Спартак

30

Ближе к полудню я получил первые данные от разведчиков. Мои опасения развеялись. Догадка о поведении латифундийских невольников напротив оказалась верна. Получившие свободу рабы за минувшую ночь начали объединяться в крупные группы вместо того, чтобы уничтожить друг друга. Эти группы двинулись к Аппиевой дороге в поисках провианта и ночлега. Там встретились, на рассвете случились первые стычки, не обошлось без жертв, но за всю ночь погибло лишь несколько десятков человек. Не так много, как я рассчитывал сперва. Крупные группы после подобных стычек пожирали малые, объединяясь. У каждой группы появлялся лидер. Лидеры быстро сменялись, и я понимал, что в конечном итоге невольники собьются в одну большую группу, у нее останется один лидер или возможно нечто наподобие совета.

По итогу на следующий день по Апулии бродила объединившаяся толпа в несколько тысяч человек, движимая жаждой мести, разрушения и наживы. Голодные, не спавшие, на одном только адреналине, невольники двинулись к Каннам. По заверениям моих разведчиков, вооруженные чем попало рабы атаковали городские стены. К вечеру, терпя чудовищные потери, невольники прошли незначительный городской гарнизон, охраняемый одной центурией. Всю ночь, они грабили, убивали, насиловали и издевались над горожанами, немногим из которых удалось бежать из самого настоящего ада. Рабы опустошали склады, завладели арсеналом и остались в Каннах до рассвета. За один вечер процветающие Канны были превращены в затхлый городишка. Я знал, когда в Каннах кончиться вино, иссякнут запасы хлеба, а невольникам наскучат местные женщины, они покинут город, чтобы заново испытать эмоции в другом месте. Он считали себя смертниками, брали от жизни все, что могли взять и понимали, что смерть придет за ними в любой момент. Страх смерти остался далеко позади, вместе со сброшенными рабскими оковами.

Теперь я мог озвучить задачу, которую преследовал. Юго-Восток Италии должен погрязнуть в гражданской войне. Бездействие Лукулла могло объясняться его нежеланием вмешиваться в игру до того, как будут обозначены игроки. Я должен заставить Лукулла сорваться из лагеря при Таренте, что будет расценено Крассом, как проявление агрессии и вобьет клин в отношения между двумя полководцами. Но главное — это задержит Марка Лукулла в Апулии. Я не знал каковы запасы провианта в его войсках, но если беглецы с латифундий паразитируют регион и перекроют Аппиеву дорогу, положение войск Лукулла сделается катастрофическим, что подтолкнет полководца к решительным действиям и утопит в распрях с невольниками.

Стояла глубокая ночь. При свете костров и факелов в нашем лагере кипели приготовления. Температура близилась к нулю, поэтому я кутался в плащ, изо рта шел пар. Никто не затягивал, решили выдвигаться утром. Готовили коней, собирали снаряжение, заправляли мечи. После недолгих прений, вспыхнувших между моими полководцами, увеличили число конных отрядов втрое. Основной аргумент выдвинул Аниций, благоразумно посчитавший, что нам не следует размениваться, а стоит выдвинуть отряды ко всем апулийским латифундиям разом, чтобы выплеснуть в Юго-Восточную Италию тысячи отмороженных безумцев.

Я закутался в плащ, выпустил изо рта пар, наблюдая как он растворяется в воздухе. Я отдал Тирну приказ, который молодой галл приведет к исполнению после того, как латифундиийские невольники Апулии будут освобождены до конца… Что касается меня, я не поеду освобождать латифундии. Вместе со своим отрядом сорвиголов у нас совершенно другие планы.

Записки Марка Лициния Красса.

Разведка сообщает, что Спартак прорвал оцепление Скрофы, наголову разгромил моего квестора и увильнул. Варрон Лукулл, не имея прямого приказа к действию, снялся с лагеря под Таррентом и стремительно перемещает свои войска! Этот человек не желает признавать новую власть Марка Красса, за что жестоко поплатиться. Я докажу Марку Варрону Лукуллу, а если понадобится, то и его брату, что с новой властью им придется считаться…

Когда в нескольких милях от нас показались огни небольшого городка Апры, мы остановились на перевал. Я с Рутом сооружали костер, остальные трое бойцов занялись лошадьми и провиантом. Всех распирало от любопытства, я до сих пор не озвучил целей вылазки, чтобы не допустить распространение слухов в лагере. Переход продлился более трех часов, все это время бойцы молчали, изредка косились на меня, но не задавали вопросов. Покинув наш лагерь у берега реки Ауфид, мы проскакали несколько миль на восток, стремглав проскочили между Каннами и Венузией, прямёхонько по Аппиевой дороге, подгоняя лошадей в галоп, чтобы не нарваться на латифундийских невольников, готовых высунуть из Канн свой нос. После перевели лошадей на рысь и я, ведущий группу, начал медленно уходить на север, к Адриатическому морю, сворачивая с дороги гораздо раньше намеченного. Скоро повернул западнее, по сути обогнул Канны, вернулся к Ауфиду. Рут молчал, но я видел, как его лицо сделалось мрачнее тучи. Остальные мои бойцы скакали позади нас, но до меня то и дело доносились обрывки брошенных ими фраз. Наверняка гладиаторы пытались понять, что происходит и куда я их веду. После переправы через реку неподалеку от морского побережья, мы оказались у городка Арпы[1], где и решил сделать перевал.

Я знал, что перевал совершенно необязателен, но настала пора удовлетворить любопытство гладиаторов. Молчание, царившее все время пока мы с Рутом разжигали костер, а остальные возились с лошадьми, изматывало пуще всякого перехода. Наконец костер воспылал. Нарок раздал тормозки с провиантом, мы расположились вокруг костра. Митрид грел руки, подставляя ладони к язычкам пламени. Тукран устало зевал. Мы с Рутом молчали.

— Когда продолжим дорогу? — поинтересовался Тукран.

— Через час, — ответил я, рассчитывая, что за час наши животные отдохнут и наберутся сил.

— Честно говоря ни я ни моя скотина не успели устать, зачем нужен этот перевал, мёоезиец? Не думал, что латифундия так далеко! — Митрид одернул руки от костра, чуть было не обжегшись, принялся растирать ладони. — К чему спрашиваю, все ли в порядке?

— А где эта латифундия, мёоезиец? — ухмыльнулся Нарок. — Мне одному кажется или мы наматываем круги вокруг лагеря?

Я открыл мешочек, брошенный мне ликторами, достал мясо.

— Никакой латифундии нет, — коротко ответил я.

Надо было видеть, как изменились лица гладиаторов. Ждали они этих слов или нет, но мой ответ застал их врасплох. Я как ни в чем не бывало принялся за свой кусок мяса.

— Как? — растеряно спросил Нарок.

— Много мы освободим рабов, пойди на латифундию впятером? — ответил я вопросом на вопрос гладиатору.

Он нахмурился, силясь для себя ответить на мой вопрос. Но, судя по тому, что промолчал ничего не вышло.

— Я понял сразу, Спартак, — в разговор вступил Рут. — Куда мы идем?

— Мы идем в Рим, — спокойно ответил я.

Гопломах одернул руки от костра и уставился на меня.

— Чего? — переспросил он. — В Рим?

— Следующий перевал сделаем у Беневента[2], там по Аппиевой дороге, через Кавдий[3], Капую…

— Я знаю, как добираться в Рим, Спартак, — перебил Митрид. — Объясни-ка лучше, что мы впятером забыли в Риме!

Митрид переломил ветки для розжига, бросил в разгорающийся костер.

— Я хочу проведать Красса, брат, только и всего, — сказал я.

— Убить Красса? Ты сам себя слышишь?

— Успокойся, Рут! — я схватил гопломаха за руку, пытаясь остудить его пыл. — Успокойся. Я знаю, что делаю.

Я обвел ликторов суровым взглядом.

— Я никого не держу, вы это знаете. Лагерь в трех часах отсюда, возвращайтесь! Но сейчас единственный шанс ослабить Рим — помочь сохранить Республику в том виде, в котором она существует.

— Возвращайтесь… не смей так даже думать, Спартак! — запротестовал Рут. — Я могу говорить за себя, но уверен, что и остальные пойдут с тобой, куда бы то ни было! Велишь скрестить клинок с самим Марсом, я сделаю это, не задумываясь!

— Твоя затея кажется мне безобразной, но это не значит, что я не пойду за тобой до конца… — сказал Тукран.

Ответом Митрида и Нарока стали глухие удары в грудь. На их лицах застыло непонимание, несогласие, но я знал, что никто из них не отвернется. Ликторы подтвердили мои предположения. Что бы я не затеял, какой бы выбор не сделал, моя личная стража, пойдет со мной до самого конца. В этом я мог понадеяться на Рута и еще трех оставшихся в живых ликторов — Тукрана, некогда бывшего правой рукой Эростена, седовласого Нарока и рыжего Митрида. Увы, остальные ликторы, некогда давшие клятву прежнему Спартаку, пали, а собирать вокруг себя новых головорезов я не желал.

Мы свернули на Аппиеву дорогу, когда начался проливной дождь. Пришло понимание, что ливень размоет обходные тропы, затруднит переход и украдет драгоценное время. Чтобы не говорили мои ликторы об опасностях главной римской дороги, каждый названный риск оправдывала последующая выгода. Я вел группу, скакали рысью, там, где дорога была разбита переходили на шаг. Копыта коней увязали в размокшей почве, застревали, животные недовольно фыркали, ржали. Меньше всего хотелось, чтобы конь подвернул ногу или кто-нибудь из нас свернул себе шею. В очередной раз, когда дорога заставила отряд перейти на шаг, а затем спешиться и вести коней за собой, я смачно выругался. Теряем время. При таком ливне доберёмся к Беневенту в лучшем случае к полудню следующего дня. Перепачканные в комках грязи, летевших из-под копыт, промокшие до ниточки, мы шли вперед без перевалов и пауз. Размокшая почва превращалась в болото, появлялся риск наглухо застрять на перевале не на один час, дожидаясь пока высохнет земля. Однако с каждым шагом, с каждым пройденным футом мы оказывались ближе к заветной цели.

В окрестностях Беневента оказались на рассвете. Там подкупили городскую стражу, чтобы не делать крюк и идти по Аппиевой дорого прямиком.

Очень скоро нам пришлось расстаться с лошадьми. Животные взмылились, не выдержав заданного темпа. Мне пришлось собственными руками умертвить Фунтика, который за все время стал мне другом. В Капую прибыли до темна. Там, не заходя в город, я приобрел новых лошадей. Животные не шли ни в какое сравнение с прежними и взмылились задолго до того, как мы оказались у Анция. Лошадей также пришлось умертвить, но сил продолжать путь к городу, где бы мы могли приобрести новых кляч, уже не было. Переход дался тяжело. Голодные, сонные, мы заночевали в поле, когда до Аниция оставалось всего несколько миль пути. Уже утром в Аниции я выкупил новую четверку лошадей, мы отзавтракали в одной из каупон, разбудив хозяина, которому пришлось заплатить вдвойне. На этом деньги закончились. Новые клячи не внушали доверия, но именно они должны были довести нас в Рим. Последний рывок, последние несколько часов, которые нам предстояло провести в пути и конечная точка нашего маршрута будет достигнута. Несмотря на то, что наш темп значительно упал, уже к полудню на горизонте появились стены величественного вечного города. Рим, при его виде захватывало дух.

[1] один из городов в Апулии

[2]Беневент — (Beneventum). Древний город в Самниуме, по преданию, основанный Диомедом (ныне Беневенто).

[3]Кавдий, в древности город самнитов на Аппиевой дороге, недалеко от Кавдинского ущелья, где в 321 до н. э. римские легионы попали в засаду, устроенную самнитами, и сдались.