Топить в вине бушующее пламя печали 2.0

— Наша встреча была случайностью, к чему столько вопросов? Я лавочник, а не собиратель историй, — безразлично ответил хозяин ресторанчика, попутно отправляя кому-то голосовое сообщение. Мужчина посмотрел на свой мобильный телефон и произнес, — что хорошего в Юйяне?… Зачем сюда приезжать?… Что я могу для вас сделать? Вы можете ненадолго уехать за границу, съездить в отпуск. Я все оплачу.

Положив телефон, он обнаружил, что Шэн Линъюань внимательно смотрит на него. Повеселев, лавочник рассмеялся, обнажив десны.

— Мои родители, пожилая пара, они думают, что я работаю программистом в большом городе. В прошлом году по стране прокатилась волна увольнений. Мне показалось, что здесь довольно неплохо, потому я обосновался в Юйяне и открыл этот ресторанчик. Но я не могу позволить им поехать сюда в путешествие, иначе произойдет конфуз. В конце концов, мы теперь очень известны в интернете. Спасибо тебе за это, талантливый братец.

Шэн Линъюань улыбнулся и произнес:

— Я ухожу.

Хозяин ресторанчика был ошеломлен.

— Спасибо, что приютил меня. Я пришел попрощаться.

— Ах, все правильно. Все мы здесь бродяги. Мы сходимся и расходимся, плывем по течению, — хозяин ресторанчика потер руки. — Тогда почему бы мне не приготовить тебе ирландский кофе? Только что узнал рецепт из интернета.

— Не стоит беспокоиться, — Шэн Линъюань перевел взгляд на полку перед входом в ресторанчик. — Если не сложно, можешь отдать это мне?

Лавочник проследил за его взглядом и, повернувшись, увидел на полке деревянную фигурку. Фигурка изображала пухлую птицу, гонявшуюся за бабочкой. Птица была чиби-версией​​​​​​​9 какого-то мультяшного персонажа. Он купил ее в интернете за десять юаней. Работа была не слишком аккуратной, даже невооружённым глазом было видно, что ее сделал дилетант.

​​​​​​​9 Q版 (Тиби, жарг. Чиби) — стиль рисунка аниме-персонажей с маленьким туловищем и большой, практически соразмерной ему, головой.

Вдруг, хозяин ресторанчика вспомнил, что, когда этот молодой человек впервые пришел сюда, его, казалось, сразу привлекла эта безделушка.

Он снял фигурку с полки, достал бумажное полотенце, вытер пыль и протянул ее Шэн Линъюаню.

— Это не антиквариат. Я не думаю, что она так же хороша, как твои импровизации.

— Это судьба, — Шэн Линъюань нежно коснулся пальцами головы птицы. — Я почувствовал себя намного лучше, когда увидел ее.

— Ты также можешь взять с собой сюнь. Никто другой все равно не сможет на ней играть. Уже уходишь? Эй, можно я поставлю твою фотографию вон на ту полку? Возвращайся как-нибудь в Юйян. Если мы не закроемся, ты всегда сможешь поесть здесь!

Шэн Линъюань забрал фигурку, помахал хозяину ресторанчика и направился к берегу.

Посреди ночи над морем пронеслась трель, сливаясь с шумом волн и теряясь где-то в зарослях кокосовой рощи. Птицы слетелись на пляж и расселись неподалеку от игравшего. Бриз разогнал невесомые облака, звезды опустились ниже, и в небе, как шарик, повис полумесяц, разбивая светом поверхность воды.

Это была тихая ночь.

Но директор Сюань все еще страдал в больнице от непрекращающегося онлайн-урока… Нет, этот учебник вызывал у него только желание умереть. Все было тщетно. Он перепробовал все, что только мог придумать, но так и не смог это прекратить.

Этот курс включал в себя только базовые знания, но каким бы невежественным ни был Сюань Цзи, причина определенно крылась в физическом дефекте, а не в незнании техники.

Старый дьявол просто издевался над ним.

Небо за окном начинало светлеть. Сюань Цзи, которого всю ночь преследовал злой голос, чувствовал себя поистине беспомощным. Наконец, он сдался и принял нужную позу.

За всю свою жизнь он успел поставить личный рекорд спокойствия: пять минут. По прошествии пяти минут его накрывала внезапная паника. Сюань Цзи посмотрел на висевшие на стене электронные часы, вздохнул и снова закрыл глаза. Он безуспешно пытался следить за голосом, чтобы избавиться от всех отвлекающих факторов. Его сердцебиение замедлилось, и весь окружавший юношу шум разом затих. Его дух очистился, и остался лишь спокойный звук, как проводник ведущий его сознание вниз.

Сюань Цзи чувствовал себя мертвой лошадью в руках ветеринара, он готов был в любой момент все бросить. Однако на этот раз его сердцебиение не сбилось. Его сознание погрузилось в место, в котором он еще ни разу не был. Будто все сопротивление разом исчезло, и он, наконец, оказался в море знаний.

Достигнув самой глубокой точки, Сюань Цзи увидел железные ворота. Он с удивлением обнаружил, что это были те самые ворота, что являлись ему во снах, но запиравшая их кроваво-красная печать исчезла.

Даже неглубокий след от нее исчез, стоило юноше только поднять на него глаза. Должно быть, это и была кнопка отключения раздражающего «учебника». Конечно же, как только след рассеялся, навязчивый голос затих.

Но Сюань Цзи это мало волновало. Он с осторожностью обошел ворота и подумал: «Раньше что-то всегда мешало мне погрузиться в медитацию. Но что это было? Неужели ворота имеют к этому какое-то отношение?»

Вокруг царило тревожное спокойствие. Там, где когда-то была печать, теперь виднелась лишь узкая щель. Казалось, по ту сторону что-то есть. Увидев эту щель, Сюань Цзи ощутил сразу два желания. Одно уговаривало его развернуться и бежать отсюда как можно дальше, в то время как второе заставляло его держаться поближе к воротам.

Сюань Цзи колебался. Но вдруг, из-за железной преграды, высившейся посреди моря знаний, раздался вздох, и тяжелые створки… открылись.

Глава 66

Вода и пламя нужны осиротевшему народу

«Я понятно объяснил?»

Сознание Сюань Цзи утонуло в белом тумане, в глазах потемнело, и до его ушей донесся детский голос.

Этот голос еще не успел сломаться, но звучал уже совершенно не по-детски. Он показался юноше знакомым. Из-за старых профессиональных привычек Сюань Цзи был очень внимателен к чужим речам. Услышав всего пару предложений, он сразу же понял, что этот ребенок слишком старался подражать взрослым. Мальчик говорил очень четко и в то же время намеренно подавлял финальные звуки, создавая иллюзию не по годам развитого чувства меры.

«Ты меня слушаешь?» — вновь спросил ребенок.

Вдруг, перед глазами Сюань Цзи прояснилось, и юноша увидел Млечный Путь.

Он пару раз моргнул и внезапно встревожился. Обычно моргание не доставляло людям никакого дискомфорта и уж точно не мешало обзору. Но Сюань Цзи сразу понял, что смотрел на звезды чужими глазами.

Затем раздался еще один рассеянный голос: «Слушаю, слушаю».

Мальчик, пытавшийся говорить как взрослый, вздохнул: «Чепуха, ты только что думал о еде. Ты будешь слушать меня или хочешь дождаться, когда Дань Ли применит свою секретную формулу в твоем море знаний? Я об этом не узнаю и никак не смогу ему помешать».

Сюань Цзи молчал.

Дело раскрыто. Инициатором этой странной аномалии, под названием «Суть воли небес», был не кто иной, как Дань Ли.

Стоило только мальчику упомянуть Дань Ли, как Сюань Цзи тут же опомнился. Эти детские голоса действительно были ему знакомы. Это был Его Величество и дух меча демона небес. Должно быть, он угодил в те времена, когда дух меча демона небес прятался у Линъюаня в спине, и они вынуждены были смотреть на мир одними глазами.

Похоже, он вновь оказался втянут в воспоминания духа меча.

Сюань Цзи ощущал себя крайне странно. Даже если это наследие «Бессловесной книги» Хранителей огня, то чем же занимались остальные тридцать с лишним его предков при жизни? Каждый день протирали штаны на дне долины Чиюань?

Поколения отбросов. Могилы пришли в упадок, за всю жизнь ни единого слова о любви, наследию грош цена, неужели все, что они сделали, было настолько не примечательным? Ах нет, они ведь передали ему древнюю поваренную книгу!

Вот только он ничего не мог поделать с этим бесполезным наследием. Каждый день он проживал воспоминания ребенка, жившего три тысячи лет назад.

Сюань Цзи хотел было развернуться и уйти. Он не желал смотреть на воспоминания духа меча. Во-первых, они казались юноше слишком личными, и ему попросту было стыдно подсматривать за своими предками. Во-вторых, у него не было никакого иммунитета перед Шэн Линъюанем. Всепоглощающая любовь и глубокая ненависть духа меча могли передаться и ему, а это очень повлияло бы на его повседневную жизнь.

Сюань Цзи вновь закрыл глаза и обратился к своему разуму, силясь вспомнить, как он сюда «вошел». Он планировал уйти отсюда тем же путем.

Вошел сюда... но как?

Сюань Цзи на мгновение растерялся. Подождите-ка, разве это не самая глубокая часть его моря знаний?

Ему впервые удалось нырнуть так глубоко, чтобы вновь встретиться с этим таинственным «наследием». Но ведь, в итоге, оно принадлежало не ему. Так откуда в его сознании взялись воспоминания духа меча демона небес?

И эти таинственные железные ворота, что много раз являлись ему во снах...

У Сюань Цзи возникла странная догадка. И железные ворота, и кроваво-красная печать, казалось, были связаны с этими воспоминаниями.

А тем временем, лента чужой памяти двигалась вперед.

«Но я так голоден… Нет, это ты голоден. Ты так голоден, что даже мне плохо», — жалобно бормотал маленький дух меча. Его речь казалась совершенно бессвязной.

Сюань Цзи на время застыл и лишь после понял, что именно сказал этот сорванец. Владелец меча и дух меча все делили поровну. Они еще не научились скрывать свои чувства друг от друга, и голод, похоже, тоже был общим.

Дух меча печально спросил: «Брат Линъюань, тетя Мэн Ся еще не начала готовить?»

Юный Шэн Линъюань приподнялся и огляделся. Угол обзора изменился, и Сюань Цзи обнаружил, что они находились в разрушенной деревне, а место, где лежал Его Высочество, было стогом сена. Вокруг не было слышно ни шума кур, ни лая собак. Поблизости стояло лишь несколько домов с соломенными крышами. Ветхие, они едва не шатались от ветра. Повсюду виднелись следы пожара.

Лишь звездное небо над головой было чистым, как вода.

Юный Шэн Линъюань отвел взгляд от ночного неба и вернулся к окружавшему их миру: стог сена был так высок, что с него открывался отличный вид на ближайшие дворы и соломенные хижины.

Они поселились в самой приличной из крестьянских усадеб. В «самой приличной» означало, что у них над головой хотя бы имелась крыша. И пусть она не могла полностью защитить их от ветра и дождя но, по крайней мере, проснись они среди ночи, и взгляд не упирался прямо в небо.

Императорский наставник Дань Ли, чье лицо всегда было скрыто за маской, стоял во дворе усадьбы и о чем-то настойчиво просил стражника. Рядом с ним стояла девушка-служанка, с ног до головы закутанная в плотную одежду. Ее лица тоже нельзя было разглядеть. Она одолжила у местных печь, чтобы приготовить обед. Должно быть, это и была та самая тетушка Мэн Ся, о которой только что упомянул дух меча. Она всюду следовала за армией и заботилась о ребенке.

В этот момент из-за стога сена послышался чей-то разговор. Юный Шэн Линъюань тут же пришел в себя и тайком оглянулся назад. Казалось, в теле этого ребенка был какой-то переключатель, приводимый в движение чужим голосом. Увидев незнакомца, Линъюань моментально вышел из лениво-лежачего положения и за секунду вошел в «рабочее состояние».

Сюань Цзи видел, как он быстро и бесшумно соскользнул со стога и опустился на корточки. Ни слова не говоря, мальчик поднялся на ноги и принялся отряхиваться, приводя в порядок одежду. После этого он вытащил кинжал, окинул взглядом свое отражение в лезвии клинка, быстро стер с лица золу и вытащил сено из волос. Закончив, мальчик выпрямил спину и вскинул подбородок. Потребовалось меньше минуты, чтобы юный наследный принц привел себя в порядок.

Дух меча насмешливо залепетал: «Старший брат Линъюань смотрится в зеркало и любуется собой, как не стыдно1!»

1 羞羞脸 (xiū xiū liǎn) — часто используется для описания милого выражения лица, когда ребенок чувствует себя застенчивым. Также используется, чтобы играючи поддразнить ребенка.

«Отстань! В Гуань-цзы говорится2: «Твои слова и действия должны вызывать доверие, твои одежды должны быть опрятными, и тогда твои подчиненные будут относиться к тебе с уважением», — маленький наследный принц спрятал кинжал и состроил серьезную мордашку. Он с легкостью пересказал текст книги духу меча, живущему в море его сознания. — Учитель сказал, что вода и пламя нужны осиротевшему народу, мы не можем их подвести».

2 «Гуань-цзы» — название совокупности древнекитайских философских трактатов различных авторов, живших в основном в IV— III веках до н. э. Название дано по имени Гуань Чжуна, главного министра царства Ци.

«Что еще за «контрабанда»?»

«Не «контрабанда», а «вода и пламя». «Вода и пламя» это… — Его Высочество наследный принц запнулся. Вероятно, он попросту забыл слова, а потому с невозмутимым видом продолжил выдумывать, — это значит иметь возможность пить воду и готовить на огне еду».

3 水火 (shuǐhuǒ) — огонь и вода, а 水货 (shuǐhuò) — контрабанда. Словосочетание 水火 (огонь и вода) также является частью фразы 救民于水火 (jiùmín yú shuǐhuǒ) — досл. спасти людей от невыразимых страданий. Кроме того, это же словосочетание имеет значение — жизненно необходимый, нужный как воздух; и в то же время может быть обозначением беды или катастрофы, непримиримой вражды.

— Пф, — фыркнул Сюань Цзи.

Будучи уже взрослым, Сюань Цзи не испытывал ненависти к детям. Он просто недолюбливал тех, кто вечно раскрывал рот в общественных местах и докучал всем своим нытьем. Стоило ему заслышать детский голос, как молодой человек тут же представлял себе сопливый нос, текущие изо рта слюни, неприятный молочный запах и стук ног по спинке автобусного кресла или сидения в поезде.

Это впервые, когда детский голос тронул его сердце.

Но вскоре он вспомнил о взрослой версии Шэн Линъюаня.

Как этот милый маленький мальчик мог вырасти и превратиться в старого дьявола?

Невероятные метаморфозы. Неужели великий педагог Дань Ли составил для него слишком асоциальный учебный курс?

Нарушительницей спокойствия оказалась деревенская женщина с пожелтевшим лицом. В одной руке она держала ребенка, завернутого в грязную пеленку, а другой тащила за собой такую же костлявую, как и она сама, овцу. Женщина о чем-то разговаривала с телохранителем принца. Юный Шэн Линъюань медленно обошел стог сена, негромко кашлянул и спокойно кивнул ей, а после обратился к своему охраннику:

— Маосань, в чем дело?

Стоило только женщине увидеть Шэн Линъюаня, как ее потухшие глаза, казалось, вспыхнули огнем. Она поспешно опустилась на колени и поклонилась до земли.

— Госпожа, пожалуйста, вставайте. Не нужно церемоний, — произнес Шэн Линъюань.

Маосань был усатым молодым человеком с прекрасной белозубой улыбкой. Он тут же наклонился к юному Шэн Линъюаню и сказал:

— Ваше Высочество, эта женщина хочет подарить вам молочную овцу.

«У нас будет молоко, мы сможем напиться вдоволь!» — радостно воскликнул невежественный дух меча.

«Не шуми», — прикрикнул на него Шэн Линъюань, и его взгляд упал на тощее животное. Глаза овцы были влажными, как обсидиан после дождя. Они мягко поблескивали в свете звезд и горящих факелов.

Мальчик снова перевел взгляд на женщину. Старые лохмотья едва прикрывали ее тело, видневшиеся из-под них тонкие запястья были туго обтянуты кожей. Похоже, эта овца — все, что у нее было.

Юный принц произнес:

— Спасибо, госпожа. Но большинство моих генералов — совершенствующиеся, они не нуждаются в пище. У нас достаточно провианта. Разве можем мы позволить себе брать еду у стариков и жителей этой деревни? Кроме того, мы все равно не сможем взять ее с собой в дорогу, нам предстоит очень долгий путь. Госпожа так добросердечна. Пожалуйста, оставьте ее у себя.

Обычно дети его возраста и двух слов связать не могли. Если они здоровались с кем-то по собственной инициативе, это уже считалось чем-то из ряда вон выходящим. Пусть юному Шэн Линъюаню не доставало мягкости, но он говорил четко и слажено. Неизвестно, было ли это следствием обучения у Дань Ли или того, что юному принцу пришлось расти в смутные времена.

Юный наследник не принял дар. Увидев это, женщина так разволновалась, что у нее на глаза навернулись слезы. Она снова повалилась на землю и принялась отчаянно кланяться.

Маосань быстро заслонил собой Шэн Линъюаня.

— Госпожа, не делайте этого.

Глядя на это, Сюань Цзи подумал, что эта женщина просто сумасшедшая. Своими действиями она только сильнее пугала ребенка.

«Братец Линъюань, что с ней? Она меня пугает», — произнес маленький дух меча.

Сюань Цзи явственно почувствовал, как напряглась спина юного Шэн Линъюаня, но мальчик вынужден был сдержать свое желание отшатнуться прочь. Он храбро обошел Маосаня, обнял женщину за плечи и тепло сказал:

— Госпожа, давайте сделаем так. Заберите эту овцу обратно, а молоко отдайте своему малышу, хорошо?

Женщина вскинула голову и уставилась на него горящими глазами, как умирающий от голода на миску с кашей.

Но юный принц не стал убегать. Он наклонился и ласково погладил сверток в ее руках.

— Госпожа, вставайте скорее. Солдаты на ваших глазах проливают кровь, чтобы вернуть в страну мир и дать вашему ребенку возможность вырасти здоровым. Как вы можете отнимать у него еду?

Лицо женщины казалось совершенно высохшим. Она смотрела на мальчика своими огромными глазами, и с ее ресниц сорвалась мутная слеза. Маосань и еще один охранник помогли ей подняться. Женщина стиснула край пеленки и спросила:

— Ваше Высочество… наступит ли этот мир?

— Конечно, госпожа. Прошу вас, наберитесь терпения, — юный Шэн Линъюань с улыбкой посмотрел на нее. — Скажите мне, это мальчик или девочка?

Он на цыпочках подошел к державшей ребенка женщине. Но вдруг, стоявший рядом Маосань словно что-то почувствовал, выражение его лица тут же изменилось.

— Ваше Высочество…

Сюань Цзи тоже почувствовал неладное. Малыш был слишком тихим. Полусумасшедшая мать так долго трясла его, но он все равно молчал. Какой нормальный ребенок будет так себя вести?

Его сердце дрогнуло. Юноша увидел, как губы женщины растянулись в глупой улыбке. Она тут же распахнула пеленки, которые до этого постоянно прижимала в груди. Когда края тряпок разлетелись в стороны, из свертка показалась маленькая фиолетовая ручка. В ушах Сюань Цзи раздался пронзительный крик маленького духа меча. Среди грязных пеленок виднелось крохотное личико мертвого младенца. Малыш весь покрылся трупными пятнами, плоть начала гнить, но его рот до сих пор был открыт, словно он все еще пытался позвать на помощь.

Даже закаленный в боях генерал не захотел бы увидеть во сне это ужасное лицо. Сюань Цзи почти выбросило из воспоминания. На губах юного Шэн Линъюаня застыла улыбка.

Маосань поднял руку, чтобы оттолкнуть женщину, но Шэн Линъюань вовремя схватил его за запястье.

Однако женщина будто и вовсе ничего не заметила. Она произнесла тихим и жутким голосом:

— В будущем, мой мальчик тоже сможет сражаться вместе с Вашим Высочеством.

Она была не в своем уме.

Вдруг, словно из ниоткуда, выскочил старик. Он в спешке оттащил сумасшедшую и рухнул на колени, пытаясь загладить свою вину. Сюань Цзи не хотел слушать его оправдания. Это лишь часть мировой истории, очередная смерть от рук клана демонов. Смутное время полнилось трагедиями, и все они звучали одинаково. Вдруг юноша почувствовал, что сознание юного Шэн Линъюаня исчезло из моря знаний, будто все его мысли теперь были заняты мертвым ребенком.

Дух меча тоже это понял и пробормотал, едва сдерживая рыдания: «...брат Линъюань?»

Дух меча трижды позвал его. Его Высочество потянул Маосаня за руку и внезапно вздрогнул. Затем он выпрямился и вновь посмотрел на женщину. Одной рукой женщина все еще держала овцу, она не сводила с него глаз:

— Ваше Высочество, мир...

Глядя сквозь призму юного принца на весь окружавший его хаос, Сюань Цзи внезапно осознал весь смысл того зловещего пророчества, которым ознаменовалось рождение императора У, а также слова самого Шэн Линъюаня: «Бедствие — надежда осиротевшего народа». Эти слова стали его бременем.

В мире было так много отчаявшихся и сумасшедших, таких, как эта женщина, державшая на руках мертвого младенца. У них не осталось ничего, кроме одной единственной идеи. Тогда Дань Ли создал живое воплощение этой «идеи», возложив на алтарь ребенка.

Но этот алтарь… разве это не жертвенник?

Сюань Цзи содрогнулся при мысли о церемонии, которую видел в море знаний.

Так что же такое, черт возьми, «демон небес»?

Юный Шэн Линъюань оттолкнул руку Маосаня и скрылся за ближайшим углом, где его и вырвало. Но его желудок был пуст, и изо рта на землю хлынула желчь.

Следующие несколько дней его преследовали кошмары. Порой Сюань Цзи видел целую стаю трупов, что гналась за Его Высочеством, словно чудовища из «Обители зла». Они тянули к нему свои гнилые руки, умоляя о мире. Казалось, это продолжалось целую вечность. Вдруг, мертвецы схватили его и подняли высоко к алтарю. Их костлявые челюсти зашевелились, и они заговорили в унисон:

— Ваше Высочество, вы — надежда всего народа.

Неужели в этом гребаном древнем обществе не было закона о защите прав несовершеннолетних?

Сюань Цзи был зол. Он знал, что здесь он всего лишь незваный гость и не в силах изменить историю. Он мог только смотреть, как юный принц раз за разом проваливался в кошмар.

В те времена дух меча и Его Высочество разделяли одно сознание. Днем они без труда узнавали мысли друг друга, а ночью видели одни и те же сны. Но если Шэн Линъюань мог это вынести, то маленький дух меча — нет. Он сильно пугался и тут же начинал плакать, вырывая Шэн Линъюаня из объятий ужаса и требуя немедленно поговорить с ним.

Как странно. Человеческая психика крайне хрупка, порой даже небольшая травма могла надолго сбить несчастного с ног. Но иногда она могла стать для него точкой опоры, и человек, подобно дикой траве, обретал способность раскалывать камни и пускать ростки. Как только рядом появлялось более слабое существо, человек невольно начинал играть роль более сильного.

Таким образом, из-за криков духа меча Шэн Линъюань научился каждый день перед сном зажигать палочку благовоний. Он успокаивался и заставлял себя не думать о фиолетовом детском трупе и изможденной женщине. Мальчик был сам не свой, словно пытался выковать нового себя.

Маосань, молодой усатый телохранитель Шэн Линъюаня, не мог на это смотреть. Он считал, что это его вина. Из-за своей оплошности он позволил Его Высочеству увидеть труп ребенка, поэтому он изо всех сил старался, вырезая из дерева фигурку тигренка, чтобы хотя как-то успокоить мальчика. Маосань хорошо разбирался в механических массивах. И пусть тигр получился не слишком изящным, но он, тем не менее, мог двигаться. Юного Шэн Линъюаня такие безделушки мало интересовали, но маленький дух меча был рад.

Избалованности духа меча не было равных в этом мире, а маленький Шэн Линъюань обладал довольно покладистым характером. В итоге, мальчику пришлось пообещать сделать для него птицу, которая непременно сможет летать. Каждый день перед занятиями он брат у Маосаня уроки резьбы по дереву. Возможно, он был еще слишком молод, и императорский наставник не слишком на него наседал. Пока эти занятия не шли во вред учебе, Дань Ли закрывал на это глаза.

Его Высочество с рождения был талантливым. За несколько дней он научился пользоваться резцом. Маосань был красноречивым человеком, он очень хорошо умел уговаривать детей. Он учил Его Высочество ремеслу и одновременно рассказывал ему историю о себе и своем брате, случившуюся с ними на заснеженной горе. Он рассказывал мальчику об опасной битве с демоном-тигром. История была полна взлетов и падений, а охранник все больше и больше походил на какого-то древнего сказителя. Дети были просто очарованы им.

Через море знаний Сюань Цзи мог слышать все их мысли. Наблюдая со стороны, он вдруг осознал, что именно дух меча демона небес значил для юного Шэн Линъюаня.

Юное Высочество с детства был очень осторожным ребенком, он не мог позволить себе дурачиться. Даже если в глубине души ему очень хотелось поиграть и хоть ненадолго сбросить с себя тяжелую ношу, он все равно не посмел бы этого сделать. Он не мог даже подумать об этом, иначе многочисленные кошмары тут же настигли бы его.

Лишь своенравный дух меча постоянно скучал и заставлял его слушать различные истории. Именно он заставлял юного принца практиковаться в резьбе по дереву, именно его плачь вынуждал того просыпаться среди ночи.

Живущий в сознании Шэн Линъюаня дух меча был его слабостью, которую он никому не осмеливался показать, и его детством, которым он никогда не мог насладиться.

Когда деревянная птица почти обрела форму, история о заснеженной горе и тигре достигла своей кульминации. Даже юное Высочество не смог удержаться, чтобы не остаться еще на некоторое время, пока императорский наставник не поторопил его, потребовав явиться на урок игры на флейте.

Маосань закончил свою поделку и подбоченился, ожидая похвалы. Он сказал со смехом:

— Ваше Высочество, завтра эта маленькая деревянная птичка полетит. Не хотите ли дать ей имя?

«Мое! Назови ее мои именем!» — закричал дух меча.

И юный Шэн Линъюань ответил Маосаню:

— Я назову ее «Сяо Цзи»4.

4 小鸡 (xiǎojī) — цыпленок. Созвучно с именем Сюань Цзи.

Это было прозвище духа меча.

— Ха-ха, — Маосань давно знал Шэн Линъюаня, но это впервые, когда он видел юного принца таким ребячливым. Он поднял мальчика на руки, посадил на свое широкое плечо и приготовился доставить его прямиком к Дань Ли. — С именем, дарованным Его Высочеством, эта птица обязательно обретет душу. Как знать, возможно, ей удастся достичь девяти небес5.

5 九重天(jiǔchóngtiān) — девять небес (в китайской философии девять частей или слоёв, на которые разделена небесная сфера).

Сердце юного принца дрогнуло. Он посмотрел на Маосаня и спросил:

— Ты ведь из рода Бянь, что живет в Северных землях? У тебя есть второе имя?

— Я всего лишь ничтожный подчиненный. Однажды меня призвали следовать за Вашим Высочеством и я вступил в отряд. В семье я третий сын, поэтому меня назвали Маосань, какое уж тут второе имя, — сказал Маосань.

— В таком случае, — ответил Шэн Линъюань, — я придумал. Даруем тебе имя Ичжан...

— Ваше Высочество, — прервал его слегка приглушенный голос.

Шэн Линъюань поднял голову. Перед ним стоял человек в маске. Неизвестно, как давно он пришел сюда, но едва завидев его, Шэн Линъюань тут же расправил плечи и выпрямил спину. Мальчик осторожно спустился с плеч Маосаня и как следует поприветствовал наставника.

— Учитель.

Дань Ли подозвал его к себе и тихо сказал:

— Всем офицерам и солдатам «Небесных столпов»6 присвоены порядковые номера. Ни у кого из них нет ни имени, ни фамилии. Его Высочество даровал имя только Маосаню. Как он будет чувствовать себя среди своих сослуживцев?

6 天干 (tiāngān) — небесный зодиакальный цикл; досл. «небесные столбы» (знаки десятеричного цикла, применявшиеся в Китае для летосчисления).

Маосань был весьма находчивым человеком. Он тут же поддержал слова императорского наставника и пошел на попятный:

— Господин Дань Ли прав. У этого подчиненного нет особых заслуг. Если я приму столь щедрую награду, мои братья станут завидовать мне. Подождите, пока подчиненный принесет вам головы двенадцати демонов и заработает себе звание сотника. Тогда он вновь попросит у Его Высочества даровать ему второе имя.

Юный Шэн Линъюань серьезно принял их возражения и больше ничего не говорил.

Но Сюань Цзи «слышал», как мальчик, заламывая руки, размышлял о словах с наиболее благозвучным значением. Он хотел заранее выбрать имя для Маосаня.

На какое-то мгновение Сюань Цзи даже позабыл о многочисленных бесстыдствах старого дьявола Шэн Линъюаня. Он внимательно прислушивался к подавленным чувствам этого ребенка. Ему хотелось протянуть руки, обнять его, купить ему целый набор радиоуправляемых игрушек, которые могли бы ездить и летать, хотелось освободить его от этого бремени, дать возможность просто радоваться жизни.

Жаль, что ни деревянная птица по имени Сяо Цзи, ни ее прототип, так ни разу по настоящему и не полетели.

На следующий день их отряд угодил в засаду пернатых змей, и деревянная фигурка затерялась в хаосе битвы. Защищавший своего господина Маосань был пойман одной из змей, и тварь перекусила его пополам.

Когда верхняя часть тела молодого телохранителя выпала из ее пасти, он все еще был жив. Располовиненный, он уперся локтями в землю и отчаянно пополз вперед.

— Ваше Высочество... Ваше Превосходительство... Простите, заснеженная гора... История про тигра с заснеженной горы... Это... это хвастовство... — охранник отчаянно пытался договорить. — Мы не... тот демон-тигр забрал у моего брата... он забрал сердце моего брата ... А я спрятался на дереве...

Вдруг, по остаткам тела несчастного прокатилась волна дрожи. Подбежал еще один телохранитель и увел юного наследника. Но глаза Его Высочества по-прежнему были прикованы к Маосаню, он прочел по губам:

— Не следует… Вашему Высочеству не следует давать мне имя… Ваше Высочество… не следует…

Ни человек, ни даже фигурка из дерева, не смогли бы забыть свое имя.

Такие вещи нельзя забывать, иначе в будущем будешь сильно горевать.

Свет в глазах Маосаня померк, но даже после смерти он все еще смотрел на ребенка из пророчества, словно ожидая, что он сможет дать отчаявшимся смертным место для жизни и вернуть в страну потерянный мир.

С тех пор Шэн Линъюань неплохо научился вырезать фигурки из дерева, но он больше никогда не давал им имена, как не давал их и приближенным слугам.

Кого-то он звал Чэньшици7, кого-то Вэй-эр8, кого-то Цзычу9, кого-то Сюйсы10. Они приходили и уходили, но он всегда помнил того располовиненного охранника.

7 辰十七 (chénshíqī) — пятый циклический знак из двенадцати (так же имеет значение день); семнадцать (семнадцатый).

8 未二 (wèièr) — восьмой циклический знак из двенадцати (также время с 1 до 3 часов ночи); два (второй).

9 子初 (zǐchū) — предполночный час (от 23 до 0 ч.)

10 戌四 (xūsì) — одиннадцатый из двенадцати циклических знаков; четыре (четвёртый).

Однако, несмотря на отсутствие имен, они все равно оставили в душе Шэн Линъюаня свой след.

Маосань научил его резьбе по дереву, Чэньшици научил его настраивать флейту, Вэй-эр научил его играть на сюне, а Цзычу научил его народным песням юго-востока... Один за другим, они вырезали из него владыку людей.

Глава 67

Он смеялся и никак не мог остановиться, будто перед ним развернулась самая настоящая комедия, и это зрелище определенно стоило своих денег.

— Ваше высочество… Ваше высочество...

— Ваше Величество!

— Ваше Величество, вы — надежда всего народа...

— Надежда народа...

—Ваше Величество, уведите нас отсюда...

Жестокая картина перед глазами Сюань Цзи рухнула, и, прежде чем юноша успел прийти в себя, он снова оказался на почтовой станции. Однако, с позиции духа меча, его маленький хозяин, в теле которого он жил, словно паразит, должен был немного подрасти. Теперь точка его обзора поднялась на несколько сантиметров.

Дух Сюань Цзи вновь угодил в тело юноши, но не успел он толком осмотреться, как почувствовал, что его ударили линейкой1 по спине. Удар был не настолько сильным, чтобы причинить боль, но мальчик все равно потерял равновесие. Он оказался застигнут врасплох. Все случилось так внезапно, что юный Шэн Линъюань пошатнулся и едва не упал.

1 戒尺 (jièchǐ) — уст. линейка для наказания учеников.

Испугавшись, Сюань Цзи подался вперед и выпалил:

— Твою ма...

— Встань ровно, — неподалеку от него раздался холодный женский голос. Юный Шэн Линъюань встрепенулся и рефлекторно выпрямился.

Позади послышался шорох одежды. От удара у мальчика онемела шея, но его взгляд инстинктивно последовал за звуком. Краем глаза мальчик попытался подсмотреть, что происходило у него за спиной.

Но прежде, чем он успел хоть что-нибудь разглядеть, на него снова обрушилась линейка.

— Ты — государь, а значит, тебе следует вести себя как подобает и не смотреть куда не следует​​​​​​​2, — вновь ответил голос. — Если хочешь меня увидеть, просто повернись. Нечего закатывать глаза. Что это за вид?

​​​​​​​2 目不斜视 (mùbùxiéshì) — и глазом косо не взглянуть (обр. в знач.: держаться корректно; не отвлекаться, не смотреть, куда не следует).

Владелец голоса медленно подошел к Шэн Линъюаню, и Сюань Цзи наконец-то смог его рассмотреть.

Это была худая высокая женщина. Может быть, не настолько высокая, но его угол обзора был ограничен ростом маленького ребенка. Эта женщина давила на него одним своим видом. Она напоминала гору… пустынную гору.

Но определение «пустынная гора» вовсе не означало, что женщина была стара. У нее была превосходная осанка, чистые, ухоженные волосы и светлая кожа. Даже будь на ней одни только нижние одежды​​​​​​​3, она бы все равно лучилась благородством. Она вовсе не казалась старомодной. Но, неизвестно почему, в ней словно не было ни капли жизни. Она напоминала прекрасно сохранившуюся мумию.

​​​​​​​3 素衣 (sùyī) — нижнее белое платье, надевавшееся под церемониальную одежду.

Стоило только поднять голову, и перед глазами представало ее суровое вытянутое лицо, скрытое за слоем плотного макияжа. Кончики ее аккуратных бровей стремились к вискам, а один лишь взгляд ее глаз мог заставить любого почувствовать себя неловко. Куда бы она ни посмотрела, она повсюду видела лишь мусор.

Сюань Цзи еще не до конца оправился после трагического бегства, и весь его негатив тут же вырвался наружу. Он подумал: «Твою мать, а она-то здесь откуда взялась? Где этот великий наставник?»

Маленький дух меча, казалось, полностью разделял его мнение. Он тоже проклинал эту женщину: «Старая ведьма!»

Но это был тот редкий случай, когда Шэн Линъюань проигнорировал его. Мальчик почтительно склонил голову и произнес:

— Да, матушка​​​​​​​4.

​​​​​​​4 母后 (mǔhòu) — мать монарха (особенно при обращении принца или принцессы к матери).

Сюань Цзи ошеломленно замолчал.

Подождите-ка, это... это что, легендарная императрица Чэнь? Та, кого император У посадил под домашний арест?

Не удержавшись, он снова посмотрел на женщину. Ее лицо выглядело так, будто его обладательница никогда в жизни не улыбалась. Оно попросту застыло, будто куча одинаковых посмертных фотографий. Казалось, что у матери и сына не было ничего общего. Черты лица, чувства и характеры. Будто они никогда и не были кровными родственниками. На первый взгляд они были совершенно не похожи друг на друга.

Если она его мать, то насколько же сильными были гены императора Пина?

Не выпуская из рук линейку, императрица Чэнь остановилась прямо перед Шэн Линъюанем:

— Наследный принц, ты осознаешь свою ошибку?

— Сын... — но стоило только мальчику открыть рот, как линейка тут же опустилась на его плечо, едва не задев красивое лицо. Кожа под одеждой моментально покраснела.

— Что у тебя с плечом?! Ты уже забыл, кто ты?! Допустимо ли тебе так себя вести?

Шэн Линъюань поспешно опустил сведенные плечи. Но Сюань Цзи почувствовал, что каждая мышца его тела напряглась еще сильнее. Мальчик находился в состоянии сильного стресса. Он дрожал, словно котенок, готовый быть избитым в любой момент.

Однако даже несмотря на дрожь он заставил свой голос звучать ровно:

— Ваш сын не знал, что старший брат болен и опрометчиво нарушил его покой...

«Чепуха, — громко возразил дух меча, — князь Нин сам сказал, что чувствует себя подавленным сидя взаперти в своей комнате, поэтому мы взяли любо​​​​​​​5 и отправились навестить больного!»

​​​​​​​5 六博 (lùbó, liùbó) — шестёрка (назв. древней игры в шашки с выбросом счётной бирки).

Однако, лишь зритель Сюань Цзи и сам Шэн Линъюань могли слышать крики духа меча. Юный Шэн Линъюань вновь проигнорировал его и продолжил без всякого выражения:

— Ваш сын пропустил урок, потому что слишком заигрался. Он признает свою ошибку и просит матушку как следует наказать его.

Дух меча еще больше разозлился.

«Но князь Нин сам попросил об этом! Почему это ты должен признавать свои ошибки? Вонючий Линъюань, как же ты меня бесишь!» — кричал он.

— На колени, — властно произнесла императрица.

«Не вздумай!» — не унимался дух меча.

Но Шэн Линъюань не произнес ни слова. Он подобрал полы своих одежд и опустился прямо на холодный пол.

Пристально глядя на мальчика, императрица Чэнь медленно спросила:

— Чья была идея поиграть в любо?

«Князя Нина!» — во весь голос закричал дух меча. Будто бы он мог прорваться сквозь тело юного Шэн Линъюаня и заставить всех себя послушать.

— Вашего сына, — спокойно ответил Шэн Линъюань.

«Это князь Нин! Это князь Нин! — видя, что Шэн Линъюань не обращает на него никакого внимания, дух меча вновь заголосил. — Это был князь Нин!»

Примерно понимая, что здесь происходит, Сюань Цзи чувствовал себя крайне странно. В отличие от старого дьявола, этот ребенок был таким покорным... Как его юная версия могла быть такой?

Выслушав мальчика, императрица Чэнь лишь многозначительно охнула.

— Разве не дух меча подговорил тебя?

Юный Шэн Линъюань потрясенно вздрогнул. Он тут же поднял на женщину глаза.

Прячась внутри его сознания, Сюань Цзи встретился с хмурым взглядом императрицы. Он не знал, чувствовал ли это сам Шэн Линъюань, но, даже будучи взрослым, Сюань Цзи подумал о том, что глаза императрицы были какими-то странными.

Она не была похожа на строгую матушку, досадовавшую на то, что железо не становится сталью​​​​​​​6. И она не была похожа на мать, смотревшую на своего симпатичного, но бесполезного ребенка… Нет, не так. Глядя на него, она больше напоминала мачеху.

​​​​​​​6 恨铁不成钢 (hèn tiě bù chéng gāng) — букв. досадовать, что железо не становится сталью (ждать от человека слишком многого).

Ее взгляд был полон ненависти и невыразимой злобы. Она смотрела на Шэн Линъюаня, как змея, поймавшая свою добычу. И особенно это стало заметно, когда она упомянула дух меча.

— Матушка…

— Твой дух меча всего лишь заготовка, кроме того, он демон, а демонов трудно приручить, — прошипела «змея». — Я много раз говорила Дань Ли, что этот проклятый меч необходимо запечатать. Когда ты сможешь поднять этот клинок и освободить его? Не затягивай с этим.

— Матушка, — тихо отозвался Шэн Линъюань. Мальчик с силой сжал спрятанные в длинных рукавах кулаки и постарался сделать вид, будто ничего не произошло. — Ваш сын подумал о том, что глупому духу меча будет скучно играть в любо одному, поэтому он отправился на поиски старшего брата, вместо того, чтобы заниматься делами. Ваш сын готов понести...

Вдруг, его волос мягко коснулась холодная рука. Шэн Линъюань напрягся.

Пальцы медленно пробежались по его голове и опустились на лоб. Внезапно, острые ногти женщины посинели и безжалостно вонзились в нежную кожу, будто пытаясь добраться до прятавшегося в море знаний духа меча.

Избалованный Шэн Линъюанем дух меча тут же пришел в ярость и закричал: «Печать! Ты позволил ей запечатать меня, юный господин! Вот же старая ведьма!»

Испугавшись, юный Шэн Линъюань инстинктивно схватил императрицу Чэнь за руку, но на его пальцы моментально обрушилась линейка.

— Матушка!

Императрица Чэнь опустила линейку и, приподняв ею лицо сына за подбородок, посмотрела на мальчика сверху вниз.

Вдруг, словно из ниоткуда появилось несколько охранников в черном. Ни слова не говоря, они тут же схватили Шэн Линъюаня. В море знаний мальчика появился странный талисман. У Сюань Цзи потемнело в глазах. Внезапно ему показалось, будто он обрел сущность. Но эта сущность была грубо скомкана и засунута в маленькую запечатанную коробочку. Она немедленно лишилась всех чувств и способности двигаться.

Сюань Цзи занервничал. Это напоминало пытку «сенсорной депривацией»​​​​​​​7, получившей широкое распространение во времена Второй мировой войны. Но ведь в реальной жизни эта процедура не была такой основательной.

​​​​​​​7 Сенсорная депривация — это частичное или полное лишение органов чувств внешнего воздействия. Человек полностью изолирован от каких-либо внешних раздражителей: звуков, запахов, визуальных образов или тактильных ощущений. Это можно сделать при помощи камеры сенсорной депривации. КСД представляет собой бак, внутрь которого не проникают звуки, свет и запахи. Бак заполняется раствором высокой плотности (чаще всего раствором английской соли), температура которого соответствует температуре человеческого тела. Внутри такого бака человек чувствует себя словно в невесомости.

Это было самое настоящее запечатывание божественного сознания. Однако дух меча был всего лишь ребенком с неокрепшей психикой.

Сначала маленький дух страшно ругался, но надолго его не хватило. Он замер и его охватила безмолвная паника. Сюань Цзи хорошо слышал, как он плакал и просил о помощи, а потом принялся бормотать всякие глупости. Воспоминание начало расплываться. Темнота наполнилась образами, тут и там возникали странные видения, и вскоре все вокруг заполонили непонятные звуки. Даже Сюань Цзи, чужак, начал терять чувство времени. Несколько мгновений спустя он уже не мог точно сказать, было ли все происходящее иллюзией или чем-то еще.

К тому моменту, как дух меча вернул себе способность мыслить и позволил Сюань Цзи «прочитать» его воспоминания, прошло полгода. Вновь глядя на мир через призму Шэн Линъюаня, Сюань Цзи решил, что Его маленькое Высочество вырос более, чем на цунь.

Собрав всю необходимую информацию, юноша узнал, что дух меча провел взаперти всего три дня и был освобожден Дань Ли. Дань Ли напоминал спустившееся в мир божество. Он не знал ни радости, ни печали. Его видели в гневе лишь раз, когда он, вместе с группой заклинателей ворвался во дворец с мечом в руке и заставил бывшего императора отречься от престола.

Люди и лошади​​​​​​​8 разделились на два лагеря. Около двух часов Дань Ли тайно беседовал с императрицей Чэнь. Никто не знал, о чем они договорились, но в тот день Дань Ли незаметно увел маленького принца. Их с императрицей пути разошлись, отныне, каждый должен был действовать сам по себе. Каждый сосредоточился на том, чтобы отыскать верных помощников из числа людей.

​​​​​​​8 人马 (rénmǎ) — люди и кони (обр. о войске, армии).

Проведя в заточении три дня, дух меча замолк на целых полгода. Казалось, он и вовсе умер. Все эти полгода Шэн Линъюань ни разу не сомкнул глаз. Каждую ночь он изо всех сил старался усмирить свое божественное сознание. Но его осторожные попытки в самосовершенствование больше не вызывали у духа меча никакой реакции.

Когда дух меча, наконец, проснулся и ласково назвал его «Линъюань», Шэн Линъюань так растерялся, что даже не успел ему ответить. Услышав слабый голос, юный принц на мгновение остолбенел. Но когда до его ушей снова донеслось «Линъюань», мальчик свалился лошади. Он так туго натянул поводья, что те едва не порвались.

Этот урок научил Шэн Линъюаня скрывать свои эмоции, ни одно из семи чувств не должно было отражаться на его лице. С этого момента он больше никому не показывал своего отношения. Никому, кроме духа меча, связанного с его разумом. И так продолжалось до тех пор, пока он не пришел к власти.

В те годы он был уже больше похож на знакомого Сюань Цзи старого дьявола.

Сюань Цзи проследовал за ним по воспоминаниям от начала и до конца. Его грудь, казалось, была набита ватой, он не мог дышать. Юноше некуда было выплеснуть свой гнев, и он не знал, на кого ему следовало сердиться. Перебирая все эти смутные видения, Сюань Цзи никак не мог понять, куда он должен был смотреть.

Он так хотел увидеть молодого императора, о котором никогда не расскажут исторические книги, но ему было слишком жаль маленького владыку людей.

Если бы сейчас Шэн Линъюань появился перед ним, Сюань Цзи согласился бы забыть все их прошлые разногласия и, совершенно наплевав на осторожность, бросился бы за ним.

Он так разволновался, что схватился за волосы, как вдруг в его голове возникла мысль: что случилось с императрицей Чэнь?

Шэн Линъюань не был похож на ее сына. Он больше напоминал врага, убившего всю ее семью.

Но если она так сильно ненавидела его, почему сговорилась с Дань Ли, чтобы посадить его на трон?

Какой неизведанный вирус вызвал у нее такое помутнение рассудка?

Как только Сюань Цзи подумал об этом у него подкосились ноги. Вдруг, картина перед его глазами изменилась, и юноша увидел совершенно другое воспоминание.

Кожи коснулся прохладный ветерок, и он внезапно осознал, что этот простой в своем великолепии комплекс зданий перед ним, не что иное, как дворец Дулин.

Затем он увидел взрослого Шэн Линъюаня с целым отрядом вооруженных и облаченных в доспехи охранников впереди. Увидев такого Линъюаня, Сюань Цзи не сразу понял, что дух меча теперь находился за его спиной. Казалось, молодой император невольно тащил его за собой.

Дворец Дулин был построен уже после победы над королем демонов и объединения человеческой расы. В те времена меч демона небес был сломан, но дух меча почему-то не погиб. Казалось, его невидимый «призрак» всегда следовал за императором. Он чем-то напоминал Чжичуня… Но, тем не менее, у Чжичуня было несколько клинков, а значит и несколько тел. Но могло ли получиться так, что у духа меча демона небес, «появившегося на свет» таким необычным способом, тоже было несколько тел?

За всеми этими размышлениями Сюань Цзи не сразу заметил, как Шэн Линъюань затащил его следом за собой во дворец.

Рукава одежд Его Величества развевались на ветру, его гнев готов был вот-вот выплеснуться наружу. Пока он шел, никто не осмеливался поднять на него глаза и взглянуть на императорский лик. Даже его тень, казалось, не поспевала за ним.

Сюань Цзи лишь мелком рассмотрел висевшую у входа во дворец табличку. На ней были начертаны три крупных иероглифа: «Дворец Чанмин».

Чанмин… Что это за место?

Пока он тщетно пытался найти ответ среди всех своих бесполезных знаний, к ногам Шэн Линъюаня бросилась старая служанка. Женщина протянула к императору руки, будто пытаясь остановить его:

— Ваше Величество, прошу вас, не входите туда. Вдовствующая императрица переодевается. Будет неудобно...

— Уйди, — не поднимая головы, Шэн Линъюань взмахнул рукой, и старушка тут же отлетела от него на несколько шагов, врезавшись в одну из колонн главного зала.

Под ногами Его Величества заклубился черный туман, и плитка на полу дворца моментально треснула. Не оборачиваясь, он подал короткий жест охранникам.

— Обыскать здесь все.

Упавшая служанка тут же закричала:

— Это покои вдовствующей императрицы! Как вы смеете творить беззаконие! Ваше Величество, вы хотите убить свою семью?

Точно!

Теперь Сюань Цзи вспомнил, что «дворец Чанмин» и был тем самым местом, где лишенная власти вдовствующая императрица Чэнь провела последние годы своей жизни!

Сюань Цзи распахнул глаза. Только здесь он осознал: то, что он собирался сейчас увидеть, вероятно, могло быть правдой о том, почему «Император У истребил своих родственников». Тем, о чем историки спорили тысячи лет.

Сюань Цзи понятия не имел, что хотел найти Шэн Линъюань, но очевидным было то, что мать и сын готовы были разодрать друг другу лица. С императрицей Чэнь обращались как пленницей. По приказу Шэн Линъюаня его охранники, и глазом не моргнув, обыскали внутренние покои.

— Ваше Величество, в боковом зале ничего нет.

— Ваше Величество, внутренние покои пусты.

— В библиотеке тоже ничего.

Лицо Шэн Линъюаня было подобно глубоким водам. Он быстро пробежался глазами по внутренним покоям, пока его взгляд не зацепился за на несколько плиток на полу. Император бросил всего два слова:

— Ледяной зал.

Охранники были ошеломлены. Вдруг, голос старой служанки изменился:

— Шэн Сяо, как ты смеешь!

Шэн Линъюань оглянулся на нее и мрачно улыбнулся.

— Как мы смеем?

— Что ты за животное?! — надрывно кричала старуха. — Неужели в тот день, когда ты появился на свет, в мир действительно сошел демон небес?! У тебя нет сердца! Шэн Сяо! Ледяной зал место для подношений...

— Мы сказали обыскать, — Шэн Линъюань больше не желал тратить на нее свое время. Он поспешно зашагал в сторону Ледяного зала. — Здесь слишком шумно. Пусть она замолчит.

Сюань Цзи не понимал, что он имел в виду, пока не увидел, как один из охранников с кинжалом в руке вышел вперед, закрыл старухе рот и перерезал ей горло.

Сюань Цзи был поражен ловкостью убийцы. Мальчик, из-за которого он так сильно беспокоился, в мгновение ока превратился в самого настоящего дьявола. Легким движением руки он положил начало кровопролитию во дворце Чанмин. В Ледяном зале царил обжигающий холод, здесь было так тихо, что слышно было каждый шорох, и стражники поспешно образовали за спиной императора живую стену.

— Тот, кто встанет у меня на пути, умрет, — произнес Шэн Линъюань, и безмолвные покои вдовствующей императрицы превратились в поле боя​​​​​​​9.

​​​​​​​9 修罗场 (xiūluóchǎng) — миф. поле битвы асуров с Индрой (обр. в знач.: ужасная картина бойни).

Сюань Цзи содрогнулся, его мировоззрение разлетелось на куски.

Позже он рассмотрел убранство Ледяного зала, здесь было полым-полно траурных атрибутов. В центре зала стоял гроб, над которым возвышалась табличка с именем умершего: «Князь Нин, Шэн Вэй».

Сюань Цзи ошеломленно наблюдал за открывшейся ему картиной.

Что это? Императрица Чэнь поместила гроб своего старшего сына в ледяной погреб под своей спальней!

Его расколовшееся на куски мировоззрение еще не успело собраться воедино, как тут же разбилось вновь, выпав из его дрожащих рук.

Был ли в этом огромном дворце Дулин хоть один нормальный человек?

Перед гробом, согнувшись в поясном поклоне, стояла хорошо одетая старуха. Услышав шаги, она медленно обернулась и спросила:

— Шэн Сяо, что ты здесь делаешь?

Сюань Цзи не узнал ее, но ее продолговатое лицо показалось ему смутно знакомым. Услышав ее слова, Шэн Линъюань улыбнулся и произнес:

— Матушка, просим вас, успокойтесь.

Так это и в самом деле была императрица Чэнь?!

За прошедшие годы императрица Чэнь, казалось, совсем высохла. Она напоминала куклу, способную говорить и двигаться, но в ней больше не было ничего общего с обычным человеком. Лишь злоба и ненависть все еще плескались в ее глазах.

Шэн Линъюань протянул ей руку.

— Мы слышали, что матушка привезла во дворец Чанмин ребенка? Но дети шумные, и ваш сын беспокоится о том, что он может нарушить ваш покой. Мы хотим забрать его, где он?

Вдовствующая императрица, казалось, слишком много времени провела в холодном погребе. Ее лицо застыло, и на нем появилась жесткая усмешка:

— Этот ублюдок? Он мертв.

— Ваше Величество, — прошептал один из подбежавших стражников, — в Ледяном зале никого нет.

Но Шэн Линъюань даже не удостоил его взглядом.

— Так проверьте еще раз. Мы оставили на ребенке каплю своей крови, от нее не так-то легко избавиться.

— Ваше Величество, вдовствующая императрица...

В этот самый момент Сюань Цзи внезапно уловил знакомую ауру. Не дожидаясь, пока юноша как следует прочувствует ее, Шэн Линъюань двинулся прямо к гробу.

— Шэн Сяо, что ты собираешься делать? Это бессмертное тело твоего старшего брата! Как ты смеешь так неуважительно относиться к мертвым?!

— Кто это тут неуважительно относится к мертвым? — не переставая улыбаться, отозвался Шэн Линъюань. — Что, если его дух в загробном мире узнает, кого ты пыталась задушить?

Стоило ему договорить, и стоявшие рядом с ним охранники тотчас схватили вдовствующую императрицу. Но Шэн Линъюань на этом не остановился, он протянул руку и «пригласил» труп князя Нина «выйти» из гроба. Прямо под подушкой находился небольшой механизм. Его Величество крутанул рычаг и дно гроба открылось посередине, демонстрируя скрытый под ним потайной проход. Из прохода тут же хлынула волна жара, смешанная с печальным плачем ребенка.

Шэн Линъюань резко отшатнулся назад, а затем сразу же ринулся внутрь.

Черный туман окутал его тело, словно броня. Огонь жег его, но туман тут же залечивал раны. Пламя было почти белесым, и в самом сердце этой жаровни лежал младенец.

Он был завернут в защитную ткань, но языки пламени почти слизали ее. Шэн Линъюань быстро подхватил его на руки, и стены потайной комнаты многократно усилили крик вдовствующей императрицы:

— Ублюдок! Он такой же ублюдок, как и ты! Вы, оскверняющие кровь рода человеческого! Если вы не умрете, то огонь Чиюань никогда не погаснет!

Сюань Цзи почувствовал, что его голова вот-вот взорвется от количества новой информации. Она что, обругала собственного сына за «осквернение крови рода человеческого»?

Может, она надела на императора Пина зеленую шапку​​​​​​​10?

​​​​​​​10 绿帽子 (lǜmàozi) — зеленая шапка (обр. о рогах, якобы наставленных обманутому мужу).

Но кто этот ребенок, которого она так яро пыталась сжечь?

— Человеческий род, — Шэн Линъюань слабо улыбнулся, и пламя, пользуясь случаем, бросилось к нему, рассеивая черный туман.

Сюань Цзи так разволновался, что выпалил:

— Осторожнее!

Шэн Линъюань тут же вскинул руку и накрыл ребенка рукавом. Огонь оставил ужасный ожог на тыльной стороне его ладони, но император даже не взглянул на рану. Крышка гроба внезапно распахнулась, и вместе с Его Величеством из потайного хода вылетели искры, опаляя лежавшее внутри тело.

Из горла вдовствующей императрицы вырвался хриплый вопль. Она хотела было броситься к мертвецу, но ее крепко держали охранники.

Шэн Линъюань поспешно погасил занявшуюся одежду и бросил взгляд на сожженный труп.

— Осмелюсь спросить императрицу-мать, где же благородство рода человеческого?

Сюань Цзи был потрясен, юноша машинально оглянулся на охранников, сопровождавших Шэн Линъюаня. Он не знал, сколько их было, но, даже услышав такие дерзкие речи, никто из них не сдвинулся с места.

Подождите… тут определенно что-то не так.

Сюань Цзи не удержался и снова посмотрел на стражу. Только теперь он заметил, что большинство из них, в той или иной степени, не принадлежали к человеческому роду.

— Когда огонь догорит, соберите прах князя Нина и предайте его земле. Нельзя проявлять к нему неуважение, — крик ребенка эхом отозвался от стен странного траурного зала. Шэн Линъюань тут же опустил голову, проверяя, все ли в порядке. Увидев, что малыш не пострадал, император удобнее подхватил его на руки и позволил ребенку душераздирающе вопить.

— Он жил без достоинства и свободы, нельзя допускать, чтобы и в смерти он не смог обрести покой, — обратился он к охранникам.

— Это мой сын! Он мой! — закричала вдовствующая императрица.

— Ты родила его, — Шэн Линъюань бросил на вдовствующую императрицу снисходительный взгляд, — но он тебе не принадлежит.

— Шэн Сяо! Ты…

В Ледяном зале круглый год было темно. Из горящего гроба валил дым, окутывая фигуру императора, делая его лицо бледным, как у мертвеца. Его улыбка лучилась чудовищной жестокостью:

— Матушка, действительно ли князь Нин... был всего лишь вашим сыном?

Вдовствующая императрица пристально посмотрела на него.

— Что ты имеешь в виду?

— Ничего такого. Когда он был жив, вам приходилось вызывать его к себе по нескольку раз на дню. Вы были в ярости, если вам не удавалось увидеться. А теперь, когда он ушел, вы поручили кому-то выкрасть гроб и поставить его здесь, в этом холодном погребе под вашими покоями. Неужели вы боитесь похоронить его вместе с моей невесткой?

— Твоя императорская невестка жива и здорова... вот только... ее сбили с толку остатки этих шаманов...

— Императорская невестка? Вы говорите о той, что осталась в резиденции князя Нина? Ох, я совсем забыл о ней. Матушка, не вините меня, это так странно, но я действительно не могу ее вспомнить. Порой, когда я вижу ее, мне кажется, что она просто марионетка, которую вы создали по своему образу и подобию. — Шэн Линъюань посмотрел ей в глаза также, как когда-то эта жестокая женщина смотрела на беспомощного мальчика. Теперь они поменялись ролями.

Он говорил тихо, слово за словом:

— Я также слышал, что мой брат и бывший император были как две капли воды похожи друг на друга. Вы спрятали его гроб здесь, значит ли это, что, не сумев родить, вы были обречены разделить с ним одну могилу?

Вдовствующая императрица долго размышляла над его словами. Наконец, униженная, она подняла голову и недоверчиво посмотрела на Шэн Линъюаня.

— Что ты такое говоришь? Ты хуже свиньи и собаки, дрянь, ты…

Шэн Линъюань скривил губы, а затем рассмеялся низким нервным смехом.

Он смеялся и никак не мог остановиться, будто перед ним развернулась самая настоящая комедия​​​​​​​11, и это зрелище определенно стоило своих денег.

​​​​​​​11 人间喜剧 (rénjiān xǐjù) — здесь в значении «комедия жизни», аналогично с «жизненной трагедией».

Его хохот заставил Сюань Цзи содрогнуться.

— Конечно, мы, люди, благородны, — сказала вдовствующая императрица. Она не могла встать, но даже в такой унизительной позе на ее лице все еще читалось высокомерие. — Мы единственная раса в этом мире, способная выжить, не имея за душой ничего. Все эти демоны полагаются на свою кровь, на врожденную силу, природные ресурсы и древние сокровища, способные помочь им в самосовершенствовании, а трусы шаманы прячутся под защитой гор и рек. Лишь только люди за всю свою жизнь не могут открыть всему сущему семь своих отверстий. Но у нас есть мастера, веками изучающие законы небес. Только у нас есть амулеты, что помогают нам поддерживать естественный ход вещей. Даже сельские жители, что осваивают пустоши и возделывают землю, живут на то, что создали своими собственными руками! Но теперь, когда эта странная сила иссякла, те, кто все это время жил, полагаясь лишь на нее, должны быть уничтожены. Люди избраны богами. Не мы так желали темной энергии Чиюань, и не наш род развязал войну в Цзючжоу!

Будучи в прошлом весьма неплохим политиком, императрица Чэнь, пусть и казалась сумасшедшей, но даже на закате своих лет не утратила таланта произносить вдохновенные речи. Услышав первую половину ее слов, Сюань Цзи так воодушевился, что даже кивнул. Но уже к концу фразы юноша решил, что она несет чушь. Войну в Цзючжоу развязал император Пин. Всем известно, что человечество само это признает. Иначе как он удостоился столь никчемного посмертного имени?

Пускай оно и не такое громкое, как «Ю» и «Ли», но учитывая, что трон унаследовал его сын, а «сын скрывает поступок отца», двусмысленное «Пин» в его посмертном имени стало равняться «Ты знаешь»​​​​​​​12.

​​​​​​​12 幽 (yōu) — темный, сумрачный и в то же время непостижимый; 厉 (lì) — жесткий, злой и в то же время величественный. Имя императора 平帝 (píngdì) — Пин-ди (император Пин), где 平 (píng) может иметь значения: равный, такой же, ничья или справедливый, беспристрастный, мирный и т.д.

— Твоя подлая мать, оставив обязанности принцессы демонов, прокралась во дворец и разгромила императорский двор. Она обманула государя и стала причиной противоречий между двумя кланами. Именно поэтому клану демонов удалось пересечь Чиюань! — от голоса императрицы Чэнь лед на стенах зала почти треснул. — Отпустите меня! Ублюдки! Почему вы охраняете его? Он ведь тоже ублюдок!

Шэн Линъюань махнул одному из охранников, после чего сунул ребенка ему в руки и сказал:

— Не заставляй его плакать. Это еще не конец.

Подойдя к императрице Чэнь, он подал жест державшим ее стражникам, приказывая тем отступить, и медленно опустился на одно колено, помогая упавшей на землю женщине подняться:

— Разве ты не моя родная мать?

— Вы отлично подходите друг другу! — императрица Чэнь плюнула ему в лицо, но Шэн Линъюань отвернулся.

Императрица свирепо уставилась на него, будто желая разорвать его взглядом.

— Ты — злое семя, которое демоница вложила в мое чрево при помощи колдовства! Когда ты родился, я увидела, что ты как две капли воды похож на нее!

Сюань Цзи ошеломленно молчал.

В этом мире что, были и такого рода манипуляции?!

Глава 68

«Отпечаток пальца получен, соглашение о полной ответственности загружено».

Что еще за принцесса демонов?

Это же не… подождите!

Эта женщина только что сказала, что у ее дрянного мужа, поднявшего восстание в Цзючжоу, был роман с принцессой демонов?

Неужели владыка людей родился от союза человека и нечисти?

Сюань Цзи почти чувствовал, как над его головой замелькали вопросительные знаки. Все его немногочисленные познания в области истории разом обратились в прах. Юноша непонимающе уставился на Шэн Линъюаня.

На лице Шэн Линъюаня застыла неподвижная, словно узор, улыбка. Его тело с ног до головы окутал черный туман, смешавшийся с белесым паром. Молодой император нахмурился. В профиль он все больше и больше напоминал злого духа. Он протянул руку и аккуратно поправил шпильку в волосах вдовствующей императрицы, а после отвел от ее лица пару длинных седых прядей.

— Матушка, что за чушь вы несете?

Оглянувшись на голос, Сюань Цзи вновь вернулся свое рассеянное внимание вдовствующей императрице. Юноша начинал подозревать, что бывшая мать народа потеряла ребенка и потерпела неудачу в борьбе за власть, что и стало причиной когнитивного диссонанса1.

1 Когнитивный диссонанс — состояние психического дискомфорта человека, вызванное столкновением в его сознании конфликтующих представлений: идей, верований, ценностей или эмоциональных реакций.

Сюань Цзи видел, как Шэн Линъюань, словно маленький избалованный мальчик, наклонился к ее уху и что-то прошептал.

Он перешел на шепот, чтобы не дать звуку «проникнуть в помещение», и в зале действительно не раздалось ни звука. Охранники ничего не слышали, было видно лишь, как шевелились его губы.

И только стоявший поблизости Сюань Цзи смог разобрать, что он сказал.

— Матушка, мужчинам в этом мире уготована печальная участь, — начал Шэн Линъюань. — Когда ребенок появляется на свет, у него на лбу не написано, кто его отец. Вероятность обознаться слишком высока. Но женщины — совсем другое дело. Женщины прекрасно знают чей это ребенок и откуда он взялся. Ты говоришь, что была вынуждена выносить меня, но почему же ты тогда так долго молчала? Почему вообще родила меня? Великая императрица, даже если бы твоя страна рухнула, и весь человеческий род оказался уничтожен, ты бы ни за что не опустились до того, чтобы выносить чужое дитя.

Вдовствующая императрица едва заметно дрожала. Рука Шэн Линъюаня, сжимавшая ее плечо, напоминала нерушимые оковы. Сюань Цзи чувствовал, что она пыталась бороться, но не могла сдвинуться с места.

— Потому что этот ребенок не был тебе дан, он был украден тобой, — рассмеялся Шэн Линъюань. Черный туман на кончиках его пальцев коснулся кожи императрицы Чэнь. — У меня тоже есть для тебя история. Хочешь послушать?

Его Величество понизил голос, и черный туман сорвался с его рук, окутав весь дворец. Он окружил «мать и сына», почти полностью отрезав их от стражи. Сюань Цзи оказался весьма проворным и проскользнул внутрь прежде, чем кокон успел закрыться.

— Когда в столице демонов случилось землетрясение, сила покинула их род, и большинство семей должны были спасаться бегством. Король демонов Цзю Сюнь вынужден был смирить свои амбиции. Но у Цзю Сюня была сестра, все называли ее Ваньфэй.

— Ее мать была из клана Чжу-Цюэ. Одна из девушек была изгнана из клана за свою связь с бывшим королем демонов. Но дочь, которую она родила, считалась настоящей полубогиней. Старый король души в ней не чаял. В конце концов, клан Чжу-Цюэ не смог бросить дитя на произвол судьбы. Они часто брали принцессу Ваньфэй к себе, в долину Наньмин. В клане демонов мясо слабого — пища для сильного2, они привыкли воспитывать своих детей, как ядовитых тварей. Но на протяжении сотен поколений эта девочка была единственной, кого клан демонов почитал как настоящую принцессу.

2 弱肉强食 (ruò ròu qiáng shí) — мясо слабого — пища сильного (обр. сильный поедает слабого, выживает сильнейший).

— Избалованная, она была крайне самоуверенной. Кроме того, Ваньфэй была околдована Цзю Сюнем. Сперва она поддерживала его на пути к трону, а затем втерлась в доверие к людям, чтобы разжечь войну между двумя расами. Одновременно с этим она развлекалась в столице, в ее руках была большая часть знати. Отец был так одержим ею, что приказал изгнать всех демонов силой. Он послал в Чиюань войска, и это обернулось настоящей катастрофой.

Вдовствующая императрица неотрывно смотрела в лицо Шэн Линъюаня. Кто знает, чью она видела тень. Внезапно, женщина выдавила сквозь зубы:

— Дешевка.

Но Шэн Линъюаню было все равно. Он заложил руки за спину, медленно прошелся вокруг, а потом продолжил:

— Принцесса прекрасно все продумала. Клан божественных птиц никогда бы не согласился высвободить силу Чиюань, чтобы спасти расу демонов от истощения. Тогда их доброе имя было бы опорочено. Во время войны долина Наньмин застряла между миром людей и миром демонов. Если клан Чжу-Цюэ хотел остановить войну, у них не было другого выбора, кроме как сжечь долину Наньмин.

Именно это они и сделали. Принцесса очень собой гордилась. Она считала, что ничто не сравнится с ее хитроумным планом. Жаль только, что она недооценила Цзю Сюня.

Цзю Сюнь был очень жадным. Он жаждал заполучить не только реки и горы, что лежали за пределами мира демонов, но и силу, запечатанную в Чиюань. Он воспользовался выпавшей ему возможностью и, явившись, чтобы отдать дань уважения, убил божество. Несмотря на гнев небес, он узурпировал Чиюань. Вскоре принцесса осознала, что для нового короля демонов она была всего лишь игрушкой. Тогда она решила принести себя в жертву, но, так как она была наполовину Чжу-Цюэ, она использовала запрещенную технику клана божественных птиц: «Жертвоприношение свету великих светил». Она являла собой гнев Чжу-Цюэ, божественной птицы, которой веками поклонялось человечество. После стольких лет ритуалов и служб одна из статуй божества обрела душу. Она тут же откликнулась на зов великих светил долины Наньмин. Ваньфэй пожелала, чтобы эта душа сошла на землю и исполнила ее волю... Но, к сожалению, что-то пошло не так.

«Жертвоприношение свету великих светил» — самый таинственный ритуал из всех, что встречались в священных писаниях. По сравнению с темной жертвой, требовавшей смерти тысячи живых существ, цена за него была невысока. От человека нужно было лишь одно — принести в жертву себя. Но никто с древних времен не осмеливался использовать этот метод, ведь остальные условия «Жертвоприношения свету великих светил» были поистине суровыми. Служба у статуи божества должна была длиться тысячи лет, кроме того, необходимо было постоянно возжигать благовония. Жертва должна была происходить из клана божественных птиц. И... она должна была быть последней в своем роду.

Люди и демоны не могли заключать союзы. Дети, рожденные в смешанных браках, встречались крайне редко. Принцесса никак не могла ожидать, что во время проведения ритуала она окажется в тягости... Дитя внутри нее забрало всю силу божественной птицы, и жертвоприношение обернулось неудачей. В конце концов, принцесса получила лишь статую без лица, лишенную силы и страшащуюся света, но, кроме того, она и сама превратилась в живой труп. Семь ее отверстий оказались закрыты, ее душа рассеялась. Она утратила все пять чувств, ее плоть сгнила, но она все еще была жива, потому что в ее животе был ребенок, вобравший в себя дух Чжу-Цюэ.

Сюань Цзи почувствовал, как у него волосы встали дыбом, он только и успевал запоминать.

— Кто бы смог вынести такое тяжкое бремя? Словно весь мир был настроен против нее. На свете так много людей, и каждый из них желал причинить ей вред. Основа ее совершенствования рассеялась, а сама она изменилась до неузнаваемости. Как жаль, что нельзя было вырезать этот плод из своего чрева и съесть его. — Шэн Линъюань странно улыбнулся, — это дитя поглотило всю силу Чжу-Цюэ. Разве она могла так легко разбрасываться им? Тогда, вместе с разбитой статуей, они придумали пророчество... позднее превратившееся в спасительную соломинку для множества людей. Находясь уже при смерти, она оставила меня тебе.

Когда погиб отец, императрица-мать была беременна. Может, всему виной возраст, но матушка не смогла вынести дурных вестей. Мой единокровный брат умер. Тогда, услышав о пророчестве, ты придумала хитрый план. При помощи секретной техники «Привить цветок к дереву»3, ты вырезала дитя из чрева Ваньфэй и перенесла еще не родившегося ребенка в свое тело. Ты украла его, а после выдала за своего сына... Восемьдесят один монах-идиот восхищались вашим благородством и самоотверженностью. Тогда они, не щадя своих жизней, обратились к одной из людских святынь, «сосуду мира», и выплавили из меня, не человека и не демона, оружие... Я — самый жестокий меч семьи Шэн.

3 移花接木 (yí huā jiē mù) — привить цветок к дереву (обр. в знач.: подменить, всучить подделку, подставить под удар).

Матушка, вы помните, каким было лицо Ваньфэй, когда вы вспороли ей живот и забрали ребенка? Она улыбалась? — Шэн Линъюань с жалостью посмотрел на женщину. — Потому что вас попросту обманули. Вы никогда не думали, откуда столько совпадений? Ведь то, что случилось с вашим ребенком, было как нельзя кстати.

Почему вы хотели забрать нашу жизнь? Тело короля демонов еще не остыло, как вы поспешили сломать наш меч и довести правителя клана гаошань, Вэй Юя, до одержимости. Вы хотели, чтобы мы сражались против него, и чтобы обе стороны понесли немыслимые потери... Разве не вы с учителем все это придумали? Тц, такие умные люди, как вы, еще и крайне находчивы.

Вдовствующая императрица издала нечеловеческий крик. Окутавший ее черный туман внезапно рассеялся. Выгоревший дотла гроб князя Нина обрушился вниз.

Шэн Линъюань приложил палец к губам и сказал с улыбкой:

— Но ведь чудовище может обратиться против своего хозяина.

Затем он аккуратно поправил рукава:

— Кто-нибудь, подойдите сюда. Вдовствующая императрица недавно потеряла своего старшего сына. Она явно не в себе. Нам больно видеть ее такой. Пожалуйста, позаботьтесь о ней. Не позволяйте никому ее беспокоить.

Словно безумная, вдовствующая императрица тут же бросилась на него, но ее удержали охранники-полукровки. Ее взгляд затуманился, кровеносные сосуды сделались похожими на тонкую паутину. Она так разозлилась, что ее глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит.

Был ли в этом темном мире хоть кто-то, кто еще не сошел с ума?

Вдовствующая императрица закричала:

— Стой, стой! Шэн Сяо, ты... м-м-м…

Охранники-полукровки не питали к женщине никакого уважения. Один из них бесстрастно зажал ей рот ладонью.

Шэн Линъюань прошел всего несколько шагов, а затем оглянулся. На его лице отчетливо читалось напускное беспокойство.

— Не волнуйтесь, матушка. Мы как можно скорее найдем для вас самого лучшего лекаря, отыщем эффективное лекарство и вернем вам покой, — произнес он.

Поняв, к чему он клонит, императрица Чэнь внезапно замерла.

— Страна только недавно начала вставать с колен. Еще столько всего нужно сделать. Боюсь, это займет какое-то время, — уголки губ Шэн Линъюань поползли вверх. — Матушка, прошу меня простить, наберитесь терпения и положитесь на меня.

Достойные смерти негодяи все еще ходили по свету, их заслонившая небо рука4 все еще висела над головами людей.

4 遮天 (zhētiān) — досл. заслонить небо (обр. об огромном количестве, колоссальной силе, великом деле).

Закончив говорить, Шэн Линъюань вежливо попрощался с вдовствующей императрицей. Все это напоминало идеальную церемонию, настоящее представление... Все детство вдовствующая императрица только и делала, что указывала ему, как следует ходить, сидеть и лежать. Он не имел права на ошибку.

Развернувшись, Его Величество вышел из Ледяного зала. Улыбка исчезла с его лица. Державший ребенка охранник тут же поспешил к нему, но Шэн Линъюань даже не взглянул на спасенное из огня дитя.

— Скажи ему, чтобы он перестал плакать. Почему он никак не прекратит?

— Проклятие, если ты не успокоишься, я сам тебя заставлю!

За пределами Ледяного зала висело белое солнце5. На деревьях уже распустились почки, но снег, укрывший дворец Дулин, казалось, никогда не таял. Сюань Цзи шагнул вперед, попытавшись было поймать в руки холодную, словно иней, тень, но в его ладонях остались лишь сияющие осколки.

5 青天白日 (qīngtiānbáirì) — белое солнце в синем небе (обр. в знач.: ясный, светлый).

Юноша резко открыл глаза, и пробившиеся в окно солнечные лучи едва не ослепили его. Не успел он опомниться, как ночь закончилась. Персонал больницы спокойно сновал туда-сюда. Местные медсестры, похоже, давно привыкли ко всяким странным типам с особыми способностями. Они не знали, что за ритуал он проводил, потому не беспокоили его. Очнувшись, Сюань Цзи обнаружил, что в палате было убрано, занавески раздернуты, а в вазе красовались свежие цветы.

Лепестки цветов до сих пор поблескивали от росы. Окна палаты выходили на юг, и можно было без труда любоваться на то, как сливаются воедино море и небо. И эта синева казалась необъятной.

Сюань Цзи чувствовал себя живым мертвецом. Поднявшись с больничной койки, он собирался было сбежать, но за ночь сидения в одной позе его ноги так онемели, что, едва коснувшись пятками пола, он чуть было не рухнул на колени. Однако Сюань Цзи было все равно. Его дух все еще был там, в событиях трехтысячелетней давности. Он вылетел из палаты, словно хромое торнадо.

Густой туман вокруг Шэн Линъюаня, наконец, рассеялся. Он действительно был наследником рода человеческого, надеждой всего народа. Но почему тогда его пригвоздили к бронзовому треножнику, словно жертву?

Почему его «родная мать» все это время жила спокойно, зная, что юный принц рос, скитаясь по свету со своим наставником?

Почему при живом старшем брате они позволили младшему ребенку стать главным героем пророчества?

Почему чиновники императорского двора вынудили владыку людей, победившего короля демонов и восстановившего в стране мир, войти в недостроенный дворец?

Почему, чтобы уничтожить клан гаошань, Дань Ли пошел окольными путями и намеренно довел Вэй Юя до одержимости? Будто все это было лишь для того, чтобы он мог быть на три шага впереди императора...

Если бы Шэн Линъюань заранее знал свою судьбу, если бы не предательство князя Нина, разве жизнь императора У была бы такой же блестящей и стремительной, как падающая звезда? Завершилась бы она в свой самый яркий момент, когда он изгнал чужаков и вошел во дворец правителя клана гаошань? Взошел бы его племянник на трон, унаследовав престол, и похоронив под тенью героического прошлого грязную тайну храма Чжу-Цюэ?

Неудивительно, что, когда он стал взрослым, никто не настаивал на том, чтобы он женился и обзавелся детьми. Ожесточенная война с кланом демонов закончилась, но ни Дань Ли, ни вдовствующая императрица и не подумали «подстраховаться», и позволить ему продолжить свой род. Оказалось, с самого начала и до конца, он был лишь опасным орудием.

Единственным, что принадлежало ему в этом мире, был сломанный меч.

Что это была за жизнь…?

Сюань Цзи остановился и увидел Шэн Линъюаня. Тот стоял у ворот больницы и спокойно беседовал с оперативниками «Фэншэнь». В тот день выйдя в море, они, похоже, не слышали ту часть разговора, где он вынуждал Чжичуня умереть. Для них этот старый дьявол был благодетелем, спасшим их командира Яня. Оперативники смотрели на него восторженными глазами. Они были так благодарны, что, не задумываясь, отдали бы за него свои жизни.

Возле Шэн Линъюаня высилась куча подарочных коробок. Их было так много, что хватило бы на сувенирный ларек у окраины города.

Наивный ребенок Чжан Чжао и вовсе открыл заднюю крышку своего секундомера, достал оттуда талисман из черепашьего панциря и торжественно вручил его Шэн Линъюаню:

— Брат, это досталась мне в наследство от родителей. Они тоже были из числа людей с особыми способностями, и этот черепаший панцирь перешел к ним от предков. Говорят, он может защитить... Правда, я понятия не имею, как это работает, но, должно быть, эта вещь какая-то особенная. Я будто чувствую, как сила течет внутри нее. Это самое ценное, что у меня есть. Я отдам этот талисман тебе. Сохрани его, и, если с тобой что-то случиться, ты всегда сможешь позвать меня. Я услышу зов, будучи даже на краю земли, и тут же примчусь.

У старого дьявола не было ни стыда, ни совести. Чжан Чжао осмелился отдать ему свое сокровище, и Шэн Линъюань спокойно его принял.

— Премного благодарен, — произнес он.

Шквал негодования Сюань Цзи едва не вырвался наружу.

В этот самый момент Шэн Линъюань, наконец, почувствовал его присутствие и с улыбкой повернулся к юноше. Вот только эта его улыбка ничего не стоила. С самым, что ни на есть, мрачным выражение лица, Сюань Цзи кое-как дохромал до них, держась за стену, вырвал из рук Шэн Линъюаня талисман из черепашьего панциря и бросил его обратно Чжан Чжао.

— В этом нет необходимости.

— Нет, она очень даже есть! — этот глупый ребенок, Чжан Чжао, нахмурился, и с торжественным видом вновь вложил талисман в руку Шэн Линъюаня, сильно сжав в ладони чужие пальцы. — Командир Янь — основа «Фэншэнь». Он спас не просто командира, он спас второго отца6 «Фэншэнь»!

6 再生父母 (zàishēngfùmǔ) — вторые родители (обр. в знач.: спасители, благодетели).

Стоило Сюань Цзи вживую увидеть, как кто-то «продается врагу»7, и у юноши задергался глаз.

7 认贼作父(rènzéizuòfù) — признать злодея своим отцом (обр. в знач.: продаться врагу).

Заметив это странное выражение лица, Чжан Чжао, казалось, что-то осознал. Он поспешно отпустил Шэн Линъюаня и завел руки за спину:

— Я лишь хотел выразить свою благодарность за... за разумное сотрудничество. Ха, директор Сюань, нет-нет-нет... не смотри на меня так... я не трогал твой дух меча.

Сюань Цзи промолчал.

С этими «Фэншэнь» явно что-то не так. Их бывший командир состоял в неправильных отношениях с духом меча, и теперь они коллективно ставили клеймо «неправильных отношений» на всех остальных. Но ведь не все встречаются со своим оружием!

Отложив талисман из черепашьего панциря в сторону, Шэн Линъюань перевел взгляд на Сюань Цзи и сказал:

— Доброе утро. Ты так тяжело работал прошлой ночью. Не думал, что ты сможешь так рано встать.

Стоявшие поблизости оперативники «Фэншэнь» были немало удивлены, услышав столь жестокие слова. Не успев вытереть восторженные слезы, они поспешно закашлялись и разошлись.

— Нет, послушайте, я все объясню... — пробормотал Сюань Цзи.

— Вы говорите… ха-ха, — рассмеялсяЧжан Чжао. — Я не буду вам мешать. Кстати, директор Сюань, Отдел восстановления прислал кое-кого. Старик Ло и остальные сейчас занимаются делами на побережье. Они в курсе, что тебя еще не выписали из больницы. Когда закончат, наверняка будут действовать по обстоятельствам. Я скажу им, чтобы они позже навестили тебя.

Сюань Цзи снова промолчал.

Боже, твою мать, пусть они не торопятся!

Оперативники затерялись в толпе, и деловая улыбка сползла с лица Шэн Линъюаня. Они с Сюань Цзи знали друг друга слишком хорошо и были слишком ленивы, чтобы притворяться.

Шэн Линъюань заметил, что Сюань Цзи уже научился погружаться в созерцание и смог избавился от заклинания-проводника. Теперь он, похоже, пребывал в хорошем настроении. Юноша больше не выглядел так, будто его бросили. Шэн Линъюань знал, что у этого болвана была прекрасная основа в сочетании с уникальной наследственностью. Этот урок смог принести в два раза больше пользы при минимуме усилий. Видимо, он никогда раньше всерьез не занимался самосовершенствованием.

— Твои коллеги допрашивают слепого. Иди и посмотри, — произнес Его Величество, переступив через расставленные повсюду коробки, и зашагал прочь, совершенно не заботясь о чувствах других людей.

Сюань Цзи пришлось собрать их все и передать охраннику.

Некоторые коробки были хорошо упакованы, некоторые казались совсем простыми. В них было все: от сухих продуктов и деликатесов, до модной электроники. Кто-то из оперативников «Фэншэнь» даже прислал пару браслетов с драгоценными камнями. Их цена была выше, чем сумма штрафа за нарушение «красной линии». У Сюань Цзи голова шла кругом. Это не подношения, это тяжкий груз обманутых чувств «Фэншэнь».

— Директор Сюань, взгляните на это... — окликнул его охранник больницы. Он тоже был человеком с особыми способностями, давно вышедшим на пенсию. Когда он пересчитывал подарки, из одной из коробок выпала бумажная карточка. Охранник поднял карточку и направил ее на солнце. Бумага едва заметно поблескивала золотистым светом. На ней был начертан невидимый амулет. — Это бумажный щит.

Сюань Цзи был ошеломлен. Стоило ему только коснуться карточки, как он тут же почувствовал колебания энергии.

— Во времена моей молодости такие вещи были очень популярными, — задумчиво сказал охранник. — Это специальный инструмент, способный пропускать через себя силу особых способностей. Как костный мозг8. В условиях чрезвычайной ситуации амулет разрушится и спасет владельца. Однако, следует помнить, что его возможности ограничены. Если угодите в автомобильную аварию, амулет сможет смягчить удар, но, если вы встретитесь с мифриловой пулей, он будет просто бесполезен. Если подобная вещь попадет в руки плохих людей, разразится скандал. Сейчас никто таких не делает. Важен не дар, а стоящая за ним мысль9, директор Сюань. Можете оставить свои вещи на хранение, но вы должны беречь эти бумажные щиты. Вы ведь не хотите обмануть чужие ожидания?

8 Красный костный мозг — у человека важнейший орган кроветворной системы, осуществляющий гемопоэз (процесс образования, развития и созревание клеток крови), или кроветворение — процесс создания новых клеток крови взамен погибающих и отмирающих.

9 Аналогично «Лёгок подарок, да дорого внимание».

Сюань Цзи опустил глаза и увидел, что почти в каждой подарочной коробке был такой «щит».

Каким же популярным был Янь Цюшань в «Фэншэнь»?

Собрав все карточки вместе, юноша хотел было догнать Шэн Линъюаня. Но оказавшись перед ним, Сюань Цзи выпалил лишь:

— Ваше Величество, подождите, мои коллеги...

Однако Шэн Линъюань и не думал ждать, когда он закончит. Его Величество кинул на юношу быстрый взгляд и снова зашагал вперед.

— Кончик кисти дрожит10, и вся сила вытекает наружу. Эти ничтожные амулеты так плохо нарисованы, что от них нет никакого толку.

10 笔端 (bǐduān) — кончик кисти, кончик пера (обр. в знач.: острое перо, владение пером, умение писать).

Сюань Цзи сжал в ладони один из бумажных щитов и сердито произнес:

— Ты…

Но Шэн Линъюань даже не остановился, оставив юношу позади, наблюдать за его идеально ровной спиной. Чтобы добиться такого силуэта, вдовствующая императрица постоянно хваталась за линейку.

«Я тоже всего лишь заблуждение», — когда Сюань Цзи впервые встретился с ним в Чиюань, этот человек описал себя именно так.

Ваше Величество владыка людей, если вы не такой бессердечный, каким кажетесь, как же вы смогли выжить в то одинокое и безумное время?

Ни с того ни с сего Сюань Цзи достал свой мобильный телефон, вошел в интернет и открыл соглашение о полной ответственности, внимательно перечитав его несколько раз...

— Тот дождевой червь со шрамами на все лицо сбежал, марионетка... едва мы сошли на берег, как она самоуничтожилась. Остался только… Что ты делаешь?

Но Сюань Цзи молчал.

На экране его мобильного телефона появилась надпись: «Отпечаток пальца получен, соглашение о полной ответственности загружено».

Глав 69

С такими способностями, как у Дань Ли, даже собака смогла бы покорить толпу. Так чего же они хотели от меня?

Мобильный телефон Сюань Цзи, похоже, пережил глубокое потрясение. Едва юноша успел подписать «Соглашение о полной ответственности», как его аппарат словно свихнулся и в панике отправил хозяину двадцать восемь сообщений.

В одних были поздравления для духа меча с приобретением правового статуса и обретением «человеческих прав». В других призывы Сюань Цзи не останавливаться на достигнутом и идти дальше, чтобы дать духу меча возможность получить все виды удостоверяющих личность документов. Третьи рассказывали о льготах. И, наконец, четвертые напоминали подписавшему соглашение юноше о том, что теперь он должен был нести ответственность за все деяния духа, включая в том числе и тюремное заключение за совершенные им преступления и убийства. Поэтому все подписавшие «Соглашение о полной ответственности» должны были постоянно следить за поведением своих духов и вливать в их головы тонны консервативного шлака о культуре и знании законов. Ни двойная зарплата, ни льготы, не давались просто так.

Следить за… поведением…

Прививать... понятия о культуре и верховенстве закона.

Мобильный телефон Сюань Цзи снова завибрировал и юноша, наконец, пришел в себя. Он так сильно вжился в роль, что совсем потерял разум. Он медленно оторвал взгляд от экрана и встретился лицом к лицу с Его Величеством. Молодой человек стоял в нескольких шагах от него.

Шэн Линъюань был озадачен.

— Эта марионетка изначально была всего лишь пустой куклой. Кто-то манипулировал ею из-за кулис, но ее поймали. Что удивительного в том, что она самоуничтожилась?

Однако, едва услышав эту новость, несмышленый птенец Сюань Цзи внезапно позеленел.

У юноши было такое лицо, словно ему только что вырвали все зубы мудрости.

— Нет, ничего...

Память о духе меча демона небес была запечатана в самой глубокой части его моря знаний. Конечно, для него все эти воспоминания не были набором «голографических порнофильмов»1. Сюань Цзи ясно чувствовал, что эмоции, принадлежавшие духу меча, влияли и... даже манипулировали им.

1 小电影 (xiǎodiànyǐng) — порнофильм («маленький фильм», название происходит от того, что изначально из-за невозможности показа в открытом доступе, такие фильмы демонстрировались в маленьких кинотеатрах).

Всего за несколько дней он пережил слишком много всего, но так и не получил ничего взамен. Его сердце разрывалось от горя. Он очень устал и был сильно обижен. Он был сам не свой. Сюань Цзи казалось, что, если это продолжится, то рано или поздно он сольется с духом меча демона небес.

Ассимиляция или отчуждение… Сюань Цзи решил как можно скорее выбросить все это из головы. В конце концов, люди существа переменчивые. Каждый день кто-нибудь из них попадается в ловушку всевозможных социальных идей. Мало кто имеет собственную точку зрения. Сюань Цзи никогда не требовал от себя быть «нерушимой неприступной скалой». Если бы он мог превратиться в злобного генерального директора, чей кошелек разросся бы вместе с его должностью, он бы не только не возражал против этого, он был бы счастлив.

Но он не хотел быть таким, как дух меча демона небес.

Бесконечные невзгоды могли бы сплотить страну, но это, несомненно, повредило бы ее жителям. Всю свою жизнь дух меча был словно «отлитый из стали»,​​​​​​​2 он был несчастен. Даже умирая, он все еще метался, пытаясь отыскать этого бессердечного дьявола. Это делало ситуацию еще более трагичной. Одних толь

ко этих немногочисленных воспоминаний хватило, чтобы нанести Сюань Цзи серьезную травму. И теперь, четыре слова «дух меча демона небес» не на шутку пугали его.

​​​​​​​2 钢浇铁铸 (gāng jiāo tiě zhù) — метафора настойчивости и упорства.

Так больше не могло продолжаться.

Сюань Цзи глубоко вздохнул и попытался успокоиться. Юноша медленно опустил взгляд на мобильный телефон. На экране блокировки стояло его собственное селфи. Всевозможные фильтры были выкручены на максимум, и все это великолепие, того и гляди, готово было пролиться через край. Даже его зубы казались белее, чем обычно. Сюань Цзи уставился на свое красивое лицо и, наконец, удостоверился, что он — это он. Он был ярким фейерверком и даже близко не напоминал того злобного и враждебного духа меча... Он так надеялся, что «Соглашение о полной ответственности» можно будет аннулировать.

Немногочисленный технический персонал Управления по контролю за аномалиями сидел на корточках у Отдела ликвидации последствий. Связь была плохой, а местное программное обеспечение переживало не самые лучшие времена, как если бы все здесь присутствующие разом попытались заполучить дефицитные билеты на Весенний фестиваль​​​​​​​3. Сюань Цзи потребовалась сила девяти быков и двух тигров​​​​​​​4, прежде чем он вновь открыл «Соглашение о полной ответственности». Он весь вспотел. Внимательно изучив условия договора, он с облегчением осознал, что данный документ мог быть отозван в течение двадцати четырех часов.

​​​​​​​3 Чуньцзе — праздник Весны, который еще называют Китайским новым годом.

​​​​​​​4 九牛二虎之力 (jiǔ niú èr hǔ zhī lì) — сила как у девяти быков и двух тигров (обр. в знач.: нечеловеческая сила, огромные усилия; неимоверный труд).

Амитабха, хвала великим цифровым протоколам!

Он не задумываясь нажал на кнопку и перешел к процедуре отмены. На экране появилось простое диалоговое окно, содержимое которого могло кого угодно заставить умереть от обострения обсессивно-компульсивного расстройства​​​​​​​5. В окне светилась неровная надпись: «Вы хотите расторгнуть «Соглашение о полной ответственности»?

​​​​​​​5 Обсессивно-компульсивное расстройство (ОКР) — это заболевание, вызывающее мысли, которое могут привести к навязчивым и утомительным действиям.

Но Сюань Цзи был слишком занят, чтобы придираться к положению текста. Юноша не задумываясь нажал «Да».

В след за первым на экране появилось другое, не менее кривое диалоговое окно, со словами: «Для обеспечения общественной безопасности, после отмены «Соглашения о полной ответственности» будет немедленно запущена процедура обязательной проверки. Настоятельно рекомендуем духу меча и подписавшему документ лицу быть готовыми к сотрудничеству. Желаете продолжить?»

Да! Нет… Подождите!

В чем заключается эта проверка?

Сюань Цзи быстро нажал на ссылку «Процедура проверки безопасности» и бегло просмотрел ее содержание.

После запуска процедуры проверки безопасности наиболее человечному инструментальному духу по умолчанию присваивался статус «особо опасен».

Но что значит «особо опасен»? Когда он только пришел на эту работу, в Большом каньоне Чиюань взбунтовались восемь мутировавших деревьев. Но даже они являлись угрозой «второго уровня», а призрачный остров, который едва не убил Янь Цюшаня, всего лишь «первого».

Но если в мире появится «особо опасный объект», Управление тут же примет экстренные меры. Они моментально мобилизуют всех ближайших оперативников, способных произвести принудительный арест и, при необходимости, активируют крупномасштабный массив для блокировки пространства.

То есть, как только Сюань Цзи нажмет на эту кнопку, «Фэншэнь», с щебетом пытавшиеся всучить Его Величеству подарочные коробки, немедленно получат приказ о мобилизации с целью «устранить» Шэн Линъюаня, как «неопознанный особо опасный объект».

В этой ущербной системе, для того, чтобы просто отозвать «Соглашение о полной ответственности», нужно было запустить процедуру проверки безопасности!

Похоже, в такой огромной организации, как Управление, было полно лентяев. Такой строгий контроль над Чжичунем был связан с тем, что он причинил боль невинным людям. Но Управление по контролю за аномалиями должно было разработать положение, благодаря которому все посторонние видели бы лишь то, что «люди не превышают своих полномочий, а значит чиновникам нечего расследовать».

Если бы Сюань Цзи научился делать вид, что Шэн Линъюаня не существует, то, теоретически, он мог бы продолжать в том же духе. Ладить с коллегами, никого не обижать и следить за тем, чтобы никто не донес на него за незаконное содержание духа меча. Тогда все было бы нормально... И вообще, у кого хватило бы смелости на него донести? Во всяком случае, «дух меча» — это просто прикрытие. Его Величество не был настоящим мечом. Но с того самого момента, как он зарегистрировался в системе и подписал «Соглашения о полной ответственности» он самолично себя сдал. Управление четко обозначило, что, как только в мире появляется «особо опасный инструментальный дух», он должен немедленно пройти проверку безопасности. Если только не найдется кто-то, кто согласится взять на себя всю ответственность.

В конечном счете, все это произошло из-за надоедливого… Нет, все из-за остатков воспоминаний о духе меча демона небес, сокрытых в море его сознания!

Сюань Цзи посмотрел на Шэн Линъюаня, а затем опустил глаза в пол, размышляя о том, что Его Величество не будет просто стоять и ждать окончания проверки. Пусть сейчас он и находился в дружеских отношениях с Управлением по контролю за аномалиями, и, фактически, играл такую же роль, это совершенно не означало, что этот старик не передумает. Ради сохранения «общей картины» этот дьявол мог запросто предать смерти своих временных товарищей. Его ни в коем случае нельзя было оскорблять.

Шэн Линъюань был крайне внимательным. Он поймал украдкой брошенный на него взгляд Сюань Цзи и решил не церемониться:

— Если тебе есть что сказать — говори. Чего смотришь? — лениво произнес Его Величество.

У Сюань Цзи на языке вертелись тысячи слов. Ему хотелось немедленно броситься к Шэн Линъюаню, обнять его за ногу и умолять вспомнить о «круговой поруке». Юноше хотелось попросить этого дьявола пожалеть его, проявить милосердие к простым людям, начать жить обычной жизнью и держаться подальше от уголовного кодекса.

Шэн Линъюань внезапно оглянулся и посмотрел на Сюань Цзи.

— Хм?

Умом Сюань Цзи понимал, что он должен держаться подальше от «желтой ставки»​​​​​​​6, держаться подальше от Шэн Линъюаня. Но этот взгляд спровоцировал его. Сердце юноши сжалось, и у него тут же подскочило давление. Однако он прекрасно понимал, что это «сердце заставляло его тело работать». Сюань Цзи молча заблокировал свой мобильный телефон и сунул его обратно в карман. Он ничего не ответил, опасаясь выдать себя.

​​​​​​​6 Желтая ставка — это преступление, связанное с проституцией, торговлей или распространением ложной информации, азартными играми, покупкой или употреблением наркотиков.

— Я хотел бы кое о чем спросить... — пряча смущение, начал было Сюань Цзи. Юноша пытался казаться бесстрастным, старательно подбирая слова, чтобы показать старому дьяволу, что его все это совершенно не заботит. — Я хотел спросить, там, на море, когда мы сражались против Вэй Юя… Мне показалось, или мы действительно сдерживали друг друга... Я заблуждаюсь?

Шэн Линъюань вскинул бровь.

— О, а я думал у тебя проблемы с памятью.

Сюань Цзи ошеломленно замолчал.

Он почувствовал, что его снова использовали.

— Да, мы с тобой абсолютно несовместимы, — отозвался Шэн Линъюань, в нескольких словах описав принцип взаимоотношения «двух преступников»​​​​​​​7. Он чувствовал, что Сюань Цзи, возможно, не поймет его, потому ответил просто и грубо. — Другими словами, это очень тонкая грань. Ничего страшного, если ты этого не понимаешь. Просто запомни, что, если сила Чиюань и сила печати Чжу-Цюэ нарушат равновесие, небеса этого не потерпят. Если когда-нибудь пламя Чиюань разгорится вновь, не используй так бездумно мощь клана Чжу-Цюэ, в попытках запечатать его.

​​​​​​​7 犯克 (fàn kè) — китайская идиома, означающая, что люди рождаются с обстоятельствами взаимной сдержанности. Таких людей называют «преступниками».

— А что, если ситуация будет критическая? Что, если я столкнусь с сильным врагом, с которым не смогу справиться?

— Пламя Чиюань было запечатано три тысячи лет назад. Древние божества и демоны давно уже вымерли. В этом мире больше нет достойных противников. Кроме этой печати, клан Чжу-Цюэ больше ничего не связывает. Твое наследие насчитывает три тысячи лет, ты поистине уникален...

Обычно мягкий и нежный голос Шэн Линъюаня не изменился, но, услышав его слова, Сюань Цзи внезапно сострил:

— Но при этом такой уникум как я может умереть. Я просто неудачник, так мне и надо!

— Остроумно, — улыбнулся ему Шэн Линъюань.

Сюань Цзи закрыл рот и некоторое время молчал. А затем вновь произнес:

— Ваше Величество, не знаю, правильно ли я понял, но, выходит, чем больше власти, тем больше правил, и тем больше ограничений, верно?

Шэн Линъюань вновь улыбнулся.

— Хм?

— Я все думал об этих темных жертвоприношениях, — осторожно начал Сюань Цзи. — Первым, кого они призвали, были вы... Вы. Но в долине была похоронена пустая кукла. Ваше Величество запечатали Чиюань, но до недавнего времени я ничего не знал об этом. Правда, не думаю, что брат, руководивший жертвоприношением, был таким же невежественным, как я. В первом же раунде он сразу призвал могущественного врага, чтобы усложнить всем задачу. Это просто невероятно.

Прошлые поколения прожили слишком долго. Согласно древней традиции они должны были или повеситься, или принять лекарство. Те, кто не знал недостатка в деньгах, могли проглотить золотую пластинку​​​​​​​8, а те, кто был посильнее духом, перерезали себе горло. И лишь Его Величество пошел иным путем, открыв новый способ покончить с собой. Он не задумываясь шагнул босиком в жерло вулкана, объединив тем самым смерть с кремацией.

​​​​​​​8 吞金 (tūnjīn) — проглотить золотую пластинку (с целью самоубийства).

Тот «оборотень» тоже понимал, что Его Величество не сможет стать одной из темных жертв. Он не мог помешать Шэн Линъюаню разорвать контракт. Не мог помешать забрать с собой тех, кто потревожил его вечный сон.

Если бы Шэн Линъюаня не пробудился, одного только Алоцзиня с его таинственными шаманскими проклятиями хватило бы, чтобы уничтожить Управление, не говоря уже о правителе клана гаошань, и о самом манипуляторе, стоявшем за темным жертвоприношением... Иными словами, зачем эти истинно верующие разбудили старшего брата? Им нечем было заняться, и они решили поискать неприятностей на свою голову?

— Думаю, это вполне возможно. Законы небес похожи на тугой резиновый мяч. Если он столкнется с чем-то мощным, мяч непременно отскочит от него, как молния. Командир Янь считает, что Бедствия также подчиняются законам природы. И если он прав, то и молодой глава клана шаманов, и правитель Вэй Юй, и все остальные, относятся к разряду тех существ, чье присутствие в этом мире нежелательно. Однако, я заметил, что, пока вы здесь, молния не трогает других. Она избегает их, словно вы... — Сюань Цзи чуть было не выпалил «громоотвод», но, на его счастье, сработал внутренний тормоз, и юноша вовремя прикусил язык. — ...Тот, кто смотрит на бескрайние леса с высоты небес, вы разорвали этот мяч. Именно из-за этого все остальные Бедствия кажутся небесам такими незначительными. Они словно выскользнувшая из сетей рыба. Как там говорят? «Если Шэнь и Шан​​​​​​​9 встретятся, дыма и пыли​​​​​​​10 не избежать»...

​​​​​​​9 参商 (shēnshāng) — звёзды Шэнь и Шан (две звезды, находящиеся на противоположных сторонах неба (обр. в знач.: люди, никогда не встречающиеся друг с другом). Также Шэнь и Шан сыновья мифического императора Гаосина, враждовавшие между собой. Император поселил их в разных созвездиях, чтобы они не могли встретиться (обр. в знач.: враждовать, быть не в ладах, особенно о братьях).

​​​​​​​10 烟尘 (yānchén) — дым и пыль (обр. в. знач. тревога в связи с вторжением кочевников или мятежников).

Сказав это, Сюань Цзи внезапно замер. Казалось, эти слова эхом отозвались в его сердце... Когда-то, давным-давно, кто-то так же вздыхал ему на ухо.

Кто же это был?

Но Шэн Линъюань не придал этому никакого значения. В своей жизни Его Величество успел услышать великое множество различных речей. И в этой немалой иерархии высказывания Сюань Цзи сошли бы разве что за «не режущие слух». Он не попал даже в ряды третьесортных льстецов.

— Более того, — вдруг отозвался Шэн Линъюань. Он видел, что маленький демон был далеко не глуп, к тому же, у него было довольно много свободного времени. Его Величество остановился и продолжил, — помимо того, что я могу преградить этим Бедствиям путь на небеса, у нас с Чиюань общее происхождение. Три тысячи лет мы были связаны друг с другом. И причина, по которой я смог ответить на зов темной жертвы, кроется в том, что теперь печать слабеет. Из тридцати шести костей осталась лишь одна...

В его словах сквозила полная безнадежность.

Шэн Линъюань взглянул на Сюань Цзи и цокнул языком:

— Тц, если я буду бесконтрольно использовать темную энергию, чтобы разобраться со старыми друзьями, то Чиюань вообще не нужно будет зажигать.

Другими словами, до тех пор, пока у школы Истинного учения есть возможность постоянно создавать для Шэн Линъюаня новых врагов, тем самым провоцируя его, все это равносильно подливанию масла в огонь.

— Ваше Величество, у меня есть еще один вопрос, — глубоким голосом сказал Сюань Цзи. — Что вы имели в виду, сказав, что у вас с Чиюань общее происхождение?...

Почему ты выбрал плавильный котел земли своим последним пристанищем? Почему у вырезанной из нефрита пустой куклы те же силы, что и у настоящего Бедствия?

Когда-то люди доверили судьбу целой расы демону небес… Почему, черт возьми?

Зима в Юйяне была невероятно красива. Когда юноша закончил говорить, теплый ветер ворвался в большие облака. Они закрыли собой солнце, и на землю опустилась тень. Вся окружающая растительность мгновенно потемнела, и золотой ореол, окутавший фигуру Шэн Линъюаня, исчез без следа. Его длинные стянутые на затылке волосы казались черными, как смоль, а рубашка с длинными рукавами — кипенно-белой.

Больница располагалась в довольно отдаленном месте, и на окруженной кокосовыми пальмами тропинке редко можно было встретить посетителей. На данный момент их было всего двое. И они долгое время не могли найти друг с другом общий язык. Сюань Цзи казалось, что, как только он задал этот вопрос, температура воздуха вокруг него упала на три градуса. Юноша тут же догадался, что перешел границу, и умело выкрутился:

— Я просто спросил, если это так сложно, можете ничего не отвечать. Ах, тайна. Я все равно не пойму...

— Я выражался буквально, — отмахнулся Шэн Линъюань.

Сюань Цзи затаил дыхание и внимательно посмотрел на Его Величество. Он заметил, что тот слишком долго молчал и хмурился. Похоже, Шэн Линъюань боялся показать, как тяжело он переживал из-за «болезни духа меча демона небес»:

— Ваше величество, вам не нужно...

— Нет ничего такого, что я не мог бы рассказать, но я не знаю, с чего начать, — хмурясь, отозвался Шэн Линъюань. — С чего начать так, чтобы ты понял.

Сюань Цзи промолчал.

Ладно, ничего страшного, «болезнь духа меча демона небес» излечилась сама из-за вопиющей дискриминации.

— Ты ведь знаешь историю о том, как Шэн-цзюнь развязал войну? Историю первой битвы при Пинъюань?

Сюань Цзи какое-то время не отвечал, пока вдруг не вспомнил, что «Шэн-цзюнь» — это титул императора Пина.

— Король демонов Цзю Сюнь истребил клан Чжу-Цюэ и захватил Чиюань. Пока долина находилась в его руках, люди не могли сопротивляться. Даже если бы все смертные объединились в одно целое, несметное множество муравьев не смогло бы остановить проливной дождь, — Шэн Линъюань медленно прогуливался по безлюдной тропинке. Солнце золотом сияло на листьях невысоких деревьев. Голос у Его Высочества был крайне ленивым. Будто бы он просто отдыхал в свой выходной, ведя беседу, не имевшую ничего общего с историческими событиями. — Так что люди попросту не могли позволить Цзю Сюню добиться своего. К счастью, пусть Цзю Сюнь и поглотил главу клана божественных птиц, он не мог полностью контролировать Чиюань.

Сюань Цзи осторожно спросил:

— «Поглотил» значит...

— Просто съел, — беспомощно ответил Шэн Линъюань. — Тигры и волки едят овец, шакалы и лисы охотятся на фазанов, в этом нет ничего необычного. Для демонов вполне нормально кого-то есть. Что в этом странного? Ты — дух, рожденный из костей демона. Как ты можешь жить как человек?

Сюань Цзи снова замолчал.

Теперь он думал, что слова «маленький демон» стали его проклятием.

— Король демонов Цзю Сюнь появился на свет после того, как старый король напился и проявил благосклонность к одной из русалочьих женщин. Та девушка была скромна, и, по сравнению со всеми остальными демонами, больше напоминала домашнее животное. Другие наложницы короля задушили ее и утопили в вине. Цзю Сюнь ненавидел свое происхождение. Он испробовал все, чтобы смыть с себя русалочью кровь, он поглотил девятьсот девяносто девять злобных духов, чтобы очистить свое тело. Он съел тысячи голов и тел. И когда он поглотил главу клана божественных птиц, он... — Шэн Линъюань задумался, вспоминая слово, которое услышал в телевизионной рекламе. — Он заработал «несварение желудка»... И до тех пор, пока он полностью не подчинил себе силу Чжу-Цюэ, долина Чиюань отказывалась признавать его своим господином.

— И что потом? — дослушав до слов о «желудке», Сюань Цзи внезапно задумался: «Может, нужно было дать королю демонов хорошее слабительное? Даже в древние времена в поедании сашими​​​​​​​11 из диких животных не было ничего хорошего».

​​​​​​​11 Сашими — блюдо национальной японской кухни. Сашими готовят из филе разнообразных сортов рыб, других морепродуктов и даже мяса, нарезанного на небольшие кусочки. Все продукты подаются исключительно в сыром виде.

— Чиюань разделился надвое.

— Что? — переспросил Сюань Цзи.

— Легенды гласят, что, с тех самых пор, как истинный бог создал небеса и землю, в мире появилось три демонических инструмента. Им было ведомо все на свете, они могли пожирать блуждающие огни и вскоре превратились в тело демона небес. Что это за три инструмента? Ты наверняка не слышал о том, о чем я тебе только что рассказал.

— Вы говорите о… «теле божества», «призрачной пилюле» и «сосуде мира»? — засомневался Сюань Цзи. — Я думал, это как те истории, где Нюйва чинила небо. Это ведь просто мифы и легенды*.

*Примечание автора: починка неба богиней Нюйвой действительно существующий миф, остальные три я выдумала.

«Тело божества» было нетленной плотью древнего бога. Говорят, что после смерти истинного божества, его прах возвращается в землю и сливается с природой. Но, если не дать этому случиться и особым образом запечатать тело, разъяренное божество превратится в демонический инструмент.

Что до «призрачной пилюли», то Сюань Цзи недавно видел ее в одной мобильной игре. Говорят, что каждые десять тысяч лет в мире рождается «темное отродье»​​​​​​​12. Оно появляется на свет мертвым, и в его глазах горит пламя преисподней. И этой силы вполне достаточно, чтобы утопить все в крови. Это дитя взращено ценой миллионов человеческих жизней. Его предназначение стать великим демоном небес. Как только его сердце будет вырезано, оно превратится в многогранный камень. И в каждой его грани будут заключены страдающие духи.

​​​​​​​12 В словосочетании 至阴鬼子 (zhìyīn guǐzi) — 至阴 (zhìyīn) означает не совсем тьму. Это сила инь в своём высшем проявлении. А 鬼子 (guǐzi) буквально переводится как «черти». В более современном китайском языке так пренебрежительно называют иностранцев.

Но «сосуд мира» оказался загадочнее всех. Говорят, что сотни миллионов лет назад произошла великая катастрофа. Бог усмирил огонь, но народы древности оказались выжжены дотла. В пламени исчезло великое множество живых существ. Единственным, что уцелело, были яйца Чжу-Цюэ из долины Наньмин. Несколько яиц были спрятаны в жертвенном треножнике. Все, кто сумел выжить, стремились спастись от стихийного бедствия. Люди бились о сосуд и умоляли, в надежде найти в нем убежище. Но все, что они сделали, это оставили на треножнике восемь тысяч восемьсот царапин. Поэтому, хоть Чжу-Цюэ и называют первородным божеством, она появилась на свет из демонического инструмента. Она тоже была демоном.

Шэн Линъюань улыбнулся.

— «Тело божества» всего лишь сказка, а вот «призрачная пилюля», вероятно, могла бы существовать. Однако последний из инструментов, «сосуд мира», мы видели собственными глазами. Это святыня императорской семьи.

Сюань Цзи был ошеломлен, но позже он вспомнил о храме Чжу-Цюэ, о бешеной пляске демонов, о мальчике и птенце, пригвожденных к бронзовому треножнику, и восемьдесят один удар молнии. Но, кроме этого, было еще и воспоминание о духе меча, воспоминание об истерике вдовствующей императрицы и безмолвной тоске, пропитавшей стены дворца Дулин. Картина постепенно начала проясняться, и ответ, похоже, ждал лишь зова, чтобы сойти с полотна​​​​​​​13.

​​​​​​​13 呼之欲出 (hū zhī yù chū) — ждёт лишь зова, чтоб сойти с полотна (обр. в знач.: мысль напрашивается сама собой).

— Это долгая история, моей родной матерью была не императрица Чэнь, а настоящая демоница. Во мне тоже течет кровь Чжу-Цюэ. Она не знала, что была беременна, когда принесла себя в жертву. Это и есть «закон Небесного Дао». Ты ведь понимаешь, что это?

Сюань Цзи имел довольно расплывчатое представление о так называемом «законе Небесного Дао», кроме того, что это был своеобразный свод техник и правил. Заклинания одного и того же уровня могли как сочетаться, так и противостоять друг другу. Например, вода и огонь, земля и дерево. Сильный побеждает слабого. Вода могла погасить огонь, но лесной пожар не потушить из водяного пистолета.

Независимо от того, к какому клану или родословной они принадлежали, они должны были следовать этим правилам. Первый уровень являет собой страдания человеческой жизни: рождение, болезнь, старость и смерть, законы природы и само время.

Второй олицетворяет возможность «разделить судьбу и невзгоды», равноценный обмен. Далее идет учение о взаимопорождении и взаимопреодолении пяти элементов, о судьбе родины и прочем.

Такие вещи как очищение инструментальных духов и темное жертвоприношение относятся к возможности «разделить судьбу и невзгоды» и относятся ко второму уровню. Но если правила противоречат друг другу, они должны подчиняться первому уровню.

То есть мать Шэн Линъюаня хотела принести себя в жертву, но внезапно оказалась беременной. И, так как она не смогла убить ребенка заранее, «жертвоприношение» и «рождение» вступили в конфликт друг с другом. И возможность «разделить судьбу и невзгоды» уступила настоящим рождению и смерти. Из-за этого ее план провалился.

— Из-за беременности она не смогла завершить жертвоприношение и превратилась в живого мертвеца. Так совпало, что именно я стал тем самым темным отродьем, мертворожденным. В ее жилах текла кровь клана Чжу-Цюэ. Превосходный материал для отпугивания демонов. Восемьдесят один человеческий монах принес себя в жертву во благо всего народа. Они поместили меня в сосуд мира, умертвили мою плоть и влили в меня пламя Чиюань. Демон небес, наконец, обрел тело, — беззаботно произнес Шэн Линъюань. — Пусть я и выгляжу как человек, но я не человек. Я часть Чиюань. Цзю Сюнь никогда бы не смог захватить власть. Я был секретом человеческой расы, годами влачившей жалкое существование. Иначе почему ты думаешь, люди принимали меня за знамя? С такими способностями, как у Дань Ли, даже собака смогла бы покорить толпу. Так чего же они хотели от меня?