Спасти Рождество

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

— Вы, ребята, как одна большая разношерстная семья, — заметил Ноа, закрывая за ними дверь фургона, в то время как Кэт застегивала молнию на куртке до подбородка.

Она рассмеялась, и вместе с этим вырвалось серебристое облачко пара.

— Мы семья. Вы проводите так много времени друг с другом, что в конечном итоге сближаетесь, хотите вы того или нет.

— Ты, кажется, вовсе не возражаешь, — отметил он.

Она пожала плечами, засунув руки в карманы.

— Я люблю свою работу, и я не смогла бы выполнять эту работу без этих придурков. Они мне очень дороги.

Они двинулись через парковку.

— Я удивлен тому, насколько им, кажется, не все равно.

— Господи, Ноа. Осознаешь ли ты, насколько раздражающе сейчас звучишь? Конечно, им не все равно. Они люди.

— Я неправильно выразился. Вроде как. Я не ожидал такого, когда ты заставила меня согласиться на съемки.

— Я же говорила, что мы тебя не обманем, — самодовольно напомнила ему Кэт.

— Да, но откуда мне было знать, что я могу тебе доверять? Ты не можешь ожидать, что я поверю, что любая, пришедшая сюда съемочная группа будет неравнодушна.

— Нет, конечно, нет. Не все команды одинаковы. Просто так вышло, что моя чертовски превосходит остальные во всех отношениях.

— Пока что они все кажутся отличными людьми.

— Ты так напряжен, что я удивляюсь, как у тебя не лопнула вена. Почему ты все время ждешь, что произойдет что-то плохое?

Кэт ткнула пальцем в больное место, о котором он узнал только сейчас.

— Я не настолько плох.

Она прыгнула, приземлившись обеими ногами на коврик перед автоматической дверью. Двери распахнулись.

— Когда ты в последний раз хоть немного веселился? — спросила она, толкая тележку к нему

— Шесть ночей назад, в переулке.

— Хмм. — Взгляд, который она бросила на него, ничего не выражал. — Мне было интересно, поднимешь ли ты эту тему. Я никак не могла решить, собираешься ли ты заговорить об этом и извиниться или притворишься, что этого никогда не было.

Она направилась к отделу с закусками. Ноа облокотился на ручку и последовал за ней. После одиннадцати магазин был практически пуст.

— Кроме опрометчивого выхода на вторую базу, чем еще ты развлекаешься? — спросила Кэт, бросая в тележку пакет чипсов-тортилий и банку кесо⁶².

— В последнее время я был занят.

— Баскетбол с ребятами по выходным?

Он покачал головой.

— Неа.

— Виски-клуб?

— Не-а.

— Книжный клуб? Дартс? Караоке? Забег на 5 км? Коллекционирование бейсбольных карточек?

— Все нет, — признал Ноа.

Кэт щелкнула пальцами.

— Бальные танцы?

Ноа схватил пакет с крендельками и бросил его в тележку.

— Я похож на любителя бальных танцев?

Кэт пожала плечами.

— Я еще не видела, чтобы ты падал лицом вниз. Держу пари, ты мог бы показать девушке, как приятно провести время на танцполе.

Кэт Кинг флиртовала с ним. Флирт. Еще одна область, в которой он порядком заржавел.

— Я читаю. Учусь готовить блюда, которые Сара находит в Pinterest. И хожу в зал. — Когда он произнес это, то понял, что не мог бы прозвучать скучнее, даже если бы был пациентом в коме.

— Ноа, тебе нужно немного повеселиться. В противном случае ты — просто робот, платящий налоги. — Она остановилась перед секцией с печеньем и застонала. — Я хочу их все.

— Ты не можешь взять их все.

Она ткнула пальцем ему в лицо.

— Видишь? Это и есть — мистер Ответственность. На самом деле я не собираюсь покупать их все, но ты говоришь мне, что я не могу их купить. И это делает такой вариант еще более привлекательным.

— Ты как подросток-бунтарь. Никому не нужны тридцать шесть различных видов печенья.

Кэт демонстративно бросила в тележку четыре упаковки.

— Ты ведешь себя нелепо.

— Послушай, я просто пытаюсь тебе помочь. Ты используешь подобное отношение и логику на Саре, но она подросток, и ты собираешься подтолкнуть ее в объятия неотразимого плохого парня, который находится в одном отстранении от вылета из школы.

— Почему ты настаиваешь на том, чтобы давать мне советы по воспитанию? У тебя ведь нет детей.

— Ты упускаешь лучшую часть родительства. — Кэт бросила в тележку еще две пачки Oreo.

— И что же самое лучшее в воспитании детей? — устало спросил Ноа.

Кэт бросила в тележку пакет печенья с шоколадной крошкой.

— Наблюдать, как они превращаются в самостоятельных людей.

Она говорила прямо как его бывшая жена.

— Что ты предлагаешь мне сделать? — спросил он, наполовину боясь ответа.

— Может быть, отступить от «делай то, делай это» и посмотреть, что она решит сама. Может быть, немного расслабиться.

— Ты говоришь «расслабься» сейчас, но подожди, пока не станешь отвечать за то, чтобы другой человек не только остался в живых, но и стал хорошим человеком, — возразил он.

— Садись в тележку, Ноа.

Он моргнул.

— Прошу прощения?

Кэт толкнула тележку к нему.

— Залезай в тележку.

— В тележку?

— Я научу тебя, как расслабляться. А теперь засунь свою задницу в тележку.

Он смотрел на нее, пытаясь осмыслить, что она такое говорит.

— Я не…

— Магазин пуст. Никто не увидит, что их городской управляющий ведет себя как дурак. Ты можешь не беспокоиться о моем мнении о тебе, потому что я уже считаю тебя напыщенным индюком. И я беру тебя на слабо.

Чувствуя себя идиотом, Ноа засунул ногу в тележку.

— Она вообще меня выдержит? — пробормотал он.

— Хватит тянуть время. — Кэт раздвинула печенье и чипсы и скрестила руки на груди.

Он с шумом залез внутрь и сел, подтянув колени к подбородку.

— Вау. Это так весело, что я едва сдерживаюсь, — проворчал он.

Она ухмыльнулась.

— Ты выглядишь нелепо.

— Я знаю, что выгляжу нелепо. Я не понимаю, как это может научить меня расслабляться.

— Держись за свое хмурое лицо, — объявила Кэт. Она взялась за ручку тележки и сорвалась с места.

Ноа схватился за борта тележки, когда они покатились по проходу.

— Уииии! — Кэт запрыгнула на нижнюю полку, предназначенную для двенадцати упаковок газировки, и отправила их в свободный полет. Тележка, колеса которой протестующе визжали под тяжестью груза, неуклюже повернула в сторону, направляясь к полке с сальсой.

Ноа был в доле секунды от того, чтобы выпрыгнуть и спастись, когда Кэт спрыгнула с перекладины и потянула тележку на себя. Ее передняя часть остановилась в двух дюймах от столкновения с сальсой.

— Ты сумасшедшая, — прорычал Ноа.

— «Однажды мне было весело. Это было ужасно», — передразнила Кэт.

— Могу я теперь вылезти?

— Нет! Перейдем к пиву и мороженому. — Кэт снова побежала трусцой, а Ноа врезался спиной в корзину тележки.

Он почувствовал, как она запрыгнула на перекладину позади него, и услышал ее смех, когда тележка, покачиваясь, проезжала через заднюю часть магазина. Ноа обернулся, чтобы посмотреть на нее. Она положила руки на ручку и наклонилась вперед, наслаждаясь дуновением ветра в лицо. Кэт сделала так, что вести себя по-идиотски, выглядело очень весело.

Она замедлила их ход, когда показалась более прохладная секция.

— Как так получилось, что ты можешь вести себя так, не смущаясь, но, когда кто-то поздравляет тебя с получением гранта для профессионального училища, у тебя такой вид, будто хочешь, чтобы земля под ногами разверзлась? — спросил Ноа, когда они изучали ассортимент мороженого.

— Все просто. У меня нет привычки гонять, как сумасшедшая по продуктовому магазину. Это ничего не значит. Училище? Это мое будущее и, надеюсь, будущее сотен женщин. Мне повезло. Я выросла в семье, которой было все равно, вагина у тебя или пенис. Ты помогал в семейном бизнесе. У меня была возможность и от меня ожидали, что я буду учиться.

— Твои родители вовлечены в бизнес? — спросил Ноа.

Кэт покачала головой и протянула ему пинту со вкусом мяты с шоколадной крошкой. Он вернул ее обратно.

— Никаких ведер. Выбери что-нибудь поштучное.

Она положила мороженое обратно и подтолкнула его к другому холодильнику.

— Моя мама время от времени работала в офисе. А папа — ученый в семье. Он преподавал историю в частной старшей школе в Бруклине — если ты когда-нибудь увидишь молоток в руке этого человека, беги в противоположном направлении. Моя мама оставалась с нами дома и иногда помогала нонни с книгами. Это мой папа и нонни рассматривали нас с Гэнноном в качестве очевидных наследников.

— Как вы перешли от семейной строительной компании к телевидению?

Кэт ухмыльнулась, бросая в тележку коробку с замороженными сникерсами.

— Это была моя блестящая идея. Когда дедушка умер, компания уже едва сводила концы с концами. Экономика была на дне. Никто не строил и не покупал, и мы были в нескольких месяцах от того, чтобы закрыть двери до лучших времен. Это раздавило бы нонни. Столько вложенного труда только для того, чтобы потерять деда и бизнес в один год? — Она покачала головой.

— И что ты сделала?

— Мне пришла в голову эта сумасшедшая идея посреди ночи — тогда никто из нас не спал. На следующее утро я взяла видеокамеру на стройплощадку и сняла несколько кадров, как мы с Гэнноном спорим и немного демонтажа. А потом я отправила это на телеканал. Два месяца спустя нам позвонили, и вот мы здесь.

— Похоже, ты создана для этой работы. — Ноа указал на фруктовое мороженое, и Кэт бросила ему коробку.

— Сочту это за комплимент.

— Именно это я и имел в виду. Ты чувствуешь себя очень комфортно в кадре и очень компетентна за его пределами.

— Не слишком ли ты щедр на комплименты сегодня? — задумалась Кэт.

— У меня такое чувство, что, возможно, я недооценил тебя. Слегка, — признался Ноа.

— О, ты имеешь в виду тот случай, когда обвинил меня в похищении твоей дочери и назвал меня охотником за скорой помощью?

Ноа поморщился. Он был полной задницей. Этому не было оправдания.

— Эй, может нам взять еще пончиков? — спросил он, меняя тему.

--

Нагруженные шестью пакетами с продуктами и пивом, они поплелись через парковку. Ноа посмотрел вниз на Пепперминт-лейн, улицу, которая разделяла главную пополам. Он покачал головой.

— Знаешь, к этому времени мы бы уже начали украшать уличные фонари в центре города, — вздохнул он.

Кэт остановилась и вместе с ним вгляделась в лишенную праздничности темноту.

— В этом году все будет по-другому, но это не обязательно должно означать, что хуже.

Он вздохнул.

— Это больше, чем просто традиции или украшения, которые у нас были на протяжении полувека. Это время года действительно было единственным развлечением, которое я помню из детства. Видеть эту темноту? — Он покачал головой. — Как будто мы не успеваем подготовиться к праздникам.

Кэт тяжело вздохнула.

— Я приберегла это как сюрприз, главным образом для того, чтобы позлить тебя.

— Что?

— Пойдем со мной.

Она подвела его к грузовику, припаркованному на окраине трейлерного городка, и поставила свои сумки. Она забралась на заднюю дверь грузовика и щелкнула рычагом. Схватившись за ручку, она толкнула вверх раздвижную дверь.

— Это…

— Олени со светящимися красными носами, готовые к установке на фонарных столбах, — подтвердила она.

Ноа потерял дар речи. Мимолетный комментарий, возможность задеть его за живое, и Кэт ухватилась за нее.

— Ты — демон, но в то же время очень щедрый.

Она засунула руки в карманы и посмотрела на аккуратно сложенные украшения.

— Да, я такая. Так ты хочешь их установить?

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Кто бы мог подумать, что Ноа Йейтс, крадясь с лестницей по главной улице в два часа ночи, будет так широко улыбаться? Кэт наблюдала, как он закрепляет последнего светящегося северного оленя с помощью монтажного кронштейна⁶³ на самом последнем фонарном столбе.

Он ухмыльнулся ей сверху, его лицо покрывали бело-красные блики Рудольфа, гарцующего в воздухе, и Кэт почувствовала, как в животе все сжалось. Она должна была быть в постели несколько часов назад. Час назад она отправила остальных участников группы ниндзя-эльфов-неудачников спать, чтобы на съемочной площадке было хотя бы несколько свежих, отдохнувших лиц, когда в семь утра начнутся съемки.

Но наблюдать за тем, как Ноа наслаждается маленьким озорным общественным благом, того стоило.

Он оказался не таким снобом, каким она его считала. В глубине его души зияла рана. Та, что заставила его взвалить на себя ответственность за контроль и безопасность города. Это было механизмом преодоления для того, кто столкнулся с трудностями в жизни. Он упомянул, что не уверен, научится ли когда-нибудь веселиться. Очевидно, мужчина не осознавал, какое влияние на нее оказывают подобные вызовы. Кэт уже разрабатывала план действий.

Он осторожно спустился со стремянки и ухмыльнулся, когда нос Рудольфа вспыхнул ярко-красным светом.

— Они отвратительны, не так ли? — весело спросил он.

— Абсолютно, — согласилась Кэт. — Мерри они точно понравятся.

— Разве тебе не следовало это заснять? Я имею в виду, разве это не то, что хорошо смотрелось бы на камеру? — поинтересовался Ноа.

Скорее всего, «оленей» придется снять и установить заново для камер, но подарить Мерри и Ноа повод для улыбки завтра — точнее, уже сегодня — того стоило.

— Пейдж с этим разберется, — зевнула Кэт.

— Я должен проводить тебя до дома, — сказал Ноа, посмотрев на часы и поморщившись от осознания сколько было времени.

— Я нахожусь в трех кварталах от трейлера, — возразила Кэт. — Думаю, я смогу найти дорогу, ориентируясь по светящимся Рудольфам.

— Ты не пойдешь домой в одиночку.

— Почему? Ты что, не доверяешь опасным улицам Мерри?

— Последнее преступление на улицах Мерри произошло три года назад. В нем фигурировал горячий шоколад. — Он подстроился под ее шаг.

— И уровень преступности взлетел до небес, — предсказала Кэт.

— Уровень преступности взлетел до небес тогда, когда ты напала на Региса в баре. В прошлый твой приезд.

— О, ну вот мы и снова здесь. Обвиняем женщину.

— Ты была пьяна и сломала парню нос, — возразил Ноа.

— Он схватил меня за задницу. Дважды. Во второй раз я его ударила, после того как предельно ясно дала понять, что его руки не должны блуждать в этом направлении.

— Оу. — Ноа выглядел огорченным. — Я полагаю, ненасильственного способа покончить с этим не было?

— Давай перенесемся на несколько лет вперед. Твоя дочь гуляет по городу, хорошо проводит время, и какой-то парень пристает к ней. Что ей делать в такой ситуации?

— Сломать ему гребаный нос, — немедленно ответил Ноа.

Кэт рассмеялась.

— Теперь мы разговариваем на одном языке. Может я и выпускаю пар время от времени, но я не какая-то вспыльчивая знаменитость со сворой адвокатов, готовых наводить за ней порядок. Я имею в виду, что я вспыльчивая знаменитость, но не ищу себе проблем.

— Вполне справедливо. Я извиняюсь за то, что осуждал тебя.

— Что ж, очень великодушно с твоей стороны, — усмехнулась Кэт. — Обещаю тебе, что на этот раз уровень вашей преступности не возрастет, пока я буду в городе.

— Мерри слишком добродушный для преступлений, — сказал ей Ноа.

— Тогда почему ты провожаешь меня до дома?

— Возможно, я не против провести с тобой время, когда вокруг нет камер. И когда ты не пытаешься манипулировать мной, заставляя делать то, чего я не хочу.

— Ты ошибался насчет меня. И ты продолжаешь ошибаться насчет того, чего я могу или не могу достичь, — высокомерно заявила она. Кэт наслаждалась притяжением, возникшим между ними. Поцелует ли он ее, когда они вернутся в ее трейлер? Пригласит ли она его войти?

— Я готов признать, что, скорее всего, ошибался насчет тебя. Но я все еще не возлагаю особых надежд на фестиваль. Ты — не чудотворец.

— О, но это так. Я — персональное чудо Мерри. — Она постучала пальцем по подбородку. — Я пытаюсь решить, что попрошу у тебя, когда Рождественский фестиваль этого года уничтожит ваши лучшие показатели за все предыдущие.

Он тихо рассмеялся.

— Я восхищаюсь твоей уверенностью. Как бы бредово это ни звучало.

— Знаешь, верить — это нормально. Тебе не нужно постоянно готовиться к худшему. — Кэт сказала это небрежно, но она заметила тень, промелькнувшую в лице Ноа.

— Иногда подготовка к худшему — единственный способ не разочароваться… или не обжечься.

Теперь он говорил не о Рождественском фестивале и не о том, что она могла или не могла сделать. В голосе Ноа звучала печаль, которой ранее она не замечала.

Они молча прошли еще квартал, двигаясь прямо по центру улицы, по указанию Кэт. Мерри вокруг них крепко спал. Пока они работали, набежали тучи, закрыв собою звезды.

— Гляди, — сказала она, положив руку ему на плечо. В мягком ореоле света, отбрасываемом уличным фонарем и сиянием Рудольфа, они могли видеть их. Снежинки.

— Отлично. Я забыл связаться с муниципалитетом, чтобы узнать, работают ли грузовики, — пробурчал Ноа. — Наверняка к завтрашнему дню навалит не менее пары дюймов⁶⁴. Я не знаю, сколько наших запасов соли пострадало при наводнении. И это, вероятно, означает, что из-за снегопада придется отменить занятия в школах.

Он потянулся за своим телефоном, как будто собирался решить все проблемы прямо здесь и сейчас.

Она сжала его руку.

— Просто заткнись и смотри, Ноа. В первом снеге есть свое волшебство.

Он смотрел, но не на снег. Он наблюдал за ней.

— Тебе повезло, что снега не так много, потому что я бросила бы тебе в лицо самым большим снежком, который только смогла бы сделать, — пригрозила Кэт, наклонив голову, чтобы посмотреть, как хлопья падают на землю.

— Это похоже на то, что ты бы сделала.

Она взяла его под руку, наслаждаясь его легкой нерешительностью, и они вместе медленно пошли посередине главной улицы, пока вокруг них бесшумно падал снег.

В трейлерном городке царила тишина. Они на цыпочках прокрались через кабели и провода к откидным ступенькам ее фургона. Пришло время принять решение.

Кэт повернулась и посмотрела на Ноа.

Он мягко смотрел на нее в ответ.

— Поздравляю с училищем, Кэт.

— Поздравляю с северными оленями, Ноа.

— У тебя снежинки на ресницах, — прошептал он.

— Как и у тебя, — она потянулась к его лицу, намереваясь стряхнуть снег, скопившийся в его темных волосах. Но он остановил ее. Его рука сжала дюйм запястья, виднеющийся между рукавом и перчаткой.

Он повернул ее руку ладонью вверх и провел пальцем по татуировке.

— Будь я проклят.

— Что?

— Ты знала, не так ли?

— Знала что? — спросила Кэт.

— Мы встречались до того, как познакомились, — сказал он, все еще глядя на ее запястье.

— Тебе потребовалось довольно много времени, — беспечно заметила Кэт. Она попыталась вырвать руку, но он держал крепко.

Он поднял на нее взгляд.

— Ты даже не представляешь, сколько раз я прокручивал в голове тот момент. Сколько раз я задавался вопросом, смогу ли когда-нибудь встретиться с тобой, поблагодарить тебя. И как те секунды заставили меня начать переосмысливать свою жизнь…

Кэт затаила дыхание, ожидая, когда он закончит. Ей стало интересно, чувствует ли он, как ее пульс бьется со скоростью колибри под кончиками его пальцев.

— Ты собиралась мне рассказать? — спросил он.

— Я приберегла это для лучшего случая, — призналась она.

— Как северных оленей?

— Я приберегла это, чтобы в нужный момент ткнуть тебе в лицо. Что-то вроде: «Да, знаешь, о чем я сожалею? Что вытащила твою грязную задницу из воды на Омела-авеню». Бум. Майк дроп⁶⁵. И тогда я села бы в лимузин, — потому что это круче, чем производственный фургон, — и уехала прочь. А ты бы провел остаток своей жизни, сожалея о том, что был таким мудилой.

— Ты много об этом думала.

— Эта фантазия согревала меня холодными ночами.

— Есть ли еще какие-нибудь фантазии, которые согревают тебя по ночам? Нет. Подожди. Ты, как обычно, выводишь меня из равновесия. Мне нужно тебе кое-что сказать.

— Тебе не нужно разводить драму по этому поводу. — Кэт внезапно занервничала. Она не хотела знать, что хотел сказать Ноа. Она хотела вернуться к флирту и легкости.

— Ты спасла мне жизнь, Кэт.

Она начала спорить, но Ноа закрыл ей рот рукой.

— Заткнись, Кэт. Ты спасла мне жизнь, а потом позволила мне вести себя как последняя задница.

Она фыркнула в его ладонь.

— Ты ни разу не сказала мне о том, что появилась здесь и вытаскивала моих друзей и соседей — и меня — из бушующих вод наводнения.

Кэт убрала его руку ото рта.

— Я была не единственной, кто был на лодке. Так что не выставляй меня каким-то героем, совершившим подвиг. В той ситуации я была обычным человеком, делающим то, что делают обычные люди, включая тебя.

— Я поцеловал тебя, когда думал, что ты мне не нравишься, — сказал Ноа.

— Да? И что?

— Так что я буду делать теперь, когда знаю, что обязан тебе жизнью?

— Ноа, это я здесь телезвезда. Я — та, кто должен быть мелодраматичным. Ты бы вынырнул в десяти футах от лодки, и мы все равно втащили бы тебя на борт.

Он покачал головой.

— Позволь мне поблагодарить тебя, Кэт.

Кэт ступила на первую ступеньку, ведущую к ее трейлеру, так что они оказались лицом к лицу. Она схватила его за плечи и притянула на полшага ближе.

— Нет. Я не позволю тебе благодарить меня. Но я позволю тебе поцеловать меня. А потом я отправлю тебя домой, потому что мой тренер-садист ждет меня через три часа на тренировке, чтобы убедиться, что у меня не начнут расходиться швы на джинсах.

— Ты — чертовски хороша, Каталина Кинг.

— Как будто я этого не знаю, — съязвила она.

А потом он ее поцеловал. Веки Кэт затрепетали и опустились. Твердое, теплое прикосновение его губ к ее вызвало в ней волну желания. Замерзшие пальцы ног сжались в кроссовках, и она наклонилась навстречу поцелую. Кэт замурлыкала. Он издал низкий рык. А затем раздвинул ее губы своим языком. Она чувствовала его вкус: пиво, пицца и жар, горящий под кожей. Она позволяла ему быть настойчивым… по крайней мере, до тех пор, пока не смогла больше сдерживаться.

По мере того, как его язык ритмично двигался в ее рту, она теряла способность просто быть. Ей нужно было участвовать, контролировать. Ей нужно было побеждать. Она погрузилась в него, показывая, как ей нравится, когда ее целуют.

Ее пальцы в перчатках впились в лацканы его пальто, прижимая его ближе, даже когда она отстранилась от поцелуя.

— Ты целуешь меня, потому что считаешь, что должен? — спросила Кэт.

— Я целую тебя, потому что хочу.

— Хороший ответ. — Кэт никак не могла отдышаться. Она просунула руки ему под пальто, отчаянно нуждаясь в ощущении его кожи, тепла, прикосновения. Но он остановил ее, сжал запястья и неохотно оторвался от ее губ.

— Тренер. Пять утра, — напомнил Ноа.

— Верно. Тренер, — выдохнула Кэт.

— Я еще не закончил благодарить тебя, — предупредил он.

— Я еще не закончила целовать тебя.

Он взял ее руку в свою, повернул ладонью вверх и нежно поцеловал татуировку над ее учащенным пульсом. Кэт никогда в жизни не теряла голову из-за мужчины. Может быть, из-за нового электроинструмента или от идеальной высококлассной пары туфель на шпильке. Но никогда из-за мужчины. Это было для нее в новинку.

— Спокойной ночи, Каталина.

— Спокойной ночи, Ноа.