Топить в вине бушующее пламя печали 2.0

Глава 88

Семь чувств — это основа любого человека.

Будучи элитой «Фэншэнь», Гу Юэси ежедневно сталкивалась со странными монстрами. Вот только монстры, которых она встречала ранее, и рядом не стояли с тем, кто сейчас занимал соседнее сиденье. И этот факт сильно беспокоил Гу Юэси.

И дело даже не в том, что у Шэн Линъюаня не было сердца.

Из-за недостатка образцов и невозможности исследовать это явление, люди мало знали об особенностях инструментальных духов. Гу Юэси не входила в число экспертов и не могла точно сказать, умели ли инструментальные духи жить без сердца. Умом она понимала, что незачем устраивать переполох, но, каждый раз открывая глаза, она чувствовала, что обострилось не только ее зрение, обострились все ее чувства. Она сомневалась и в духах, и в демонах1.

1 疑神疑鬼 (yíshényíguǐ) — сомневаться и в духах, и в демонах (обр. в знач.: сомневаться решительно во всём, подозревать всех и вся; бояться собственной тени).

Раньше ей казалось странным, что имя, которое носил дух меча, было таким же, как у правителя Великой Ци, императора У. Даже несмотря на его теплое отношение и умение легко находить общий язык с окружающими, Гу Юэси всегда чувствовала некую дистанцию. Порой, всего на мгновение, душу девушки охватывал страх, но она старалась не обращать на это никакого внимания. В конце концов, у каждого свои секреты. Люди всегда опасались могущественных существ, о которых ничего не знали. Это древний инстинкт. И в этом нет ничего особенного. Но сейчас, в наглухо изолированной машине, кроме потерявших сознание оперативников, были только она и «дух меча». У Гу Юэси по коже побежали мурашки. Ее охватило внезапное желание открыть дверь и выпрыгнуть на дорогу... Похоже, что сидевший рядом с ней «товарищ по команде» был куда опаснее, чем бушевавшие за окном миазмы внутреннего демона.

К счастью, в юности она пережила немало потрясений и, по сравнению с остальными, была более хладнокровной. Гу Юэси уверенно следовала за «кровеносной системой земли». Несильно прикусив кончик языка, она молча считала удары сердца, заставляя себя успокоиться.

В тот день, когда она впервые вступила в ряды «Фэншэнь», командир Янь научил ее, что страх рождается из неизвестности. Единственный способ преодолеть препятствие — это встретиться с ним лицом к лицу.

Вспомнив об этом, Гу Юэси, наконец, выдохнула.

— Мог бы ты рассказать мне об этом... О твоем сердце? — прямо спросила девушка.

— Ох… В этом нет ничего особенного. Обычно я на все реагирую медленнее, вероятно, все потому, что мой прошлый «владелец» долгие годы практиковал бережное совершенствование «клинка». Но теперь мне гораздо лучше. Я даже начал чувствовать вкус еды, — мягко постукивая пальцами по колену, ответил Шэн Линъюань. — Что до всего остального, у меня попросту отсутствуют все семь чувств.

Гу Юэси удивилась и внезапно осознала, откуда взялось это чувство «неправильности инструментального духа».

Он постоянно улыбался людям, но эта улыбка была натянутой и пустой, а его взгляд — холодным и беспристрастным. Даже сейчас, когда все вокруг волновались и нервничали, он попросту подстраивался под ситуацию. Он говорил кратко и по делу. Но если внимательно прислушаться, то становилось ясно, что он всего лишь повторял вежливые слова и интонации, чтобы не отличаться от других, хотя на деле темп его речи совершенно не менялся. Он всегда оставался ровным, как у диктора, зачитывавшего на радио новостную сводку.

Отсутствуют семь чувств... Неудивительно, что он так легко избежал ловушки миазмов внутреннего демона директора Сюаня. А ведь тот был веселым и общительным человеком.

У Гу Юэси вспотели ладони. Ее новые глаза мучили ее, но девушка, сама того не ожидая, начала тосковать по пережитым ощущениям.

И в этот самый момент, сидевший рядом с ней человек, который совершенно отличался от всех вокруг, внезапно заговорил первым:

— Семь чувств — это основа любого человека.

Пользуясь «глазами познания», Гу Юэси искоса взглянула на Шэн Линъюаня. Он выглядел как юноша, только-только окончивший университет, но Гу Юэси казалось, что он был очень и очень стар. Он прожил долгую жизнь и теперь мог реально смотреть на свои достижения и потери.

Но разве такие отчаянные рационалисты как он не презирали человеческие слабости?

— В таком случае, в зависимости от степени важности, какое из семи чувств главнее? — не удержавшись, спросила Гу Юэси.

— Во главе всего стоит забота о себе и своих близких, — без колебаний ответил Шэн Линъюань.

Гу Юэси невольно склонила голову набок, но так ничего и не сказала.

— Хочешь спросить меня, почему я избавился от них? — усмехнувшись, медленно произнес Шэн Линъюань. — У меня было слишком много багажа. Настолько много, что я не смог бы поднять и перышка. Тогда мне пришлось избавиться от всего, от чего только можно. Я не жив и не мертв. Но не стоит уподобляться мне. Я появился в этом мире, так как у меня еще остались незавершенные дела. Однако у меня нет никаких дурных намерений по отношению к вам. Веди машину осторожно. Скоро мы прибудем на место, где раньше располагалось подразделение Цинпин.

Похоже, ему было приятно немного посплетничать. Как только Шэн Линъюань замолчал, встроенные в машину датчики аномальной энергии ожили и разразились звоном.

Из рации тут же послышался прерывистый голос Чжан Чжао:

— Мы... Ай... Кажется, тут какой-то массив... Твою мать!

Гу Юэси немедленно перешла в состояние боевой готовности и одной рукой нащупала на поясе пистолет с мифриловыми пулями. В этот самый момент в небе за окном промелькнул ртутно-серебристый свет. Его скорость могла сравниться с самолетом!

Гу Юэси ударила по тормозам. «Ртуть» промчалась мимо лобового стекла и остановилась, быстро принимая очертания человеческой фигуры. Этот странный «человек» стоял всего в пяти метрах от нее.

Гу Юэси хотела продолжить движение, но вдруг ей на плечо опустилась рука.

— Назад, — скомандовал Шэн Линъюань.

Девушка послушно включила заднюю передачу и откатилась подальше. «Ртуть» опустилась на землю, превратившись в изящного молодого человека. Но его глаза, почему-то, были завязаны.

Однако у Гу Юэси не было времени думать об этом, пальцы Шэн Линъюаня с силой сдавили ее плечо. Следуя указаниям старшего, девушка немедленно остановилась. Внезапно из-под земли позади них вырвался ряд похожих на клыки железных шипов. Еще бы немного, и задним колесам машины пришел конец.

— Будь осторожна, — глубоким голосом сказал Шэн Линъюань. — Он был первым главой подразделения Цинпин. Он один из южных обезьян, сумевших выжить в Башне.

Но не успел Шэн Линъюань договорить, как Гу Юэси услышала громкий шум. По рации, запинаясь, сообщили:

— Командир Янь… они... Вертолет разбился...

Лоб девушки покрылся холодным потом.

— Что?!

— Ничего! Не... Твою мать! Мы... Мы прыгнули с парашютом! Господин, что это, черт возьми, такое! — из динамика вновь раздался голос Чжан Чжао. — Капля ртути... Блядь! Она превратилась во владельца гаошаньской гробницы! Той самой, из Южного моря! Ты можешь в это поверить?

Шэн Линъюань слегка нахмурился.

«Вэй Юня вновь «призвали» на службу», — подумал он.

— В пятнадцати километрах к северо-западу от Цинпин на нас напали неизвестные силы... проклятье... там были ребята из первой группы подкрепления.

— Да... Гигантские растения-мутанты. Мы столкнулись с ними на севере Цинпин, на перекрестке скоростной магистрали Цзянъаня...

Шум в рации не прекращался. Вдруг небеса сотряс оглушительный раскат грома, земля содрогнулась и сигнал оборвался.

Тень оказалась живым диктофоном. Одного за другим, она копировала своих «хозяев», за которыми следовала в течение трех тысяч лет.

У Гу Юэси потемнело в глазах. «Глаза познания» сильно мешали ей трезво воспринимать информацию. Девушке казалось, будто ее голову взяли в тиски.

Но в машине все еще находились ее бессознательные сослуживцы. Гу Юэси должна была защищать их. Решившись, девушка резко выкатилась из кабины и, не целясь, сделала два предупреждающих выстрела, пытаясь отвлечь врага.

Одна из мифриловых пуль нацелилась мужчине точно в лоб. Но этот человек, похоже, мог предсказать траекторию ее полета. Он лишь слегка повернул голову, уклонившись от выстрела. Пуля упала на землю, и ее тут же поглотил черный туман, сочившийся из «кровеносной системы земли».

Человек с завязанными глазами засмеялся, и черные клубы миазмов внутреннего демона бросились к Гу Юэси.

Гу Юэси была потомком полукровок. Кто знает, как сильно за тысячи лет смешалась ее кровь. Даже если Шэн Линъюань помог ей обрести «глаза познания», ей не справиться с истинным Королем ночи. Тьма мгновенно ослепила ее. Гу Юэси совершенно ничего не видела. Вдруг до ее ушей донеслись крики, а следом за ними послышался ужасный скрежет, будто стая зверей пережевывала человеческие кости.

Гу Юэси напряглась и выгнула спину, но прежде, чем она успела среагировать, раздался грохот. Галлюцинации разом исчезли, и к ней вновь вернулась способность видеть. В шоке она обнаружила, что летит на острый железный шип. Смертоносная грань уже срезала прядь ее волос.

Гу Юэси моментально очнулась. Ее сердце сжалось в клубок. Обхватив себя руками, она круто развернулась, чудом избежав опасного столкновения. Удар пришелся на основание шипа. Опираясь на локти, девушка с трудом поднялась с земли... Но стоило ей открыть глаза, как она увидела неподалеку дух меча. Он стоял чуть впереди, одной рукой держа «слепого» за шею.

Не удержавшись, Гу Юэси потерла глаза. Человек, который едва не размазал ее по земле, теперь напоминал дохлую дворнягу. Этот странный «дух меча» схватил его голыми руками. Черный туман за его спиной вздыбился и в ярости метнулся вперед, не щадя ничего живого на своем пути.

Настигнув свою жертву, черный туман разъел бледное лицо человека завязанными глазами до костей, обнажая ровные зубы.

Высоко в небе собирались свинцовые тучи.

— Ян Дун, ничтожество. Он никак не желал жить спокойно, одиночество всегда казалось ему невыносимым бременем. Занимая столь высокий пост, он посмел опуститься до союза с тенью. Неудивительно, что со временем он становился все более и более жадным, — прищурившись, Шэн Линъюань внимательно посмотрел на мужчину с завязанными глазами. — Но он всегда раздавал детям красные конверты2. Ты, Бедствие, слишком высокого мнения о себе. На деле же, ты просто разбитый котелок с прогнившей крышкой.

2 压岁钱 (yāsuìqián) — деньги в красном конверте (традиционный подарок детям на китайский Новый год).

Человек с завязанными глазами медленно приоткрыл рот, обнажая зубы, и на его лице заиграла странная улыбка. Он понимал, что смерть уже близка.

В следующее же мгновение Шэн Линъюань сильнее сжал руку, наконец, убив негодяя. Но после смерти двойника, силуэт несчастного вспыхнул и исчез, не оставив ни следа.

Где-то вдали приглушенно гремел гром, не спеша являться за Шэн Линъюанем.

Гу Юэси вздохнула с облегчением, но Шэн Линъюань внезапно вскинул голову. Его лицо было темнее, чем грозовые тучи.

Вокруг миазмов расплылся алый туман, «ртуть» просочилась под землю, и тень вновь заговорила множеством голосов:

— Гнев Вашего Величества так силен, что способен обрушить холмы и горы. Чиюань слабеет, жизни живых существ ничего не стоят. Этот раб напуган до смерти.

Гу Юэси была ошеломлена.

Она понимала каждое слово, но не могла уловить их смысл!

— Пре... Старший, — зажав пальцами точку тин-гун3, Гу Юэси внимательно прислушалась. Девушке показалось, будто у нее что-то не так со слухом. — Что этот преступник сейчас сказал?

3 听宫 (tīnggōng) — дворец слуха. Точка расположена впереди козелка, используется при лечении глухоты и шума в ушах, является важной точкой восстановления слуха, поэтому сравнивается с «дворцом слуха».

Но Шэн Линъюань не ответил, и тень разразилась смехом.

— Раб должен умереть, ха-ха-ха-ха!

Обратившись в ртутное облако, тень вихрем закружилась вокруг них.

— Ваше Величество, ну же, уничтожьте меня... Я скиталась по миру три тысячи лет, я прожила достаточно. Мне никогда не обрести дом. Стать последней искрой для Чиюань не так уж и плохо. Ваше Величество... Вам следует поторопиться. Девять Небесных Бедствий дрожат перед демоном небес.

Шэн Линъюань схватился за запястье. Только что он восстановил тридцать или сорок процентов от силы, которой обладал при жизни. Мощь, идущая против законов природы, вернулась к нему, но Небесное Бедствие все еще не обрушилось на его голову. Это было лучшим доказательством того, что печать Чиюань ослабла!

Чем, мать его, занимается этот бесполезный Хранитель огня?!

Угодив в ловушку кошмаров из прошлого, Хранитель огня лишился рассудка.

— Ваше Величество, — слуга из дворца Дулин поспешно опустился на колени у зала с плавильной печью. Несколько лет печь стояла запечатанной, но не так давно Его Величество вновь начал приходить сюда. Дверь охраняли два свирепых стражника, и ни одному живому существу не разрешалось входить.

Дворцовый слуга был обычным человеком, но, каждый раз приближаясь к плавильной печи, он чувствовал себя крайне неуютно. Возвращаясь к себе, он еще несколько дней терзался ночными кошмарами.

— Ваше Величество, — сглотнув, повторил слуга, и его вдох утонул в глубинах даньтянь4. Несчастный внезапно протяжно завыл. — Вдовствующая императрица... Вдовствующая императрица скончалась!

4 丹田 (dāntián) — даньтянь (часть тела, находящаяся на 3 цуня ниже пупка; половая сфера, место сосредоточения жизненных сил).

Но за тяжелыми дверями по-прежнему царила тишина.

Слуга с минуту прислушивался. Казалось, из-под земли торчали шипы, и он больше не мог стоять на коленях. Он ждал удобного момента, чтобы продолжить причитать, но один из охранников взмахнул рукой, заставляя слугу замолчать. Повернувшись в сторону плавильной печи, охранник закрыл глаза. Он был новичком, никто не знал, кто он такой, но всем было ясно, что охранник не был человеком. Поговаривали, что он мог видеть на тысячи ли5 и всегда держал ухо по ветру6.

5 千里眼 (qiānlǐyǎn) — «Видящий на тысячу ли» (один из демоноподобных спутников Мацзу, богини-покровительницы мореходов).

6 顺风耳 (shùnfēng’ěr) — Держащий ухо по ветру (один из демоноподобных спутников Мацзу, богини мореходов).

Последние пару лет с Его Величеством творилось что-то неладное. Больше всего на свете ему нравилось окружать себя этими монстрами. Они не были ни людьми, ни демонами. Это казалось чем-то из ряда вон выходящим.

Но после падения императорского наставника не было никого, кто осмелился бы об этом заговорить. В последнее время настроения Его Величества становились все более и более переменчивыми. Все эти годы он действовал решительно и властно, уничтожая людей как коноплю7. Рискуя «письмами подвергнуть себя опасности», в попытках приумножить славу своих предков, старики-министры, охваченные беспокойством о стране и людях, выстраивались в очереди за пределами дворца Дулин и с разбегу ударялись о его колонны. Однако Его Величество и бровью не вел. Он ставил на бумагах свою подпись и уходил прочь. Но разве ошибки и упущения не вели к напрасной растрате светлых умов? В конце концов, люди перестали биться о колонны.

7 杀人如麻 (shārénrúmá) — косить людей, как коноплю (обр. в знач.: поголовно истреблять людей, производить резню, массовые убийства).

Императорской двор погрузился в молчание, словно цикады зимой8. Не было никого, кто осмелился бы перечить императору У. Министрам не оставалось ничего другого, кроме как смириться с возвышением демонов дворца Дулин.

8 噤若寒蝉 (jìnruòhánchán) — молчать как цикада зимой (обр. в знач.: не сметь и слова вымолвить, язык присох к небу).

Слуга в ужасе затаил дыхание. Мгновение спустя охранник вновь обернулся к нему и произнес

— Его Величество сказал действовать в соответствии с правилами Министерства обрядов9.

9 礼部 (lǐbù) — устар. Министерство церемоний (обрядов) — ведало государственным церемониалом и экзаменам.

Слуга промолчал.

Только это и больше ничего?

Но охранник решительно добавил:

— Его Величество также сказал, что, поскольку вдовствующая императрица покинула этот мир, его сердце охватила тоска и он больше не желает никого видеть. Ближайшие несколько дней он проведет в уединении. Впредь не беспокойте его.

Услышав ответ, слуга больше не осмеливался задавать вопросы. Ему пришлось вытереть слезы, пролитые по почившей императрице. Он быстро спустился по лестнице и завернул за угол, но любопытство взяло верх, и слуга попросту не мог не оглянуться на зал с плавильной печью. Словно во сне он увидел, как из-под закрытых дверей струилась кровь.

Слуга опешил. Он с силой протер глаза, но больше ничего не увидел.

А в это время Шэн Линъюань сидел в глубине зала и что-то жег на голубоватой плитке. Он терпеливо ждал у огня, глядя на то, как исчезают бамбуковые дощечки с надписью: «Искусство ковки золота». После этого он вытащил откуда-то маленькую коробочку и без сожаления бросил ее в огонь. В коробочке лежала вырезанная из дерева кукла и шелковый свиток, который он так и не потрудился раскрыть... Наконец, в огонь отправился и камень Наньмина, вместе с запечатанным внутри него наследием.

Но он никак не желал гореть.

Задумавшись, Шэн Линъюань направил в камень сгусток черного тумана. Огненно-красное сокровище Наньмина, некогда принадлежавшее клану Чжу-Цюэ, мгновенно потускнело. Тьма зловещего проклятия окутала его, и молодой император резко отшвырнул камень в сторону.

Разобравшись с этим, Его Величество, слой за слоем, снял свою парадную одежду и вышел на середину зала.

На полу был начертан огромный кровавый массив. Постояв немного, Шэн Линъюань уселся на колени в лужу крови.

Все это время Сюань Цзи находился за пределами зала, тщетно сражаясь с невидимой преградой. Ему ужасно хотелось пробиться внутрь и броситься к юноше. Он ненавидел знания, полученные Шэн Линъюанем из книг, но еще больше он ненавидел массивы. Он не мог разрушить созданный Его Величеством барьер.

Сюань Цзи в смятении рухнул на колени. Больше всего на свете он жалел, что не может собственными руками разорвать эту границу. Он никогда так не презирал свое невежество, как сейчас.

— Живо уходи оттуда! Ты, сукин сын. Ты ведь не можешь умереть, правда? Что ты творишь?! Шэн Сяо! Ты…

Внезапно, проклятия закончились. С полными слез глазами Сюань Цзи наблюдал за тем, что происходило в зале, а затем душераздирающе закричал:

— Линъюань!!!

Бесчисленное множество клинков вонзались в тело юноши. На его коже постоянно появлялись раны и порезы, тут же снова исчезая без следа. Внезапно, пространство зала озарилось кроваво-красным сиянием.

Шэн Линъюань вытащил из груди сердце.

Он смотрел на собственное, еще бьющееся сердце так, словно это была лишь горстка подстриженных ногтей или отрезанная прядь волос. Клубившийся вокруг черный туман собрался в шар, закрывая зияющую в груди Его Величества дыру. Шэн Линъюань взмахнул рукой, и забрызгавшая пол кровь пришла в движение, собираясь в огромную алую сеть. Юноша обернул ее вокруг своего сердца, скрутил, затянул, и, наконец, уменьшил до цуня. На ладонь Его Величества упала кроваво-красная жемчужина, и он, не задумываясь, поместил ее в маленькую фарфоровую вазу.

Сидевший внутри массива Шэн Линъюань внезапно разделился на двух совершенно одинаковых людей. Юноши тут же обменялись растерянными взглядами. Выражение лица одного из них было равнодушным и спокойным, как у искусно вырезанной каменной статуи, но другой, напротив, казался невероятно уставшим. В глубине его глаз сквозила бесконечная печаль.

Тот из них, кто был более человечным, посмотрел на Сюань Цзи, да так пристально, будто действительно мог его «видеть». Но сразу после этого его силуэт превратился в легкое, как перышко, облачко голубого дыма. Дым просочился в фарфоровую вазу и исчез.

В зале с плавильной печью остался только «живой мертвец».

Подняв руку, «живой мертвец» прижал ладонь к груди. Смертельная рана тут же затянулась, не оставив на коже ни следа. Подняв свою одежду, юноша небрежно свернул ее и вдруг замер, словно о чем-то задумался. На его застывшем лице мелькнула странная улыбка.

Повернувшись к стоявшему неподалеку бронзовому зеркалу, он принялся тренироваться, терпеливо осматривая себя со всех сторон, пока его улыбка не стала такой же теплой, как и всегда… Будто она была нарисованная.

Вдруг, из-за дверей зала послышался чей-то голос. Голос сказал:

— Ваше Величество, человек, что был заключен в небесной темнице, скоро умрет.

Глава 89

Дань Ли очнулся в море крови. Неся в себе жадность и гнев, он пришел в этот мир, чтобы потушить огонь. У Дань Ли был идеальный план, но смерть все равно настигла его.

— О, — Шэн Линъюань вытянул руку и слегка встряхнул ею. Кровь, покрывавшая все его тело, тут же испарилась. Молодой император напоминал фарфоровую куклу, его кожа была такой чистой и белой, ослепительно белой. — Какое совпадение, мы как раз собирались его навестить.

В голове Сюань Цзи было совершенно пусто, пока он не обнаружил, что не может приблизиться к Шэн Линъюаню на расстояние меньше трех чи. Несколько раз подряд наткнувшись на неприступную стену, Сюань Цзи не на шутку разволновался. Собравшись с силами, он вновь бросился к Шэн Линъюаню, но невидимый барьер отшвырнул его в сторону. Отступив на несколько шагов назад, юноша покачнулся и рухнул на землю у корней османтусового дерева, росшего во дворе зала с плавильной печью. Падая, он зацепил одну из веток, и та беспрепятственно прошла сквозь тело Сюань Цзи. Изумленно вскинув голову, юноша увидел, что едва распустившиеся цветы завяли, стоило только Шэн Линъюаню пройти мимо.

Шэн Линъюань, сукин ты сын, что же ты натворил?

Все то время, что Дань Ли находится в тюрьме, люди искренне верили, что императорского наставника поместили под «домашний арест». С давних времен человечество славилось своим скудным воображением. На самом же деле, владыка людей заточил Дань Ли в темницу, и тот уже больше года томился в кровавом пруду1.

1 血池 (xuèchí) — будд. пруд крови (место для грешников в аду).

С него сорвали маску, обнажив ужасающий облик. На его лице целыми были только глаза, нижняя же часть была полностью обожжена. За год заточения его плоть иссохла, и дряблая кожа обтянула кости, сделав Дань Ли похожим на голодного мертвеца.

Впервые после своей «смерти», Сюань Цзи снова увидел Дань Ли. Когда клинок Его Величества был разбит, отношения между учеником и наставником оказались разрублены на куски2. Позже Сюань Цзи понял, что эти двое сражались не на жизнь, а на смерть. Но оказавшись на шаг позади, Дань Ли не выказал никаких эмоций. Казалось, ему было все равно. Сюань Цзи прекрасно понимал, что он слишком глуп, чтобы беспокоиться о борьбе за власть между этими могущественными людьми. Ему достаточно было посмотреть на Шэн Линъюаня, который с каждым днем становился все более и более жестоким.

2 一刀两断 (yīdāo liǎngduàn) — одним ударом разрубить надвое (обр. в знач.: решительно порвать отношения).

Но он и подумать не мог, что слова «запереть его» означали вовсе не домашний арест... И вообще не арест.

Когда Сюань Цзи вошел в небесную темницу, в лицо тут же ударил невыносимый запах крови. Отступив назад, юноша с удивлением посмотрел на Шэн Линъюаня, стоявшего всего в нескольких шагах от него. Его душу невольно охватила тревога3.

3 心惊肉跳 (xīnjīng ròutiào) — на душе тревога, плоть трепещет (обр. в знач.: не находить себе места; трепетать в предчувствии беды).

Но это же… Дань Ли!

Учитель, который все эти годы защищал, заботился и наставлял их.

В детстве, во времена скитаний, этот человек играл для Его Величества сразу три роли: отца, матери и личного наставника. Даже его домашнее имя «Линъюань» дал юному принцу именно Дань Ли.

Шэн Линъюань всему научился у него. Даже став старше, в его манере говорить и двигаться можно было рассмотреть влияние Дань Ли.

Но даже если эти отношения между наставником и учеником начались со лжи и закончились разрывом, все те годы, что они провели во взаимной зависимости друг от друга… не были фальшивкой, верно? Сюань Цзи помнил, что в детстве, когда они с Линъюанем ссорились, они всегда думали: «Что бы сказал учитель?». Ведь это же не могло быть ложью?

— Как… Как? Линъюань, ты…

Сюань Цзи ошарашенно смотрел на Шэн Линъюаня, но его взгляд никак не задевал Его Величество. Подняв ногу, Шэн Линъюань непринужденно перешагнул порог небесной темницы. Он держался так, будто тот, кто был заточен в кровавом пруду — был всего-навсего одним из его врагов. Его Величество одержал победу и явился сюда, чтобы лично увидеть падение своего «неприятеля».

У Сюань Цзи сжалось сердце.

В прошлом он всегда боялся, что Шэн Линъюаню будет грустно, но теперь он всерьез опасался того, что Его Величество навсегда позабыл это чувство.

Этот жестокий император казался ему незнакомым и далеким. Его человеческая аура так ослабла, что Сюань Цзи с трудом ощущал ее. Добродушный взгляд и ласковая улыбка, что трогали его сердце бесчисленное множество раз, теперь смутно напоминали усмешку легендарного демона небес. И от этого сходства бросало в дрожь.

Бывшего наставника и его ученика разделяла железная решетка. Казалось, они смотрели в нее как в зеркало. За исключением внешности, у них был одинаковый взгляд, одинаковая манера речи, они одинаково сидели и двигались… Они были похожи как две капли воды.

Дань Ли появился из статуи Чжу-Цюэ. Статуя давно рассыпалась, но его дух никуда не исчез. Тогда император приказал разрушить все святыни. Кроме служения божествам Цайшшэнь4 и Мэньшэнь5, народу настрого запрещалось поклоняться идолам. Особенно тем, что стояли в храмах и были созданы во имя обожествления других людей. Если об этом становилось известно, провинившихся карали как изменников.

4 财神 (cáishén) — миф. Цайшэнь, божество богатства.

5 门神 (ménshén) — миф. Мэньшэнь, боги-хранители входа (изображения двух божеств, по одному на каждой створке ворот. По суевериям они охраняют дом от нечистой силы и всякого зла).

Это положило начало одной из множества легенд об императоре У. Поговаривали, что семьи тех, кто прятал в своем доме статуи, были казнены вплоть до девятого колена. Тому, кто осмеливался доложить об увиденном, полагалась награда в десять лян. Но тех, кто видел и молчал, признавали сообщниками и казнили на городской площади.

Людей охватила паника, и все разговоры о храмах быстро прекратились.

Это предписание действовало в стране больше года. В конце пятого года Цичжэн был сожжен последний из храмов Чжу-Цюэ. С тех пор, даже если кто-то и промышлял созданием подобных статуй, в попытке обожествить чей-то образ, то все это основывалось лишь на домыслах и догадках более поздних поколений. Настоящих статуй больше не существовало.

Шэн Линъюань бросил на наставника короткий взгляд, решив, что масло скоро закончится и огонь погаснет6, а затем неторопливо сказал:

6 油尽灯枯 (yóu jìn dēng kū) — масло заканчивается и огонь гаснет (обр. жизнь подходит к концу).

— Мы уже закончили с созданием великого массива Чиюань и возведением алтаря. В первый месяц лунного календаря мы сможем полностью запечатать Большой каньон. С этого момента учитель может покоиться с миром. Вам больше не придется беспокоиться о нас, о том, что наши подчиненные из подразделения Цинпин окажутся предателями, о том, что в Поднебесной все еще неспокойно.

Дань Ли с трудом открыл глаза, почти превратившиеся в две окровавленные дыры, и посмотрел на Шэн Линъюаня. Одного лишь взгляда хватило, чтобы понять, аура и жизненная сила молодого императора, привыкшего постоянно скрывать свои мысли, исчезли.

Его взгляд стал пустыми и потерянным. Это был взгляд неприкаянной души.

— Ты… Что ты наделал? — лежавший в кровавом пруду Дань Ли осторожно пошевелился. Его сердце охватило нехорошее предчувствие. — Ты… кровь Чжу-Цюэ внутри тебя…

— Мы сбросили кожу, вытянули жилы и избавились от нее вместе со всеми привязанностями, — равнодушно произнес Шэн Линъюань.

И Сюань Цзи и Дань Ли, словно свет и тень, одновременно повернулись к юноше и недоверчиво уставились на него.

— Что?

— Что?!

— Чжу-Цюэ были теми, кто издревле властвовал над Чиюань. Какой нам прок от их наследия? Печать из костей божественной птицы станет завершающим штрихом, не так ли? — все так же равнодушно продолжил Его Величество.

— Ты сошел с ума... Ты обезумел? — слабо воскликнул Дань Ли, с трудом выдавив из горла хрип. — Лишь кровь Чжу-Цюэ может подавить демона небес и позволить тебе жить в этом мире, не нарушая его законов, а ты хочешь отсечь… — начал было Дань Ли.

— Отсечь что? — император улыбнулся ему спокойной и странной улыбкой. — Эмоции, прикосновения, вкус… Семь чувств и шесть желаний... Радости и печали? Учитель, для чего нам все это?

Дыхание Дань Ли превратилось в тонкую паутинку. Мужчина лишился дара речи.

— В нас больше ничего не осталось. Учитель, глядя на вас, мы видим пять признаков скорой кончины. Выполняя сыновний долг, ваш ученик лично пришел сюда, чтобы проводить вас в последний путь. Но вы так взволнованы, ваше сердце неспокойно, поэтому мы хотели сообщить вам несколько хороших новостей, — с этими словами Шэн Линъюань укрепил печать за пределами кровавого пруда, а после развернулся и зашагал прочь. Дойдя до ворот небесной темницы, он остановился, словно вспомнив о чем-то и, оглянувшись, произнес, — ах, да, учитель, когда-то вы сказали нам, что даже тень может стать Бедствием. Это было поистине мудрое предостережение. Мы выяснили, где находится тетушка Мэн Ся, и вскоре она прибудет сюда, чтобы составить вам компанию. Что ж, в преддверии Нового года у нас слишком много дел, впредь мы не станем нарушать покой учителя.

— Остановись! Что ты имел в виду, сказав: «эмоции, прикосновения, вкус… Семь чувств и шесть желаний»? — Сюань Цзи словно очнулся ото сна. Его кожа покрылась холодным потом. Он вытянул руку, намереваясь схватить Шэн Линъюаня, но демон небес уже избавился от родства сЧжу-Цюэ. Похоже, этот мир больше не мог его выносить. Он отверг все, включая маленькое существо, с детства жившее в его позвоночнике.

Шэн Линъюань безжалостно отмахнулся от него, и Сюань Цзи едва не свалился в кровавый пруд рядом с Дань Ли.

От ворот темницы послышался громкий шум. Замок закрылся. Сюань Цзи был зол и встревожен, он собирался броситься в погоню, но вдруг, услышал рядом с собой слабый голос. Голос произнес:

— Мой… час уже близок...

В небесной темнице не было ни души. В вязкой алой луже лежал лишь окровавленный труп, отдаленно напоминавший Дань Ли.

Сюань Цзи остановился и подумал: «С кем он разговаривает?»

— Я знаю, что это ты… Я знаю, что ты все еще находишься в этом мире... Дань Ли с трудом дышал, словно порванный кузнечный мех, но он все равно продолжал говорить. Его речь была невнятной, и каждое слово отнимало у несчастного последние силы. — Ты тот, кому «даровали жизнь». Ты не обычный дух меча... Ты последний потомок Чжу-Цюэ... — произнес Дань Ли.

Сюань Цзи был ошеломлен. Юноша несколько раз сжал кулаки, а затем бесшумно опустился на землю в паре шагов от Дань Ли и непонимающим взглядом уставился на уродливого человека в кровавом пруду.

С самого рождения он был связан с Шэн Линъюанем. Глаза Шэн Линъюаня были его глазами. Именно благодаря ему Сюань Цзи мог видеть этот мир. Когда Линъюань был ребенком, он всем сердцем любил своего учителя, делясь этим чувством с маленьким духом меча.

Линъюань помнил все наставления Дань Ли. В отличие от него, дух меча был невежественным учеником, он помнил лишь сладости в руках Дань Ли. Даже в изгнании у их наставника было, чем полакомиться, он всегда знал, как уговорить маленького принца. Иногда это был нектар, который он собрал неизвестно где, а иногда опаленный дикий улей. Когда они бежали с Центральных равнин, преследуемые кланом демонов, Дань Ли прокладывал им путь своим смертоносным мечом. А еще, он срезал для Его Высочества сладкие стебли. Они были шероховатыми, но... действительно сладкими.

Сюань Цзи никогда бы не забыл этого человека. Человека, что вот-вот должен был исчезнуть из этого мира.

— Я знаю, что ты никогда больше мне не поверишь, — закашлялся Дань Ли.

Сюань Цзи осторожно подошел к краю кровавого пруда, сел у самой границы печати и долго молчал. Затем он, наконец, произнес:

— Ты ведь настоящий провидец, тебе удалось придумать такой безупречный план. Так как же ты мог не знать о собственной кончине?

Дань Ли спокойно ответил ему, так, будто действительно мог его слышать:

— Я знал, что этот день придет… Мы все родились в смутные времена. В смуте жили, в смуте умрем. Я и Линъюань… мы не в обиде друг на друга... Я научил его всему, будь то плохое, или хорошее. Я не виню его, он не хотел меня мучить. Будь я смертным, достаточно было бы просто обезглавить меня и дело с концом. Должно быть, он и вправду хотел порадовать меня... Сегодня я исчезну, как пепел, а завтра он сотрет мои кости в порошок и развеет их по ветру7.

7 挫骨扬灰 (cuò gǔ yáng huī) — букв. стереть кости в порошок и развеять прах (обр. совершать тягчайший грех).

Сюань Цзи жутко захотелось упрекнуть мужчину, заставить его почувствовать себя неловко.

— Это ты стер кости в порошок и развеял прах по ветру! — холодно произнес Сюань Цзи.

— Маленький дух меча, ты ругаешь меня? — усмехнулся Дань Ли.

Напряжение Сюань Цзи слегка отступило, и он, наконец, расслабился.

Как и все остальные, Дань Ли не слышал, что он говорил, но он догадывался. Сюань Цзи помнил, как с рождения жил в позвоночнике Шэн Линъюаня. Он не терпел одиночества и постоянно пытался высказать свое мнение. Он говорил устами Линъюаня. Казалось, слушая его речи, Дань Ли с легкостью мог сказать, кто именно их произнес. В детстве Сюань Цзи часто казалось, что кроме Линъюаня, учитель Дань Ли тоже мог его слышать.

— Ты… — Дань Ли вздохнул. — Вы, отпрыски клана демонов, растете очень медленно. Он никогда не заставлял тебя взрослеть, постоянно защищая и оберегая тебя.

Глаза Сюань Цзи покраснели.

— Учитель, почему вы решились на этот шаг?

— В битве за столицу меч демона небес покинул ножны и пробудил тысячи разъяренных духов, отрубив голову королю демонов. Король демонов принес стране множество страданий, и люди бросились восхвалять юного императора, но… Вспоминая прошлое, разве они перестали бояться? Его Величество... Он был слишком молод, он не мог твердо стоять на ногах. Бесхитростный, он не мог усмирить свой народ. Люди готовы были следовать за ним до самой смерти, и тогда он возомнил себя всесильным правителем. Но пламя Чиюань не угасло, и объединенные войной кланы демонов охватила смута. Должно же было быть что-то, способное положить конец этому ужасу... Меч демона небес был принесен в жертву во имя мира и процветания. Маленький дух, такова судьба любого верного оружия. Когда Линъюань был ребенком, я часто рассказывал ему о прошлом. Но ты ведь не слушал меня, верно?

Сюань Цзи усмехнулся. Ему было невыносимо смотреть на Дань Ли.

— Все сущее рождается в небе и на земле, а умирая, возвращается на небо и в землю. Рыба Кунь и птица Пэн отправляются ввысь, а русалки уходят в море. Времена года сменяют друг друга, вместо холодов приходит весна. Те, кто смог приспособиться — выживают, но беднякам некуда пойти, — медленно произнес Дань Ли. — В древние времена по земле ходило множество невиданных существ. Но теперь настал черед трех человекоподобных рас: жадности, гнева и глупости. Тун, таков закон небес. Он един для всех. Разве люди могут пойти против него? Линъюань... Он такой непостоянный. Он так и не научился действовать по ситуации. Он избавился от крови Чжу-Цюэ, чтобы вместо погибшего клана божественных птиц самостоятельно подчинить Чиюань. Но даже если бы он действительно мог потушить огонь... Он забыл о своем демоническом теле. Лишись он той крохотной доли крови Чжу-Цюэ, способной подавить силу демона небес, и знаешь, что произойдет?

Сюань Цзи яростно зажмурился, желая стереть из памяти воспоминания об окровавленном Линъюане, и беззвучно спросил:

— Что произойдет?

— Он сломается, потеряет себя и, наконец, превратится в безжалостного, беспощадного, ненавидимого всеми и глухого к мольбам монстра. Более того, демон небес бессмертен. Он никогда не состарится. Десяти лет ему будет мало. И что тогда? Сколько это будет продолжаться? Сто, пятьсот, тысячу лет? — сказав это, Дань Ли, казалось, снова ослаб, и его голос стал почти неслышным. — Он не остановится, он станет следующим королем демонов... Тогда в Цзючжоу вспыхнет новое восстание. Как долго кровь Чжу-Цюэ сможет сдерживать Чиюань? Тун... Тун...

Сюань Цзи был в отчаянии. Ему жутко хотелось закричать.

— Ты дух Чжу-Цюэ, последний потомок божественной птицы... Ты ведь сможешь спасти его снова?

С губ Дань Ли сорвались слова на неизвестном языке. Дух меча никогда прежде его не слышал. Слова звучали странно. У любого, заставшего это явление, возникли бы сомнения, что человек способен издавать такие звуки. Однако, неизвестно почему, но Сюань Цзи сразу же понял, о чем говорил Дань Ли. Казалось, эти знания были с ним всегда. Дань Ли трижды повторил сказанное им, и эти речи, слово за словом, отпечатались в сознании Сюань Цзи.

На третьем повторе Дань Ли внезапно задохнулся, и из его горла вырвалось клокочущее бульканье. Его тело замерло и окоченело. Он казался мертвым.

— Учитель!

— Это... Тайный язык клана Чжу-Цюэ... Тун... Ты сирота Чжу-Цюэ, поэтому дух небес еще жив… Только ты можешь... Ты можешь защитить его, защитить Чиюань, я... — голос Дань Ли оборвался, и в его глазах на мгновение вспыхнул свет, прежде чем окончательно погаснуть навсегда.

— Я…

В конце концов, у меня больше ничего не осталось.

Сюань Цзи долго прислушивался к его молчанию. Наконец, осознав случившееся, юноша подошел ближе и ошеломленно замер.

Даже после смерти Дань Ли не мог закрыть глаза8.

8 死不瞑目 (sǐ bù míngmù) — не закрыть глаза после смерти (обр. переворачиваться в могиле, не успокоится пока не...).

— Учитель... — не удержавшись, Сюань Цзи протянул руку, но внезапно до его ушей донесся тихий скрежет. Лежавшее в кровавом пруду тело Дань Ли треснуло, словно гнилое дерево. Процесс было уже не остановить.

Разлетевшись на множество кусков, Дань Ли растаял и окончательно перестал существовать.

Он был богом, которому поклонялось множество людей. Он наслаждался их молитвами и подношениями. С годами он обрел собственную душу и ожил.

Но в мире не было бесплатных благовоний. И в храмах, где раньше чествовали живых божеств, теперь пировали демоны.

Дань Ли очнулся в море крови. Неся в себе жадность и гнев, он пришел в этот мир, чтобы потушить огонь. У Дань Ли был идеальный план, но смерть все равно настигла его.

Сюань Цзи долго смотрел на обломки, плавающие на поверхности кровавого пруда. Подумав немного, юноша опустился на колени и несколько раз поклонился их с Линъюанем учителю, после чего встал и на ватных ногах покинул небесную темницу.

Позже он видел, как Шэн Линъюань приказал своим людям выкопать тридцать шесть костей Чжу-Цюэ, собственноручно вырезал на каждой из них печать и тридцать шесть ночей, одну за другой, вбивал их в землю Чиюань. Наконец, пришел черед маленькой фарфоровой вазы, с заключенной в ней кровью божественной птицы.

В тот момент, когда ставшая жемчужиной кровь покинула руки Шэн Линъюаня, Сюань Цзи бросился вперед, схватил ее и сунул себе в рот. Юноша был потрясен, обнаружив, что может дотронуться до нее, и даже почувствовать через нее биение чужого сердца.

Эта жемчужина показалась ему знакомой.

Когда меч демона небес был сломан, Сюань Цзи долгое время находился в оцепенении. Маленький дух ничего не помнил. Вдруг, что-то привлекло его внимание и он, не раздумывая, погнался за Шэн Линъюанем. Оказалось, это была кровь Чжу-Цюэ.

Жемчужина во рту привела его к алтарю. Но у Сюань Цзи не было времени на раздумья. Остановившись, он принялся в спешке повторять все те тайные слова, что оставил ему Дань Ли.

Кровавая жемчужина была живой. На третий раз Сюань Цзи услышал собственное, давно забытое сердцебиение. Тихий стук слился с жемчужиной, образовав с ней одно целое.

Для этого не нужно было ничему учиться. Сюань Цзи без труда установил с ней связь.

В тот миг он сам стал для жемчужины защитной оболочкой, как ножны для меча, как колчан для стрел.

На исходе шестого года Цичжэн провели церемонию жертвоприношения, призванную завершить создание печати Чиюань. Старый глава бифанов лично присутствовал при этом событии. В тот день Сюань Цзи вернулся во дворец Дулин, чтобы в последний раз увидеть Его Величество.

Может потому, что он «прятал» у себя частицу крови Чжу-Цюэ, некогда принадлежавшую Шэн Линъюаню, тело демона небес приняло Сюань Цзи за часть его самого. На этот раз барьер трех чи больше не отталкивал его... Это был единственный раз в жизни, когда Сюань Цзи нарушил закон.

Он собирался всю жизнь провести в тоске и одиночестве, не видя солнца, пока кости Чжу-Цюэ не разрушатся и печать вновь не ослабеет.

И пусть этот поцелуй не был настоящим, но юноша чувствовал, что этого будет достаточно, чтобы утешать его в огненной тюрьме... Он с нетерпением ждал, что однажды Шэн Линъюань пожалеет о содеянном и вернется в Чиюань, чтобы забрать свое сердце и кровь Чжу-Цюэ обратно. Он ждал, что однажды у него вновь появится шанс увидеть этого человека.

Но чего он ждал?

Чего он ждал...

Миазмы внутреннего демона внезапно изменили цвет с красного на малиновый. Одновременно с этим в Главном управлении Юнъаня раздался сигнал тревоги. Показатели аномальной энергии вблизи Чиюань росли в геометрической прогрессии.

Если крыша протекла, дождь будет лить всю ночь. И директору Хуану это решительно не нравилось.

Шэн Линъюань чувствовал, что ограничения, налагаемые на него небесами, значительно ослабли. Сила девятисот девяносто девяти разъяренных демонов, уничтоженных его клинком, грозила вырваться на свободу. Гу Юэси, что находилась ближе всех к Его Величеству, первой приняла на себя удар. При виде великого демона небес девушка невольно содрогнулась. Даже истощенная Бедствием «кровеносная система земли» пришла в движение.

Разлившаяся «ртуть» превратилась в бесчисленные силуэты.

— Убейте меня…

— Убейте меня и позвольте мне стать спичкой, что разожжет пламя Чиюань!

— Ну же, Ваше Величество...

— Придите и убейте меня...

Каждый из владельцев, за которым все эти столетия следовала тень, один за другим устремились к Шэн Линъюаню.

Они были намного сильнее, чем матушка Юй, бывшая последней представительницей подразделения Цинпин. В глазах современных людей это больше напоминало битву древних богов и демонов.

Шэн Линъюань боялся разжечь пламя Чиюань, поэтому почти не сопротивлялся. Он использовал простейшее заклинание, написанное на бумаге, чтобы иметь возможность перемещаться в пространстве, неподвластном законам физики.

— Ваше Величество, вы презираете меня?! — закричала тень.

От звука этого голоса барабанные перепонки Гу Юэси лопнули, и из ушей девушки потекла кровь. Внезапно силуэты из «ртути» снова собрались вместе и превратились в огромный торнадо. Буря тут же обрушилась на Цзянчжоу.

Поверхность земли треснула, как яичная скорлупа, городские небоскребы дрогнули, а горы начали разрушаться. В этот самый момент сотрудники Отдела восстановления только-только закончили подключать первую партию ревербераторов. Звуковая волна, словно фейерверк, хлынула в сторону Цзянчжоу, и большинство угодивших в кошмар людей, наконец, пробудились ото сна.

Но очнувшись от одного кошмара, пробудившиеся сразу же оказывались в другом.

— Это землетрясение!

— Бегите!

Цзянчжоу не был сейсмически активной зоной. Жители этих областей ничего не знали о геологических катастрофах. Люди были растеряны и сбиты с толку.

— Стоп!

Появившись в самый ответственный момент, Чжан Чжао быстро нажал на кнопку секундомера, на секунду останавливая время.

Воспользовавшись паузой, Шэн Линъюань тут же исчез. Обратившись в облако черного тумана, Его Величество нащупал в кармане красное перо. Видимо, в тот момент, когда Сюань Цзи рухнул на него, статическое электричество приклеило одно из перьев к пальто Шэн Линъюаня. Если бы не исходивший от него жар, Шэн Линъюань так ничего бы и не заметил.

Это могло бы ему пригодиться.

Разбуженное темной энергией двух великих демонов, огненное перо вспыхнуло. Не обращая никакого внимания на пламя, Шэн Линъюань разделили перо на тридцать шесть частей, и выпустил их из рук, планируя заменить ими тридцать шесть костей Чжу-Цюэ.

Чжан Чжао был ошеломлен. Юноша так широко раскрыл рот, что туда запросто поместилось бы утиное яйцо. На мгновение он даже позабыл, зачем он здесь.

— Не стойте столбом, — тень обрушилась на землю, и Шэн Линъюань, наконец, вышел из черного тумана. Его рукава были обожжены, — идите!

Янь Цюшань подхватил Гу Юэси, и все вместе они запрыгнули в служебную машину. Гул ревербераторов разбудил лежавших в машине оперативников. Некоторые из них все еще пребывали в растерянности, ворочаясь и пинаясь. Вдруг, мимо, едва не зацепив их, пролетел потерявший управление автомобиль. Оглушительно завыла сирена.

Чжан Чжао, наконец, вспомнил, что хотел спросить:

— Господин, твоя рука.

Обугленная ладонь Шэн Линъюаня быстро восстанавливалась. Неискушенный таким зрелищем Чжан Чжао тут же прикусил язык.

Янь Цюшань высунулся из машины и коротко осведомился:

— Что это за массив? Как долго продержится печать? Сколько у нас времени?

— Это великий массив Чиюань... — Шэн Линъюань никак не изменился в лице, казалось, он понятия не имел, что должен чувствовать. Ненадолго замолчав, Его Величество принялся перебирать в памяти малознакомые выражения на современном языке, силясь подобрать нужную формулировку. — Проще говоря, Чиюань — стальное долото, а массив — железная заплатка. Это похоже на… Представь себе бумажный скотч.

Немало повидавший в жизни Янь Цюшань едва не съехал на обочину дороги.

Мозг привыкшей к анализу Гу Юэси превратился в горшок с кашей: откуда дух меча столько знает про великий массив Чиюань? Почему противник называет его «Ваше Величество»?

В этот самый момент на мобильный Янь Цюшаня поступил звонок. Крепко сжимая руками руль, он попросту не мог на него ответить.

— Чжан Чжао, возьми трубку, — скомандовал Янь Цюшань.

Чжан Чжао послушно сунул руку в карман его пальто, доставая телефон:

— Это снова тот таинственный человек. Он говорит...

Внезапно прямо перед лицом юноши, словно молния, мелькнула тень. Как завороженный, Чжан Чжао медленно откинулся назад. С ладони Шэн Линъюаня тут же сорвался черный туман и, подобно змее, ринулся в окно. Крепко обхватив свою добычу, туман потянул ее обратно в машину!

Гу Юэси и сидевшие в салоне оперативники инстинктивно схватились за оружие. Дула мифриловых пистолетов были направлены на то, что Шэн Линъюань вытащил из окна. Этим чем-то оказалась деревянная кукла, сбежавшая от них в окрестностях Пинчжоу.

Эта кроха была куда храбрее, чем можно было предположить. От неминуемой гибели ее спасло лишь перо золотого ворона, но она все равно осмелилась вернуться.

Не дожидаясь, пока другие придут в себя, черный туман, сжимавший тело куклы, вздыбился и просочился в семь ее отверстий.

Глава 90

Он был пустым, блуждавшей по земле тенью. Созерцая огонь с противоположного берега, он наблюдал за радостями и печалями этого мира, пока, наконец, не оказался по ту сторону реки. И тогда Шэн Линъюань почувствовал давно забытые холод и боль.

Так называемый «поиск души» отнюдь не выдумка. Это заклинание позволяло заглянуть в сознание другого человека. Но, если человек испытывал стресс, его разум, в большинстве случаев, оказывался пуст. Это было бессмысленной тратой времени. «Поиск души» был своеобразным анти-заклинанием для пустой куклы. Когда марионетка была создана, и заклинатель обретал над ней контроль, появлялась возможность «отследить» его через пустую куклу.

Шэн Линъюань был злодеем, и чужая болтовня не смогла бы его убить. Окончание фразы так и застряло у Чжан Чжао в горле. Даже рентгеновский взгляд Гу Юэси не сумел уловить, что именно поймал Его Величество. А тот, в свою очередь, уже завершил заклинание «поиска души».

Деревянная кукла фыркнула. Ее маленькое тельце залилось светом, превращаясь в подобие миниатюрного проектора. За ее спиной появился человеческий силуэт.

Послышался натужный скрип. Янь Цюшань резко ударил по тормозам и с трудом вырулил на обочину, едва не врезавшись в придорожный супермаркет.

От столь внезапной остановки, не имевших привычки пристегиваться оперативников тряхнуло так, что они едва не превратились в попкорн.

Однако повсюду вокруг «попкорна» творился такой хаос, что жаловаться было некогда.

— Чжичунь?

— Чжичунь!

— Блядь! — хуже всех отреагировал Чжан Чжао. Выхватив секундомер, он в ужасе завопил: — Командир Янь, на помощь! Эй, посмотрите-ка хорошенько, у меня голова не разбита? Похоже, у меня начались галлюцинации!

Но прежде, чем юноша успел «заморозить» время, Шэн Линъюань схватил его за запястье. Тиски вокруг деревянной куклы заметно ослабли.

Руки Янь Цюшаня, казалось, приросли к рулю. С ног до головы покрытый металлической защитой, сейчас он больше всего напоминал реалистичную бронзовую статую.

Он не смел пошевелиться, не смел оглянуться, и не смел взглянуть в зеркало заднего вида.

В этот самый момент, так же, как и Чжан Чжао, он не мог поверить своим глазам. Янь Цюшаню казалось, что у него самого начались галлюцинации.

И эти галлюцинации могли бы стать для него смертельными. Они могли вонзиться в сердце и прочно соединить его с внутренним демоном.

Бушевавшие за окнами автомобиля миазмы, похоже, почувствовали перемену в настроениях пассажиров, и тотчас же загорелись желанием просочиться внутрь.

Шэн Линъюань нахмурился.

— Безобразие.

Связавший Чжичуня черный туман превратился в разъяренного дракона. Один только взмах его хвоста уже был насмешкой над внутренним демоном. Рокот драконьего рева накрыл всех присутствующих, разбудив оставшихся оперативников. У Гу Юэси, отличавшейся самым острым слухом, потемнело в глазах. Еще немного, и у девушки случилось бы сотрясение мозга.

— Девочка, садись за руль, у нас мало времени, — скомандовал Шэн Линъюань.

Пока он говорил, эффект от «поиска души» рассеялся, тень Чжичуня за спиной куклы исчезла, и в машине осталась лишь безмолвная марионетка.

Бледного, как призрак, Янь Цюшаня, поспешно подменила Гу Юэси. Словно чужак, напуганный внезапным возвращением в родные края, он уселся в самом дальнем углу салона. Подальше от всех, подальше от деревянной куклы. Все до единого оперативники «Фэншэнь», и те, кто давно бодрствовал, и те, кто все это время находился в полубессознательном состоянии, были ошарашены. Сбившись в кучу, они выглядели так, будто подверглись психической атаке «десяти тысяч почему». Они казались еще более растерянными, чем те, кто угодил в ловушку миазмов внутреннего демона.

Его Величество чувствовал, что все это неспроста, поэтому и отправил черный туман поймать куклу. Но он и представить себе не мог, что это может обернуться такой проблемой.

Чжичунь — всего лишь меч. Необычный меч. Кто знает, что за великое горе обрушилось на Вэй Юня, когда он решил создать этот клинок. Меч ломался дважды, но дух внутри него, похоже, был бессмертен. Даже Шэн Линъюань никогда не слышал о подобном.

Сжав пальцами пульсирующие виски, Его Величество бросил взгляд на зажатый в руках Чжан Чжао телефон. Отринув все ненужные мысли, молодой человек, наконец, задал интересующий всех вопрос:

— Это ты отправлял те сообщения?

На лице деревянной куклы промелькнуло странное выражение… Кукла потупила взгляд и медленно кивнула.

— Ты утверждаешь, что Вэй Юнь нашел и укрепил раковину тени. Это действительно так? — осведомился Шэн Линъюань.

Будучи не в силах смотреть в глаза старым друзьям, Чжичунь внимательно выслушал вопрос и уклончиво ответил:

— Он всю жизнь любил эту тень. Он долго ломал голову над тем, как защитить ее. Тогда Вэй Юнь создал из раковины артефакт, который, по слухам, был способен остановить Небесное Бедствие. По моим оценкам, она получилась на редкость прочной. Даже прочнее, чем трёхуровневая защита S-класса.

— Нет, подожди. У меня тоже есть вопрос... — вклинился в разговор Чжан Чжао

— Сейчас не время для этого1. Давайте немного поговорим о прошлом, — перебив юношу, Шэн Линъюань вновь обратился к кукле. — Ты так хорошо осведомлен. Может, ты поможешь нам определить точное местоположение раковины?

1 轻重缓急 (qīngzhòng huǎnjí) — мухи отдельно, котлеты отдельно (обр. в знач.: приоритет).

— Хорошо, — просто кивнул Чжичунь.

— Насколько точны твои сведения?

— Трудно сказать, но это должно быть в пределах видимости рентгеновского зрения Гу Юэси, — ответил Чжичунь.

— Хорошо, — эти двое перекидывались фразами, не замечая никого вокруг. Поддерживая куклу черным туманом, Шэн Линъюань передал ее в руки водителя, — показывай ей дорогу.

В этот момент все посторонние проблемы отошли на второй план. Первоначальной задачей сейчас было: отыскать раковину тени и выбраться из сложившейся ситуации.

Чжичунь не стал тратить время на пустую болтовню. Черный туман поднял его в воздух, кукла вытянула руки, стянула со своей маленькой деревянной шеи небольшой кулон и что-то тихо зашептала.

Шэн Линъюань прищурился: это было «золотое слово»​​​​​​​2 клана гаошань.

​​​​​​​2 炼金语 (liànjīn yǔ) — досл. Алхимический язык, от 炼金 (liànjīn) — выплавить искусственное золото (об алхимии).

Даже несмотря на то, что в закрытом салоне автомобиля не было сквозняков, кулон покачнулся. Из его центра вырвался луч золотистого света.

— Юэси, следуй за светом, — мягко произнес Чжичунь.

Услышав знакомый голос, Гу Юэси почувствовала, как защипало в глазах.

— Не плачь, — холодно бросил страдавший от головной боли Шэн Линъюань. — Это заденет все семь чувств. Если твои глаза будут застланы слезами, как ты увидишь путь?

Чжичунь молча посмотрел на девушку. Казалось, во взгляде деревянной куклы сквозила невысказанная печаль.

— Чжи... Чжичунь, — улучив момент, Чжан Чжао, наконец, собрался с силами и смог выдавить из себя это имя. Он вел себя осторожнее, чем человек, касавшийся оголенного провода. Будто бы любой звук, малейший брызг слюны могли тотчас же превратиться в шипы. — Ты действительно Чжичунь?

Чжичунь моргнул, оглянулся на юношу и натянуто рассмеялся.

— Уже такой взрослый, а у тебя до сих пор лицо в прыщах. Все хорошо.

Чжан Чжао тут же окаменел и с силой потер ладонями щеки.

— Почему?... Почему ты стал таким? Где твое настоящее тело? — вновь заговорил юноша. — Почему ты не вернулся к нам? Зачем нужно было отправлять эти анонимные сообщения? Откуда ты так много знаешь? Почему ты...

Чжичунь вздохнул и мягко прервал его:

— Ты задаешь так много вопросов, на какой из них мне нужно ответить?

Чжан Чжао на мгновение прикусил язык.

— Вэй Юнь был моим отцом, — помолчав, ответил Чжичунь. Он долго раздумывал, выбирая самый безопасный из вопросов. — Нет, это не метафора, нас действительно связывает кровное родство, потому я, пусть и немного, но знаю обо всех артефактах, созданных им при жизни. И я могу ими пользоваться.

— Но разве ты не меч? — опешил Чжан Чжао.

Как между мечом и человеком может быть кровное родство? Каким образом им удалось обойти законы природы?

Не выдержав, Шэн Линъюань поднял глаза и тоже посмотрел на Чжичуня.

Кукла по-человечески поджала губы, не желая говорить об этом, и попыталась перевести разговор в другое русло.

— Не важно, сперва я отведу вас к раковине.

— Нет, это важно! — хором загалдели оперативники «Фэншэнь».

Но Чжичунь упрямо хранил молчание.

— Как ты сейчас себя чувствуешь? Чье тело ты используешь? Можешь ли ты вернуться в свое тело? — вновь затараторил Чжан Чжао.

Чжичунь с минуту колебался, а затем медленно покачал головой:

— У меня нет тела... Точнее сказать, я уже здесь, просто вы не видите меня.

Похоже, его слова задели опасную струну в создании Шэн Линъюаня. Его Величество никак не мог понять, что именно было не так. Каждый раз, стоило ему задуматься об услышанном, как его мысли тут же прерывались сильнейшей головной болью. Руки невольно сжались в кулаки, и его жажда крови стала почти невыносимой.

Гу Юэси тут же почувствовала это. Держа в одной руке руль, а в другой защитное снаряжение, она готова была в любой момент активировать его.

— Что значит: «я уже здесь»?

— Я прямо за тобой... Я только что протянул руку и потряс ею у тебя перед глазами, но ты этого не увидела, — отозвался Чжичунь. — К счастью, у меня есть пустая кукла.

— В каком смысле? — Чжан Чжао напоминал глупую косулю. Он даже не заметил, что с Шэн Линъюанем что-то не так. — Господин, неужели в мире есть вещи, недоступные для взгляда моей сестрицы? Ты можешь помочь ей увидеть?

Шэн Линъюань молчал. Может, все потому, что вокруг него клубился черный туман, но вид молодого человека внушал ужас. Он напоминал живого мертвеца.

— Это бесполезно. Инструментальный дух должен был погибнуть вместе с мечом. Я застрял между жизнью и смертью. Я не умер, потому что я «дух, которому даровали жизнь». Если я не жив и не мертв, меня нельзя увидеть даже сквозь призму рентгеновского зрения.

— Что значит «дух, которому даровали жизнь»?

— Моя мать была одной из ста восьми жертв, ставших в последствии инструментальными духами. Из-за ее красоты гаошаньская знать варварски надругалась над ней. Когда она умирала, я был у нее в утробе, но, по какой-то неизведанной причине, я не последовал за ней. Если бы в тот момент плод оказался достаточно зрелым, я мог бы стать «рожденным в гробу», но у меня не было времени набраться сил. В те дни не существовало «кувезов»​​​​​​​3, потому я был не жив и не мертв. Его Высочество Вэй Юнь превратил меня в дух меча, это заменило мне рождение. — Чжичунь спокойно объяснял публике суть «дарованной жизни». — Согласно правилам, «рождение» стоит выше, чем «создание инструмента», потому, будучи духом меча, я смог «пережить» уничтожение клинка. Не знаю, повезло мне, или же я просто проклят... Я все еще в сознании, но я ничего в этом мире не могу коснуться.

​​​​​​​3 Кувез (от фр. couveuse «наседка», «инкубатор») — приспособление с автоматической подачей кислорода и с поддержанием оптимальной температуры, в которое помещают недоношенного или заболевшего новорождённого.

— Эта кукла — тоже своего рода клинок, выкованный Его Высочеством Вэй Юнем. Она является миниатюрной копией реального человека. Гаошаньцы были поистине искусными мастерами. Эта деревянная куколка была похоронена с Его Высочеством. Вместе с тайной о моем рождении, он оставил мне записи о том, как наложить заклинание «пустой куклы» на деревянную марионетку. Блуждая в поисках тела, я случайно нашел ее. В то время я понятия не имел, что это за заклинание. Вновь обретя плоть, я последовал его инструкциям и нанес незнакомые мне символы на куклу. Я и подумать не мог, что последним подарком моего отца окажется способ вернуться в этот мир, — с этими словами, Чжичунь слегка пошевелил деревянными конечностями, словно привыкая к новому телу.

— После того, как я угодил в сети заговорщиков, и темная жертва обратилась против создателя, я вновь потерял себя. Я думал, что это конец. Но, когда я снова открыл глаза, то обнаружил себя в этом крохотном теле. Его Высочество оставил мне послание, где говорилось о том, как люди уничтожили его род. Будучи Всеслышащим, он ковал свои последние мечи, не имея никакой надежды на успех. Но даже сто восемь клинков не смогли бы оставаться целыми вечно. Он сделал все, чтобы, лишившись тела и оказавшись в безвыходном положении, я смог бы использовать эту куклу и снова говорить с людьми.

В его словах было слишком много информации. Машина «Фэншэнь» все еще следовала за «кровеносной системой земли», но в головах оперативников роилось такое количество мыслей, что они, казалось, давно позабыли об этом.

— Что особенного в твоей «дарованной жизни»? — внезапно сказал Шэн Линъюань.

Чжичунь моргнул.

— Должно быть, в процессе твоего создания, когда тебе «даровали жизнь», произошло что-то особенное, — категорично заявил Его Величество. В его памяти тут же всплыла картина: Вэй Юнь стоял у его трона, утверждая, что его дух меча погиб.

Сгоревшие дотла воспоминания о прошлом застигли его врасплох. Море знаний Шэн Линъюаня вздыбилось и забурлило, будто в него обрушился дождь из мифриловых пуль. От боли у Его Величества потемнело в глазах.

Проигнорировав мигрень, которую до этого послушно пытался лечить, Шэн Линъюань продолжил:

— В чем разница между тобой и другими духами?

Что-то было не так. Вэй Юнь знал это, он не посмел бы скрывать от него правду, не посмел бы его обмануть. Кровавая клятва не простила бы ему этого.

— Я… — начал было Чжичунь.

Вдруг в салоне машины воцарилась тишина, и тихий голос произнес:

— Принц действительно покончил с собой?

Чжичунь был потрясен, и кулон, указывающий им путь, едва не сбился с курса.

Янь Цюшань казался незнакомцем, выбивавшимся из толпы. Он в одиночестве съежился на заднем сиденье. Его холодный, как у бронзовой статуи, взгляд, застыл на Чжичуне, который, в свою очередь, не осмеливался оглянуться и посмотреть на мужчину.

— Кто забрал осколки меча из Главного управления? Почему ты прятался?

— Командир Янь… — позвал его Чжан Чжао.

Янь Цюшань бросил на юношу свирепый взгляд, и в памяти Чжан Чжао отчетливо всплыли кошмары, связанные с проваленными в средней школе экзаменами. Чжан Чжао тут же закрыл рот и отступил, «поджав хвост».

— Он... Он не покончил с собой, он погиб из-за меня, — после долгого молчания, наконец, проговорил Чжичунь. — «Дарованная жизнь»… «Дарованная жизнь» — это обмен. При создании инструментального духа, кто-то должен пожертвовать собой.

В этот самый момент, привезенные на границу Цзянчжоу ревербераторы пошли на второй заход. Некогда спокойная мелодия превратилась в боевую песню, сопровождаемую боем походных барабанов. Барабанная дробь с силой ударила по ушам.

Не стоило недооценивать мощь современных науки и техники. Мигрень, что долгое время сводила Шэн Линъюаня с ума, заставляя молодого императора биться о стены, ненадолго отступила. Стиснув зубы и едва сохраняя проблеск сознания, он спросил:

— Что для этого требуется?

Почему «перо золотого ворона» признало дух меча прямым потомком Вэй Юня?

— Общее происхождение, — тихо сказал Чжичунь. — Я был создан из тела ребенка-гаошаньца, поэтому, в обмен на мою жизнь, его высочество Вэй Юнь принес себя в жертву плавильной печи.

Янь Цюшань внезапно расхохотался и отшатнулся к задней двери машины.

— Но почему ты так и не пришел к нам? — непонимающе спросил Чжан Чжао.

— Значит, это ты украл осколки меча из Главного Управления, — тихо пробормотала Гу Юэси.

— А? Это был сам Чжичунь... Но почему? Меч можно починить? — еще больше озадачившись, Чжан Чжао кивнул на Янь Цюшаня. — Тогда тебе точно следовало вернуться к нам. У командира Яня остался еще один кусочек...

С этими словами он внезапно оглянулся и указал на Янь Цюшаня, но его рука так и застыла в воздухе.

Нет, Чжичунь выкрал осколки не для того, чтобы восстановить клинок, он хотел помешать Янь Цюшаню отыскать способ перековать меч.

Вдруг, дорога под ними словно ожила. Земля содрогнулась и вздыбилась.

Небольшой кулон, указывавший им путь, подпрыгнул вверх, сломал деревянные пальцы куклы и вылетел в окно. Даже Гу Юэси не успела понять, что произошло. Казалось, будто перед глазами промелькнул сгусток яркого света. Он с легкостью пробил пуленепробиваемое стекло и ушел под землю. Некогда ровная дорога разом превратилась в топкое болото и жадно проглотила кулон. По поверхности заструились тонкие дорожки «ртути».

Оперативников тут же окружили голоса. Старые и молодые, мужские и женские, они доносились со всех сторон. В темноте казалось, что бесчисленное множество людей одновременно шептали:

— Пустяки…

— Жалкие трюки…

— Ваше Величество…

— Ваше Величество…

— Кости Чжу-Цюэ, что запечатали Чиюань…

— Тридцать шесть костей Чжу-Цюэ…

— Тридцать шесть…

— Вы действительно хотели избавиться от меня при помощи этого ощипанного пера?

В этот раз обращение, что использовала тень, услышала не только Гу Юэси, но и находившиеся рядом оперативники. Не успев оправиться от истории Чжичуня, они в оцепенении воззрились на Шэн Линъюаня.

В действительности захватывающий опыт!

Шэн Линъюань все также сидел на пассажирском сиденье, опершись локтем о боковое стекло машины и невесомо касался пальцами виска.

Он напоминал мираж, что пересек время и пространство, по ошибке оказавшись в чужой эпохе.

Подняв деревянную куклу на руки, он тихо обратился к Чжичуню:

— Если ты, дух меча, цел, твой сломанный клинок можно починить, верно? Нужно лишь собрать воедино все его фрагменты, добавить к ним кровь и кости гаошаньцев... И найти их потомка, что согласится обменять свою жизнь на твою и принести себя в жертву плавильной печи.

— Ты... — Чжичунь с подозрением уставился на Его Величество, — ты...

Шэн Линъюань аккуратно взял его маленькую ручку, и деревянные пальцы, разлетевшиеся по всей машине, вновь вернулись на место. Черный туман поглотил их, надежно прикрепляя к телу куклы.

— Я прав, верно? — почти ласково спросил Шэн Линъюань.

— Теоретически... — нерешительно кивнул Чжичунь.

Сказав это, он увидел, как Шэн Линъюань улыбнулся.

Чжичунь не знал, как описать эту улыбку. Она не была ни счастливой, ни горькой. Казалось, Его Величество не мог удержаться от смеха, вспоминая все абсурдные ситуации, случавшиеся в мире от начала времен и по сей день.

— Я понял, — внезапно произнес Шэн Линъюань и осторожно передал деревянную куклу сидевшему рядом с ним оперативнику.

Понял.

Лишь кровь человека того же происхождения была пригодна для жертвоприношения. В те годы, последние капли крови Чжу-Цюэ были заключены в его сердце. Неудивительно, что Вэй Юнь скрыл это от него, сознательно пойдя на обман. Но кровавая клятва была тиха, как цыпленок... Клятва расценила эту ложь как защиту.

Его сердце и кровь Чжу-Цюэ могли контролировать Чиюань. Великий массив был создан из костей божественных птиц. А шагнув в бездну, он захватил с собой и остатки меча демона небес.

Весь мир превратился в плавильную печь. Кости, кровь и жертва собрались воедино, позволив перековать клинок.

Могли ли мертвые птичьи кости вернуться к жизни?

Почему дух огненной птицы мог управлять золотом и железом?

Что за Хранитель огня?… Хранитель огня…

Три тысячи лет спустя, живые или мертвые, но старые друзья не узнали друг друга.

Оказывается, с самого начала в миазмах внутреннего демона были заключены настоящие воспоминания. И невидимый человек действительно наблюдал за ним.

Вместе с памятью о том, как он собственными руками похоронил в бездне свое сердце, исчез и черный туман. Холодный ветер Цзянчжоу пробрал Его Величество до костей.

Он был пустым, блуждавшей по земле тенью. Созерцая огонь с противоположного берега​​​​​​​4, он наблюдал за радостями и печалями этого мира, пока, наконец, не оказался по ту сторону реки. И тогда Шэн Линъюань почувствовал давно забытые холод и боль.

​​​​​​​4 隔岸观火 (gé àn guān huǒ) — созерцать огонь с противоположного берега (обр. в знач.: оставаться безучастным к чужому несчастью).

Глава 91

Все живые существа, все души смогут обрести свое пристанище.

— Ты права. Мы действительно хотели использовать перо, — Шэн Линъюань медленно поднял голову и улыбнулся копиям тени. — Что теперь будешь делать?

— Этот раб лишь жалкое отражение, — «ртуть» забурлила, и из земли «выросло» несколько фигур. Последний Всеслышащий, первый глава подразделения Цинпин и полукровка, рожденный от девятихвостой лисицы... Странное существо: наполовину человек наполовину огромный зверь, раскрыло пасть, и в лицо Шэн Линъюаня тут же пахнуло удушливым запахом крови. — Достойны ли эти предки того, чтобы созерцать облик владыки людей?

Тень могла унаследовать от хозяина все. Она напоминала преданный рекордер. Те, кто некогда пытались распоряжаться ее жизнью, после смерти стали отличными образцами. Их силы и способности были украдены.

Окруженный тенями автомобиль «Фэншэнь» напоминал детский сад Наньшаня1, окруженный вооруженными бандитами, но боевая мощь их нынешних противников не шла ни в какое сравнение с обычными людьми. Среди клонов была еще одна полукровка, семисотлетняя зеленая змея — Хэ Цуйюй. Матушка Юй казалась слабее остальных. Взятая в массовку для круглого числа, она стояла в самом дальнем ряду.

1 南山 (nanshān) Наньшань — район городского подчинения городского округа Хэган провинции Хэйлунцзян (КНР).

В отличие от «элитных оперативников» она была скорее «дополнением» к команде древних предков.

— Мать вашу, что это такое? — дрожа, выпалил Чжан Чжао. — Это что, союз смирившихся с судьбой стариков? Кажется, словосочетание «коллекционирование марок» только что обрело новый смысл...

Клоны «смирившихся с судьбой стариков», разразились громким смехом.

Звуковая волна обрушилась на машину, сминая и разрывая металлический корпус.

Под прикрытием висящего в воздухе защитного снаряжения, оперативники «Фэншэнь» выскочили на дорогу и в тот же миг бросились обратно, вытаскивая из обломков несчастных товарищей.

— Господа, — внезапно в их мысли просочился знакомый голос, — я связан с Чиюань. Если мне не удастся сдержать его, находящаяся под угрозой исчезновения печать из костей Чжу-Цюэ будет разрушена. Могу ли я позаимствовать ваши тела?

В головах оперативников всплыл закономерный вопрос: что значит «позаимствовать ваши тела»?

Лишиться тела… звучало поистине ужасающе.

Но дурные привычки Его Величества, как представителя правящей знати, было не искоренить. И пусть он говорил вежливо и учтиво, но он вовсе не просил, он ставил перед фактом.

Прежде, чем голос затих, Чжан Чжао почувствовал, как в его голове появились мысли, ранее ему не принадлежавшие. Миновав кору головного мозга, мысли обратились импульсами и устремились прямиком к верхним конечностям. Не успел юноша и глазом моргнуть, как его рука поднялась вверх и, подчиняясь чужому приказу, зажала кнопку секундомера!

«Не сопротивляйтесь, — черный туман, несущий в себе волю демона небес, просочился в уши оперативников, — расслабьтесь. Просто предоставьте это мне».

Каждый в «Фэншэнь» чувствовал себя компьютером на дистанционном управлении. Они все были в сознании, но какая-то таинственная сила захватила их нервную систему. Эта сила овладела их телами, они не могли сопротивляться. Они пережили не одну сотню сражений, обладали молниеносными реакциями, но в этот самый момент оперативники поняли, что их разум попросту не поспевал за телами.

Прежде, чем кто-либо из них успевал осмыслить свои действия, он обнаруживал, что переместился на десять метров вперед.

Когда секундная пауза закончилась, очнувшиеся оперативники уже стояли на позициях.

— Я и забыла, что вы, Ваше Величество, всю свою жизнь провели на войне, вы блестящий стратег, — рассмеялась тень. — И теперь, даже будучи в невыгодном положении вы смогли использовать этих людей. Как интересно. Но вспомните, кем были ваши прошлые союзники? Хорошо обученные шаманы, демоны-полукровки, люди, что ставили себя выше законов природы и лживые шарлатаны. Молодые души (2), что не имели права лицезреть Сына Неба. И где они теперь? Ха-ха-ха-ха!

2 元婴 (yuán yīng) — букв. состоит из слов «первый» и «младенец». Относится к практикам совершенствования Изначального духа. Чтобы достичь бессмертия необходимо совершенствовать Изначальный дух и воспитывать характер, до тех пор, пока совершенствующийся не станет невидимым и бестелесным, наконец, обретя пилюлю бессмертия.

— Эй, я понял, что она имеет в виду. Что еще за расовая дискриминация... Блядь! — завопил Чжан Чжао.

Висевший у него на поясе детектор внезапно замолк и раскололся на куски. Как только осколки коснулись почвы, земля под ногами юноши превратилась в топкое болото. На поверхность вынырнул монстр, похожий на гигантского крокодила. Чудовище зарычало и раскрыло пасть. В глубине огромной глотки бушевал огонь. Казалось, оно явилось сюда, чтобы проглотить этих самоуверенных людей.

В этот самый момент небо окончательно скрылось за темными тучами, молнии опускались все ниже и ниже, грозя обрушиться на человеческие головы огромный черный котел​​​​​​​3.

​​​​​​​3 黑锅 (hēiguō) — черный котёл (обр. в знач.: несмытая обида; клевета, ложные обвинения).

Но ноги оперативников продолжали нести их вперед. Толстые подошвы ботинок ступали по горящему болоту. Люли шагали в странном темпе: то ускоряясь, то замедляясь вновь. Но их обувь не плавилась от жара, наоборот, она словно покрылась тонким слоем льда.

— У меня ботинки замерзли! — воскликнул один из оперативников.

Вода, покрывавшая тела оперативников из водного класса, давно испарилась. Янь Цюшань чувствовал, что ионы окружавшего его металла пришли в движение, сталкиваясь с паром, но, как не старался, он не мог уследить за ними. Скорость его реакций теперь сильно уступала скорости его бывших коллег.

Будучи самой чувствительной из всех, Гу Юэси первой ощутила странную вибрацию. Вибрация шла откуда-то из-под земли. Ее коллеги-оперативники принадлежали к разным родословным, но в этот момент девушке показалось, что между ними возникла странная, одновременно сложная и непредсказуемая связь.

Вдруг в небо устремился огромный огненный шар. У Чжан Чжао волосы встали дыбом, но в следующее же мгновение он обнаружил, что огненный шар столкнулся с невидимым энергетическим полем. Рухнув обратно на землю, пламя скользнуло в пасть гигантского зверя, и по округе прокатился ужасающий грохот.

Но даже такая сильная встряска никак не повлияла на планы Шэн Линъюаня. В «Фэншэнь» собрались представители пяти главных элементов. Его Величество с особой точностью «расставлял фигуры на доске». Внезапно на выжженной, усыпанной пеплом земле, пророс первый росток. Оперативники, принадлежавшие к растительному классу, почувствовали, что их силы невероятно возросли. На глазах всех присутствующих молодой росток обратился высоким деревом. Огромная раскидистая крона должна была сдерживать гнев небес, в то время как его корни ловили каждый удар пульса «кровеносной системы земли».

Вновь раздался грохот. Тень, питавшаяся от «кровеносной системы земли» Цзянчжоу навлекла на себя Небесное Бедствие. Удар молнии хорошенько наэлектризовал ее. «Смирившиеся с судьбой старики» в миг утратили свой облик, обнажив миру «ртутное» нутро.

— Чтоб меня. Я никогда в жизни не чувствовал себя таким крутым! Эй, кто-нибудь, можете заснять это для обучающего видео?! Чжичунь, пожалуйста, включи камеру! — закричал один из оперативников растительного класса.

Чжичунь тактично промолчал.

Шэн Линъюань помахал ему рукой и вынул из-за пазухи сюнь. Тот самый, что он забрал из ресторанчика в Юйяне.

— Иди сюда. Свяжись со своими людьми и спроси их, могут ли они заменить музыку, что транслируют ревербераторы.

— Заменить музыку? — в это самое время Пин Цяньжу как раз выполняла приказ доставить третью партию ревербераторов к границе Цзянчжоу. На девушке был надет противогаз, и ее голос звучал очень глухо. Она с тревогой оглянулась на землю Цзянчжоу, где количество PM2.5 (4) явно превышало норму, и пробормотала: — Но расширение диапазона может нанести жителям района серьезные психологические травмы. Нам не разрешается использовать высокие частоты, способные повлиять на умственные способности. Кроме того, изменение музыки требует личного согласия директора Управления. Это предложение должно рассматриваться сотрудниками научно-исследовательского института совместно с представителями класса духовной энергии…

​​​​​​​4 PM2.5 — это твёрдые частицы размером менее 2,5 микрон. Их диаметр в 30 раз меньше, чем диаметр человеческого волоса. К ним относится смесь частиц пыли, золы, сажи, а также сульфатов и нитратов, находящихся во взвешенном состоянии в воздухе.

— Осмелишься ли ты ослушаться приказа своего главы и самостоятельно принять решение? — прервал ее Шэн Линъюань. За время их разговора ему удалось собрать на поле боя более дюжины человек. В какой-то момент все они оказались в тупике, окруженные древними силами. — Думаю, с вашим директором не будет проблем.

Пин Цяньжу окончательно растерялась. Задумавшись, девушка крепче стиснула мобильный телефон.

Окружавшие ее оперативники напоминали безголовых мух.

— Отдел восстановления, давайте быстрее!

— Ранее скорость распространения миазмов не превышала десяти километров в час, но теперь она увеличилась вдвое! Ревербераторы могут не справиться! Пожалуйста, поторопитесь и придумайте что-нибудь!

— Почему их скорость увеличилась... — растерянно произнесла Пин Цяньжу.

— Несколько оперативников были ранены, — ахнул один из коллег. — На них напали. Без защиты они вскоре увязнут в болоте миазмов и станут источником энергии для противника. По-моему... это никуда не годится. У нас нет другого выбора, нам нужно эвакуировать людей.

Большее количество жителей Цзянчжоу оказались в ловушке миазмов внутреннего демона, обладавших невероятной разрушительной силой. Даже с помощью импровизированной «пустой куклы» Шэн Линъюаня людей у Управления все равно было недостаточно. Всех до единого сотрудников соседних филиалов, включая логистов, доставили на место происшествия для поддержания порядка. И пусть некоторые из них никогда ранее не участвовали в сражениях, но они тоже обладали особыми способностями. Правда, с их уровнем они мало чем отличались от обычных людей. Максимум, на что они были способны — занять первое место в соревнованиях по армрестлингу. Когда грохот сражения докатился и до них, «особенные» засуетились.

Переговариваясь, Ян Чао и Ло Цуйцуй вместе с группой младших коллег из Отдела восстановления закончили устанавливать третью партию ревербераторов. По окрестностям Цзянчжоу вновь покатилась привычная мелодия.

Однако нежные звуки музыки больше не поспевали за ростом числа поглощенных миазмами людей.

— Миазмы замедлились, но у них наметилась заметная тенденция к росту.

— Можно ли увеличить мощность ревербераторов?

— Придумай же что-нибудь!

— Все приборы работают на максимум, брат! — холодный пот заливал Ян Чао глаза, но, находясь в плотном защитном костюме, юноша не мог его вытереть. — Звук такой громкий, что его могут услышать соседние страны по ту сторону пролива. Эффект от реверберации не зависит от мощности самой машины, лишь представители класса духовной энергии... Так вот что это за музыка!

— Тогда смените ее, смените мелодию! — заорал один из оперативников-новичков.

— Обычно, ревербераторами управляют представители класса духовной энергии. Они нужны, чтобы изменить воспоминания людей, ставших случайными свидетелями происшествий. Но на такой высокой мощности и при таком большом диапазоне им будет сложно управлять. Даже если позвать на помощь всех наших коллег из класса духовной энергии, боюсь, у них случится коллективное кровоизлияние в мозг. Никто не сможет это контролировать. Мы не можем менять настройки приборов класса духовной энергии, — сказал Ян Чао. — Приборы класса духовной энергии нужно использовать крайне осторожно. Это как с лекарствами. Нужно принимать лишь те препараты, что были назначены в соответствии с болезнью. Если ошибешься, в лучшем случае сойдешь с ума, а в худшем — отправишься на тот свет. Вот так. Например, в этой ситуации нам необходимы сильнодействующие лекарства. Но если они смогут вылечить одних, то других могут попросту убить. Что ты на это скажешь? Все, что мы можем сделать, это дать им вайду красильную​​​​​​​5!

​​​​​​​5 板蓝根(bǎnlángēn) — вайда красильная (лат. Ísatistinctória), растение семейства капустные, вид рода вайда, используется как лекарство.

Вдруг, откуда ни возьмись, выскочил Ло Цуйцуй и схватил Ян Чао за руку.

— Не нужно никакой вайды. Отдел восстановления собирается провести совещание, где подготовит план немедленной эвакуации людей! О, боже мой, боже мой! Где нам их расположить? Как мы будем их эвакуировать? Как их всех сосчитать? Где разместить столько людей? Насколько далеко может распространиться эта штука? Как нам связаться с начальством? Как объяснить все это общественности?

Но общественность была не единственной проблемой. При такой скорости распространения катастрофа могла затронуть другие страны. Вокруг слишком много соседей. А представительство людей с особыми способностями и обычное правительство до сих пор стояли по разные стороны баррикад.

Зона поражения миазмами росла, а количество кислорода в принесенных оперативниками баллонах было ограничено. Как распределять ресурсы?

Если говорить об эвакуации, то следует помнить, что миазмы распространялись со скоростью двадцать километров в час. Смогут ли обычные неподготовленные люди эвакуироваться также быстро? Это же полный бред!

К сожалению, Цзянчжоу находился не так далеко от границы Юнъаня. На подземных этажах Главного управления хранилось великое множество опасных предметов. В случае заражения «кровеносной системы» города, Бедствие захватило бы и здание Управления по контролю за аномалиями...

Ло Цуйцую хотелось плакать, но слез не было. Он был так встревожен, что только и мог волчком крутиться на месте.

— Хочу купить парик, мне нужно купить парик!

Обычно Отдел восстановления предпочитал действовать без лишнего шума. В основном, они занимались тем, что составляли пресс-релизы и договаривались о выплате компенсаций. Они никогда не сталкивались со столь масштабными инцидентами, представлявшими угрозу общественной безопасности. Сопровождавшие их оперативники выбились из сил, а логисты были в панике.

Пин Цяньжу на мгновение застыла на месте, ее голова совершенно опустела. Девушка собрала волю в кулак и сказала в телефон:

— Ты все еще здесь?

— Да, я тебя слышу, — голос Шэн Линъюаня, как и всегда, звучал мягко и спокойно. Пин Цяньжу плотнее прижала динамик к уху, в чужих словах сквозила едва уловимая нежность. — Не волнуйся.

Но как и тогда, в Дунчуане, она не могла не волноваться. Пин Цяньжу видела, как Шэн Линъюань в одиночку управлялся с ревербератором, в попытке стереть воспоминания множества людей. Но Дунчуань был всего лишь городом, в это время большинство его жителей уже спали. Это не шло ни в какое сравнение с нынешней ситуацией. Сможет ли он с этим справиться?

А если кто-то умрет, кто за все это ответит?

Если такое случится, ответственность ляжет на ее плечи, тогда она потеряет все, потеряет будущее... Но у нее никогда и не было будущего. Но если она рискнет, что станет с ее жизнью? Да ее жизнь не стоила ни гроша!

От мысли об этом Пин Цяньжу сжалась в комок.

Спустя мгновение она вздрогнула. Ее дыхание участилось, ее губы, казалось, действовали против ее воли.

— Сменить… сменить что? — наконец, пробормотала Пин Цяньжу. —

Точно. Я сменю мелодию.

Три минуты спустя ревербераторам поступил новый сигнал. Из динамиков зазвучали звуки глиняного сюня. Десятки установленных на границе Цзянчжоу машин подхватили их и понесли вдаль, выманивая наружу миазмы внутреннего демона.

Ветер подхватил эти трели, послушно пронося их над старыми черепичными крышами. Глубокая и одинокая, мелодия Шэн Линъюаня была совсем другой. В отзвуках его песни угадывались крики птиц, возвращавшихся домой по весне. Всюду, куда бы они не проникали, слышался едва уловимый мотив старой народной песенки. Теплая и наивная, она, вибрируя, неслась по воздушному потоку, наполняя все вокруг счастьем и легкостью.

Миазмы внутреннего демона внезапно остановились.

Мелодия была отрывистой и неумелой, она то и дело замирала, словно задумавшись. Одно неловкое движение, и звук становился слишком низким. Он затихал, а затем неловко возвращался в первую тональность.

Несмотря на то, что созданный Шэн Линъюанем массив был совершенен, оперативники были людьми, их физических сил уже не хватало. «Фэншэнь» сильно ослабли, их ноги подкашивались, и в его идеальном​​​​​​​6 плане быстро появились прорехи​​​​​​​7. К счастью, рядом с ним был Янь Цюшань. Именно он, в конце концов, взялся восстанавливать массив.

​​​​​​​6 天衣无缝 (tiānyīwúfèng) — у одежды небожителей нет швов (обр. в знач.: совершенный, безупречный, без изъянов, идеальный).

​​​​​​​7 露出破绽 (lòuchūpòzhàn) — обнаружились прорехи (обр. в знач.: шито белыми нитками; видна нечистая работа).

Но, похоже, тень тоже видела, кто ослаб. Круг сузился, и новое Бедствие сосредоточилось на нескольких запыхавшихся оперативниках. Границы массива начали истончаться.

Гу Юэси была первой, кто увидел прореху. На лбу девушки выступил пот. Собрав последние силы, она мысленно взывала к Шэн Линъюаню, желая спросить у него, что делать.

Но Шэн Линъюань не обращал на нее никакого внимания. Он закрыл глаза и уселся на корпус разбитой машины, продолжая неловко наигрывать свою мелодию.

Дух меча принадлежал к клану Чжу-Цюэ. Помимо удивительного таланта щелкать орехи, клан крылатых был очень хорош в музыке.

Шэн Линъюань помнил, что, будь то божественные звуки церемониальных мелодий​​​​​​​8 или какая-нибудь народная песенка, лишь раз услышав ее, этот мальчишка мог с легкостью повторить восемь или девять, а то и все десять нот. Вот только вкус у него был отвратительный. Ему нравилось менять песни, делать из них нечто, не похожее ни на что. Под конец он обычно начинал голосить как птица. Невыносимо шумно.

​​​​​​​8 雅乐 (yǎyuè) — китайская церемониальная музыка, изначально была формой классической музыки и танца, исполнявшихся при императорском дворе и храмах Древнего Китая.

Единственной песней, которую он не переврал, после того как выучил, была песня Северных земель.

В тот год, чтобы заручиться поддержкой жителей севера Шэн Линъюань лично повел людей через заснеженные горы в замерзшие поселения. Там они должны были встретиться с верховным жрецом. Люди были разобщены, каждый был сам по себе. Многие беженцы с Центральных равнин бежали в Северные земли, защищенные естественным барьером в виде снежных хребтов. В конце концов, они привезли с собой некоторые обычаи Центральных равнин. Шэн Линъюань и его люди прибыли как раз вовремя, чтобы успеть на праздник фонарей. Беженцы мастерили на морозе ледяные фонарики, и вскоре все вокруг заполнилось красными цветами и зелеными ивами9. Они хотели создать улицу нефритовых чайников10, как делали это у себя на родине.

​​​​​​​9 花红柳绿 (huāhóngliǔlǜ) — цветы ― красны, ива ― зелена (обр. в знач.: пышный (о растительности).

​​​​​​​10 玉壶 (yùhú) — нефритовый чайник (для вина).

Дух меча хотел гулять по ярмарке и разгадывать загадки. И у Шэн Линъюаня не осталось другого выбора, кроме как вывести его на прогулку. Быстро шагая мимо прилавков, Шэн Линъюань размышлял о тактике, которую они только что обсуждали с верховным жрецом.

Дух меча чувствовал его рассеянность. Не выдержав, он расстроено воскликнул: «Я был с тобой, когда ты играл в загадки с тем белобородым стариком. Теперь ты можешь немного поиграть и со мной?»

«Ты должен уважать этого белобородого старика. Кроме того, когда это ты был со мной? Стоило верховному жрецу сказать всего два слова, как ты тут же уснул. Не думай, что я этого не заметил», — беспомощно отозвался Шэн Линъюань.

Кроме того, этот дух меча еще и храпел. К счастью, никто кроме маленького принца больше не мог этого слышать.

Дух меча тут же возразил: «Старик тянул слова на восемьсот ли и говорил так, словно призывал души умерших. Как тут прикажешь не заснуть?»

Шэн Линъюань вновь попался на его уловку: «Этот старик — владыка Северных земель и ледника, что тянется на тысячи ли. Еще у него есть три тысячи волков, на каждом из которых он может ездить верхом. Не говоря уже о том, что даже души умерших слушаются его зова. И вообще, мы говорили о делах, а не о загадках».

«Если тебе нечего мне сказать, просто ходи по кругу и отгадывай загадки. Все равно тут больше нечем заняться. Старик беспокоится, что ты оседлаешь волка, желая заполнить гору мечей​​​​​​​11 телами демонов и растопчешь Северные земли, чтобы единолично властвовать над человеческой расой. Но это ведь глупо. Неужели он этого не понимает?»

​​​​​​​11 刀山 (dāoshān) — будд. гора мечей (утыканная мечами гора в загробном мире, на которую бросают грешников).

Шэн Линъюань слабо улыбнулся: «Даже если жители Северных земель и люди с Центральных равнин принадлежат к одному клану, они разобщены. В прежние времена у покойного императора часто возникали ссоры с северными соседями. Но теперь Верховному жрецу не о чем беспокоиться».

«Ты не похож на покойного императора, — не задумываясь, выпалил дух меча. — Ты — владыка людей».

«Что ты сказал?» — ошеломленно пробормотал Шэн Линъюань.

«Я сказал, что ты владыка людей, — голос духа меча звучал звонко и чисто. — Ты обещал Алоцзиню, что закроешь глаза всем, кто погиб напрасно и похоронишь их останки. Ты также обещал, что к Цинмину​​​​​​​12 страна будет твоей и люди смогут вернуться на родину. Когда я получу свое собственное тело, я с радостью обойду три священные горы​​​​​​​13 и шесть рек».

​​​​​​​12 清明 (qīngmíng) — Цинмин, что означает «праздник чистого света», — традиционный китайский праздник поминовения усопших, который отмечается на сто четвертый день после зимнего солнцестояния.

​​​​​​​13 三山 (sānshān) — три священные горы в Китае (Пэнлай, Фанчжан, Инчжоу).

Желая убежать подальше от всех этих изнурительных интриг, Шэн Линъюань поглубже вдохнул весенний воздух.

Тогда он был еще мал, в Дунчуане зацветали груши, и в мире жил юнец, веривший, что он всемогущ.

«Дай мне, дай мне! Я быстро разгадаю эту загадку. Если отвечу правильно, то получу фонарь! — заважничал дух меча. — В этих краях окна всю зиму завешены черной тканью. У тебя так много забот, но ты не можешь спать, пока не зажжешь свет. Позволь мне выиграть для тебя фонарь, чтобы ты мог спокойно уснуть?»

Шэн Линъюань не знал, смеяться ему или плакать. Он все еще чувствовал себя расстроенным и слабым, но ему пришлось на время забыть о лице и составить компанию духу меча. Рынок фонарей​​​​​​​14 был для беженцев лекарством от тоски по дому. Множество написанных на фонарях загадок несли в себе напоминания о доме. Они пришли из разных мест, из разных обычаев. Тот, кто мало и плохо учился, ни за что не смог бы их разгадать. Шэн Линъюань намеренно хранил молчание. Они проследовали из одного конца улицы в другой, но маленький дух меча, до этого настойчиво «уговаривавший его поспать», так ничего и не угадал. Он не на шутку рассердился.

​​​​​​​14 灯市 (dēngshì) — стар. базар фонарей (во время праздника фонарей).

Наконец, владелец одной из лавок узнал юного императора. Намеренно поддавшись, он признал поражение и подарил юноше ледяной фонарь, чтобы тот не возвращался в дом с пустыми руками.

Когда пришло время выбирать, из всех фонарей дух меча выбрал тот, что был в форме бабочки, потому что дунчуаньские шаманы поклонялись бабочкам. Каждую весну дети клана шаманов запускали с вершины горы такие же фонари. Маленький дух меча только-только покинул Дунчуань и еще ничего не знал о мире. Увидев фонарь, он, конечно же решил, что тот должен быть в форме бабочки.

Дух меча был уверен, что «выиграл» его сам. Но такой малыш не смог бы этого сделать. Уходя, они взяли фонарь с собой. К сожалению, когда они достигли перевала, уже вовсю царствовала весна, и к моменту, когда они покинули Северные земли, лед окончательно растаял.

Дух меча ничего не говорил, но Шэн Линъюань чувствовал, что его маленький друг, похоже, впервые столкнулся с силами природы. Он долго молчал и наверняка сильно грустил. После этого Шэн Линъюань больше не боялся потерять лицо. Он вырезал из дерева маленькую бабочку и повесил ее на кисть​​​​​​​15 на конце эфеса меча.

​​​​​​​15 剑穗 (jiàn suì) — кисть на конце эфеса меча (помимо эстетики играла роль противовеса, а также служила для отвлечения внимания противника).

На обратном пути дух меча всю дорогу напевала песенку, услышанную однажды в Северных землях. Это не было песней Северных земель, это была мелодия, объединившая воспоминания беженцев со всех сторон. Все ее части относились к разным стилям, но оказавшись связанными одной мелодией, они гармонично смешались между собой. Мелодия казалась грустной, но закаленный в боях народ севера привнес в нее толику своей живости.

Она была своеобразным символом примирения Центральных равнин и жителей Северных земель.

Шэн Линъюань, наконец, вспомнил, как звучала песня, вернувшая ему воспоминания о жизни, которую он оставил позади.

В те времена он еще не достиг совершеннолетия. Он был глупым ребенком, ненамного опытнее духа меча. Но он очень много читал. Дух меча бесстыдно называл его исключительным, будущим императором У, владыкой людей. Оглядываясь назад, он видел бескрайнюю дорогу через снежные горы, и себя, невежественного и бесстрашного. Возвратившись на родину и едва взойдя на престол, он клятвенно пообещал, что все живые существа, все души смогут обрести свое пристанище.

Он верил, что через тысячи лет, когда дух меча обретет свое свое собственное тело, настанет мир, по которому он сможет беззаботно путешествовать.

Как же самонадеянно...

Глава 92

Шэн Линъюань отлетел на три чжана назад, но не успел он упасть, как его тут же подхватили чьи-то дрожащие руки.

Сюань Цзи не знал, было ли все увиденное им галлюцинацией, вызванной жаром Чиюань. Он был в замешательстве. Вдруг ему показалось, будто он услышал далекие отзвуки песенки, выученной им еще в детстве, в Северных землях.

Почему он так внезапно вспомнил о ней? Сюань Цзи не знал. Может быть потому, что эта мелодия несла в себе желание вернуться домой... Жизнь смертных непостоянна, словно перекати-поле, мирно плывущее с востока на запад. Откуда у них такие душераздирающие мечты?

Никто не мог потревожить пепел, утонувший в огне Чиюань, никто не мог растопить ни цуня арктических льдов.

Словно обезглавленная муха, Сюань Цзи мог лишь примириться с судьбой и, ведомый ложным пророчеством, ждать человека, что спасет его и прекратит непримиримую вражду.

Внезапно он ощутил себя избалованным ребенком.

«Последний потомок Чжу-Цюэ» и «единственный в своем роде меч демона небес». Он так часто это слышал, что, в итоге, возомнил себя особенным. Он думал, что сможет влиять на ход событий, сможет изменить что угодно. Так было до тех пор, пока Шэн Линъюань не спрыгнул с высокой скалы. До этого дня он еще тешил себя мечтами о том, что однажды пламя Чиюань погаснет, в мире наступит покой, и у него снова появится шанс увидеть своего старого друга.

Он не ожидал, что произошедшее застигнет его врасплох. Бесчисленное множество раз он пытался поймать мужчину, но его руки всегда проходили сквозь израненное тело. Пока из пустой обугленной груди не высыпалась горсть металлических осколков, смешанных с костями Чжу-Цюэ. Только после этого Сюань Цзи обрел возможность вернуться в этот мир.

Обеими руками он держал тело того, о ком тосковал день и ночь... Обменяв одну жизнь на другую, этот человек исчез, оставив после себя лишь пепел.

Сюань Цзи тщательно собрал все, что осталось от Шэн Линъюаня, и погрузился в бережное совершенствование. Позже, когда пламя Чиюань угасло, он вернулся. Он ходил по дорогам, по которым они когда-то ходили вместе, мечтая вернуть юному правителю утраченные территории.

Наконец, юноша обрел то, к чему так отчаянно стремился: он познал тепло и холод этого мира, больше не опираясь на чувства другого человека.

Война закончилась, и население Центральных равнин заметно увеличилось. Методично и безжалостно истребляя пороки, Линъюань заложил надежный фундамент для будущих поколений. Поговаривали, что его приемником стал единственный сын князя Нина. И однажды Сюань Цзи действительно посетил дворец Дулин. Он хотел увидеть его... К сожалению, юноша не был похож ни на кого из семьи Шэн. Черты его лица были тонкими и красивыми, что указывало на его родство с шаманами Дунчуаня.

Когда пламя Чиюань погасло, другие человекоподобные расы смешались с людьми. Отныне они жили и работали в мире и довольстве. Среди потомков гаошаньцев было больше всего ремесленников, а шаманы больше всех напоминали жителей Центральных равнин. Будучи знатоками трав, они произвели на свет множество известных лекарей, прекрасно разбиравшихся в лекарственных растениях. Тени же, наоборот, со временем попросту перестали существовать, так как большинство их потомков укоренилось среди других кланов. Что до клана демонов, то его представители прочно засели на дно. Они уходили в уединение или искали пристанища в подразделении Цинпин.

Из печных труб валил дым, по улочкам, словно полноправные хозяева жизни, расхаживали куры и собаки, а крестьяне возвращались с работ в свои дома, намереваясь поесть и отдохнуть. По обе стороны от главной дороги простирались бесконечные поля. Дорогу отремонтировали, и теперь по ней день и ночь тянулся нескончаемый поток путников.

Оставшийся в Дунчуане шаманский курган был надежно запечатан Шэн Линъюанем. Посетив его, Сюань Цзи долго стоял у подножия горы, вспоминая здешние травы и деревья... Постепенно, его воспоминания начали тускнеть.

Вот и старая дорога, а где же старый друг?

Тогда он, наконец, понял, как ошибался. Той ложной близости, украденной в снежную ночь в канун Нового года, оказалось недостаточно, чтобы утешать его в этой долгой… очень долгой жизни.

В его ушах эхом отдавалась песня Северных земель. Песня, вместившая в себя всю тоску по дому. Мелодия повисла в воздухе, заставляя что-то внутри Сюань Цзи отзываться на нее.

Небо и земля так далеки друг от друга, а он бродил по миру, словно ветер.

Ему больше некуда было идти и некуда было возвращаться.

Познав безграничную свободу, Сюань Цзи оказался в тупике. Он почти посочувствовал теням, которых когда-то презирал. Тогда он вспомнил, что Дань Ли завещал ему охранять Чиюань. Решив во что бы то ни стало отыскать реликвии, отобранные у Дань Ли в тот день, когда его приговорили к смерти, юноша пробрался во дворец Дулин, вошел в государственную сокровищницу и нашел там то, что некогда принадлежало умершему. План императорского наставника был безупречен. И теперь Сюань Цзи ничего не оставалось, кроме как последовать этому плану и занять свой пост.

Конечно же, среди всех этих вещей был и «Альманах тысячи демонов», и рецепт создания камня нирваны.

Камень нирваны — это секретный артефакт, позволявший человеку запечатать свое божественное сознание и море знаний. С его помощью можно было взять все воспоминания о прошлом и попросту отдать их камню. Юноша превратил его к надгробие и возложил на алтарь Чиюань. Это позволяло ему притворяться, будто он умирал и каждый раз возрождался вновь. Тот, кто запечатал свои воспоминания, носил с собой кроваво-красный камень, являвшийся своеобразной печатью1.

1 П/п: кольцо, что было на пальце Сюань Цзи в первых главах.

Чтобы не забыть все накопленные знания, Сюань Цзи лично переписал «Альманах тысячи демонов» и поместил его в свой левый глаз. До тех пор, пока Чиюань спит, этого было достаточно, чтобы жить в мире.

Однажды, отправившись в очередное путешествие, Сюань Цзи встретил Дао И. Оружие было испорчено и превратилось в груду бесполезного хлама, но юноша все равно подобрал его. Сначала они почувствовали жалость друг к другу. Эта встреча что-то всколыхнула в душе Сюань Цзи, но позднее он к этому привык. Потеря памяти не помешала ему годами собирать мусор. Со временем вся долина была усыпана ржавыми доспехами и клинками. И пусть они не отличались особым умом, но, по крайней мере, могли бы составить юноше компанию. Он провожал их в последний путь, а они защищали его, когда он создавал новый камень нирваны. Они были нужны друг другу.

А потом оказалось, что печать на железных вратах, что являлись юноше во снах, создал он сам. И пойманный в ловушку зверь с самого начала тоже был он сам.

После стольких лет все его воспоминания, наконец, вернулись к нему. В голове прояснилось. Миазмы внутреннего демона уничтожили последние следы, оставленные в его море знаний камнем нирваны.

Это была тридцать шестая кость…

Камень нирваны был слишком хрупок. Возможно, использовать его было не самым лучшим решением. Странно, что он выбрал именно этот метод.

В прошлом, когда Сюань Цзи посещал знакомые места, пребывание в них неизменно будило в юноше доселе неизвестные чувства. Камень нирваны ломался каждый раз, когда он возвращался в родной город или сталкивался с вещами, оставшимися от его старых знакомых, или, когда его охватывали слишком сильные эмоции. Порой это случалось, когда его начинало тяготить пребывание среди людей. Он никак не мог понять, как в мире смертных могло родиться такое одинокое существо. Ему попросту нечего было делать и тогда, страдая от любопытства, он разыскал секрет камня нирваны.

Время шло, сознание юноши менялось, и дела давно минувших дней, что волновали его прежде, постепенно канули в небытие. Инструментальные духи знали о его проблемах и различными способами старались оградить от них Сюань Цзи. Вскоре, самой большой бедой для жителей долины стали голод и войны. Крупные катастрофы, обрушившиеся на человечество, могли пробудить Чиюань. Лишь только это заставило Сюань Цзи выбраться из скорлупы камня нирваны и подавить надвигавшуюся тьму. Радость лишь краткий миг, но боль копилась в мире поколениями. Не в силах больше этого выносить, юноша вынужден был запечатать Чиюань.

Говорят, что, долго живя у рядов с соленой рыбой2, люди, в конце концов, перестают чувствовать вонь. Будучи несчастным слишком долгое время, человек мало-помалу черствел. Но не было никого, кто ответил бы, правда ли это... Может, все потому, что Сюань Цзи — инструментальный дух. В конце концов, он отличался от других живых существ. Казалось, часть его души так и осталась в позвоночнике Шэн Линъюаня. И когда этого человека не стало, он больше не мог оставаться в одиночестве.

2 鲍鱼之肆 (bàoyúzhīsì) — ряд торговли солёной рыбой (обр. в знач.: сборище подлых, мелких людишек).

— Линъюань, — протянув руку, Сюань Цзи подсознательно коснулся своей спины. — Линъюань...

Но его позвоночник был пуст!

Внезапно на лбу Сюань Цзи вспыхнул огненный тотем. Он был таким ярким и красным, что, казалось, прожигал юноше кожу. В этот самый момент он больше напоминал дракона, с которого безжалостно сорвали чешую. Окруженный миазмами внутреннего демона, он не мог отличить хорошее от плохого.

— Линъюань!

Сюань Цзи был в ярости, его тело тут же охватило белое пламя. Неожиданно его руки что-то нащупали, это что-то было пронизано человеческими голосами.

— Директор Сюань…

— Директор Сюань!

— Сюань…

Директор… чего?

Кто это? И что это там взорвалось?

До того, как они покинули Юйян, Шэн Линъюань обманом заручился поддержкой оперативников «Фэншэнь» и набил его карманы кучей бумажных щитов. Глупая косуля Чжан Чжао тоже внес свой вклад, одарив его защитой, доставшейся ему от предков. Шэн Линъюаню, казалось, было абсолютно все равно, но Сюань Цзи, напротив, не мог остаться равнодушным к чужой доброте и аккуратно сложил все обереги к себе в бумажник. Однако после отъезда из города у него не было ни единой возможности воспользоваться «наличными». Бумажник — это та самая вещь, которую стоит всегда держать при себе, выходя через дальние ворота3. Но даже вернувшись в Юнъань Сюань Цзи так ни разу и не заглянул в него. Он попросту забыл о его содержимом.

3 出远门 (chūyuǎnmén) — выйти через дальние ворота (обр. в знач.: отправиться в дальние края, пуститься в дальний путь).

Бумажный щит был создан людьми из класса духовной энергии. Сам по себе он не нес никакой практической пользы, это лишь вещь, хранившая на себе отпечаток силы своего хозяина. Если носить его с собой, то, как только он порвется, между оберегом и хозяином установится связь.

И эта слабая, едва уловимая связь едва не свела Сюань Цзи с ума. Одно лишь слово «директор» пробило крохотную брешь между его разумом и миазмами.

Мелодия сюня в его ушах, казалось, стала громче, и звуковая волна в миг превратилась в тонкую иглу. Мелодия пробила его барабанные перепонки и просочилась в ухо. Кто-то закричал ему: «Вернись!»

По пустому позвоночнику Сюань Цзи прокатился электрический разряд. Звук знакомого голоса потряс юношу до глубины души.

Кто это?

Чей это голос?!

Миазмы внутреннего демона напоминали бурлящее море облаков. Внезапно «море» приобрело кроваво-красный оттенок. Один за другим оперативники «Фэншэнь» выбивались из сил и вскоре, даже Янь Цюшань не мог спасти представление. Командир Янь был серьезно ранен. Более того, пятиэлементный массив менялся так быстро, что за ним невозможно было уследить. Один представитель металлического класса не мог заменить собой все остальные родословные. Шэн Линъюаню только и оставалось, что постоянно корректировать печать.

В данный момент они испытывали острую нехватку ресурсов.

Вдруг, у одного из оперативников подкосились колени, и строй был нарушен. Защита, что окружала «Фэншэнь», окончательно рассыпалась, и горстка хрупких смертных оказались в когтистых лапах тени.

Она прожила на свете три тысячи лет. Она видела бесчисленное множество мастеров и демонов, что ходили по этой земле с древних времен и до наших дней. Эта тень слишком долго находилась среди бесчувственных и упрямых4 смертных, и теперь ее терпение лопнуло. Она готова была убить любого.

4 软硬不吃 (ruǎnyìngbùchī) — не есть ни мягкого, ни твёрдого (обр. в знач.: не реагировать ни на ласку, ни на угрозы, не поддаваться никакому воздействию, упрямиться).

Яростный ветер приближался к ним. Гу Юэси чувствовала зловоние смерти. В этот самый момент в ее мысли внезапно ворвался голос Шэн Линъюаня:

— Открой «глаза познания» и смотри внимательно.

— Что…

Вдруг из самых глубин миазмов внутреннего демона вырвался луч белого света. Сперва это была лишь тонкая сияющая полоска, но прежде, чем Гу Юэси смогла ее как следует рассмотреть, сияние превратилось в ослепительный взрыв. Это был огонь!

Оказавшаяся поблизости тень издала нечеловеческий крик. Миазмы напоминали легковоспламеняющийся порошок. Взрываясь, они превращались в языки белого пламени.

Вспышка яркого света ослепила всех. Огненная волна пронеслась мимо растерянных оперативников, но, вопреки ожиданиям, она не пыталась сжечь этих людей. Наоборот, огонь казался холодным. Это напоминало невесомый туман, что избирательно воспламенял предметы.

Пламя обрушилось на Шэн Линъюаня. Игравший на сюне Его Величество открыл глаза и спокойно посмотрел на стоявший среди жара крылатый силуэт.

Казалось, он смотрел сквозь три тысячи лет.

Огненное море разлилось по округе, сжигая и тень, и созданных ею клонов. В мире больше не было мглы.

Почувствовав, будто что-то не так, стоявший рядом с ним Чжичунь медленно отступил назад.

Скрипя зубами от боли, Гу Юэси не двигалась с места, стоя среди ослепительного света. Из уголков ее закрытых глаз текли кровавые слезы Она видела, что, когда миазмы воспламенились, тень растеклась «ртутью» и просочилась в «кровеносную систему земли», намереваясь сбежать.

— Она убегает! — воскликнула девушка и не раздумывая бросилась в погоню, но чья-то рука крепко сжала ее плечо. Шэн Линъюань, все это время сидевший на обломках служебного автомобиля, внезапно оказался рядом с ней.

— Одолжи мне свои глаза, — произнес он.

— Как я могу их «одолжить»?… — озадачилась Гу Юэси.

— Просто согласись!

До этого он уже «одалживал» чужие тела, расставляя оперативников как камушки на доске. В этом не было ничего удивительного.

—Хорошо, забирай, — без колебаний согласилась девушка.

Замолчав, она почувствовала, как лба коснулся холодок. На миг Гу Юэси показалось, будто она только что подписала какой-то странный контракт. В следующее мгновение перед глазами внезапно потемнело, и сердце ушло в пятки.

Гу Юэси быстро моргнула и обнаружила, что ее зрение вновь стало обычным, она больше не могла смотреть на мир через «глаза познания».

Переняв способность Гу Юэси, Шэн Линъюань превратился в черный вихрь и в одно мгновение настиг тень, пытавшуюся скрыться через «кровеносную систему земли»... Сильный порыв ветра взъерошил волосы стоявших неподалеку оперативников. Им казалось, будто из этого белого, режущего глаза света, в небо взмыла огромная птица.

У Чжан Чжао на глазах выступили слезы. Юноша с трудом посмотрел наверх, но в облаках виднелась лишь огненно-красная тень.

Сюань Цзи развернулся, подался вперед и принял позу лучника. Белоснежное пламя охватило его руки, превращаясь в огромный пылающий лук. Танцевавшие на пальцах искры обратились стрелой, растянувшейся более чем на два чи. Сорвавшись с тетивы, стрела падающей звездой устремилась к земле.

В этот момент тень больше напоминала разбитый термометр. Ее ртутное тело, словно вода, расползлось по земле. Следом за огненной стрелой на несчастную обрушилось заклинание Шэн Линъюаня. Жухлая трава вокруг быстро пошла в рост. Ее корни, впитавшие в себя темную энергию, нетерпеливо бурлили под землей, сплетаясь в огромную клетку. Тени негде было спрятаться. Вскоре она снова вырвалась на поверхность и взмыла ввысь.

Прежде чем вторая стрела Сюань Цзи легла на тетиву, тень, сама того не зная, подняла в воздух цепочку электрических искр. Шэн Линъюань вскинул голову и обнаружил, что прямо над их головами разворачивалась странная «печать». В отличие от массивов и проклятий, к которым он так привык, энергия внутри этой штуки хоть и циркулировала равномерно, но она не была похожа на что-то, что было создано человеком. Она напоминала машину.

Это был «Высокоэнергетический изолирующий экран» по прозвищу «электромухобойка». Он представлял собой огромных размеров защитное устройство, созданное специально для использования в густонаселенных районах. Его основной целью было изолировать энергетически опасные объекты. У этой штуки, казалось, не было недостатков, кроме высокого энергопотребления! Одновременно с развертыванием экрана к месту происшествия подъехала еще одна машина «Фэншэнь». Кузов автомобиля выглядел таким потрепанным, что сложно было даже представить, какие беды он успел пережить. Всего в машине было четыре оперативника, остальные были клонами, созданными «пустой куклой» Шэн Линъюаня.