Суета и смятение

Глава 30

Сибил и Роскоу как раз собрались уходить, когда Биббз вернулся в Новый дом. Он направился прямо к Сибил и заговорил хоть и тихо, но так, чтобы слышали все.

— Когда ты сказала, что стоит мне лишь остановиться и задуматься, я сразу пойму, что никто не полюбит меня настолько, чтобы выйти за меня замуж, ты не ошиблась, — произнес он. — Поначалу мне показалось, что ты не права, и поэтому я предложил руку и сердце мисс Вертриз. Но твои слова обо мне подтвердились, а вот насчет нее ты прогадала. Она отказала мне.

Высказавшись, он покинул библиотеку так же стремительно, как и вошел в нее.

— Он ТАКОЙ чудной! — выдохнула миссис Шеридан. — Кто бы мог подумать, что он решится на ЭТО?

— Я же говорил, — сурово заметил ее муж.

— Но ты и сам не думал, что он пойдет прямо туда и…

— Я говорил, ей он не нужен. Раз уж ей не был нужен ДЖИМ, вот видишь?

Сибил была выбита из колеи.

— Неужели это правда? Вы поверили, что она ОТКАЗАЛА?

— Он не похож на человека, которого только что осчастливила девушка, — сказал Шеридан. — Как по мне, ни капли не похож!

— Но почему тогда…

— Я вам всем говорил, — рассерженно перебил он, — она не из тех девиц! Если тебе хочется подтверждения, повторю это еще раз и закончим, хотя я бы предпочел не обсуждать личную жизнь моего безвременно ушедшего мальчика. Она написала Джиму, что не может выйти за него, и это было хорошее, честное письмо. Оно пришло на адрес конторы, но Джим его не увидел. Она написала его в тот день, когда Джим погиб.

— Я помню, что видел, как она опускает письмо в почтовый ящик, — вмешался Роскоу. — А ты, Сибил, не помнишь? Я еще сказал тебе об этом… Я тогда ждал, когда ты выйдешь из их дома после длинного разговора с ее матерью. Как раз перед тем как мы заметили, что здесь что-то стряслось; потом пришла Эдит и позвала меня.

Сибил отрицательно мотнула головой, но она помнила. И ничуть не смутилась: где-то в глубине ее глаз мелькнуло замешательство, но его тут же погасил разгоревшийся жар победы; и она ушла — после недолгого прощания — окрыленная успехом. В конце концов, вина и ликование несовместимы; и она смутно, но всё с большей уверенностью понимала, что ее обида с лихвой отомщена. Пересекая дорогу с мужем, она бросила довольный взгляд на увенчанный куполом старый дом.

Они ушли, а миссис Шеридан погрузилась в раздумья. Немного погодя она с тревогой спросила:

— Папочка, как считаешь, надо сказать Биббзу про письмо?

— Не знаю, — ответил он и хмуро прошел к окну. — Как раз об этом я и думаю. — Наконец он принял решение: — По-моему, надо, — и направился в комнату сына.

— Ну, отступаться от своего слова станешь? — Едва открыв дверь, он взял быка за рога. — Заберешь свои слова обратно и опять против меня пойдешь?

— Нет, — произнес Биббз.

— Ладно, пока причин тебя в этом обвинять нет. Не припомню, чтобы ты отступался от своих же решений, хотя, видит бог, крови ты уж у меня попил. Ох и попил! — Шеридан был сбит с толку. Он пришел не за этим, но говорил и не мог остановиться; он вдруг ощутил, что не контролирует себя и обидные слова вырываются изо рта сами. — Да я от тебя особо многого и не жду: ты всегда был ни рыба ни мясо, что тогда, что сейчас. Пока не увижу, что ты начал жизнь с чистого листа, не поверю, что ты на ТАКОЕ способен! Ну, если ты всё же придешь в контору и вдруг ПРОЯВИШЬ себя, по-моему, там все в обморок упадут. Но уж коли ты решился на инициативу, не мешкай, куй железо, пока горячо, прямо с завтрашнего утра.

— Да… постараюсь.

— Уж будь добр, раз вызвался! — Шеридан не понимал, что такое с ним творится. Он всегда говорил только то, что намеревался сказать, но тут его будто заколдовали. Он пришел к Биббзу рассказать про письмо Мэри, а вместо этого, к своей же бессильной злости, мог лишь браниться как извозчик. — Ты уж выйди в контору и будь готов гнуть спину похлеще, чем самые трудяги-работяги, а то от меня добра не жди, сразу предупреждаю! Работать надо так — ты уж в свой блокнот-то запиши — так работать, чтобы самый твой прилежный подчиненный и десятой доли твоей работы не выполнить не сумел бы. Но пока тебе невдомек, что значит этот самый труд. Ты до этого только и делал, что стоял весь день и в станок, с которым и ребенок управится, железки пихал, а потом шел домой, принимал ванну и топал в гости. Предупреждаю, сейчас так просто не отделаешься, и если тебя стоит кормить… хоть пока и не было понятно, стоит ли… да даже если кого по башке хлопнуть и заставить смотреть, стоишь ли ты своего хлеба, он и то не поймет… ладно, вот что, так скажу… а ты слушай, потому как скажу то, что СКАЖУ. Говорю…

Он запутался окончательно. Рот его открылся, в голове не было ни единой мысли.

Биббз терпеливо смотрел на него — своим старым, давно привычным взглядом.

— Да, отец, я слушаю.

— Это всё, — объявил Шеридан и нахмурился. — Вот это я и пришел сказать, а ты уж будь добр, не забудь!

Предостерегая, он покачал головой и удалился, захлопнув за собой дверь. Однако звука шагов, подтверждающего его уход, так и не раздалось. Он просто стоял за дверью — одну минуту, две. Затем резко повернул ручку, и сын увидел обильно покрытый испариной лоб.

— Слушай, — сердито произнес мистер Шеридан. — Девушка, ну, наша соседка, написала Джиму письмо…

— Знаю, — сказал Биббз. — Она мне говорила.

— Ладно, просто подумалось, что от этого тебе будет не так обидно… — Дверь закрылась, отец ушел, но Биббз всё же услышал окончание предложения: — …если ты узнаешь, что она и Джиму отказала.

Шеридан тяжело протопал вниз сообщить жене, что она достаточно ворчала и теперь ей пора прекратить доставать его дурацкими поручениями. Она чуть было не спросила, что ответил Биббз, но тут же передумала и, промычав, что поняла, совсем замолчала — больше словесное общение супругов в тот день не возобновлялось.

Биббз с отцом ушли из дома до того, как миссис Шеридан проснулась следующим утром, и день у нее выдался тяжелый. Она мучительно скучала по Эдит и не находила себе места, представляя, что делается в конторе у мужа. Она чувствовала, что судьба Биббза зависит от того, как он «проявит себя», и лишь только стоило мужу вечером появиться на пороге, как она тут же спросила, как всё прошло. Он был немногословен. Разве можно что-то понять по первому дню? Он не раз видел, как всё замечательно начинается, а потом летит к чертям. Любой выглядит неплохо, когда только приступает к работе. Но впереди еще куча дел. А такой «тип»- как, сами понимаете, Биббз — ну, пока войдет в курс и сориентируется в том, с чем справлялся Роскоу; а затем, пусть и в качестве наблюдателя, ему предстоит занять место Джима в Строительной компании. Сказать точнее будет можно где-то через месяц.

Но во время ужина миссис Шеридан всё же удалось уяснить из несвязных замечаний мужа, что они с Биббзом пообедали вместе в том ресторанчике, куда он обычно наведывался с Джимом, и это показалось ей благоприятным знаком. После ужина Биббз сразу ушел к себе, а из мистера Шеридана, погрузившегося в газету, нельзя было вытянуть ни слова.

Она превратилась во взволнованного зрителя, следящего за успехами Биббза в бизнесе, однако узнавать о них имела возможность лишь по вечерам, да и тогда ей почти ничего не говорили — и приходилось черпать сведения из обрывочных разговоров отца с сыном. Как правило, Биббз молчал, если к нему не обращались напрямую, но в первый вечер третьей недели после начала карьеры он вдруг сам подал голос, по-видимому, продолжая ранее затеянный спор.

— Я просто хочу, чтобы вы поняли, почему я так сказал про те склады, — произнес он, когда Джексон поставил перед ним кофе. — Аберкромби придерживается того же мнения, но вы и его слушать не желаете.

— Ладно, если хочешь, говори, я выслушаю, — ответил Шеридан, — но ты всё равно не докажешь, что Джим сделал что-то нет так. Крыша упала, потому что не успела должным образом закрепиться, а погода была плохая. Я настаиваю на продолжении строительства по плану, утвержденному Джимом.

— Это невозможно, — сказал Биббз. — Джим был уверен, что здание устоит, а оно обрушилось. А второе — то, что не упало, — всё в трещинах, мы даже не решились поместить туда продукцию. Оно не выдержит ее тяжести. Действовать надо следующим образом: как можно скорее снести оба склада и построить новые. Лучше и дешевле всего из кирпича, так они простоят дольше.

Шеридан скептически посмотрел на сына.

— Отлично! А как мы обойдемся без складов, пока ждем, когда сложат кирпичи?

— Будем арендовать, — быстро ответил Биббз. — Если не арендуем, потеряем деньги. В любом случае после обрушения крыши все слишком долго ждали, пока вы разберетесь со складским вопросом. Вы не представляете, сколько товаров у нас уже скопилось. Даже пока идет устранение имеющихся недостатков, мы будем вынуждены связаться с арендой. А помещение фабрики Кривича, что прямо через дорогу, пустует. Сегодня утром я договорился о его использовании.

Лицо Шеридана приобрело странное выражение.

— Вот как! — резко сказал он. — Ты ходил договариваться, не посоветовавшись со мной?

— Нам это ни гроша не стоило. Договор вступит в силу только завтра в два часа дня. Я решил, что смогу убедить вас до этой поры.

— Ах так! — В тоне Шеридана чувствовался сарказм. — Ну, значит, убедить меня не удалось.

— У меня еще есть время — и желание, — спокойно сказал Биббз. — Не думаю, что вы осознаете, в каком состоянии склады, которые собираетесь подлатать.

— Так, слушай, — медленно и отчетливо начал Шеридан, — представь себе, я всё давно решил. ДЖИМ думал, что со складами всё в порядке, так вот, для меня это, ну, дань памяти ему: я докажу, что он не ошибся.

Биббз с сочувствием поглядел на отца.

— Мне жаль, что вы принимаете этот вопрос так близко к сердцу, отец. Но дань то или не дань, не суть важно. Вы подвергнете людей опасности, если продолжите в том же духе, а это недопустимо. Если вам столь необходим памятник Джиму, то вряд ли вы желаете, чтобы и он обрушился. К тому же меня удивляет, о какой памяти может идти речь в данном случае.

— Даже так?

— Да, но жаль, что я не знал, как всё это ранит вас.

Шеридана озадачила интонация Биббза.

— Почему тебе жаль? — с любопытством спросил он.

— Потому что сегодня днем у нас был строительный инспектор, — ответил Биббз, — и с моего ведома подписал акт о негодности обоих зданий.

— Что?

— Раньше он боялся сделать это, но теперь я сам его вызвал… Он опасался, что вы добьетесь его увольнения. Но он не мог дать положительного заключения: склады придется снести.

Шеридан долго и пристально смотрел на сына из-под нахмуренных бровей.

Наконец он спросил:

— Сколько времени они дали тебе на то, чтобы убедить меня?

— Срок заканчивается завтра в два.

— Хорошо, — по-прежнему натянуто произнес отец. — Ты меня убедил.

Биббз вскочил на ноги.

— Я знал, вы поймете. Сейчас я позвоню агенту Кривича. Он дал нам времени до завтра, но я обещал, что решу вопрос сегодня.

Шеридан проводил его взглядом до двери, а затем, ничуть не изменившись в лице, издал звук, напугавший его жену. Давненько она не слышала, как он усмехается, а сейчас, пусть мрачно и сухо, он явственно усмехнулся.

Она просветлела.

— Начал он не так уж и плохо, да, папочка?

— Начал? Господи! Да он намял мне бока! Конечно, ОН знал, что мне нужно, потому и вызвал инспектора: подготовил все позиции заранее. Ты его слыхала? «О какой ПАМЯТИ может идти речь». А как он произнес «нам»: «дал НАМ времени да завтра», «сколько товара у НАС скопилось»!

Но миссис Шеридан всегда ухитрялась добавить ложку дегтя:

— Мне не нравится, как он выглядит, папочка.

— Ох, опять ты за свое! Как только птенец прочь из гнезда, у тебя паника!

— Нет. Он изменился. Будто окаменел, и…

— Полагаю, он обрел немного здравого смысла, — сказал Шеридан. — Насколько я понимаю, если ты присмотришься хоть к кому из деловых людей, обнаружишь в них то же самое.

— Ну, и цвет лица у него стал гораздо хуже. Он только-только начал набирать вес, а тут…

Шеридан вновь сухо усмехнулся, обошел стол и легонько похлопал жену левой рукой по плечу: правая всё еще была густо забинтована, хотя перевязь он больше не носил.

— У тебя, мамочка, всегда одно и то же. Ну поворчи ты по какому-нибудь другому поводу, раз уж успокоиться не можешь!

— Нет. Он плохо выглядит. Не так ужасно, как когда-то, в начале болезни, но он всё равно потерял вес.

— Да, возможно, кое-что потерял, — согласился Шеридан. — По-моему, он подрастерял немало дури, а с ней и проклятую уверенность, что сможет писать стишки и…

— Нет, — настаивала жена. — Я вижу, как он изможден. А вчера, пока сидел с нами, всё в окошко глядел. И книжку не раскрывал.

— А почему бы ему не посмотреть в окно?

— Он глядел куда-то вдаль. И ни словечка за весь вечер не прочел.

— Слушай! — сказал Шеридан. — Да Биббз всю жизнь мог в облаках провитать, но то, что он услышал от Сибил, изменило его коренным образом. Ее слова вывели его из транса. Его жизнь с грохотом взорвалась: он прекратил ходить к соседям, перестал сочинять стихи — но что-то мне подсказывает, он получил нечто значительное взамен. Думаю, многим юношам подобные страдания пошли бы впрок; чтобы сейчас идти в ногу со временем, надо уметь КОЕ ОТ ЧЕГО отказаться, а я считаю, мамочка, что у Биббза впереди большое будущее. Так-то, зуб даю, не пройдет и года, как он НАВСЕГДА забудет о стихах! Ну не смешно ли? Он мечтал остаться в цеху, чтобы «размышлять»! А под «размышлениями» понимал бесполезные глупости. Но теперь ему придется крепко подумать о многом другом. Да, господа, проснуться ему было тяжко, но без этого никак. — Он опять похлопал жену по плечу, а затем совершенно неожиданно разразился самодовольным смехом.

— Честное слово, мамочка, он пашет как вол!