Спартак

28

Сегодняшняя ночь поднимет с самого дна Республики гниль, копившуюся здесь веками. Я ловил на себе взгляды разных людей с разными судьбами, в которых запечатлелась боль и разочарование долгих лет рабства. Сложные люди, у многих из них не осталось ничего человеческого. Я понимал, что освобожденные жаждат утопить Рим в крови, эти люди принесут разрушение и смерть.

Мои диверсионные группы гладиаторов прямо сейчас ставили Республику с ног на голову, выбрасывали на обескровленные римские земли сотни и тысячи сорвиголов, неорганизованных, готовых убивать и крушить все вокруг.

— Спартак! — вскрикнул один из невольников.

Я обратил внимание, что несколько бывших рабов о чем-то переговариваются, с любопытством поглядывая на меня. Ко мне вышел один из этой компании, ему поручили говорить от лица всех остальных. Как и остальные, этот невольник имел запущенную бороду и усы, слипшиеся комьями. Волосы спадали по плечи, в прядях встречалась седина, густые брови выцвели. Кожу местами покрывала короста. Он впился в меня взглядом.

— Это правда? — коротко спросил он.

— Ты не задал вопрос, — сказал я.

— Тебя правда зовут Спартак? — пробурчал невольник.

— Вежливее, бородатый или останешься без усов! — Рут гоготнул.

Не ушло от моего внимания и то, что бородатый, как назвал бывшего невольника с латифундии Рут, напрягся при словах гопломаха, его руки сжались в кулаки.

— Меня зовут Спартак, это правда.

Бородатый коротко кивнул, еще некоторое время пожирая глазами Рута.

— Чего хочешь? — вдруг спросил он.

— Хочу дать тебе и твоим братьям то, чего ты заслуживаешь! Свободу!

— Хм, а тебя кто просил? — бородатый принялся чесать голову коросту на щеке, застывшую жесткой желтоватой коркой.

— Тебе не нужна свобода?

Бородатый усмехнулся, мотнул своей гривой.

— Предпочитаю обладать тем, что могу себе позволить, смекаешь? Расплачиваться нам с тобой нечем! Поэтому зря ты все это затеял, ой как.

— Нам нечем отблагодарить вас! — послышалось из-за спины бородатого.

— Да вас никто и не просил нас освобождать! — подхватил другой невольник.

— Опомнись, — я схватил бородатого за руку, схватил сильно, так, чтобы вернуть его в чувства. Казалось, этот человек не в себе. — Ты больше не раб, а я не собираюсь требовать денег за твое освобождение!

Из-за спины бородатого опять послышались недовольные возгласы.

— А если бы были деньги, ты бы взял? — напирал бородатый, потянув свою руку и высвобождаясь.

Видя, что мои гладиаторы напряглись, я попросил их не вмешиваться, приложив указательный палец к губам.

— Твоя свобода не стоит никаких денег! — заверил я.

Неужели эти люди всерьез не понимают, что произошло? Мы не на рабском рынке, мне нет необходимости называть цену выкупа, я возвращаю людям то право, которое их не может лишить никто. Впрочем, мой ответ пришелся бородатому не по вкусу. Его глаза, прячущиеся за нестриженной челкой впились в меня, вопрошая.

— Хочешь сказать, что раб на латифундии не стоит даже вонючего медяка? — прорычал он, теряя самообладание. — Хочешь сказать, раб латифундист не ровня гладиатору?

Он продолжал нести чушь про мнимое неравенство, про выкуп и развернулся вполоборота, будто обращаясь к толпе застывших поодаль невольников латифундистов. Я увидел, как в его руках мелькнул осколок камня, зажатый между пальцами в кулаке. Он приготовился нанести удар, но я ударил на опережение. Наотмашь, тыльной стороной ладони по покрытому коростой лицу. Бородач рухнул наземь, плюясь кровью и осыпая меня проклятьями. Осколок упал у его ног. Бывшие рабы, не отпускавшие палки и камни, замерли. Мои бойцы обнажили свои клинки. Какая же каша творилась в головах тех, кто только что не оставил камня на камне от виллы своего доминуса. На лицах бывших невольников застыла ярость. Животное, неконтролируемое желание убивать, бросило рабов в отчаянное наступление с палками и камнями против холодной смертельной стали. Я отбил несколько брошенных в меня камней, на ходу оседлал Фунтика и отступил к своему отряду.

— Заберем у них лошадей!

— Доспехи!

— Оружие!

Несколько невольнико пали, сраженные точечными ударами моих гладиаторов, захлебываясь в собственной крови. Остальные буром перли вперед. Ничего не стоило выпотрошить из этих неблагодарных людей кишки. Но их высвободившаяся ярость, это именно то, что мне нужно, именно то, чего я ждал.

— Уходим! — выкрикнул я.

Гладиаторы не стали задавать вопросов. Мы развернули своих коней и сразу перешли на галоп. Копыта жеребцов подняли с земли пыль, облако которой скрыло от наших взглядов обезумевшую, дикую толпу рабов, выкрикивавшую нам вслед проклятия и угрозы. Теперь их оковы спали… Очень скоро крики растворились в ночи. Время спустя мрак поглотил догорающую виллу.

Хотелось верить, что начальники отрядов не ослушаются мой приказ и не утопят апулийские латифундии в крови рабов. Мне необходимо, чтобы шайки неконтролируемых невольников, захлебывающихся в собственной ярости, вырвались на земли Апулии.

Записки Марка Лициния Красса

Я вошел в Рим без приглашения, с отрядом конницы. На улицы выходил народ, люди приветственно вскидывали руки, выкрикивали мое, Марка Красса, имя, выражая свое расположение[1]. Мы вихрем обогнули Целий, оказались на Велии[2] у Палатина[3], на всем ходу устремилась к площади Форума и Капитолию[4], к курия Корнелия[5], где седал сенат. Впереди показался храм Ларов[6], рядом очертания Священной дороги[7]. Миновали здание Регия[8] с тремя огромными арками, (в каждую из которых мог запросто заехать слон с груженной колесницей) и храм весталок[9].

На Форуме подгоняемая криками кавалеристов толпа отступила к Этрусской улице[10], в район Велабра[11], кого-то согнали к Аргилету[12], в долину Субуру[13]. Я, следуя традиции остановился у храма Диоскуров и напоил лошадей в источнике Ютурны[14].

Римский форум…

Некогда первые римляне хоронили на месте будущего Форума своих предков. Неправда ли символично, что на костях предков решалась судьба Республики?

Через ростры комиций[15] виднелось здание курии, носившее имя Счастливого Суллы. Я спешился, вошел в курии и сообщил, что Марк Лициний Красс прибыл в Рим, как меня просили. С этими словами, я выпотрошил к своим ногам мешок с отрезанными головами консулов. Я встал на голову Суры одной ногой, оперся локтями о колено и устремил взгляд на старика, лысого и исхудавшего — первого среди равных, принцепса[16] Луция Валерия Флакка[17], Флакк сказал, что он, потомок рода Валериев одного из основателей Республики Публия Валерия Публиколы[18], не узнает меня и ему стыдно наблюдать, как один из лучших государственных сынов рушит республиканские устои нашего государства! Одумайся, Красс, пока еще не поздно что-либо изменить — таковы были его слова.

Под сводами большого зала курий Суллы разнесся одобрительный гул. И я не стал молчать, а ответил, что с легендарным предком Флакка объединяет только фамилия, когда как сам Флакк в должности интеррекса[19] наделил диктаторскими полномочиями Счастливого Суллу вместо того, чтобы избрать консулов[20]. Не он ли, Вислоухий[21] Публий наплевал однажды на республиканские устои? За Флакка вступились, начали пенять мне, что последнее дело запугивать сенат, требовали объяснить зачем я привел к Риму войска и предположили, что мне не дает покоя судьба диктатора Суллы, коего я так часто упоминаю! Посыпались угрозы. Я же, как будто бы невзначай сказал, что, если Марк Красс не появится перед своими легионами на закате, они имеют приказ войти в Рим и выяснить, что со мной стало. То, как разговаривали со мной эти бездари, привело меня в ярость. Я схватил голову Ореста за волосы и закинул на трибуны сенаторам. Все это заставило их мигом сменить свой тон, они начали распинатсья, заверяя, что в Республике наступили тяжелые времена и у власти как никогда нужны сильные люди! Они уповали, что сенат не сразу разглядел, что за рукой, в которой лежит меч, протянута вторая рука, помощи! Флакк сказал, что теперь, когда с нами более нет Ореста и Суры, он может говорить от лица всего сената и лично он, Валерий Флакк, видит меня лучшей кандидатурой на пост одного из консулов и именно меня, Марка Красса, сенат предложит центуриатным комициям[22]! Он сказал, что знал моего отца Публия Лициния[23], отличного человека — консула, цензора и видного сенатора и нисколечко не сомневается, что сенат сделает правильный выбор. Уверил, что сенат назовет имя интеррекса, который созовет комиции[24] на Марсовом поле[25] и в виду близости ид[26], никто не будет оттягивать с решением, а благодаря Счастливому Сулле на это решение не сможет наложить вето ни один трибун. В конце концов, он заявил, что сенат станет крепчайшим оплотом политики, которые вздумается мне проводить и предложил мне самому назвать кандидатуру второго консула и имя начальника конницы…

Потом Флакк говорил еще много чего. Вспомнил, что знает меня еще с тех времен, как я был розовощеким мальчишкой, спрашивающим его советы, а он сам брал советы у моего деда Марка Агеласта[27] в начале своего пути… Я прервал этого несносного старика и велел собрать комиции немедленно, чтобы объявить.

[1] Красс скупал недвижимость в Риме небывалыми темпами. Неудивительно, что арендаторы жилья и многие должники Красса, хотели заполучить его расположение.

[2] Велия — небольшой холм, не входит в число 7 холмов Рима.

[3] Палатин (40 м) назван в честь богини Палес — покровительницы пастухов и скотоводов. Палатин — колыбель Рима, именно здесь Ромул заложил фундамент великого города. На холме издревле селилась высшая знать.

[4] Высота Капитолийского холма — 46 м, в древности здесь располагались храмы Юпитера и Юноны

[5] Построенная в 80 г. до н. э. Суллой для сената, численнось которого увеличилось вдвое. Здание занимало видное место на Форуме, перестроено Гаем Юлием Цезарем

[6]Ларов Моря (храм D, AreaSacra). Воздвигнут был в начале 2 в. до н. э. в честь древнеримских божеств-духов — ларов, «живущих» в море и покровительствующих морякам

[7] Священная дорога (лат. via Sacra) — главная дорога Римского форума, ведущая с Капитолия на Форум. О том, куда она проходила далее, единого мнения нет, так как она неоднократно перестраивалась. По этой дороге в Римский форум въезжали почётные гости Рима, проходили триумфальные шествия и религиозные празднества.

[8] Ре́гия (лат. Regia) — располагалось на римском форуме. В описываемый период — местопребывание верховного понтифика. Здание находилось на Священной дороге, у подножия Палатинского холма

[9] Храм Весты (лат. Aedes Vestae) — храм римской богини домашнего очага. Располагается на римском форуме, в южной части Священной дороги. Храм вместе с Домом Весталок составлял единый комплекс (лат. Atrium Vestae), функционально соединённый с Регией. В храме постоянно поддерживался Священный огонь жрицам-весталками.

[10] Соединяла Форум с Велабром. По одной из версий улица получила название благодаря этрусским мастерам, которые обосновались здесь для строительства храма Юпитера Капитолийского. По мнению римских антикваров, в это место поселили этрусков, бежавших в Рим после поражения Порсены в Битве при Ариции (506 или 504 до н. э.). Кроме того, существует версия, что на этой территории поселились этруски, пришедшие на помощь римлянам против Тита Тация. Здесь шла торговля ладаном и другими ароматическими товарами. Улица пользовалась дурной репутацией.

[11] Велабр — в античномРиме название некогда болотистой местности, которая располагалась между северо-западным склоном Палатина и Капитолием, с одной стороны, и Тибром, с другой.

[12] Аргилет (лат. Argiletum) — одна из центральных улиц (жилой район) между Эсквилином и Виминалом. Между Субурой и Форумом. Здесь располагались лавки ремесленников, книготорговцев, сапожников, храм Януса. Недалеко от улицы находились глиняные карьеры, и улица, возможно, от них получила своё название (лат. argilla — «глина»)

[13] Субура (лат. Subura) — район Древнего Рима в низине между холмами Эсквилин, Виминал, Квиринал и Циспий. Населялся в основном бедняками, с большим количеством притонов.

[14] Источник Ютурны — некогда источник и алтарь, посвящённые латинской нимфе Ютурне и расположенные в Риме на форуме, у подножия Палатина. Диоскуры («отроки Зевса») — в мифологии близнецы Кастор и Поллукс, дети Леды и Юпитера (так назвали Зевса римляне). Эти божества почитались греками, этрусками и римлянами как идеальные представители воинской доблести. По легенде Диоскуры появились в Риме, чтобы помочь в битве на озере Реджилло в 499 году ДО н. э. и защитить Рим. Своих лошадей они напоили в источнике Ютурны перед битвой.

[15] Комиций — место на римском форуме для народных собраний в республиканском Риме.

[16] При́нцепс (лат. princeps — первый) — первый в списке древнеримских сенаторов (принцепс сената (princeps senatus)), обычно старейший из бывших цензоров.

[17] Лу́ций Вале́рий Флакк (лат. Lucius Valerius Flaccus) — из патрицианского рода Валериев, консул 100 года до н. э., цензор 97 года до н. э. Во время диктатуры Луция Корнелия Суллы начальник конницы (82–79 гг. до н. э.).

[18] Публий Валерий Публикола или Попликола (лат. Publius Valerius Publicola) — один из легендарных основателей Римской республики, возглавивший восстание против последнего римского царя Тарквиния Гордого в 509 до н. э.

[19] Интеррексы назначались патрицианскими чинами сената без жребия. К избранию интеррекса прибегали, когда по каким-нибудь обстоятельствам не было консулов, например, если оба они умерли, или пали в битве, или сложили с себя полномочия.

[20] После победы Суллы в гражданской войне в конце 82 года до н. э. Луций Валерий был избран интеррексом. Вместо того, чтобы организовать выборы новых консулов, он внёс законопроект о наделении Суллы полномочиями диктатора «для принятия законов и приведения республики в порядок» (legibus faciendis et rei publicae constituendae causa), причём не на полгода, как это делалось во времена классической Республики, а на неограниченное время.

[21] Прозвице Луция Валерия Флакка

[22] Центуриатные комиции (лат. Comitia centuriata) — один из видов народного собрания, состоявшее из патрициев и плебеев, способных носить оружие. Распределялось по принципу имущественного ценза. Каждая центурия имела один голос в комициях, поэтому общее число голосов равнялось количеству центурий. Однако, большинство центурий принадлежало первому классу (крупным землевладельцам) и перевес принадлежал часто именно ему. Всего имелось 193 центурии, голосование останавливалось, если первые 97 центурий голосовали единым мнением. Созывать могли только высшие магистраты, обладавшие империем: консулы, преторы, диктаторы, интеррексы. Объявляли войну и заключали мир, выбирали всех высших магистратов.

[23] Пу́блий Лици́ний Красс (лат. Publius Licinius Crassus) — древнеримский военачальник и государственный деятель из плебейского рода Лициниев Крассов, консул 97 г. до н. э., цензор 89 года до н. э. После консулата был наместником Дальней Испании (95–93 годы до н. э.) и отпраздновал триумф над лузитанами. Во время Союзнической войны сражался против восставших италиков. Сторонник Луция Корнелия Суллы, как и Флакк.

[24] Центуриатные комиции собирались на Марсовом поле

[25] «Марсово поле» (лат. Campus Martius) — на левом берегу реки Тибр, в описываемое время здесь происходили военные и гражданские собрания. Поле посвящено было древнеримскому богу Марсу, который имел в его центре свой алтарь. Этот центр поля остался и впоследствии свободным, под именем собственно Campus, тогда как остальные части поля были застроены.

[26] И́ды (лат. Idus) — день в середине месяца. На 15-й день месяца иды приходятся в марте, мае, июле и октябре; на 13-й — в остальных восьми месяцах. В этот день жрец Юпитера (лат. flamen dialis) приносил в жертву овцу.

[27] Марк Лици́ний Красс Агеласт (лат. Marcus Licinius Crassus Agelastus) — из плебейского рода Лициниев Крассов, претор 127 или 126 года до н. э.