Смерть Рыцаря

Глава двадцать вторая

На улице возле храма было безопасно. Так сказала София, и пока не было причин ей не доверять, поэтому Мария вышла наружу.

Сразу на глаза попалось пустое стойло для лошадей. От мысли, что им не пользовались сотню лет, Марии стало не по себе. Будто она смотрит на конструкцию, которая должна была сгинуть, оказаться вдали от каких-либо глаз. Но вот оно стоит. С крыши свисает одна доска на двух-трех гвоздях, болтается и скрипит, делая свой вклад в изобилие мрака, стоявшего повсюду.

Справа от входа в храм в землю вкопана лавочка. Мария подошла к ней, потрогала. С виду эта лавочка казалось промокшей, разваливающейся, давно сгнившей изнутри. Прикоснувшись же к ней, Мария обнаружила, что она сухая, и на ней вполне можно сидеть. Так здесь было со многими вещами. Они казались при взгляде одними, на деле же нет. Весь храм давно должен был сложиться, похоронить себя под землей.

Мария села на лавочку, прислонилась затылком к стене храма и глубоко вздохнула. Она не могла поверить, что они это сделали. Добрались до Волариса. Умудрились при этом остаться в живых. Только сейчас она смогла осознать, как сильно она сомневалась в их способности добраться до сюда живыми, сесть на эту лавочку. Часть её всё ещё думает, что они так и не смогли. Лежат на замёрзшей траве или вообще может — пали от мечей солдат Боромира. И всё это — лишь загробный мир или предсмертная иллюзия. А может быть, она осталась «Там». С чудищем, несоизмеримым, жаждущим заполучить её.

Мария могла видеть то, что было впереди неё: поля, серая трава. К этому тоже нужно было привыкать — к новому образу мира. Эта была не ночь, в темноте сложно что-то разглядеть, тут всё по-другому. Её руки, эта лавочка, стойло для лошадей — она видела их отчётливо, как днём. Но в том то и дело, землю окутал не день, а скорее его извращенная версия. Словно черное небо производило свет ему подобающий.

Чуть позже, когда мысли Марии зациклились на том же поле, что впереди, на опасностях их поджидающих, когда эти мысли становились ей во вред, не давали успокоится внутри себя, из-за двери появился Галахад. Он не вышел спокойно, а почти выбежал, словно кто-то в опасности. Увидев Марию, которая сидела на лавочке, он стал спокойнее. Мария могла это определить по высоте его плеч. Он их всегда поднимал, когда был на стороже.

— Как тебе пейзаж? — спросил он, медленно подходя и смотря в сторону поля.

Мария пожала плечами, но как только осознала, что он на неё не смотрит, ответила словами:

— Не знаю. Кажется, я должна быть поражена, удивлена. Я не профессор, не знахарь, но точно знаю, что солнце даёт нам свет, способность видеть. А здесь совсем по-другому. Солнце нет, свет есть. Серый свет. Такое ты видал за свою жизнь?

Галахад сел рядом с Марией, оценивая вид. Он не знал какой ответ хотела услышать девочка. Что он когда-то такое видел? Нужно ли утешить её, создать ощущение безопасности? Ведь сложнее боятся неизвестности, когда один из вас уже её видел. Или же быть честным с ней? Последнее, что ей нужно, это ложь перед гибелью.

— Нет, я никогда такого не видел, — ответил Галахад.

— А не знаешь, что может это вызвать?

— Магия.

— Какого рода? Чтобы покрыть такую площадь…

— Мария…

Галахад взглянул ей в глаза. Она сразу всё поняла. Он боялся, но не хотел об этом говорить и выдать себя. Дальнейшие расспросы заставят их думать о вещах, о которых им думать нельзя. Только не сейчас. «После» — подумали они оба, глядя в поле, — «если мы выживем, то начнём раздумывать о том, в какой опасности тогда оказались. После».

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Галахад, — с двумя то душами.

Мария снова пожала плечами. В этот раз рыцарь это увидел. Но от того ей стало хуже на…душах.Внутри неё находилась главная ценность человека, сидящего напротив. А она так просто пожала плечами, будто ей все равно, несёт ли она это золото или нет.

— Прости, я не подумала. Я не знаю, ещё не осознала. Я ещё в шоке. А ты то как без своей души? Мне это надо у тебя спрашивать.

И Галахад то ли из вредности, то ли для того, чтобы разрядить обстановку, тоже пожал плечами. После этого они долго молчали.

— Когда мы выдвигаемся? — спросила Мария. — Хотелось бы поскорее покончить с этим.

— Нас ничего не держит. Хоть сейчас.

Мария смогла определить по интонации: отправляться он не хотел.

— Мы можем остаться, посидеть еще.

— Ты знала, что все мои подвиги записаны? — почти неожиданно сказал Галахад.

Мария растерялась от подобного вопроса. Ранее он никогда не спрашивал у неё что-то про себя.

— У многих рыцарей они записываются. Я знала это. А что?

— Кто здесь, чтобы записать этот? Это плохой знак. Первый подвиг, который я должен совершить спустя столько лет с последнего и некому поведать об этом по ту сторону. Случись что, никто никогда не узнает, что я, как великий рыцарь — вернулся. Я кану, как пьяница, как убийца любовника жены, как напавший на солдат короля, как похититель девочки. Всё моё наследство, мои достижения будут запятнаны навечно.

София должно быть услышала часть разговора. Она выглянула из-за двери и тщательно изучила лицо Марии и её выражение.

— Он не часто об этом говорит?

Мария лишь удивлённо покачала головой.

— Будто это другой человек?

Теперь же Мария кивнула.

— Вот так и проявляется душа незнакомца.

София вышла из-за двери и встала рядом с ними. Галахад хотел подвинуться и дать ей место сесть, но она махнула рукой, как бы говоря «не стоит».

— По себе знаю, каково это. Чужие мысли, чужие слова, иногда даже чужие воспоминания. Всё это смешивается друг с другом. Воспоминания Галахада, чувства души того бедняги, застрявшего не в своём теле. Привыкайте к этому.

Галахад тряхнул головой, словно что-то попало ему в волосы. Затем он замер, чуть приподнял руки со скамьи и приоткрыл рот. Его глаза побегали в стороны, и он выдохнул. Руки опустились обратно.

— Могло быть и хуже, — сказал он.

Мария заметила, как его лицо стало более знакомым для неё. Голос слаще. Будто он только что вернулся откуда-то.

София оскорблённо ухмыльнулась, фыркнула и отвернула голову в бок.

— Куда ж ещё хуже, — пробубнила она себе под нос, но все её услышали.

— Так скажи нам, — начала Мария и тут же запнулась. Кто это в ней говорит? Чья душа так напирает на девушку? — Скажи нам, чего ждать, что там, в Воларисе?

София обернулась к полю, куда уже смотрели рыцарь с девочкой. Ей вспомнилось, как много лет назад, когда только прибыла сюда, она так же смотрела на это поле и ей объяснял страж, какая участь её ждёт, если она решит отправиться к городу. Он смог её остановить, изменить её судьбу. От того она злилась ещё больше, вспоминая как он сам бросил её. Стоит ли их отговаривать, чтобы потом они смотрели, как она сдается?

— Я сама там никогда не была, только видела, как туда уходили. Но я слышала о боге. Об упокоенных душах. Подойдете к воротам — ещё сможете вернутся, но зайдя в город, никогда.

— Король там заперт, у себя в замке, — сказала Мария, — нам необходимо его отыскать. Он — ключ к моему исцелению. Там, за пределами Волариса, меня мучили кошмары, убивали меня. Как бы это странно не звучало, но это королевство — единственный шанс меня излечить. Я видела Якова во снах, он зовёт меня.

София выдохнула с облегчением. Ей не придётся принимать решение. Они ни за что не останутся в храме. Им нужно в город. Если их нельзя переубедить, отправить на смерть становится проще.

— Значит вам нужен Воларис. Самое его сердце. Вы наверняка встретите Неведомого.

Галахад встал с лавочки, приблизился к Софии, словно готовясь её в чём-то убедить.

— Ты здесь дольше нас, видела больше. Думай, какая информации может нам понадобиться.

София вгляделась в лицо Галахада, нахмурилась и напрягла скулы.

— В момент, когда вы попадается в окрестности Волариса, что-то вытягивает ваши души. Я думаю, они летят в город, их туда притягивает. Какой-то магический артефакт, а может сам Неведомый это делает. Вы уничтожаете артефакт или каким-то образом убиваете Неведомого и мне кажется Воларис будет спасён. По крайней мере то, что от него осталось.

— Мы должны убить бога? Бога чего? — спросила Мария, и все втроём они уставились на бескрайнее поле.

— Ужасов? Тьмы? — сказала София.

— Галахад, — неуверенно позвала Мария, — как мы убьем бога? Ты когда-нибудь…

— Нет, — ответил он спокойно, всё еще смотря в поле. — Дракон — это был мой предел.

— Ты убил дракона? — резко повернула София голову к Галахаду. — Живого дракона?

То выражение лица, которое увидел Галахад, сбило его с толку. Обычно люди смотрят на него удивлённо, здесь же, София смотрела на него больше с надеждой. Будто мысли в её голове сложились в новые, приятные для неё. Тут же София резко забежала обратно в храм. Вскоре она вернулась запыхавшаяся и со стрелой в руке, но не такой, как другие, не обычной. Эта стрела была в два раза длиннее и во столько же толще. Вся в серебряном цвете с чёрным большим наконечником.

— Стрела из белого древа? — Галахад тут же узнал материал. Так же, он знал для чего такие стрелы делались: такими убивали драконов.

В те времена, когда шесть великих воинов истребляли драконов, многие пытались следовать их пути. Но обычные стрелы плохо справлялись с толстой шкурой этих чудищ. Решением этой проблемы стали стрелы из белого древа. К сегодняшнему дню белых древ на земле ещё меньше, чем оставшихся драконов.

— О нет, — с злорадным удовольствие протянула София, подходя ближе и поднося стрелу на раскрытой ладони. — Это не просто стрела из белого древа и не просто орудие для убийства драконов. Нет, эта стрела заколдована, как и та которая дала тебе душу незнакомца, — София приблизилась к Галахаду, словно собиралась его поцеловать. Вместо этого зашептала, будто боялась, что её услышит сам Неведомый, — ей можно запереть душу. И не какого-нибудь простого смертного, а невообразимо могущественную драконью душу. Нужно лишь убить её носителя, этой стрелой, нанести последний удар в самое сердце, пробить чешую.

— И где же мы найдем такого дракона? — спросил рыцарь.

Марии казалось, что он приблизился к лицу Софии ещё ближе, но ближе уже было некуда. Становилось неловко, и ей хотелось отвернутся и не мешать им.

— Здесь, в Воларисе. Черный, здоровый, шипастый.

Галахад отстранился, сделал шаг назад. Мария выдохнула. Ей не придется больше делать вид, что она смотрит куда-то мимо них и не замечает близости. И тут же вдохнула. Часть про чёрного, здорового, шипастого дракона дошла до неё.

— Не в первый раз я слышу это описание. И мурашки те же выскочили, — Мария посмотрела на Галахада. Она так близко его теперь знала, что могла понять по движению бровей, что он сначала вспомнил про Руфь, про пиратов, а затем, когда брови приподнялись, — как некий шипастый огромный дракон потопил корабль.

— Он совсем недавно был за пределами Волариса, — стал объяснять Галахад Софии. — Как такое возможно? Он не заперт здесь вместе с нами?

— В том-то и дело, — София улыбнулась своей правоте, — этот дракон, единственное существо способное покидать Воларис. Я почти уверена — это из-за его души. Никто не может удерживать такую мощь.

Мария не отрывала взгляда от лица Галахада. Он снова задумался, нахмурился. Все замерли, ожидая его вердикта.

— Значит решено… — сказано это было не так уверено, как ему и остальным этого хотелось, — придется убить дракона, поглотить его душу и…Надеяться, что она меня не разорвет.

— Это единственный известный мне путь, — сказала София с заботой, делая робкий шаг поближе к рыцарю, — и если кто и может овладеть душой дракона, то их убийца должен быть в этом списке.

— Но что насчёт заклинания, что ты читаешь, когда даришь душу из надломанной стрелы? Что ты её шепчешь? — спросил Галахад.

Искал ли он повод не сражаться с драконом? Мария не могла понять.

София вспомнила день, когда она узнала о заклинании и о его истинном назначении. Ей становилось грустно тогда, становится и сейчас. И каждый раз, когда она его применяет.

— Я шепчу обычные слова, пытаюсь успокоить напуганную душу, потерявшую тело. Вы должны были слышать крики, когда только сюда попали. Отголоски тысячи душ. Они все кричали без плоти. Будем надеяться, что душа дракона смелее наших.

— Значит, мы убьём дракона, — подытожила Мария, — выхода нет. Мы поглотим его душу, убьем Неведомого и спасем короля с его королевством. И меня в придачу. Звучит как план.