Топить в вине бушующее пламя печали 2.0

— Темное жертвоприношение завершилось успехом. Пролитую воду обратно не соберешь6. Мне незачем убивать тебя, — Шэн Линъюань на мгновение замолчал. Опустив руку, он осторожно приподнял лицо Чжичуня за подбородок. — В конце концов, Вэй Юнь сделал все, что смог, чтобы помочь появиться на свет такому никчемному духу меча, как ты.

6 覆水难收 (fù shuǐ nán shōu) — вылитую воду трудно собрать (обр. в знач.: сделанного не воротишь; прошлому возврата нет).

Чжичунь никогда не слышал таких слов. Он готов был провалиться сквозь холодную воду. Юноша весь дрожал.

— Командир Янь! — со стороны катера послышался голос Гу Юэси. Скрепленное металлом тело Янь Цюшань ударилось о палубу. В его глазах, казалось, загорались и гасли вспышки7. Мужчина упрямо боролся со смертью, но долго он бы не протянул. Янь Цюшань расфокусировано посмотрел на Чжичуня. Чжичунь тут же побледнел. Юноша хотел было броситься к нему, но жертвенные письмена намертво пригвоздили его к месту.

7 回光返照 (huí guāng fǎn zhào) — светить отражённым светом (обр. о временном улучшении перед смертью).

— Лин... — Сюань Цзи вновь обратился к Шэн Линъюаню. — Ваше Величество, ты... вы можете заморозить его?

В отличие от представителей водного класса, чьих способностей хватало лишь на то, чтобы создать чашку дробленного льда8, черный туман Шэн Линъюаня был словно жидкий азот, он мог заморозить даже человека. Но одновременно с этим, его мощная восстанавливающая способность могла предотвратить повреждение клеток в процессе оттаивания. И действие ее длилось до тех пор, пока того желал сам Шэн Линъюань.

8 刨冰 (bàobīng) — дроблёный лёд, строганый лёд (десерт). Своеобразное мороженное из тертого льда с соком.

Но, конечно же, сейчас он не собирался этого делать.

Темная энергия Его Величества проникала в атомы. Он мог как разрушать, так и восстанавливать предметы. Обычно, ему приходилось прибегать к «переносу». Например, чтобы восстановить разгромленный гостиничный номер, ему пришлось пожертвовать цветами и деревьями.

Сюань Цзи добавил:

— Я могу поделиться с тобой своей жизненной силой. Он умирает. Мы не успеем добраться до берега. Ты...

Шэн Линъюань отвел взгляд и с улыбкой спросил:

— Но почему я должен его спасать?

Сказав это, он тут же посмотрел на Янь Цюшаня. В теле этого человека едва теплилась жизнь, он был так слаб, что ее невозможно было даже почувствовать. Металл, который поддерживал его, вышел из-под контроля и начал атаковать хозяина. Из семи отверстий тела Янь Цюшаня хлынула кровь. Его ждала не просто смерть, а мучительная и безобразная смерть.

Шэн Линъюань не делал различий между людьми и демонами. Он лично основал подразделение Цинпин. Кроме того, как древний дьявол, вынужденный вернуться на поле боя после стольких лет, он не испытывал к нынешнему поколению ни симпатии, ни неприязни. Он мог запросто спасти их. А мог убить, стоило только кому-то из них встать у него на пути. Исходя из здравого смысла, пусть Янь Цюшань и был связан с кланом гаошань, он все еще оставался человеком. Человеком, чьи способности встречались один раз из ста.

Поскольку он не предал «подразделение Цинпин», он все еще оставался на их стороне, и это немало способствовало его защите.

Но Шэн Линъюань и пальцем не желал пошевелить.

Неизвестно почему, этот Янь Цюшань пробуждал в нем только злость.

Едва увидев его, Шэн Линъюань проходил в ярость.

Его холодность сильно задела Сюань Цзи. Оперативники «Фэншэнь» не знали древних языков и никак не могли понять, о чем они говорили. Они все еще тщетно пытались спасти Янь Цюшаня. Вдруг, лед, покачивающийся на поверхности воды, тревожно затрещал. Под ним медленно расползлась огромная тень. Детские трупы пробудились и начали постепенно приходить в себя, скрежеща зубами.

Какая-то невиданная сила почти подбросила катер в небо. Темные воды, словно взбесившийся дракон, пробились сквозь лед, и запечатанные под ним демоны вырвались наружу. Черный туман Шэн Линъюаня почти разъел тела марионеток Вэй Юя. Их плоть расплавилась, обнажая кости, но они не обращали на это совершенно никакого внимания.

— Ваше Величество, — внезапно рассмеялась тень, — мы не виделись долгих три тысячи лет. Неужели, ты все-таки состарился и размяк? Тогда почему же у тебя такие мягкие руки?

Глава 61

Больше не было ни жертвенных текстов, ни Чжичуня.

Шэн Линъюань что-то произнес, и море откликнулось, поднимая бушующие волны и заставляя мертвые тела собраться вместе. Тени множества глубоководных рыб сложились в призрак давно умершей русалки, решившей вернуться из мертвых спустя тысячелетия, чтобы самолично почтить память1 чудовища.

1 向水 (xiàngshuǐ) — рит. разбрызгивать воду перед могилой (в знак почитания усопшего).

Вэй Юй расхохотался.

— Русалочий язык! Вот он, грозный владыка людей!

Люди могут слышать и воспроизводить крайне ограниченное количество звуков. Не будучи потомком ни одной из великих родословных, человек может лишь имитировать иностранную речь. Все, что ему оставалось — полагаться на свою удачу. «Морские поиски» и многие другие уловки срабатывали не всегда. Так какой толк от русалочьего языка в серьезном бою?

Это было эквивалентно тому, чтобы, «научившись лаять по-собачьи, пытаться напугать врага злобным рычанием».

Воды собрались воедино, превратившись в фигуру огромной русалки. Существо выглядело грозным и опасным. Более дюжины детских трупов унесло волнами. Все они разом лишились своих тел и вновь стали безжизненными клинками, медленно опускавшимися на морское дно. Однако, на глубине в двадцать или тридцать метров, их вновь настигла тень. В мгновение ока вернув себе форму, клинки повернули назад. Обнажив острые зубы, они выскочили из воды и в ярости бросились на «русалку».

«Русалка» погрязла в телах. Лицо Шэн Линъюаня слегка помрачнело, и под его ногами образовался небольшой водоворот. Холодные воды превратились в древних морских чудовищ. Все они были похожи на стражей, охранявших трон морского бога. Однако их было слишком мало, они ничего не могли сделать с Бедствием.

— Демон небес скован законами этого мира. Ваше Величество, разве ты не видишь, что девять из десяти твоих пальцев связаны? Даже звук твоего дыхания может призвать Небесное Бедствие. Тот человек, что стоит рядом с тобой, пахнет Чжу-Цюэ. Он твой тюремщик? — рассмеялся Вэй Юй, ловко манипулируя детскими телами. — Когда-то владыка людей уничтожил клан шаманов, истребил мой род, уничтожил клан теней и заставил демонов склониться перед ним. Тогда в Поднебесной воцарился мир. Как благородно. Кто бы мог подумать, что на самом деле ты лишь оружие в руках человеческой расы. В конце концов, когда птицы истреблены — лук прячут2. Ты свил вокруг себя кокон3. Ха! После трех тысяч лет заточения в огненной тюрьме твои приспешники уничтожены, а твое тело все еще служит людям, не щадя живота своего. Ты так к этому привык, что позволил обвести себя вокруг пальца?

2 鸟尽弓藏 (niǎo jìn gōng cáng) — когда птицы истреблены, то лук прячут (обр. в знач.: забывать за ненадобностью после того, как дело сделано).

3 作茧自缚 (zuò jiǎn zì fù) — свить кокон вокруг себя (обр. связать себя по рукам и ногам; запутаться в собственных сетях).

Катер вновь затрясло, и Гу Юэси отбросило в сторону. Но девушка совершенно не заботилась о себе, всеми силами пытаясь защитить Янь Цюшаня. Гу Юэси с размаху ударилась спиной о борт лодки, отчего у нее потемнело в глазах.

Один из оперативников «Фэншэнь» тут же бросился к ней:

— Капитан Гу!

От усталости глаза девушки наполнились кровавыми слезами. Несколько алых дорожек побежали по щекам к подбородку. Холодный морской бриз сбил температуру тела Янь Цюшаня, но Гу Юэси видела, как дыхание смерти поглощало его, сковывая сердце и разум. Сердце билось все медленнее и медленнее, сосуды сужались, и мышцы переставали сокращаться.

Увидев выражение ее лица, оперативник едва не пал духом. Чжан Чжао сжал пальцами секундомер. Он хотел нажать на кнопку, но знал, что это бесполезно.

Ван Цзэ опустил голову, и мускулы на его плечах вздулись, как у большого рассерженного кота.

— «Фэншэнь»... «Фэншэнь», стройся! — с трудом выдавив из себя несколько слов, Ван Цзэ не задумываясь прыгнул в море. Множество маленьких пузырьков в мгновение ока окутали его тело, словно доспех. Ван Цзэ выхватил пистолет и выстрелил мифрилом прямо в лоб одному из мертвых детей. — К черту все! Какая разница тайфун или цунами?! Хрен ему!

Командир Ван был представителем водного класса. Пускай на дне морском от него было мало толку, но на поверхности воздух был полон влаги. Испарившаяся вода тут же собралась вместе. Падая, капли замерзали и превращались в бесчисленные ледяные стрелы и лезвия, беспорядочно атакуя трупы. Под прикрытием «ледяного дождя» мифриловые пули разом устремились к цели. Некоторым телам оторвало голову, а некоторых и вовсе разорвало пополам. Какое-то время спустя «Фэншэнь», наконец, удалось уничтожить окруживших их мертвецов.

— Ничтожества, — холодно усмехнулся Вэй Юй. В этот момент, растерзанные детские тела вдруг превратились в сломанные мечи, сплетаясь в огромную смертоносную сеть. Сеть тут же обернулась вокруг катера, и петля начала затягиваться.

Увидев, что они вот-вот превратятся в фарш, Чжан Чжао на секунду остановил время. Ван Цзэ немедленно обернул катер в несколько слоев водяной пленки, и та мигом застыла. Замерзший катер превратился в самый настоящий «ледяной цветок», временно укрыв людей от опасности.

Вдруг, небо прорезала вспышка яркого света, одним ударом разорвав смертоносную сеть.

Клинок в руках Сюань Цзи начертил в воздухе полную луну. Оружие было телом одного из мертвецов, но этот пустяковый клинок не смел его ослушаться. Юноша сжал в пальцах дымящуюся сигарету и провел ей по лезвию меча. Клинок тут же увеличился в размерах. Прежде, чем огонь достиг кончика меча, удар уже обрушился на трупы.

Это пламя, казалось, обладало душой. Оно могло гореть даже в море. Казалось, Вэй Юй, у которого было более ста тел, «пользовался преимуществом». Но вдруг, он ощутил исходящую от них жгучую боль.

Мертвые дети закричали в унисон, и железные осколки брызнули во все стороны, расцветая как цветы. Пауза длилась всего секунду, но все случившееся, казалось, происходило в режиме «замедленной съемки». На поверхности воды заиграли блики. Это было поистине захватывающее зрелище.

Внешний ледяной покров растаял, и катер снова оказался на волнах.

— Что это за огонь? — потрясенно спросил Чжан Чжао.

— Божественный огонь, изгоняющий злых духов. Когда вернусь домой, нужно будет обязательно его покормить... — Сюань Цзи снова поднес сигарету ко рту. Юноша щурился от дыма, скрывавшего печаль в его потемневших глазах. Он избегал смотреть на Шэн Линъюаня. Сюань Цзи хрустнул запястьем, словно клинок, что тысячи лет был завернут в ткань без возможности размяться. Он горько рассмеялся. — Кажется, он в ударе. Хочешь попробовать? Если не получится, я даже не возьму за это денег.

Крылатые создания, казалось, обладали особой функцией — независимо от того, что было у них во рту, скорость их речи не менялась. Неудивительно, что они так быстро щелкали дынные семечки.

— Нет-нет-нет, я еще слишком молод, меня пока еще рано кремировать, — поспешно сказал Чжан Чжао.

— Осторожно, — произнес Сюань Цзи. — Не дайте трупам сбежать, воспользовавшись хаосом.

Оперативники «Фэншэнь» содрогнулись от страха. Куда ни глянь, с востока на запад и с севера на юг, простиралось бесконечное море. Вокруг не было ни кусочка суши. Если пропадет хоть один труп, Вэй Юй воспользуется случаем и сбежит, скрывшись в толпе!

Шэн Линъюань и Сюань Цзи вынуждены были тщательно контролировать свои силы, пребывая в хрупком равновесии из-за взаимных ограничений. Шэн Линъюань не смел использовать черный туман, а Сюань Цзи в серьез опасался призывать силу Чжу-Цюэ, способную, по слухам, разрушить небо и землю. Чтобы одержать победу, они могли только поддерживать свои способности на более высоком уровне, чем остальные «особенные», полагаясь лишь на боевой опыт и собственную осведомленность.

Сюань Цзи и «Фэншэнь» общались на современном китайском языке, и Вэй Юй не мог понять, о чем они говорили. Но, похоже, ему в голову пришла та же идея.

Дети разделились на две группы. Огромное количество изломанных тел и белых костей внезапно образовали массив. Они окружили и катер, и Сюань Цзи. Несколько уцелевших трупов нырнули в воду и бросились врассыпную!

Бедствия были либо безрассудными дураками, либо безумцами, пойманными в ловушку собственной одержимости. При нормальных обстоятельствах такие люди вызывали лишь жалость, но Вэй Юй был особенным. Его нельзя было назвать «рядовым случаем». Он был самым настоящим дурным семенем.

Если бы в мире существовало божество, отвечавшее за жадность, то Вэй Юй непременно стал бы земным воплощением «Бога жадности».

Печальнее всего было то, что такие люди как он продолжали рождаться на свет даже в смутные времена. Во период войны в Цзючжоу стремления простого народа возросли до небес, и именно тогда на свет появился этот, никому не нужный, «ненавистный морской змей», гаошаньский правитель Вэй Юй.

При жизни Вэй Юй был крайне расточителен. В Восточном море был построен белый нефритовый дворец, также известный как «Сокрытый от непогоды, неподвластный времени». У Вэй Юя была дурная привычка — он никогда не носил обувь, поэтому все, на что ступала его нога, должно было светиться чистотой. Также, над его головой обязательно должен был быть потолок. Чтобы не превращать белый нефритовый дворец в «мрачный дом», Вэй Юй приказал разыскать мастера-ремесленника, чтобы тот построил для него рукотворное «небо», украшенное «лазурными морскими жемчужинами».

«Лазурная морская жемчужина» — была самым настоящим глубоководным сокровищем. Даже будучи владыкой людей Шэн Линъюань видел в своей жизни лишь сто тысяч из них. Одна украшала тиару его праздничного одеяния, доставшуюся ему от предков в день, когда он вступил на престол. Остальные сто тысяч находились в белом нефритовом дворце гаошаньского правителя Вэй Юя.

Хрустальный купол дворца был создан для того, чтобы свет русалочьих фонарей проходил сквозь бесчисленные лазурные жемчужины. Белоснежное сияние отражалось от жемчужин, от чего потолок дворца казался таким синим, что его легко было спутать с настоящими небесами.

Русалочьи фонари никогда не гасли, так что во дворце не было видно разницы между днем и ночью.

По прихоти правителя, для освещения этого дворца было сожжено огромное множество русалок.

Потому что этот человек не желал пачкать ноги, в очередной раз прогуливаясь по дворцу без обуви.

— Вэй Юй, разве мы разрешали тебе уходить? — холодно произнес Шэн Линъюань.

С его губ вновь сорвалась цепочка слов на русалочьем языке.

Кожа Сюань Цзи тут же покрылась мурашками.

Он понимал русалочий язык. Он слышал, что сказал Шэн Линъюань.

«Небо обратится гробом, и море станет твоей могилой. Ведомые лютой ненавистью, миллионы обиженных духов уже выстроились в ряд».

Порой, будучи связанными по рукам и ногам, людям оставалось лишь «лаять, как собака», пытаясь словами уничтожить боевой дух своего врага. Над водой вновь заклубился черный туман, в котором изредка мелькал русалочий силуэт. Из моря облаков то и дело показывались и исчезали то человеческая голова, то рыбий хвост.

В этот миг, неупокоенные души всех, кто стал безвинной жертвой «геноцида», были потревожены владыкой людей. Они больше не могли покоиться с миром, вынуждены заняться делом.

Русалочий язык коварен. Он эхом разносился во все стороны, как если бы Его Величеству отвечали бесчисленные морские жители.

Самый быстрый из мертвых детей, плывущий впереди всех, внезапно выпрыгнул из воды и подлетел на несколько десятков метров вверх. Темное море под ним вновь приняло форму огромной русалки. В небо, словно цунами, взвился черный туман, впившись мертвому ребенку прямо в шею. Труп отчаянно сопротивлялся, но черный туман оказался сильнее, в два счета оторвав ему голову.

Из моря поднималась тьма, за которой следовали все новые и новые русалки. Одна из них поглотила тело мальчика, оставив на его месте лишь ржавую цзи4.

4 戟 (jǐ) — цзи (древнее оружие, соединявшее в себе клевец и пику).

Бушующие волны начали замерзать. Шэн Линъюань находился в самом центре этого водоворота. Вдруг, в том месте, где сошлись климатические пояса, появился самый настоящий айсберг.

Находившийся неподалеку катер тут же налетел на лед и сел на мель.

Наполовину свесившийся за борт слепой моментально «вмерз» в айсберг. Пару мгновений спустя он очнулся и пронзительно закричал.

Все на борту были ошеломлены. Чжан Чжао пробормотал:

— Он… он действительно дух меча?

Русалочий язык оказался поистине странным оружием. Даже без использования темной энергии, гром все равно обрушился на голову Шэн Линъюаня.

Сюань Цзи не мог этого допустить. Он бросился вперед, намереваясь поймать Шэн Линъюаня, расправил крылья и укрыл его. С его пальцев разом слетели девять пылающих монет и устремились прямо в небо, силясь удержать яростную молнию менее чем в двадцати метрах от земли.

Молния столкнулась с огнем, и ярчайшая вспышка едва не ослепила всех присутствующих.

Огромная сила обрушилась на Сюань Цзи, и юноша рухнул на лед, едва не разбив колени. Отскочив от холодной глыбы, он тут же рухнул в море, полное трупов. Древние клинки разом обратились против него. Сюань Цзи крепче сжал руки, как если бы держал в объятиях собственную жизнь. Его спина выгнулась дугой, но огромные крылья по-прежнему защищали Шэн Линъюаня.

Стоило только Шэн Линъюаню увидеть огненно-красные перья, как у него снова разболелась голова. Молодой человек безжалостно сжал запястье Сюань Цзи и оттолкнул юношу прочь:

— Не лезь не в свое дело!

Вэй Юй взревел, тень обрушилась в море, и черный туман распространился во все стороны. Каждый из присутствующих чувствовал удушающее давление, будто что-то поглощало их жизненные силы.

Один из оперативников «Фэншэнь», охранявший Янь Цюшаня, в ужасе поднял голову.

— Командир Янь не дышит!

Сильный ветер с суровым воем промчался над морем, грозовые тучи неслись между небом и землей, и все окрестные рыбы в панике уплыли вдаль. Беспомощные и неспособные бороться, люди вновь оказались в ловушке.

Их жизни и смерть были столь незначительны, что не стояли ни единого упоминания.

В это время с моря донесся слабый голос:

— Помогите ему!

Шэн Линъюань опустил глаза и обнаружил, что молния ударила неподалеку от Чжичуня. Окутанный жертвенными письменами, дух меча находился на расстоянии в пять или шесть метров от Его Величества и грустно смотрел на него.

— Я не знаю, кто ты, но ты можешь спасти его, верно? Прошу тебя...

Шэн Линъюань внезапно вскинул бровь. Этот дух понимал древний язык?

— Прошу, чего бы ты ни захотел, я отдам тебе все, даже будь это моя собственная жизнь... — произнес Чжичунь.

— Хорошо, — ответил Шэн Линъюань. Черный туман поднял его над морем, избегая встречи со множеством клинков и трупов. Его длинные мокрые волосы делали его похожим на демона из бесчисленных легенд. — Тогда я заберу твою жизнь.

Чжичунь замер.

Одна половина сердца Сюань Цзи покрылась льдом, в то время как другая полыхала от злости. Огненный тотем у него на лбу, казалось, вот-вот прожжет кожу. Ему казалось, что он провел с этим человеком все свое детство, казалось, они делили одну душу. Но теперь, когда этот чертов сон развеялся, юноша понял, что у этой скотины нет души5.

5 На самом деле в оригинале стоит слово 肝 (gān) — печень (по старым представлениям — вместилище души).

— Шэн! Лин! Юань!

— Ритуал начался из-за тебя. Прежде, чем Бедствие достигнет предела, жертва еще может разорвать контракт, — Шэн Линъюань полностью проигнорировал Сюань Цзи и с интересом посмотрел на Чжичуня. — Осмелишься ли ты восстать и быть разрубленным на куски?

— Чжичунь, не надо! Не слушай этого дьявола... — закричал Сюань Цзи.

Но его голос оборвался. Прямо у него на глазах тень Вэй Юя вновь нависла над водой, обретая форму.

Чжичунь издали посмотрел на людей на катере, и море вокруг него забурлило. В самом сердце глубокого водоворота рука духа меча превратилась в длинный меч без острия. Сияние клинка осветило бледное лицо Чжичуня. Его взгляд встретился со взглядом Сюань Цзи.

Он вежливо улыбнулся юноше и покачал головой.

В следующее же мгновение меч рассек окутавший его кокон.

Жертва отсекла жертвенные письмена, Чжичунь разорвал контракт!

Сюань Цзи успел лишь порезать палец, начертить кровью защитную решетку и обрушить ее на воду. В этот же момент Чжичунь внезапно вырвался из водоворота и взмыл в воздух. Призванное Шэн Линъюанем Небесное Бедствие поглотило его целиком.

Гнев небес разрушил шесть его человеческих чувств, силуэт Чжичуня бесследно исчез в ослепительном сиянии.

Жертвенные письмена, ползущие по поверхности моря, разлетелись на куски. Электрические разряды пронзали воздух, окружая все живое, не зависимо от того, бог то был или дьявол. Темная энергия загудела и рассеялась. Дрейфующий на волнах айсберг пошел трещинами, и застрявший во льду катер соскользнул на воду, поднимая холодные волны. Одна из них хлынула на борт, окатив находившихся на палубе людей.

Шэн Линъюань рассмеялся. Как рыба, пробивающаяся сквозь толщу воды, черный туман устремился к Янь Цюшаню и тут же заморозил тело умирающего.

Янь Цюшань застыл. Лишь металлические осколки на его груди испустили слабое свечение, образуя тонкий защитный слой, мягко окутавший мужчину.

Как и глупые русалки тысячи лет назад, он держал жемчужину во рту6.

6 明珠 (míngzhū) — чистая жемчужина; драгоценность, сокровище (также обр. о золотом, талантливом человеке, о дорогой вещи).

Ответной реакции темного жертвоприношения удалось превратить в пепел даже воплощение Шэн Линъюаня, не говоря уже о маленьком духе меча.

Когда облака рассеялись, открывая усыпанное звездами небо, на волнах покачивались лишь обломки клинков и побитый катер.

Больше не было ни жертвенных текстов, ни Чжичуня.

Глава 62

Всего лишь меч.

Рискуя жизнью, Ван Цзэ запихнул своих людей и подозреваемых в, готовые вот-вот лопнуть, пузыри, после чего его смыло бурным потоком.

Борьба маленького карпа с огромными волнами напоминала странную игру. Не было даже брызг. У Ван Цзэ кружилась голова, он плыл по течению, понятия не имея, куда его несет. Вдруг, его пузырь на что-то наткнулся, и Ван Цзэ, наконец, остановился, как по щелчку.

Мужчина растерялся и начал постепенно приходить в себя. Перед глазами мелькали звезды, в голове гудело, словно он перенес инсульт. Его взгляд долго блуждал вокруг, пока Ван Цзэ, наконец, не заметил, что пузырь «повис» на одной из льдин.

Густые темные облака рассеялись, позволяя лунному свету озарить море, и Ван Цзэ смог рассмотреть находившихся поблизости Сюань Цзи и Шэн Линъюаня.

Двое мужчин стояли в нескольких шагах друг от друга, один был окутан яростным огнем, а другой непроницаемой темнотой. Сияние крыльев Сюань Цзи разносилось на многие километры вокруг, озаряя безмолвие ночи словно маяк, но оно не могло проникнуть сквозь туман, окружавший Шэн Линъюаня. «Дух меча» парил в трех чжанах над поверхностью воды, что позволяло рассмотреть лишь линию его челюсти и резкую усмешку. Они торопливо переговаривались друг с другом на древнем языке.

— Ты доволен? — выдавил Сюань Цзи.

— Чтобы достичь бессмертия, Вэй Юй обратился к черному колдовству. Он литрами пил детскую кровь, он почти превратился в демона. Когда его подвергли казни тысячи порезов, Вэй Юй затаил обиду. Он не был похож на Алоцзиня. Это то, о чем нельзя говорить в один и тот же день1. Я ограничен Небесами, а тебя держит Чиюань. Если бы я не уговорил жертву нарушить договор, что бы ты сделал? Ты смог бы противостоять Бедствию? — равнодушно ответил Шэн Линъюань.

1 不可同日而语 (bù kě tóng rì ér yǔ) — вещи, о которых нельзя говорить в один и тот же день (обр. в знач.: несовместимый, не имеющий сравнения).

На лбу Сюань Цзи вздулись синие вены.

— Ваше Величество, такие великие деятели как вы привыкли взирать на мир с небес. Вы всегда воспринимали людей как чучело собаки2? Ты...

2 刍狗 (chúgǒu) — соломенная собака, чучело собаки (в древнем Китае использовалась для жертвоприношений, по окончании которых её выбрасывали. Обр. в знач.: ненужная, бесполезная вещь, хлам).

— Я не так высокомерен, — вдруг, Сюань Цзи услышал, как этот бесчеловечный3 владыка людей произнес, — но он всего лишь меч.

3 狼心狗肺 (lángxīn gǒufèi) — волчье сердце и собачьи лёгкие (обр. в знач.: жестокий, бесчеловечный, злодей).

В своей жизни Сюань Цзи успел побывать в заснеженных горах, он видел северное сияние и даже посетил полюс холода.

Но услышав эти слова, он понял, что промерз до костей.

«Всего лишь меч»…

Лишь взмахнув рукавом Его Величество был способен заморозить Тихий океан по обе стороны от экватора. Одной этой фразой он смог превратить Сюань Цзи в ледяную статую.

Ван Цзэ не знал древнего языка, но ему казалось, что атмосфера между этими двумя слишком накалилась. В их руках были обнаженные мечи4, будто они всерьез собирались драться.

4 剑拔弩张 (jiàn bá nǔ zhāng) — меч обнажен и натянута тетива самострела (обр. в состоянии боевой готовности; напряженная обстановка).

Теперь он был на сто процентов уверен, что так называемый «дух меча» Сюань Цзи — самая настоящая подделка. Он никогда не слышал, чтобы чей-то «дух меча» мог превратить океан в огромный айсберг. Даже дух холодильника и дух кондиционера, работая вместе, не смогли бы этого сделать.

Похоже, три тысячи лет назад «братец меч» был очень хорошо знаком с Бедствием клана гаошань. Он знал множество древних тайн, о которых даже Чжичунь никогда не слышал. Он казался поистине удивительным. Если бы не призванный с неба гром, Ван Цзэ мог бы подумать, что Вэй Юй боялся его.

Кроме того, их ауры никогда бы не позволили им стать одной семьей. Эти двое были не просто несовместимы, они полностью исключали друг друга.

Однако…

Ван Цзэ изо всех сил постарался избавиться от защитного пузыря и забрался на льдину. Под его весом от айсберга откололся целый кусок. Плевать на то, кем он там был. Сейчас главное было вернуться на землю живыми.

Треск расколовшегося льда привлек внимание обоих. Спорящие разом повернулись к Ван Цзэ. Мужчина сердито выдохнул и произнес:

— Я... я говорил... это все ваши внутренние противоречия... Может, мы сначала дождемся прибытия скорой, а потом обсудим это? С рассветом администрация города примется за работу, но сначала, помогите же мне!

Юйян всегда был тихим и спокойным городом. Местный филиал Управления здесь называли «домом престарелых». С момента его основания, все работники, начиная от оперативников и заканчивая логистами, жили с десяти утра и до четырех вечера, никогда нигде не отмечаясь5. Никто из них даже не слышал о «сверхурочных».

5 打卡 (dǎkǎ) — отметиться (при приходе на работу и уходе с неё).

Порой они ловили небольшие группы шарлатанов, занимавшихся мошенничеством. Но даже эти случаи здесь уже считались «серьезными» и должны были быть подробно описаны в отчетах. Но сегодня им предстояло встретиться с тем, о чем они раньше только слышали.

Когда раздался сигнал тревоги, свидетельствующий о скачке аномальной энергии, начальник оперативного отдела, Ду Жо, только собиралась ложиться спать. Женщина старательно наносила на лицо питательную маску. Расшумевшуюся тревогу она ошибочно приняла за пожарную сигнализацию, решив, что всему виной ее бесхребетный муж, который снова тайком курил на террасе.

Тут же позабыв про сон, командир Ду, ругаясь, выбежала наружу, готовясь поймать преступника с поличным. Но, к ее удивлению, мужа на террасе не оказалось. Женщина так разозлилась, что маска чуть не сползла с ее лица. Ее дом был «обзорным пунктом с видом на море». По всем прогнозам, сегодня должен был быть отлив, но уровень воды почему-то продолжал подниматься. Яростный ветер пах рыбой, и все окна были мокрыми.

На одном из стекол отчетливо проступало кривое, как арбуз6, человеческое лицо!

6 歪瓜裂枣 (wāi guā liè zǎo) — кривые арбузы и треснутые финики (обр. о непривлекательных людях или вещах).

Находясь в стрессовом состоянии командир Ду грубо выругалась. Она замахнулась, намереваясь ударить по этому лицу, но едва не расколола кирпичную кладку террасы. Придя в себя, женщина грозно воскликнула:

— Вздумал шуметь в моем доме, дьявольское отродье?! Боюсь, ты больше не захочешь перерождаться!

Засучив рукава, она во что бы то ни стало вознамерилась выяснить, что это за штука и откуда она взялась, как вдруг лицо открыло рот и произнесло:

— Это... командир Ду из Юйяна? Я Ван Цзэ из «Фэншэнь». Я не смогу долго удерживать эту форму. Нам нужно подкрепление! Срочно запрашиваем подкрепление!

Маска командира Ду сползла на подбородок.

Кто в молодости не предавался фантазиям? «Фэншэнь» были ее мечтой с тех самых пор, как она пришла в Управление. Она побывала в двух вербовочных лагерях, но там было уже достаточно представителей «силового класса». Конкуренция оказалась слишком жесткой. Ее навыки были довольно посредственными и, к несчастью, ей отказали. В итоге, ей пришлось подчиниться и пойти по распределению, пополнив ряды местных оперативников.

С тех пор все командиры «Фэншэнь» стали для женщины недосягаемыми кумирами. Кумирами, чьи фотографии она устанавливала на рабочий стол своего компьютера, и даже ее муж не смел против этого возразить.

Голос командира Ду повысился на октаву, делая ее похожей на юную девушку. Она мило осведомилась:

— Вот черт! Кто ты, говоришь, такой?

В этот момент, ее кумир обессилел, лицо на стекле «потекло», и капли воды быстро превратились в координаты, за которыми следовали три кривые буквы — SOS.

Уже через четверть часа машина скорой помощи и спасательный катер были в пути.

Командир Ду словно влила себе куриную кровь7. Она тут же стянула маску и понеслась навстречу светлому будущему, успев по дороге нанести «боевой раскрас». Ее девичье сердце готово было вырваться из груди, подпрыгивая в ритме диско. Женщина даже испугалась, что еще чуть-чуть и все закончится инфарктом миокарда.

7 打了鸡血 (dǎ le jīxuè) ссылается на: 打鸡血 (dǎ jīxiě) — букв. сделать вливание петушиной крови (распространенный в период культурной революции способ лечения. Обр.: взбодриться, забегать).

— Мамочки, что... что это, мать вашу, тут взорвалось?

Когда они прибыли на место, море уже успокоилось, превратившись в сияющее кладбище. От воды поднималась ужасная вонь, а лунный свет то и дело выхватывал из темноты дрейфующие трупы. Они мирно покачивались на волнах, окруженные слоем льда, ограничивающим их передвижения.

На вид, все эти тела казались совершенно разными. Некоторым из них удалось сохранить человеческий облик, в то время как другие были сильно повреждены. Их плоть и мышцы словно растворились. На воде остались лишь чистые, как луна, скелеты.

В этот момент в жуткой тишине послышался мелодичный звук флейты. Командир насторожилась. Сквозь плывущий над волнами густой туман она увидела фигуру молодого человека, похожего на настоящего морского демона. На одной из льдин, скрестив ноги, сидел незнакомец с длинными мокрыми волосами и пытался что-то сыграть.

Это было поистине великолепно.

Все тело Ду Жо покрылось мурашками. Женщина взмахнула рукой, останавливая своих подчиненных, и осторожно сказала:

— Не подходите… Бинокль! Дайте мне бинокль! Мальчики мои8, этот человек...

8 乖乖 (guāiguāi) — дитятко, деточка.

Когда Ду Жо навела бинокль на незнакомца, длинноволосый мужчина вдруг повернулся и посмотрел на нее. Их взгляды встретились. Мужчина дружелюбно улыбнулся и указал флейтой куда-то на запад. Командир Ду прочла по его губам: «Выжившие там».

Затем он снова взял инструмент, и звуки разом превратились в мелодию. Волны закачались ей в такт, и разбросанные по морю трупы, казалось, принялись танцевать. Это было так странно, но так гармонично.

Похоже, что музыка действительно обладала способностью объединять различные виды искусства. Мелодией, которую он играл, была веселая песенка под названием «Счастливый день»9.

9 好日子 (hǎo rìzi) — день свадьбы; день рождения; праздничный (торжественный) день, а также счастливые дни, счастливая жизнь. Это песня из одноименного альбома китайской певицы Сун Цзыинь, вышедшего в свет в 1998 году.

Осторожно обогнув трупы, спасатели двинулись на запад и тут же наткнулись на быстроходный катер «Фэншэнь». На палубе стоял Сюань Цзи. Провозившись полночи им, наконец, удалось подобраться на борт всех оказавшихся в воде людей.

— Скорая! Сюда, здесь есть раненые!

— Помедленнее, помедленнее, у него серьезные травмы! Ему нужен особый уход.

— Это… Там замороженный человек, он один из «особенных»! О Боже, что же делать?! Нужно растопить лед!

— В этом нет необходимости, — сказал Сюань Цзи. — Быстрее, доставьте его туда, где ему смогут помочь. Лед растает сам.

Ду Жо осведомилась:

— Это все товарищи «Фэншэнь»? Что у вас за миссия? Как такое могло произойти?… Командир, вы…

Сюань Цзи помог сотрудникам скорой помощи положить замерзшего Янь Цюшаня на носилки. Услышав слова женщины, он бросил ей свое служебное удостоверение:

— Отдел ликвидации последствий Главного управления. Сперва спасите людей, а потом возвращайтесь. Позже, мы все вам объясним. Братья, вы хорошо потрудились.

— О, так вы логист, — догадалась Ду Жо. «Не даром в спецназе нет места трусам. Пусть они и кажутся жалкими, но оперативники всегда защищают своих коллег в тылу», — подумала она.

— Директор Сюань, одежда у вас на спине сильно обгорела, — сказала командир Ду. — Не торопитесь. Идите сюда, мы позаботимся о ваших ожогах!

Сюань Цзи небрежно завел руку за спину и коснулся кожи.

— Ничего страшного, это не ожог. Просто я люблю носить открытую одежду.

Командир Ду ошеломленно замолчала.

Что не так с этим директором из Главного управления? Он кокетничает больше, чем она.

В этот момент Сюань Цзи вдруг остановился и повернулся на северо-запад. Ду Жо машинально проследила за его взглядом, но не увидела ничего, кроме моря и слабого света маяка.

Командир Ду странно посмотрела на Сюань Цзи. Ей даже показалось, что тот простудился и теперь готовился чихнуть.

— Эй… Кто-нибудь, принесите одеяло директору из Главного управления? Море все еще…

Но прежде, чем она успела договорить, Сюань Цзи, до того казавшийся совершенно невредимым, внезапно упал.

— Твою мать! Кто-нибудь, быстрее сюда… А?

Веселые трели флейты внезапно оборвались. К катеру, словно призрак, подлетел человек и легко подхватил Сюань Цзи. Это был не кто иной, как «морской демон», только что указавший им путь.

Вблизи его «призрачная» натура становилась еще ощутимее. Словно в фильме ужасов, когда, с одной стороны по коже бежали мурашки, а с другой, невозможно было отвести взгляд. Ду Жо резко отшатнулась назад, когда Шэн Линъюань слегка кивнул ей. Взяв из рук санитара одеяло, молодой человек завернул в него Сюань Цзи и понес юношу к катеру скорой помощи.

В центре лба Сюань Цзи все еще светился огненный тотем. Когда он потерял сознание, ограничения спали. Таившийся в его теле огонь вырвался на свободу, распугивая злых духов.

Шэн Линъюань чувствовал себя так, словно прикоснулся к раскаленному паяльнику. Его руки сильно обгорели. Ни слова не говоря, он нашел место, куда можно было бы положить юношу, а затем медленно разжал пальцы. Ладони зудели. Из ожогов тут же хлынул черный туман, и раны зажили. Спустя мгновение на коже не осталось ни следа.

— Чжу-Цюэ... — Шэн Линъюань задумчиво посмотрел на Сюань Цзи, заметив, что юноша сильно хмурился. Казалось, он угодил в ловушку кошмара, из которого не мог вырваться.

Всего за месяц этот маленький демон сумел без чьей-либо помощи разгадать тайну клана гаошань и подчинил себе древнее пламя Чжу-Цюэ... Он даже выучил несколько фраз на русалочьем языке. Казалось, его постигло «внезапное озарение».

Это напомнило Его Величеству о «наследии», присущем некоторым древним расам. Умирая, последнее поколение вкладывало «наследие» в сознание потомков, чтобы обеспечить преемственность семейных традиций.

Хранитель огня — дух, рожденный из костей Чжу-Цюэ. В Чиюань погибло множество Хранителей огня. У них не было шансов встретиться с потомками. Не было ничего удивительного в том, что они решили воспитывать своих детей при помощи «наследия». Проблема заключалась лишь в том, что процесс этот должен был завершиться еще на рубеже смены двух поколений. Шэн Линъюань никогда не слышал о том, кто родился бы десятилетия назад и все эти годы жил как бестолковый смертный. «Наследие» его клана проявилось слишком поздно.

Может, всему виной были странные обычаи Хранителей огня? Или «наследие» являло себя лишь тогда, когда что-то происходило в Чиюань?

Шэн Линъюань потер пальцами флейту и подумал о тех странных разбитых стелах, которые он видел в долине. Он не знал, показалось ли ему, что на северо-западе вспыхнул огонь…

Ведь в тысячах миль отсюда, к северо-западу от них, простирался Чиюань...

Сокрытый в глубине первобытного леса, Большой каньон не спал. Все инструментальные духи, включая Дао И, попрятались в свои тела. Груды ржавой меди и железа облепили скалы по обе стороны каньона, содрогаясь от ветра. Казалось, что в камни был вставлен ряд магнитов.

Когда Сюань Цзи использовал силу Чжу-Цюэ, по долине заструился черный туман, пробудив яростное пламя. Словно два разъяренных дракона, две силы сцепились вместе, и лишь на рассвете огонь, наконец, затих.

Духи мечей высунулись из тел, но, не успели они вздохнуть с облегчением, как по дну каньона разнесся треск. Одна за другой, оставшиеся у алтаря стелы превратились в пыль. Когда рухнула последняя из них, над алтарем зазвучала печальная птичья песня, а на земле, растянувшись на десятки метров, появилась огромная красная печать. Точно такая же, как та, что была на железных воротах во сне Сюань Цзи.

В воздухе мелькнула яркая вспышка, и все исчезло.

Сюань Цзи смутно слышал треск разрушенных стел и гул печати. Но прежде, чем он успел воспротивиться этому, его снова захлестнули воспоминания.

«Не уходи».

День был чудесным, стояла хорошая погода. Юный Шэн Линъюань лениво сидел под деревом. Он медленно листал сделанные из листьев страницы одной из шаманских книг. Поговаривали, что это была очень древняя книга. Листья были хрупкими, как крылья цикад, поэтому юноша был очень осторожен. Сегодня он делал два полезных дела одновременно: читал и находился в море сознания, обучаяя свой дух меча держать лицо перед посторонними.

«Никто не увидит, тот мальчишка уже ушел!» — подбадривал его дух меча.

Этим «мальчишкой» был не кто иной, как Алоцзинь. В воспоминаниях он был всего лишь беззаботным ребенком. Еще не наступили те времена, когда и он, и клан шаманов зашли в тупик. Алоцзинь любил сушить груши в холодном источнике под алтарем. Когда меч демона небес увидел это, он тут же захотел умыкнуть несколько штук.

На щеках юного Шэн Линъюаня играл румянец, мальчик пользовался немалой популярностью. Но, когда он оставался наедине с духом меча, с которым у него были довольно близкие отношения, он показывал свой истинный характер. И, пусть внешне юноша казался взрослым, но на деле он был самым настоящим дьяволом.

Не поднимая глаз от книги, юноша наотрез отказался: «Благородный муж осторожен и тем избегает несчастья...».

«Я не такой благородный, я хочу есть сушеные груши! — бесновался дух меча. — А как насчет фруктов? Где мои фрукты? Ни фруктов, ни сухофруктов!»

Шэн Линъюань закрыл книгу и глубоко вздохнул: «Ты не успокоишься, не так ли?»

Меч демона небес был особенным. Учитель Дань Ли говорил, что они с Линъюанем одно целое. Когда он только появился на свет, он рос в позвоночнике Линъюаня. Но даже лишившись ножен, он не смог вы избавиться от оков, как это сделал Чжичунь. Дух меча должен был пройти через годы упорных тренировок, чтобы сформировать свое собственное тело. Тот, кто не имел стремлений не смог бы покинуть клинок даже по прошествии сотни лет, даже если его владелец оказался бы в гробу.

Когда он был ребенком, он вкушал радости и печали этого мира через чувства Шэн Линъюаня. Шэн Линъюань был его миром.

Шэн Линъюань не любил еду с ярко выраженным вкусом, но меч, разделявший с ним чувства, был совсем другим. Если дух меча будет совершенствоваться, когда-нибудь ему придется стать благородным человеком. Нельзя допустить, чтобы он превратился в богатенького пьяницу10.

10 花天酒地 (huā tiān jiǔ dì) — красотки — небо, вино — земля (обр. о развратном образе жизни; предаваться безудержному разгулу и пьянству).

Сладкоголосого... развратника, охочего до алкоголя.

Большие грушевые деревья во дворе дома великого мудреца вновь принесли плоды. В это время года было особенно солнечно. Великий мудрец говорил, что груши получились на редкость сладкими, и дух меча уже давно истекал слюной. Шэн Линъюаню было около шестнадцати лет. Он чувствовал себя взрослым человеком, способным противостоять любым соблазнам. Он не желал быть похожим на этого слюнявого проказника. Он так долго сдерживался, что, в результате, первым грушевое дерево обобрал Алоцзинь, и дух меча так разозлился, что грозился оборвать Алоцзиню косички.

Это сильно раздражало Шэн Линъюаня, и юноше ничего не оставалось, кроме как пообещать ему все исправить. В тот момент, когда он собирался забраться на дерево, он обнаружил, что Алоцзинь действительно не упустил шанса как следует поживиться11. Как только Шэн Линъюань потянулся за оставшейся на ветке грушей, кто-то робко позвал его:

11 雁过拔毛 (yànguòbámáo) — вырвать перо у пролетающего гуся (обр. в знач.: своего не упустит, не пропустит случая поживиться; жадный, хваткий).

— Брат Линъюань.

Снизу на него смотрела самая красивая девочка клана шаманов.

Принцу человеческого рода не подобало заикаться в присутствии девчонки, и Шэн Линъюаню не оставалось ничего другого, кроме как уступить ей грушу12. Девочка-шаманка была вне себя от счастья, но дух меча поднял такой шум, что содрогнулись Небеса.

12 让梨 (rànglí) — уступать грушу (обр. в знач.: быть уступчивым, скромным. По притче о некоем Кун Жуне, который, будучи четырёхлетним ребёнком, всегда брал себе самую маленькую грушу, уступая братьям крупные).

Никто не знал, откуда в этом маленьком духе столько энергии. Шэн Линъюань так разозлился, что быстро научился новому навыку: на время закрывать свои мысли. Однако, этот метод работал из рук вон плохо и постоянно пропускал чужие крики.

«Ты ведь обещал мне! Это мое! Кто позволил тебе раздавать мои вещи другим?! Даже если в будущем ты захочешь на ней жениться...» — возмущался дух меча.

«Чепуха!» — возразил Шэн Линъюань.

Но дух меча тут же показал ему, что такое настоящая «чепуха»: «Ты забыл о верности13! Позабавился и бросил! Я хочу сушеных груш!»

13 见色忘义 (jiàn sè wàng yì) — означает отказ от принципов, которых вы придерживаетесь.

«И с кем я только связался... Перестань, тебе не надоело?»

«Надоело! Можешь забыть о своем самосовершенствовании, просто вытащи меня из спины и выбрось!»

Наконец, Шэн Линъюань не выдержал и с криком вскочил на ноги: «Замолчи! Хорошо, я достану их для тебя!»

Однако, он отказался действовать скрытно. Добравшись до холодного источника, он нарочито громко кашлянул, объявляя о своем прибытии.

Дух меча самодовольно произнес: «Я же сказал тебе, что этого мальчишки...»

Он не договорил, в глубине холодной пещеры кто-то ахнул.

Два слившихся воедино силуэта быстро разделились. Один из них еще даже не успел одеться, он только и мог, что прикрыть лицо.

Повисла тишина.

«...здесь нет», — закончил дух меча.

Глава 63

Как мог тот, кто никогда не видел себя в зеркале, понять, что такое «чувства»?

Нравы клана шаманов были свободными… и раскрепощенными.

Юный и невежественный дух меча ошарашенно уставился на прятавшихся в пещере людей. Его громкий голос потряс море сознания Шэн Линъюаня: «Ох, они обнимаются и целуются средь бела дня! Бесстыжие!»

Шэн Линъюаню нечего было ему ответить.

Дух меча принадлежал к расе демонов. Жизнь демонов была долгой, потому и взрослели они тоже долго. Он рос очень медленно и в свои годы был еще совсем ребенком. В те жестокие времена, дети бедняков, которым исполнилось тринадцать или четырнадцать лет, становились опорой семьи. Даже первый озорник клана шаманов, Алоцзинь, уже обзавелся собственными амбициями и целями.

С точки зрения возраста, дух меча должен был походить на Алоцзиня, но на деле он еще мало что понимал и слыл вздорным маленьким дурачком.

Шэн Линъюань густо покраснел, юноше не оставалось ничего другого, кроме как отругать его: «Ни минуты покоя. Закрой глаза, не смотри!»

«Но как я могу «не смотреть», если твои глаза открыты?» — резонно заметил дух меча.

Шэн Линъюань почувствовал невероятную усталость. Считалось, что большинство инструментальных духов были мрачными созданиями, ведь когда-то им пришлось пройти через ритуал очищения. Но, даже если это было не так, они все равно казались молчаливыми и тихими. Шэн Линъюань понятия не имел, что такого плохого он сотворил в прошлой жизни, чтобы заслужить все это.

Каждый юноша пятнадцати или шестнадцати лет уже понимал, о чем ему следует знать, а о чем нет. Если бы Шэн Линъюань случайно наткнулся на этих двоих в одиночку, он бы не издал ни звука и просто тихо ушел. Но теперь, вынужденный держать лицо «благородного человека», он закашлялся.

У него всегда был прекрасный слух, но сегодня, из-за бесконечной болтовни духа меча, юноша не смог услышать затаившихся шаманов.

Шэн Линъюань склонил голову, стараясь скрыть свое смущение. В пещере повисла тишина. Шаманы тут же сложили руки в знак приветствия.

— Я просто кое-что забыл, не беспокойтесь.

Но даже сказав это, Шэн Линъюань так и не поднял головы. У него под ногами будто горел огонь, он не мог выстоять ни минуты. Собравшись с духом, юноша поспешно развернулся и ушел.

Но застуканные им шаманы догнали его.

— Ваше Высочество! Подождите, Ваше Высочество наследный принц!

Шэн Линъюань был ошеломлен. Оказалось, что те двое в пещере не были мужчиной и женщиной, это были юноши. Но поднимать шум было бы довольно невежливо, потому он тут же скрыл свое удивление, намеренно опустил взгляд и сказал с улыбкой:

— Вы хотели что-то спросить?

Один из подростков подошел к нему и пробормотал:

— Ваше Высочество, мы… мы… сегодняшнее происшествие, можем ли мы попросить вас…

— Конечно же. Я никому ничего не расскажу, — тут же ответил Шэн Линъюань, запоздало подумав, что слишком поторопился. Юноша попытался успокоиться, сделав вид, будто ничего не произошло. Он медленно поправил одежду и снова улыбнулся. — Цветение персика в «персиковом источнике» — как элегантно и очаровательно1. Я поступил необдуманно, мне нет причин болтать об этом.

1 桃花源 (táohuāyuán) — «персиковый источник» (из поэмы Тао Юаньмина), поэт. земной рай, уединенное место. Цветы персика в Китае считаются символом женщины. Вторая часть фразы — китайская идиома 风流雅事 (fēngliú yǎ shì) является некой аллюзией на 风流佳事 (fēngliú jiā shì), что обозначает романтические отношения между мужчиной и женщиной. Встречается в романе Цао Сюэциня «Сон в красном тереме».

Независимо от того, насколько он был неопытен и растерян, он прекрасно умел пускать пыль в глаза.

Закончив свои красивые речи, Шэн Линъюань поклонился юношам и… убежал.

С выражением невероятного великодушия на лице​​​​​​​2,​​​​​​ он от души проклинал дух меча.

​​​​​​​2 春风 (chūnfēng) — весенний ветер (обр. в знач.: великодушие, гуманность).

Но дух меча оказался на редкость проницательным. Он попросту проигнорировал все его замечания. Когда Его Высочество, наконец, закончил ругаться, маленький дух с интересом спросил: «Линъюань, а Линъюань, ты ведь говорил, что только женщина может родить ребенка?»

Шэн Линъюань раздраженно выдохнул: «Как хорошо ты, оказывается, осведомлен, даже про это уже знаешь».

Однако дух меча не заметил в его словах насмешки и деловито продолжил: «Да, но если у них не может быть детей, то, что они делали?»

Шэн Линъюань потерял дар речи.

Не услышав ответ, дух меча раскапризничался: «Или в этом клане шаманов есть какие-то странные заклинания, способные заставить мужчину стать женщиной? Об этом ты читал в тех книжках из листьев?»

«… Замолчи! Я с тобой и двух лет не проживу!»

Но меч демона небес больше не мог молчать. У него был поистине живой характер, юный дух был полон энтузиазма, как маленькая бродячая собачонка. К сожалению, в целом мире не было места, где он мог бы повеселиться. Еще до своего рождения он был заточен в клинок, он понятия не имел, что такое свобода и не видел во всем этом ничего необычного.

Избыток его энергии просачивался наружу и волной обрушивался на Шэн Линъюаня.

«Они женаты?»

«Нет. Они не отправляли трех писем и не совершали шести обрядов»​​​​​​​3.

​​​​​​​3 三書六禮 (sān shū liù li) — три письма и шесть обрядов (традиционные брачные ритуалы).

«Ай, Линъюань! Почему ты сперва сказал, что «никому ничего не расскажешь», а потом, что это «элегантно и очаровательно»? Я запутался. Это хорошо или плохо?»

В конечном итоге они поссорились, и у Шэн Линъюаня на лбу вздулись вены. К счастью, у него был особый талант обращаться с этим духом меча. Он нашел книгу с самым мелким шрифтом, раскрыл ее и уставился на вереницу непонятных символов. Не сгорело и половины палочки благовоний, как море его сознания успокоилось. Дух меча смотрел на мир его глазами. Однако, этот маленький невежда тоже обладал некоторыми талантами. Если в книге не было рисунков, он какое-то время смотрел на письмена, а потом засыпал крепко, как пьяный.

Вот и теперь беззаботный дух, живущий в море знаний юного принца, задремал. Когда стемнело, и все звуки вокруг стихли, этот вредитель снова проснулся.

Обнаружив вокруг себя непроглядную темноту, он понял, что Линъюань, должно быть, закрыл глаза и отдыхал. Дух меча чувствовал его ровное и спокойное дыхание, потому не пытался его будить. Он слушал шепот ветра и шелест листьев в лесу Дунчуаня.

В это время весь мир тонул в весне. Цветы и птицы, рыбы и насекомые, даже звери… Все вокруг, казалось, шептало о любви, все было пронизано духом тайных свиданий.

Духу меча вдруг стало скучно. И вовсе не потому, что он был отсталым или невежественным. Он действительно не мог покинуть клинок. С самого рождения это маленькое создание жило в позвоночнике Шэн Линъюаня. Когда Линъюань не обращал на него внимания, духу меча казалось, что его и вовсе никогда не существовало.

Как мог тот, кто никогда не видел себя в зеркале, понять, что такое «чувства»?

У него не было доказательств.

Глубокой ночью, ворочаясь с боку на бок, дух меча коротал время, представляя, сколько груш завтра созреет на большом дереве. И так продолжалось до тех пор, пока ему снова не захотелось есть.

Море знаний Линъюаня оставалось спокойным, в нем время от времени мелькали сновидения. Большинство шаманских книг были трудны для понимания. Порой он бессознательно повторял во сне новые слова. Это привычка была с Линъюанем на протяжении многих лет. Собираясь отдохнуть, юноша старался очистить свой разум, сосредоточившись лишь на том, что узнал за день или на вопросах, на которые не смог найти ответ. Потому, когда он спал, его разрозненные видения полнились всевозможными заумными вещами. С одной стороны, это улучшало его память и помогало привести в порядок мысли… С другой, так ему не снились те, кто всю жизнь следовал за ним в тени с желанием убить.

Его грезы были заполнены скучной поэзией. Даже если это никак не трогало невежественного духа меча, этого, по крайней мере, было достаточно, чтобы тот успокоился и заснул. Линъюань не хотел его пугать.

Дух меча лежал в море знаний и смотрел на шаманскую письменность. Перед ним мелькали страница за страницей. Как и ожидалось, через некоторое время его вновь потянуло в сон, и он пробормотал: «Ты так и не сказал мне, хорошими или плохими были те ребята, которых мы встретили днем».

Шэн Линъюань не проснулся, но море знаний среагировало на эти слова. Образы шаманских книг рассеялись, и сон переменился. Теперь перед глазами духа стояла картина, открывшаяся им днем у холодного источника.

«Да, это они!» — произнес дух меча.

Невесомый туман, поднимавшийся над водой, постепенно рассеялся.

Дух меча прошел сквозь полупрозрачную завесу, желая подойти поближе и как следует все рассмотреть, но образы во сне Линъюаня были крайне расплывчатыми.

Дух меча спросил: «Может ли мужчина жениться на мужчине? Это у всех людей так, или это обычаи клана шаманов?»

Но Шэн Линъюань спал, и некому было ему ответить. Вдруг, неясное видение снова изменилось, оставляя невесомое ощущение иллюзорности происходящего.

Дух меча и не ждал, что ему ответят. Он тщательно смаковал это слово, «жениться», так, будто говорил о «мире» и о «Паньгу» из древних легенд​​​​​​​4. Но если те слова были ему понятны, то это новое казалось каким-то неправильным. Неправильным, потому что оно не имело к нему никакого отношения.

​​​​​​​4 盘古 (pángǔ) — миф. Паньгу (согласно китайской мифологии — первый человек на земле).

Но оно имело какое-то отношение к Линъюань. Стоило только духу меча подумать об этом, как он неожиданно смутился.

Линъюань хотел жениться. Великий мудрец клана шаманов постоянно шутил об этом, говоря, что, когда Его Высочество унаследует трон, он непременно женится и... произведет на свет наследника.

«Произвести на свет наследника» означало, что он должен был взять в жены незнакомую женщину. Тогда они стали бы одной семьей. Через чувства Шэн Линъюаня маленький дух меча только и мог, что смотреть на всех этих женщин и слушать, как они разговаривают с Его Высочеством. Ему здесь попросту не было места…

Он лишь ненужная вещь…

Дух меча вздрогнул. Его «мир» собирался отвернуться от него, оставив его в этом холодном темном месте.

Эта мысль тут же превратилась в неугасаемый пожар. Невежественный дух меча страдал от нестерпимого желания присвоить этого человека себе.

«Если люди могут делать то же самое, может, тебе вовсе не обязательно жениться на женщине? — невольно выпалил дух меча. — Ты бы... может, тогда тебе бы не пришлось никого искать? Давай, я всегда буду единственным?»

После его слов сон Шэн Линъюаня стал еще туманнее. Холодный источник превратился в, окутанный паром, горячий водоем. Перед глазами духа меча стояла бескрайняя белизна. Даже когда Шэн Линъюань спал, он подсознательно не желал ему ничего показывать.

Воздух вокруг был невероятно сырым, странное, неуловимое ощущение прошло по телу юного духа. Оно онемело и зудело. Духу меча показалось, что дыхание Шэн Линъюаня сделалось слабым и учащенным. Юноша, похоже, почувствовал себя неуютно и поспешно свернулся калачиком. Маленький дух пришел в себя и растерянно спросил: «Линъюань, что с тобой?»

Туман во сне становился все гуще и гуще. Казалось, в нем был кто-то еще. Дух меча на мгновение засомневался, но все же последовал за ним. Неизвестно почему, но сердце его забилось все быстрее и быстрее. В глубине души он начал что-то понимать. Он боялся увидеть того, кто скрывался в тумане, но все же не мог не взглянуть на него.

Впереди показалась фигура юноши с распущенными мокрыми волосами. Это был Линъюань. Обычно, люди не могут видеть себя во сне, но они были связаны морем знаний и, в какой-то степени, влияли друг на друга. В глазах духа меча Шэн Линъюань был похож на молодого человека, отражение которого он обычно видел в зеркале или в воде.

Но на самом деле, юноша неуловимо отличался от того, как он выглядел в реальной жизни. Обнаженный и румяный, он казался таким ярким и совершенно непохожим на себя. Неторопливо приблизившись к стоявшему в воде человеку, он медленно обнял его и, крепко прижав к каменной стене, принялся издеваться над ним.

Их силуэты тонули в белом тумане. Дух меча смутно различил чужую фигуру, но не лицо. Он не знал, что это было, но в глубине его сердца внезапно вспыхнуло пламя и с ревом устремилось вверх. Туман окутал его и вытолкнул наружу. Впервые море знаний Шэн Линъюаня отвергло его.

Дух меча в ярости закричал: «Линъюань!»

Его крик проник в чужой сон и отозвался долгим эхом:

«Линъюань…»

В мгновение ока сильная дрожь Шэн Линъюаня передалась ему, как если бы он наступил на хвост зверя Лэйцзэ. Дух меча охнул, и его душа онемела.

Сон развеялся, Шэн Линъюань проснулся, и угол обзора резко изменился. Казалось, юноша внезапно сел.

Не дожидаясь, пока дух меча придет в себя, Шэн Линъюань тут же закрыл от него все шесть своих чувств. Безо всякой на то причины дух меча демона небес оказался заперт в «маленькой темной комнате».

За всю его жизнь такое случилось впервые. Когда Шэн Линъюань стал старше, он научился лучше контролировать свой разум и обрел способность прятать некоторые свои мысли от духа меча, то есть, научился игнорировать его. Будучи раненым или стоя на поле боя, Шэн Линъюань отсекал боль, запахи и вкусы, чтобы не повредить маленькому духу.

Но он ни разу не отнимал у него зрение и слух, и дух меча наивно полагал, что юноша никогда этого не сделает.

Однако, неожиданно для него самого, это все-таки случилось!

Лишившись способности видеть и слышать, дух меча оказался в ловушке темноты и едва не сошел с ума. Он долго кричал и бился в море знаний Шэн Линъюаня. К счастью, Шэн Линъюань не заставил его долго ждать. Уже через полпалочки благовоний дух меча вновь обрел способность чувствовать. Едва он соприкоснулся с внешним миром, как его тут же пробрал озноб. Дух меча не знал, что произошло, и почему Шэн Линъюаню вдруг понадобилось искупаться среди ночи.

Юноша не стал ждать, пока ему вскипятят ванну и попросту опрокинул на себя ушат холодной колодезной воды!

Наверное, именно из-за этого сердце Линъюаня билось так быстро, будто вот-вот готово было разорваться. В груди болело.

Дух меча подумал: «Вот так! Замерзни насмерть! Сволочь, лучше бы ты закрыл от меня осязание!»

Дух меча был очень зол. Он никак не мог понять, что такого Линъюань решил скрыть, принимая ванну. Будто бы они никогда не мылись вместе. Сначала ему не досталось груш, затем его без причины заперли в маленькой темной комнате, и, в добавок ко всему, он так и не смог рассмотреть того человека во сне... В его голове зародились смутные и тревожные мысли, и дух меча тотчас вспылил, потрясая землю силой своего несносного характера, установив тем самым новый рекорд по продолжительности игнорирования.

Следующие полмесяца Шэн Линъюань должен был каждый день добавлять в свой рис ложку цветочного меда. Юноша едва не отощал. Великий мудрец было подумал, что принц заболел и постоянно беспокоился о нем.

Да, в те времена дух меча... был слишком дерзок с будущим императором. Он ругал его и постоянно ссорился с ним. Он был еще высокомернее, чем Алоцзинь.

Это, должно быть, сильно раздражало Его Высочество? Не удивительно, что позднее, когда он пришел в негодность, его попросту выбросили. Это было даже хуже того, что произошло с шаманами.

Нет... когда клан шаманов уничтожили, Линъюань был ранен в самое сердце. Алоцзинь и его люди были теми, кто проводил с ним рядом дни и ночи.

Но что он такое?

Что он значил для Шэн Линъюаня?

После этого Шэн Линъюань больше не разговаривал с ним. Он слишком быстро повзрослел. В прошлом, Его Высочество закрывал свой разум потому, что вокруг происходило что-то плохое или потому, что ему нужно было сосредоточиться, ну, или просто потому, что они в очередной раз поссорились с духом меча и теперь дулись друг на друга. Но вдруг в море знаний Шэн Линъюаня появилось слишком много пустого пространства. Иногда дух меча просто сидел там в полном одиночестве, отрезанный от всего мира.

Тогда дух меча тоже научился игнорировать его. Сперва он понятия не имел, как закрыть от кого-то свой разум, но со временем немало в этом преуспел. Все это сильно напоминало детскую месть, и Шэн Линъюань никак на него не реагировал. Однако их юность постепенно утекала сквозь пальцы.

Вскоре после этого они покинули Дунчуань. Чтобы не оставлять стаю драконов без головы​​​​​​​5, Дань Ли выступил с предложением о том, чтобы едва повзрослевший принц занял трон. Под гнетом скованного из железа и крови венца, его юношеские чувства, тонкие, как крылья цикады, исчезли без следа.

​​​​​​​5 群龙无首 (qúnlóng wúshǒu) — стая драконов без главы (обр. в знач.: толпа без лидера).

И надоедливый весенний ветерок больше никогда не проникал в его сны.

Кем был тот человек в тумане, о котором Линъюань думал, забываясь под большой грушей в Дунчуане? Была ли то девушка, прекрасная, как весенний цветок… или юноша?

Эти вопросы, долгое время терзавшие дух меча, так и остались без ответа.

Потому что позже Дунчуань исчез, как и грушевое дерево.

Та мелкая ссора и внезапно вспыхнувшая ревность были так ничтожны, что постепенно сгинули в бурных волнах​​​​​​​6.

​​​​​​​6 惊涛骇浪 (jīngtāo hàilàng) — страшные валы и яростные волны (обр. о чрезвычайных событиях, опасных потрясениях).

Сюань Цзи пришел в себя в специально оборудованной больничной палате, принадлежавшей юйянскому филиалу Управления. На нем не было ни царапины, но его сердце болело так, словно его пронзили тысячи стрел. Это было настолько невыносимо, что он хотел вырваться из оков плоти и развеяться по ветру.

Он вспомнил долгое безмолвие, в котором даже Его Величество владыка людей, способный разглядеть шерстинку на теле зверя, не заметил и половины тех… темных чувств.

Сюань Цзи всегда ощущал смутную неуверенность, возможно, потому, что он никогда и не был человеком. Он любил новое и не переваривал старое. Он никогда ни к чему не привязывался. Порой он позволял себе плыть по течению и знакомиться с разными людьми.

Но, оказалось, он не был таким с рождения. Всему виной был жар, давным-давно выгоревший дотла.

А этот подлый бессердечный человек попросту позабыл его как ненужную ветошь, сделав вид, что совершенно его не узнает.

Ведь для Его Величества он... всего лишь меч.

Конец третьего тома.

Глава 64

Том 4. Невольник

Свобода для изгнанника — это источник боли и начало страданий.

Сюань Цзи по-прежнему был заперт в ловушке, полной неописуемой скорби и одиночества, оцепенело уставившись в потолок палаты интенсивной терапии. За окном стояла поздняя ночь. Свет в больнице был выключен, и вокруг не было слышно ни звука.

Вдруг из темноты раздался голос:

— Уже проснулся?

Сюань Цзи так перепугался, что едва не закричал. Юноша поспешно вернул свою почти улетевшую душу обратно в тело, и, наконец, увидел стоявшую у окна темную фигуру… Ему это кажется? Или это действительно главный герой его сна?

Ни слова не говоря, Сюань Цзи поднял руку и прижал ладонь к груди, силясь подавить неприятную боль. Он не знал, может ли душевная травма стать основанием для подачи заявления о травме производственной.

Все специальные палаты в этой больнице были одноместными, со светлыми и чистыми, выходящими на юг окнами. Плотные шторы были задернуты лишь наполовину, и между ними виднелась полоска тонкой тюли. Лунный свет смешивался с сиянием уличных фонарей, но, проникая в палату, предусмотрительно избегал стоявшего у окна человека.

Сюань Цзи смотрел на него так, словно давно утратил душу. Выражение его глаз оставалось странно таинственным. По его радужке, как круги по воде, расходились блики. Казалось, в них смешалось все и сразу: невыразимая обида, дрожь и невысказанное желание.

Шэн Линъюань смерил его взглядом:

— Ты снова голоден?

Сюань Цзи не ответил.

Почему он сказал «снова»?

Осознав, что его самоконтроль дал трещину, и что выражение его лица, должно быть, показалось собеседнику крайне странным, Сюань Цзи поспешно отвернулся от Шэн Линъюаня и изо всех сил попытался справиться с перепадами настроения.

— Янь... — юноша закашлялся. Некоторое время он не мог связать и двух слов, пока, наконец, не выдавил из себя, — командир Янь, что с ним?

— Он жив, я не нарушаю своих слов по пустякам, — лениво ответил Шэн Линъюань. Молодой человек подхватив деревянный стул и сел, — можешь быть уверен.

Что он должен был на это ответить?

Сюань Цзи не оставалось ничего другого, кроме как замолчать. Юноша поднялся с постели и налил себе стакан воды.

Врачи с особыми способностями знали, что представители класса «огня и грома» нуждались в физическом охлаждении. В палате было холодно, как в морге, стоявшая под кондиционером питьевая вода почти замерзла. Когда она скатилась в желудок, Сюань Цзи вздрогнул, выдохнул и, наконец, окончательно проснулся.

Его «воспоминания» были отрывистыми, им недоставало ключевых звеньев. Он никак не мог связать причины со следствием. Пойманный в ловушку своей памяти, Сюань Цзи ощущал себя духом меча демона небес. Он словно кожей чувствовал всю его боль и горечь. Но теперь, когда странная подводная гробница осталась далеко позади, он, наконец, вернулся в привычный мир. Его сбежавшие воспоминания забрались к нему в голову, как черепаха в свой панцирь.

Подумав, Сюань Цзи решил, что все те яростные чувства, которые он испытал к Его Величеству там, в море, были попросту неразумными.

Шэн Линъюань был самым настоящим дьяволом. Пусть изначально он и не понимал разницы между «демоном небес» и «Бедствием», но, судя по личным качествам, Его Величество «демон небес» оказался довольно хорош.

Он не убивал без разбора, уделял большое внимание поддержанию общественной безопасности, соблюдал правила секретности Управления по контролю за аномалиями, которые сам же когда-то и установил. Но лучше всего было то, что, даже не владея в совершенстве современным языком, он не настаивал на использовании изящного языка. Его вполне можно было считать демоном «трех хорошо»1.

1 三好 (sānhǎo) — сокр. лозунг Мао Цзэдуна, выдвинутый в 1953 г. и обращенный к молодежи: иметь хорошее здоровье, хорошо учиться, хорошо работать, позднее слова «хорошо работать» стали интерпретироваться как «иметь хорошую политическую идеологию» (букв. три хорошо).

Он был императором, «владыкой людей», спасение «нелюдя» Чжичуня не входило в его обязанности. Он должен был оставить его умирать. Пока дьявол совершал подвиги, что делала полиция? В тот момент им нечего было противопоставить Вэй Юю. Если они хотели остановить этого коварного монстра и не дать ему вырваться к людям, им оставалось только одно — позволить Чжичуню разорвать контракт. Кто знает, может, виной всему были личные чувства или этические соображения, но, даже задумавшись о чем-то подобном, никто не посмел бы произнести это вслух. Для всех стало облегчением то, что Шэн Линъюань согласился взять на себя роль злодея. Но благодарить его было бы слишком неловко, потому им оставалось лишь упрекать его и обвинять в бесстыдстве.

Живя в мире смертных, Сюань Цзи привык плыть по течению. Он был довольно мирным человеком. Успокоившись, юноша как следует изучил терзавший его гнев и понял, что все это время находился под влиянием духа меча, которому так и «не удалось получить желаемое».

Его жадность породила болезненные ожидания. И эти ожидания стали ножом в его сердце. Утратив их, неизбежно будешь горевать.

Однако «горе» не входило в медицинскую страховку. И никто другой в этом не виноват. Но что за чувства связывали дух меча и Шэн Линъюаня?

Его Величество был жестоким и безжалостным, но в годы своей юности он все свое время посвящал этому никчемному духу. Позже чиновники вынудили его сломать клинок. Его Величество тоже был жертвой. Он никогда не скрывал, что не хотел уничтожать меч демона небес. То ли потому, что дух внутри него был еще слишком слабым, чтобы «прятаться», то ли потому, что это был всего лишь меч, Его Величество не воспринимал его всерьез... Проще говоря, что сделано, то сделано. Ведь, как говорится: «Не важно, что у тебя на сердце, в этом мире нет ничего совершенного».

Дух меча терзался желаниями, и Его Величество не был в этом виноват. Он не был виноват и ничего ему не должен.

«Наверное, я слишком сильно вжился в роль», — решил Сюань Цзи. Юноша сделал последний глоток, успокоился и снова посмотрел на Шэн Линъюаня.

Он помнил, что в те дни, когда дух меча был еще подростком, самому Линъюаню было около двадцати лет. У него не было ни минуты покоя. А в мире маленького духа не было никого, кроме Шэн Линъюаня. Ничего удивительного, что он помешался на ком-то до такой степени, что потерял контроль. Кто в юности не сходил с ума?

Но если как следует подумать, то, зная о характере Сюань Цзи, он должен был относиться к Его Величеству с уважением и держаться от него на почтительном расстоянии. Хотя с эстетической точки зрения ему всегда нравились волосы Шэн Линъюаня. С другой стороны, каждый день проезжая на автобусе мимо элитных жилых домов, юноша постоянно пускал на них слюни, но он никогда бы не пожертвовал собой во имя несбыточных идей. В конце концов, он даже коммунальные услуги не смог бы оплатить.

Если вы не можете себе чего-то позволить, значит, вы не можете это заполучить. Вам остается только восхищаться. В этом мире так много красивых людей, что дух захватывает. Нет необходимости вести себя словно влюбленный подросток и устраивать переполох.

— Морской бриз, похоже, немного опьянил меня, — вежливо произнес Сюань Цзи. — Мое поведение было неприемлемым. Это моя вина. На самом деле, если бы не вы, вероятно, нам всем пришлось бы остаться там. Спасибо.

Шэн Линъюань склонил голову и с интересом посмотрел на Сюань Цзи.

Расставшись в Дунчуане, теперь он вновь встретил этого маленького демона. Но тот словно переродился. Если бы не аура Хранителя огня, Шэн Линъюань подумал бы, что перед ним совершенно другой человек.

— Наша с духом меча сделка была заключена по обоюдному согласию. Это наше личное дело, — медленно произнес Шэн Линъюань. — Что до этого простолюдина, Вэй Юя, то мы действительно собирались уничтожить его. Кстати, тебе не нужно церемониться.

— Все равно спасибо, — сказал Сюань Цзи. Даже совладав со своими эмоциями, стоило ему только посмотреть на Шэн Линъюаня, как он тут же принялся бездумно тереть ладони о брюки. — Кроме того... я смутно чувствовал, что это вы доставили меня обратно. Это...

Шэн Линъюань поднял на юношу взгляд.

— И как же ты собираешься нас отблагодарить? Собираешься построить для нас храм и воскуривать благовония или ты решил посвятить нам жизнь2?

2 以身相许 (yǐ shēn xiāng xǔ) — букв. выйти замуж или отдаться (добровольно вступить в половую связь с женихом).

Рука Сюань Цзи соскользнула. Еще немного и он стянул бы с себя штаны. Но заметив на лице старого дьявола натянутую улыбку, он резонно предположил, что тот услышал, как бьется его сердце и злобно посмеялся над ним.

Потому, решив экстренно заделать брешь в своей броне, юноша развернул самые настоящие инженерные работы, повторяя знаменитые изречения и крылатые фразы, вроде: «Берегите свою жизнь, держитесь подальше от наркотиков», «Принимая наркотики, ты приносишь вред своей семье» и многое, многое другое. Он повторил их несколько раз, не собираясь так просто сдавать позиции, и игриво усмехнулся:

— Строительство храмов и возжигание благовоний — все это просто суеверия, я не стану этого делать. Что же касается меня самого, я так или иначе не посмею возразить. Но, боюсь, для Вашего Величества я слишком низкосортный товар.

К счастью, Шэн Линъюань лишь дразнил его, он спокойно отступил.

— Нам не сложно было выловить тебя, всегда рады помочь, — спокойно произнес он. — Когда-то давно мы лично отдали приказ запечатать Чиюань, мы лично вырезали печать на костях Чжу-Цюэ. Поскольку ты — дух костей, что охраняет Чиюань, можно сказать, что ты, вроде как, работаешь на нас, а не для того чтобы выслужиться перед своим племенем. Но чтобы сохранить мир и покой в Чиюань, ты не можешь умереть.

Сюань Цзи замер.

— Что?

Что за кости? Какой еще дух?

Разве... он не дух меча демона небес?

Заметив его растерянность, Шэн Линъюань осведомился:

— С утра до ночи ты только и делал, что путался в событиях, пытаясь связать их со своим происхождением, но неужели ты и в самом деле ничего не знаешь?

Сюань Цзи знал пять или шесть ступеней «Наступающего дракона» и расположение парочки «артерий»3, но он понятия не имел, можно ли было считать это «знанием», потому юноша неопределенно ответил:

3 来龙 (láilóng) — высшая точка группы холмов (из языка геомантов); рельеф местности. Горные хребты в Древнем Китае образно называли драконами. Существует четыре разновидности гор-драконов, отличающихся по степени насыщенности ци. На первом месте по благоприятности стоит «Наступающий дракон» – группа гор, окружающая участок, имеющая сложную ступенчатую структуру, постепенно вздымающуюся в небо. 去脉 (qù mài) — досл. артерии; система энергетических каналов Земли, по которым циркулирует энергия ци.

— Может быть...

Тогда Шэн Линъюань вновь спросил его:

— Почему ты называешь себя «Хранителем огня»? Ты знаешь, кто такие «Хранители огня»?

Сюань Цзи промолчал.

Ладно, еще один вопрос, на который он не мог ответить.

«Хранителями огня» называли населявших Чиюань инструментальных духов. Дао И сказал, что он «тридцать шестой Хранитель огня, глава их клана». Но что это значило? Страдавший болезнью Альцгеймера старик Дао И не мог ему об этом рассказать, а сам Сюань Цзи и вовсе понятия не имел.

Видя, что юноша, похоже, совсем потерял дар речи, Шэн Линъюань с улыбкой сказал:

— Я видел, что ты обладаешь очень удобной способностью, ты можешь запечатывать демонов. Я думаю, у вашего клана есть свое наследие. Неужели никто не передал его тебе? Прошло так много лет.

Услышав слово «наследие», Сюань Цзи внезапно задумался.

— Погодите-ка, Ваше Величество, о каком наследии вы говорите?

— Кажется, ты начинаешь понимать. Да, это «Бессловесная книга» вашего клана.

Среди людей с особыми способностями слово «наследие» имело два значения. Одно из них — общее: «культурное наследие», «духовное наследие» и так далее. Оно передавалось следующим поколениям устно или письменно, в процессе обучения и через книги.

Но кроме этого существовало и еще одно, невербальное «наследие». Говорят, что в прошлом, некоторые расы могли передавать свои силы и знания напрямую своим потомкам. Этот способ назывался «Бессловесной книгой». На первый взгляд это звучало как реалистичная версия «хлеба памяти»4. Это было поистине здорово, но, к сожалению, использовать ее можно было не везде. Подобный способ «наследования воспоминаний» мог вызвать множество этических проблем. Кроме человеческого тела, у каждого из них было свое собственное «прошлое», и воспоминания в их сознании принадлежали только им самим. Так что, даже если кто-то покидал этот мир, как быть с душой?

4 Особый хлеб из японской манги и аниме-сериала «Дораэмон». Кусок хлеба, на котором отпечатывались те или иные надписи. Если его съесть, можно было с легкостью запомнить все, что там написано.

Поэтому, воспользоваться подобным «наследием» можно было лишь в случае смерти всей семьи, будучи единственным оставшимся в живых потомком.

Сюань Цзи вспомнил, что еще тогда, когда они останавливались в отеле Дунчуаня, перед его глазами внезапно возникла странная картина. Он не знал, была ли то галлюцинация или что-то вроде того. Он был в Чиюань. Он стоял на коленях посреди алтаря и извинялся перед мечом: «Двести тридцать два года. Без перерывов. Это самый долгий срок. Но я правда больше не могу продолжать».* Вдруг, все его тело прошила острая боль, будто что-то тяжелое раздавило его кости.

*Примечание автора: 35 глава.

В то время он считал, что двести тридцать два года — это продолжительность жизни самого старого из его предков, записанная на одной из каменных стел. Что, если его видение на самом деле было воспоминанием этого долгожителя? Могли ли все эти «воспоминания», которые он так часто видел в своих снах, принадлежать кому-то из его предшественников?

Следовательно, он не мог быть трехтысячелетним духом меча демона небес. Эти странные видения были лишь частью его необычного наследства, оставленного ему предками.

— Если мы правы, то ни одному из поколений Хранителей огня не суждено встретиться со своими потомками. Поэтому все секреты вашего клана должны передаваться через «Бессловесную книгу». Кажется, ты растерян? Боюсь, что твоя «Бессловесная книга» пришла в негодность.

Оказывается, все эти «воспоминания» были переданы ему через книгу.

Сюань Цзи тут же подумал о том, что это могло бы многое объяснить. Во всяком случае, это было бы гораздо более разумно, чем то, что он был трехтысячелетним духом меча.

Тем не менее, узнав, что он вовсе не был духом меча демона небес, на чью долю выпало столько жутких страданий, Сюань Цзи почувствовал облегчение. Будто с него разом спали тяжелые оковы. Однако, у радости быстро испортился привкус.

В его голове промелькнула мысль: «Что ж, похоже, я с самого начала заблуждался на счет себя».

— Обычно «Бессловесная книга» передается из поколения в поколение. Но твой клан особенный, — сказал Шэн Линъюань, привлекая внимание Сюань Цзи. — То, что мы собираемся рассказать тебе дальше, касается не только твоей жизни и смерти. Ты должен слушать внимательно.

Его Величеству, должно быть, слишком много хотелось ему объяснить. Сюань Цзи быстро понял, что на сегодняшнем уроке каждая точка будет иметь особое значение. Он поспешно выбросил из головы все ненужные мысли и приготовился внимать.

— Хранителями огня называют тех, кто охраняет Чиюань. Но прежде всего, мы должны рассказать тебе, что такое Чиюань. Это самый настоящий источник темной энергии. Человеческая раса невосприимчива к ней, семь их отверстий наглухо закрыты, но все остальные кланы так или иначе способны были впитывать эту силу. Во времена «Второй битвы при Пинъюань» человечество победило, но мир был слишком хрупок. Даже не считая тех немногих из расы демонов, кто примкнул к людям, вроде полукровок, гаошаньцев, шаманов и других, если в будущем Чиюань стал бы сильнее, разве упустили бы они такой шанс? Тогда людям пришел бы конец. Если бы мы ничего не сделали, нам пришлось бы повторить ошибки Великой битвы. В конце концов, нам предстояло решить, от чего отказаться и по какому пути идти. Именно поэтому у нас с Дань Ли возникли разногласия.

Голос Шэн Линъюаня был мягким и спокойным. Слушая его, Сюань Цзи словно погружался в транс. Вдруг, он вспомнил тот ночной разговор юноши и духа меча из своего сна. Его сердце тут же пронзило болью, будто в него вставили иглу.

Он поспешно оглянулся и встал, намереваясь включить в палате свет, попутно установив температуру кондиционера на самую низкую. Послышалось жужжание и вспыхнувшая лампа полностью развеяла атмосферу старины. Электроприборы, олицетворявшие мощь современной науки и техники, вернули его к жизни, крепко держа его разум в двадцать первом веке.

Сюань Цзи потер лицо.

— Дань Ли хотел истребить всех ваших союзников, чтобы никогда не получать от них дурных вестей? Думаю, именно так он и поступил с кланом шаманов.

— Сначала шаманы, потом гаошаньцы, — кивнул Шэн Линъюань — Вэй Юй пал до того, как исчез его клан. Мы знаем, что всему виной была его жадность, но, с другой стороны, здесь просто не могло обойтись без помощи Дань Ли.

Внешне Сюань Цзи остался совершенно спокойным, но в его сердце вонзилась еще одна игла.

Оказалось, что Дань Ли специально принес дух меча демона небес в жертву, чтобы разжечь конфликт между людьми императора и правителем клана гаошань.

Шэн Линъюань продолжал:

— В те годы сила демонов иссякла, они рассеялись по всей стране. Трое близких к людям представителей расы: шаманы, гаошаньцы и клан теней были уничтожены. Гаошаньцы давно были обречены на гибель, а клан теней погоды бы не сделал. Дань Ли думал, что это хорошая возможность избавиться от них. Всю свою жизнь мы никак не могли решиться убить своего учителя. Напротив, мы были самым настоящим мечтателем.

— Вы… хотели сохранить видовое разнообразие? — с осторожностью спросил Сюань Цзи.

Шэн Линъюань, казалось, нашел его слова очень интересными. Он хорошенько обдумал их и, немного помолчав, снова продолжил:

— Мы хотели подавить «кровеносную систему земли»5 и запечатать Чиюань. Мы хотели, чтобы каждый научился жить со своими достоинствами и недостатками, чтобы каждый смог найти свой путь.

5 «Кровеносная система земли» или счастливые знаки (предвестья) в земле, также известны как лей-линии (псевдонаучное понятие). Из лей-линий складываются геометрические формы разных масштабов, которые все вместе образуют единую сеть — предположительно, силовых линий энергетического поля земного шара.

Сюань Цзи хотел было сказать, что дело не только в неверном мировоззрении Дань Ли. Он был самым настоящим безумцем. Но едва он успел открыть рот, как вдруг услышал над ухом странно знакомый мужской голос. Голос был хриплым и звучал невероятно близко, нудно повторяя: «У мира тоже есть своя сила. Природа погрязла в суете. У каждого здесь своя жизнь. Говорят, что в древности случились великие несчастья. Небо рухнуло, земля провалилась, всюду бушевали наводнения. Затем, все покрылось льдом. Кругом было голо и пустынно. В этих бедствиях без следа исчезло великое множество душ, но вскоре, на их место пришли другие...»

Сюань Цзи сжал пальцами точку6 на ладони и принялся давить на нее изо всех сил. Наваждение тут же исчезло. В палате остался лишь голос Шэн Линъюаня.

6 劳宫 (láo gōng) — Лао — «труд»; «гун» — «дворец». Точка расположена в середине ладони — органа труда, поэтому и сравнивается с «дворцом труда». Считается одной из самых важных точек, потому что она отвечает за работу сердца. Массаж точки Лао Гун помогает унять сердечную боль, улучшить настроение, снять приступ истерии.

— ...Период великого упадка перед «Первой битвой при Пинъюань» стал началом расцвета людей и увядания всех остальных народов. Но тысячи лет спустя наступит день, когда человечество падет, потому что такова его судьба. Упадок — это не вопрос одного поколения, это долгий и очень медленный процесс. Но король демонов Цзю Сюнь пошел против законов природы. Он убил божеств, захватил Чиюань, высвободил силу древнего пламени, на время вернув расе демонов былую мощь. Судьбой нескольких поколений было сгореть в этом огне. Ему суждено было уничтожить свой род, — на слове «судьба» Шэн Линъюань слабо улыбнулся, и улыбка его, казалось, была полна презрения. — В этом мире у всего есть два великих начала, свет и тень. Если есть боги, значит, будут и демоны. Дань Ли предупредил нас, чтобы мы держали Чиюань под контролем, как песчаная насыпь или дамба, что строили для предотвращения наводнений. Плотина может быть очень крепкой, но настанет день, когда она рухнет. Мы тщетно пытались использовать для этого совершенствующихся, но Цзю Сюнь пошел другим путем. Это было слишком самонадеянно, в будущем нас ждала неминуемая катастрофа. Но в то время это казалось нам разумным. Нам нечего было возразить.

Сюань Цзи снова посмотрел на него. Он не ожидал, что Шэн Линъюань заговорит о Дань Ли. В своих речах он сделал несколько простых пояснений, словно опасаясь, что Сюань Цзи его не поймет.

В обычной жизни император У обладал целым набором качеств: он слыл неверным, непочтительным и несправедливым. Однако у него до сих пор были поклонники. Иностранцы с трепетом и почтением называли его «владыкой людей». И это было отнюдь не безосновательно: одна лишь способность объективно и беспристрастно доносить мнение о своих политических оппонентах до будущих поколений уже делала его истинным символом неба и земли. Он захватил власть и правил в течение двадцати лет, но по-прежнему прислушивался к другим.

Во всяком случае, в его словах Сюань Цзи действительно слышал правду о Дань Ли.

В мировоззрении современных людей фраза «любая жизнь драгоценна» звучала очень политкорректно. В мире даже существовали специальные защитные организации для животных, призванные бороться за их права. Но что насчет существ, которые были также разумны, как и люди? Глядя на времена Великой битвы, подход Дань Ли кажется вполне понятным. Только что закончилась затяжная война, население сократилось до одной десятой от своего первоначального размера, мир был пронизан сотней дыр и тысячей язв7, человечество висело на волоске между жизнью и смертью.

7 千疮百孔 (qiānchuāng bǎikǒng) — сто дыр и тысяча язв (обр.в знач.: покрытый ранами).

Сила Чиюань могла проникать в тело каждого живого существа, кроме человека. Они залечивали раны, крепли, готовясь вновь поднять головы8. В конце концов, это превратилось в долгую безнадежную гонку, где единственным шансом для человеческой расы стало воспользоваться возможностью истребить других.

8 东山再起 (dōngshān zài qǐ) — Дуншанец (отшельник) вновь объявился (обр. в знач.: возобновить деятельность, карьеру). Ссылается на легенду об отшельнике с горы Дуншань. Бывший крупный чиновник Се Ань вернулся к государственной деятельности).

В конце концов, это жадные демоны были теми, кто уничтожил клан божественных птиц, и благодаря кому пламя Чиюань вышло из-под контроля. В чем же виноваты люди?

— Вам нечего было возразить, и вы прислушались к его совету?

— У нас не было способа опровергнуть его слова, — Шэн Линъюань небрежно отвел от лица упавшую прядь своих длинных темных волос и рассмеялся. Заслышав его смех, Сюань Цзи вздрогнул. — На четвертый год Цичжэн по желанию Дань Ли мы подняли восстание и немедленно отправились на юг сражаться. По пути туда мы поменялись местами с пустой куклой, и подменившая нас марионетка отправилась к клану гаошань, с целью истребить весь их правящий род. Мы же развернулись и отправились обратно в столицу. Объединившись с князем Нином, мы разжаловали императорского наставника. Двор утонул в крови. Сто тридцать гражданских и военных чиновников были казнены за измену. С тех пор во дворце больше не проводилось никаких дискуссий. На следующий год мы убили Дань Ли и приказали людям собрать тридцать шесть костей Чжу-Цюэ, выжечь на них заклинания, сделать печати. Из костей Чжу-Цюэ родился огромный массив, «кровеносная система» Чиюань оказалась перерезана. На шестой год, в канун празднования Нового года, церемония была завершена. Двадцать пять лет спустя Чиюань исчерпала оставшийся в ней жар и огонь погас.

Сюань Цзи молчал.

Была глубокая ночь. Шэн Линъюань говорил тихо, его голос звучал очень мягко, но каждое сказанное им слово пробирало до костей. Фразы падали на землю, усеянные пятнами старой крови.

— Дело в том, что древний клан Чжу-Цюэ в действительности был кланом божественных птиц. Мы не ожидали, что их кости когда-нибудь оживут. Так называемые «Хранители огня» — это духи, запечатанные тридцатью шестью костями, — мягко сказал Шэн Линъюань и, наконец, поднял глаза на Сюань Цзи. — Разве в далеком детстве ты не рос в земле, как самое настоящее дерево, лишенный возможности двигаться? Стало быть, теперь все изменилось. Печать из костей Чжу-Цюэ была наложена на «кровеносную систему» Чиюань. Печать отвечала за охрану Чиюань. Хранитель огня мог использовать Чжу-Цюэ, чтобы выбраться из пламени. Неудивительно, что Алоцзинь сказал, будто от тебя пахнет Чжу-Цюэ.

Услышав эти слова, Сюань Цзи подумал, что его народным прозвищем могло бы быть «демон белой кости»9.

9 白骨精 (báigǔjīng) — «демон белой кости» (страшный персонаж из романа «Путешествие на запад», который оборачивался миловидной девушкой).

— Когда в Чиюань начнется хаос и возникнет угроза новой войны, кость Чжу-Цюэ будет сломана и запечатана, а привязанный к ней Хранитель огня умрет. Три тысячи лет спустя все тридцать шесть костей Чжу-Цюэ были уничтожены. Ты единственный, кто остался, — Шэн Линъюань перестал улыбаться. — На тебе лежит огромная ответственность. Иногда лучше быть сдержаннее.

Мы думали, что через сотню поколений все остальные расы смешаются с людьми и станут частью расы человеческой. Тогда, исчезни вдруг все кости Чжу-Цюэ, никто бы даже и не заметил. Те из потомков клана демонов, кто все еще находится под влиянием Чиюань, стали бы просто «чудаками». Во всяком случае, это не повлекло бы за собой новую войну. Но мы не ожидали, что костяная печать так быстро сломается. За последние три тысячи лет мир стал слишком нестабилен, это превзошло все наши ожидания. Появились люди, готовые принести темную жертву. Ради сохранения мира в Чиюань мы должны попросить тебя пожить еще несколько лет.

Его слова звучали мягко и тактично. В эпоху Цичжэн те, кто слышал нечто подобное должны были немедленно преклонить колени и признать себя виновными. По сути, Его Величество прямо обвинил Хранителей огня в некомпетентности.

Но Сюань Цзи был тем, кто всегда находил выход из любой ситуации. Однако, даже он не уловил в речах этого никчемного феодала ни намека на традиционное: «Правитель относится к министрам, как отец к сыновьям» или попросту не принял слова императора в отставке всерьез. Сейчас юноша был занят тем, что пытался переварить такое огромное количество информации. В особенности тот факт, что он оказался не просто редкой охраняемой зверушкой, а самым настоящим вымирающим видом... Три тысячи лет спустя он оказался под угрозой исчезновения. Он остался один, и как только смерть настигнет его, это повлечет за собой серьезные последствия.

«Неудивительно, — размышлял Сюань Цзи, — неудивительно, что как только в Управлении по контролю за аномалиями изменились условия приема, старина Сяо тут же связался со мной и я пришел»

Это была не первая встреча Сюань Цзи и Управления по контролю за аномалиями. Много лет до этого он был «внештатным консультантом» и не слишком уважительно относился к этому месту, где было слишком много ограничений и царила жесткая дисциплина.

Сяо Чжэн несколько раз приглашал его от имени организации, но он решительно отказывался.

В последние пару лет его сфера деятельности пришла в упадок, но хорошие продажники никогда не беспокоились о смене карьеры. Ведь они красноречивы и у них уйма полезных контактов. Кроме того, Сюань Цзи не строил больших планов на будущее. Для него не составило бы большого труда найти новую работу. Тогда почему он вдруг «смирился с неудачей»?

Сейчас, оглядываясь назад, юноше казалось, что у него попросту случилось «озарение», и он не раздумывая согласился на эту должность.

Будто что-то потустороннее, будто сама интуиция подтолкнула его.

— Моя судьба связана с Чиюань. Когда в Чиюань начнется хаос, я буду вынужден принять это, ведь иначе я рискую задуть свою свечу и сломать последнюю кость. Тогда с мирной жизнью будет покончено. «Бессловесная книга», верно? — спросил Сюань Цзи. — И правда, меня всегда подсознательно влекло к вещам, связанным с Чиюань. Но почему печать из костей Чжу-Цюэ обрела сущность?

— Мы не знаем, — сказал Шэн Линъюань, — Чжу-Цюэ — единственный оставшийся на дереве плод. Единственное настоящее божество. В древние времена люди поклонялись ей как божественной птице. Человечество мало знало о способностях этого клана, державшего под контролем «кровеносную систему» и жар Чиюань. Не все такие сумасшедшие, как Цзю Сюнь, что осмелился посягнуть на силу богов и демонов.

Сюань Цзи промолчал.

Если так, то откуда взялись воспоминания о духе меча демона небес? Может быть, все это потому, что первоначальное тело духа меча тоже принадлежало Чжу-Цюэ? Его Величество не смог собрать тридцать шесть костей воедино, и его предшественник, сидевший на алтаре с мечом в руках, потратил свою жизнь впустую?

Что такое дух костей? Похоже, с годами проблема подсчета людей и демонов никуда не делась. Возможно ли, что «Хранитель огня» — это самый первый в мире искусственный интеллект?

Если кости Чжу-Цюэ обречены на разрушение, откуда было взяться всем этим знаниям? Как они обрели самосознание? Неужели все это лишь для того, чтобы погибнуть при исполнении, прибавив своим похоронам никому не нужной торжественности? В чем был смысл его существования?

Шэн Линъюань посмотрел на юношу, и слегка сжал пальцы. Он смутно вспомнил о том, как много лет назад, узнав об этом, он тоже растерялся. Теперь же, вопреки ожиданиям, он скорбел о попавшем в беду себе подобном.

На мгновение ему даже захотелось погладить маленького демона по голове.

Однако Сюань Цзи внезапно расслабился, и беспечно сказал:

— Нет смысла жаловаться на судьбу моего клана. Смертные ведь тоже живут всего несколько десятилетий, верно? А век собак и кошек и вовсе насчитывает всего десяток лет, в то время как средняя продолжительность жизни нашего клана составляет не менее сотни. Неужели все те, кто покинул этот мир, ушли безвозвратно?

Бессовестная скотина.

Шэн Линъюань молча отдернул руку.

— Это не сработает. Когда-то, для создания того массива мне пришлось разграбить гробницу Чжу-Цюэ. В конечном счете, ты тоже исчезнешь «безвозвратно». Где тогда мне искать грудину Чжу-Цюэ? — холодно сказал Его Величество. — Ты не можешь сейчас умереть.

— Конечно, я ведь еще так молод. Я хочу вести сытую и веселую жизнь, проводя время в развлечениях. Зачем мне думать о смерти? Даже если все бедствия и войны закончатся, будет слишком обидно покидать этот мир. Я ответственно заявляю, что все последователи школы Истинного Учения теперь являются врагами народа, — закатив глаза, протянул Сюань Цзи. Его сердце снова ожило. — Как говорится, Ваше Величество, враг моего врага — мой друг, так что...

Он хотел было предложить Его Величеству «обмен информацией и дружеское сотрудничество», хотел сказать, что лучше бы им подписать договор о взаимопомощи или что-то в этом роде, чтобы, наконец, заманить это фактор нестабильности на сторону Управления по контролю за аномалиями.

Но Его Величество внезапно произнес:

— Прежде чем ловить тех, кто стоит за темным жертвоприношением, ты должен будешь последовать за мной и как следует поучиться.

Сюань Цзи опешил и прикусил язык.

Глава 65

Увидев реакцию Сюань Цзи, он не знал смеяться ему или плакать. Он не ожидал, что Хранитель огня не только откажется голодать, но и вмиг растеряет всю свою решимость. Он был попросту ослеплен.

Сюань Цзи поперхнулся собственной слюной. Под влиянием его странного наследия мысли юноши поползли в опасную сторону. Едва он услышал слова «следуй за мной» и «поучиться», как сразу же подумал о чем-то неприличном.

— Просто следуй за мной и позволь мне научить тебя нескольким уловкам. В будущем они помогут тебе спасти свою жизнь, — прищурился Шэн Линъюань. — Что ты так разволновался?

— Я не… Я не… Кхе-кхе-кхе… я польщен...

Он постарался успокоиться и снова посмотрел на Шэн Линъюаня. Но вдруг, глаза молодого человека стали черными и бездонными. Душа Сюань Цзи содрогнулась, закачалась, и тут же ушла в пятки. Левое полушарие его мозга изо всех сил старалось заставить юношу остыть и вспомнить о необходимости сохранять спокойствие, в то время как правое полушарие напрочь отказывалось воспринимать что либо, кроме фразы «следуй за мной», заставившей Сюань Цзи покраснеть до корней волос. Потоки информации с обеих сторон оказались неравномерными, быстро превратившись в самый настоящий торнадо, и у несчастного онемела шея, утратив все свои физиологические функции.

Глядя на юношу Шэн Линъюань чувствовал, что все больше и больше сомневается в этом маленьком демоне.

Во-первых, Сюань Цзи знал слишком много того, чего ему не следовало знать. Пламя Чиюань было запечатано костями Чжу-Цюэ в конце пятого года Цичжэн. Клан демонов пришел в упадок, гаошаньцы и клан шаманов перестали существовать, а представителей клана теней невозможно было разыскать. Даже не будь у него «Бессловесной книги», вряд ли он смог бы унаследовать такое множество неизвестных уловок и заклинаний.

Во-вторых, в нем было кое-что еще, кое-что непостижимое для Его Величества. Его останки все это время находились в спине этого маленького демона. Это было «Воскрешение трупа» — древнее искусство представителей клана Хранителей огня. Он должен был использовать собственный «дух жизни» и годами поддерживать мертвое тело. Долгое время спустя его останки превратились в «духовный инструмент». И «духовным инструментом» Сюань Цзи был меч. Но подобного рода вещи могли появиться лишь у тех, чьи способности относились к «золоту».

Но как могли печать из костей Чжу-Цюэ и «кровеносная система» Чиюань породить что-то кроме «огня и грома», что-то принадлежавшее к «золоту»?

Шэн Линъюань склонил голову и встал, делая вид, что его не волнует смущение Сюань Цзи, после чего сразу же направился к двери.

— Сейчас глубокая ночь, так что я не буду мешать твоему выздоровлению.

Но Сюань Цзи не удержался, развернулся и пошел за ним. Едва юноша открыл рот, намереваясь узнать, где тот собирается жить, как Шэн Линъюань вдруг задумался и остановился. Он обернулся и спросил:

— Кстати, ты знаешь, кто такие «тени»?

Сюань Цзи был ошеломлен. Шэн Линъюань только что упомянул, что «клан теней» был одним из трех «подобных людям» кланов демонов. До сих пор Сюань Цзи никогда о них не слышал, должно быть, всему виной было его «наследие». Теперь его разум напоминал поисковую систему. Если ввести в нее ключевые слова, система автоматически выдавала подходящее воспоминание.

Сюань Цзи выпалил:

— Тени... Говорят, что тени не принадлежали ни к одной из рас, у них не было клана, не было родителей, не было имен, не было устоев и правил1. Будучи детьми, они могли спокойно передвигаться по каменному дну водоемов, словно тени, потому их и стали называть «клан теней»... Верно?

1 三纲五常 (sāngāngwǔcháng) — три устоя и пять незыблемых правил (абсолютная власть государя над подданным, отца над сыном, мужа над женой — этические нормы старого Китая) и пять постоянств или пять добродетелей (человеколюбие, справедливость, вежливость, доверие, мудрость).

Шаманы были хороши в колдовстве, а гаошаньцы — в совершенствовании оружия. Что же касается «теней», то можно сказать, что они одновременно преуспели во всем, и не преуспели ни в чем. Они отличались от всей остальной особенности своего происхождения, среди них ни у кого не было «родственных уз». Они никогда не жили вместе. У них практически отсутствовало понятие «родство». Они не были «кланом».

Тени никогда не заботились о своих детях. Сразу после появления на свет новорожденных оставляли в поле. Они росли, как им заблагорассудится, а потом становились старше и умирали. Поэтому и говорят, что у них не было родителей.

Независимо от пола, молодые тени не имели человеческого облика. Зачастую они паразитировали на камнях, и срок их жизни составлял двадцать или тридцать лет. По прошествии этого времени они сами собой распадались, возвращаясь обратно к природе. Они увядали, словно растения, и тихо умирали. У них не было ни имен, ни фамилий.

Когда юность заканчивалась, если тень все еще хотела жить, она должна была найти себе хозяина. Это был их основной инстинкт и единственный способ выжить. Если тени это удавалось, она вырастала, обзаводилась телом и личностью. Но ее характер и внешний вид строго соответствовали предпочтениям хозяина. Как правило, они принимали облик той расы, к которой принадлежал их хозяин, и получали те же силы, что и другие представители этой расы. Тени вырастали в полном соответствии с чужими желаниями. В старину их еще называли «теневыми рабами». Теми, у кого не было «устоев и правил».

Хозяин получал полный контроль над тенью, и та должна была жить и умереть вместе с ним. Если только хозяин не приказывал тени стать его наследием. Тогда она могла прожить тысячи лет и поддерживать клан до тех пор, пока их род не прерывался. После смерти хозяина тень полностью наследовала его память и прах, становясь живым надгробием.

Такой поток информации трудно было уложить в голове, но Сюань Цзи должен был запомнить один ключевой момент: их наследие напоминало «Бессловесную книгу».

Почему Линъюань вдруг упомянул о тенях?

Сюань Цзи едва не потерял голову2, но было уже слишком поздно. Шэн Линъюань в мгновение ока приблизился к нему, и юноша не смог даже увернуться. Он оказался окутан черным туманом. Сюань Цзи так растерялся, что на лбу у него тут же вспыхнул огненный тотем. Его крылья готовы были вот-вот раскрыться, но Шэн Линъюань предусмотрительно прижал их рукой.

​​​​​​​2 色令智昏 (shǎi líng zhì hūn) — потерять голову из-за похоти, сексуальное помешательство.

Он успел услышать лишь невнятное бормотание, и жар огненных перьев опалил ему кожу. Сюань Цзи испугался и поспешно убрал огонь. Прямо перед его глазами возникло чужое лицо, и в голове воцарилась полная пустота. Вдруг, к его губам приблизились чьи-то холодные губы, и такая же холодная рука нежно и осторожно разомкнула челюсти Сюань Цзи. Что-то мягкое скользнуло по кончику его языка и остановилось на мгновение, пробуя его на вкус...

Тени ничем не отличались от обычных людей, за исключением того, что язык этих юных паразитов был холодным и неподвижным, а вкус у него был как у песчаника и травы.

Маленький демон не на шутку перепугался. Его язык онемел, но он все еще был горячим... Похоже, он не был тенью.

Он не принадлежал к клану теней.

Шэн Линъюань внезапно разжал руки и отпустил эту «деревянную курицу»​​​​​​​3. Состояние Сюань Цзи было таким, как если бы он пережил Небесное Бедствие.

​​​​​​​3 木鸡 (mù jī) — используется как метафора для шокового состояния или неловкости.

— Что ты...

Как только он открыл рот, Сюань Цзи тут же пришел в себя, и, собравшись с силами, грубо оттолкнул Шэн Линъюаня.

Директор Сюань, всегда считавший себя волком с большим хвостом​​​​​​​4, моментально покраснел. Неуправляемый румянец окрасил его шею, уши и едва не залил глаза.

​​​​​​​4 大尾巴狼 (dà wěiba láng, dà yǐba láng) — букв. волк с большим хвостом (обр. кто думает о себе невесть что).

— О? Почему ты сердишься? Удивительно, что дух костей Чжу-Цюэ обладает таким острым умом. Это превзошло все наши ожидания. — издевавшийся над ним дьявол легко улыбнулся и со смехом произнес. — Говорят, что клан теней вышел из долины Наньмин, ныне известной как Чиюань. Неизвестно почему, но однажды клан Чжу-Цюэ изгнал их, и они разбрелись по свету. Никто не знает, правда ли это. Наследие твоего клана, «Бессловесная книга», слишком похоже на наследие клана теней. Мы не могли не принять в расчет такую возможность.

Взгляд горящих огнем глаз Сюань Цзи упал на губы Шэн Линъюаня, и юноша тут же отвернулся, как ошпаренный. Он машинально задержал дыхание и почувствовал, что кровь отлила от его лица, и оно снова стало бледным. Сюань Цзи ощутил себя невероятно несчастным.

Шэн Линъюаня это сначала позабавило, но, понаблюдав немного за чужими словами и действиями, он ощутил, что его сердце слегка дрогнуло. Шэн Линъюань обнаружил, что паника маленького демона могла иметь под собой какой-то другой смысл.

Его величество находился у власти более двадцати лет. Он много раз видел гниль в золотой обертке​​​​​​​5. Свежим ветром и светлой луной его было не впечатлить​​​​​​​6. Просто, он считал, что все это сущие пустяки и не утруждал себя лишними заботами. Но увидев реакцию Сюань Цзи, он не знал смеяться ему или плакать. Он не ожидал, что Хранитель огня не только откажется голодать​​​​​​​7, но и вмиг растеряет всю свою решимость. Он был попросту ослеплен.

​​​​​​​5 纸醉金迷 (zhǐ zuì jīnmí) — очаровываться золотом (по рассказу о кладовой, где все вещи были завёрнуты в золотую бумагу. Обр.: роскошный).

​​​​​​​6 风月 (fēngyuè) — свежий ветер и светлая луна (обр. прекрасный вечер; красивый пейзаж).

​​​​​​​7 辟谷 (bìgǔ) — голодание. Существуют сведения о даосских практиках поста или голодания бигу (буквально «исключающих злаки»), основанных на веровании в то, что таким образом можно достичь бессмертия.

Однако это еще больше рассмешило Шэн Линъюаня. Он вспомнил о том, что этот маленький демон не мог даже погрузиться в медитацию. Не было необходимости очищать все «шесть отверстий»​​​​​​​8, но нужно было уметь сохранять ясность ума. В противном случае, даже если он вновь призовет гром с небес, он может угодить в ловушку иллюзий. Другие люди его мало волновали, но печать Чиюань находилась в руках какого-то недоучки.

​​​​​​​8 六根清净 (liù gēn qīng jìng) — буддийский термин, означающий освобождение от человеческих страстей.

Из тридцати шести Хранителей огня остался только один — этот ребенок. И этот негодник полагался на свое «наследие», только лишь для того, чтобы хоть как-то перебиваться в этой жизни!

Разум Сюань Цзи снова потерпел поражение. Шэн Линъюань не знал, о чем он думал, потому просто щелкнул перед ним пальцами. Парализованный с головы до ног Сюань Цзи даже не успел среагировать, он не мог увернуться. Он мог лишь смотреть на луч света, направленный ему в лоб.

— Я не прошу тебя о всей Поднебесной, но ради твоего же блага, закуси-ка вот этим, — сердито произнес Шэн Линъюань, после чего открыл дверь и вышел.

Врачам отделения интенсивной терапии часто приходилось иметь дело с «особыми» людьми, и во все стены были установлены специальные защитные решетки. В палатах была настолько хорошая звукоизоляция, что если Сюань Цзи прекратит шуметь, то все, что он услышит, будет лишь гул кондиционера и его собственное сердцебиение. Но его сердце стучало так громко, будто к его груди был подключен микрофон. Сейчас он мог бы с легкостью аккомпанировать танцорам на площади, отбивая барабанную дробь.

Сюань Цзи довольно долго оставался в палате, и его паралич, наконец, прошел. Он закружился по комнате как осел, тянущий жернова, пока у него не потемнело в глазах. Юноша сердито подумал: «Безобразие!»

Мог ли владыка людей вести себя так непозволительно? Это ведь неприлично, слишком неприлично! Он должен был заснять все это на камеру и передать улики в полицию... Нет, он должен был поджарить этого старого дьявола до средней прожарки!

Сюань Цзи с ненавистью уставился на свои руки. Его пальцы все еще дрожали. Казалась, эта пара куриных лапок была всецело заодно с противником. Невзирая на желания хозяина, они позволили Шэн Линъюаню творить все, что ему вздумается. Ну, уж нет, теперь он точно не будет искать другую работу!

Юноша рухнул на больничную койку и закричал. Он лежал распластавшись, как труп, даже при включенном кондиционере его живот продолжал гореть.

Но кондиционер не подвел его ожиданий. Он дул изо всех сил, и вскоре юноша почувствовал, что замерз. Жар внутри него немного успокоился, Сюань Цзи бессознательно потянулся рукой ко лбу.

Но прежде, чем его пальцы коснулись кожи, Сюань Цзи услышал в ушах мягкий голос: «Сконцентрируйся».

— Твою мать! Ты кто?!

Но голос проигнорировал его и продолжил зачитывать, словно автоответчик: «Это «Суть воли небес», состоящая из трех глав. Ты должен научиться видеть море знаний и избавляться от всех отвлекающих мыслей...»

Сюань Цзи какое-то время внимательно прислушивался к словам, и его только-только затихшее сердце вновь вспыхнуло огнем. На этот раз он действительно рассердился. Этот старый дьявол оставил ему отрывок из курса по медитации! Для начального уровня!

Он что, вздумал смотреть на него свысока?

Разозлившись, Сюань Цзи ударил себя кулаком по лбу. Кто бы мог подумать, что он не сможет избавиться от подобной чепухи. Однако на эту штуку его действие не произвело никакого впечатления. Спокойный голос, казалось, читал священные писания.

«Черт возьми, — раздраженно подумал Сюань Цзи, почесывая затылок, — как мне это остановить?»

Но его персональный аудиокурс, похоже, знал, что он задаст этот вопрос. Прочитав предисловие, голос любезно напомнил: «Это наставление находится в море твоего сознания. Все, что тебе нужно сделать — это погрузиться в медитацию, войти в море знаний и избавиться от него».

Сюань Цзи обреченно замолчал.

То есть, если он не научится, эта ерунда так и будет звучать у него в голове.

Сюань Цзи потерял терпение.

— Ты сошел с ума?!

Летевший сквозь ночь Шэн Линъюань услышал голос, что донес ему ветер, и слегка улыбнулся.

Это было похоже на принцип «передачи звука в комнате». Минуя человеческое ухо, звук погружался прямо в море знаний. Этот прием был безвреден для людей и не мог вызвать у маленького демона вспышку силы Чжу-Цюэ. Этот способ лучше всего подходил для общения с таким невежественным ребенком, как он…

Когда-то…

Но как только Шэн Линъюань попытался вспомнить, его мысли разорвала острая боль. Его до того теплый взгляд внезапно застыл. Он нахмурился и погрузился в черный туман. Перед входом в ресторанчик, где он остановился несколько дней назад, его шаги слегка замедлились.

Ресторанчик был закрыт, и сквозь дверную щель виднелось слабое свечение. Должно быть, владелец пересчитывал выручку. Шэн Линъюань долго стоял у входа, держась за уличный фонарь. Пока, наконец, внезапная мигрень не прошла, унося с собой румянец.

Только тогда он подошел к двери и постучал.

Хозяин зевнул и поспешил открыть. Увидев Шэн Линъюаня, мужчина даже не удивился. Он не стал спрашивать, почему его не было двое суток, и заговорил так, словно они были старыми знакомыми:

— А, талантливый братец вернулся. Как закончу считать, налью тебе чаю. Сегодня много осталось.

Ресторанчик был маленьким и теплым. Желтый свет падал на деревянные столы и стулья. Шэн Линъюань вошел внутрь и сел туда, где обычно сидел. Несколько дней назад он также сидел здесь и вырезал для гостей маленькие фигурки. Он не делал этого уже много лет, и его навыки немного ухудшились. Однако посетители были так счастливы, что даже и не думали придираться к нему.

Хозяин ресторанчика был беспечным и рассеянным человеком. Он утверждал, что попросту «влюблен в этот мир». Встретив приятного клиента, он нередко отдавал ему заказ бесплатно, потому в кассе постоянно была недостача. Каждый день, после закрытия ресторанчика, он вынужден был браться за дополнительную работу, чтобы прокормить семью. Вот и в тот раз, встретив незнакомца, он даже не спросил, как его зовут, окрестив его просто «талантливым человеком», «старшим братом» или «красавцем». Большинство посетителей были приезжими путешественниками. Покидая дома, они на время оставляли заботы о пропитании. Вокруг них царила ленивая атмосфера праздника, о которой Шэн Линъюань не имел никакого представления.

Шэн Линъюань сел и сказал:

— Ты никогда не спрашивал меня, откуда я.