Суета и смятение

Глава 3

В лечебнице Биббзу пришлось выкарабкиваться из самых глубин болезни — его посадили на строгую диету из молока и сухарей; прошел не один долгий и утомительный месяц, прежде чем его сочли «достойным» прогуливаться, опираясь на руку сиделки и трость. За это самое время Новый дом был спроектирован, построен и отделан; в сию обитель Величия и проводили Биббза, с одной только тростью и без сиделки.

Эдит встретила его на вокзале.

— А вот и Биббз! — сказала она, когда он проковылял через ворота вслед за толпой приехавших. Девушка быстро пожала брату руку и, мельком взглянув на него, отвела глаза, сразу направившись к выходу на улицу. — Ты уверен, что тебя стоило выписывать? Вид у тебя нездоровый!

— Но я определенно выгляжу здоровее, — ответил он так же медленно, как и шел: он намеренно растягивал слова, потому что сбивался, если говорил быстро. — Еще месяц назад я мог передвигаться, лишь когда меня поддерживали двое, а я тащился посередине!

Эдит, после первого беглого взгляда, более не осмеливалась смотреть на Биббза; вопреки всем усилиям, ее лицо несло на себе печать легкой брезгливости, какую испытывают здоровые люди, вынужденно навещая кого-нибудь в больнице, в «нехорошей» палате. Эта девятнадцатилетняя девушка была милой и стройной, ее черты могли показаться неправильными и мелкими, но приятный цвет лица и блеск глаз делали ее почти красивой. Она ни на секунду не прекращала движения. Добрые старушки называют таких, как Эдит, милашками, но взвинченность ее вовсе не украшала. Эта новая черта не ускользнула от Биббза: когда он видел сестру в последний раз, она была гораздо спокойнее, — и пока они стояли на тротуаре и ждали пробивающийся сквозь плотный транспортный поток автомобиль, он окинул ее внимательным и несколько удивленным взглядом.

— Это новая машина, — сказала девушка. — Теперь всё новое. Четыре штуки у нас, у Джима своя. А у Роскоу целых две.

— Эдит, ты выглядишь… — начал Биббз и замолчал.

— Ну, МЫ-то все здоровы, — отрезала она, но, будто заметив в его тоне нечто необычное, спросила: — Ну, так КАК я выгляжу, Биббз?

— Ты… — Он снова замолчал, оглядывая ее с ног до головы: оценил аккуратные коричневые туфли, сужающуюся книзу простую юбку, коричневое пальто с зеленой отделкой, длинный зеленый палантин и безумную куцую шляпку из тех, что недавно вошли в моду, — всё как нельзя лучше подходило для октябрьского дня.

— Как я выгляжу? — настаивала Эдит.

— Выглядишь, — повторил он, уставившись на ее запястье, украшенное инкрустированными платиновыми часиками с эмалевым циферблатом, — ты выглядишь… дорого! — Он хотел сказать немного не это, но ее напряженность и суетливость, особенно ярко проявившиеся в том, как упорно она отводит от него взгляд, не способствовали внезапной откровенности между ними.

— Еще бы! — Она засмеялась и краем глаза уловила, куда он смотрит. — Конечно, их не следовало надевать днем — они вечерние, для театра — но другие мои часы сломались. Точнее, их Бобби Лэмхорн вчера сломал, иногда он такой мужлан. Сказать Клаусу, чтобы он помог тебе сесть?

— Не надо, — ответил Биббз. — Я справлюсь. — После припадка удушья, последовавшего за самостоятельной посадкой в автомобиль, он добавил: — Хоть по мне этого и НЕ ВИДНО!

— Мы получили телеграмму только утром, — сказала Эдит, когда машина помчалась по торговому кварталу, соседствующему с вокзалом. — Мама и не ждала тебя в этом месяце.

— Но в лечебнице мне больше делать нечего, — тихо объяснил он. — По крайней мере, мне так сказали и держать меня далее не собирались, потому что у них очередь из очень больных людей. Они сами отправили меня домой, да и куда еще мне податься? Всё будет в порядке, Эдит; стану до темноты отсиживаться в дровяном сарае.

— Ну тебя! — нервно засмеялась она. — Конечно, мы все рады, что ты возвращаешься.

— Да? — спросил он. — И отец?

— Конечно! Разве он не писал тебе и не звал обратно? — Она не взглянула на Биббза, задавая вопрос. Впрочем, она всю дорогу смотрела прямо.

— Нет, он мне вообще не писал.

Эдит чуть зарделась.

— Значит, я писала; или кто-нибудь из братьев…

— Ладно тебе, всё нормально.

— Ты не представляешь, как мы были заняты весь этот год, Биббз. Я не раз собиралась написать тебе, но как только садилась за стол, что-то отвлекало меня. Безусловно, то же самое было с Джимом и Роскоу. Конечно, мы знали, что мама часто тебе пишет и…

— Конечно! — охотно согласился он. — Эдит, у тебя перчатка в саже. Стряхни, пока не размазалось. Вот ведь, я успел позабыть, какая тут копоть.

— По нашим меркам, погода в этом месяце стоит отличная. — Она сдула грязь и почувствовала себя свободнее.

Биббз поднял взгляд на тусклое небо, и мрачное солнце показалось ему оловянной сковородой, для украшения прибитой каким-то сумасшедшим к потолку коптильни.

— Да, погода превосходная, — произнес он. — Разве мы не домой? — спросил он через несколько секунд, заметив, что они проехали нужный поворот.

— Да, домой! А тебе нужно куда-то заехать по дороге?

— Нет. Просто новый шофер везет нас не туда.

— Всё правильно. Мы направляемся прямо домой.

— Но мы пропустили поворот. Мы всегда…

— О боже! — воскликнула она. — Ты не знал, что мы переехали? Тебе же известно, что мы сейчас живем в Новом доме?

— Откуда мне знать? — удивился Биббз. — Правда, переехали?

— Уже месяц как! О боже! То есть тебе не сказали… — Она запнулась, вновь покраснела и поспешно продолжила: — Конечно, у мамы сейчас ни секунды свободной, да мы ВСЕ вертимся как заведенные. Мама на вокзал поехать не смогла. Сегодня вечером папа пригласил своих партнеров и СТАРЫХ соседей на званый ужин и новоселье — они все такие противные; и мамочка всё взвалила на свои плечи. Ни на МИНУТКУ не присядет, а если и присядет, тут же появляется папа и поднимает ее, пока…

— Понятно, — сказал Биббз. — И как тебе новый дом, Эдит?

— Мне не нравится кое-что из того, что там сделал ПАПА, но это лучший дом в городе, с чего бы мне жаловаться? Папа и мне кое-что прикупил — пейзаж с Неаполитанским заливом, это картина маслом, очень красивая; висит прямо в холле, как только заходишь, сразу ее видишь, а шириной она чуть больше трех метров. Но в столовой он повесил старый натюрморт, тот, что привезли с Мёрфи-стрит. Ты помнишь его: стол, на нем разрезанный арбуз, куча чересчур красных яблок и блестящих лимонов и два мертвых тетерева на стуле? Он его когда-то приобрел в мебельной лавке и божится, что такой замечательной картины нет даже в музеях, а они с мамой их много обошли во время поездки по Европе. Но сейчас немодно вешать такие натюрморты в столовой; я заметила, что Бобби Лэмхорн усмехнулся, увидев его, да и Сибил тоже потешалась вместе с Бобби, а потом заявила папе, что согласна, картина превосходна, сказала, что он правильно сделал, настояв, чтобы ее повесили там, где он хочет. Вот кто меня утомляет! Сибил!

Как только Эдит заговорила на эту тему, от ее напряженности, граничащей со скованностью, не осталось и следа, хотя она по-прежнему смотрела только вперед, даже когда пылко осуждала невестку.

— СИБИЛ! — повторила она с таким жаром и яростью, что имя, казалось, огнем опалило ее губы. — Интересно, почему Роскоу не женился на ком-нибудь из МЕСТНЫХ, пользы от его брака было бы больше! Мог бы давно поладить с Бобби Лэмхорном, ведь дружат же они сейчас, а тот бы познакомил его с первыми красавицами в городе, но нет, вместо этого он уезжает и возвращается с этой Сибил Ринк! Когда мы с мамой были в Атлантик-Сити, мы познакомились с чудесными людьми, но никто из них и не слышал о Ринках! Никто даже не СЛЫШАЛ про них!

— Я думал, вы с Сибил близкие подруги, — сказал Биббз.

— Были, пока я ее не раскусила! — продолжая неистовствовать, ответила сестра. — Недавно я кое-что выяснила про миссис Роскоу Шеридан…

— Только недавно?

— Ну, — начала Эдит, поджав губы. — Конечно, я всегда видела, что она ради РОСКОУ и пальцем не пошевелит!

— Но, кажется, она вышла за него замуж, — попробовал возразить Биббз.

Сестра издала резкий звук, похожий на презрительный смешок, и, забывшись, чересчур бесцеремонно заявила:

— Так она бы и за ТЕБЯ вышла!

— Вот как, — сказал он, — неужели всё настолько плохо?

— Я не хотела сказать… — опомнилась Эдит. — Я лишь хотела… Я не о…

— Ладно тебе, — успокоил ее Биббз. — Но вряд ли мы бы поженились, так и не познакомившись; к тому же, если она столь расчетлива, значит, слишком умна для такого промаха: чтобы уехать домой, мне пришлось одолжить денег у заведующего лечебницей.

— Я не хотела ТЕБЯ обидеть, — промямлила Эдит. — Просто сказала, что, по-моему, такие, как она, рвутся замуж и готовы выйти за первого, кто позовет.

— Да, тут всё ясно, — сказал Биббз. И, заметив, что сестра довольна тем, как искусно вывернулась из неудобной ситуации, тихо усмехнулся.

— Роскоу так мил с ней, — продолжила Эдит после секундного молчания. — Слишком мил! Ему бы встряхнуться и показать, кто в доме ХОЗЯИН, вот тогда бы она его зауважала и научилась себя вести!

— То есть?

— Ой, ладно, я говорю, она такая неискренняя, — ответила сестра, вновь переведя разговор на другие рельсы, впрочем, на то она и была женщиной.

Биббзу только оставалось, что пожать плечами.

— Бизнес добрался и до старого города, — заметил он, указав длинной, дрожащей рукой на возводящуюся громадину. — Сначала многоквартирные дома, теперь это…

— Это не коммерция, — сообщила Эдит. — Это новое вложение папы — «Жилой массив Шеридана».

— Надо же, — пробормотал он. — А я-то думал, что «Шеридан» давно здесь известен.

— Ох, это О нас везде знают! — нетерпеливо сказала она. — По-моему, кто мы такие, известно всем в городе — мужчинам, женщинам, детям, негритятам. Но пришла пора войти в круг правильных людей.

— О нет! — воскликнул он. — Это еще кто?

— Ты про кого?

— Про «правильных людей».

— Сам знаешь: сливки общества, старые семейства — те, у кого настоящее положение в городе, и они знают, что у них оно есть.

Биббз вновь издал беззвучный смешок, развеселившись не на шутку.

— Я полагал, люди, у которых есть то, что ты имеешь в виду, об этом и не подозревают. Всегда считал, что это должно терзать: если ты думаешь о своей влиятельности, значит, у тебя ее нет, а если есть, то ты ее не замечаешь.

— Чепуха, — отрезала она. — В нашем городе правильные люди о себе знают всё! Прежде чем мы начали строиться в этом районе, я провела исследование. Правильные люди не всегда являются столпами общества, иногда их можно принять за неудачников, и они не входят в какой-то один клуб — их можно встретить где угодно, но все они члены одного и того же клана, они чувствуют свою общность, они называют себя Мы, Наш Круг, как любая закрытая группа, о которой ты только читал. Большинство из них жили в городе задолго до того, как папа обосновался здесь, и деды моих ровесниц были друг с другом знакомы, и…

— Я понял, — серьезным тоном перебил Биббз. — Их предки бежали вместе с полей брани, а в их венах кровь крестоносцев. Насколько я помню, первым тут поселился некто по фамилии Вертриз, не поладивший с Даниэлем Буном[2] и поспешивший скрыться в наших краях, потому что Даниэль собирался отобрать у него ружье, которое сам же ему одолжил.

Эдит предостерегающе вскрикнула.

— Нельзя повторять эту историю, Биббз, даже если она правдива. Вертризы — САМОЕ благородное семейство нашего города и, конечно, старейшее; их род уже считался старым, когда прапрадед Мэри Вертриз перебрался на запад и основал это поселение. Он приехал из Линна, из Массачусетса, там до сих пор живет их родня — и в Линне они сливки общества!

— О нет! — недоверчиво воскликнул Биббз.

— И Вертризы не единственный старинный род, — продолжила она, не замечая насмешки, — есть еще Лэмхорны, и Киттерсби, и Палмерстон-Смиты…

— Их имена ничего мне не говорят, — прервал он. — Бедняжки! До сих пор мне не представлены.

— И ты туда же! — закричала она. — Наш папа никогда не слышал фамилии Вертриз! Миссис Вертриз пришла к нему вместе с комитетом по защите воздуха от загрязнения, а он заявил ей прямо в глаза, что ее муж приносит ей по субботам зарплату исключительно благодаря дыму! Когда ОН лично рассказывал это нам, я чуть со стыда не сгорела, думала, умру за ужином! Мистер Вертриз живет на проценты со своего капитала: конечно, папа и не слышал о нем. Они самые неприступные, самые элегантные во всем городе. Больше того, папа купил землю по соседству с их особняком — в центре лучшего района в городе, там сейчас наш Новый дом, бок о бок с ними, и надо заметить, их дом выглядит на фоне нашего бедновато! Я встречалась с Мэри Вертриз, когда стала членом благотворительного общества, и она слегка кивнула мне, но знай она, что натворил папа, точно отвернулась бы от меня! Они нас так и не навестили.

— И ты полагаешь, что если я буду распространять слухи о том, как Первый Вертриз стащил ружье у Даниэля Буна, вероятность, что они придут к нам…

— Папе известно, что он испортил отношения с миссис Вертриз. Я дала ему это понять, — скромно сказала Эдит, — и он пообещал, что найдет повод встретиться с мистером Вертризом и будет с ним любезен. Дела обстоят так: если мы с НИМИ не познакомимся, никакой пользы из постройки Нового дома не извлечем; а вот если мы войдем в ИХ КРУГ и они примут нас, мы станем правильными людьми. Они могут дать нам многое. Бобби Лэмхорн обещал Сибил привести к ней, а потом и к нашей маме свою мать, но прошло несколько недель, а он так и не сдержал обещания; если среди наших знакомых не будет миссис Вертриз, я уверена, что миссис Лэмхорн к нам так и не придет. Сибил не справилась даже с ЭТИМ! Но хвасталась, что Бобби сам предложил привести…

— Говоришь, он дружит с Роскоу? — спросил Биббз.

— О, он друг всей нашей семьи, — огрызнулась она, хотя и пыталась скрыть раздражение. — Они где-то познакомились с Роскоу, и теперь Роскоу, Сибил и он по вечерам ходят в театр. Еще Сибил приглашает его на обед и продолжает… — Эдит замолчала, зло дернув головой. — Вон там, чуть подальше наш Новый дом. А прямо через дорогу живет Роскоу, ну ты знаешь. Честно, иногда Сибил напоминает мне змею, особенно если начинает заговаривать кому-то зубы! Подлизывается к папе и получает от него всё, что пожелает, а потом смеется за его спиной — или даже в лицо, а ОН этого не видит! Выманила у него двенадцать тысяч на постройку крыльца, после того…

— Благой боже! — воскликнул Биббз, когда они доехали до угла и свернули направо по улице. — Это Новый дом?

— Да. И как он тебе?

— Ну, — протянул он, — уверен, что лечебница была раза в два больше, хотя не знаю, надо будет померить.

Но как только они покатили по подъездной дорожке, он серьезно добавил:

— Однако тут красиво!