Суета и смятение

Глава 14

На первый взгляд всё продолжало идти своим чередом и после ужина. Обычно Шеридан располагался с вечерней газетой у камина в библиотеке, пока жена, устроившись рядом, либо шила (по старой привычке), либо позволяла себе поломать голову, раскладывая простейший пасьянс. Но сегодня она застыла на стуле, уставившись на огонь, а Шеридан сидел с раскрытой газетой на коленях, временами вспоминая, что читает ее, но она быстро опускалась обратно. Биббз бесшумно присоединился к ним, укрывшись в углу и ничего не делая; из «гостиной» напротив раздавались тихие голоса, но слов было не разобрать. Лишь однажды послышалось громкое восклицание: не на шутку развеселившаяся Эдит вскрикнула: «Бобби, ты ужасен!» — и Шеридан умоляюще посмотрел на жену.

Она сразу встала и пошла в «гостиную»; последовало бурное перешептывание, после чего кто-то на цыпочках прошуршал по коридору — это Эдит с кавалером отправились в комнату подальше. Миссис Шеридан вернулась на свой стул в библиотеке.

— Они больше не побеспокоят тебя, папочка, — успокоила она мужа. — За обедом она говорила мне, что он позвонил и сказал, что хотел бы зайти вечером, а я возразила, что неплохо бы несколько дней подождать, но она заявила, что уже разрешила ему навестить ее. — Миссис Шеридан сделала паузу, после чего виновато добавила: — Мне почему-то кажется, что он не так нравится Роскоу, как прежде. Может… может, надо попросить Роскоу поговорить с ним, папочка. — Когда Шеридан мрачно кивнул, она поспешно завершила монолог: — Только меня не выдавай. Я могу ошибаться.

Он вновь кивнул, и некоторое время все сидели молча, пока миссис Шеридан не всхлипнула, погрузившись в печальные воспоминания.

— Мне так нравилась мисс Вертриз, — сказала она. — ОНА подходила ему.

Муж явно думал о том же, потому что опять утвердительно кивнул.

— А ты… Что ты решил по поводу… строительной компании? — Она замялась. — Ты уже…

Шеридан уперся в подлокотники кресла и тяжело поднялся на ноги.

— Я всё сделал, — хрипло произнес он. — Повысил Кэнтуэлла, посадил на его место Джонстона, обязанности Джонстона распределил между четырьмя сотрудниками с достойной зарплатой. — Он подошел к жене, положил руку ей на плечо и со стоном вздохнул. — Мне пора спать, мамочка, поднимаюсь к себе. — Убрав руку, он побрел прочь, но у двери остановился и заговорил, не глядя на миссис Шеридан: — А компания ничего и не заметит. Это как… это как песок, мамочка. В голову приходят детишки, копошащиеся в песочнице. Один сует пальчик в песок и получается ямка, второй хлопает по ней ладошкой, и песчинки ручейком бегут вниз и заполняют ее, выравнивая поверхность; и всё опять гладко — не скажешь, что только что здесь было углубление. Со Строительной компанией всё будет хорошо, мамочка. По-моему, вообще всё будет хорошо… всё будет по-прежнему.

Он медленно вышел в коридор и тяжело пошагал по ступеням вверх.

Миссис Шеридан тоже встала, собираясь идти следом за ним, и повернула грустное лицо к сыну.

— Как это печально. — Ее душили слезы. — Это были его первые слова с самого прихода домой нынче вечером. У него сердце кровью, должно быть, обливалось, когда он слушал, как Эдит хохочет с этим Лэмхорном. Нельзя было разрешать ей встречаться с ним, по крайней мере, не в первый же день; она не имела права так поступать! Кажется, у нее от парня голова кругом, и это меня пугает. Ты сам знаешь, что Сибил на днях рассказывала, ты… ты слышал… что… что…

— Что Эдит сказала Сибил? — Биббз закончил предложение за мать.

— Неужели всё ЭТО происходит с НАМИ! — завыла она. — Ох, кажется, переезд в Новый дом принес одни несчастья! Мне страшно! — Она закрыла лицо ладонями. — Ох, Биббз, Биббз! Если б еще и ты не был таким ЧУДИКОМ! Если б только на тебя можно было положиться! Не знаю, куда всё катится! — Рыдая, она последовала за мужем.

Биббз еще посидел, вперившись взглядом в огонь, затем резко встал с видом человека, принявшего решение, и быстро пошагал в так называемую «курительную комнату», где Эдит расположилась с мистером Лэмхорном. Они недружелюбно зыркнули на пришедшего и отодвинули свои стулья подальше друг от друга, дабы не внушать подозрений.

— Добрый вечер, — вежливо поздоровался Биббз, опускаясь в кожаное кресло возле них.

— Чего тебе? — удивленно спросила Эдит.

— Ничего, — с улыбкой ответил он.

Она нахмурилась.

— Ты что-то хотел? — произнесла она.

— Ничего особенного. Папа с мамой ушли спать, я еще несколько часов не засну, а в доме остались только вы с мистером Лэмхорном. Вот я и заглянул поболтать.

— ПОБОЛТАТЬ! — Эдит не верила ушам.

— Мне всё равно, о чем говорить, — необычайно доброжелательно продолжил Биббз. — Правда, МНЕ всё равно. В делах я смыслю мало, если вы сейчас разговаривали про них. Но вы же не работаете, не так ли, мистер Лэмхорн?

— Сейчас нет, — кратко ответил Лэмхорн.

— Вот и я нет, — сказал Биббз. — Когда смеркалось, я заметил, что погода портится, небо тучами затянуло, подул юго-западный ветер. Не удивлюсь, если завтра пойдет дождь.

Он намеренно завел разговор, который, как он думал, обязательно поддержат из боязни показаться неучтивыми, потому сидел и ждал, поглядывая то на сестру, то на Лэмхорна и всем видом показывая, что настала их очередь говорить. Эдит смотрела на брата со смесью недоумения и растущего гнева, а мистер Лэмхорн был откровенно напряжен, хотя Биббз тактично избрал для разговора погоду. Он не забывал, что Лэмхорн не был интересным собеседником и мог лишь обсуждать знакомых и миловаться с девушками. Отсюда и вежливый выбор темы — то, что за окном.

Но Лэмхорн не собирался вступать в беседу и, увидев, как Биббз привольно расположился в кожаном кресле, решил, что от этого полусумасшедшего братца просто так не избавиться. Надежды, что он уйдет сам, не было, и Лэмхорн опасался попасть впросак.

— Я как раз уходил, — сказал он, поднимаясь.

— Ну НЕТ! — бурно возразила Эдит.

— Да. Доброй ночи! По-моему…

— Жалко, — искренне сказал Биббз и проводил гостя до двери, оставив Эдит неверящими глазами смотреть, как они выходят в коридор. Она слышала, что Биббз предлагает Лэмхорну «помочь» надеть пальто, а тот коротко отклоняет помощь; чуть позже раздался звук закрывающейся входной двери. Эдит выбежала в коридор.

— Что с тобой не так? — задыхаясь от ярости, выкрикнула она. — Чего тебе НАДО? Как ты посмел войти, зная, что…

Она замолчала, отчаянно взмахнула рукой, кинулась вверх по лестнице, захлебываясь от рыданий, и влетела в мамину спальню. Когда через пару минут Биббз поднялся на второй этаж, миссис Шеридан стояла на пороге его комнаты.

— Ох, Биббз, — скорбно покачивая головой, произнесла она, — зачем ты так расстроил сестру? Она говорит, ты выпроводил молодого человека из дома. Надо было быть поаккуратнее.

Биббз чуть усмехнулся, заметив, что дверь в комнату Эдит приоткрыта и сестра по-детски наивно притаилась за ней.

— Да, — сказал он. — Он повел себя как-то не по-мужски. Сразу засмущался и убежал.

Тень за дверью пошевелилась, и раздался дрожащий голосок:

— Уж не тебя ли испугался?

— Нет, конечно, — ответил он. — Я же говорю — «засмущался». Я ничуть не претендую на… — Но дверь громко захлопнулась, и он обратился к матери:

— Так-то. — Биббз вздохнул. — Впервые в жизни повел себя решительно и преуспел в этом начинании. В результате чувствую себя конокрадом!

— Она расстроилась, — простонала мать. — Надо было быть повежливее, Биббз.

Он бессильно посмотрел на нее.

— В этом моя беда, мама, — пробормотал он. — Я простой, прямолинейный парень. Я не миндальничаю, я настоящий мужлан.

Миссис Шеридан вдруг поняла, что не все его слова лишены смысла.

— Хватит молоть чепуху! — добродушно сказала она, а на лице появилась тень улыбки. — Иди спать.

Он поцеловал ее и подчинился.

Наутро Эдит холодно поздоровалась с братом, спустившимся к завтраку.

— Нам надо прояснить недоразумение, — сказал он, когда они остались в столовой одни.

— Какое недоразумение? — спросила она.

— Давай поговорим. Вчера я пришел в курительную «нарочно», — без следа улыбки объяснил он. — Мне не нравится этот молодой человек.

Эдит засмеялась.

— По-моему, тебе кажется, что мне не всё равно, кто там тебе нравится, а кто нет! — Насмешничая, она заговорила умоляющим голосом: — Биббз, ради всего святого, ПООБЕЩАЙ не использовать свое ВЛИЯНИЕ на папу, не настраивай его против Роберта! — И она расхохоталась.

— Послушай, — с необычной для него серьезностью сказал он. — Я разговариваю с тобой сейчас, потому что… потому что я для себя решил, что являюсь членом семьи. — А потом, будто избранная линия поведения была для него тяжкой ношей, уже обычным тоном добавил: — Власть опьянила меня, Эдит.

— Что ты хочешь мне сказать? — спросила она без обиняков.

— Лэмхорн состоял в отношениях с Сибил, — ответил он.

— Она САМА вешалась на него! — возмутилась сестра. — Ты говоришь так, потому что подслушал нашу ссору: это я обвинила ее, а ты просто повторяешь за мной…

— Нет, — мрачно сказал он. — Я знаю ТОЧНО.

— Откуда?

— Примерно неделю назад я был у них, вместе с Роскоу, — и слышал, как Сибил и Лэмхорн…

Эдит залилась смехом.

— Ты был с РОСКОУ… и слышал, как Лэмхорн воркует с Сибил!

— Нет, я слышал, как они ссорятся.

— Да ты еще чуднее обычного, Биббз! — воскликнула она. — Ты утверждаешь, что у них отношения, потому что они ссорились!

— Именно. Если хочешь узнать, что на самом деле происходит «между» людьми, надо послушать, как они ругаются.

— Ты убиваешь меня, Биббз! И из-за чего они ссорились?

— Просто так. Поэтому я и догадался. Если люди ссорятся без повода, они наверняка…

Эдит вдруг перестала смеяться, но не прекратила дразнить брата:

— Ты, конечно, в этом знаток. У тебя такой богатый опыт, у тебя-то!

— Опыта у меня никакого. Жизнь моя столь же увлекательна, как у цыпленка в инкубаторе. Но я привык наблюдать за людьми со стороны.

— Ладно, — сказала она. — Если ты такой наблюдательный, то должен знать, как Я отношусь ко всему этому! — Разволновавшись, Эдит вскочила. — А что если это ТАК и было? — с болью спросила она. — Было сто лет тому назад? Вот ты с глупым лицом сидишь здесь, то ли захихикать готовишься, то ли захныкать, и пичкаешь меня россказнями о том, что Сибил пристает к Бобби Лэмхорну и выводит его из себя. При этом ты полагаешь, что МЕНЯ это волнует? А что, если я уже давным-давно ЗНАЮ об этих их «ссорах»? Что, если понимаю, ПОЧЕМУ она… — Эдит с яростью рассекла рукой воздух, будто метнула что-то на пол. — Ты полагаешь, если девушка действительно влюблена в мужчину, она станет обращать внимание на ЭТО? Или на ТЕБЯ, Биббз Шеридан!

Он не отрывал от нее взгляда — смотрел пристально и долго. Она же смело и гордо встретилась с ним глазами. Наконец он кивнул, словно соглашаясь с ее невысказанной мыслью.

— А, да, — сказал он. — Больше я в курительную не зайду. Прости, Эдит. Сейчас тебя ни в чем не убедить. Ты не поймешь, пока сама со всем не столкнешься. А остальным лучше держаться подальше — особенно мне!

— Разумно, — отрезала она. — Больше всего в тебе удивляет то, что ты рассудителен, Биббз.

— Да, — вздохнул он. — Я скучный тип. Пожмем друг другу руки. Прости меня, Эдит.

Сестра немного остыла, позволила себе улыбку и вынесла краткую процедуру рукопожатия. Тут вошел Джордж и пригласил Биббза в библиотеку, где его ожидал доктор Гурней. И Биббз, робко, но дружелюбно коснувшись плеча Эдит в качестве комплимента за примирение, отправился прочь.

Доктор Гурней одиноко сидел у камина. Когда пациент вошел, он лишь обернулся посмотреть, кто это. Хотя мистер Шеридан частенько называл его «стариной Гурнеем», доктору не исполнилось и пятидесяти. Он был седым и почти таким же тощим, как Биббз. Большую часть времени казалось, что он вот-вот заснет.

— Вчера вечером мне звонил твой отец, Биббз, — сказал он, не поднимаясь с места. — Хочет, чтоб я вновь «осмотрел» тебя. Подойди и встань сюда — между мной и огнем. Проверю, не начал ли ты просвечивать.

— Гляжу, вам так спать хочется, что двигаться лень, — ответил Биббз, но подчинился. — Думаю, сами увидите, что мне всё хуже и хуже.

— Набрал двенадцать фунтов, — сказал Гурней. — Может, тринадцать.

— Двенадцать.

— Так не пойдет. — Доктор потер веки. — Хорошеешь на глазах, так я скоро тебя и без специальных устройств рассматривать смогу. Приходи ко мне сегодня после обеда. Только обязательно пешком. Полагаю, тебе известно, зачем всё это отцу.

Биббз кивнул:

— Цех.

— По-прежнему ненавидишь его?

Биббз еще раз кивнул.

— Не виню тебя! — пробормотал врач. — Да, и не удивлюсь, если твое нутро опять им поперхнется. Сам-то что скажешь? Мне предупредить отца, что ты со старым-то недугом никак не справишься? Всё мечтаешь стать писателем?

— А толку? — Биббз грустно улыбнулся. — С моей-то «писаниной»!

— Да, — согласился доктор. — По-моему, если сбежишь отсюда и примешься жить на подножном корме, пока «не заслужишь благосклонного отношения редакторов», годам к пятидесяти сможешь надеяться на четыре сотни дохода в год или даже на полтысячи.

— Как-то так, — пробормотал Биббз.

— Конечно, я понимаю, чего тебе хочется, — сонно продолжил Гурней. — Ты ненавидишь не столько сам цех, сколько всё с ним связанное: шум, грохот, грязь, суету — всё, к чему приводит «жажда процветания». Тебе бы в Алжир или, может, в Сицилию, принимать солнечные ванны на балконе, нюхать цветы и сочинять сонеты. Там бы ты толстел и наслаждался тихой жизнью. Так что решил? Я могу и с три короба наврать! Мне сказать твоему отцу, что он потеряет еще одного сына, если не пошлет тебя в Италию?

— Не хочу я в Италию, — сказал Биббз. — Хочу остаться здесь.

С доктора на мгновение слетел сон, и он пристально посмотрел на больного.

— Рискуешь. Как только мы признаем тебя здоровым, он тут же сошлет тебя работать. И что на тебя в последнее время нашло, куда вся апатия подевалась? Предупреждаю, попадешь в цех — свалишься, как в прошлый раз, или еще хуже, Биббз.

Гурней поднялся, встряхнулся и потер веки.

— Ладно, что мы скажем, после того как ты пройдешь завтрашний осмотр?

— Скажем ему, что я готов, — ответил Биббз, опустив глаза.

— Ну нет. — Гурней рассмеялся. — Пока рано, но, может, почти готов. Посмотрим. Не забывай, ко мне идешь пешком.

Днем, после медицинского осмотра, доктор сообщил Биббзу, что результаты настолько хороши, что удручают.

— Новый «зачин» для одноактного фарса, — мрачно поведал он пациенту, пришедшему вслед за Биббзом. — Врач говорит человеку, что теперь тот здоров, и тем самым подписывает ему смертный приговор. Мы живем в чертовски нелепом мире!

Биббз решил пойти домой пешком, хотя Гурней не дал никаких указаний на этот счет. По сути, у Гурнея, кажется, не осталось указаний ни на какой счет, настолько его расстроило выздоровление молодого человека. День выдался особенно тусклый, дым не просто туманом висел в воздухе, но проникал в ноздри, однако большинство прохожих так привыкли к запаху, что перестали замечать его. Практически все куда-то спешили, слишком устремленные к цели, чтобы отдавать себе отчет в том, что происходит вокруг; на лицах лежала печать неосознанного, но ни на миг не покидающего напряжения. Прохожих, снаружи и изнутри, припорошило пылью с мостовой, но они не ощущали и этого. Как и не понимали, что идут сквозь дым, хотя он пеленою окутывал их. Минуя жилой массив Шеридана, уже почти достроенный, Биббз обратил внимание на разводы сажи на мраморе вестибюля, такие же, как на его впервые надетых перчатках.

Это навеяло воспоминания о легком запахе бензина в экипаже, что вез его с похорон брата, и Биббз, погрузившись в думы, сам не заметил, как оказался поблизости от дома. Но шел он не по нужной, а по параллельной улице, к тому же, замечтавшись, прошел на квартал дальше, чем требовалось, и был вынужден сменить направление и вернуться к Новому дому с севера. Когда он подошел к углу участка Вертризов, из дверей появилась Мэри и задумчиво проследовала по дорожке к старой деревянной калитке. Она не видела, что с севера к ней подходит человек, и, покинув двор, очутилась нос к носу с Биббзом. Подняв голову и встретившись с ним взглядом, она явственно вздрогнула. Случись подобное с Робертом Лэмхорном, он бы сразу сориентировался и понял всё без слов, не то что недогадливый Биббз. И наверняка тут же заявил бы об этом. Так бы и сказал: «Вы подпрыгнули, потому что вспоминали обо мне!»