Смерть Рыцаря

Глава двадцать третья

Он ел отвратительно. Её сын. Жир с его рта и рук капал на стол и тарелку с разодранной уткой. Он не притронулся к картофелю или овощам — он никогда их не ел, предпочитая только мясо. Причём в таких количествах, что любому шестилетнему мальчику был бы гарантирован больной желудок и тяжёлая ночь с рвотой и диареей. Мария никогда не видела, чтобы кто-то, не то что дети, ели так много.

— Сынок, может хватит? — спросила она тихонько, боясь помешать ему или спугнуть, словно хищника, поймавшему добычу.

Он ничего не ответил. Он никогда не отвечал. Однажды она попыталась вытащить из-под него тарелку. Тогда он закричал прямо ей в лицо, брызгая слюной, выхватил тарелку и резко придвинул к себе. И тут же затихал, начав чавкать. Иногда королева, глядя на своего сына во время еды, не могла есть сама. Её тошнило от еды. Она не могла выкинуть из головы это чавканье, эти блестящие от жира губы.

Но зачем она сидит рядом с ним за этим столом? Потому что так велит традиция? Потому что иначе нельзя? Зачем она поддерживает эту традицию общей трапезы? Они никогда не будут похожи на тех, кто изображён на портретах в холле. Это всё фарс. У них нет ничего общего с королевскими семьями прошлого. Особенно у него.

Мария взглянула на серебряный нож для масла. Он лежал в таком положении, что в нём отражалось макушка сына. А вместе с ней — здоровый рог, выпирающий изо лба. Её муж давно перестал измерять рог. Ему достаточно взглянуть на сына, чтобы ужаснуться. Зачем ему сантиметр?

Она смотрела на серебряный нож и вспоминала слова отца. Теперь они казались ей не такими плохими. Да, то, что он говорил было безумием. Но что, если он был прав? Что если Леонард, её сын, действительно предвестник кары божьей? И дело было не только в чавканье.

Для шестилетнего мальчика, его способности поражали её. Он уже сейчас писал и читал лучше любого в замке, даже летописцев. Всё свободное время он посвящал книгам. Будто что-то судорожно в них искал наперегонки с чем-то неведомым. Все дети, с которыми он общался, тут же отдалялись от него. Он не любил играть, не любил общаться. Он любил только учиться. Это отдаляло его от других детей.

Казалось, среди всех странностей Леонарда, стремление к знаниям должно утешать Марию. Ведь он будущий король. Он обречён нести это бремя и все его недостатки. У него никогда не будет друзей, которым он будет доверять всецело. Королю этого не позволено. Ему не нужно будет очаровывать женщин, они сами повалять в его сторону, будь у него ещё два рога в придачу. Но знания нельзя купить, нельзя им приказать появиться в голове. Мудрый король, тянущийся к книгам с юных лет — не о таких ли правителях слагают легенды, вспоминают за добрые деяния? И всё же, смотря сейчас на сына, поверить в добро получалось с трудом.

Недавно Мария обнаружила под кроватью Леонарда необычную на вид книгу. На ней не было ни названия, ни указания автора. Обложка была чёрной от края до края. Открыв её на середине, она обнаружила странные буквы и не способность самой прочитать их. Они не были похоже ни на родной язык, ни на отголоски других, которыми пользуются дальние народы или пользовались в прошлом. Мария могла это определить, потому что сама в первое время после появления в королевском дворе, очень увлекалась местной библиотекой, недоступной простому народу. Её завораживали книги о других языках так же, как и художественная литература. Она помнила, как в перерывах между чтением книги «Любовь к предателю», изучила творения профессора, который собрал одной книги все существующие языки. И больше всего она запомнила, чем они похожи — буквами. Буквы никогда не врут. Везде есть «А, В, Т, Н, О, С». Они в разных формах, в разных значениях, но всегда внутри слов. Тут же, в этой черной странной книги, не было ни одной похожей на них буквы.

Мария закрыла книгу, спрятала её под подол домашнего платья и, придерживая рукой с наружной стороны, пошла по коридору мимо прислуги и знати. Хоть она себе в этом не признавалась, тот факт, что она боялась быть увиденной с этой книгой, говорил о том, что ничего хорошего она от своего сына не ожидала. К тому же, зачем прятать книгу под кроватью, если она такая безобидная?

Спустившись в библиотеку, она стала оглядывать большой зал, уставленный коричневыми шкафами, в поисках библиотекаря. За его роскошным столом она никого не обнаружила и направилась в глубь библиотеке.

Один коридор сменялся другим. Каждый из них заканчивался большим залом, где прелестные девушки с прямыми спинами в полной тишине нависали над столами с открытыми книгами. Коридор за коридором, зал за залом — библиотекаря нигде не было видно.

Обходя коридоры по второму разу, когда она почти бросила идею поисков и хотела уйти вместе с книгой, ей на глаза попался ещё один коридор. Он отличался от остальных: был тёмным, без свечей и люстр. Мария взяла свечу, висевшую на стене обычного коридора, и направилась вглубь только что обнаруженного.

Достав книгу из подола, она прижала её к груди. Вытянула свечку вперёд и следила за каждым своим шагом. Она не чувствовала себя в безопасности, как в других коридорах. И когда путь назад потемнел так же, как и путь впереди неё, свет от огня свечи затанцевал на потолке. Это руки Марии затряслись от страха.

Она пыталась хоть что-то разглядеть впереди. Но как бы она ни щурилась, как бы ни пыталась протянуть руку дальше, она видели лишь пустоту.

— Я знаю… — голос то ли спереди, то ли позади, — я знаю это лицо. Я его уже видел.

— Кто здесь? — напугано спросила Мария. Она узнала голос, узнала слова. Те же что и у двух камней почти четыре года назад.

— Галахад! — крик пронёсся по коридору, сквозь неё, потрепав огонь, словно ветер.

Мария остановилась. Её сердце забилось так быстро, что она боялась сделать ещё одни шаг.

— Мария! — крик вернулся обратно, прошёл через неё, и свеча королевы погасла.

— Нет, нет, нет!

Мария в панике начала бить ладошкой по свечке, будто это даст огонь. Она не знала, что делать в этой темноте, кроме как пытаться вернуть огонь.

— Нет, нет, нет, не покидай меня!

Она сломила свечку посередине и закричала. Бросила её в стену коридора. Зажала в руках книгу рядом с сердцем, пытаясь его успокоить, надавливая на свою грудь. Она не боялась какого-то неназванного чудовище, который может поджидать её в этой темноте. Нет, она боялась самого страха, этого опьяняющего чувство, способного свести человека с ума. Заставлявшего видеть и слышать вещи, которых на самом деле нет. Всё, что она скрывала с того похода к камням, возвращалось к ней, поражало её разум, извращало его. Заставляло боятся того, чего нет.

— Ваше величество?

Этот голос, она понимала, был настоящим, рядом с ней. Этот голос не желал ей зла. Мария подняла голову.

— Наконец-то я вас нашла, — сказала она библиотекарю, который держал свечку над своим стареющим лицом. Когда-то, лет десять назад, это был довольно привлекательный мужчина. Но годы и сидячий образ жизни взяли своё.

— Что вы здесь делаете? Ещё и на полу? — он подал руки Марии, — давайте вставайте. Давайте, давайте.

Ростом он был на голову выше. Они встали друг напротив друга, осматривая лица при свете горящей свечи.

— Искала вас, Вильгельм, — повторила Мария. Ей становилось легче. Сердце билось медленнее. Спина перестала потеть, — что это за коридор такой?

Вильгельм посмотрел по сторонам. Мария зеркально повторила его движения.

— Обычный коридор, — сказал он в сомнении, что пропускает какие-то детали, делающие этот коридор особенным. — Зачем вы меня искали?

Мария прижала книгу к груди двумя руками.

— Сначала выведите меня отсюда.

Вильгельм пожал плечами и пропустил Марию вперёд, чтобы она не оставалась в темноте. Он повел её к выходу, и вскоре они оказались у него в кабинете.

Вильгельм тут же выдвинул из-за стола кресло и пригласил Марию сесть. Сам он начал обходить стол. Когда они уселись напротив друг-друга, Мария оторвала от груди книгу, положила на древесный стол и протянула её вперёд.

— Я нашла эту книгу под кроватью сына. Никогда не видела таких букв, такой странной обложки без упоминания автора и названия. Она из этой библиотеки?

Вильгельм подвинулся поближе и склонил голову. Мария заметила растущую плешь на его макушке и невольно дотронулась до своей, почесала. Вильгельм это заметил и даже слегка покраснел, но книга занимала его больше, и румянец прошёл довольно быстро.

— Да, я знаю эту книгу, — сказал он, взял её одной рукой и подвинул к себе. Раскрыл на первых страницах, полистал. Несколько раз покачал головой вверх-вниз и закрыл книгу. — Ваш сын её украл, у нас.

Мария отстранилась и приоткрыла рот. Она сама не поняла, от удивления или от недовольства. А когда выдохнула, поняла, что второе.

— Он сейчас в таком возрасте… — попыталась она защитить сына.

— Что читает запрещённую литературу на мертвом языке? — перебил Вильгельм.

— Эта книга запрещена? — спросила Мария.

Вильгельм строго кивнул.

— Почему?

— Она посвящена магии мёртвых. И, так скажем, содержание её настолько тревожное, что о ней запрещено даже говорить, не то что читать, — сказал он и остановился, явно не желая продолжать тему.

Мария подождала его, не хотела переспрашивать ещё раз. С тех пор как она стала королевой, ей никто не отказывал в вопросах и в просьбах. Это было в новинку, спустя столько лет.

— Тогда зачем эта книга находится здесь? Сожгите её и дело с концом. Зачем храните, зачем выставляете в зал?

— В том то и дело, — смотрел он на Марию ещё строже, чем говорил. Она почувствовала себя маленькой девочкой, провинившейся перед дедушкой. — Эта книга храниться под замком, в специальной комнате куда никого не пускают.

— И что вы мне говорите? Что мой шестилетний сын пробрался в эту охраняемую комнату, обойдя каким-то образом замок, украл книгу и этого никто не заметил? Я думаю, мне стоит поговорить с моим мужем о вашей безалаберности.

Марию поразилась тому, с какой легкостью она смогла пригрозить королём. Она всегда боролась за право постоять за себя без чьей-то помощи. Как женщина, как королева, а не жена короля. Именно так на неё сейчас и смотрел Вильгельм — как на жену короля. Как на дуру, оказавшуюся в нужном месте, в нужное время, там, в поле, кружа в чудесном платье.

Она думала о том дне, когда впервые встретила Якова. Если бы он знал, какой сын у них родился, остановил бы карету? Полюбил бы он её? Обещал бы, говорил бы те слова, что шептал, заставляя чувствовать безопасность, заботу и любовь? Она не могла ответить на эти вопросы. А может, и не хотела.

— Это ваш сын, я понимаю. Вы его любите, должны любить. Но вы также должны видеть его необычные способности. Я думаю, он способен на большее, чем украсть книжку из охраняемой комнаты.

Мария волевым усилием вытащила себя из раздумий. Она воспроизвела в голове то, что сейчас сказал Вильгельм, чтобы не переспрашивать смысл его слов.

— Да, вы правы, я вижу в нём многое. И иногда, одно перевешивает другое. И я не говорю про рог, — быстро прояснила она, — я про его повадки, его слова. Я не чувствую его, как своего. Как это может быть? Будто не я его родила, а просто привела в этот мир.

Вильгельм положил руку на чёрную книгу. Смотрел на неё и поглаживал. Он решал, что ему дозволено говорить, а что нет.

— Вы не одна. Помните это. Он наследник короля, он необычный. Мы следим за ним, — сказав последние слова, он поднял голову и встретился взглядом с Марией. Она поняла этот взгляд. Видела его у других. Но не с таким страхом и одновременно сожалением в глазах. Этот взгляд означал: «Я не могу вам сказать ничего больше, приказ короля».

Мария придвинула стул, положила руки на стол и опустила голову.

— Я никогда не читала про королей с рогами. Не слышала и про королей, с интересом к магии мёртвых. Я знаю — Леонард не станет королём. Его запрут в башне, далеко отсюда или ещё хуже. А ближайшие родственники Якова будут сражаться за престол.

— Времена меняются, что было тогда — одно, сейчас — другое.

Мария подняла голову на Вильгельма. На её лице — вызов, усмешка.

— Вы сами не верите в то, что говорите. Вы знаете историю лучше меня. Можете найти общее. История всегда повторяется. Всё меняется, но Власть — нет. Власть и глупость народа. Рука об руку, всегда те же, идут вперёд, в будущее.

— Я надеюсь в вашем сыне присутствует хоть щепотка вашей мудрости.

Мария встала.

— Скажите мне, вы готовы к моему сыну? Я боюсь…меня предупредили, я не буду говорить кто и как, иначе вы сочтёте меня совсем сумасшедшей, но мне было сказано не рожать дитя. А если рожу — убить его. Это сказано было мне у двух камней на холме. Иначе Воларис падёт. Я попыталась забыть тот день, как страшный сон. Но теперь и не знаю, что думать. Рог становиться всё больше…и эта книга на мертвом языке про мёртвую магию. Вильгельм, скажите мне, если что-то пойдёт не так, сможете ли вы остановить Леонарда?

— Как только ваш сын родился, и мы узнали о его особенности, с тех пор, каждый мой день посвящён ему. Оставшуюся жизнь я проведу здесь, готовясь ко дню, о котором буду молиться по ночам, чтобы он не настал.