коснуться дочери.

— Нет! — крикнула мать, схватила отца за плечи и оттянула на себя. — Мы не знаем, что произойдет, если ты до неё дотронешься!

Тогда отец посмотрел на дочь с тяжелым сожалением на лице и сказал:

— Тебе нельзя рожать. А если родишь — убей дитя.

Мария не могла поверить этим словам. Если это действительно её родители, почему они говорят о таком? О детоубийстве! За что они так поступают с ней? Собственные родители пытались запретить ей быть счастливой! А когда поняли, что остановить это невозможно, готовы оскорбить её сына, её кровь!

— И почему же я должна вас послушать? — с отвращение бросила в них Мария.

— Иначе Воларис падёт, — ответил отец. Вместе с матерью он растворился в темноте. Тьма исчезла, оставив молодую королеву, сироту, среди зелёного поля, среди этих дурацких камней и ярко-жёлтого солнца. Оставляя её в полной тишине.

Мария не сказала ни слова извозчику, когда садилась в карету. Она ничего не скажет своему мужу, когда приедет. Давным-давно она похоронила своих родителей и так же похоронит их последние слова, последнюю с ними встречу. Ведь они не могли быть её родителями, нет. Те давно уже умерли, а может их никогда и не существовало. Те родители, что любили её и жили в обрывках её детских воспоминаний. И она готова поставить свою жизнь, своё счастье на то, что те родители, живущие во снах в ночи, никогда в жизни не сказали бы эти ужасные слова. «Тебе нельзя рожать. А если родишь — убей дитя». Мария никогда не сделает этого. Она вычеркнет этот день из своей памяти, похоронит его раз и навсегда.