Топить в вине бушующее пламя печали 2.0

​​​​​​​7 黑锅 (hēiguō) — черный котел (обр. в знач.: несмытая обида; клевета, ложные обвинения).

— Как я мог это сделать? Мне кажется, что по всем канонам теории заговора, человек, что манипулировал темным жертвоприношением, слишком много знал о внутренних и внешних делах Управления. Это не мог быть кто-то из посторонних. Он — один из своих. Более того, мы понятия не имеем, решился ли этот предатель на дело добровольно или был чем-то одержим. Кто мог знать, что он будет перемещаться между телами других людей пока не грянет гром? Я здесь меньше месяца и могу по пальцам пересчитать знакомые мне лица. Ты что, мне не веришь?

Стоявший сбоку Ван Цзэ тут же поспешил разрядить обстановку.

— Наши братья тоже не бездельничали. Ах, старина Сяо, ты еще не видел, как тот большой демон, что вылетел из гроба на бабочке, преследовал нас десятки миль. Всю дорогу он пытался изрубить нас воздушными клинками и забросать костяными стрелами. Он едва не нашинковал нас в лапшу.

Сюань Цзи промолчал.

В конце концов, все это случилось лишь потому, что кое-кто выбрал неправильную дорогу!

Сяо Чжэн усмехнулся.

— Тогда позвольте узнать, директор Сюань, если ваш план был таким безупречным, то выходит, я зря попал под удар?

Сюань Цзи и Ван Цзэ, вкратце пересказали ему произошедшее в лесопарке. Они заканчивали друг за другом фразы, и их диалог больше напоминал конферанс​​​​​​​8.

​​​​​​​8 Конферанс — эстрадный жанр; выступление на сцене, связанное с объявлением и комментарием (обычно комедийного характера) номеров эстрадного представления.

— Глава клана шаманов, разбуженный вторым жертвоприношением, умер, но кто знает, не оживет ли он вновь. Все зависит от настроения этого старика​​​​​​​9. Я не могу ничего гарантировать.

​​​​​​​9 老人家 (lǎorenjia) — почтенное, уважаемое обращение к старым людям.

Злость Сяо Чжэна постепенно стихала.

— А как насчет того, что привязалось ко мне?

Сюань Цзи потер руки​​​​​​​10.

​​​​​​​10 搓手 (cuōshǒu) — потирать руки и притопывать ногами (выражение нетерпения или досады).

— Прошу прощения, но, кажется, это был всего лишь двойник.

Во всяком случае, так сказал сам старый дьявол.

Сдерживаемый гнев Сяо Чжэна вырвался наружу. Одноместная палата наполнилась молниями. Единственные оставшиеся на его макушке короткие волоски встали дыбом, превратив его в типичного представителя «модников»​​​​​​​11. Как у человека, принадлежавшего к классу воды, сопротивление Ван Цзэ к электричеству было меньше, чем у обычных людей. Увидев, что лысый Лэйгун окончательно рассвирепел, Ван Цзэ тут же смазал ноги маслом и убежал.

​​​​​​​11 杀马特 (shāmǎtè) – модный, умный (от англ. "smart"). Китайская молодежная субкультура, распространенная среди мигрантов. Представители данного движения, как правило, малообразованы, носят вызывающие прически, яркий макияж, пирсинг и т.д.

В мгновение ока в палате остался один только Сюань Цзи. Сопровождаемый треском статического электричества, Сюань Цзи отступил назад, но не бросился наутек. Вместо этого он закрыл дверь и начертил на ней заклинание против подслушивания.

Обезумевший от злости Сяо Чжэн внезапно махнул рукой, и все блуждавшие по палате молнии немедленно вернулись к нему. Выражение лица директора Сяо было глубоким, как вода, но его глаза оставались спокойными. Понизив голос, он обратился к Сюань Цзи:

— У тебя есть хоть какие-нибудь зацепки, кто это может быть?

Лицо Сюань Цзи преисполнилось достоинством, и юноша покачал головой. Теоретически, если там, в лесопарке, Алоцзинь ему не соврал, то под подозрение попадали абсолютно все.

Чиюань — это источник «аномальной энергии», что была причиной возникновения воин еще задолго до Великой битвы в Цзючжоу. Кланы демонов и многие человекоподобные расы использовали эту силу, чтобы возвыситься над другими… Хотя, для нынешних поколений, слово «сила» звучало слишком абстрактно. В конце концов, прошло три тысячи лет, современные «особенные» были слишком похожи на обычных людей, и больше некому было помнить о тех всезнающих мастерах. Все эти древние легенды и потрепанные мифы, не имевшие никакого отношения к реальности, были гораздо менее привлекательными, чем зарплатные квитанции и свидетельства о собственности.

— У меня такое чувство, — сказал Сюань Цзи, — что человек, который использует темную жертву, не только пытается спровоцировать нас, но и старается разделить носителей «особых способностей» и «обычных людей».

— Что ты имеешь в виду? — прищурился Сяо Чжэн.

— Видишь ли, местом проведения первого жертвоприношения был выбран Чиюань. Исполнителем была Би Чуньшэн. Но когда все закончилось, никто больше не вспомнил о Би Чуньшэн. Все внимание было приковано к разразившемуся скандалу. Последней жертвой этого дела стал один из главных зачинщиков ритуала в Дунчуане. Тот усач и пострадавший от него мальчик, едва не помешали нашему расследованию. Однако, этот усач сыграл роль прикрытия Би Чуньшэн, что в итоге и привело нас в Дунчуань, к раскрытию грязных делишек господина Юэ-дэ. Эти паразиты, призрачные бабочки, тысячи лет покоились в шаманском кургане, погребенные под толщей земли. Даже если Алоцзинь появился внезапно, кто мог о нем знать? Кто мог знать, где его старое гнездо? Оба этих случая, особенно второй, наталкивают меня на мысли о том, что стоящий за кулисами человек ведет нас к раскрытию какого-то заговора. Пока мы искали корень проблемы, мы попутно раскрыли еще и группу преступников. Если бы не эта безумная темная жертва, я мог бы подумать, что этот человек — это самый настоящий живой Лэй Фэн​​​​​​​12 с обостренным чувством справедливости.

​​​​​​​12 活雷锋 (huó léifēng) — живой Лэй Фэн, обр. настоящий альтруист, бескорыстный человек.

Случай господина Юэ-дэ — не единичный. Он не единственный, кому в жизни не хватило сдержанности. Теперь же, когда произошел этот инцидент, что будет с теми, кого еще не удалось раскрыть? Что будет, когда они начнут паниковать? Кроме того, на Управление поступило множество жалоб. Дело призрачной бабочки вызвало бурю недовольства. Все дошло до того, что это дело перестало походить на «внутренний конфликт», который можно было решить без огласки. Не говоря уже о том, как директор Хуан собирался с этим бороться. Кто знал, что будет с оперативниками, которые оказались виновны в случившемся и участвовали в сокрытии количества жертв?

Сюань Цзи вспомнил, что ответил ему Его Величество перед выходом из отеля.

Шэн Линъюань сказал: «Ты и ваш главнокомандующий ... Как это называется? А, директор Управления. Очень мудро с вашей стороны — прикрыться призрачной бабочкой. Но не забывай, что все это не случайно. Эта проблема требует пристального внимания. За всем этим непременно кто-то стоит, и это не то, что вам легко удастся скрыть. Более того, если вы желаете прекратить конфликт, те, кто имеет на него свои виды, вряд ли оценят ваше усердие. Будьте осторожны, они могут рассвирепеть и перехватить инициативу».

— Что ты имеешь ввиду? — спросил Сяо Чжэн.

— Коноплю лучше срезать острым ножом​​​​​​​13, — Сюань Цзи достал из кармана листок бумаги, вырванный из гостиничной записной книжки. На нем карандашом, ровным и красивым почерком, был написан крайне необычный текст.

​​​​​​​13 快刀斩乱麻 (kuàidāo zhǎn luànmá) — острым ножом срезать спутанную коноплю (обр. разрубить гордиев узел; действовать быстро и решительно).

Но едва директор Сяо протянул руку, как бумага вспыхнула белым светом. Переживший удар молнии Сяо Чжэн не на шутку испугался и поспешно выбросил листок.

— Что за…?!

— Что ты делаешь? Он не кусается, — сказал Сюань Цзи, поднимая листок и сдувая с него пыль. — Призрачная бабочка, также известная как бабочка с человеческим лицом, была древним заклинанием клана шаманов. У большинства заклинаний были «противоядия». Вредить людям при помощи проклятий было строго запрещено. Согласно легенде, шаманы верили, что эта бабочка позволяет общаться с мертвыми, а жизнь и смерть были для них священны. Никто не мог использовать ее по собственному желанию, кроме главы клана. А это заклинание использовалось для проверки. Стоило его активировать, и у любого, кто прикасался к бабочкам без дозволения, на лбу появлялся узор в виде крыльев. Эта штука отлично подходит для поиска шпионов. Вы совершенно чисты, директор Сяо.

Сяо Чжэн замолчал.

С тех пор, как он познакомился с Сюань Цзи, желание убить этого негодяя с каждым днем становилось все сильнее.

— Не стоит благодарности, — приложив палец к губам, Сюань Цзи улыбнулся и снял с двери «бесшумное» заклинание. — Об этом не знает никто, кроме нас с тобой. Я надеюсь, старина Ван не успел далеко уйти, я хотел бы доехать назад бесплатно. Заодно послушаю историю о том, как «дух меча Чжичунь» подвергся воздействию морского яда.

— Меч по имени Чжичунь был уничтожен, а осколки поместили в изолятор на шестидесятом подземном этаже.

В отеле, следуя указаниям директора Сюаня, Пин Цяньжу вынуждена была сопроводить Его Величество в ресторан, на случай если тот снова решит проделать в потолке парковки еще одну дыру.

Ресторан оказался обычной закусочной на самообслуживании, но Его Величество отказался «помогать себе сам». Он просто сидел за столиком с видом, не подобающим взрослому дееспособному мужчине, и совершенно не стеснялся командовать девушкой.

К счастью, у Пин Цяньжу был мягкий характер, и она готова была заботиться о ком угодно, совершенно не думая о себе.

— Что это? — небрежно спросил Шэн Линъюань, с интересом глядя на плавающий в заварном чайнике пакетик.

— Состав морского яда неизвестен. Мы не смогли полностью избавиться от него. Мы испробовали все известные нам методы, но коррозия оказалась быстрей. Кроме того, сила яда оказывала не только физическое воздействие. В конечном счете, Чжичунь вышел из-под контроля. Он все больше и больше терял рассудок. Командиру Яню пришлось запереть его. Никто не ожидал, что он однажды нарушит запрет. Чжичунь сбежал в центр города. Шестеро прохожих были ранены, один едва не погиб. Это было крайне серьезное происшествие. У нас не осталось другого выхода, кроме как уничтожить Чжичуня. После этого Янь Цюшань уехал, не попрощавшись, и его местонахождение до сих пор остается неизвестным. Так что теперь Управление строго контролирует всех владельцев духовного оружия.

«Ах, — подумал Шэн Линъюань, вытирая руки. — Было бы неудобно задерживаться здесь».

— Знаете, я думаю, порой Управление бывает довольно дружелюбным, а иногда оно невероятно безжалостно. Решая дела, мы не всегда задумываемся о том, что правильно, а что нет, не всегда опираемся на здравый смысл. Важен лишь результат. Если что-то пойдет не так, всегда можно взять «одеяло» и прикрыть ошибку. Если проблема слишком велика, например, как в этой истории с бабочкой, и, если мы все еще надеемся это скрыть, всегда можно сказать, что «необходимо рассматривать ситуацию в целом и соблюдать осторожность». Что же касается тех, кто оказался уничтожен, то и это можно провернуть без последствий. Решение устранить кого-либо принимается очень быстро. В любом случае, Чжичунь был всего лишь мечом. Он сломался, его лезвие разрушилось. Командир Янь был одиноким холостяком. Их попросту пустили в расход, — произнесла Пин Цяньжу.

Договорив, она заметила, что Шэн Линъюань несколько раз взглянул на стоявший перед ним говяжий стейк. Мясо почти остыло, но он так и не сдвинулся с места. Пин Цяньжу решила, что кусок оказался слишком большим, поэтому она придвинулась поближе, намереваясь помочь молодому человеку разделать его.

Сделав надрез, Пин Цяньжу обнаружила, что Шэн Линъюань удивленно посмотрел на нее. Девушка снова покраснела и осторожно спросила:

— Вы ведь хотите это съесть? Я… это просто…

Она всегда была робкой и замкнутой, и с детства не отличалась красотой. Казалось, она никогда особо не ладила с другими людьми. Не будь девушка такой осторожной и откажись постоянно поджимать хвост, она запросто могла бы прослыть «уродом». Но она не хотела выделяться из толпы, потому всегда старалась держаться поближе к другим и молча прислуживала то одной «принцессе», то другой.

Она думала, что было бы неплохо попасть на работу в Управление по контролю за аномалиями. В любом случае, здесь все были уродами. Она могла бы вернуть этот «титул» и просто быть собой. Но, как оказалось, светлых и темных сторон здесь было ничуть не меньше, чем у обычных людей.

Шэн Линъюань был тем самым человеком, чей вид буквально говорил: «Даже если я чего-то хочу, я не скажу тебе об этом. Ты должна сама догадаться и принести мне все необходимое». Этот отчужденный взгляд был слишком хорошо ей знаком. Так уж получилось, что Пин Цяньжу была экспертом по людям с «комплексом принцессы».

Уголки глаз Шэн Линъюаня слегка приподнялись, и лицо Пин Цяньжу сделалось еще краснее. У девушки даже зазвенело в ушах.

— Вы… Какое имя у вашего меча? — заикаясь, пробормотала она. Но стоило ей это произнести, как она тут же почувствовала, что слова «имя меча» звучали слишком уж грубо. Пин Цяньжу поспешно исправилась. — Нет, я… я имею в виду, как вас зовут?

Шэн Линъюань задумался над именем «Линъюань». Он уже представлялся так в госпитале в Чиюань. Но поскольку Сюань Цзи скрывал его личность, ему не хотелось усугублять свое положение. Поэтому он произнес:

— Меня зовут Сяо.

К счастью, Пин Цяньжу изучала информатику. Уже после вступительных экзаменов в среднюю школу она забыла все, что было связано с историей. Она могла вспомнить лишь, что императора Великой Ци звали «Шэн Сяо», но этот дух назвался просто «Сяо», поэтому девушка ничего и не заподозрила.

— Ты тоже обладаешь особыми способностями? — тепло спросил Шэн Линъюань.

— Да, во всяком случае, так написано в удостоверении личности, но я не знаю, в чем заключается моя особая способность. Они завербовали меня случайно, — криво усмехнулась Пин Цяньжу. — Возможно, в тот день у них сломался контрольно-измерительный прибор. Иначе я осталась бы в школе и сейчас была бы каким-нибудь исследователем. Кстати, вы же не знаете, что такое исследователь...

С самого начала и до конца ее монолога Шэн Линъюань не произнес ни слова. После еды, Пин Цяньжу вдруг решила рассказать ему о себе. Она разболтала ему все, вплоть до подробностей «личной жизни» соседской собаки.

Пин Цяньжу всегда была замкнутой и трусливой девушкой. Сначала она боялась этого человека, но через некоторое время она вдруг позабыла свой страх. В конце концов, девушка встала, чтобы оплатить счет, но едва поднявшись с места, она вдруг почувствовала головокружение. Она никогда не замечала за собой склонность при встрече красавца сразу же терять голову и без умолку болтать. Расплатившись, она невольно оглянулась и увидела, что, назвавшийся «Сяо», дух меча, задумчиво смотрел на нее. Но его взгляд совершенно не задерживался на ней, похоже, он смотрел куда-то сквозь.

Его глаза были спокойными и улыбчивыми, но, казалось, где-то в глубине таилась неописуемая печаль.

Пин Цяньжу была ошеломлена. Когда она решилась присмотреться повнимательнее, мужчина уже пришел в себя и улыбнулся ей. Возможно, ей это только показалось, но его внимание тут же привлек шарик мороженного в руке ребенка.

Десять минут спустя, под строгим руководством Пин Цяньжу, Шэн Линъюань, наконец, понял, как выйти через парадную дверь. Держа в руках разноцветное мороженое, он сидел на маленькой площади перед гостиничным комплексом и наблюдал за людьми.

Благодаря ему в полу отеля образовалась дыра, которую теперь ремонтировала аварийно-строительная бригада. Но сегодня был выходной, и люди просто сновали туда-сюда.

Шэн Линъюань собрал свои длинные волосы в хвост и сел у фонтана. Его внешность была настолько ослепительной, что все, кто приходил мимо, просто не могли не оглянуться. Его Величество с детства был в центре внимания и не боялся чужих взглядов. Он улыбался, когда другие замечали его.

Половина из тех, кого он одарил улыбкой, заливались румянцем. Несколько девушек даже подошли к нему и спросили про «аккаунт в WeChat». Но Шэн Линъюань не знал, что такое «аккаунт в WeChat», однако, это не помешало ему умело избежать неудобной темы и продолжить неплохо проводить время среди людей.

Вернувшись из больницы, Сюань Цзи прошелся по парковке и поднялся на лифте в открытую зону для курения. Облокотившись на перила, он посмотрел вниз и сразу же увидел эту занятную картину.

Он взял у папочки Сяо новый телефон, и с незарегистрированного рабочего номера вошел во внутреннюю сеть Управления.

Сайт Главного управления был вполне неплох, все было предельно понятно. Подать заявку на регистрацию «инструментального духа» можно было непосредственно в режиме онлайн. Но едва только Сюань Цзи открыл «Соглашение о полной ответственности», как у него тут же разболелся живот.

Он действительно должен был нести ответственность за все. В правилах было прописано даже то, что «все дополнительные расходы на питание и проживание во время командировок несет ответственное лицо».

— Какого черта?! — Сюань Цзи безвольно повис на перилах.

Как он вообще должен был подписать эту «ответственность», если он даже не мог контролировать дух меча.

Контролировать императора. О чем он только думал?

Кроме того, Шэн Линъюань не был настоящим духом меча.

Что же до отправки Его Величества в изолятор Главного управления, то это и вовсе походило на плохую шутку. Если его это не устроит, он что, перевернет здание Управления вверх дном?

В это время он увидел, что Шэн Линъюань доел свое мороженое. Неподалеку от него стояли две девочки. Одна из подруг подтолкнула другую вперед, и та неуверенно подошла поближе, о чем-то смущенно спросив. Шэн Линъюань улыбнулся ей и согласно кивнул. Девочка закрыла лицо руками и, словно подхваченная порывом ветра, бросилась к лавке с десертами. В лавке она купила большой стаканчик какого-то горячего напитка и, вернувшись, все также смущенно протянула его молодому человеку, после чего тут же убежала.

Сюань Цзи молча наблюдал за этой сценой.

Похоже, Его Величеству не нужна была никакая личность. Он мог бы жить, продавая улыбки​​​​​​​14 на обочине дороги. Поэтому юноша вышел из системы, заблокировал экран мобильного телефона и решил забыть об этом деле.

​​​​​​​14 卖笑 (màixiào) завлекать улыбкой (обр. в знач.: заниматься проституцией).

В любом случае, Шэн Линъюань тоже не собирался оставаться. Когда придет время, он просто скажет, что потерял свой меч.

Он не спрашивал Шэн Линъюаня, что тот собирался делать в будущем. Это было бесполезно. Этот никчемный демон никогда не сказал бы ему правду, они итак уже получили друг от друга слишком много информации. Пусть они вместе угодили в шаманский курган, вместе выбрались оттуда, и были вынуждены несколько раз сражаться на одной стороне, но их отношения до сих пор напоминали пластиковую дружбу, которую было слишком легко сломать. Но куда неприятнее было то, что стоило им только коснуться крови друг друга, как их сознания тут же соединялись воедино. Это было крайне неудобно. Сюань Цзи долго думал об этом. Если бы он был Шэн Линъюанем, то, едва завершив все дела с шаманским курганом, он тут же захотел бы уйти.

В это время Шэн Линъюань, казалось, почувствовал на себе чужой взгляд и посмотрел на юношу.

В ушах Сюань Цзи прозвучал голос: «Спасибо за гостеприимство».

Сюань Цзи был ошеломлен, он так и остался неподвижно висеть на перилах, глядя на сидевшего внизу Шэн Линъюаня.

«Заклинание для проверки бабочек с человеческим лицом оставляю тебе. Не забудь, действуй быстро и решительно, ведь ночь длинна, а снов великое множество​​​​​​​15. — Шэн Линъюань поднялся с места. — Маленький демон, лучше нам с тобою попрощаться».

​​​​​​​15 夜长梦多 (yècháng mèngduō) — ночь длинна, снов много (обр. в знач.: положение может измениться к худшему).

Закончив говорить, он взял стаканчик с горячим шоколадом и сделал глоток. Так и не поняв, что именно попробовал, Шэн Линъюань вскинул брови. Затем он повернулся и в мгновение ока растворился в бесконечном человеческом море. Броская белая одежда и длинные волосы несколько раз мелькнули в толпе, прежде чем окончательно исчезнуть.

До того молчавший Сюань Цзи внезапно подскочил и хотел было броситься следом, но едва только его нога ступила на перила, как он тут же пришел в себя и подумал: «Разве так не будет лучше?»

Сейчас этот непредсказуемый владыка людей не проявлял к ним никакой враждебности. Управление не могло бороться с ним и не могло его контролировать. С таким же успехом они могли бы просто не мешать друг другу. Возможно, когда-нибудь в будущем, когда они узнают, кто стоит за темным жертвоприношением, Сюань Цзи вновь представится возможность позаимствовать чужую силу.

Подвиги, описанные в исторических книгах, должны были оставаться недосягаемыми и восхищать людей.

В этот момент на его телефон поступило сообщение. Изолированный на сутки директор Сяо не мог просто взять и не спросить у него о духе меча.

— Я как раз собирался рассказать тебе об этом, — на ходу воскликнул Сюань Цзи. — Старина Сяо, нужно ли регистрировать потерянное оружие? Увы… что я еще могу сказать! Когда я вернулся, я нигде не смог его найти. Вероятно, он посмотрел, насколько я беден и сбежал... Кстати об этом… Я все еще не получил свое ежемесячное жалованье. Я уже лишился нескольких комплектов одежды, парочки телефонов и меча! Могу ли я рассчитывать на компенсацию? Я думаю, что мифриловой пушки, украденной господином Юэ-дэ в прошлом месяце будет вполне достаточно. Это гораздо круче, чем мой сломанный меч...

Конец второго тома.

Глава 43

Том 3. Безрассудный.

Мир смертных подобен огненной тюрьме, и те, кто глубоко влюблен, не ведают прощения.

Шэн Линъюань долго бродил по Дунчуаню. Покинув гостиничную площадь, он дошел до внутренней реки. Покачивающиеся на воде вечерние лодки напоминали клецки. Они заполонили собой весь причал, и перед окошком билетной кассы выстроилась целая толпа народа. Вдоль берега расположились музыканты. Они время от времени наигрывали какие-то песни и мелодии. Свежий ветер поднял прядь волос Шэн Линъюаня, увлекая за собой едва заметный аромат молочного чая.

Шэн Линъюань сидел на скамейке, глядя на противоположный берег реки, и совершенно не возражал против того, чтобы стать частью вечернего пейзажа, пойманного в объективы молодых фотографов.

Он чувствовал, что заметно продешевил, «продавая улыбки». Штука в его руках была вязкая, горькая и до тошноты сладкая на дне. Она была не так хороша, как та пузырящаяся «черная вода». Но Шэн Линъюань не хотел выбрасывать стаканчик. Глоток за глотком, он допил свой напиток. Даже несмотря на волнующий вкус, он оказался вполне сытным. В древние времена нечто подобное вполне могло бы стать спасением в плохой год. Из первых десяти лет своей жизни девять он страдал от голода. И хотя голодные годы остались далеко позади, он все равно не любил впустую переводить продукты.

В половину восьмого, когда зажглись уличные фонари, началась специальная шоу-программа для туристов Дунчуаня — представление на воде. И хотя китайский театр относился к «традиционному искусству», старый дьявол оказался куда древнее этой «традиции». «Пестрая изящность китайской оперы»1 показалась ему слишком современной. Он, и кучка молодых иностранцев, рассевшихся у реки, как несмышленые юнцы, изумленно таращились на струящиеся длинные рукава.

1 花部雅部 (huābù yǎ bù): невозможное сочетание. 花部 (huābù) – ист., кит. театр «пёстрая» драматургия (все жанры пьес кроме 雅部 (yǎ bù) «изящной» драматургии). Общее название для китайских театральных представлений времен правления маньчжурского императора династии Цин Айсиньгьоро Хунли. 雅部 (yǎ bù) – один из подвидов оперы времен династии Цин, где использовались «куньшаньские мелодии» (один из видов китайской театральной музыки, возник при дин. Мин в Куньшане, Цзянсу).

Когда представление закончилось, молодежь принялась энергично хлопать и «улюлюкать», а после расселась вдоль берега, просматривая только что сделанные фотографии. Вслушиваясь в окружавшее его бормотание, Шэн Линъюань мысленно блуждал между прошлым и настоящим.

Он вспоминал, что когда-то давно, он тоже был по ту сторону реки, где его и подобрал старый глава.

Три тысячи лет назад внутренняя река Дунчуаня служила границей владений клана шаманов. Лежавшие на дне камни были покрыты заклинаниями. Вдоль берега тянулись густые леса, полные лабиринтов и ядовитых туманов. Звери и птицы, и даже мелкие насекомые, все они старались держаться подальше от этого места, не говоря уже о людях. Об этих краях ходило множество жутких легенд.

Но теперь Дунчуань стал таким оживленным местом.

Старый глава клана шаманов был добросердечным человеком, его всегда беспокоили страдания соотечественников. Но из-за древних заветов предков он не мог покинуть горы и спасти всех. Ему оставалось только вздыхать. Но теперь, если бы старик увидел это, он бы обрадовался?

Или сошел бы с ума от обиды, как Алоцзинь?

Погруженный в свои мысли, Шэн Линъюань просидел у реки до глубокой ночи. Когда погасли уличные фонари, он, наконец, поднялся, и, следуя примеру современных людей, выбросил опустевший стаканчик в урну у дороги. Затем, нащупав нить созданного им самим заклинания, он растворился в ночи.

Сяо Чжэн все еще находился в своей одноместной палате. После отбоя его навестила медсестра, желая проверить его состояние. Осмотрев двери и окна, и убедившись, что все в порядке, девушка, наконец, отправилась отдыхать. В палате было слышно лишь «тиканье» часов. Даже голоса в коридоре вскоре затихли. Вдруг, Сяо Чжэн распахнул глаза и достал из-под подушки «шаманское заклинание», переданное ему Сюань Цзи.

Когда он впервые коснулся его, заклинание вспыхнуло, и после этого больше не подавало никаких признаков жизни. Теперь оно скорее напоминало обычную бумажку, исписанную странными каракулями, в которых не было ничего необычного. Но Сяо Чжэн не осмеливался особо касаться ее руками, боясь ненароком стереть карандаш. В конце концов, он только и мог, что просканировать заклинание при помощи специальной программы на своем телефоне. Этот пернатый, Сюань Цзи, сказал, что сила этой штуки заключается в словах, независимо от того, написаны ли они от руки или напечатаны на клавиатуре.

«Призрачная бабочка — одно из заклинаний клана шаманов, потому существует другое заклинание, способное точно определить, кто им когда-либо злоупотреблял. Своего рода «тестовая полоска»».

С его помощью любой, кто прикоснется к бабочке, станет вошью на голове лысого. Тогда не будет никакой необходимость раздумывать над тем, кто это был, не будет необходимости проводить внутреннее расследование. Все произошедшие в Управлении по контролю за аномалиями случаи фальсификации данных о количестве жертв всплывут на поверхность.

Он должен был это проверить.

В прошлом расследование инцидента с призрачными бабочками продвигалось слишком медленно. Можно сказать, что все это время он боялся ненароком подорвать моральный дух оперативников и посеять панику в обществе… но теперь оправдания исчезли. Сюань Цзи, этот могущественный «Гань Цзян отдела ликвидации последствий»2 оказался настолько продуктивным, что сумел не только выяснить происхождение паразита, но и вложил в его руки таинственное шаманское заклинание.

2 干将 (gānjiāng) – Гань Цзян (знаменитый оружейник эпохи Чуньцю; также обр. в знач.: а) великий мастер; б) драгоценный меч, меч-кладенец).

На мгновение Сяо Чжэн почти рассердился на своего старого друга.

Этот хитрец Сюань Цзи намеренно избегал чужого внимания. Он передал ему эту штуку, чтобы тот сделал все сам. Если бы Сяо Чжэн захотел, он мог бы запросто уничтожить записку и притвориться, что никакого заклинания никогда и не существовало. Так или иначе, шаманский курган был уничтожен атакой господина Юэ-дэ.

Но… может ли он сделать вид, будто ничего не произошло?

Может ли он притвориться, что никогда не видел этого заклинания? Может ли он притвориться непорочным молодым талантом? Притвориться, что его многоуважаемые предшественники чисты, как нефрит, и никогда в жизни не пересекали «красную линию»?

Глухой ночью в голове Сяо Чжэна царил полный беспорядок. Может быть, гостиничная бумага была не лучшего качества, или всему виной были его скрытые мотивы, но, когда он отвлекся, он случайно сжал листок в руке, и посередине записки образовался разрыв. Разрыв нарушил целостность заклинания, и таинственная сила, сокрытая в нем, тут же развеялась.

Пусть он и не знал, как именно действует магия клана шаманов, но многолетний опыт работы оперативником и хорошее чутье подсказывали Сяо Чжэну, что теперь это была просто бесполезная бумажка.

Сяо Чжэн задумчиво посмотрел на поврежденное заклинание и поспешно спрятал его обратно под подушку.

Может быть… на все воля небес?

Он достал свой мобильный телефон, намереваясь отправить Сюань Цзи сообщение, но остановился. На экране мигало лишь слово «ты». Но директор Сяо понятия не имел, что ему следовало сказать. Поразмыслив немного, Сяо Чжэн удалил черновик, выключил телефон и улегся на подушку, с четким намерением заснуть. Хоть этот пернатый засранец и научился красиво петь, он определенно понимал, когда следует заткнуться. Сяо Чжэн знал, что даже если бы этого не произошло, Сюань Цзи никогда не сказал бы никому ни слова.

В худшем случае это слегка охладит их отношения.

Черная туча пронеслась над Дунчуанем, закрыв собой звезды и луну. В какой-то момент ночь за окном стала темнее и гуще. Лишь невежественный Сяо Чжэн все также лежал в своей чистой и аккуратной палате. Вдруг, из клубившегося снаружи черного тумана, протянулась мертвенно бледная рука и медленно приблизилась к окну.

Легкий ветерок проник через щель в оконной раме и всколыхнул занавеску. Едва рука коснулась стекла, как «спящий» Сяо Чжэн внезапно встревожился. Он резко сел и уставился на отсканированное ранее заклинание. Его глаза вспыхнули красным. Он придвинул к себе ноутбук и преобразовал отсканированное изображение в «водяной знак»3.

3 Водяной знак — видимое изображение или рисунок на бумаге, который выглядит светлее при просмотре на просвет.

Затем он вошел на страницу Управления по контролю за аномалиями, и незаметно разместил невидимый знак в системе учета рабочего времени. В Управлении существовало два различных способа учета часов. Те, кто приходил на работу в офис, отмечались на месте, а тех, кто находился в составе выездных оперативных служб, в интернете регистрировали командиры групп. Но Сяо Чжэн сделал это не случайно. Страница, на которой он разместил заклинание, всегда открывалась при успешном прохождении регистрации.

Сяо Чжэн некоторое время смотрел на открытую вкладку, затем вошел в почту, отредактировал одно из писем, поместил среди текста невидимый водяной знак и разослал сообщение всем группам пользователей. Такого рода массовая рассылка обычно использовалась для административных уведомлений, в которых сообщалось о начислении зарплаты или социальных выплат для пенсионеров. Когда письмо было отправлено, в душе Сяо Чжэна больше не осталось сожалений. Он хотел лишь одного — выкурить сигарету и успокоиться. Он протянул руку, взяв из тумбочки контрафактные пачку и зажигалку, и уже приготовился было открыть окно, когда заметил снаружи странную темную тень.

— Эй!

Раздался глухой смешок, и из тени молча вышел человек. Его лицо было в точности таким же, как у демона, что появился в Чиюань. Кожа Сяо Чжэна покрылась мурашками, в крови забурлил адреналин. Посреди ночи, к нему, как в историях о привидениях, самолично явился, пораженный громом и молнией, древний дьявол…

Кроме того, он находился в особой палате Управления по контролю за аномалиями. Окна и двери были испещрены заклинаниями, магическими кругами и датчиками измерения энергии. Как ему удалось войти?

Молодой человек улыбнулся и махнул рукой:

— Не бойся.

Он щелкнул пальцами, и стоявшая на прикроватной тумбочке лампа тут же загорелась. Только тогда Сяо Чжэн увидел, что на госте был надет белый спортивный костюм с надписью на груди: «Сорок седьмые осенние Олимпийские игры Дунчуаня». Принюхавшись, он различил запах гостиничного шампуня. Сяо Чжэну он был очень хорошо знаком, ведь отель, с которым долгие годы сотрудничал дунчуаньский филиал, принадлежал его отцу. Плата за проживание взималась ежегодно, и руководством гостиницы даже предоставлялась скидка в размере тридцати процентов.

— Ты… дух меча Сюань Цзи? — с сомнением спросил Сяо Чжэн, не ослабляя бдительность.

«Ночным налетчиком» действительно оказался Шэн Линъюань. Указав на больную ногу Сяо Чжэна, он спокойно произнес:

— У тебя больные ноги. Сядь и мы поговорим.

Сяо Чжэн потерял дар речи.

Вдруг, безо всякой на то причины, он почувствовал, что должен поблагодарить Бога за его доброту. Явившийся посреди ночи Шэн Линъюань внезапно уступил место хозяину дома. За всю свою жизнь директор Сяо впервые видел такого вежливого незваного гостя.

Сунув руку в карман больничного халата, Сяо Чжэн сжал пальцами даосский амулет. В конце концов, инструментальные духи были редким и непредсказуемым явлением. Они были слишком самостоятельными и, как и люди, имели свой собственный образ мыслей и мотивы поведения. Говорят, что, если хозяину не доставало контроля, такой дух мог не только ослушаться приказа, но и сожрать своего владельца.

— Это Сюань Цзи прислал тебя? Где он сейчас? — с осторожностью спросил Сяо Чжэн.

Выражение лица Шэн Линъюаня было мягким, но его глаза были острыми, как ножи. Директору Сяо даже показалось, что он видит его насквозь.

Проигнорировав вопрос, дух меча с любопытством спросил его:

— Только что, что ты сделал? Это ты использовал шаманское заклинание?

Современный китайский язык, на котором говорил Шэн Линъюань, теперь звучал куда яснее и понятнее, но его акцент и тон оставляли желать лучшего. Сяо Чжэн слышал, что он был очень древним мечом. Решив, что вряд ли ему удастся внятно объяснить гостю, что такое «система учета рабочего времени» и «электронная почта», он попросту кивнул и сказал:

— Когда наступит утро, большинство зарегистрированных в системе людей волей-неволей коснутся заклинания. Сюань Цзи сказал, что у тех, кто использовал призрачных бабочек, на лбу появляется метка. Не имеет значения, если какая-нибудь рыба ускользнет из сетей. Наша технология ментального допроса совершенна. Если у этого человека есть какие-нибудь внутренние транзакции, он так или иначе захочет проверить их.

И хотя то, о чем он говорил, звучало предельно просто, господин «дух меча» все еще с трудом понимал его. Он коротко взглянул на Сяо Чжэна и внезапно ляпнул:

— Я вижу, что твой голос тверд и крепок, дворец твоей жизни полон благословений предков о богатстве и счастье, и пусть на твоем пути порой встречаются ухабы, но тебе обязательно повезет.

Сяо Чжэн прислушался к его пространным речам и подумал: «Что за бред? Этот меч, что, обладает встроенной функцией предсказания судьбы?»

В этот момент он увидел перед собой цветок. Дух меча, стоявший в нескольких метрах от него, внезапно подошел совсем близко. Сяо Чжэн даже не успел среагировать, когда его руки утонули в черном тумане. Шэн Линъюань мягко коснулся его лба, и Сяо Чжэн почувствовал себя так, будто он превратился в пустую бутылку в форме человека. Струя холодной воды хлынула через бутылочное горлышко в центре его лба и мгновенно омыла все его тело. Все его внутренности и даже дыхание сделалось холодным. Сяо Чжэн вздрогнул, и из его лба вылетело пепельно-серое облачко. Шэн Линъюань тут же поймал его в ладонь.

Сяо Чжэн ощутил небывалую легкость. В тот момент ему показалось, что он вернулся к «заводским настройкам». Исчезли не только травмы, вызванные его одержимостью и ударом молнии, но и все пережитые им за годы боль и страдания как рукой сняло.

Не считая того, что он все еще был лысым, Сяо Чжэн еще никогда в жизни не чувствовал себя таким здоровым. Он был так взволнован, что, если бы его прямо сейчас выписали из больницы, он бы принялся бегать кругами по лестнице до самого верхнего этажа. Глядя на Шэн Линъюаня широко открытыми глазами, он, наконец, выдавил:

— Ты…

Пепельно-серый сгусток, вылетевший изо лба Сяо Чжэна, пошел рябью, и превратился в маленький шарик на ладони Шэн Линъюаня. Шэн Линъюань опустил голову и едва заметно принюхался:

— М? Зловоние… клана демонов?

Эта фраза прозвучала на изящном языке4, и, конечно же, Сяо Чжэн не понял ни слова.

4 雅音 (yǎ yīn) – относится к общему языку всех династий древнего Китая, был очень популярен среди придворных и литераторов. Был неотъемлемой частью литературной и культурной традиции периода Весен и Осеней. Часто использовался Конфуцием в своих сочинениях, как «изящный язык».

— Что?

Шэн Линъюань поднял руку, и шарик с тихим воем исчез из его ладони. Молодой человек улыбнулся Сяо Чжэну. К сожалению, он не знал, какое впечатление это произвело на директора Сяо. Мужчина был ошеломлен его улыбкой. На секунду у него возникло непреодолимое желание немедленно раздать все свое состояние и переехать в другую страну.

Пока он пребывал в трансе, «дух меча» попросту растворился в воздухе.

В палате остался лишь запах гостиничного шампуня.

Сяо Чжэн содрогнулся. Он тут же пришел в себя и трижды проверил свою палату. Все заклинания и магические круги остались нетронутыми, двери и окна по-прежнему были заперты, а детектор аномальной энергии был тих, как цыпленок. Все световые индикаторы погасли и то, что сейчас произошло, казалось, было лишь плодом его разыгравшегося воображения.

Сяо Чжэн почувствовал себя сумасшедшим.

— Да быть такого не может… Невозможно!

Но вдруг, он словно опомнился. Нет! Он сам был представителем класса «огня и грома» и прямо сейчас находился в комнате. Индикаторы аномальной энергии не могли так просто погаснуть!

Он тут же ринулся к окну и внимательно осмотрел один из датчиков, но обнаружил, что прибор наглухо закоротило.

Директор Сяо медленно поднял глаза. Плотный туман снаружи рассеялся, и теперь в оконном стекле отражалось лишь его потрясенное лицо. Однажды в детстве он не слишком удачно упал, и ему на лоб наложили четыре шва. Каждый раз, когда он поднимал брови, он видел на коже едва заметный тонкий шрам… Но теперь шрам исчез.

В ту же секунду, ноутбук у изголовья кровати что-то «пробормотал». Из него вырвался сгусток черного тумана, и экран тут же погас.

Сяо Чжэн вытер ладонью лицо, схватил телефон и позвонил Сюань Цзи.

Будучи работником отдела материально-технического обеспечения, Сюань Цзи не имел привычки быть настороже двадцать четыре часа в сутки. Ночью его телефон автоматически переключался в беззвучный режим. Если кто-то пытался ему позвонить, это можно было заметить лишь по мерцающему экрану. Свет упал на лицо лежавшего в кровати человека. Юноша нахмурился, но так и не проснулся. Похоже, ему снился кошмар.

Далеко, на юго-западе, в глубине Большого каньона Чиюань, у собрания памятников, стояли три разбитые стелы. В полной тишине, четвертая каменная стела задрожала, начав медленно осыпаться.

В последнее время сны Сюань Цзи становились все более и более странными.

Опустив взгляд, юноша увидел на себе огненно-красный халат. Он понятия не имел, что это за странная «пижама». Что-то подсказывало ему, что столь яркая одежда явно препятствовала выработке мелатонина. Как в этом вообще можно было спать?

В этот момент, его тело пришло в движение, и ноги сами потащили его в неизвестном направлении.

— Эй, я же босиком! — возмутился Сюань Цзи.

Во сне он внезапно оказался безвольной марионеткой. Его тело сделалось похожим на «неоновую лампу». Совершенно не заботясь о своем хозяине, оно босиком ступило на холодные камни… и юноша бесшумно вошел в какое-то древнее, похожее на старинный дворец, здание.

У дверей главного зала стоял человек, похожий на охранника. Опустив голову, охранник тихо дремал на своем посту. Внезапно, он словно что-то услышал и, проснувшись, уставился на юношу.

Сюань Цзи вздрогнул. Все кончено. Его раскрыли.

Он вовсе не хотел становиться «неоновым» вором.

Но охранник, похоже, ничего не видел. Он смотрел куда-то сквозь и его взгляд оставался таким же рассеянным. Словно в тумане, он огляделся, но так никого и не нашел. Зевнув, он снова задремал.

В чужих глазах он был лишь призраком, человеком-невидимкой… Сюань Цзи опешил, но его «неоновое» тело вновь потащило юношу вперед.

Пройдя чуть дальше, он, наконец, очутился в главном зале. За дверями оказалась спальня. Внутри стояла большая резная кровать, погребенная под кисейными занавесками. Какая вопиющая роскошь. Но почему-то ему показалось, что во всей это картине что-то определенно было не так.

Тело понесло Сюань Цзи вперед, и юноша получил возможность как следует осмотреться. В углу комнаты стояла жаровня. Огонь давно погас, но никто не пришел, чтобы вновь разжечь его. Он сразу же понял, что именно ему показалось неправильным — в огромном дворце не было слуг. Дворец выглядел заброшенным и безлюдным, не было никого, кто бы позаботился о нем, некому было даже разжечь огонь.

Похоже его владелец не боялся отравиться угарным газом…

Задумавшись, Сюань Цзи не сразу заметил, что его «неоновое» тело приблизилось к кровати, и он без труда прошел через кисейные занавески, как призрак. Наконец, остановившись, он тихо уставился на спящего.

Окутавшее его свечение позволило Сюань Цзи хорошенько рассмотреть человека на кровати. Спящий лежал на спине и даже во сне, казалось, тревожно хмурился. На его красивом лице застыло суровое выражение.

Юноша был ошеломлен. Владельцем дворца на самом деле был Шэн Линъюань… Шэн Сяо!

Так это и есть тот самый легендарный «дворец Дулин»?

Сюань Цзи сгорал от любопытства, но он понятия не имел, что случилось с его своевольным телом. Оно тупо стояло у чужой постели, неподвижно глядя на Шэн Линъюаня. Юноша понятия не имел, как долго это продолжалось. Вдруг, ни с того ни с сего, словно под тяжестью какого-то невыносимого бремени, он наклонился вперед, а затем пошатнулся и сел на край кровати. Теперь он находился на расстоянии менее двух пальцев от хозяина спальни, и мог запросто коснуться пряди его волос.

Сюань Цзи вновь прошиб озноб. Вероятно, из-за сильного чувства «погружения», но он почти боялся своего «старшего брата», который, как вор, проник в чужую спальню среди ночи.

Как у него только хватило наглости?

Вдруг, он обнаружил, что в том месте, где он сидел, не было ни единой вмятины. Даже лежавший на кровати Шэн Линъюань никак на него не реагировал.

«Неоновый» гость действительно напоминал призрака. У него не было ни следов, ни формы, ни даже веса.

Вдруг юноша услышал, как «неоновый» гость вздохнул и произнес на изящном языке:

— Прощай… Боюсь, отныне и до конца жизни больше не будет дня, когда мы сможем встретиться.

Но Шэн Линъюань не ответил. Казалось, он только сильнее нахмурился.

Сюань Цзи обнаружил, что «его» рука внезапно поднялась, и под огненно-красным рукавом показалась дрожащая ладонь. Ладонь долго висела в воздухе, а затем мягко опустилась на щеку Шэн Линъюаня. Словно касаясь драгоценного сокровища, призрак ласково погладил его печальное лицо.

Кожа Сюань Цзи покрылась мурашками. Шэн Линъюань спал мертвым, беспробудным сном, и совершенно ни на что не реагировал.

Юноша был слишком смущен. Он отчаянно попытался одернуть «неоновую» руку, но тело отказалось ему подчиняться. Оно не только отказалось его слушаться, но еще и сильнее наклонилось вперед.

Эй, вернись!

Погоди! Что ты делаешь? Что ты собираешься сделать?!

— Линъюань…

Слова сорвались с кончика его «неонового» языка и мягко скатились вниз.

«Твою мать!» — мысленно выругался Сюань Цзи. Захвативший его сон «неоновый призрак» опустил голову и, с легким благоговением… коснулся сухих и холодных губ Его Величества.

Глава 44

«Бом!» — прозвонил колокол, и некто в темноте закричал: «Снять печать…»

Сюань Цзи вспыхнул, и в его голове расцвело множество мыслей. Он хотел было вызвать полицию, хотел выкрикнуть что-то неприличное. Он хотел схватить Шэн Линъюаня, подвесить его вверх ногами и как следует встряхнуть. Не он ли хвастался, стоя в лифте, что способен разглядеть даже осеннюю шерстинку на шкуре зверя1, не говоря уже о том, чтобы слышать все, что происходит на этаже.

1 明察秋毫 (míngchá qiūháo) — ясно разглядеть даже осеннюю шерстинку на теле животного (обр. в знач.: проницательный, наблюдательный).

Почему бы производителям снотворного не попросить его стать их представителем? Даже трупы в морге позавидовали бы такому сну!

Вероятно, потрясение юноши было столь велико, что даже Шэн Линъюань что-то почувствовал. Он слегка склонил голову на бок и открыл глаза.

Сюань Цзи замер, но затем обнаружил, что под полузакрытыми веками молодого человека, как блики на воде, плескалась сонливость. Вероятно, ему снились не самые добрые сны, но, когда он проснулся, то лишь сильнее нахмурился. Тень от ресниц утонула в глубине его зрачков. Его Величество выглядел невероятно одиноким. Но его взгляд был пуст. Казалось, в нем не отражалось ничего, кроме полога над кроватью и света горевших всю ночь свечей.

Сюань Цзи был ошеломлен. Неужели он действительно никого не видит?

Возможно, Шэн Линъюань вовсе и не просыпался. Он лишь бессознательно приоткрыл глаза в промежутках между фазами сна. Его взгляд застыл. В тусклом свете свечей он рассеянно смотрел на легкую занавеску. Сюань Цзи задержал дыхание и наклонился ниже. Теперь они были слишком близко друг к другу. Их взгляды встретились, но, казалось, их совершенно ничего не связывало.

Сюань Цзи… или тот, кем он был во сне, пристально всматривался в чужие глаза. Но они не видели его. Вдруг, юноша почувствовал, как его настроение переменилось. Его руки яростно сжали шею Шэн Линъюаня, желая отнять его дыхание.

Сознание Сюань Цзи раскололось надвое. С одной стороны, все это происходило не с ним. Он был лишь смущенным наблюдателем, ощущавшим, как по коже бегут мурашки. С другой стороны, находясь под влиянием чужой воли, он действительно чувствовал жгучий гнев и невероятное желание, нестерпимую боль, которую нечем было утолить. Все это раз за разом бросало его в адское пекло.

Дыхание Шэн Линъюаня было похоже на падающий снег: такое же спокойное и тихое. «Неоновый огонек» растратил все свои силы, так и не оставив на гладкой шее Его Величества ни следа.

Сюань Цзи, все это время боровшийся со своим телом, внезапно затих и попытался проникнуть в мысли «захватчика». На мгновение юноша почувствовал безграничное разочарование.

В этот момент снаружи донеслись далекие голоса… Наступило время третьей стражи​​​​​​​2. Ресницы Шэн Линъюаня дрогнули, взгляд прояснился, и Сюань Цзи почувствовал, что сердце «неонового огонька» пропустило удар. Он ждал, что Его Величество почувствует его присутствие.

​​​​​​​2 子时 (zǐshí) — первый большой час суток (от 11 ч. вечера до 1 ч. ночи).

Но… нет. Шэн Линъюань лишь слегка изменил позу, рассеянно глядя сквозь занавеску на пустую спальню.

«Неоновый огонек» потерпел поражение. До ушей Сюань Цзи донесся невероятно хриплый голос: «Почему ты не можешь посмотреть на меня? Линъюань, пожалуйста, посмотри на меня...»

Гнев и отчаяние слились воедино. Дыхание Шэн Линъюаня, прикосновение губ… легкий аромат благовоний, вьющийся вокруг его шеи. Все эти образы выросли во множество раз и превратились в клеймо, выжженное на его душе. Он так самозабвенно целовал этого человека, будто пытался проглотить его целиком.

Оказавшись в ловушке собственного сознания, Сюань Цзи ощущал себя самым настоящим разбойником. Он стал невольным участником этой сцены. Более затруднительного положения его трезвый ум и представить себе не мог. Юноша кидался от одной мысли к другой, пока вдруг не вспомнил, как Шэн Линъюань выбрался из гроба в кургане шаманов, и как потом, простоволосый, лежал в ванне…

Так или иначе, каждый раз на нем было лишь «новое платье короля»​​​​​​​3.

​​​​​​​3 «Новое платье короля» — сказка датского писателя Ганса Кристиана Андерсена. Историй повествует о том, как король некоторого государства нанял двух проходимцев, пообещавших сшить ему новое платье из столь тонкой ткани, что она будет практически невидимой для глупцов. Проведя некоторое время за пустым ткацким станком, мошенники передали королю «невидимое платье».

Но стоило ему только почувствовать, что сон складывается в гармоничную мозаику, как позади него открылась черная дыра, размером со взрослого человека. Огромная тень растянулась до самого потолка и проглотила юношу. Во сне Сюань Цзи изо всех сил попытался схватить Шэн Линъюаня за руку, но их переплетенные друг с другом пальцы прошли насквозь.

Он не мог удержать даже пряди волос этого человека.

«Бом!» — прозвонил колокол, и некто в темноте закричал: «Снять печать…».

В глаза ему ударил яркий свет. Сюань Цзи внезапно проснулся и сел на постели. Очнувшись ото сна, он изо всех сил пытался понять, что именно произошло. Казалось, он все еще находился во власти кошмара. В его сердце не осталось ничего, кроме одной единственной мысли: «Я больше не могу этого допустить. Я не могу потерять его снова».

Рядом стоявшая кровать была пуста, одеяло было аккуратно сложено. Сегодня здесь никто не ночевал. Накануне вечером Шэн Линъюань помахал ему на прощание. Не медля ни секунды, Сюань Цзи босиком выскочил из комнаты и, как одержимый, понесся по коридору. Только когда за его спиной с грохотом захлопнулась дверь, юноша, наконец, пришел в себя.

— Погодите-ка, — волосы проницательного директора Сюаня встали дыбом. — Кто я? Где я? Что я собираюсь сделать… неужели я забыл ключ-карту в номере?

Прямо напротив его двери висела камера. Сюань Цзи некоторое время смотрел в ее черный глазок, пока, наконец, не пришел к выводу, что ни в коем случае не должен позволить ей запечатлеть свое невероятное превращение. В конце концов, юноша решил действовать как обычный смертный. Пять минут спустя он появился в вестибюле отеля, поблагодарил обслуживающий персонал за одноразовые тапочки, застенчиво закутался в халат и стал ждать, когда администратор подтвердит его личность, и дверь снова откроется.

Из-за слишком раскованного образа, прохожие обращали на юношу довольно много внимания. К счастью, Сюань Цзи был толстокожим. Одолжив у служащих отеля пачку влажных салфеток, он наскоро вытер лицо и зачесал волосы пальцами, сделавшись похожим на художника-авангардиста, приехавшего представлять новую выставку.

Затем он снова спустился вниз, взял свою новую карточку и проскользнул в столовую, чтобы позавтракать.

Обычные сны, если не просыпаться и специально не записывать их, сразу же забываются, едва человек успевает допить стакан воды. Но именно этот странный кошмар кадр за кадром запечатлелся в его сознании. Даже пробежавшись туда-сюда по лестнице, Сюань Цзи обнаружил, что пережитое им ночью не только не забылось, но и наоборот, казалось, стало куда яснее.

Сюань Цзи не знал, то ли у него отсутствовало какое-то из семи чувств, то ли он просто был бессердечным… он родился в «теплице», в глубине отрезанной от мира долины. Кроме отсутствия денег, больше в этой жизни ему не о чем было беспокоиться. Он редко поддавался каким-либо эмоциям. Даже при просмотре душераздирающей трагедии, стоило только закончиться титрам, и юноша тут же забывал все пережитые им чувства. Его абсурдный сон ничем не отличался от фильма, плохого фильма, в котором его заставили «сыграть». Он знал, что все это было ложью, однако оставшийся с ночи неприятный осадок не только не исчезал, но и, казалось, собирался преследовать его вечно.

Это было не то же самое, что быть зрителем… Это все равно, что лично пережить столь досадный опыт.

Сюань Цзи поперхнулся, будто в горле застряла кость, и окончательно потерял аппетит.

Юноша дождался, пока официант нальет ему кофе, собрался с мыслями и попытался проанализировать увиденное.

Во сне он целовал Шэн Линъюаня. Любовь и ненависть сплелись воедино, но Сюань Цзи был с этим категорически не согласен. Он всегда считал, что всего должно быть в меру. Излишек был так же плох, как недостаток. Если любить кого-то слишком сильно, рано или поздно начнешь испытывать страх, и тогда, вероятно, возненавидишь объект своих чувств.

Но когда два человека начинают жить вместе, разве они делают это не для того, чтобы весело провести время... а еще чтобы делить пополам арендную плату, счета за воду и электричество?

Им нет никакой необходимости враждовать​​​​​​​4.

​​​​​​​4 苦大仇深 (kǔdàchóushēn) — горе великое и ненависть глубокая (обр. в знач.: испить чашу страданий и быть преисполненным ненависти).

Сюань Цзи решил, что причиной подобных убеждений могла стать своего рода психологическая проекция: с одной стороны, так совпало, что внешне Шэн Линъюань был очень похож на фигурки, хранившиеся в его коллекции. Это полностью соответствовало его эстетическим предпочтениям. Не было ничего удивительного в том, что именно это стало отправной точкой возникновения интереса. С другой стороны, старый дьявол был хитер и коварен. Он несколько раз чуть не убил его. Однако Сюань Цзи был цивилизованным мужчиной, он понимал, что людям свойственно испытывать отрицательные эмоции, и вовсе не собирался ругаться во всеуслышание.

Неудивительно, что, похоть и негативные переживания переплелись, породив удивительную химическую реакцию.

Но что его больше всего озадачило, так это непонятная «неоновая лампа».

Вышеупомянутая «лампа» не зависела ни от масла, ни от электричества, словно она была энергосберегающей и экологически чистой. Охранник и Шэн Линъюань никак не отреагировали на ее свет, а на кровати, на которой он сидел, не осталось даже вмятины. Что это было?

Призрак?

Но откуда в этом мире взяться призраку?

Если «Боги» были иллюзией высшего общества, то «призраки» были лишь печальным сном бедняков. Они готовы были бить котлы и жечь лодки​​​​​​​5, готовы были жертвовать собой, чтобы превратиться в злобных духов, обрести способности, которых у них не было при жизни, и, наконец, добиться справедливости.

​​​​​​​5 破釜沉舟 (pò fǔ chén zhōu) — разбить котлы, потопить лодки (обр. в знач.: стоять насмерть, отрезать себе путь к отступлению, сжечь мосты, не отступать, не сдаваться).

Исследовательский институт Управления по контролю за аномалиями даже дал этому явлению точное объяснение. В народных преданиях говорилось, что «дух» и «душа»​​​​​​​6 представляют собой своего рода поток живой материи, настолько мощный, что он способен сливаться воедино и покидать тело. В историях о самосовершенствовании есть выражение: «Изначальный дух покидает тело», — которое и обозначает переход той самой живой материи во вне. В мире существуют особые техники, способные вытягивать и перемещать эту живую материю. Например, такие как «заклинание грубых набросков». Владыка людей использовал этот прием для создания пустой куклы.

​​​​​​​6 Речь идет о 灵 (líng) – дух, живая душа; и 魂 (hún) – даос. разумная душа Хунь. Хунь управляет духом человека (включая эмоции и ментальные процессы, в том числе сон и транс, во время которых она может временно покидать тело и действовать автономно). Согласно мифологии, после смерти человека хунь улетает на небо. Вместе эти слова образуют 灵魂 (línghún) – астральное тело, или же психика, сознание.

«Душа» не остается в мире после смерти человека. Главным условием ее существования является то, что почитаемый герой должен быть жив и достаточно силен, чтобы поддерживать живую материю. Обычные же, не отличающиеся здоровьем люди, задыхающиеся как загнанные гончие едва поднявшись на третий этаж, вряд ли могут рассчитывать на то, что, когда их бесполезные тела обратятся в прах, их души вновь «переродятся». Как только нервная система перестанет работать, их «астральные тела» остынут и сгниют даже раньше, чем живая плоть.

Было бы неразумно называть «неоновый огонек» из его сна «душой», поскольку это была особая живая материя, обычный человек не смог бы ее увидеть. Нечто подобное можно было зафиксировать лишь с помощью детектора энергии. Однако, глаза Шэн Линъюаня были мощнее, чем детекторы Управления. Почему он ничего не заметил?

Сюань Цзи некоторое время думал об этом, но так и не смог найти ответ. Возможно, причиной всему были его тайные желания. Может, он просто хотел поиграть в разбойника.

Но когда в ночи прозвучал последний колокол, Сюань Цзи, казалось, узнал его.

Поковыряв вилкой кусок копченого рыбного филе, юноша, наконец, понял, что окончательно потерял аппетит. Во рту стоял навязчивый привкус горечи. Во сне он ощущал исходивший от Шэн Линъюаня запах благовоний, а копченое рыбное филе на вкус было совсем как воск​​​​​​​7.

​​​​​​​7 味同嚼蜡 (wèi tóng jiáo là) — вкус такой, будто жуёшь воск (обр. в знач.: безвкусный, пресный; неинтересный, скучный, однообразный).

Окружавшие его голоса казались такими далекими, они сливались с фоновым шумом, становясь совершенно незаметными. Сюань Цзи вздрогнул, посмотрел вниз и вдруг обнаружил, что его пальцы посинели от холода. Часть его, похоже, все еще находилась там, три тысячи лет назад, в ловушке заснеженного дворца Дулин. Угли в жаровне давно остыли, и в спальне Его Величества было холодно, как в морге.

Теперь часть этого сна стала реальностью!

— Директор Сюань!

Из замерзших рук Сюань Цзи выпала вилка и с лязгом ударилась о фарфоровую тарелку. Юноша поднял глаза и рассеянно посмотрел на Ван Цзэ.

Как только Ван Цзэ вошел, он тут же увидел сидевшего в отдалении юношу. Похоже, он успел в самый разгар трапезы, в ресторане было полно народу. Однако вокруг Сюань Цзи не было ни души. Даже официанты не осмеливались провожать туда гостей. Ван Цзэ тут же почувствовал себя крайне неуютно. Казалось, в радиусе двух метров от Сюань Цзи образовалось странное «поле», отвергавшее все, что приближалось слишком близко.

Это «поле» было создано мощным потоком энергии и больше напоминало барьер. Все в радиусе его действия подчинялось желаниям хозяина, включая даже время и пространство.

Ван Цзэ, много лет путешествовал по миру. Он видел подобное лишь однажды, в одном зловещем храме в глубине заснеженных гор Тибета. В этом храме поклонялись огромному странному дереву, у корней которого покоился двадцатиметровый скелет тигра. Вполне вероятно, что эти кости принадлежали какому-то древнему чудовищу с нефритовой головой. Невежественные культисты тысячи лет возносили ему молитвы, что в итоге обернулось разрушительной катастрофой.

Во время той операции «Фэншэнь» понесли тяжелые потери, почти все оперативники погибли. В те времена Ван Цзэ только-только вышел из тростниковой хижины​​​​​​​8. Тогда, рискуя своей жизнью, его спас командир отряда.

​​​​​​​8 初出茅庐 (chūchū máolú) — впервые вышел из тростниковой хижины (обр.) только что вступивший на жизненный путь; новичок, делающий первые шаги; неоперившийся.

Но откуда такая зловещая сила взялась у человека? Сюань Цзи было всего тридцать лет… Кто он такой?

Ван Цзэ сунул руку в карман и медленно остановился в двух метрах от юноши:

— Ты в порядке? Что за кислая мина? Ты простудился?

Звук его голоса ошеломил Сюань Цзи. В тот момент, когда он поднял голову, таинственное «поле» исчезло, будто его никогда и не было. Под глазами Сюань Цзи залегли темные круги, а во взгляде клубилась едва заметная дымка. Юноша выглядел растерянным. Ван Цзэ перевел взгляд на лежавшие на столе нож, вилку и палочки для еды… Все металлические приборы на расстоянии метра от Сюань Цзи сжались и деформировались, и теперь отчаянно пытались «стечь» со стола.

Бывший командир Ван Цзэ тоже принадлежал к металлическому классу. Он уже видел, что происходит с предметами, столкнувшимися с мощью той способности… но этого все равно было недостаточно, чтобы расплавить железо.

Да и разве директор Сюань не относился к классу «огня и грома»? Даже если внутренние данные Управления были ложными, Гу Юэси лично идентифицировала его при помощи своего рентгеновского зрения!

— Нет… я просто плохо спал, — голос Сюань Цзи звучал немного глухо. Когда он поздоровался с Ван Цзэ, окончание фразы приобрело какой-то слишком уж напыщенный оттенок. — Доброе утро, господин Ван.

Сказав это, он украдкой взглянул на соседний стол, потом на разбросанные по скатерти «сломанные» приборы. «Растекшиеся» нож и вилка, больше напоминавшие какое-то авангардное произведение искусства, тут же вернулись в свой изначальный вид. Однако украшавшая посуду декоративная резьба категорически не понравилась юноше, потому он взялся самолично изменить ее. Закончив, он с удовлетворением вытер приборы салфеткой, вернулся к своему обычному состоянию и рассмеялся над потрясенным Ван Цзэ.

— Как тебе мой великолепный трюк?

Ван Цзэ не поскупился на лесть.

— Великолепно, действительно великолепно, директор. На случай, если в будущем со мной случится несчастный случай и у меня, вдруг, появится возлюбленная, могу ли я зарезервировать у тебя комплект из «трех металлов»​​​​​​​9?

​​​​​​​9 三金 (sānjīn) — три металла. Во многих регионах существует обычай покупать на свадьбу три золотых украшения. Обычно это кольцо, браслет и колье, но порой в комплект включают и серьги. Три этих украшения обозначали степень ценности невесты для семьи жениха.

— Друг мой, ты слишком много думаешь. Нельзя быть таким пессимистом. Я не верю, что с тобой может случиться такая трагедия, — весело произнес Сюань Цзи. — В крайнем случае, если с тобой что-нибудь произойдет, я предоставлю тебе двадцатипроцентную скидку на любые услуги и бесплатно порыдаю на похоронах!

У каждой особой способности был свой собственный секрет. «Больше слушай, меньше смотри и меньше спрашивай» — вот главные правила этикета при общении с «особыми» людьми. Ван Цзэ не слишком хорошо знал этого человека. И пусть он был полон опасений, но спрашивать было слишком неудобно. С болью посмотрев на предмет своих сомнений, он немедленно принялся наполнять свою тарелку:

— Я искал тебя все утро.

— Хм? Что ты хочешь, чтобы я сделал? Кто-то опять создает проблемы, а я должен прикрыть эту лавочку?

— Это ты.

С этими словами он вытащил телефон, набрал номер Сяо Чжэна и, дождавшись ответа, произнес: «Я сейчас передам ему трубку». После чего он тут же сунул свой мобильный телефон Сюань Цзи:

— Директор Сюань, вам не стыдно убегать и прятаться? К тому же, это все равно бесполезно. Можете попытаться снова, как закончите говорить. Вы же из Отдела восстановления. Почему вы этого не понимаете? Будьте готовы принять гнев папы Сяо.

Сюань Цзи тут же услышал голос Сяо Чжэна. Старый друг попросту заорал ему в ухо.

— Ублюдок, я снова поверил в твою гребанную чушь!

— Гав-гав-гав, — прикрыв динамик рукой, протянул Сюань Цзи. — Папочка, тебе нужно выпить чаю и успокоиться. Что случилось? — невозмутимо произнес юноша.

Злость Сяо Чжэна опустилась в даньтянь​​​​​​​10.

​​​​​​​10 丹田 (dāntián) — даньтянь (часть тела, находящаяся на 3 цуня ниже пупка; половая сфера, место сосредоточения жизненных сил; низ живота).

— Ты, твою мать, еще смеешь спрашивать?

Было утро понедельника. Сотрудники различных отделов, зевая, открывали двери офисов и отчитывались о прибытии на работу, а находившиеся в командировках оперативники один за другим входили во внутреннюю сеть. В этот день в центре всеобщего внимания оказалось письмо с пометкой «первой важности». Все прочитавшие его были ошеломлены. В письме говорилось «о ходе расследования незаконного использования призрачной бабочки для сокрытия количества жертв». После несчастного случая с Би Чуньшэн Управление старательно держало все в секрете. Люди опасались обсуждать случившееся. Это было впервые, когда о деле заговорили официально.

Все, кто до этого зевал, окончательно проснулись. Даже те, кто оказался дома в отпуске, превратились в случайных свидетелей​​​​​​​11. Бесчисленное множество людей: нечистые помыслами, невинные, любопытные и встревоженные, все они протянули свои руки, чтобы открыть документ.

​​​​​​​11 吃瓜 (chīguā) — наблюдать, не имея отношения к вопросу.

Стоило только им «кликнуть» на письмо, как сокрытое в водяном знаке шаманское заклинание вступало в силу. Перед глазами сотрудников Управления вспыхивали красные и белые огни. Те, кто видел красные вспышки, даже не успевали понять, откуда они взялись. Люди падали на пол, не подавая никаких признаков жизни.

Большинство из тех, кто упал в обморок, были работниками Министерства безопасности. Некоторые из них имели довольно высокое положение в обществе. Управление по контролю за аномалиями превратилось в кипящий котел. Никто не знал, что именно произошло. По меньшей мере дюжина филиалов по всей стране объявили о чрезвычайном положении. Сяо Чжэн думал, что Сюань Цзи дал ему «заклинание обнаружения». У людей, что прикасались к запрещенным предметам, на телах должны были появиться особые метки. Повинуясь какому-то внезапному порыву, он тут же разослал это сообщение всем, забыв даже посоветоваться с директором Хуаном. Он никак не мог ожидать, что дело вызовет такой резонанс. Все утро его телефон разрывался от входящих звонков.

Директор Сяо крепче прижал мобильный телефон к своей обожженной голове​​​​​​​12 и заорал во всю мощь своих легкий:

​​​​​​​12 焦头烂额 (jiāo tóu làn é) — обожжённая голова и разбитый лоб (обр. в знач.: обжечься на чем-либо, попасть в переделку).

— Ты что, ненормальный?! Ты не мог предупредить заранее?! Но ты ведь скорее умрешь, чем перестанешь своевольничать, верно? Ты еще помнишь, что ты, вообще-то, государственный служащий, которому платят зарплату?!

Ван Цзэ взял две яичных тарталетки и с аппетитом жевал одну из них. Услышав, что Сюань Цзи с успехом погрузил мир в хаос, он тут же обхватил ладонью кулак, выражая юноше свое почтение.

Но Сюань Цзи казался таким растерянным, и его коллега понял, что позвоночник юноши готов был вот-вот сломаться под чудовищным весом водруженного ему на голову котла.

— Нет… Позволь мне объяснить…

— Объяснишься в письменном виде! Более того, ночью твой дух меча ворвался в мою палату и начал распускать руки! Как ты думаешь, зачем он это сделал?!

Сюань Цзи ошеломленно замолчал.

Глава 45

Но Ван Цзэ лишь хлопнул себя по ноге. — Ах, любовь!

Когда Сюань Цзи, наконец, выслушал все, что пытался рассказать ему разъяренный директор Сяо, он не мог не вздохнуть: старина Сяо действительно был выдающимся просветителем. И хотя у него был откровенно собачий характер1, в критической ситуации он все еще сохранял способность твердо стоять на ногах.

1 猪狗不如 (zhū gǒu bùrú) — хуже собаки и свиньи, обр. хуже некуда, сволочь.

Пусть Сюань Цзи и мало что знал о шаманском заклинании, но он все равно каким-то необъяснимым образом почти сразу же разгадал намерения Шэн Линъюаня.

— Старина Сяо, помолчи и сперва выслушай меня…

— Ерунда, я понятия не имею, что, черт возьми, происходит! Что я должен делать?

— Инцидент с призрачной бабочкой — это несчастный случай. Наш противник все еще находится в тени, а мы стоим на свету. Никто не знает, как долго все это продолжалось, насколько глубоко укоренилось в организации, и кто принимал во всем этом участие, верно? — Сюань Цзи знал, что объяснения бесполезны, он только и мог, что нести этот позорный котел вместо решившего поиграть в бога Шэн Линъюаня. — Я знаю, что ты склонен действовать импульсивно, но сейчас даже не вздумай. То шаманское заклинание… получило ли оно официальное одобрение? Ты обсуждал это с руководством? Никто и никогда о нем не слышал. Можно ли использовать эту штуку в качестве доказательства в суде?

Сяо Чжэн прислушался к нему и понял, что спорить бесполезно. Во рту чувствовалась горечь обиды.

— Твою мать…

— Обратите внимание на последствия, директор! — быстро посоветовал Сюань Цзи. — Ты уже облысел, если ты продолжишь кричать об этом и топать ногами, другие решат, что у тебя начался ранний климакс.

Сяо Чжэн почувствовал, что единственное «раннее», что его ждало в этой жизни, это преждевременная смерть.

— Подумай об этом. Если это заклинание действительно оставляет метки, что ты будешь с этим делать? Арестуешь всех, у кого на лбу появится «гирлянда из цветов»? А что, если люди этого не поймут? Змеи боятся сенокоса. Это только напомнит им о необходимости уничтожить улики. У нашего противника численный перевес, а в крайности и собака бросается на стены2. Если они взбунтуются и поднимут «великий мятеж», как ты будешь решать этот вопрос?

2 狗急跳墙 (gǒu jí tiào qiáng) — в крайности собака бросается на стену (обр. загнанный в угол готов на все).

Сяо Чжэн молчал. Немного успокоившись, он, наконец, спросил:

— Так что ты имеешь в виду?

— Позже, ты можешь отправить еще одно письмо, — Сюань Цзи тут же бросился подавать ему плохие идеи. — Укажи, что вчера в твою палату вломился неизвестный и украл твой мобильный телефон. В рассылке было страшное проклятие. Управление организует экстренное расследование, и, чтобы обезопасить людей, попросту изолирует их всех, прикрывшись «профилактикой распространения инфекции». Все впавшие в кому будут помещены под надзор, понимаешь, о чем я говорю? Он ворвался в твою палату прошлой ночью, и пусть охрана ничего и не заметила, но он должен был оставить следы.

Сяо Чжэн быстро перевел взгляд на сгоревший детектор энергии и ноутбук.

— Ты хочешь устроить расследование этого так называемого «проклятия», а сам тайно проследить за помещенными в карантин?

— Гениальный ребенок, даю тебе сто одно очко вперед, можешь гордиться!

— Да пошел ты!

Ван Цзэ взял тарталетку и соскреб вилкой крем. Услышав это, он на мгновение остановился, посмотрел на Сюань Цзи, а затем засунул весь десерт в рот, сделавшись похожим на задумчивую рыбу фугу.

— Раз уж ты решил расследовать это дело до конца, так давай кое-что проверим, — медленно произнес Сюань Цзи. — С этого момента я предлагаю разделить наши усилия. Ты тайно вернешься в штаб-квартиру и займешься делом Дунчуаня. У меня до сих пор много сомнений относительно второго жертвоприношения. В конце концов, в ритуал Би Чуньшэн были втянуты тысячи людей, а потом на сцене появилось первое Бедствие. По сравнению с тем, что тогда произошло, не кажется ли тебе, что во второй раз плата оказалась слишком низкой?

Сяо Чжэн на мгновение замолчал, а затем неопределенно ответил:

— «Фэншэнь» можно доверять.

Сяо Чжэн попросил Ван Цзэ позвонить ему, потому что доверял «Фэншэнь» и не собирался ничего от них скрывать. Сюань Цзи с улыбкой посмотрел на Ван Цзэ и вспомнил о таинственном телефонном звонке в лесопарке. Он не считал «Фэншэнь» такими уж надежными, но спорить не стал.

— Хорошо, — просто сказал юноша.

Сяо Чжэн сказал ему еще несколько слов, а затем добавил:

— Позже мы еще вернемся к разговору о твоем духе меча, — и поспешно положил трубку.

Послышались короткие гудки. Юноша не знал плакать ему или смеяться. Он подумал: «Я понятия не имею, как мне теперь расплачиваться за этот «дух меча»».

Задумавшись, он едва снова не расплавил вилку. Его мысли вернулись к Шэн Линъюаню. Что он забыл ночью в палате старины Сяо? Неужели он хотел исправить свою ошибку с заклинанием «грома» и явился специально, чтобы исцелить его?

Невозможно. У старого дьявола не было совести. Он не мог так просто взять, изменить своей природе и броситься спасать все живое.

Тщательно все обдумав, Сюань Цзи вдруг почувствовал легкий испуг. Заклинание шаманов, которое он передал Сяо Чжэну, было написано Шэн Линъюанем. Его Величество был опытным мастером в сфере «проклятий». Почувствовав, что миру ничего не угрожает, он сразу же ушел. Оглядываясь назад, юноша понимал, что это был несколько легкомысленный поступок. Сюань Цзи никак не ожидал, что Его Величество последует за заклинанием и явится к кому-то среди ночи.

Предположим, что вчера Сяо Чжэн не был до конца откровенен с ним и в итоге решил тайком уничтожить тот листок?

Был ли «подарок», который он получил, ласковым и дружественным «карательным походом за промывкой мозгов»?

— Все члены первого и второго отряда «Фэншэнь» уже на месте. Они только что захватили дунчуаньский филиал. Директор Сяо велел нам выслушать тебя и сразу же начинать расследование. Как ты собираешься проверять... — понизив голос, сказал Ван Цзэ, но вдруг он обнаружил, что выражение лица Сюань Цзи внезапно стало серьезным. Он не мог не спросить его. — Директор Сюань, в чем дело?

— Есть кое-кто, кто представляет немалую угрозу. Особо опасный человек. Тот, кто может и убить по неосторожности, — медленно начал Сюань Цзи.

— Хорошо, кто это?

— Неважно, — махнул рукой юноша. — Проблема в том, что, когда появляется такой человек, вы часто смотрите на него через призму своего восприятия, непреднамеренно игнорируя степень его опасности и забывая о защите. Понимаешь, о чем я?

Ван Цзэ на секунду замолчал.

— Ну, понимаю.

Сюань Цзи просто ляпнул это, не подумав, он никак не ожидал услышать ответ. Но внезапно оказалось, что командир «Фэншэнь» действительно многое в жизни успел повидать3, потому юноша поспешно промыл уши и приготовился слушать4.

3 见多识广 (jiàn duō shí guǎng) — многое повидать и многое познать (обр. в знач.: обладать широкими познаниями, быть эрудированным).

4 洗耳恭听 (xǐ’ěrgōngtīng) — промыть уши и почтительно внимать (обр. в знач.: внимательно слушать, отнестись с полным вниманием).

Но Ван Цзэ лишь хлопнул себя по ноге.

— Ах, любовь!

— …Пошли, пора за работу, — опешил Сюань Цзи.

Час спустя Сюань Цзи полностью собрался и отправился вместе с Ван Цзэ в дунчуаньское отделение Управления по контролю за аномалиями, где его уже ждали Отдел восстановления и Гу Юэси с Чжан Чжао. Спецназ «Фэншэнь» уже вовсю допрашивал учеников господина Юэ-дэ.

— Это так называемый «последний ученик» господина Юэ-дэ. — Гу Юэси проводила Сюань Цзи к комнате для допросов.

За полупрозрачным стеклом сидел «средиземноморец» средних лет. Он был роскошно одет, а красовавшийся у него на поясе брендовый логотип видно было даже с расстояния в пятьдесят метров. На шее у мужчины висел нефритовый кулон размером с детский кулак. Он не боялся, что тяжесть богатства, в конце концов, станет причиной развития шейного спондилеза5.

5 Шейный спондилез — это развивающийся в костях шеи (позвонках) и межпозвоночных дисках дегенеративный процесс, приводящий к сдавлению спинного мозга в области шеи.

— Со слов того козлобородого, которого директор Сюань нашел в шаманском кургане, последняя жертва — подозреваемый Цзи Цинчэнь, контактировал именно с ним.

Цзи Цинчэнь случайно нашел призрачную бабочку на черном рынке. Как только яйца бабочек закончились, он попытался разыскать хоть кого-нибудь, у кого можно было бы попросить еще. Говорят, он обманом6 выведал местоположение кургана шаманов у последнего ученика господина Юэ-дэ.

6 美人计 (měirénjì) — ловушка, западня (с женщиной в качестве приманки).

Сюань Цзи слегка наклонился вперед.

— Он обычный человек?

— Да, ученики господина Юэ-дэ всегда смотрели на других свысока, — сказал Чжан Чжао. — Обладатели особых способностей считали себя полубогами. Они тщательно избегали контактов с обычными людьми. Если бы последний ученик мастера не был бы обычным человеком, как бы Цзи Цинчэнь смог с ним связаться?

— Почему господин Юэ-дэ взял в ученики обычного человека? Какой в этом смысл? Каково его происхождение?

— Это долгая история, — сказал Чжан Чжао. — Говорят, что раньше он был предпринимателем. Он промышлял контрабандой и ни разу не попался. Позже он основал свою собственную внешнеторговую компанию. В молодости он добился немалых высот, а затем, уже в среднем возрасте, плотно увлекся метафизикой. Поскольку он был весьма богат, ничто не мешало ему найти лазейку. Вероятно, он потратил немалую сумму на то, чтобы кто-нибудь порекомендовал его господину Юэ-дэ. Не лишенный мирских желаний господин Юэ-дэ естественно не отказался бы принять в ученики спустившегося с небес Цайшэня7. В обычное время он был бесполезен и годился лишь на то, чтобы обеспечивать своего учителя и братьев.

7 财神 (cáishén, cáishen) — миф. Цайшэнь, божество богатства, бог денег.

Сюань Цзи сразу же понял, что «последний ученик мастера» на самом деле был обычным «простофилей».

Но сидевший в комнате для допросов простофиля категорически все отрицал:

— Какая еще запретная зона? Я ни о чем таком не слышал, товарищ полицейский…

— Мы не полицейские.

— Товарищ министр, — простофиля тут же сменил тон. Его голос стал четче, он вытер свой лоснящийся от пота лоб и продолжил. — Мой учитель говорил, что я еще не готов приступить к практике. Я еще даже не научился рисовать символы. Даже если эта запретная зона действительно существовала, я все равно не смог бы туда войти. Разве для участия в такого рода мероприятиях не нужно совершенствовать свои навыки до определенного уровня?

Чжан Чжао потер подбородок.

— Звучит разумно, но к сожалению...

Сюань Цзи проследил за его взглядом и увидел за пределами комнаты для допросов специальный прибор, подключенный к небольшому экрану. У прибора трудилось несколько агентов «Фэншэнь». Все они принадлежали к классу духовной энергии. Класс духовной энергии был самым настоящим смертельным оружием. Они были попросту незаменимы при допросах. Все образы, что возникали в голове у этого простофили, тут же высвечивались на экране.

Он говорил, что никогда не слышал о «запретной зоне». Однако в его памяти был момент, когда он пригласил других учеников господина Юэ-дэ на ужин в элитный клуб. После третьего бокала, те из «прославленных мастеров», что выпили слишком много, принялись хвастаться и трепать об этом месте.

— Спросите его о Цзи Цинчэне, — сказала Гу Юэси.

Агент из класса духовной энергии тут же поспешил выполнить приказ второго капитана. Вынув фотографии Цзи Цинчэня, он спросил простофилю:

— Вы знаете этого человека?

Простофиля некоторое время смотрел на фото:

— Ну, да, я помню его. Это обычный бродяга из Дунчуаня. Ох уж эти бродяги. У них нет школы, им не на кого опереться. Они такие жалкие. Кто-то помог ему разыскать меня. Вроде бы, он где-то услышал, что я присоединился к мастеру и хотел воспользоваться моими ресурсами. Он не был похож на порядочного человека, и мне это не понравилось. У него масляные уста и скользкий язык8. Однажды я пригласил на ужин девушку… Что вы уже обо мне подумали?!

8 油嘴滑舌 (yóuzuǐ huáshé) — масляные уста и скользкий язык (обр. легкомысленный, несерьезный).

Ван Цзэ и Сюань Цзи посмотрели друг на друга. А вот и главная героиня «ловушки», о которой говорил козлобородый.

Это было чистосердечное признание.

— Кем была эта девушка?

— Я не знаю, — сказал простофиля, потерянно качая головой. — Какой бы красавицей она не была, она всего лишь обычный человек. Зачем мне было спрашивать?

— А теперь подумайте хорошенько и расскажите нам о ней.

— Э-э-э... Очень молодая, невысокая, с овальным лицом ... — пока он вспоминал, взгляд мужчины блуждал из стороны в сторону. Похоже, это давалось ему с трудом, так как девушка не произвела на него никакого впечатления. Выражение его лица оставалось равнодушным, но картина в его голове была иной.

— Деточка моя, будь хорошим мальчиком, — протянул Ван Цзэ, закрывая Чжан Чжао глаза. — Не смотри, это только для лиц, старше двадцати одного года.

— Мне двадцать три! — запротестовал Чжан Чжао.

Воспоминания простофили превратились в короткий порнофильм. Изображение рябило, словно он и сам не понимал, что несет. В этот момент главная героиня вдруг подняла голову. У нее были лисьи глаза, не очень большие, но невероятно глубокие. Во взгляде сквозили кокетливые нотки. Ее широковатый лоб украшал нарисованный цветок. Девушка выглядела невероятно соблазнительно.

Гу Юэси и Ван Цзэ заговорили почти одновременно.

— Подождите, кажется, я уже где-то видела эту девушку с рисунком на лбу, она была в списке разыскиваемых, — произнесла Гу Юэси.

— Хуа Ху! — решительно воскликнул Ван Цзэ.

Он тут же склонился над экраном.

— Это была рабочая поездка. Не каждый день я путешествую за казенные деньги. Мои «старые друзья» предлагают за нее хорошую награду. Если я правильно помню, кодовое имя этой девушки «Хуа Ху»9, она из «школы Истинного Учения».

9 花狐 (huā hú) — досл. Цветочная лиса.

— Истинного чего? — спросил Сюань Цзи.

— Школа Истинного Учения, — шепотом объяснил, стоявший в стороне Ян Чао. — Это антиобщественная организация, состоящая из людей с особыми способностями. Они считают, что люди с особыми способности превосходят других и должны править миром. Считают, что они должны стоять в стороне от обычных людей. Брак с обычным человеком для них считается преступлением. Это просто кучка законченных расистов.

— «Фэншэнь» уже много лет выслеживает этих ребят, — продолжал Ван Цзэ. — Школа Истинного Учения считает обычных людей скотом. Именно они были виновниками инцидента с «пальто из человеческой кожи», наделавшего немало шума несколько лет назад. Эта женщина — одна из главных подозреваемых. Она один из представителей класса духовной энергии, находящийся в бегах.

Чжан Чжао почесал затылок.

— Так что же это получается? Обычный человек, не разбирающийся во всей этой ерунде, использовал разыскиваемого преступника из класса духовной энергии в качестве реквизита для «ловушки», чтобы вытянуть местоположение шаманского кургана у другого обычного человека, не разбирающегося во всей этой ерунде?

— Итак, вопрос лишь в том, кто все-таки стоит за раскопками на кургане и кто написал текст темной жертвы? — Сюань Цзи зажал губами сигарету и прищурился. — Кто был первым, кто продал призрачную бабочку Цзи Цинчэню? Какова роль «школы Истинного Учения» во всем этом деле?

Ван Цзэ выпрямился.

— Нужно поспрашивать об этом на черном рынке Дунчуаня.

Оперативники «Фэншэнь» вышли на улицу. Вдруг, словно «из ниоткуда» появилось огромное темное облако.

Метеостанция Дунчуаня переживала беспрецедентный кризис. Стоило им только предупредить всех «уделить особое внимание защите от солнца», и на город будто обрушился тайфун. Небо затянуло густыми тучами, поднялся ураганный ветер, и раскаты грома один за другим обрушивались на землю. Мир превратился в древнего встревоженного дракона, который настороженно и сердито поднимал голову и издавал глухой рев.

Инициатор грозы, Шэн Линъюань, стоял на вершине здания финансового центра, на самой высокой точке Дунчуаня.

Он поднял глаза и посмотрел на небо. Тяжелые грозовые тучи собирались прямо над его головой, жадно наблюдая за ним. Стоило ему хоть на шаг отойти, и его тут же испепелило бы дотла.

Тогда, в Чиюань, когда он убил Би Чуньшэн, в дополнение к гневу темного жертвоприношения, он также навлек на себя восемьдесят один удар молнии, уничтоживший его тысячелетнюю пустую куклу.

Во второй раз это случилось, когда он сражался с Алоцзинем в лесопарке Дунчуаня. Он высвободил часть своей силы, чтобы подавить Бедствие, но прежде, чем ему удалось успокоить Алоцзиня, он снова получил разряд.

Шэн Линъюань знал, что небо и земля не потерпят его присутствия здесь, весь мир был его оковами. Если он будет действовать опрометчиво, его непременно постигнет кара.

Он слегка наклонил голову и не сразу отозвал свое божественное сознание. Его взгляд зацепился за шпиль громоотвода. Он решил использовать его как «ритуальный сосуд» и прощупать границы небесного закона.

Густой черный туман собрался в его ладонях, почти полностью затопив крышу. Из темноты появились тексты шаманских заклинаний и поднялись в воздух, становясь все больше и больше. Шэн Линъюань внезапно взмахнул руками, и туман, полный бесчисленных проклятий, опустился вниз, на землю, в одно мгновение накрыв весь Дунчуань. Вдруг, над ухом у молодого человека раздался внезапный щелчок, будто треснул серебряный кувшин. Шэн Линъюань мгновенно оказался в трех чжанах от того места, где ранее стоял. Система молниезащиты здания была перегружена. Место, где он стоял, оказалось опалено молнией. Разряженный воздух все еще тихо потрескивал.

Шэн Линъюань оглядел почерневшую крышу. Похоже, небеса разрешали ему использовать лишь половину своей силы. Сейчас он был слабее любого из полководцев клана демонов прошлого.

Чиюань был запечатан более трех тысяч лет. Аура мира истончилась, как и наполнявшая его темная энергия. Небеса сформировали новые правила, не допускавшие слишком сильного вмешательства внешних сил.

Бедствия были наполовину демонами. Однако ему удалось обойти этот закон.

В следующее же мгновение вся ярость девяти небес устремилась к нему. Шэн Линъюань среагировал молниеносно. Воспользовавшись громоотводом на вершине здания, чтобы привлечь на него большую часть огневой мощи, молодой человек задержал дыхание и бросился следом за проклятиями.

Проклятия из черного тумана запутались в энергосистеме города, проникли в трубопровод, вместе с ветром они неслись сквозь толпу, как живые, проникая повсюду, ища людей со следами призрачной бабочки. Создатель тумана Шэн Линъюань ясно чувствовал, что все проклятия стекались в двух направлениях. В одной стороне находился филиал «подразделения Цинпин». Должно быть, их потомки уже арестовали тех воров, осмелившихся вломиться в шаманский курган. И хотя молодые поколения не отличались сильной кровью и высоким уровнем самосовершенствования, они все равно делали хорошую работу. Шэн Линъюань отвел взгляд и переключил свое внимание на другую сторону.

С другой стороны доносился странный удушливый запах.

Шэн Линъюань прошелся по городским улицам, пока, наконец, не вышел к месту назначения. Вывеска гласила: «Продовольственный рынок Дунчуаня». Опустив глаза, он увидел на земле сбежавшего омара, помпезно разгуливавшего по рынку, и нерешительно остановился.

«Продовольственный рынок Дунчуаня» занимал площадь в три тысячи му10, охватывая сразу две станции метро. Здесь было полно свежих морепродуктов, мяса, овощей, яиц и молока. Поскольку местная кухня попала в книгу рекордов Гиннеса, это место превратилось в одну из главных достопримечательностей города. Шэн Линъюань прибыл сюда рано утром. Закупочный персонал11 из местных ресторанов и жители близлежащих домов уже наводнили рынок, желая купить на завтрак самых свежих продуктов... они были повсюду. Рядом со входом стояло множество ларьков, из окошек которых, как из пароходных труб, валил белый пар. Проходящие мимо «белые воротнички», зевая, выстраивались в очередь. Древний император вновь задыхался в дыму современного мегаполиса.

10 亩 (mǔ) — му (мера земельной площади, равная 60 квадратным чжан, что соответствует приблизительно 0,07 га).

11 采购人员 (cǎigòu rényuán) — сотрудник, осуществляющий закупки.

Воспользовавшись одним из своих трюков, Шэн Линъюань временно исчез из виду. Тщательно избегая столкновений с прохожими, едва не врезавшимися в него, он только сильнее хмурился. Все запахи на рынке смешались между собой. Запахи людей, запах мяса и морепродуктов, прогорклая вонь вовремя неубранного мусора... В этой многослойной мешанине тонкий аромат заклинания был почти незаметен. Неудивительно, что злоумышленники решили собраться именно здесь.

Молодой человек посмотрел на восток. Он планировал призвать ветер и разогнать вонь, но вдруг, он краем глаза увидел мужчину, выходящего из такси.

Мужчина был высоким, его слегка отросшие волосы были небрежно стянуты на затылке. Черты его лица были острыми, как ножи. У него были яркие, глубоко посаженные глаза, а взгляд этих глаз был колючим и пронзительным. Он был небрит, и напоминал измученного дорогой путешественника. На шее у него висел обломок металла размером не больше ногтя.

Шэн Линъюань заметил его лишь из-за особого аромата.

Среди всех представителей молодого поколения, которых ему довелось повстречать, Шэн Линъюань почувствовал этот «аромат» лишь от двоих из них. Всех остальных он мог назвать лишь «родовитыми смертными». Одним из этих людей был маленький демон, называвший себя «Сюань Цзи», а вторым — этот мужчина.

Сюань Цзи был чистокровным демоном. В нем не было ни следа человеческого. Но этот… был в большей степени человеком.

Когда Шэн Линъюань посмотрел на него, мужчина внезапно поднял голову, как если бы что-то почувствовал, и повернулся в его сторону.

Глава 46

Стараясь прощупать обстановку, Ван Цзэ полушутя произнес, — Директор Сюань, ты слишком много выкурил за эти два дня.

Шэн Линъюань не шелохнулся. Он лишь слегка склонил голову, внимательно глядя на небрежно одетого мужчину, пока тот не приблизился к нему на расстояние вытянутой руки. Мужчина со спокойным видом снял часы, на задней крышке которых, как оказалось, был спрятан старый медный компас.

Стрелка компаса медленно сдвинулась с места и указала на Шэн Линъюаня. Но в тот момент, когда она уже собиралась было остановиться, Шэн Линъюань слегка приподнял брови. Вдруг, компас словно чего-то испугался, и стрелка принялась вращаться как сумасшедшая. Словно живая, она готова была вот-вот выскочить из часов, и компас тут же превратился в миниатюрный вентилятор.

Хозяин компаса, вероятно, никогда не видел такой реакции. Он не на шутку удивился, и в его взгляде на мгновение мелькнуло сомнение. Но вдруг, кто-то тихо позвал:

— Доброе утро, господин Нянь.

«Господин Нянь» обернулся и увидел перед собой человека в широкополой шляпе, призванной защищать лицо незнакомца от солнца. Незнакомец приподнял полы шляпы, открывая взору мужчины пару кокетливых лисьих глаз и ярко-красную татуировку на лбу. Это оказалась красивая девушка с цепким взглядом. Она игриво улыбнулась ему.

К сожалению, господин Нянь не оценил ее попыток и не обратил на нее никакого внимания. Мужчина холодно взглянул на часы и, не говоря ни слова, повернул в сторону продовольственного рынка.

Но девушку это, казалось, совершенно не беспокоило. Она тут же последовала1 за ним. Странный аромат исходивший от ее тела, достиг Шэн Линъюаня.

1 亦步亦趋 (yìbùyìqū) — тоже шагать (обр. в знач.: слепо подражать, копировать других; точно следовать чужому образцу).

«Клан лисиц?» — подумал Шэн Линъюань и незаметно оглядел этих двоих. Его взгляд упал на спину девушки: незнакомка явно напоминала людей из подразделения Цинпин. Кровь предков в ней была слаба, и ее тело ничем не отличалось от человеческого. Но ее дух был просто поразителен. Через пять или шесть шагов от запаха лисицы у Шэн Линъюаня разболелась голова.

Ее аура не соответствовала ее происхождению и сущности. Либо она переселилась в чужое тело, либо очистила свою демоническую кровь при помощи запрещенных техник.

Люди господствовали в мире вот уже три тысячи лет, так почему же среди них до сих пор находились те, кто предпочитал опираться на свою звериную сторону?

Эта парочка могла бы сэкономить Его Величеству уйму времени. Шэн Линъюань видел, как господин Нянь и его спутница проследовали мимо прилавков до свалки в южной части рынка. На рынке и без того царил невыразимый аромат, но свалка оказалась самым настоящим рассадником ядовитых миазмов. Даже те, кто здесь работал, старались по возможности избегать этого места.

— В них течет кровь демонов, но они вынуждены ютиться в таких отвратительных местах, как это... Что за времена, — вздохнув, лисица прошествовала до самого дальнего мусорного бака, остановилась и достала из кармана ключ. На кольце для ключей висела серебряная карточка величиной в полдюйма. Девушка помахала ей перед мусорным баком. На крышке было едва заметное отверстие, из которого лился красный свет. Вдруг, откуда-то послышалась «брань», и крышка бака внезапно скользнула в сторону, открыв взору каменные ступени. Изнутри доносился сильный гнилостный запах и чьи-то голоса.

— После вас?

Господин Нянь не отличался учтивостью. Мужчина придержал подол пальто и первым спустился вниз. Похоже, путь был ему хорошо знаком2.

2 轻车熟路 (qīngchē shúlù) — лёгкий экипаж и знакомая дорога (обр. в знач.: делать хорошо знакомое дело; идти по проторенной дорожке).

Спустившись по ступенькам, они угодили прямо в подземный туннель. Это был крайне извилистый проход, в нем находилось несколько дверей, и мусорный смрад почти сюда не проникал. К тому же, в туннеле горело множество ароматических свечей. Подземный мир на деле оказался весьма просторным местом, около десяти му в величину. С обеих сторон расположилось несколько небольших ларьков, между которыми тянулись узкие дорожки, чтобы люди могли без труда пройти по ним. На первый взгляд, все это очень напоминало «верхний» продовольственный рынок.

Подземный рынок освещали лишь редкие ночники, позволявшие разглядеть только товары на прилавках. Продавцы предпочитали прятаться в тени, будто им было стыдно показываться людям на глаза. В полумраке виднелись лишь их силуэты, напоминавшие стаи злобных духов.

Шэн Линъюань бросил взгляд на ближайший ларек, и обнаружил, что там продавались низкосортные изделия из нефрита и столовое серебро. Гнилостный запах все не исчезал. Зловоние напоминало смрад трупа, только что выкопанного из могилы. Чуть дальше располагался небольшой «банк крови». На прилавке стояла целая куча больших бутылочек и маленьких баночек. На табличке рядом было написано: «Если хоть один товар окажется фальшивым, я компенсирую вам его полную стоимость! Стопроцентная кровь несовершеннолетних детей!» В задней части ларька стояли две деревянные статуэтки, глаза и руки которых были истыканы иголками. Из-за грубой резьбы, выражения лиц этих статуэток напоминали морды свирепых демонов, отбиравших у людей жизни.

Но господин Нянь и лисица не обращали на эти лавочки никакого внимания. Пройдя мимо маленького ларька, расположившегося в самом дальнем углу туннеля, они остановились и прислушались. Вдруг, изнутри раздался чей-то хриплый голос. Он спросил:

— Кто?

Девушка рассмеялась, открыла рот и издала очень странный звук.

Услышав это, Шэн Линъюань слегка прищурился. Это был официальный язык клана демонов, существовавший три тысячи лет назад.

Но лисица лишь подражала его звучанию. Диапазон человеческого голоса был слишком мал. Многие звуки этого языка нельзя было даже услышать. И, хотя девушку окутывала аура злого духа, она все еще оставалась человеком и очень сильно коверкала слова. Шэн Линъюань не слишком хорошо понимал, что она пыталась сказать. Он едва различил что-то об «истинном боге» и несколько цифр.

Как только она умолкла, деревянная дверь со скрипом отворилась, и Шэн Линъюань беззвучно рассмеялся. Окутавший весь рынок запах шаманских заклинаний шел именно отсюда. Как же много людей успело прикоснуться к бабочке с человеческим лицом.

С самого начала все они прятались здесь, и найти их не составило особого труда.

Дверные косяки были покрыты защитными заклинаниями против шпионажа, а на самой двери виднелась кроваво-красная надпись: «Вошедшие без приглашения — умрут».

Дверь открыл вороватого вида старик. Он взглянул на гостей и сказал:

— Поклонитесь и можете войти.

Лисица без колебаний опустилась на колени. Она несколько раз поклонилась алтарю и пробралась в комнату. Лившийся изнутри тусклый свет осветил дверной проем. Всюду виднелись ряды маленьких, с полцуня величиной, паучков. Они сидели неподвижно и на первый взгляд выглядели как элемент декора. Проход был затянут паутиной, поблескивающей зловещим синим светом. Должно быть, она была насквозь пропитана смертельным ядом.

Однако, снизу был довольно широкий лаз, через который с легкостью мог пробраться человек.

Получается, что все, кто входил или выходил из этой комнаты, обязательно должны были поклониться.

Но господин Нянь все еще колебался, пока открывший дверь старик не посмотрел на него. Мужчина снял пальто и сложил его у двери. Затем он стянул с шеи металлический осколок и положил его в нагрудный карман рубашки, после чего наклонился и встал на колени. Но то, как он это сделал… Даже если он прижимался к земле, его спина все равно оставалась прямой. Мужчина не испытывал ни малейшего благоговения перед «божеством» на алтаре.

Старик был недоволен его позой. Он холодно фыркнул и, едва мужчина оказался внутри, тут же захлопнул дверь.

Шэн Линъюань подошел ближе и осмотрел вход. Все вокруг было испещрено множеством зловещих прожилок.

«О, это же проклятие ядовитых гнойников» — подумал он.

Так называемое «проклятие ядовитых гнойников» на самом деле было очень старым охранным заклинанием, применявшимся против расхитителей гробниц. После создания печати, дверь можно было открыть только изнутри, иначе любой, кто попытался бы войти, умер бы от яда.

Похоже, что с того дня, как было построено это место, люди по очереди охраняли его.

Шэн Линъюань улыбнулся, а затем, не обращая совершенно никакого внимания на проклятие, слегка приоткрыл дверь и вошел следом за остальными. Но, едва он переступил порог, как его горла тут же коснулось лезвие ножа, мгновенно отделив его голову от шеи!

Шэн Линъюань понятия не имел, что это может быть болезненным, поэтому он совершенно не изменился в лице. В следующий же момент черный туман заклубился вокруг раны. Разрубленные кости срослись вместе, кровь остановилась, и страшный порез полностью затянулся. Что же до смертоносной паутины, то она оказалась не столь ядовита, как туман Шэн Линъюаня. Полупрозрачные нити разъело при первом же соприкосновении с тьмой. Пауки были напуганы. Они замерли на дверном косяке, не в силах пошевелиться.

Он был обезглавлен, но его голова вновь вернулась на место. Однако, Шэн Линъюань ничем не выдал своего присутствия. Всем собравшимся в комнате показалось, что дверь попросту неплотно закрыли, и внутрь проник сквозняк.

Кроме лисицы и господина Няня, в комнате находилось еще несколько человек. Поздней осенью воздух был холодным и влажным, и все присутствующие были одеты в рваные плащи. В комнате не было ни стульев, ни скамеек. «Плащи» опустились на колени вокруг стола. Как и лиса, все они были людьми, но их всех окутывала удушливая демоническая аура.

Шэн Линъюань поднял руку, намереваясь стереть с шеи кровь и, наконец, увидел лежавшего на алтаре «бога». Вдруг, на его лице появилось странное выражение.

Это «ни на что не похожее» нечто, на самом деле оказалось его знакомым из прошлой жизни. Старым врагом времен великой битвы в Цзючжоу — королем демонов Цзю Сюнем.

Эти люди, что подражали древнему языку, поклонялись тому, кто три тысячи лет назад возглавлял их… Что в этом такого?

Шэн Линъюань небрежно слизнул с пальцев кровь и посмотрел на «плащей» перед алтарем. Если бы они жили три тысячи лет назад, и они и все их семьи до девятого колена, были бы казнены.

Лисица встала, закрыла дверь, быстро огляделась и принялась жаловаться:

— Неужели вы не могли приготовить для меня парочку тепленьких малышей? Здесь же так холодно, это так вы встречаете дорогих гостей?

Старик, открывший им дверь, хрипло сказал:

— Как бы то ни было, ты все равно скоро покинешь Дунчуань. Потерпи.

— Мы просчитались, — сказала лисица, опускаясь на колени. — Я думала, что Бедствие поможет нам, но ведь Дунчуань до сих пор не перешел под нашу юрисдикцию? Кто мог знать, что эти прихвостни Управления по контролю за аномалиями запросят подкрепление. Все те, кто участвовал в ритуале темного жертвоприношения, были им же и сожжены. Но ведь ритуал не мог пройти не так, верно? Такой провал, неужели это действительно было Бедствие?

Человек в плаще у алтаря ответил:

— Ритуалы темных жертвоприношений и их условия отличаются друг от друга. В конце концов, все сведения о них тысячелетиями считались утерянными. Несмотря на то, что мы получили «предсказание» и восстановили тексты призыва, ошибки в их понимании и в наших действиях были неизбежны. Кроме того, говорят, что на этот раз Бедствием был предводитель одного из древних кланов. «Клана шаманов». Он превратился в Бедствие после их истребления. При жизни он так ничего и не добился. Случившееся с ним великая несправедливость, в те годы он, кажется, был еще ребенком. Возможно, его боевой мощи оказалось недостаточно. Более того, призыватель и призываемый демон должны быть одного происхождения. Так как клан шаманов был истреблен, нам оставалось лишь использовать подделку, отмеченную проклятием призрачной бабочки. Вероятно, потому ритуал и провалился. Воспринимайте это как новый опыт. В следующий раз все обязательно получится. Правда, господин Нянь?

Господин Нянь не преклонял колени и не собирался обмениваться приветствиями с этими людьми. Мужчина попросту прислонился к стене. Услышав эти слова, он ничего на них не ответил. Протянув руку, он произнес:

— Я здесь, чтобы забрать товар. Он у вас?

«Плащи» посмотрели на него с нескрываемой злобой, и один из них закричал:

— О, конечно, вы же человек из высшего общества! Вы считаете ниже своего достоинства связываться с крысами вроде нас. Тогда почему же вы, зажав нос3, спустились в канализацию?

3 捏着鼻子 (niēzhe bízi) — зажимать нос; перен. через силу, против желания; сносить молча.

Взгляд темных глаз господина Няня остановился на этом выскочке. Атмосфера в комнате стала еще более недружелюбной.

Человек в плаще встал, подошел к нему вплотную и злобно выплюнул:

— Ах, простите меня, великий господин, ваш ум чист и ясен. Ты задираешь нос и просишь нас… А!

Прежде чем он успел договорить, два висевших у него на поясе кинжала внезапно ожили. Лезвия клинков изменили свою форму. Словно два холодных языка, они вытянулись и обвились вокруг его шеи. Острые лезвия уперлись в сонную артерию. «Плащ» замер, боясь даже вздохнуть. Клинки царапнули его кожу, и он в панике затаил дыхание.

Лицо господина Няня не выражало ни капли удивления. Он медленно заговорил, чеканя каждое слово:

— Я спросил, вы все принесли?

В комнате на мгновение воцарилась тишина4. Один из «плащей», стоявший в двух метрах от него, взял в руки маленькую керамическую шкатулку и подтолкнул ее к ногам господина Няня.

4 鸦雀无声 (yāquèwúshēng) — не слышно ни вороны, ни воробья (обр. в знач.: царит мертвая тишина, стоит гробовое молчание).

Господин Нянь вытянул ногу и наступил на шкатулку. Затем наклонился, открыл ее, мельком заглянув внутрь, и бесцеремонно сказал:

— Спасибо.

Лисица тут же улыбнулась.

— Господин Нянь, это наши люди, если мой брат сказал что-то не то, ты…

Взгляд господина Няня пронзил девушку насквозь, как лезвие ножа, и улыбка тут же застыла на ее лице. Затем он, ни слова не говоря, повернулся, открыл дверь и вышел.

Только тогда все присутствующие в панике повскакивали со своих мест и бросились высвобождать несчастного, угодившего в «змеиные объятия». Опасаясь, что господин Нянь не успел далеко уйти, один из «плащей» глухо пробормотал:

— Эта бездомная псина! Если бы не это условие, что совершающий жертвоприношение и призываемый демон должны быть одного происхождения… Он бы уже сегодня расстался с жизнью и никогда бы не вышел отсюда. Но он нам еще пригодится. Хуа Ху, на что ты уставилась? Никогда не встречала таких, как он? Этот мужчина человек, а ведет себя как собака5. Неужели ты не видишь этого?!

5 人模狗样 (rén mú gǒu yàng) — человек, а ведет себя, как собака (обр. внешний облик или поведение не соответствует реальности, выдавать себя за кого-либо, притворяться).

— Нет… — ошеломленно произнесла лисица. — Он что… только что вышел отсюда?

С этими словами она осторожно приоткрыла дверь и посмотрела на дверной проем:

— Где паутина?

Шэн Линъюань оставался безразличным наблюдателем, однако в этот момент уголки его рта приподнялись. Действие его трюка для отвода глаз закончилось, и молодой человек медленно появился из темноты.

Но, прежде чем он успел выйти из тени, он словно что-то почувствовал. Шэн Линъюань остановился и посмотрел на землю.

В этот же момент в подземном туннеле под продовольственным рынком раздался сигнал тревоги.

По наводке, полученной от учеников господина Юэ-дэ, десятки спецназовцев «Фэншэнь» в штатском совершили рейд и оцепили весь район, где находился подземный черный рынок Дунчуаня.

Сюань Цзи был постоянным клиентом на продовольственном рынке. Он зажал в зубах сигарету и, словно прогуливаясь, рассматривал цены на прилавках. Выдохнув дым, юноша произнес:

— Цены здесь ниже, чем в Юнъани. Я знал, что на юге жить куда лучше, если не считать отсутствие отопления.

Ван Цзэ не мог не посмотреть на него. Как правило, в обычное время командир Ван не имел привычки рассматривать людей. Но на деле он был очень осторожным человеком. Теперь он заметил, что от Сюань Цзи не пахло дымом. Когда они заселялись в гостиницу, юношу спросили, нужен ли ему номер для курящих, на что Сюань Цзи ответил: «Без разницы». Но уезжая по делам, он не брал с собой сигареты. Ван Цзэ видел, что эту пачку он купил уже в отеле. Одним словом, Ван Цзэ считал Сюань Цзи «социальным курильщиком»: он лишь рисовался, но на самом деле вовсе не был зависимым. Он держал сигарету во рту, но не курил и мог спокойно находиться в зонах, свободных от курения. Он совершенно не страдал от нехватки никотина.

Однако менее чем за сорок минут, пока они ехали от дунчуаньского филиала до черного рынка, он выкурил уже три штуки. Люди без серьезной зависимости не должны так часто курить. Ван Цзэ не знал, показалось ли ему, но аура Сюань Цзи была гораздо мрачнее, чем, когда он впервые увидел его несколько дней назад.

И пусть стиль его общения с людьми не изменился, но изменился его взгляд. Ван Цзэ понятия не имел, как это описать. Всего несколько дней назад, глядя на Сюань Цзи, у людей складывалось впечатление, что его внимание всегда было направлено «вовне». Казалось, его глаза могли видеть ветер. Даже если он молчал, он всегда с интересом наблюдал за чем-то. Но в последнее время, особенно сегодня, Сюань Цзи, похоже, закрылся в себе. Что-то непонятное творилось в его голове. Задумчивый, он выглядел невероятно отчужденным.

Стараясь прощупать обстановку, Ван Цзэ полушутя произнес:

— Директор Сюань, ты слишком много выкурил за эти два дня.

Сюань Цзи рассеянно выдохнул дым и прикрыл глаза:

— Напряжение сильное, как отцовская любовь… Как огромная гора. Ты упрекал меня, что раньше я работал с обычными людьми на небольших предприятиях и неплохо в этом деле преуспевал, так зачем же мне вообще понадобилось идти в Управление? Я проработал здесь меньше месяца, и за это время нажил куда больше неприятностей, чем за последние полгода. У меня скоро неврастения6 начнется. Эй, этот ваш второй капитан уже в небе? Удобная это штука, рентгеновское зрение.

6 Неврастения — психическое расстройство из группы неврозов, проявляющееся в повышенной раздражительности, утомляемости, утрате способности к длительному умственному и физическому напряжению.

Но чтобы рассмотреть все, что происходило в «подземном мире», рентгеновское зрение должно было быть эквивалентно сканеру человеческого тела. В это время Гу Юэси пролетала над ними на самолете, осуществляя строгий контроль за соблюдением «мер безопасности» на продовольственном рынке Дунчуаня. Сквозь слои маскировки она отчетливо увидела устройство черного рынка, быстро зарисовала план и передала его коллегам на земле.

Ван Цзэ жестом велел «Фэншэнь» рассредоточиться.

Менее чем через три минуты оперативники установили перед каждым входом на черный рынок специальные взрывные устройства. Когда закончился обратный отсчет, четыре или пять печатей одновременно взлетели на воздух. Специальные заклинания полностью поглотили огонь и грохот взрывов. Обычные люди, пришедшие за покупками, так ничего и не заметили. Лишь слегка колыхнулась вода в аквариуме. Вся рыба тут же собралась в кучу, силясь уплыть подальше от шума. Торговец выудил набившийся в сеть улов и растерянно заморгал.

Именно взрыв стал причиной срабатывания тревоги на черном рынке, потревожив сокрытых во тьме злобных духов. Едва придя в себя, они тут же бросились бежать. Шэн Линъюань цокнул языком и нехотя последовал за современным «подразделением Цинпин». Пока молодое поколение производило захват, он вновь воспользовался трюком для отвода глаз и едва не столкнулся в дверях с запаниковавшей лисицей.

Фонари «Фэншэнь» освещали весь туннель. Луч света коснулся Шэн Линъюаня, но, не встретив преграды, прошел насквозь. Как только Шэн Линъюань вышел из комнаты, то сразу же увидел господина Няня. Мужчина тихо стоял в углу, как бронзовая статуя, все его тело было покрыто слоем металла. Даже дыхания не было, словно он и вовсе никогда не был живым.

Прибывшие на место происшествия оперативники даже ничего не заподозрили. Во время обыска они решили, что это просто бесполезная «статуя», и не стали конфисковывать ее вместе со всей остальной контрабандой. Вроде тех флаконов с «кровью несовершеннолетних», за которые обещали непременно вернуть деньги, если это окажется ложью, и которые Ван Цзэ, Сюань Цзи и остальные просто сложили в стороне.

Воспользовавшись тем, что «Фэншэнь» занялись контрафактными товарами, господин Нянь превратил сковавший его тело металл обратно в нож и сунул его за голенище сапога. В мгновение ока, стоявшая среди груды обломков бронзовая статуя, исчезла.

Господин Нянь смешался с толпой. На ходу он надел пальто, достал из кармана солнечные очки и водрузил их на переносицу, после чего неторопливо вышел из окружения «Фэншэнь».

Глава 47

Что это за жизнь? Не это ли положило начало его жестокости и безумию?

Гу Юэси с биноклем в руках служила навигатором для оставшихся на земле коллег:

— Три или четыре человека прячутся в потайной комнате у юго-западного входа… Примерно в двух или трех метрах от двери есть доски? Будьте осторожны, это может быть засада. Командир Ван, я вижу логово школы Истинного Учения. Они что, поклоняются зверю с драконьей головой? Прямо посреди черного рынка, справа от вас, есть дорожка, второй ларек с южной стороны. Не трогайте эту дверь. На входе стоит сильный и очень агрессивный охранный массив, его невозможно обойти. Похоже, они совсем страх потеряли… Хуа Ху тоже там, я видела ее.

Растолкав собравшуюся толпу, Ван Цзэ и Сюань Цзи подошли прямо к двери.

Чжан Чжао громко выкрикнул:

— Внимание, правонарушители! Вы окружены, бросайте оружие, сопротивление бесполезно. К признавшим свою вину проявят снисхождение, а к тем, кто будет сопротивляться1… Эй, похоже, мой голос недостаточно громкий. Кто-нибудь, сходите в ближайший полицейский участок и одолжите у них рупор.