Спасти Рождество

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Кэт толкнула дверь «Мерри энд Брайт», не обращая внимания на звон колокольчиков. Вместо этого она сосредоточилась на запахе горячего свежего кофе. Было восемь утра субботы, и уже второй день подряд она спала лишь по четыре часа, собирая мусор и сломанные ветки деревьев в том, что осталось от парка «Северный Полюс».

Это было для нее в порядке вещей, когда дело касалось ее работы. Как генеральный подрядчик, она умела делать все, от разработки проекта до финишных плотницких работ. Как телезвезда, она привыкла к долгим, монотонным рабочим часам. На обычных съемках она работала как собака в течение восьми или десяти дней подряд, а затем у нее была неделя или две, чтобы поспать, поесть и получить полдюжины сеансов массажа. В Мерри же она должна была работать по тринадцать, а то и по четырнадцать часов в день в течение трех недель.

В ее новые планы на праздники входило проспать Рождество.

— Что, черт возьми, такое латте с ирисками? — спросила она вслух. И был ли он таким же приторным, как и его название?

— Кэт! Хэй, Кэт!

Кэт улыбнулась, отчаянно машущей рукой Саре Йейтс. Как всегда, стильная девочка была одета в длинную фланелевую тунику поверх фактурных леггинсов. Ее волосы были собраны на макушке в симпатичный пучок балерины. Она имела поразительное сходство с женщиной, стоящей рядом с ней с пряничным человечком во рту.

— Идем, познакомлю тебя с моей мамой, — позвала Сара, махнув ей рукой. Пряничные ножки выпали изо рта женщины.

Кэт на мгновение отбросила свои размышления об углеводах и присоединилась к ним.

— Кэт, это моя мама — Меллоди.

Меллоди поспешно вытерла руки салфеткой.

— Действительно приятно познакомиться, Кэт. Я много слышала о тебе от своей дочери, которая редко умолкает.

Сара ухмыльнулась, ничуть не задетая этим комментарием.

— Рада познакомиться, Меллоди, — сказала Кэт, поднимая свои перепачканные грязью руки. — Я бы пожала руку, но…

— Все в порядке. Я покрыта глазурью и другими запрещенными углеводами, о которых я не собираюсь рассказывать своему персональному тренеру или швее, — объявила Меллоди.

Родственная душа в отделе углеводов.

Кэт усмехнулась.

— Сара довольно крутой ребенок.

У Меллоди были густые темные волосы и большие карие глаза, как и у ее дочери. Кэт могла разглядеть черты Ноа в форме носа и линии подбородка Сары. Но свою любезность она явно унаследовала от матери.

— Не могу с этим не согласиться. Надеюсь, мой бывший муж не доставит вам хлопот, пока вы здесь.

— Зачем папе доставлять Кэт неприятности? — поинтересовалась Сара.

Меллоди сочувственно улыбнулась Кэт.

— О, ты знаешь своего отца, милая. Ему нравится, когда все идет по плану.

— По его плану? — предложила Кэт.

— Это наш Ноа, — рассмеялась Меллоди. — Не позволяй его упрямству сбить тебя с толку. В глубине души, под своей раздражительной оболочкой, он замечательный человек. Не так ли, Сара?

— Ну, он не Дрейк и не Генри, — мечтательно вздохнула девочка, и Кэт ухмыльнулась.

Телефон Меллоди зазвонил из глубины ее сумочки. Она порылась в ней.

— О, черт. Это с места проведения. Пожалуйста, только не плохие новости. Алло? О, нет.

Сара посмотрела на Кэт и прошептала:

— Мама снова выходит замуж. Это заставляет ее нервничать. — Сара покрутила пальцем у виска, а затем указала на маму. Кэт подавила смешок. Они послушали разговор Меллоди, серию «о нет» и «что мы можем с этим сделать?», за которыми последовало «я скоро буду».

— Мам, — простонала Сара, когда Меллоди повесила трубку. — У нас должен был быть Девчачий день. Я не хочу идти туда, где ты так волнуешься.

— Извини, малышка. Я не думаю, что у нас есть выбор. Твой папа сегодня работает, и позвонили с места проведения. Они немного пострадали от воды, и мне нужно осмотреть место проведения второй церемонии.

Сара застонала, растекаясь по столу, как унылый кусок масла.

— Но это в часе езды!

— Сара, — сказала Меллоди, стараясь казаться строже, но в голосе еще звучала паника. — Ты знаешь, как мы с твоим отцом относимся к тому, что ты надолго остаешься дома одна.

— Мне двенадцать, а не четыре, — заметила Сара. — Кроме того, в доме папы полно соседей.

Меллоди просияла.

— Тогда, может быть, Кейти сможет присмотреть за тобой? Ты можешь потусоваться с Эйприл.

— Кейти и Эйприл ходят по магазинам, чтобы заменить кое-какие вещи, которых они лишились во время наводнения. Уф. Это должен был быть веселый день, мам.

— Сара может немного потусоваться со мной на съемочной площадке, если захочет…

— О, Боже мой! Да! — Согласие сорвалось с уст девочки еще до того, как Кэт успела закончить предложение. — Да! Да! Да!

— Если твоя мама не против? — закончила Кэт.

— Это было бы потрясающе и избавило бы меня от необходимости таскать за собой мисс Надутые Губки в потраченный впустую Девчачий день, — сказала Меллоди, закусив губу. — Ты уверена, что это не доставит никаких хлопот?

— Ну, мне придется привлечь Сару к работе. Разносить кофе и пончики, может быть, подержать микрофон? У помощников по производству есть списки длиной в милю с делами, в которых им нужна помощь.

— Мам, пожалуйста? — Сара сложила руки в мольбе. — Это был бы самый удивительный подарок к Девчачьему дню, даже если бы ты бросила меня.

— Конечно, ты знаешь, как заставить маму чувствовать себя особенной, — простонала Меллоди, толкая Сару в плечо.

— Да ладно, мам. Ты знаешь, что я имею в виду. Если я не могу провести день с тобой, я могла бы потусоваться с Кэт. Возможно, я узнаю что-то об ответственности. — Сара помахала этим аргументом перед глазами матери.

— Для протокола, этот аргумент лучше сработал бы с твоим отцом. Кэт, если ты абсолютно уверена, что она не помешает… — Меллоди умоляюще посмотрела на нее.

— Мне не помешала бы дополнительная пара рук на съемочной площадке. Позволь мне оставить тебе свой номер на случай, если тебе нужна будет проверка. Все утро мы будем снимать в закусочной, а затем отправимся на экскурсию по дому Хаев. Сара может быть там для моральной поддержки Эйприл.

Меллоди выглядела восторженной, когда вводила номер Кэт в свой телефон.

— Большое тебе спасибо! Ты даже не представляешь, как помогла. А ты. — Она предостерегающе указала на дочь. — Никакого действительно раздражающего визга. Не приставай ни к кому из коллег Кэт и не признавайся им в любви. Будь услужливой и тихой. Поняла?

Сара обняла мать.

— Ты буквально лучший человек на планете, мам!

Меллоди подняла кулак в воздух.

— Очко в пользу мамы!

--

Сара оказалась отличным дополнением к команде. Она приносила воду и кофе для Реджи, в то время как полевой продюсер Джейла прогоняла его, Кэт и Дрейка по вступительной сцене. Она стояла на страже рядом с кóзлами для пилы⁴² и следила за тем, чтобы жители Мерри случайно не заходили на площадку, когда начинались съемки. Она даже взяла Кэт закуску из морковки и хумуса вместе с протеиновым коктейлем, когда они прервались на поздний обед.

— Ты взяла что-нибудь себе? — спросила Кэт, надевая куртку потеплее, чтобы защититься от холодного ветра. Ее гардероб на съемочной площадке был слишком легким. Она сделала мысленную пометку надеть свое фирменное пальто Duluth для съемок сегодня днем.

Сара держала в руках панини и кока-колу.

— Отлично. Давай поедим. — Кэт подвела девочку к бордюру, чтобы они смогли сесть. — Итак, что ты думаешь обо всем этом на данный момент?

— Я думаю, что твоя жизнь такая классная, и за кадром происходит много всего. Как будто съемка занимает вечность. Серьезно, сколько дублей нужно Дрейку, чтобы сказать: «Мы собираемся сделать это для вас».

Кэт фыркнула и сделала большой глоток невкусного смузи.

— Дрейк привык работать по сценарию, — объяснила она. — Переход от следования тексту к импровизации может быть сложным. Но у нас сжатые сроки, и нам нужны предварительные кадры, чтобы мы могли сразу приступить к строительству.

Сара кивнула и откусила большой кусок сэндвича.

— Логично, — сказала она с набитым ртом. — Ты работаешь намного усерднее, чем я себе представляла. Быть телезвездой гораздо менее гламурно, чем я думала.

Кэт усмехнулась.

— Так и есть. Но если ты делаешь что-то стоящее, ради этого нужно усердно работать.

— Мне это нравится. Но я готова поспорить, что многие и не догадываются, как тяжело ты работаешь.

Кэт покачала головой и надкусила морковку.

— Так и есть. Но смысл усердной работы не в том, чтобы заставить людей заметить, как много ты работаешь. А в том, чтобы выложиться по полной и уйти без сожалений. Хорошая работа не проявляется в том, что кто-то другой говорит тебе, что ты поступила хорошо. Речь должна идти о том, чтобы ты чувствовала себя хорошо из-за приложенных усилий.

— Это глубоко, — усмехнулась Сара.

— Все дело в усилиях, жертвах и вознаграждении, — продолжила Кэт, выпрямляя перед собой ноги и отряхивая несколько полос грязи. — Ты должна решить, чем готова пожертвовать и сколько усилий готова вложить во что-то. И эти две вещи обычно складываются в награду, которую ты получаешь в конце.

— Приведи пример, — скептически потребовала Сара.

— Ладно, иногда это означает потерпеть небольшую боль сейчас, чтобы ты могла наслаждаться собой позже. — Кэт повертела в руках смузи. — На самом деле, я не особенно люблю смузи. Я бы предпочла съесть три ломтика жирной колбасы и пиццу с зеленым перцем. Но часть моей работы заключается в том, чтобы поддерживать свою форму — заметь, не только ради внешности. Помимо выбора полезных продуктов питания, тебе не следует беспокоиться о еде, весе или диете. Понятно?

Сара серьезно кивнула.

— В моем случае, я старше, и мой метаболизм не хочет, чтобы я ела пиццу на обед и жареную курицу с картофельным пюре на ужин. Потому что я засну через четыре секунды. Так что, я давлюсь морковкой с хумусом и этим отвратительным смузи, потому что знаю, что это будет подпитывать меня энергией до конца дня. А вечером я собираюсь выпить пару бокалов напитка для взрослых с остатками феттучини. Так что сейчас я терплю небольшую боль, чтобы потом получить бóльшую награду.

Сара рассмеялась.

— Эх, ты смеешься, но это применимо и к гораздо бóльшим урокам. Все дело в том, чтобы не сводить глаз с цели.

— Вы, взрослые, очень любите учить жизни, не так ли?

— Малышка, если бы у меня был кто-то, кто преподал бы мне этот жизненный урок в твоем возрасте, я была бы намного успешнее. Возможно, тебе стоит делать заметки.

Сара изобразила что лихорадочно записывает, выглядя при этом очаровательно, и Кэт расхохоталась.

Пейдж подошла к ним, ее длинные ноги были облачены в праздничные леггинсы с оленями, для защиты от холода.

— Не возражаете, если я присоединюсь, леди? — спросила она, держа в руках сэндвич.

— Просто идеальная женщина, чтобы присоединиться к разговору, — объявила Кэт. — Мы с Сарой обсуждали усердную работу и мечты.

— О, моя любимая тема! Что ты хочешь делать по жизни, Сара? — спросила Пейдж.

— Ммм, ну… Я очень люблю моду, — пожала плечами Сара. — Но думаю, мой папа хочет, чтобы я нашла что-то посерьезнее, что могло бы меня заинтересовать.

— Мода может быть серьезной, — возразила Кэт.

— Папа так не считает. Он говорит: «Почему бы тебе не попробовать себя в бухгалтерском учете, нейробиологии или физиотерапии?» — передразнила Сара.

Кэт фыркнула, и Пейдж толкнула ее локтем в бок.

— Ауч! Мода может быть очень серьезной. Какие части индустрии тебе нравятся больше всего? — спросила Кэт, потирая ребра там, где столкнулась с костлявым локтем Пейдж.

Сара нахмурила брови.

— Знаешь, меня интересует не столько модельный бизнес. Скорее, меня привлекает то, что мы видим в журналах, рекламе, в Instagram или по телевизору.

— А, брендинг, — кивнула Кэт. — Модный брендинг и маркетинг — это огромная, серьезная индустрия.

Сара просияла.

— Правда?

— Мода — гораздо большее понятие, чем просто одежда и аксессуары. Она объединяет в себе искусство и бизнес, бухгалтерский учет и международные отношения, — перечислила Кэт, загибая пальцы. — Это огромная и важная отрасль.

— Мой папа так не думает.

— Ну, может быть, твой папа просто не осознает, сколько труда требует мода, — заметила Пейдж. — Иногда наша работа заключается в том, чтобы разъяснять людям то, чего они не понимают.

«Ноа Йейтс не понимает ничего, что понимать не хочет», — безжалостно подумала Кэт.

— Что, если они не хотят знать? — спросила Сара.

— Тогда ты все равно делаешь это и суешь свой успех им в лицо очень изящным образом, — ответила ей Кэт.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Ноа уставился на сообщение на своем телефоне. Затем ударил по кнопке вызова.

— Скажи мне, что ты не оставила нашу дочь на попечение телезвезды, — прорычал он.

Он услышал звук, похожий на помехи на другом конце провода.

— Меллоди, я знаю, что это ты дуешь в трубку. Даже не пытайся провернуть этот трюк с туннелем.

Его бывшая жена и вроде как друг вздохнула.

— Ноа, ты говоришь так, будто она порнозвезда. Я познакомилась с Кэт. Она казалась достаточно ответственным взрослым, даже более ответственным, чем та няня, которую ты нанял несколько лет назад, которая напала на наш ящик с вином и потеряла сознание на диване, пока наш пятилетний ребенок смотрел «Сияние».

— По сути, это то же самое, но на этот раз виновата ты.

— Что с тобой происходит? После наводнения ты взвинчен сильнее, чем мама-наседка в первый день детского сада.

От него не ускользнула правдивость в словах бывшей жены.

— У меня просто много дел.

«Именно так», — напомнил он себе. И тот факт, что жизнь проносилась перед глазами полдюжины раз на дню, когда он представлял себе мутно-коричневые воды, смыкающиеся над его головой… что ж, это тоже немного отвлекало.

Он поймал себя на том, что снова и снова зацикливается на этих нескольких секундах. А потом: татуировка, лодка. Безопасность. Женщина, что вытащила его из воды, как почти утонувшую собаку, скорее всего, спасла ему жизнь. И он понятия не имел, кто она такая. Незнакомка, которую он никогда не забудет. Та, кого он, вероятно, никогда не сможет отблагодарить.

Ноа выдохнул.

— Извини. Я просто не самый большой поклонник Кэт Кинг. Она знаменитость из реалити-шоу. Неужели мы действительно хотим, чтобы наша дочь проводила с ней время?

Меллоди рассмеялась.

— Это шоу о ремонте домов, Ноа, а не «Странные домохозяйки откуда угодно»⁴³. Она милая, она умная, и она вызвалась добровольно. Сара была бы безутешна целую неделю, если бы я сказала «нет».

— Я это понимаю. Просто…

— Ноа. Ей двенадцать, почти тринадцать. — Он слышал нежную твердость в тоне Меллоди. Ту, что слышал миллионы раз за время их отношений. — Нам придется начать принимать это. Она достаточно взрослая, чтобы оставаться дома одной. Она достаточно взрослая, чтобы не забирать ее после занятий в школе. Она достаточно взрослая, чтобы быть самостоятельной.

Логически, с рациональной точки зрения, он это понимал. Но когда он смотрел на свою маленькую девочку? Он не был готов выпустить ее в мир. Она не была готова. Он не был готов.

— Я приму это во внимание, — неохотно сказал Ноа. Были причины, по которым он был таким, каким был. Причины, о которых он никогда не говорил с Меллоди.

Меллоди рассмеялась.

— Ты же знаешь, что у нас совместная опека, верно?

— Я смутно припоминаю что-то такое. Но если я увижу, что наша дочь в облегающем коротком топе с длинными волосами говорит о маникюре и смазливых мальчиках-спасателях, я буду винить тебя вечно.

Он услышал отчетливый звук фальшивых помех.

— Что? Я тебя не слышала… проезжаю через… тунн…

Его бывшая жена — комик.

Ноа бросил телефон на сиденье рядом с собой и направился в Мерри. Он провел свой обеденный перерыв и бóльшую часть дня в Нью-Хейвене, встречаясь с государственными чиновниками и обсуждая, на какую помощь может или не может рассчитывать Мерри. Существовали десятки федеральных программ, направленных на восстановление городов. И теперь его работа заключалась в том, чтобы проанализировать тысячи — без преувеличения — страниц и выяснить, какие программы соответствуют потребностям Мерри, и на какие из них они могут претендовать.

Это было не идеально, но, по крайней мере, Мерри мог рассчитывать на что-то помимо «Мокрого, грустного, разрушенного Рождества» или какое там название телеканал Кэт выбрал для шоу.

Он заметил парк автомобилей съемочной группы, припаркованных по всей Омела-авеню. Ноа выскользнул из машины и, захлопнув дверь, решил про себя, что мог бы добавить этикет парковки в свой список вопросов, которые нужно обсудить с Кэт.

Усталый и расстроенный, он рвался в бой и знал, что Кэт даст ему желаемое.

Он заметил копну волос светло-карамельного цвета, рассыпанную по темно-зеленому жилету. Она сидела на ступеньках крыльца рядом с Эйприл. Красивая, конечно же, как картинка. Потому что такова была ее жизнь. Одно большое шоу на камеру. Его Сара сидела по другую сторону от Эйприл, ее тонкая рука обнимала подругу за плечо. Эйприл плакала.

То, что раньше было медленно бурлящей злостью, переросло в полномасштабный гнев.

— Малышка, расстраиваться — это нормально, — говорила Кэт двенадцатилетней девочке со своей бесконечной мудростью телезвезды. — Тяжело видеть свой дом в таком состоянии и наблюдать, как волнуются твои родители. Но ты же знаешь, что я прикрою твою спину, и Сара тоже.

Эйприл кивнула, слезы все еще катились по ее круглым щекам.

— Все будет хорошо, — уверенно заявила Сара. — Кэт все исправит.

Эта непоколебимая вера в женщину, которая только что заставила ее лучшую подругу плакать перед камерами, заставила его сорваться.

— Сара, подожди в машине, — рявкнул Ноа. Глаза его дочери расширились, но она уловила раздражение в его тоне и, еще раз сжав руку Эйприл, быстро зашагала по тротуару.

— На минутку, — сказал он, указывая пальцем на Кэт.

Она встала, и ему показалось, что она намеренно загородила собой Эйприл. Как будто он был тем, от кого нужно было защищать девочку.

— Эйприл, почему бы тебе не зайти внутрь, пока я минутку поговорю с мистером Йейтсом?

Эйприл шмыгнула носом и кивнула.

— Хорошо. — Она с трудом поднялась по лестнице в свой разрушенный дом, где царил гвалт голосов всей съемочной группы.

— В чем именно твоя проблема? — требовательно спросила Кэт, уперев руки в бока. — Срок действия моего разрешения истек? Я искоса посмотрела на кого-то? Сделала слишком много работы?

— Не вешай мне лапшу на уши, — холодно сказал Ноа. — Это ты только что заставила двенадцатилетнего ребенка плакать на камеру. Как ты спишь ночью? Тебя это не беспокоит? Использовать людей, чтобы добиться того, что хочешь?

— Прошу прощения? — Он увидел, как в ее ореховых глазах вспыхнул огонь.

— Ты тащишь эту девочку в ее сырой, заплесневелый дом детства и заставляешь плакать на камеру. О, я уверен, что струны сердец будут затронуты, но ты только что эмоционально травмировала ребенка. Где ее родители? Они вообще знают, что она с тобой?

Кэт шагнула ему навстречу, носки ее грязных рабочих ботинок задели его мокасины.

— Ты видишь здесь хоть одну гребаную камеру?

Ноа моргнул и обвел взглядом тротуар. Не было ни съемочной группы, ни звукорежиссера с микрофоном. Ни режиссера, следящего за сценой. Он открыл рот, но Кэт подняла руку.

— Не беспокойся. Здесь нет камер, потому что мы сделали перерыв, потому что Эйприл стала эмоциональной. Она вызвалась провести экскурсию по дому для камер. И да, я была только за, потому что публика полюбила ее два года назад, и с тех пор она стала только милее и умнее. Мне нужно, чтобы люди эмоционально прониклись этой историей, иначе ваш чертов Рождественский фестиваль будет выглядеть как охота за пасхальными яйцами в трейлерном парке. И я не собираюсь извиняться за то, что делаю свою работу.

— Твоя работа заключается в использовании реальных людей. Я не позволю тебе превратить мой город и моих граждан в кучку жалких жертв.

— Тебе лучше отступить прямо сейчас, Ноа, если ты дорожишь своим красивым носом, — вскипела Кэт. Она вонзила палец ему в грудь. — Я предоставляю твоим соседям безопасное пространство, где они могли бы рассказать свою историю, и даю совершенно незнакомым людям возможность показать, что им не все равно.

— Не приукрашивай, Кэт. Ты работаешь в мире реалити-шоу. Ты на шаг впереди адвоката по травмам, который обещает своим клиентам целое состояние за то, что они поскользнутся и упадут.

— В чем твоя проблема, Йейтс? — прорычала она.

Они были так близко, что он чувствовал запах ее шампуня, что-то цитрусовое.

— Моя проблема в том, что ты тащишь мою дочь на съемочную площадку — без моего разрешения — и подвергаешь ее грязной драме…

— О, ты хочешь поговорить о том, как дети впитывают разные вещи? Прекрасно. Да, дети всегда впитывают то, что их окружает, и знаешь, что окружает Сару? Ты, говорящий своей дочери, что ее интересы недостаточно хороши.

Зрение Ноа постепенно заволокло красной пеленой.

— Тебе стоит следить за своими словами, — сказал он ледяным тоном.

Но Кэт была не из тех, кто прислушивается к предупреждениям. Нет, она была из тех, кто бросает канистру с бензином в огонь только для того, чтобы посмотреть на взрыв.

— Нет, я думаю, это тебе стоит. Если ты продолжишь уводить свою дочь от того, что ей нравится, от того, что для нее важно, каков, по твоему мнению, будет результат? «Боже, спасибо папе за то, что он никогда не поддерживал мои интересы. Я так рада, что стала страховым агентом и вышла замуж за мудака, который думает, что знает, что для меня лучше».

— Я не собираюсь прислушиваться к советам по воспитанию детей от звезды реалити-шоу! И мне не нравится, что ты забиваешь ее голову фантазиями о славе и гламуре. — Голос Ноа был достаточно низким, чтобы походить на рычание.

— Гламуре? — выплюнула Кэт. Она сорвала с головы кепку. — У меня в волосах грязь. Я работаю с пяти утра, выгребая мусор из твоего гребаного парка, чтобы твой город смог отпраздновать Рождество. У меня мешки под глазами из-за того, что я до поздней ночи решаю производственные вопросы, ведь ты изо всех сил стараешься сделать мою работу как можно более трудной. У меня целая бригада ландшафтных дизайнеров работает круглосуточно, и мне нужно найти еще десять тысяч в бюджете, чтобы построить Эйприл домик на дереве, о котором она и твоя дочь всегда мечтали.

Палец вернулся и снова пытался просверлить отверстие в его груди.

— Я не стирала одежду целую гребаную неделю, а эти джинсы могут рассыпаться в любой момент. Я не забивала голову твоей дочери блеском и гламуром, гребаный ты мудак. Я наполняла ее наградами за тяжелую работу и тем, что значит быть сильной, независимой, гребаной женщиной. А теперь убирайся нахуй с моего пути, прежде чем я действительно выскажу тебе все, что думаю.

Не имея и секунды на принятие решения, Ноа благоразумно отошел в сторону. Кэт пронеслась мимо него по тротуару. Она резко обернулась и открыла рот будто бы для того, чтобы напоследок уколоть его посильнее, а затем снова закрыла. Она ограничилась тем, что показала ему средний палец и одарила взглядом, способным, казалось, сжечь его мир дотла, затем развернулась и зашагала вниз по кварталу.

Ноа услышал позади себя тихий свист. Все еще пораженный, он обернулся. Дрейк Маккенроу выглядел неуместно, прислонившись к минивэну во фланелевой куртке, которая, должно быть, была сшита специально для него.

— Ты определенно ее разозлил, — констатировал он очевидное с ослепительной улыбкой.

— Она же не вернется сюда с оружием или чем-нибудь еще? — спросил Ноа, чувствуя необходимость отступить, чтобы зализать свои раны.

Дрейк рассмеялся.

— Нет, чувак. Ее словесные навыки обычно являются первой линией обороны, а если серьезное предупреждение не работает, она знакомит тебя с правым хуком.

Ноа покачал головой, обдумывая услышанное. Его мозг не мог оправиться от конфронтации, которая определенно закончилась в пользу Кэт.

Теперь уже посвежевшая Эйприл выскочила на крыльцо.

— Хэй, мистер Йейтс! А где Кэт?

«Психологическая устойчивость детей», — вздохнул про себя Ноа.

Сара выглянула из-за припаркованных машин.

— Пап? Можно мне вернуться и потусоваться, если мы еще не уезжаем? — Вопрос Сары балансировал на грани нытья.

Входная дверь Хаев снова открылась, и появились Джаспер и Кейти. Конечно, они были там во время съемки. Ноа провел рукой по лицу и обнаружил, что вспотел на холодном воздухе.

— О, привет, Ноа! Не возражаешь, если мы украдем Сару сегодня на ужин? — спросила Кейти. — Родители Джаспера готовят целый пир, и нам нужно больше ртов, иначе мы принесем пятьдесят фунтов остатков еды к вам домой.

Эйприл и Сара обнялись так, словно не виделись несколько недель, а не минут.

— Пожалуйста, пап? — взмолилась Сара.

— Да, пожалуйста, мистер Йейтс? — добавила Эйприл с грустными щенячьими глазками.

— Привет, Дрейк, — тихонько поздоровалась Сара.

— Привет, милашка, — сказал Дрейк с улыбкой, призванной сводить подростков с ума. Сара и Эйприл захихикали в ответ.

— Вы, ребята, не видели Кэт? — спросил Джаспер. — Мы собирались спросить ее, не захочет ли она присоединиться к нам, так как съемки на сегодня завершились. У нас у всех разыгрался аппетит, не так ли?

— Ты бы это видел, пап, — воскликнула Сара, подпрыгивая на носочках рядом с ним. — Кэт и Дрейк такие: «Покажи нам свой дом», и Эйприл провела экскурсию, и Кейти с Джаспером тоже были в кадре. Это было так круто!

— Ты казалась очень расстроенной, — обратился Ноа к Эйприл. Он же не мог абсолютно неверно истолковать ситуацию?

Эйприл серьезно кивнула.

— Тяжело видеть наш дом в таком плачевном состоянии и видеть, как мама и папа волнуются. Но Кэт права, это всего лишь вещи. А вещи можно починить. И хотя чувствовать себя угнетенным — это нормально, лучше что-то с этим сделать. Она поможет нам, а я помогу кому-то еще.

— Кэт называет это платой вперед, — кивнула Сара.

«Все это так называют», — хотел отметить Ноа.

— Ноа, а ты не хочешь присоединиться к нам за ужином? — предложила Кейти, положив руки девочкам на плечи.

— Э-э… — Он засунул руки в карманы. — Спасибо, но мне нужно еще кое-что сделать сегодня.

Все еще немного ошеломленный, он наблюдал, как они прошли вниз по кварталу к седану Джаспера. Эта небольшая группка людей выглядела более воодушевленной и полной надежд, чем утром.

У него было ощущение, что Кэт была инициатором этих изменений.

— Ты в порядке, чувак? — спросил Дрейк. — Выглядишь так, будто тебе не помешало бы пиво.