Спартак

33

— Спартак, одно твое слово, и я перережу ему глотку, а мы забудем это недоразумение, — заявил Нарок, потянувшись к мечу, но я тут же одернул его:

— Возьми себя в руки, брат.

Я пресек болтовню своих ликторов. Мы стояли на Марсовом поле, где Катилина собрал огромную толпу. Народ созывали глашатаи, роль которых сегодня выполняли римские кавалеристы. Я быстро понял, что оставшиеся в городе легионеры — всадники союзных войск, имевшиеся в каждом римском легионе. Красс не хотел рисковать и оставил в городе тех, у кого происходящее в Риме не вызовет особого интереса. Факт присутствия алы кавалеристов заставлял нервничать. Успокаивала меня простая мысль — нас не хватают, а Катилина не обвинен в измене.

Отступать теперь, когда договоренности с Катилиной достигнуты, поздно. Я шел в Рим рисковать и, если у меня не получилось убить Красса, это еще не значило, что я не смогу как-то иначе помочь Тирну, мчавшемуся к столичным стенам на всех порах.

Забавно, что Катилина, предлагавший рубить сплеча, не оставляя за собой пепла и возможности отступить, указывал на тот самый шанс, который люди, доверившиеся идее восстания, искали годами. Катилина ратовал за свободу и равноправие. Это был главный довод, отбросивший мои сомнения. Я не ведал его истинных побуждений, но прямо сейчас мы смотрим с ним в одну сторону. Мою позицию не разделяли ликторы.

— Опасный он тип, — задумчиво протянул Рут. — Дорогого стоит оставить в дураках самого Красса.

— Ловко он, надо отдать должное, — согласился Нарок.

— Такое чувство, что он собрал эту толпу для нашей публичной казни, — сказал Митрид.

Я понимал логику Митрида, но для реальной казни Катилине вовсе не обязательно выстраивать столь сложную цепочку. По сути мы находились у квестора в заложниках с тех самых пор, как встретились на площади Форума. Да и в чистой одежде, любезно предоставленной нам Катилиной, вымытые, выбритые, мы вряд ли походим на восставших. Поэтому речи о ловушке нет.

— Думаю, Красс не понимает, что его использовали, — задумчиво произнес Нарок, внимательно рассматривая толпу, заполняющую Марсово поле. — Послушайте этих бедолаг, они все еще выкрикивают его имя! Не думаю, что кто-то из них после попойки понимает, чтó происходит!

Люди из толпы действительно выкрикивали имя Красса, возможно, не зная, что Марк Лициний покинул Рим. Возгласы, прославлявшие Катилину, были не столь популярны, и выкрикивались только тогда, когда горожане видели богатырский силуэт Луция Сергия. Я покосился на взмыленного квестора. Хотел Катилина этого или нет, но своими действиями он как на ладони обнажал передо мной слабые стороны нынешнего Рима. Рима, пойманного врасплох появлением Марка Красса, расколотого ожесточенной межклассовой борьбой и теперь представляющего собой легкоуязвимый объект. Взять столицу в таком виде не составит труда даже бездарному полководцу! Как бы не кичился Луций Сергий, но не только Катилина загнал Красса в тупик. Красс загнал в тупик Катилину.

— Если Луций действительно отдаст нам новые легионы, то мы нагоним Красса, прежде чем он доберётся в лагерь! — заметил Нарок.

В ответ я коротко кивнул. Одно я знал твердо — шансом, который предоставлял мне Луций Сергий Катилина, следовало воспользоваться, вгрызться в него, не отпускать.

Луций Сергий выглядел запыхавшимся, его широкая грудь вздымалась в частом дыхании, но несмотря ни на что, он улыбался своей ослепительной улыбкой.

— Спартак! — Он подошел ко мне, кивнул в сторону одного из римских офицеров, расставлявших оцепление. — Вы знакомы? Боюсь, неудобно получится…

Улыбка Катилины сделалась еще шире.

Я всмотрелся в лицо солдата, на которого указал Катилина, медленно покачал головой. В этот миг сам офицер почувствовал на себе взгляд, обернулся, посмотрел на меня. Его взгляд впился в мои глаза, но я отвернулся, а офицер, видимо, также не узнавший меня, выкрикнул:

— Мы готовы, квестор!

— Вижу его впервые, — сказал я.

— Ну и славно, признаюсь, это меня беспокоило больше всего! — Луций Сергий хлопнул меня по плечу.

— Кто он? — спросил я.

Катилина отмахнулся и зашагал к статуе Марса, где стоял тот самый офицер.

Я еще раз измерил незнакомца взглядом. Облачен в торакс и, судя по всему, имеет не последний чин в войске Красса.

— Что он хотел? — поинтересовался гопломах.

— Спрашивал, не знаю ли я этого римлянина, — ответил я, кивнув в сторону офицера.

Рут уставился на римлянина, я заметил, как округлились его глаза, а рука непроизвольно потянулась к рукояти гладиуса, и мне даже пришлось схватить гладиатора за запястье.

— Что ты вытворяешь?

— Ты не узнаешь его, Спартак? — прошипел Рут.

— А должен?

— Лиций Фрост, ликтор Красса! — выпалил гопломах.

Это имя я слышал не один раз. До меня не раз доходили слухи о жестокости Лиция Фроста и его умении обращаться с мечом, но, признаться, я ни разу не видел римского военачальника в лицо. Выходит, Красс оставил одного из своих ликторов в городе? Похоже, Марк Лициний перестраховывался, не желая оставлять всю власть в Риме в руках Катилины. Безусловно, Луций Сергий прав, Лиций Фрост мог узнать меня в лицо. Тут стоило остеречься.

Квестор приготовился говорить речь, для чего приветственно вскинул руку. Толпа откликнулась гулом. Его громкий, поставленный бас разнесся над Марсовым полем, заставляя людей мигом замолкнуть и слушать оратора. Мне оставалось только удивляться, как в эти времена политики умудрялись обходиться без микрофона, выступая перед многотысячной толпой. Катилина узнавал у пришедших на Марсово поле людей, кто из них уже записался добровольцем в легионы. В ответ из толпы показался целый лес рук.

— Я собрал здесь всех вас, чтобы сообщить важную весть, которая не оставит равнодушным никого!

Судя по тому, как внимательно его слушали римские солдаты, в их числе Фрост, они не в курсе происходящего.

— Прежде я хочу спросить у вас, граждане Рима, довольны ли вы? — вскричал Катилина.

Толпа ответила громогласным «да». Еще бы! Нищие должники — плебеи, вольноотпущенники, едва сводящие концы с концами, рабы, в один миг получившие шанс стать римскими гражданами. И Луций Сергий еще спрашивал, довольна ли толпа? Да эти люди не могли о таком даже мечтать!

— Тогда у меня другой вопрос, братья. — Голос квестора вновь разнесся над полем, заставляя людей замолчать. — Хотели бы вы большего!

Толпа ахнула, только потом взорвалась еще большими овациями, от которых заложило уши. Катилина, искусный оратор, умел зажечь пламя в сердцах обычного народа, не подозревающего, что им, словно куклой, крутит умелый кукловод. Свое брал хорошо поднятый градус. Вина за прошедшие дни выпито столько, сколько некоторые из присутствующих людей вряд ли выпьют за целый год. Причем не просто вина, опустошались запасы нобилей, отнюдь не имевших привычки хранить в своих погребах дурнину.

— Хотели бы, Луций Сергий!

Возгласы слышались из людской массы за реденьким оцеплением стражников. Я заметил, как Лиций Фрост покосился на Луция Сергия, но Катилина даже не повел взглядом. Толпа неистово шумела, не давая Катилине продолжать, квестор вскинул руку.

— Достаточно, я услышал вас! — Он выдержал паузу, ожидая, когда волнение стихнет. — Вы, как и я, как и любой честный человек, несомненно, хотите большего! Вы хотите жить в равенстве, не разделенные серебром, не оскорбленные гнетом происхождения или несчастьем родиться не гражданином Рима! Все вы, как и я хотите этого!

Катилина с особым рвением принялся рассказывать народу о благах, поджидавших Республику на новой странице ее истории.

— Я готов сообщить вам важную весть! Весть эта кажется мне отвратительной!

— Нобили?

— Лукуллы?

Из толпы посыпались предположения, Катилина давал народу высказаться. Пуще прежнего напрягся Лиций Фрост.

— Враги! — выдохнул Катилина. — Наши враги собирают в кулак свои силы, чтобы помешать нам достигнуть целей, которые мы перед собой поставили! Чтобы казнить каждого из нас! Вновь сделать рабами! Вернуть в долговую яму и нищету!

— Катилина, как же теперь быть? — вопрошали из толпы.

— Принять бой! Отныне у нас есть легионы, в которые вы вступили, у нас есть силы, и главное, у нас есть желание изменить этот мир к лучшему! — вскричал Катилина.

Толпа замолкла. Мысль о том, что легионам, собранным накануне, придется вступать с армиями нобилей в бой, не впечатлила. Над Марсовым полем распростерлась давящая тишина. Я видел, как презрительно посмотрел на Катилину Лиций Фрост, когда из толпы послышались выкрики, сначала одиночные, а затем каждый пришедший на Марсово поле горожан уже вовсю глотку голосил имя Марка Лициния Красса.

— Где Красс?

— Мы хотим увидеть Марка Красса!

— Слава Марку Лицинию и его легионам!

Я заметил, как на лице Катилины проскользнула его фирменная усмешка.

— Марк Красс! — Катилина обвел толпу властным взглядом. — Красс предал нас.

— Катилина, что ты несешь?

Эти слова принадлежали одному из офицеров, стоявших рядом с Луцием Сергием.

Катилина пропустил выпад офицера.

— Красс отвел от Рима свои легионы и оставил нас лицом к лицу с нобилями! Красс понял, что рискует лишиться своих миллионов, и не готов идти с нами! Он нобиль! Это клеймо поставлено на его лбу.

— Если ты прямо сейчас не закроешь свою пасть, квестор…

Лиций Фрост сделал шаг вперед, но Катилина по-прежнему не обращал на него внимания.

— К победе нас может привести человек, у которого нет ничего за душой! Он знает, как побеждать нобилей, и делал это не единожды! Первый среди равных, гражданин Новой Республики — Спартак!

Катилина подался назад, открывая перед толпой меня и ликторов. На меня смотрели тысячи удивленных глаз, испуганных и недоверчивых.

Лиций Фрост при виде набросился с клинком наголо на Катилину. Возможно, ликтор рассчитывал одним ударом покончить с выскочкой квестором и потом вступить в схватку с нами. Не тут-то было. Квестор подался назад, выхватил скрытый за складками тоги гладиус и искусно парировал удар ликтора, который по всем правилам боя должен был оказаться смертельным. Однако, как бы ни был хорош Катилина, как бы ни превосходил он Фроста в силе и росте, он ничего не мог противопоставить природному инстинкту ликтора-убийцы. Лиций Фрост извернулся, въехал локтем в челюсть Катилине с разворота, могучий квестор рухнул наземь, роняя гладиус. Фрост бросился добивать поверженного Луция Сергия. Я прыгнул на занесшего клинок ликтора, сбил его с ног. Боковым зрением увидел, как к нам скачут кавалеристы, но толпа будто сошла с ума. Люди, завидевшие, что ликтор Красса пытается расправиться с Катилиной, бросились на несчастную алу. Все разом позабывали, что восхваляли Марка Лициния Красса. Теперь, когда Катилина обвинил полководца в предательстве, народ был готов разорвать людей Красса на куски. Трое офицеров из окружения Фроста атаковали меня со спины, но дорогу им перегородили Митрид, Рут и Нарок. Завязалась рукопашная.

Фрост стоял в нескольких десятках футах от меня. Держась за ушибленный бок одной рукой, вторую руку с гладиусом он вытянул вперед.

— Спартак! — процедил он, с уголка его рта стекала слюна, подкрашенная кровью. — Убью!

Фрост прыгнул прямыми ногами в ноги мне. Обутые в тяжелые башмаки ступни ликтора жестко вспахали землю, я переперыгнул через него, но когда мне уже казалось, что Фрост окажется за моей спиной, Лиций схватил меня за лодыжку. Я рухнул, не успев перегруппироваться, выронил гладиус, моя рука лишь заскользила по земле. Казалось, что в этот миг я не слышу шум толпы и крики сражения, но слышу собственное тяжелое дыхание, да дыхание ликтора с присвистом. Фросту понадобилось мгновение, он поднялся на ноги, атаковал, желая пригвоздить меня лезвием гладиуса к земле. Я дождался, когда клинок, занесенный над головой ликтора, начнет стремглав опускаться. Чтобы переломить сражение, требовалось не дать Фросту возможности менять свои решения по ходу, что он делал прежде и весьма успешно. Я крутанулся, почувствовал, как больно обожгло левую руку. Лезвие гладиуса ликтора вошло в землю у моего левого плеча. Но сам Фрост, не поняв, чтó произошло, попытался выдернуть клинок из земли. Лежа на спине, я ударил ногой в коленную чашечку ликтора. Фрост зашипел, опустился на колено, бросил возиться с мечом и навалился на меня сверху. Я ударил ногой точно в его челюсть, он медленно сполз на колени и со всего маху ударился лицом о грунт. Я тяжело поднялся. Из руки, в которую по касательной пришелся удар ликтора Красса, текла кровь. Голова кружилась.

Ко мне подскочил Рут, лезвие его спаты было испачкано в крови. Офицеры, попытавшиеся расправиться с моими ликторами, лежали без сознания.

— Что с рукой? — выпалил гопломах.

Я отмахнулся, хотя кровь из раны просачивалась через пальцы, следовало скорее обработать рану и остановить кровотечение.

— Ерунда! Все целы?

Я осмотрел Рута; внешне на гопломахе не было ни одной царапины.

— Все в порядке. — Рут взглянул на лежавшего на земле Фроста. — Не думал, что ты так быстро справишься! Фрост рудиарий и был одним из лучших!

Рут отрезал от своей тоги кусок ткани, которым обернул мою рану.

— Такие люди не должны ходить по этой земле, мёоезиец!

Это был голос Катилины, который, прихрамывая, подошел к нам и прямо на моих глазах вонзил свой гладиус в затылок Фроста, прикончив ликтора Красса одним ударом.

Я видел бушующую толпу. В нескольких десятках футов от статуи бога Марса люди сводили счеты с кавалеристами Марка Лициния. Их сбрасывали с лошадей, избивали, втаптывали в землю. Толпа горожан, словно обезумев, кричала мое имя. Катилина поймал мой полный изумления и одновременно удивления взгляд и подмигнул. Перепачканный вражеской кровью, он ухмылялся совершенно хищным нечеловеческим оскалом. Квестор смотрел за мою спину, и когда я обернулся, то чуть не выронил свой меч. На Марсово поле маршировали когорты повстанцев, впереди которых на вороном жеребце скакал молодой галл Тирн.

Записки Марка Лициния Красса

Лагерь повстанцев выглядел внушительно. Высокие стены, непроходимый частокол, рвы. Спартак учел ошибки прошлых сражений. Помимо классической системы укреплений, окольцевавшей гарнизон, варвар вынес рвы поодаль от самого лагеря. Обстрел лагеря повстанцев из орудий практически полностью исключен. Спартак свел тактику нападавших к попытке хаотичного штурма. Чем заканчивались подобные вылазки, я помню очень хорошо… Не буду скрывать, я рассчитываю устроить помпеянцами и лукулловцам братскую могилу под этими стенами.

П.с. Спартак бежал! Выясняется, что это пес ведет свои войска в Рим. Моя задумка устроить под стенами лагеря повстанцев братскую могилу помпеянцам и лукулловцам трещит по швам. Решение следует принимать незамедлительно. Я решаю оставить Лукулла в лагере под Ауфидом, а сам выдвигаюсь в Рим! Марку Лукулл ничего не знает о моих планах. Когда все будет кончено, у него возникнет вопрос — отчего я, Марк Красс, не поддержал атаку легионов проконсула и покинул поле битвы. Что же, я, Марк Красс, отвечу на все вопросы лично у стен Рима, но сперва сведу с грязным рабом войско помпеянцев. Победителя в кровопролитной схватке определят мои, Марка Красса новые легионы, которые собирает Катилина.