Смерть Рыцаря

Глава двадцать шестая

С каждой проходящей минутой Галахад всё отчетливее понимал, что выйти из этой битвы победителем невозможно. Яков больше не притворялся неопытным и сражался с какой-то невероятной прытью и выносливостью. Которую, честно говоря, Галахад за всю жизнь замечал только в себе, да и то в меньших количествах.

Каждый его удар отражался королём с такой легкостью, что приходилось удивляться и даже чаще отбегать. Яков видел, как на лице оппонента с каждой минутой появляется всё больше сомнений и удивления. Пока наконец на его лице не появилось осознание, которое так часто видел Яков за последние сто лет. Принятие неизбежной участи. Теперь это лишь вопрос скорого времени. Смерть рыцаря.

#

Не горело ни одной свечи. В тёмный большой зал просачивался тот самый странный свет с улицы. Он делал комнату видимой глазу, но чёрной и опустошённой.

Впереди, у давно погасшего камина, стоял стол. Именно его Мария видела во снах. И короля рядом с ним — тогда ещё молодого и красивого, с чёрными пышными волосами, с раздутой грудью и прямой осанкой. Увидев, каким стал Яков, ей стало тоскливо, будто она кого-то потеряла, хоть и видела этого человека лишь во снах.

Подойдя к столу, Мария опустила на него руки, чтобы убедиться: это не сон, всё настоящее. Она чувствовала себя как дома, словно была здесь сотню раз. Так и было.

Сама того не осознавая, она прошла к двери в углу комнаты, открыла её и увидела лестницу. Не сомневаясь, куда она ведёт, опустила на ступеньку левую ногу, затем правую. Дерево заскрипело, обозначая каждый шаг. Для исследования отрывался целый замок, но Марию это не интересовала. Да, Галахад был в опасности, она не могла болтаться туда-сюда по замку, но дело не только в этом.

Она здесь уже была. Это место — её дом. Зал короля — только начало. Место настолько знакомое, настолько знаменательное для неё — что осталось в памяти, выжжено в душе, как ничто другое. Вот почему оно появлялось во снах. Хоть было и ещё одно место, не менее важное…

Дверь спальни отворилась. Заскрипела, словно от удивления, что её открыли после стольких лет. В дверном проёме показалась девочка: Тоненькие ручки, невысокий рост, такая худощавая. Эта девочка смотрела на неё. На женщину в большой кровати, где был зачат Леонард и где она оказалась в плену. Королева, накрытая белоснежной простынёй, выделяющейся на фоне мрака, протянула руку вперёд, к двери, к девочке.

— Ты…я знаю…это лицо. Я его уже видела, — сказала королева, — подойди сюда, дитя.

— Вы кто такая? — спросила девочка.

Королева попыталась рассмеяться, но её тяжелые вздохи больше походили на страдания.

— Ох, какая же я была…простая. Подойди же, подойди. Дай посмотрю на тебя.

Девочка стала медленно подходить. Лицо женщины, лежащей на кровати, становилось чётче. Впалые щеки, болезненно бледное лицо и того же цвета руки. Узкая грудь, еле поднимающаяся из-под одеяла. Сиреневые губы и чёрно-жёлтые зубы.

— Какая же ты прекрасная, — произнесла королева, — а я и забыла.

— Что вы забыли? — Мария пыталась уловить, то чувство, витающее в комнате. Она что-то упускала. Последний кусочек. — Вы меня знаете?

На это раз королева не стала смеяться, а лишь иронично улыбнулось, опуская голову ещё глубже в подушку.

— Знаю. Не могу не знать. Ведь это я тебя создала.

Эти слова пугали Марию больше, чем улыбка. Пугали и раздражали. Мария сделала шаг назад.

— Расскажите мне. Про кошмары, про Якова. Про вас. Кто вы?

— Мы делим одно с тобой имя. Меня зовут Мария.

— Жена короля.

Королева одобрительно кивнула.

— Мой самый любимый титул.

— Я была вами, во сне. Разговаривала с королем. Что с вами случилось? Что случилось с Воларисом?

— Мой сын, — королева помрачнела, — он это сделал. Он не был человеком, а притворялся им. Ему было десять, когда всё началось. Он не жил эти десять лет — он готовился принять зло. Ел, пил, получал знания. Притворялся моим сыном. Какой я была дурой. Нужно было прикончить его, пока был шанс, пока было время, — королева посмотрела на Марию и затихла. Её лицо расслабилось, приняло невозмутимый вид. — Впрочем, это уже неважно. Скоро всё закончится. Видишь ли, у меня был друг, библиотекарь. Его имя стерлось из моей памяти. Но я помню, как всё началось: его томный взгляд, такие грубые слова…Весь город сошёл с ума. Люди падали на землю повсюду. Я бежала по коридору, смотрела как один за другим женщины и мужчины падают, ломают носы, рассекают лбы, катясь по лестнице. Бледнеют, все бледнеют.

— Теряют души, — прошептала Мария себе под нос и заодно внесла ясность в слова королевы.

— Именно. Теряют души. Но вопросы были! Их задал мне библиотекарь, он…Вильгельм! О, Вильгельм. Мне так жаль.

— Что за вопросы? Скажите.

— Да, да, да, — королева уставилась в потолок и, казалось, потеряла нить своих слов. Но тут же заговорила, — куда эти души идут, покинув тела? Кто их зовет? Кому они подчиняются? Я видела кому. Ох, Леонард. Сын, которого у меня никогда не было. Он забрал их. Все души до единой.

Королева резко схватила Марию за руку. Напугала её. Пронзила своим взглядом.

— Все, да не все, — улыбнулась она, — недосчитался мой сынишка кусочка. Кусочка моей души. Понимаешь, о чём я? — королева тянула лицо вперёд, приоткрыв рот в предвкушении, ожидая, когда Мария поймет, о чем та говорит, — давай же, девочка моя. Откуда твои кошмары? Откуда любовь к Якову? Откуда воспоминания чужие?

Мария замерла у кровати. Перестала дышать. Вся её жизнь обрела смысл. Ненависть матери, уход отца. Они знали. Где-то в глубинах своей души они знали, как и она знала. Она не их дочь. Телом, что вышло из матери — да, их дочь. Но не душой.

Она королева Волариса. Её родители давно мертвы. Отдались богу, которых их

и погубил. Она реликт прошлого. Ей нет места за пределами Волариса. Мир постоянно об этом напоминал.

— Но как? — задышала Мария, — как я стала тобой?

— Вильгельм. Это была его идея. Но сколько бы он ни сидел в библиотеке за этими чёрными-чёрными книжками, без мой прекрасной матери мы бы не справились. Она вернулась ко мне спустя столько лет. Вернулась в тот вечер, чтобы попытаться спасти. Вместе мы смогли отделить кусочек моей души заклинанием. Отправили его далеко отсюда, и он достался тебе.

— А где моя душа? С которой я родилась?

— Поглощена моей. Я это чувствую. Я часть тебя. Была ей всё это время. И мне жаль. Я не знала, чем это всё закончиться. Я хотела спасти свой народ. А теперь вижу — обрекла всех на страдания. Как долго это должно продолжаться? Он не оставит нас в покое никогда.

— Но зачем? Зачем отделять часть своей души? Зачем отправлять её за пределы королевства? Кто он? Зачем он держит вас в живых?

Королева с сочувствием посмотрела на Марию. Ей хотелось обнять её, успокоить. Девочка напуганная и уставшая. Она бы злилась на королеву, на короля, на Воларис, будь у неё силы на эти чувства.

— Бог вторгся в наш мир. Чтобы завоевать, чтобы выжечь нас всех. Ему нужны души Волариса. Все до одной. Он не мог забрать мою, неполноценную. Но я вижу, он наконец получит своё сполна. Он заманил тебя сюда. Прости…

Мария почувствовала, как подгибаются колени. Она схватилась за порог кровати и попыталась удержатся на ногах. В груди стало жечь. Боль сковывала и пугала. Она находилась близко к сердцу.

— Я умираю?

Ноги перестали слушаться. Мария опустилась на колени, не отрывая взгляда от королевы.

— Прости. Наша душа снова станет единой, покинув твоё тело. И без неё ты не выживешь.

Девочка закашляла. Казалось, маленький комочек раздражал её горло, пытаясь вылезти. Изо рта выходило жёлтое свечение. Яркие огоньки-искры являлись источниками света. Мария увидела, как они медленно поплыли по комнате, смешиваясь с пылью. Выстроились в линию и по одному отправлялись в приоткрытый от слабости рот королевы.

Мария легла на пол, чувствуя облегчение из-за образовавшейся пустоты внутри неё. Вместе с радостью жизни ушла и боль. Не за что было ей хвататься в поисках разочарования от прожитых лет. Воспоминания ушедшего отца и ударов ремнём матери не вызывали никаких мыслей и эмоций. Это состояние длилось не долго. Громко вздохнув полной грудью, она окунулась в новые чувства и воспоминания.

Она увидела сотни смертей. Огромные армии, идущие друг на друга. Летящие по ветру зубы, запёкшуюся кровь. Женщин, рыдающих за пустым столом. Детей, выбегающих из избы. Походы, рассказы у костров, смех товарищей. Любовь…Ревность. Ненависть и обида на Клаудию. Грязь, алкоголь, вкусно пахнущие, но дурно выглядящие женщины. Женщины, женщины, женщины. Столько женщин. Столько кроватей. Эта жажды, постоянно давящая жажда, смешанная с одиночеством. Одиночество повторяется в голове. Всегда рядом, всегда под рукой. Дождь, грязь, девочка за забором с куском хлеба. Она такая же, как я. Одиночество. Путешествие. Больше сомнений чем обычно, но они другие. Приятнее. В центре этих сомнений страх не за себя. Железная хватка ослабла, позволила думать о другом человеке. У кого впереди может быть жизнь. Она не забирала чужую. Спасти её — и дело с концом. Подарить жизнь, а не забрать. Напоследок.

В комнате потемнело. Королева закрыла рот и повернула голову набок. Придвинувшись к краю кровати, она посмотрела вниз и увидела девочку, свернувшуюся в клубок. Словно та сдерживала боль внутри живота.

— Скоро всё закончится. Прости меня, если сможешь. Я не имела права забирать твою жизнь.

К удивлению королевы, Мария зашевелилась. Вытянувшись на полу, она начала подниматься. Оттолкнулась руками от деревянного пола и встала на согнутые ноги. Поднялась в полный рост. Резко качнула головой в разные стороны, словно отряхиваться, и наконец взглянула на королеву глазами, полными ненависти.

— Не имела. Но всё же забрала. У ребенка.

Убрав руки с кровати, Мария развернулась, чтобы уйти прочь. И всё же у двери она не устояла и ещё раз посмотрела на королеву. Та лежала в кровати с закрытыми глазами. Руки свисали к полу, а грудь не поднималась ни на сантиметр. Они обе умерли в этой комнате.

Мария вышла из комнаты, спустилась по лестнице и направилась к выходу. Открыла ворота замка нараспашку с громким скрипом и пошла вниз по ступенькам. Там она увидела Галахад и короля, которые перестали сражаться. Яков сидел у фонтана, бросив меч на тротуар. Галахад сидел неподалёку на том же тротуаре. Покрытый потом от красной шеи до лба, он пытался отдышаться.

— Всё кончено? — обратился Яков к девочке, заметив её.

Она молча кивнула.

Яков посмотрел куда-то в даль. На пустой город, остававшийся в темноте.

— Я не мог вас пустить без боя, — сказал он, не сводя глаз с Волариса. — Это моя жена. Я полюбил её с того дня в поле. Она кружила в прекрасном платье. Вижу это, как сейчас этот город. Скажи мне, она мучилась?

— Сколько погибло из-за неё? — спросила Мария. Она видела, что старику необходимо упокоение, но злилась на его слова. Её жизнь в глазах Якова и королевы не стоила ничего. — Я всё видела. В последние мгновенье, когда моя…её душа покинула моё тело, я всё видела. Она не смогла убить своё дитя и обрекла стольких людей на страдания. Она убила нас всех. И если… — слезы предательски выступили на глазах. Мария посмотрела на Галахада, — и если бы не твоя душа, я осталась бы в той спальне с королевой. Совсем одна со своей убийцей. Я этого не заслуживаю. Никто не заслуживает. И ты её защищаешь! — закричала Мария на Якова, — При мне! При Галахаде! Он отдал свою душу ради одного человека. А она не смогла ради тысяч.

Яков смотрела на Воларис и видел девочку тринадцати лет, кружащую в поле. Подол её платья поднимался, оголяя колени. Он стоял неподалеку, его ладони потели от волнения. Он улыбался…

Ничего больше не сказал. Вскоре закрыл глаза и потерял силу в мышцах. Упал на тротуар. Сделал последний тихий вдох, чтобы девочка в поле потанцевала ещё хоть чуть-чуть. Перед опускающейся темнотой он хотел успеть произнести её имя. Никогда в жизни он так не торопился.

— Он что-нибудь успел тебе сказать? — спросила Мария у Галахада, с отвращением смотря на короля.

— Что как только Неведомый заполучит их две души, всему придёт конец. Если, разумеется, мы его не остановим.

Мария подошла к телу короля. В тот момент, когда он упал, ей показалось, что-то стукнулась о тротуар, кроме его головы, что-то звенящее крутанулась в кармане.

Мария села рядом с королем. Перевернула его истощённое, загроможденное доспехами тело и просунула руку в карман штанов. Ладонь похолодела, соприкоснувшись с округленным металлом.

— Флейта, — прошептала Мария, слегка удивляясь и вытаскивая музыкальный инструмент из кармана штанов Якова.

Мария встала, подошла к Галахаду и раскрыла ладонь.

— Думаешь, это та, о которой нам рассказывал пират? Та, что призывает дракона?

Красная флейта с вызовом смотрела на Галахада. Сыграй на ней, и как полководец, кричащий перед смертельным галопом в сторону врага, отправишься в последний бой.

— Возможно. В совпадения я не верю. Только у короля была такая флейта.

Галахад взял флейту в руки, облепил её пальцами. Покрутил, словно оттягивая время. Подумал о чём-то. О чём-то грустном. Так показалось Марии. Душа Галахада, находящаяся внутри неё, знала этот взгляд, это выражения лица. Но укрывала от Марии его значение.

— О чем ты думаешь? — решила она спросить у него напрямую. Напуганная лишь одной мыслью, что он может ей сейчас соврать, когда они оба на волоске от смерти.

— Я напуган, — выдохнул он недолго думая. И та легкость с которой он это сказал, согрела Марию, — я хочу бежать отсюда подальше, — продолжил он, улыбаясь, его глаза заблестели, — никогда бы не подумал, что могу сказать это вслух. Тем более при другом человеке.

— Ты выглядишь уставшим. Может сядем отдохнём? — с сочувствием подметила девочка.

Галахад отрицательно помотал головой. Ничего больше сказано не было. Он пригубил флейту и глубоко вдохнул. Его щеки надулись, пальцы задвигались по игровым отверстиям. Заиграла тихая мелодия, чарующая и приятная на слух.

Галахад никогда до этого не играл на флейте, но сейчас его пальцы двигались сами. Он быстро понял, что под заклинанием, но ничего не мог с этим поделать. Его тело парализовало, оставив возможность дышать и играть. Когда он увидел, как за спиной Марии поднимается король, даже его до этого выразительные глаза, не смогли передать тревогу за девочку. Благо, Мария услышала шум и резко отпрыгнула в сторону. Она удивилась не меньше рыцаря, и её лицо это позволило передать.

Яков ни на кого не посмотрел. Голову тянулась к полу, как и туловище с руками. Только ноги способные к действию, повели его к лестнице вниз, ведущей в город. При более тщательном осмотре Мария поняла, что у Якова закрыты глаза и он не понимает, что делает.

Музыка прекратилась. Галахад почувствовал тяжесть в руках и возможность опустить их. Заклинание выветрилось, он снова мог двигаться.

— Куда направляется Яков? — спросила Мария, глядя на спускающего короля, и, не ожидая ответа, задала ещё один вопрос: — Ты думаешь, это из-за флейты он встал? — она повернулась к Галахаду.

— Ответы ждут нас внизу. Но прежде чем мы пойдем, — Галахад подошел к месту, где до этого лежал король, и поднял «Шестой клинок». Самый древний и самый могучий меч на земле. От него бы Галахад и погиб, если бы король сам не остановил бой, почувствовав упокоение королевы. Каждый раз, когда меч рыцаря соприкасался с «Шестым клинком», по нему проходила необычная вибрация, словно что-то разрушалось внутри него.

Галахад отвязал ножны от своего ремня и бросил вместе с мечом на место, где до этого лежал «Шестой клинок», тем самым заменив своё орудие. На поясе оставалась болтаться стрела из белого дерева, ожидающая наполненное кровью, стремительно бьющееся сердце дракона.

Спускаясь, Мария повернула голову и взглянула, как скрывается за верхней ступенькой одиноко лежащий меч, обнимаемый ножнами. Она любила это оружие.