Спасти Рождество

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

— Пап!

Ноа вздрогнул от крика дочери.

— Подожди секунду, Дейв, — сказал он, прикрывая трубку офисного телефона, когда в его кабинет ворвалась Сара со всей этой ошеломляющей энергией двенадцатилетнего ребенка. — Я говорю по телефону, Сар.

Она закатила свои темные глаза и плюхнулась в кресло для посетителей, ссутулившись так, что подбородок коснулся ее груди. На ней был желтый свитер, который она выпросила у матери, и крупное бирюзовое ожерелье.

— Давай оставим старую старшую школу в качестве плана «А» для убежища. Там уже есть свободное пространство, и нам не придется тратить время и силы на его расчистку. Свяжись с пожарной частью и узнай, сколько у них есть коек и одеял, и мы решим, где можно достать еще.

Он повесил трубку и полностью сосредоточился на дочери.

— Почему ты не в школе, юная леди?

— Паааап! Ураган? — Сара указала за окно третьего этажа, где уже лил дождь. — Нас отпустили пораньше, чтобы мы могли безопасно добраться до дома и помочь забить люки. — Она покачала своими розово-желтыми резиновыми сапогами и скрестила их в щиколотках.

— Задраить люки, — машинально поправил Ноа, перебирая городские дела, которые он мог позволить себе отложить, пока разбирался с тем, что, судя по всему, станет прямым ударом урагана второй категории⁷. А поскольку река Коннектикут протекала у них на заднем дворе, им грозило серьезное наводнение.

— Да все равно. Если ты дашь мне денег, я куплю что-нибудь в магазине.

Ноа поднялся, автоматически потянувшись за бумажником.

— Сможешь рассказать мне, как выглядят отделы с хлебом и водой? — Он уже разослал по городу информационные листовки о провизии и действиях в чрезвычайных ситуациях. Но Мерри, штат Коннектикут, традиционно был чрезмерно оптимистичен, когда дело касалось почти всего. Быть городским управляющим здесь было одновременно и постоянной радостью, и борьбой, в попытках заставить жителей принять не совсем позитивные последствия их выбора.

— Я напишу тебе, — сказала Сара, вскакивая на ноги и выхватывая деньги из его рук.

— Мне нужно закончить здесь с кое-какими делами. Встретимся дома через час?

Сара была слишком занята перепиской, чтобы ответить. Ноа закрыл экран ее телефона ладонью.

— Прошу прощения, дочь.

Драматично вздохнув, она убрала телефон обратно в рюкзак.

— Отдел с хлебом и водой. Быть дома через час. Я поняла, пап. Это ты всегда опаздываешь.

Она говорила правду. Казалось, его работа никогда не заканчивалась.

— Осторожно, ведро, — предупредил он, обходя стороной жестяную банку с изображением снеговика, которую один из жителей пожертвовал, чтобы подставить под протечки, что начали поражать потолок его обшарпанного офиса прошлой весной. Мэрия остро нуждалась в ремонте.

— Твоя мама готова к шторму? — спросил он, провожая дочь до двери, и проводя рукой по ее хвостику. — Она не против, что ты останешься со мной?

Она вырвала хвостик из его рук и пожала плечами.

— Наверное.

Он добавил это в длинный список протестов, которые уже пережил отец двенадцатилетнего ребенка.

— Она получила мою памятку?

Сара закатила глаза.

— Почему бы тебе самому не спросить у нее, пап? У тебя есть ее номер. Мне пора.

— Будь осторожна, — сказал он ей вслед.

— Я иду за пончиками, — крикнула Сара с лестницы.

Ноа провел рукой по вьющимся волосам и смотрел, как она скачет вниз по ступеням. Порой его сбивало с толку то, что хоть он и знал свою дочь все ее двенадцать лет, иногда ему казалось, что они совершенно незнакомы. Официально, он был одним из тех отцов, которые «не шарят». Сара прошла путь от его очаровательной принцессы, что каждый день сбегала по лестнице, чтобы поприветствовать его, до яростно независимого почти подростка, которого теперь, казалось, больше заботили журналы и реалити-шоу, чем становление всесторонне развитой личностью.

Иногда он все еще замечал в ней ту маленькую девочку, которая покорила его сердце примерно через две секунды после своего рождения. Но большая часть дня теперь проводилась в постоянной битве с домашними заданиями и родительских подталкиваниях к принятию правильных жизненных решений. Он любил ее больше всего на свете. Он сделал бы все возможное, чтобы защитить Сару от плохих решений и легкомысленных поступков. Даже если бы это означало, что она постоянно будет раздражаться на него.

Телефон на столе Ноа снова зазвонил, а через секунду эхом отозвался мобильный. Он вздохнул. У него оставалось менее двенадцати часов, чтобы убедиться, что каждый из жителей Мерри в безопасности, прежде чем ураган «Вероника» обрушится на побережье. Он потер усталые глаза под очками. Это будет длинная ночь.

--

Взгляд Сары блуждал по окнам гостиной, за которыми непрерывно лил дождь. Их окружал рев бури, и Ноа пожалел, что не переделал крышу, как планировал этим летом. Трехэтажное викторианское чудовище на холме было слишком большим для них двоих. Шесть спален, пять ванных комнат, остро нуждающихся в обновлении, и две чертовы официальные гостиные. Покупка была прихотью, несмотря на то что у Ноа никогда не было прихотей. Но в разгар вежливого развода они с Сарой однажды заметили табличку «продается». Она влюбилась в этот причудливый беспорядок так, как мог бы только шестилетний ребенок с богатым воображением.

Ноа винил в выборе недвижимости фазу «принцессы» Сары и собственное желание облегчить переход к двум отдельным семьям. Не то чтобы он был против дома. Его скрипучие, кривые двери, уютные уголки и кухня размером с футбольное поле обладали определенным шармом и характером, который невозможно было не любить.

Однако проекты, которые он обещал себе реализовать, отошли на второй план, уступив место воспитанию дочери и удержанию города под контролем.

Города, что теперь находился в осаде урагана, который, казалось, был одержим желанием утопить их.

— Казино выигрывает⁸, — сказал Ноа, возвращая внимание Сары к их игре.

Она уставилась на его карты, складывая их в уме.

— Читер! Ты пойман. Я выиграла!

Ноа ухмыльнулся и взъерошил ей волосы. В свое время он научил дочь играть в блэкджек, чтобы помочь ей отточить математические навыки, и она стала довольно умело обращаться с картами. Он надеялся, что однажды это не обернется против него, чтобы укусить его за задницу.

«Папа, я бросаю колледж, чтобы стать крупье на круизном лайнере».

— Так, как идут дела в школе? У тебя все еще проблемы с дробями?

Сара плюхнулась на спину и растянулась на ковре.

— Папа, можем мы, пожалуйста, хоть раз поговорить о нормальных вещах?

Ноа нахмурился.

— Школа нормальная. Разве нет?

Вздох разочарования Сары был достоин «Эмми»⁹.

— Папа, ты воспринимаешь каждый разговор, как некий шанс преподать жизненный урок. Разве ты не можешь, время от времени, побыть просто человеком?

— Я твой отец, — напомнил он ей. — Моя работа — убедиться, что…

— Да, да. Что я не разрушаю свое будущее, принимая плохие решения сейчас, — повторила она в ответ его собственные слова с более чем намеком на дерзость. — Я понимаю, но почему мы не можем поговорить и о других вещах?

— Каких, например?

— Например, как насчет этого гигантского урагана, который топит Мерри? Как мы собираемся помогать людям и исправлять это? Что будет с Рождественским фестивалем? Или почему ты уже целую вечность ни с кем не встречался?

— Боже, ребенок. Я думал, что мы поговорим о более приземленных вещах — любимых сырах или что-то в этом роде.

— Чеддер. Дальше, — невозмутимо бросила Сара с пола. На ней была нелепая пижама с изображением русалочьей чешуи, которую он подарил ей на Рождество в прошлом году. Меллоди, его бывшая жена, любезно прислала ему ссылку, намекнув, что их дочери она понравится.

Ноа прочистил горло.

Во многих отношениях Сара была еще маленькой девочкой. Он думал, что защищает ее, держа подальше от подготовки к шторму.

— Ну, будет наводнение. Это нам точно известно. Я беспокоюсь о том, насколько вода поднимется за ночь. На нижнюю часть города рядом с парком придется наибольший ущерб, и пожарная служба связалась там со всеми, чтобы убедиться, что они знают, что старая старшая школа будет открыта в качестве убежища.

Сара села и откинулась на пуфик.

— Ты волнуешься? — спросила она, оценивая его своими красивыми карими глазами.

Он колебался секунду.

— Ага. А ты?

Порыв ветра стучал в переднее окно.

— Ага.

— У нас все будет хорошо…

— Я переживаю не за нас. Может у нас и протекает крыша и все такое, но мы находимся на холме. Я переживаю за Эйприл. Она живет напротив парка. А что насчет миссис Прингл? Она совсем одна в инвалидном кресле. Помнишь, как сильно затопило ее подвал этой весной?

Ноа вздохнул. По дороге домой он заехал к миссис Прингл и целых десять минут умолял, чтобы она позволила ему отвезти ее в старшую школу. Он даже предлагал гостевую комнату в своем доме. В свои восемьдесят один год женщина была невероятно упрямой. Он позаботился о том, чтобы ее имя было в верхней строчке утреннего чек-листа проверки пожарной службы.

— Если люди попадут в беду, Сар, мы им поможем. Это лучшее, что есть в Мерри. Мы держимся вместе. У нас все будет хорошо, а это значит, что мы сможем помочь всем, кто в этом нуждается.

Она взвесила его слова и уставилась в пламя камина позади него.

— Ладно. Так почему ты ни с кем не встречаешься?

— А это откуда взялось?

— Ну, мама помолвлена с Рики.

Ноа закатил глаза. Он прекрасно знал, что его бывшая жена собирается снова выйти замуж. И, честно говоря, у него не было никаких претензий к ее выбору мужа — кроме того, что взрослый мужчина все еще носил имя «Рики». Он казался достаточно милым и, безусловно, хорошо относился к Меллоди и Саре. До тех пор, пока Сара внезапно не начнет называть Рики «папой», Ноа планировал поддерживать вежливые отношения с этим мужчиной.

— Как помолвка твоей мамы связана с этим?

Сара пожала плечами.

— Я подумала, может быть, ты все еще тоскуешь по ней или типа того.

— Ты думала, что мы снова сойдемся? — спросил он, чувствуя, как у него заболела голова при мысли о том, что его дочь может быть разочарована.

— Боже. Нет. Просто я думаю, что мама теперь счастлива. А ты — нет. Так почему бы тебе не найти кого-то, кто сделает тебя счастливым?

— Люди не делают других людей счастливыми, — отметил Ноа.

— Жизненный урок. — Сара обвиняюще ткнула в него указательным пальцем.

— Прости. — Ноа скрыл улыбку.

— Ты совсем не веселишься, пап. Я переживаю за тебя.

— Мне очень весело, — возразил он.

— Нет. Не весело. Ты работаешь, и ты читаешь мне лекции, и ты беспокоишься о всякой ерунде. Вообще. Ноль. Веселья. Мне интересно, может ли быть так, что ты просто не умеешь веселиться.

Ноа сделал единственное, что мог сделать отец, столкнувшись с таким обвинением. Запустил подушку дочери в лицо.