Топить в вине бушующее пламя печали 2.0

— Похоже, это очень давняя вражда… Значит, это русалки виноваты в их вечном изгнании?

— Современные люди научились строить корабли, способные погружаться под воду на «двадцать тысяч лье», — отозвался Шэн Линъюань. — Если бы руины «Небесного нефритового дворца» действительно существовали в этом мире, их бы давным-давно обнаружили. Возможно, это место попросту исчезло без следа… или же оно спрятано там, куда никогда не попасть человеку.

— А что, если это место скрывается где-то подо льдом? — выпалил Сюань Цзи, но тут же замолчал, почувствовав себя глупо. Он не хотел донимать Шэн Линъюаня вопросами, но, не удержавшись, мягко продолжил, — но… это ведь просто предположение, верно?

Очень безумное предположение.

— Это не так, — улыбнулся Шэн Линъюань. Его зрачки слегка изменили форму. Это случилось потому, что он использовал «технику марионетки». Вновь глядя на мир глазами маленького воробья, он произнес, — я ясно помню, что на государственной печати гаошаньского правителя было начертано двести восемьдесят девять кровавых надписей.

Сюань Цзи лишился дара речи.

Кто бы мог подумать, что он пропустил такую драму… невероятно! Если Его Величество знал об этом раньше, то почему не сказал там, на кладбище в Цзянчжоу? Вместо этого он сделал вид, что так же, как и все остальные, сбит с толку.

— Печать гаошаньского правителя должна была храниться в подразделении Цинпин. Но однажды она случайно угодила в руки Хэ Цуйюй. Эта маленькая змея хотела присвоить себе «Небесный нефритовый дворец», но, в итоге, случайно уничтожила печать. Однако она не слишком хорошо замела следы. Кто-то определенно знал, что за чешуйку она хранила при себе.

Сюань Цзи тут же понял, что произошло. Шэн Линъюань специально скрыл от оперативников столь важную деталь, позволив им кинуть чешуйку в кучу других таких же находок, и отправить все это в Управление по контролю за аномалиями. Он сделал это специально, точно зная, что те, кто осведомлен об истинной природе этой находки, не упустят такую возможность!

Внезапно, Шэн Линъюань поднял руку и совершил кое-что очень страшное. Он не задумываясь запустил пальцы себе в грудь.

Сюань Цзи едва не подскочил от шока.

— Ты…

Прямо у него на глазах Его Величество, с видом бизнесмена, достающего визитку из внутреннего кармана пальто, вытащил из груди крохотную русалочью чешуйку.

Чешуйка блестела и переливалась множеством цветов.

— Разве можно ловить крупную рыбу без подходящей наживки?

В этот самый момент, в Управлении по контролю за аномалиями, Сяо Чжэн осматривал взятый в оцепление задний склон горы. Глядя на собравшуюся поблизости элиту «Лэйтин», он почувствовал, как заныло в висках.

Никто и ничто не может просто взять и испариться без следа. Управление постоянно получает в свои руки множество опасных артефактов, это строгий и выверенный процесс, он никогда не давал сбоев. А теперь еще и «Лэйтин»… «Лэйтин»…

Сяо Чжэн знал, что его нервы на пределе, пульс и давление повысились, но эмоционально он оставался холоден и попросту отказывался верить в происходящее.

Вдруг рядом с ним появилось несколько фигур. Одна из них держала на руках маленькую деревянную куклу.

— Янь… — опешил Сяо Чжэн.

Янь Цюшань спокойно помахал ему и указал на идущую позади Гу Юэси.

Зрачки Гу Юэси стали вертикальными, и стоявшие неподалеку оперативники «Лэйтин» поспешили отойти подальше, чтобы сберечь от девушки тайну цвета своего нижнего белья.

Нового командира «Лэйтин», сменившего на посту Сяо Чжэна, звали Ли Чэнь. Он нахмурился и произнес:

— Командир Янь, что все это значит? По официальным данным сейчас в Главном управлении объявлено чрезвычайное положение, и ответственными за разрешение этой ситуации назначены «Лэйтин». «Фэншэнь» командированная бригада, при чем здесь вы? Кроме того, вы больше не исполняете обязанности командира.

— К счастью, вы совершенно правы, — вежливо кивнул Янь Цюшань.

Стоило ему договорить, как рентгеновское зрение Гу Юэси что-то засекло, и оперативники второго отряда «Фэншэнь» тут же бросились к указанному месту. Ли Чэнь хотел было последовать за ними, но вдруг, словно из ниоткуда появилась крепкая рука и бесцеремонно схватила его за плечо. Ван Цзэ широко улыбнулся и громко заявил:

— Эй, брат, если ты что-то потерял, рентгеновское зрение моей Юэ-юэ будет как раз кстати. Я могу одолжить вам ее на время. Совершенно безвозмездно.

— Ван Цзэ, ты…

— Брось, мы с радостью поможем вам, нам не нужны ваши заслуги. Чего ты так разволновался? Я ведь уже сказал тебе, старина Ли, ты несправедлив. Сдается мне, ты недоволен тем, что стал командиром этого «модельного отряда»? — наигранно протянул Ван Цзэ, крепче стиснув шею командира Ли. Незаметно подмигнув Сяо Чжэну, он продолжил, — неужели директору Сяо опять придется уступить тебе свое место?

Услышав о своем положении, Ли Чэнь покраснел от гнева. Не желая мириться с нахальством этого негодяя, от открыл было рот, собираясь уже накричать на Ван Цзэ, но вдруг услышал громкий «хлопок». Пока они спорили, Гу Юэси мастерски взорвала защитный барьер. Оказывается, на заднем склоне горы тоже стоял массив!

Когда все стихло, на свет показались несколько человек. Первым из них был Ло Цуйцуй, у которого на макушке проросли листья.

Все они были с ног до головы усыпаны пылью, словно старые забытые декорации. На шее Пин Цяньжу виднелась кровоточащая царапина, рана выглядела опасной. Но девушка была так напугана, что попросту не могла подняться, так и оставшись сидеть на земле. Лицо стоявшего рядом с ней Ло Цуйцуя было серым. Измученный, он завалился на бок, словно мертвая рыбина, рассыпая вокруг себя целую дюжину талисманов и частей защитного снаряжения.

Вдруг в барьере показались двое оперативников «Лэйтин». Взрыв застиг их врасплох, но, быстро придя в себя, мужчины бросились бежать. Не дожидаясь приказа, Гу Юэси устремилась в погоню, со всех сторон засвистели мифриловые пули. Янь Цюшань крепко держал Чжичуня одной рукой, в то время как во второй сжимал металлическое ядро. Ядро вытянулось, превращаясь в тонкую пластину, и словно невесомый полог, накрыло сидевших на земле сотрудников Отдела восстановления.

Увидев это, Ян Чао не удержался и воскликнул:

— Вау! Командир Янь… Вы как раз вовремя, у меня только-только закончились письменные экзамены… Если я здесь умру, все мои усилия пропадут впустую!

Ли Чэнь был бледным, как смерть. Неужели кто-то из его сослуживцев, кто-то из «Лэйтин» напал на логистов? Похоже, эти люди были на шаг впереди других.

— Что здесь произошло?! — заорал Ли Чэнь.

— Это у вас нужно спросить, — коротко бросил ему Янь Цюшань.

— Прекратите, сначала нужно позаботиться о раненых, — перебил их Чжичунь. Вырвавшись из хватки Янь Цюшаня, он спрыгнул на землю и достал из кармана своей одежки маленький ломтик шоколада. — Ох… студент, не плач… Я желаю тебе, чтобы на следующей неделе ты хорошо постарался и сдал все свои экзамены. Старший Ло, помоги мне, накорми его. Он совсем ослаб.

— Да, теперь старина Ло Цуйцуй может с гордостью заявлять, что видел в жизни все, — протянул Ван Цзэ. Достав из кармана телефон, он открыл короткое видео, чтобы показать его Сяо Чжэну. — Похоже, весь наш местный огород был пересажен в Отдел восстановления…

Зеленые стебли сциндапсуса внезапно зашевелились, и из-под вороха листьев раздался истеричный крик:

— Помогите!

Все это напоминало какой-то розыгрыш. Вскочив на ноги, несчастный тут же поскользнулся и едва не сел на шпагат. В хаосе из стеблей и листьев послышалась возня и вновь раздался вопль:

— Это я, Ло Цуйцуй! Кто-то из «Лэйтин» предал нас, мы оказались в ловушке на оцепленном склоне горы, примерно в тридцати метрах к западу от небольшого леса. На помощь…

Когда видео закончилось, Сяо Чжэн был таким же бледным, как и Ли Чэнь.

Поддерживаемый Ян Чао, Ло Цуйцуй, наконец, перестал вопить, перевел дух и вытянув вперед дрожащую руку, указал прямо на лес.

— Ящик… запечатанный ящик…

— Твою мать, догнать их! — заорал Ли Чэнь.

Но внезапно Сяо Чжэн с силой сжал его плечо.

— Старший Ли, а где твой верный заместитель?

Глава 102

— Ты знаешь, как сильно я скучал по тебе все эти годы?

Ни в «Фэншэнь», ни в «Лэйтин» не было такого понятия, как «заместитель». Все десять капитанов «Фэншэнь» под командованием Ван Цзэ, обычно колесили по стране, занимаясь каждый своими делами. Все, кроме Чжан Чжао, много времени проводившего в Главном управлении, и Гу Юэси, отвечавшей за восточный район, до которого никому не было дела.

«Баоюй» же специализировались на оказании помощи при стихийных бедствиях. Их командир, Шань Линь, почти никогда не появлялась в Главном управлении. Бойцы ее отряда рассредоточились по всей стране, заняв несколько основных точек дислокации. Они всегда были начеку, готовые в любой момент мужественно броситься на помощь, спасая людей от катаклизмов, вызванных аномальными происшествиями. Элитные отряды никогда не встречались между собой, за исключением дней, когда все возвращались домой для празднования Нового года. Но в это утро «Баоюй» действовали совместно со всеми остальными. Это было что-то из рук вон выходящее.

И только работа «Лэйтин» больше носила показательный характер. У них было не так много возможностей оказаться на передовой, как у двух других подразделений. В основном они занимались обеспечением безопасности и прочими пустяками. И пусть Ли Чэнь был довольно сообразительным командиром, он не мог уследить за всем, потому Управление назначило ему заместителя.

Этот человек носил фамилию Юй. Он был миловиден и тонко образован, стоял на третьем месте в рейтинге бойцов «Лэйтин», а прописанные в его резюме заслуги казались такими выдающимися, что господин Юй в любой момент мог бы стать вторым Сяо Чжэном. Более того, будучи помощником Ли Чэня, он мало говорил и много делал. Он был очень скромен и вежлив, что делало господина Юя в разы популярнее вечно мрачного молодого господина Сяо, и в десять раз популярнее Ван Цзэ.

Ли Чэня прошиб холодный пот. Около трех или четырех долгих лет они с его заместителем были хорошими партнерами. Этот человек знал обо всех его делах. Ли Чэнь привык полагался на своего вдумчивого и ответственного помощника. Но если… если даже у такого человека как он возникли проблемы, то «Лэйтин», похоже, превратились в бесполезное решето.

Вдруг кто-то из научных сотрудников ахнул и указал на руку рядом стоявшего коллеги:

— Почему у тебя почернели ногти?

Второй научный сотрудник опустил глаза и в изумлении уставился на свои пальцы. Он открыл было рот, намереваясь что-то сказать, но его губы внезапно застыли. Мужчина в ужасе округлил глаза, и в его мыслях водоворотом закрутились воспоминания обо всем, что недавно произошло. Услышав в своей голове голос «Провидения», он каким-то образом смешался с командой научно-исследовательского института, подобрался к ящику и положил на него слепой лист…

Кто-то… кто-то забрался в его голову!

Но когда это произошло?

Нет… он был с ног до головы обвешан защитными амулетами, более дюжины амулетов. Почему ни один из них не сработал?

— Что ж, директор, это ваше молодое поколение целые дни проводит в тренировках, — покачал головой Шэн Линъюань. Его пальцы окутали нити черного тумана. Сейчас он больше всего напоминал кукловода, дергавшего за ниточки своей марионетки. Даже будучи так далеко, он внимательно всматривался в «море знаний» несчастного научного сотрудника. На запечатанном ящике с маркировкой «3S*001» остался след силы демона небес. Она может разъесть все, что так или иначе прикоснется к ящику.

Ни одно из защитных средств класса духовной энергии не сработало, потому что у каждой защиты есть свой «порог». Например, если кто-то решит отругать вас, это будет одна из разновидностей психологической атаки, но защитное снаряжение никак на это не отреагирует. Также и темная энергия, оставленная Шэн Линъюанем на поверхности запечатанного ящика. Словно мелкая пыль, она покрывала ящик тонким слоем, но этого было недостаточно, чтобы дотянуться до «порога». Но если темная энергия коснется человеческого тела, она впитает в себя всю жадность, гнев и безумие, запертое в море знаний.

Чем беспокойнее будет человек, тем быстрее это произойдет.

Но то, куда смотрел Шэн Линъюань, сложно было назвать «морем знаний». В нем царил полнейший беспорядок. Неудивительно, ведь его хозяин не имел привычки медитировать, его сознание никогда не опускалось в такие глубины.

Шэн Линъюань в два счета пересек чужое море знаний, больше похожее на свалку, пока не наткнулся на тень присутствия чудовищного зверя. Этот образ был выжжен внутри, словно яркое клеймо.

— Нашел.

Клубы черного тумана окутали звериный лик и, поспешно приняв его форму, превратились в искусную подделку. Легким движение пальцев стерев из моря знаний несчастного чудовищный образ, Шэн Линъюань протянул окутанную туманом руку к Сюань Цзи и произнес:

— Ты, одолжи мне свой язык, мне нужно кое-что сказать клану демонов.

Полный темной энергии, туман скользнул к Сюань Цзи, безжалостно «отравляя» непобедимого «Хранителя огня». Везде, где касалась тьма, кожа немела и слегка покалывала. Волосы на голове Сюань Цзи встали дыбом. Он оказался парализован.

Едва не прикусив язык, Сюань Цзи откашлялся и, наконец, заговорил:

— Сказал… что ты хочешь, чтобы я сказал?

— Пока они стоят прямо, они неотличимы друг от друга, — отозвался Шэн Линъюань. — Пусть преклонят колени.

Пока задний склон горы находился в оцеплении, из Сишань был только один выход. Заметив издалека нескольких человек, в числе которых был и заместитель Юй, помощник командира «Лэйтин», охранники тут же выпрямились и «отсалютовали»:

— Заместитель Юй!

Проходя мимо, заместитель Юй одарил их вежливой улыбкой, словно натурщик, позировавший художнику. Как и всегда, он редко выглядел серьезным. Похоже, он очень спешил. Подняв руку, он опустил ладонь на плечо старшего охранника, и тихо произнес:

— Это дело чрезвычайной важности, командир Ли попросил меня встретиться с директором Хуаном. Вы все, будьте осторожны!

В миг изменившись в лице, старший охранник сдержанно кивнул.

Заместитель Юй задал ему еще несколько вопросов, таких как: «На всех ли надето защитное снаряжение?» и «В норме ли показатели датчиков аномальной энергии?» Со всей серьезностью подойдя к проверке, старший охранник чинно ответил на каждый из них, а после похлопал себя по груди и сказал:

— Не беспокойтесь, мы здесь, чтобы охранять, мимо нас и муха не проскочит.

Однако никто не мог сказать, слушал ли его заместитель Юй. Молча похлопав мужчину по плечу, он спокойно направился к выходу.

— Все слышали? — потуже затянув пояс, старший охранник выпрямился, расправил плечи и принялся бранить подчиненных. — Живо просыпайтесь!

Один из младших оперативников открыл было рот и слабо пошевелил губами. «Те люди только что прошли через контрольный пункт…», — хотел было сказать он, но решив, что ситуация чрезвычайная, почувствовал себя крайне неловко. Он боялся, что может навлечь на себя беду, потому спешно проглотил эти слова.

Но вдруг оперативники «Лэйтин», только что пересекшие контрольный пункт и еще не успевшие уйти далеко, попадали на колени и склонились к земле. Никто из присутствующих даже не понял, что произошло.

Охранники растерялись и в спешке выхватили мифриловые пистолеты.

Один из оперативников «Лэйтин» вскинул руку и потянулся куда-то в пустоту. Прежде, чем охранники успели на это отреагировать, из воздуха появился запечатанный ящик. Ящик рухнул на землю, демонстрируя всем присутствующим маркировку «3S*001»,

По заднему склону горы прокатился резкий свист. Надрывный, он казался почти бесконечным, а потом все также внезапно стихло.

Едва переступив порог Главного управления, Чжан Чжао и сопровождавшие его оперативники «Фэншэнь» услышали странный звук. Бросившись к его источнику, юноша увидел, что стоявшие у входа охранники превратились в ледяные скульптуры. Это совершенно точно была работа одного из представителей водного класса.

— Что за чертовщина? Что с этими охранниками, неужели они ничего не заметили? Да они просто оглохли! — выпалил Чжан Чжао. Последствия, вызванные столкновением с законами времени и пространства, все еще давали о себе знать. Юноша не мог спать без снотворного, он плохо себя чувствовал, и его лоб усыпали прыщи. Чжан Чжао со злостью махнул рукой и сказал:

— Оставьте их здесь, пошлите кого-нибудь за врачом и сообщите командиру Яню. Все остальные, за мной! Блядь, ну что за бардак!

Сяо Чжэн и остальные подоспели позже. Не потому, что странный звук оглушил их, все из-за сотрудников научно-исследовательского института, нескольких логистов, патрульных, «Лэйтин»… и даже людей из «Центрального диспетчерского пункта». У некоторых из них почернели ногти и, едва заслышав свист, они тут же попадали на колени, словно одержимые. Целых двадцать процентов от числа всех присутствующих.

На заднем склоне горы воцарилась гнетущая тишина. Некоторые из людей были в шоке, другие же сидели на земле с мертвенно бледными лицами. Вся эта сцена напоминала аллюзию на какую-нибудь древнюю религиозную фреску. И в этой тишине было слышно, как стоявшие на коленях в один голос произносили слова на «демоническом языке». Они вели себя так, будто не осознавали, что их разумом манипулировала какая-то странная сила.

Откуда-то со склона подул вечерний ветерок, и всегда сдержанный Сяо Чжэн почувствовал себя так, будто попал на настоящее поле боя.

А в это время заместитель Юй, помощник командира «Лэйтин», словно бездомная собака несся по сосновому лесу, покрывавшему задний склон горы заповедника Сишань. В руках он держал запечатанный ящик.

Он знал, что его раскрыли, как знал и то, что все это добром не кончится. Десять лет он упорно трудился, и теперь все его усилия пошли прахом. Теперь у него не было другого выбора. Он должен был рискнуть всем, но вынести с горы то, что его хозяин жаждал получить «любой ценой». Если они преуспеют, если пламя Чиюань разгорится вновь, они, наконец, вернут себе власть, которая изначально принадлежала только им. Даже если этим смертным удастся арестовать его сегодня, он все равно окажется на свободе. Скоро он положит начало Новому Миру, и войдет в него в сиянии своей славы.

Крепкие засохшие ветки с полу опавшими листьями хлестали заместителя Юя по лицу, словно острые ножи. Холодный северо-западный ветер свистел в кронах. Сегодня ветер пел свою песню лишь ему одному. Здесь не было ни ворон, ни воробьев, лишь круги защитных массивов, погребенные глубоко под слоем перегноя. Даже обычные оперативники не осмеливались вторгаться в этот лес без особого на то разрешения, даже директор Сяо, прежде чем приступить к работе, соблюдал осторожность и сверялся с картой, в поисках тайного прохода.

Так делали все, кроме «Лэйтин».

Здание Главного управления окружали пятьдесят три тысячи шестьсот двадцать четыре массива. Оперативники «Лэйтин» каждый день ремонтировали и обслуживали их. Все говорили, что заместитель Юй всецело предан своей работе. Говорили, что он способен с закрытыми глазами определить местонахождение как минимум пятидесяти тысяч массивов, его называли «вторым Сяо Чжэном». Но кто такой этот Сяо Чжэн? Он всегда полагался лишь на то, что был выходцем из богатой семьи, представителем класса огня и грома во втором поколении. Он попросту «купил» себе место главного диспетчера. Мог ли он знать, сколько секретных ходов пронизывали задний склон горы? Мог ли он знать, какие из массивов боятся дождя, каким нужна защита от молний, а какие требуется ограждать от воздействия огня?

С ловкостью и грацией оленя, заместитель Юй пробивался сквозь бесчисленные уровни защиты.

Наконец, он добрался до пересохшего колодца, точно такого же, как тот, что служил входом на территорию Управление. Не раздумывая, заместитель Юй нырнул в колодец, зажав во рту ледяную жемчужину.

В следующую же секунду его кожа покрылась тонкой ледяной коркой. Льдинки зацепились за камни, и устье полностью замерзло, будто снаружи стояла лютая зима. Кожа заместителя Юя приобрела тот же вид, что и окружавшие его каменные стены. Словно хамелеон, он полностью слился с ними, став их частью.

Ни датчики инфракрасного излучения, ни датчики аномальной энергии не смогли его засечь. Преследовавшие его «Фэншэнь» попросту пронеслись мимо.

Даже когда голоса оперативников стихли вдали, заместитель Юй не стал делать поспешных выводов. Он задержал дыхание и, прислушиваясь к ударам сердца, терпеливо сосчитал до ста, а после, лишь убедившись, что погони больше нет, выдохнул и опустился на колени. Низко поклонившись, он пробормотал на родном языке клана демонов:

— Все равно придешь к одному, мой господин — истинный Бог1.

1 Эти же слова встречались в 71 главе. 九九归 一 (jiǔ jiǔ guī yī) — девять на девять и вернулись к единице (как ни крути, всё равно придёшь к тому же). Это сродни игре слов. Иероглиф 九 (jiǔ) такой же как в имени короля демонов: 九驯 (jiǔxùn) Цзю Сюнь.

Замолчав, заместитель Юй ударился лбом о землю. Он повторил это сотню раз, пока у него не закружилась голова, зрение не помутилось, а мох, покрывавший стены пересохшего колодца, не начал извиваться, принимая причудливые формы. Вдруг, из каменной кладки показалась высокая фигура. Выйдя из стены, фигура остановилась и снисходительно посмотрела на коленопреклоненного мужчину.

В тот же миг полный зависти и ненависти взгляд талантливейшего человека в «Лэйтин» изменился до неузнаваемости. Заместитель Юй весь дрожал, в его глазах стояли фанатичные слезы.

«Истинный Бог! — подумал он. — Я действительно вижу истинного Бога!»

Заместитель Юй, словно верующий, державший в ладонях свою жизнь, смиренно поднял руки над головой.

— Владыка… владыка, я наконец-то встретился с вами, — бессвязно пробормотал он. — Это то, чего вы так сильно желали.

Но вышедшая из камня фигура не ответила. Она наклонилась и посмотрела прямо на мужчину.

— Твое тело осквернено печатью демона.

Заместитель Юй был шокирован. Оцепенев, он рухнул на землю и в замешательстве уставился на говорившего. Его покрытый мхом «Бог» вновь подошел к каменной кладке и с сочувствием посмотрел на бывшего оперативника.

— Жаль…

Но что именно «жаль» он так и не договорил. Фигура вошла в камень и исчезла, и стены высохшего колодца вновь обрели свой первоначальный вид. Казалось, будто его никогда и не существовало.

— Постойте! — встревоженно выпалил заместитель Юй. Он в недоумении подался вперед и стал шарить руками по стене, но под пальцами были лишь грязь и мох. — Владыка, я ведь все принес, взгляните же на меня!

От отчаяния он схватился за запечатанный ящик, больше не опасаясь того, что кто-то может его обнаружить. Тонкий, словно бритвенные лезвия, лед, покрыл его ногти, сломав защищавшую ящик невидимую печать и замок.

Заместитель Юй попытался открыть его, но прежде, чем он увидел, что находилось внутри, ему в лицо ударил луч белого света. Под ничего не понимающим взглядом несчастного, содержимое ящика взмыло в воздух и взорвалось, раскрываясь ярким цветком.

Стоило этому случиться, как все, кто находился поблизости, включая оперативников «Фэншэнь» и оставшихся на склоне горы сотрудников Управления, увидели этот свет. В Юнъани не первый год стоял запрет на фейерверки и петарды, и любой незапланированный шум, если это, конечно, не было в рамках какого-либо фестиваля, мог сильно встревожить жителей центральной части города.

Ли Чэнь, наконец, очнулся ото сна. Выругавшись, он тут же бросился следом за остальными. Ван Цзэ хотел было отправиться за ним, но Янь Цюшань перехватил его.

— Сначала нам нужно поместить этих… поместить подозреваемых под стражу.

— Босс, тебе не кажется это слишком странным? Что, в конце концов, происходит? — отозвался Ван Цзэ.

Янь Цюшань открыл было рот, но вдруг почувствовал что-то неладное. Он оглянулся, встретившись взглядом с сидевшим на дереве воробьем.

Кто знает, показалось ли ему, но воробей держался очень грациозно. Птица сдержанно кивнула Янь Цюшаню, а после расправила крылья и улетела.

Шэн Линъюань щелкнул пальцами и разорвал связь с марионеткой.

Он все еще чувствовал себя гостем Сюань Цзи, потому не собирался помогать ему с уборкой и мытьем посуды. Вытерев губы, Его Величество поднялся из-за стола.

— Похоже, скоро ты снова сможешь пойти в отпуск…

Но вдруг, ни с того ни с сего, стоило ему только встать, как Сюань Цзи крепко схватил его за руку.

Может, Сюань Цзи это только показалось, но как только его пальцы коснулись Его Величества, тот вздрогнул и медленно потянул руку назад.

Атмосфера между ними в миг стала какой-то странной.

Его Величество не был убежденным консерватором. Он мог с уверенностью приказать незнакомому человеку вымыть его волосы. Почему же теперь его заботили такие ненавязчивые касания?

Но Шэн Линъюань быстро пришел в себя и не обращая никакого внимания на зудящее запястье, улыбнулся:

— Что случилось?

Сюань Цзи внимательно посмотрел в его глаза и, наконец, набравшись храбрости, мягко произнес на языке клана демонов:

— Ты знаешь, как сильно я скучал по тебе все эти годы?

Шэн Линъюань долго смотрел на него без какого-либо выражения. Из-за отсутствия у него сердца его пульс, поддерживаемый бегущей по венам темной энергией, всегда оставался неизменным. Сюань Цзи не чувствовал ни малейших колебаний.

И лишь спустя три тысячи лет тишины, когда Сюань Цзи, наконец, увидел его внезапную улыбку, Шэн Линъюань поднял свободную руку и погрозил юноше пальцем.

— Перестань, верни как было. Думаешь, зачем я позаимствовал твой язык? Хочешь разыграть меня, потому что я лишился текущей в моих венах демонической крови?

Он так ничего и не понял.

Сюань Цзи почувствовал, как Шэн Линъюань с осторожностью высвободился из его хватки и, наконец, разжал пальцы, чинно сложив руки на коленях. Подумав немного, он сел на стул и посмотрел на Его Величество неописуемым взглядом.

— Дай мне немного привыкнуть к этому. В тот день, из-за всей этой истории со временем, я почти онемел. Вероятно, это последствия.

Но Шэн Линъюань лишь безразлично похлопал его по макушке и направился к небольшому диванчику в углу гостиной.

— Хэ Цуйюй ждала этого момента целых восемьсот лет. Она уже нашла, где находится вход в белый нефритовый дворец. Пока сотрудники вашего Управления заперлись у себя на горе и занимаются расчисткой территории, я выясню, куда ведет ее «кратчайший путь».

Повинуясь его желанию, Сюань Цзи «заботливо» передал Шэн Линъюаню планшет со стилусом, в котором точно никогда не закончатся чернила.

Деньги, еда, транспорт и современные письменные принадлежности — вот то, что пробуждало в Его Величестве интерес. Увидев стилус, Шэн Линъюань тут же отвлекся на него. На какое-то время он даже позабыл о жертвенных письменах, принявшись с радостью возиться с новыми игрушками.

Сюань Цзи же молча удалился на кухню мыть посуду.

Прислушиваясь к шуму воды, он поднес одну из тарелок под струю, тщательно вымыл ее от остатков еды и замер. Спустя пять минут в кухне раздался щелчок. Фарфоровая тарелка треснула, расколотая на части голыми руками.

Он утратил свою кровь, потому не в состоянии ничего понять? Что за чушь!

Отказ от собственной крови лишь меняет восприятие языка. Язык клана демонов в миг станет для такого человека «иностранным», только и всего. Но он не превратится в глухого!

В прошлом, во дворце жил маленький мальчик из клана бифанов, оставленный Его Величеству в качестве заложника… это была глупая и невежественная птица. Даже спустя несколько лет он все еще с трудом говорил на человеческом языке. Но сложнее всего ему давались доклады. Он изъяснялся на смеси человеческого языка и языка клана демонов. Зачастую, когда он торопился, он сбивался и его речи превращались в птичий щебет. Шэн Линъюань с трудом понимал, что он говорил.

Но даже тогда Его Величество мог с легкостью произнести такие слова как: «Убирайся вон!»

Однако после двадцати лет разлуки ему уже не под силу было различить наречия клана демонов. Он не смог бы произнести даже такую простую фразу.

А что насчет тех, кто сдает CET-4 и CET-62? На то, чтобы в совершенстве выучить иностранный язык со всеми его наречиями даже преподавателю потребовалось бы больше двадцати лет. Но и после этого он не смог бы смотреть фильмы в оригинальной озвучке, не подсматривая при этом в субтитры. Все, что он сумел бы разобрать, это слова: «Привет», «Спасибо» и «Я тебя люблю»?

2 College English Test — многоуровневый тест на знание английского языка для жителей КНР.

К счастью, Его Величество просто притворялся!

Сюань Цзи с силой стиснул в ладони осколок тарелки. На тыльной стороне его руки выступили синие вены. Юноша до боли заскрипел зубами, он выглядел так, будто хотел сожрать этого человека.

Глава 103

Сюань Цзи ловко перехватил потянувшуюся к тарелке руку. Это не было похоже на случайное прикосновение, его пальцы сжались в тиски. Похоже все, чего он хотел, это с жадностью стиснуть ладонь Шэн Линъюаня в своей.

Сяо Чжэн и представить себе не мог, что меньше чем через полгода после его назначения в Центральный диспетчерский пункт, ему придется провести две крупные внутренние зачистки. Всю ночь он работал, не жалея сил, и к утру едва держался на ногах. До рассвета он так ни разу и не присел. Сяо Чжэн был шокирован. Он уже начал подумывать о том, чтобы разыскать опытного мастера и выяснить, все ли в порядке с его бацзы1... Может, ему вообще не следовало продвигаться по службе?

1 八字 (bāzì) — восемь циклических знаков, служащих для обозначения года, месяца, дня и часа рождения человека. Основные данные о рождении человека.

Если прошлый инцидент с призрачной бабочкой был следствием проблем с правилами и дисциплиной, то в этот раз дела обстояли намного хуже.

Директора Хуана, доктора Вана и всех, кто не принимал участия в оперативной работе, отослали подальше от места происшествия, а вход в здание Главного управления опечатали. Приказано было никого не впускать и не выпускать, весь персонал досматривали на месте, а погребенные под слоями защитных массивов электронные двери подземного хранилища оказались наглухо закрыты. Конечно же, новоприбывшие артефакты, не успевшие пройти инвентаризацию, не были отправлены вниз. Все, что оставалось сделать, это упаковать их обратно в ящики и, в сопровождении ни в чем не повинных исследователей, перевезти с заднего склона горы в дом отдыха, расположенный в десяти километрах от Главного управления. Строительство коттеджа завершилось более полугода назад. Он был полностью оснащен и готов к постояльцам, была запущена рекламная кампания, но официального открытия так и не произошло. Строительство финансировал отец директора Сяо, пока эти старые прохиндеи из Управления жаловались на нищету.

Семья Сяо Чжэна очень ценила своего молодого господина. Один его звонок, и коттедж тут же перешел в общественное пользование.

Директор Хуан объявил чрезвычайное положение. Первой на территорию коттеджа прибыла вооруженная группа, призванная обеспечить безопасность всех присутствующих. Но даже после долгой возни ситуация не улучшилась. Вскоре исследователи с ужасом обнаружили, что запечатанный ящик с маркировкой «3S*001» оказался пуст, и эта новость вновь повергла персонал Управления в хаос.

— Все в порядке! Нам только что поступил видеозвонок от директора Сюаня. Груз из ящика «3S*001» находится у него... Ерунда какая, я уж было испугался.

Ван Цзэ вытер со лба холодный пот и сел, чтобы в общих чертах объяснить остальным план Шэн Линъюаня. Когда он закончил, его беспокойный дух, наконец, вернулся на свое место. Ван Цзэ пришел в себя, но на душе все еще оставался неприятный осадок.

— Остальным я сказал то же самое, — он грубо сунул сигарету в рот, сжал в ладони зажигалку и стиснул зубы. — Как умно, сделать один правильный шаг, чтобы увидеть еще десять… Эй!

Никому бы не понравилось, что его подозревают в связях с какой-то сектой.

Но количество предателей, выбравшихся на свет из-за этой запечатанной коробки, поистине поражало. Даже Ван Цзэ теперь опасался смотреть в глаза своим сослуживцам. Он никак не мог понять, кем на самом деле был тот, кто вторгся в Главное управление: «человеком» или «демоном»? Ван Цзэ невольно задавался вопросом, если это была внезапная атака, мог ли их противник быть настолько глуп?

Кто выпустил отравленного ядами призрачного острова Чжичуня в город?

Каким образом приспешники господина Юэ-дэ заполучили в свои руки мифриловые пушки еще до того, как Научно-исследовательский институт ввел их в эксплуатацию?

Кем был сделан тот таинственный телефонный звонок из «диспетчерской», когда они с командой катались по лесопарку Дунчуаня, пытаясь во что бы то ни стало поймать и обезвредить Алоцзиня? Этот случай мог бы привести к ужасным последствиям.

Почему на самом деле погибли подозреваемые, пойманные в ходе тайной облавы на черном рынке?

Слишком много вопросов. Нужно было тщательно все обдумать.

Но сейчас их штаб-квартира находилась в плачевном состоянии… а как обстояли дела в филиалах?

Даже «многоуважаемая» матушка Юй не гнушалась убийствами и жертвоприношениями, в попытках вернуть себе молодость. А «Совет Пэнлай»... Что насчет остальных признанных мастеров? У них ведь наверняка были свои планы.

Ван Цзэ вздрогнул и яростно затянулся сигаретой. Сейчас все это казалось ему донельзя абсурдным.

— Похоже, я слишком долго скитался по миру и немного отстал от жизни? Сдается мне, это единственный верный способ «отойти от своего происхождения» и провести четкую границу между нами и обычными людьми. Неужели таких как мы меньшинство, и все считаются предателями?

Сяо Чжэн раздраженно вздохнул:

— Ты можешь держать себя в руках и поменьше болтать об этом, а?

— Для начала прекратите шуметь, — директор Хуан спокойно махнул рукой, и кто-то из рядом стоявших людей наполнил его чашку свежеприготовленным горячим кофе. — Послушайте меня, хорошо?

Все присутствовавшие послушно закрыли рты и посмотрели на единственного обычного человека в их окружении.

— Послушайте, что сказал мне старший Ван. «Тот человек» говорил, что… что в сознании всех последователей школы Истинного Учения присутствует некий след, он выжжен в них, словно клеймо, — пояснил директор Хуан. — Могу ли я назвать это особым видом духовного вторжения? Должно быть, это результат их поклонения королю демонов и длительной промывки мозгов. С другой стороны, именно из-за этой особенности эффект от промывки мозгов был таким сильным. Даже те, кто вначале скептически относился к школе Истинного Учения, постепенно, участвуя в ритуалах и церемониях, проникались доверием к ней.

С этими словами директор Хуан повернулся к сидевшему в отдалении доктору Вану. Доктор Ван медленно поднял веки, которые, того и гляди, грозились сползти ему на щеки, и многозначительно посмотрел на коллегу, как бы вопрошая: «Я такое говорил?»

Не удержавшись, директор Хуан вздохнул, а затем оглянулся и поискал глазами Янь Цюшаня.

— Ах, Цюшань, выдающийся человек, — искренне похвалил он.

Вероятно, у него было каменное сердце, если он сумел сохранить рассудок, проведя в школе Истинного Учения целых три года?

Янь Цюшань так и не избавился от металла, временно закупорившего его раны. Ему было неудобно сидеть, так что он просто стоял у окна, скрестив руки на груди. Его спина казалось прямой, словно гробовая доска. Вдруг, кто-то позвал его по имени и даже похвалил, но мужчина и бровью не повел, лишь холодно ответил:

— В школе Истинного Учения давно ходила легенда о «Провидении». Легенда гласила: «Если вы искренни в своих намерениях и усердно практикуетесь, придет день, и вы услышите голос «Провидения». Голос этот не говорит ни на одном из известных человеческих языков, но тот, кто его услышит, поймет каждое слово». Тогда это показалось мне типичными проповедями секты, в тайне проворачивающей свои грязные делишки, и я не обратил на эти слова никакого внимания. Но теперь я думаю, что речь шла об этом странном клейме, оставленном в глубине человеческого сознании.

— Другими словами, даже последователи школы Истинного Учения ничего не знали об этом клейме. Но сегодня, ради русалочьей чешуйки матушки Юй, наш противник без колебаний разоблачил всех, кто столько лет скрывался в стенах Управления. Так что же такого в этом «Небесном нефритовом дворце», что они готовы заплатить такую цену? — спросил Ван Цзэ

— Или, может быть, нашему противнику совершенно нет дела до всех этих последователей. С самого начала… по данным, извлеченным из памяти заместителя Юя, таинственная фигура, появившаяся из стены колодца, сразу же оставила его, едва почуяв неладное, — сказал Чжичунь. — Они питаются «пилюлями бессмертия» талантливых людей одного с ними класса, и все эти последователи могут быть лишь пищей для находящихся в тени манипуляторов...

Пока они говорили, директор Хуан методично перемешивал кофе. Но стоило ему услышать эти слова, как ложка со звоном ударилась о стенку чашки, и напиток выплеснулся на накрахмаленный рукав его белоснежной рубашки.

Чжичунь тут же решил, будто сказал что-то, чего не должен был говорить. Он тотчас же прикусил язык и тихо позвал:

— Директор Хуан?

Янь Цюшань пристально смотрел на директора Хуана.

— Нет, ничего. Просто, когда ты упомянул об этом, я кое-что вспомнил. В сознании Хэ Цуйюй совершенно точно не было никаких следов. — изменившись в лице, произнес директор Хуан. Он взял салфетку и спокойно вытер руки. — Другими словами, те, у кого в сознании есть клеймо, несомненно принадлежат к школе Истинного Учения, но, если у кого-то его нет, это не значит, что они чисты. Напротив, вероятно, у них слишком большой ранг и они лучше умеют скрываться.

Одна эта фраза заставила всех присутствующих замолчать.

В это время в комнату вошел поникший Ли Чэнь:

— Я только что получил отчет. Под подозрение попали сто шестьдесят восемь человек из «Лэйтин», от обычных сотрудников до моего заместителя... Я...

«Лэйтин» редко покидали Главное управление, в их рядах насчитывалось, в общей сложности, четыреста человек. Они служили «фасадом» для всей оперативной службы. Ярким и красивым фасадом. Но, когда доски подняли, оказалось, что они наполовину сгнили. Ли Чэнь выглядел так, будто проглотил три цзиня живых личинок. Когда он садился или вставал, он горбился и с отвращением прижимал руки к животу, будто они все еще шевелились внутри.

— Директор Хуан, с таким же успехом вы могли бы уже отстранить меня!

— Отстранить тебя?— отозвался директор Хуан, скомкав салфетку, которой только что вытер руки, в шарик. — Если я отстраню тебя, кто возглавит «Лэйтин» в этой разрухе? И после всего случившегося ты смеешь вести себя как избалованный ребенок? Не неси ерунду, ты должен искупить свою вину!

Скомканная салфетка тотчас же полетела в Ли Чэня. Он прилетевшего в него «снаряда» командир «Лэйтин» едва не разрыдался.

— Ли Чэнь не виноват. В конце концов, «Лэйтин» — «его семья», — встал на защиту товарища Сяо Чжэн. — В «Лэйтин» входит больше всего людей, рожденных в «семьях с особыми способностями». В таком закрытом сообществе имеются свои сложности. Когда я служил в «Лэйтин», члены команды часто ссорились со своими семьями, потому что влюблялись в обычных людей. В других командах все намного проще. В конце концов, обычные люди до сих пор составляют большинство...

— О чем вы только думаете, молодой господин? — откуда-то со стороны послышался хриплый голос. Сяо Чжэн оглянулся и увидел в дверях худую женщину. Она стояла там и жаловалась на «слишком сильное отопление». Войдя, она расстегнула теплую зимнюю куртку и сбросила с головы капюшон. Упав, капюшон открыл взглядам всех присутствующих ее смуглое постаревшее лицо.

На вид женщина, казалось, была того же возраста, что и директор Хуан. Персикового оттенка куртка делала цвет ее лица еще более землистым. Она походила на неряшливую2 старушку-чернорабочую.

2 不修边幅 (bùxiū biānfú) — не заделать как следует край одежды (обр. одеваться небрежно, не обращать внимания на внешний вид).

Но, как только она вошла, все находившиеся в комнате встали. Все, кроме доктора Вана, которому было уже больше двухсот лет. Даже «приклеившийся» к стене Янь Цюшань больше не выглядел таким заносчивым. Мужчина выпрямился и вежливо поприветствовал вошедшую:

— Сестра Шань.

— Командир Шань.

— Командир Шань вернулась.

Сонное морщинистое лицо доктора Вана в миг разгладилось.

— Малышка Линь вернулась? — пробормотал старик.

Командиру «Баоюй» Шань Линь в этом году исполнялось пятьдесят девять лет, но она все еще оставалась на передовой. Долгое время все считали ее пропавшей без вести.

В отличие от Ван Цзэ, который был волен в любой момент отправиться куда угодно, Шань Линь должна была круглый год отслеживать изменения в динамике «кровеносной системы земли». В этом и заключалась главная особенность «Баоюй». Они выстраивали «инфраструктуру» в таких местах, где даже птицы не гадили3, в безлюдных районах, в Большой Песчаной пустыне и на заснеженных плато, постоянно следя за перепадами мощности в различных точках планеты. Она не появилась даже на церемонии назначения нового директора, и Управление по контролю за аномалиями попросту решило, что такого человека никогда не существовало. Однако, если бы не «Баоюй», державшие на себе огромную мониторинговую сеть, все информационное поле Управления в миг парализовало бы.

3 鸟不拉屎 (niǎo bù lā shǐ) — досл. место, где даже птицы не гадят (обр. захолустный, богом забытый, глушь).

Первым делом Шань Линь поклонилась доктору Вану, а затем, одного за другим, поприветствовала все молодое поколение. Обменявшись любезностями с Янь Цюшанем, она заметила куклу, в которой поселилась душа Чжичуня, и невольно вздохнула. Должно быть, она уже слышала об этой истории. В конце концов, она сказала ему:

— Возвращайся поскорее, хорошо?

Хоть Сяо Чжэн и был выше Шань Линь по положению, но по возрасту он был намного младше, потому честно встал со своего места, чтобы поприветствовать женщину.

Но Шань Линь не стала с ним церемониться.

— Молодой господин, как ты можешь так спокойно говорить о подобных вещах? — прямо спросила она. — Такому как ты никогда не понять, что такое настоящие страдания. С чего ты взял, что те, кто рожден в семьях с особыми способностями, встанут на сторону обычных людей?

— Юный Сяо совсем молод, ему еще многому нужно научиться. Ведь это именно то, что так приглянулось в нем бывшему директору? Он хладнокровен и силен духом, — с улыбкой сказал директор Хуан. — Мы звонили тебе десятки раз, но ты так и не взяла трубку. В этот раз мы были вынуждены переехать и перевезти штаб-квартиру в другое место. Можешь считать это приглашением и просьбой вернуться.

Сяо Чжэн с сомнением посмотрел на Янь Цюшаня, будто хотел спросить у него: «Директор Хуан обычный человек, откуда он может знать командира Шань? И как это он звонил ей?»

Янь Цюшань тоже заметно прищурился.

— Чем это ты там занимаешься? Строишь глазки? — не оглядываясь, бросила Шань Линь. Казалось, у нее были глаза на затылке. Продолжая ругать Сяо Чжэна, она ответила, — жена директора Хуана — моя младшая сестра4. Я навещаю их каждый раз, когда возвращаюсь в Управление с отчетом о проделанной работе. А знаете, какое у нашего старины Хуана фирменное блюдо? Отварная говядина в остром соусе. Он готовит ее всегда, когда кто-то наведывается к ним в гости, и никто не может его остановить. Стоит нам встретиться, как я сразу же вспоминаю этот запах.

4 Здесь речь идет не о родной сестре, а о соученице.

Директор Хуан продолжал улыбаться, однако он ни на минуту не терял нить разговора.

— Как дела у «Баоюй»?

— С «Баоюй» все в порядке. Кроме тех, кто остался в штаб-квартире, остальные отряды рассредоточились по горам и лесам, защищая мир от стихийных бедствий. Наши оперативники мало контактируют с людьми, у них не так много возможностей поддаться моральному разложению. — Шань Линь посмотрела на Сяо Чжэна и вздохнула. — Тебе очень повезло, твоя семья никогда не относилась к тебе предвзято. Но знаешь, что творится у других? «Особенные» дети, рожденные у обычных людей, считаются уродами и больными. Их истории полны крови и слез.

Услышав ее слова, Ван Цзэ непроизвольно стиснул зубы.

Но Шань Линь не обратила на него никакого внимания.

— По-моему, все дело в этом правиле о строжайшей секретности, — продолжила она. — Что плохого в том, чтобы отправить Отдел восстановления поездить по миру с ревербератором? Так или иначе, мы не часто работаем в людных местах. Порой в отдаленных деревеньках находится парочка случайных свидетелей, которых мы настоятельно просим не болтать об увиденном на улицах. Но отдай ребятам приказ отправиться в дальние края и все будет кончено.

— Но командир Шань, обычные люди... Это нарушение закона! — шокировано произнес Ли Чэнь.

— А почему бы и нет? Я нарушаю правила по семьдесят, восемьдесят или даже девяносто раз в год, — морщинки в уголках глаз Шань Линь оставались неподвижными. — В любом случае, когда-нибудь я уйду на пенсию, а до тех пор, старина Хуан, не наказывай меня, ладно?

Директор Хуан лишь горько улыбнулся и поспешно сказал:

— Не буду.

— В давние времена подразделение Цинпин держалось подальше от людей, из страха, что их поймают и сожгут на костре, как чудовищ. А теперь, такая огромная организация, как наша, до сих пор придерживается традиций старого календаря5, которому уже тысячи, сотни тысяч лет, красиво именуя все это «боязнью посеять панику». Почему плоды наших трудов не должны увидеть свет? Или вы все тут люди высокой морали, что должны совершать добрые дела, не гоняясь за славой? Разве не вы каждый день привязываете свои головы к поясам6 и связываете себя «красной линией пятнадцати человек»? Разве вам не обидно? Во всяком случае, мне обидно. Но это негодование может быть развеяно кем-то, кто соизволит написать мне благодарственное письмо, сопроводив его несколькими местными деликатесами. Все это дело обойдется всего в восемь юаней. Разве не дешево? Вам это не по нраву, но вы вынуждены использовать ревербераторы, чтобы держать под контролем свои обиды и страхи, — Шань Линь достала из кармана пачку сигарет, закурила и прошипела, — в такой огромной организации, как Управление по контролю за аномалиями, почти тридцать процентов «особенных» оперативников ненавидят обычных людей. Они, мать вашу, не хотят быть врагами народа. Они хотят вернуться к своим предкам и стать дикими животными!

5 老黄历(lǎo huánglì) — старый календарь (обр. прошлое, устаревшие взгляды и правила).

6 脑袋别在腰带上 (nǎodai bié zài yāodài shàng) сокращение от идиомы 脑袋液在裤腰带上 (nǎodai yè zài kùyāodài shàng) — досл. Носить голову на поясе (что буквально означает готовность пожертвовать собой в любой момент).

Янь Цюшань послушно опустил голову:

— Мне стыдно.

— Это больше не твое дело. На этот раз «Фэншэнь» оказались некомпетентны, а все потому, что вы слишком хорошо относитесь к обычным людям. Кучка дураков из «Фэншэнь» связалась со школой Истинного Учения. Когда стало известно, что Чжичуня погубили именно они, многие из ваших переметнулись на сторону врага, — Шань Линь стряхнула пепел с сигареты. — Ладно, теперь нет смысла говорить об этом. Даже если мы взорвем школу Истинного Учения, толку от этого не будет. Хэ Цуйюй и Юэ-дэ покончили с собой, и теперь нам, по крайней мере, открыта дорога в Цзянчжоу и Дунчуань. Теперь, когда они мертвы, наша информационная сеть может распространиться по всей стране. Если мы отыщем точку энергетического разрыва и сумеем справиться с ним, нам больше не придется рисковать жизнями наших братьев и тревожить обычных людей.

— Да продлится работа сестры Шань тысячи лет, — искренне пожелал директор Хуан.

— Перестань. Я не питаю симпатии к свежему мясу. И, в отличие от Хэ Цуйюй, не собираюсь жить вечно. Мне хватит и того, что я смогу получать пенсию в течение пятнадцати лет своей жизни, даже если в нее не будет входить страховка, — Шань Линь покачала головой и решительно продолжила, — могу я увидеть «того человека», о котором говорил учитель Ван? Я вернулась только ради этого.

«Тем человеком» был не кто иной, как Шэн Линъюань. И с самого утра он только и делал, что хмурился из-за своей одежды.

На самом деле, Его Величество не нуждался в том, чтобы о нем заботились. Если никто не готовил для него, он мог и не есть. Кроме всего прочего, ему не нужно было расстилать постель, он все равно не спал. Если некому было постирать его одежду, он мог ее не носить. Для такого мастера иллюзий, как Шэн Линъюань, одеждой были увядшие ветви и листья. Он мог «надеть» все, что угодно, и небеса не покарали бы его за то, что он разгуливает голым.

Сюань Цзи готов был обращаться с ним как с императором. Но в те годы, когда Шэн Линъюань восседал на троне, им постоянно пытались манипулировать другие, и теперь Его Величество неблагодарно отказывался от заботы, вел себя крайне безразлично и предпочитал держаться от всех на безопасном расстоянии.

Шэн Линъюань вышел из ванной и пригладил руками мокрые волосы. Там, где касались его пальцы, пар и капли воды смешивались с черным туманом. Вскоре, его длинные локоны вновь были сухими и пушистыми. Но вдруг, Его Величество замер.

Его Величество заметил, что подававший завтрак Сюань Цзи был одет в то же, во что и он.

В древности у людей существовала целая система, по которой им приходилось одеваться. Они не могли носить все, что вздумается и когда вздумается. Конечно же, в голове человека с такими устаревшими взглядами на жизнь не существовало понятия «одежда для парочек». Но благодаря путешествию по миру людей у Шэн Линъюаня сформировались базовые представления об индустриальном обществе. Он знал, что современная одежда изготавливалась машинами, ее шили целыми партиями, и не было ничего удивительного в том, что люди носили одинаковые вещи.

Умом он понимал, что Сюань Цзи попросту удобно покупать больше одной вещи за раз, но... Они обязательно должны быть одинаковыми?

Его Величеству это казалось странным.

— Доброе утро, — Сюань Цзи поднял голову, внезапно улыбнулся и самовольно назвал его иначе, нежели обычно. — Линъюань.

Почему он вдруг решил отказаться от вежливого обращения?

Имя «Линъюань» заставило Шэн Линъюаня затрепетать. Но он все равно сказал:

— Не стоит. Я от него отвык.

Он умер тысячи лет назад, Великая Ци исчезла, и было неудобно придавать значение таким пустякам7, как имя. У него не осталось другого выхода, кроме как всегда и во всех отношениях вести себя отчужденно. Притворившись, что ничего не произошло, Шэн Линъюань со спокойным видом подошел ближе.

7 斤斤计较 (jīnjīn jìjiào) — быть мелочным, придавать значение пустякам (досл. считать каждый цзинь).

Как и Его Величество, Сюань Цзи тоже вел себя так, словно ничего не случилось. Расставляя на столе тарелки и палочки для еды, он произнес:

— Кстати, только что звонил Янь Цюшань. Он сказал, что штаб-квартира временно переехала. Позже он заедет сюда с коллегой из «Баоюй».

— Что ж, — отозвался Шэн Линъюань, — мы уже получили некоторые подсказки о том жертвоприношении, так что в этом нет необходимости...

Вдруг Сюань Цзи ловко перехватил потянувшуюся к тарелке руку. Это не было похоже на случайное прикосновение, его пальцы сжались в тиски. Похоже все, чего он хотел, это с жадностью стиснуть ладонь Шэн Линъюаня в своей.

— Только что из пароварки, — одной рукой Сюань Цзи сжимал ладонь Его Величества, а в другой держал миску с горячим супом. — Будь осторожен, не обожгись.

Если уж он решил «отказаться от желаний и стремлений» и «отрешиться от мирского», то он всенепременно должен следовать философской идее о том, что «все на этом свете иллюзорно, и любое явление — это проявление пустоты»8.

8 色即是空空即是色 (sèjíshìkōng kōngjíshìsè) — буддийское изречение. Первая часть 色即是空 (sèjíshìkōng) — означает: всё на этом свете призрачно (иллюзорно) (обр. Пустота знает все. Пустота разрушает все. Пустота — и есть все), а вторая 空即是色 (kōngjíshìsè) — Цвет — это пустота, пустота — это цвет. (обр. нематериальное — материально).

В мире смертных каждый шаг был тщетным. Разве можно обижаться на то, что кто-то решит воспользоваться этим ради собственной выгоды?

В конце концов, «выгода» тоже иллюзорна. Что изменится, если утратить эту «ложь»? В любом случае, он не понесет потерь и не будет обманут. Его Величество слишком высокомерен, чтобы беспокоиться о таких пустяках.

Безрассудно согревая в ладони холодную руку Шэн Линъюаня, Сюань Цзи сказал:

— Теперь, даже если решу прикоснуться к тебе, я не буду спрашивать разрешения.

Глава 104

Этот невежественный ублюдок захотел умереть?

Вскоре Сюань Цзи пришлось отлучиться, чтобы спуститься вниз и встретить гостей. Старые здания в этом районе постепенно разрушались, и их планировка все еще оставалась для всех загадкой. Поскольку планы домов были давно утеряны, посторонние легко терялись в этих лабиринтах.

Шэн Линъюань остался в одиночестве сидеть у камина. Сегодня маленькая гостиная больше напоминала залы старинного европейского замка. Шэн Линъюань не двигался и просто смотрел на свои руки. Казалось, будто он погрузился в медитацию.

Он понятия не имел, что случилось с Сюань Цзи. С самого утра он то и дело создавал проблемы или устраивал мелкие пакости. Все выглядело так, будто юноша прощупывал границы. Во-первых, он внезапно отказался от вежливого обращения. А заметив, что Линъюань никак на это не отреагировал, дерзко схватил его за руку. Во-вторых, получив цунь, Сюань Цзи решил продвинуться на чи1. Однажды он приобнял Его Величество за талию и еще два раза заговаривал с ним, шепча прямо на ухо... Этот непонятный «птичий щебет» Шэн Линъюань быстро позабыл, но вот его ухо, обожженное дыханием птицы из клана Чжу-Цюэ, температура тела которой была выше, чем у обычных людей, до сих пор гудело.

1 得寸进尺 (dé cùn jìn chǐ) — получив цунь, продвинуться на чи (обр. в знач.: ненасытный, алчный, жадный. Сродни выражению: дай ему палец — всю руку отхватит).

И что он должен был с этим делать? Шэн Линъюань не знал ответа на этот вопрос.

Потому что «нормальный» Шэн Линъюань ничего не чувствовал.

Его тело сгорело в пламени Чиюань, пережило восемьдесят одно Небесное Бедствие, а темное жертвоприношение обернулось для него казнью тысячи порезов. Ни боль, ни зуд больше не имели для него никакого значения. Большую часть времени Его Величество напоминал самодовольного льва. Будучи сытым, он только и делал, что ленился. И если бы какой-то ничтожный человечишка решил пересечь его границы, он бы и бровью не повел.

В этом мире у него была аллергия только на Сюань Цзи.

Сюань Цзи не был «нормальным». Он был его кошмарным сном.

Эмоции, что Шэн Линъюань испытывал, его внезапная чувствительность и робость, должны были оставаться тайной.

Если забыть о том, что взбрело в голову Сюань Цзи, Шэн Линъюань мог бы убедить себя, что эта глупая птица действует неумышленно. Он мог бы заставить себя закрыть на это глаза. Однако он не только понимал, что на самом деле происходит, но и должен был соблюдать осторожность, чтобы ненароком не выдать себя. Нельзя было давать Сюань Цзи повод для «недопонимания», как нельзя было позволять ему скакать по своим нервам.

Шэн Линъюань на мгновение задумался и даже растерялся. Прошло всего несколько дней, как все дошло до такого? Поначалу он был также строг к Сяо Цзи, как к некогда жившему во дворце бифану. Но, может быть, Шэн Линъюань был недостаточно строг? Он в тайне и открыто лил между ними холодную воду из озера Дунтинху2... Кто знает, может быть, именно это оказало на юношу настолько противоположный эффект. Сюань Цзи не сдался3, напротив, это его только раззадорило.

2 洞庭湖 (dòngtínghú) — крупное неглубокое озеро в северо-восточной части китайской провинции Хунань. Озеро Дунтинху известно в китайской культуре как место возникновения праздника драконьих лодок. Район озера Дунтинху часто упоминается в истории и литературе Китая. Утверждается, что гонки на лодках-драконах зародились на восточном берегу озера как праздник в честь памяти поэта Цюй Юаня (340—278 до н. э.), покончившего жизнь самоубийством в одном из притоков озера.

3 偃旗息鼓 (yǎnqí xīgǔ) — свернуть знамёна и перестать бить в барабаны (обр. в знач.: прекратить, отступиться).

Под небольшим деревянным столом, превращенным в чайный столик, лежала дюжина старых журналов. Шэн Линъюань случайно скользнул по ним взглядом, и его внимание привлекла цитата на одной из обложек: «Есть три вещи, которые ты не можешь скрыть: кашель, бедность и любовь. Чем больше ты это прячешь, тем сильнее оно привлекает внимание. Набоков»4.

4 На самом деле цитата принадлежит югославскому писателю и нобелевскому лауреату Иво Андричу. Она встречается в книге «Мост на Дрине» и звучит так: «Три вещи в мире невозможно скрыть, — говорили турки, — любовь, кашель и бедность».

Незнакомые упрощенные иероглифы выстроились в его глазах в поистине шокирующую фразу. Шэн Линъюань взял полный рекламы журнал, провел пальцами по холодной мелованной бумаге и еще долго всматривался в странную строчку. «Лучше бы мне поскорее покончить с этим», — думал он.

Его Величество поднял голову и заметил висевшую в воздухе русалочью чешую, окутанную клубами черного тумана.

«Небесный нефритовый дворец» был родиной для русалок и гаошаньцев. Кто знает, может быть именно там хранилась тайна создания инструментальных духов. Даже если это был последний лучик надежды, он должен был туда отправиться. Возможно…

Когда заветные мечты Сюань Цзи исполнятся, он, как и хотел Дань Ли, вернется в Чиюань и, наконец, успокоится, осев пеплом на дне долины. На смену всему придет пустота и безмятежность. Ему не придется стареть и страдать из-за трудностей в сердечных делах... Вот же бардак!

Когда Шань Линь, Янь Цюшань, Чжичунь и Ван Цзэ зашли в квартиру следом за Сюань Цзи, то первым, что они увидели, была вовсе не созданная массивом гостиная из старинного замка. Это был листавший старый журнал Шэн Линъюань. Никто не знал, что такого непозволительного он там увидел, но от Его Величества исходили волны злобы. Его длинные свежевымытые волосы в беспорядке рассыпались по спине, сделавшись похожими на затвердевший черный туман.

Шань Линь относилась к классу духовной энергии. Конечно же, она лучше прочих ощущала душевное состояние других людей. Стоило ей переступить порог квартиры, как волосы на ее голове встали дыбом. В этом похожем на замок пространстве царила неописуемо мрачная атмосфера. Это напомнило Шань Линь случай с восстанием снеговиков в горах, которое ей довелось наблюдать еще в молодости. Тысячи белых монстров заполонили собой все пространство вокруг. Они медленно приближались к ней, как вдруг, со склона сошла огромная лавина. В тот день она чудом осталась жива5. Это был поистине травмирующий опыт, она была напугала, ей было трудно дышать. Пожалуй, сколько бы лет ни прошло, Шань Линь никогда этого не забудет.

5 九死一生 (jiǔsǐyīshēng) — на девять шансов умереть лишь один ― остаться в живых (обр. в знач.: подвергаться смертельной опасности; почти верная гибель; чудом остаться в живых).

И вот, в старом домишке, в одном из жилых районов столицы, она вновь испытывала это чувство.

Повинуясь инстинктам, Шань Линь схватила Ван Цзэ за рукав и потащила его за собой, попутно вытерев о его одежду выступивший на ладонях пот.

Их голоса заставили Шэн Линъюаня прийти в себя. Как только он поднял глаза, мрачное выражение исчезло с его лица, и окутавшая его тьма исчезла. В комнату тут же вернулось тепло, сгустившиеся тени развеялись, и лучи утреннего солнца упали на множество искусно выполненных антикварных украшений. Казалось, все они были просто иллюзиями.

— Проходите? — не вставая, отозвался Шэн Линъюань. Он учтиво протянул руку и кивнул на стоявший неподалеку диван. — Присаживайтесь.

Шань Линь почувствовала, как заныли ноги. Только теперь она заметила, как сильно напряжена, и что ее мышцы попросту свело судорогой.

От директора Хуана она узнала об участии в инциденте с Цзянчжоу некоего мистического персонажа, но все еще сомневалась, стоит ли верить его словам. Обычно доктор Ван не ошибался в своих выводах, но это действительно выглядело неправдоподобно. Даже проработав полжизни в мире людей с особыми способностями, она чувствовала себя слишком предвзятой. Она вернулась в Управление лишь после того, как завершила исследования «кровеносной системы земли» на северо-западе страны, и только для того, чтобы лично взглянуть на этого таинственного человека.

К этому моменту она успела поверить в восемь пунктов из девяти. Будучи представителем класса духовный энергии, она отпустила свое сознание и погрузила его в «кровеносную систему земли». Когда-то давно, в юности, когда она была еще неопытной девочкой, она пару раз по незнанию нарушила правила, и уже через пару дней осознала, как высоко небо и огромна земля.

— Вы из класса духовной энергии? Простите, что заранее не разузнал о вашей родословной. Этот массив здесь, чтобы расширить пространство квартиры. Дом слишком маленький и мы, увы, ничего не можем с этим поделать. Должно быть, представителю класса духовной энергии тяжело находиться в таком месте... Не разувайтесь, — едва открыв рот, Сюань Цзи тут же разрядил обстановку. Ведя за собой гостей, он по-домашнему спросил, — не желаете ли чего-нибудь выпить? Недавно я купил превосходный кофе6. Хотите попробовать?

6 瑰夏 (guī xià) — гуйся или гейша, сильно сладкий эфиопский кофе с ярко выраженными цветочными и фруктовыми нотами.

Ван Цзэ быстро догадался, что Сюань Цзи пытался сделать, и тут же подхватил:

— Ну, уж нет, зачем нам просто «лучшее»? Мы будем пить только самое дорогое! Директор Сюань, я уже говорил тебе, какой ты продажный? Эта технология может принести пользу тысячам семей, так почему ты до сих пор не рассказал о ней в Управлении? Это бессовестно! В наши дни мы вынуждены ютиться в каморках и быть ипотечными рабами! Этот Ван так зол, что съел бы луну!

— Прекрати мечтать, — упрекнула его Шань Линь. Женщина едва заметно вздохнула и, не подавая виду, попыталась пошевелить затекшими ногами. — Для обслуживания каждого пространственного массива, что возведен в Управлении, нужна целая команда. И у каждой такой команды в ведении шесть или семь подобных массивов. Любой из них может с легкостью превратить тебя в мумию. Если хочешь поскорее расквитаться с кредитами, лучше найди себе подработку.

Взгляд Шань Линь упал на подвешенную в воздухе чешуйку, и женщина, заметно успокоившись, наконец, подошла к Шэн Линъюаню:

— Старший, я...

— Ты связана с «кровеносной системе земли», — взглянув на нее, произнес Шэн Линъюань. — Почему, после наблюдений за погодой, вы планировали перекрыть ее?

Шань Линь была шокирована тем, что он так легко разгадал истинную суть ее работы. Внезапно она улыбнулась и без стеснения села на место:

— Да, меня зовут Шань Линь, я отвечаю за «Баоюй». Откуда вы все это знаете?

— От тебя тянет «землей», — сказал Шэн Линъюань. — На второй год после окончания Великой битвы императорский наставник Дань Ли предложил привести в порядок «кровеносную систему земли». Его план состоял в том, чтобы составить карту мест, где пересекаются подземные жилы, и назначить ответственных, которые будут дежурить и охранять эти места. Каждый раз, когда в них происходили какие-то изменения, поблизости замечали повышенную активность клана демонов. Наблюдатели могли бы заметить это, вовремя предупредить людей, и тогда армия тотчас же окружила бы врага. В те времена тех, кто был связан с «кровеносной системы земли» называли «земными стражами». Они знали, что море знаний вступало в резонанс с «кровеносной системой земли» и постоянно совершенствовались. К сожалению, их смертные тела были слишком слабы, и они быстро погибали, не выдерживая и нескольких лет.

— Подождите, но разве вы не восстановили «кровеносную систему земли»? — выпрямилась Шань Линь.

— Это дело так и не было завершено. «Кровеносная система земли» — это яма, которую необходимо было заполнить человеческими жизнями. Но одних людей для этого мало, нужны были жизни совершенствующихся. А кто из совершенствующихся согласился бы на такое? Опасаясь за свою репутацию, императорский наставник больше никогда не поднимал этот вопрос.

Услышав его слова, Чжичунь тут же забеспокоился:

— Но командир Шань десятилетиями занималась восстановительными работами, значит она...

Шэн Линъюань опустил глаза и внимательно посмотрел на Чжичуня. Он находил этого духа меча весьма интересным. Дважды этот юноша едва не погиб от его руки, но в его душе не было ни тени страха. Он по-прежнему был полон добродетели и постоянно беспокоился о других. Чжичунь неуловимо походил на Вэй Юня, но был куда умнее, чем фальшивый принц.

— Все в порядке, эти методы давно устарели. Теперь, когда Чиюань запечатан, «кровеносная система земли» находится в лучшем состоянии. Кроме того, если я правильно понял, теперь у вас на службе множество различных механизмов. Вам следует больше заботиться о себе и не взваливать все дела на свои плечи, тогда все будет хорошо, — отозвался Шэн Линъюань. Как раз в этот момент Сюань Цзи поставил перед ним чашку ароматного кофе, и Его Величество, не глядя, выпил предложенный юношей напиток. Но стоило ему сделать глоток, как рот наполнился горько-кислым вкусом «лечебного отвара». Кофе оказался таким горьким, что Шэн Линъюаню с трудом удалось сохранить лицо сдержанного и воспитанного человека.

Шэн Линъюань не любил блюда с ярко выраженными вкусами. Он ненавидел сладости и избегал острой пищи. Но больше всего он боялся горького, и ужасно смущался этого. Лишь Сюань Цзи знал, что, почувствовав хоть толику горечи, Шэн Линъюань поджимал язык, а после медленно глотал. И теперь Сюань Цзи принес ему этот кофе. Он хотел добавить туда сахар, и даже взял со столика небольшие кухонные щипцы, но, подняв глаза, заметил что тот, кто все это время прикидывался духом меча, смотрел на него как волк с огромным хвостом7… Видя это, Сюань Цзи решил продемонстрировать Его Величеству всю оригинальность своей заботы.

7 大尾巴狼 (dà wěiba láng, dà yǐba láng) — букв. волк с большим хвостом; (обр. кто думает о себе невесть что, кто считает себя пупом земли).

Внешне Шэн Линъюань никак не изменился, но, стоило ему вспомнить о стоявшем перед ним напитке, как его ресницы едва заметно дрогнули. Однако, никто из присутствующих этого, похоже, не заметил.

Сюань Цзи склонил голову и с улыбкой потянулся за чашкой.

— Я забыл положить сахар, — лукаво прошептал он.

Поудобнее перехватив щипцы, он положил в чашку Шэн Линъюаня кубик сахара и столовую ложку сгущенного молока, тщательно перемешал черное «лекарство» до появления кофейного оттенка и сделал небольшой глоток. А после «небрежно» вернул чашку туда, откуда ее взял и произнес:

— Теперь не горько.

Шэн Линъюань молчал.

Этот невежественный ублюдок захотел умереть?

В тот момент, как Ван Цзэ переступил порог квартиры, он оказался поражен парной одеждой этих двоих, а потом и слишком близким расстоянием между ними. В конце концов, он был «убит» дважды. Ему хотелось расплакаться. Совсем недавно он заявлял, что готов съесть луну, но на самом деле он бы ее даже не разжевал. По какой-то неведомой причине он чувствовал себя преступником! В присутствии «Шэн Сяо», этого таинственного и великого человека, восставшего из мертвых императора У, он не смел ошибаться. Поэтому он понуро сидел на диване, скрестив ноги, и отчаянно излучал волны негодования. Всем своим видом он напоминал одинокую старую собаку, совсем недавно пережившую процедуру стерилизации.

Но Шань Линь не обращала на печали Ван Цзэ никакого внимания. Она жадно вникала в суть разговора.

— Старший, позвольте узнать, каким был ваш план по сохранению «кровеносной системы земли»?

С трудом вытерпев вязкую горечь во рту, Шэн Линъюань больше не притрагивался к кофе. Положив ладонь на деревянный стол, он тут же покрыл его черным туманом, бегло набросав на столешнице древнюю карту. На карте отчетливо виднелись тридцать шесть небольших воронок, представлявших собой тридцать шесть сторожевых застав. В глазах Шань Линь вспыхнули искры. Женщина достала телефон и сделала несколько снимков.

— В те времена карты не были так точны, как сейчас. Кроме того, за прошедшие годы рельеф местности сильно изменился, все эти данные теперь условны и могут быть использованы только как вспомогательный материал. Их нужно пересмотреть.

С этими словами Шэн Линъюань неслышно вздохнул. Кто бы мог подумать, что с делом, с которым не смог справиться Дань Ли, три тысячи лет спустя смогут совладать обычные смертные?

Все верно... на смену старому поколению всегда приходит новое. Древние боги и мудрецы, где они теперь?

Выбросив из головы всю эту ерунду, Шэн Линъюань протянул руку, и висевшая в воздухе русалочья чешуйка упала ему на ладонь.

— Должно быть, Сюань Цзи уже рассказал вам, что эта чешуя вполне может оказаться «ключом» к «Небесному нефритовому дворцу».

Услышав это, Янь Цюшань молча поднял голову.

— Русалки одни из немногих, кому удалось пережить хаос и голод древних времен. Они были современниками давно исчезнувших духов и свидетелями того, как Нюйва починила небосвод и создала море, — поведал Шэн Линъюань. Окутанная черным туманом чешуйка на его ладони переливалась бледно-голубым светом. У людей, которые смотрели на нее, начинала кружиться голова. Чешуйка казалась им живой. — Мне удалось разобрать жертвенные письмена Хэ Цуйюй. Несмотря на то, что это не обычное жертвоприношение, у него есть определенная структура, поделенная на три части. Первая часть посвящена подготовке к жертвоприношению, в ней перечисляются все необходимые условия. Вторая часть включает в себя проверку всего необходимого, что равносильно проверке самого жертвоприношения. Если на этом этапе что-то пойдет не так, все будет кончено, и в третьей части просто не будет необходимости. Но если дело увенчается успехом, условия будут выполнены, а ритуал завершен. Мне казалось, что все ее попытки завершились неудачей, но я и представить себе не мог, что в трех случаях ей все-таки повезло.

—То есть, три жертвоприношения Хэ Цуйюй были успешными? — глубоким голосом спросил Янь Цюшань.

Шэн Линъюань взял в руки три распечатанных листа, испещренных различными пометками.

— В первом жертвоприношении использовался яд ревности. Для его создания в жертву были принесены сердца тридцати восемнадцатилетних красавиц. Но Хэ Цуйюй боялась, что за столько веков «критерии оценки красоты» могли сильно измениться. Поэтому она подготовила сто пятьдесят шесть сердец. Для ритуала потребовалось тридцать семь из них. Жертвоприношение завершилось успехом и подарило ей «Десять белых жеребят».

— Десять чего? — переспросил Янь Цюшань.

— «Белый жеребенок, пересекающий пропасть» — одна из запрещенных техник древности. А техника «Десяти белых жеребят» в десять раз замедляет время в пределах определенного диапазона. Если у других останется только минута, у вас будет целых десять, — пояснил слова Его Величества Сюань Цзи. Сейчас он больше всего напоминал послушного молодого помощника… который до сих пор не научился держать лицо. — Это самое последнее средство, и оно очень дорого стоит. Как правило, его не используют до тех пор, пока рыба не умрет или сеть не порвется8.

8 鱼死网破 (yú sǐ wǎng pò) — либо рыба умрет, либо сеть порвется (обр. в знач. смертельная борьба, схватка; не на жизнь, а на смерть).

Однако Шэн Линъюань не удостоил его и взглядом.

— Для второго успешного жертвоприношения ей понадобилась кожа девяти младенцев. Теперь она могла останавливать время на три «щелчка»9... — продолжил он.

9 弹指 (tánzhǐ) — щелкнуть пальцами (обр. в знач.: быстро, мгновенно).

— То есть она научилась делать паузы... по двадцать-тридцать секунд, — перевел Сюань Цзи.

— Как и в случае с секундомером вашего юного коллеги, только чуть дольше. Но трех щелчков ей оказалось недостаточно. Вскоре она совершила третье жертвоприношение. Не знаю, что именно она сделала, но я думаю, это как-то связано с тенью. Должно быть, она предчувствовала успех, поэтому хотела поменяться на что-то более «качественное», потому обратилась к жертвенным письменам, предназначенным для Бедствий. Это была поистине интересная сделка. Тень пообещала даровать ей возможность останавливать время. Она смогла бы замораживать его настолько, насколько сама желала, и темная жертва не стала бы требовать ничего взамен.

Здесь комментарии Сюань Цзи закончились. Три тысячи лет он скитался по свету, но всегда соблюдал закон и мало что знал о многообразии темного колдовства. Но, оказалось, что он был не так хорош, как восьмисотлетний дух змеи-полукровки. Юноша повернулся и спросил:

— Не потребовала бы ничего взамен? Это что еще за безвалютный чек10?

10 Безвалютный чек — чек, который кредитное учреждение не может оплатить из-за отсутствия денег на счете чекодателя. Безвалютным чек признается как в том случае, когда чекодатель, выписывая его, заведомо знал, что на его счете нет средств для его оплаты, так и в том случае, когда к моменту его предъявления в банк на счете чекодателя по каким бы то ни было причинам не оказалось.

— Я слышал о таком жертвоприношении, но впервые вижу, чтобы кто-то действительно его проводил, — сказал Шэн Линъюань и покачал головой. — На самом деле, любой, у кого есть хоть толика здравого смысла, уже остановился бы.

— Почему?

— Думаешь, легко справиться с темным колдовством? Никогда не знаешь, чего оно потребует взамен. Как только ритуал будет завершен, ты должен будешь сделать все, что от тебя потребуется, иначе тебя постигнет казнь тысячи порезов.

Слушавший все это Чжичунь внезапно поморщился. Он вдруг отчетливо вспомнил пытку, которую пережил на море. Находившийся рядом Янь Цюшань не смотрел на него, но поспешно протянул руку, чтобы поддержать куколку.

Шань Линь же выглядела так, будто ее только что осенило.

— Так вот что было нужно для последнего жертвоприношения…

— Оставшиеся годы жизни Хэ Цуйюй. В тот момент, когда она принесла себя в жертву, ее время остановилось навсегда. Если я правильно понимаю, тело Хэ Цуйюй не истлеет до тех пор, пока не опустеет небо и не состарится земля11. Можете подыскать для нее прозрачный резервуар и вскоре сами все увидите, — Шэн Линъюань внезапно улыбнулся и холодно добавил, — вот почему я решил, что она стала жертвой тени. Кроме тени, кто еще желал ей смерти? В этом смысла столько же, сколько в безответных чувствах.

11 地老天荒 (dì lǎo tiān huāng) ссылается на 天荒地老 (tiān huāng dì lǎo) — до тех пор, пока не опустеет небо и не состарится земля (обр. в знач.: на веки вечные, во веки веков; вечно).

Сюань Цзи нечего было на это ответить.

Он был уверен, что этот ублюдок все прекрасно осознавал. Его Величество не просто притворялся, что не понимает языка демонов, Линъюань попросту хотел добить его!

«Другими словами, пробудить эту чешуйку можно лишь остановив время. Но этого времени должно быть намного больше, чем тридцать секунд. Даже с Чжан Чжао мы выиграем максимум одну... Мы ведь не можем пойти на убийства и жертвоприношения, как все эти сумасшедшие. Неужели нам никогда не разгадать эту загадку?» — подумала Шань Линь

— Мы пойдем другим путем, — зная дурной характер Шэн Линъюаня, Сюань Цзи не на шутку разволновался. Его нервы были натянуты до предела, а реакции обострены. — Воспользуемся чужим успехом... Тело Хэ Цуйюй ведь еще не кремировали?

Секундомер Чжан Чжао работал по принципу нарисованной окружности. Он мог отделить время одного человека от времени других людей, создать границу, а затем аккуратно вбить гвоздь во временную канву. Но его возможности были сильно ограничены, одного нажатия на кнопку хватало лишь на то, чтобы выиграть всего одну секунду. Но сразу после этого время отскакивало и било, как туго натянутая резинка.

Но что, если этот «гвоздь» прибит к «бессмертному» телу Хэ Цуйюй?

Капитан первого оперативного отряда Чжан, похоже, тоже создал себе «камень нирваны». Трижды директор Сюань объяснял ему то, что они успели узнать. Он говорил живо и понятно, расписывая все до мельчайших подробностей, но юноша все равно не понимал, что такое «море знаний». Наконец, отчаявшись, Сюань Цзи вышел в интернет, и отыскал в «Байду» схему человеческого мозга в разрезе, пытаясь на ней определить, где именно находится море знаний. Так продолжалось до тех пор, пока у Шэн Линъюаня не кончилось терпение. Клубы черного тумана вытянулись в тонкую нить и прошили висок Чжан Чжао, проникая юноше в голову и превращая его в сознательную марионетку на веревочках.

Чжан Чжао чувствовал, что утратил контроль над телом, его личность оказалась заперта внутри, в то время как его глаза все еще оставались открытыми. Теперь он видел все в мельчайших подробностях, даже то, чего раньше не замечал. Его чешуйчатый «секундомер» удлинился и превратился в миниатюрный кинжал. Кинжал покинул руки Чжан Чжао и вонзился прямо в лоб Хэ Цуйюй.

— Всем уйти с дороги! — внезапно крикнул Шэн Линъюань.

Но стоило словам сорваться с его губ, как стоявший ближе всех Янь Цюшань шагнул вперед и внезапно исчез. Чжичунь ловко ухватился за подол его ветровки и в миг отправился следом за мужчиной. За ним устремились Шань Линь, Сяо Чжэн, Ван Цзэ... Всю свою жизнь Шэн Линъюань действовал смело и напористо, он привык, что его приказы строго выполнялись. Это впервые, когда его слова возымели обратный эффект.

Но, даже если бы он захотел избить этих людей, было уже слишком поздно. В тот момент, когда кинжал коснулся Хэ Цуйюй, он без следа растворился в ее теле. Хэ Цуйюй окутало голубоватым свечением, в миг затопившим всех присутствующих.

Они угодили во временной разлом. Оказалось, что таинственный ключ к «Небесному нефритовому дворцу» находился прямо в голове Хэ Цуйюй. Кто знает, сколько они там пробыли, пока луч света не расширился и не расползся в стороны ярким пятном.

Словно из ниоткуда появился странный проход, в котором, как казалось на первый взгляд, совершенно ничего не было.

Глава 105

Так близко. Стремлюсь, но не могу достичь

Издалека казалось, что высота разлома не превышала высоты человеческого роста, но на самом деле эта «дверь» была такой огромной, что могла дотянуться до небес. Раскинувшаяся перед вошедшими тропа повисла в пустоте и, возникало чувство, будто бы у нее не было ни конца, ни края.

Сияющий синевой проход внезапно исказился, и словно изменил свою форму, погрузившись в бесконечную неизвестность.

Тело Хэ Цуйюй лежало у входа в разлом. Она выглядела спокойной, а в самом центре ее лба торчала маленькая, размером с ноготь большого пальца, русалочья чешуйка Чжан Чжао. В долгой жизни Хэ Цуйюй было слишком много зла, и теперь, умерев, она оказалась здесь, в месте без времени. Но, вопреки ожиданиям, на ее лице навсегда застыло выражение умиротворенности и какой-то необыкновенной святости.

Здесь не было неба, земли, звезд, солнца и луны. Нельзя было ни осмотреться, ни отыскать источники света. В этом месте ни люди, ни вещи не отбрасывали тени. Здесь прошлое исчезало без следа, а будущее тонуло в тумане1. Казалось, что во всем мире существует лишь это единственное мгновение, но и его невозможно было как следует рассмотреть.

1 雾里看花 (wùlǐ kànhuā) — в тумане смотреть на цветы (обр. неясно видеть, неверно представлять, быть как в тумане).

Даже Шэн Линъюань успел позабыть о непокорных смертных, посмевших ослушаться его приказа. Он угодил в вечное «сейчас» и превратился в настоящее божество.

Вдруг непроницаемую тишину нарушили шум волн и несущаяся по ним русалочья песня. Мелодия казалась далекой и одновременно такой близкой. Почти неразличимой… Шэн Линъюань резко пришел в себя, его кожа покрылась холодным потом... И только его правая ладонь была непривычно горячей. Сюань Цзи и сам не знал, когда именно схватил Его Величество за руку и крепко сжал пальцы. Казалось, даже легкое дуновение ветерка способно было вновь разделить их по разным берегам.

Шэн Линъюань попытался вырваться. Почувствовав это, Сюань Цзи вздрогнул, он будто спал и видел сон, где учитель, стоя у доски, безжалостно стирал тряпкой его глупые фантазии. Юноша растерянно посмотрел на Шэн Линъюаня. Он выглядел невинным и слегка обиженным.

Выражение его лица оказало на древнего дьявола куда большее влияния, чем жар пламени Чжу-Цюэ. Шэн Линъюань лишь раз взглянул на него, и тут же отступил, но юноша больше не осмеливался сопротивляться.

Кое-как отстранившись, Его Величество с трудом вырвался из железной хватки Сюань Цзи, вынул из-за пазухи сюнь и медленно подул в него. Звук, полившийся из инструмента, был таким, будто старый сюнь расплакался в голос. Шэн Линъюань желал во что бы то ни стало разобраться в том, что это за место и поскорее отыскать провалившихся в разлом оперативников.

Но на самом деле, он был слишком ленив, чтобы всерьез заботиться о других. Увидев, что все в сборе, он взмахнул рукой и процедил сквозь зубы:

— Не отставайте.

За ним почти невозможно было угнаться. Впрочем, тем, кто ослушался императорского приказа, оставалось надеяться только на себя. Не стоило рассчитывать на то, что Его Величество решит протянуть кому-то руку помощи.

Однако все, и Чжан Чжао, и устремившиеся за ним оперативники, были опытными людьми. Услышав странный звук, они тут же догадались о его значении и моментально насторожились. Все воодушевление как рукой сняло, никто не желал следовать за Шэн Линъюанем.

— Как долго нам идти? — осторожно опустив в карман русалочью чешуйку, пробормотал Чжан Чжао. — Неудивительно, что матушка Юй, сумевшая выиграть у времени лишь тридцать секунд, опасалась сюда входить.

— Понятия не имею, — не раздумывая, отозвался Сюань Цзи, не сводя глаз с Его Величества. — Это место находится внутри временного разлома, кто знает, что там впереди. Если мы сумели войти сюда, возможно, вскоре мы просто выйдем с другого конца. А, может быть, мы останемся здесь на сотни тысяч лет. Может, мы вообще идем в обратном направлении и, как только выберемся, окажемся в Юрском периоде. Доисторический тираннозавр рекс ждет не дождется, чтобы пожать тебе руку.

Услышав его слова, Чжан Чжао поспешно сунул ладонь в карман пальто и нащупал мифриловый пистолет.

— Какое гостеприимство. Пожалуй, в этом нет необходимости.

«Если это действительно временной разлом, — размышлял Сюань Цзи, сверля взглядом спину Шэн Линъюаня, — то, что именно здесь заперто? День, когда были изгнаны гаошаньцы? А как насчет русалок? Здесь будут живые русалки?»

Говорят, что любовь короля морей была так сильна, что могла дотянуться до небес, а ненависть так глубока, что доставала до самого дна. Однажды он так опечалился, что жизнь оставила его, и его слезы превратились в жемчужины. Будучи ребенком, Сюань Цзи слышал множество историй об этих огромных рыбах. Его всегда непреодолимо тянуло к ним. Он злился на себя за то, что появился на свет слишком поздно и не имел возможности собственными глазами увидеть, как лазурный рыбий хвост рассекает волны.

Он никогда не изучал русалочий язык, а те слова, что довелось запомнить, произносил с ужасным акцентом. Но он постоянно фантазировал о том, что кто-нибудь когда-нибудь примет его за русалку.

Он до сих пор помнил, как однажды, пытаясь подражать молодым красавицам, нехотя поделился с Линъюанем своими тайными фантазиями. Но выслушав всю эту чушь, Линъюань не оценил его идей. Он даже заподозрил, что в роду у этой глупой птицы затесался кто-то лишний. Например, его родственниками вполне могли быть пеликаны, иначе как еще объяснить тот факт, что у представителя крылатого клана проснулся такой неприкрытый интерес к рыбам?

Но Шэн Линъюань всегда считал себя заботливым старшим и, в конце концов, позволил Сюань Цзи завести себе белого амура2. Это была довольно толстая рыба со стеклянным взглядом.

2 Белый амур — вид лучеперых рыб семейства карповых, единственный вид рода Ctenopharyngodon. Максимальная длина тела сто пятьдесят сантиметров. Пресноводная растительноядная рыба.

Но белый амур Сюань Цзи решительно не нравился. Когда рыба подросла, ее съели.

В конце концов, дух меча смирился, что в мире больше не было морского народа, а все эти величественные истории были написаны людьми и не имели ничего общего с реальностью.

Но он все равно хотел стать русалкой. Они проживали свои жизни словно одержимые и, в итоге, умирали от тоски.

Однако он понятия не имел, что такое одержимость, не умел тосковать, а значит, не смог бы от этого умереть. Это было невозможно. Он всегда был слишком далек от русалок и до сих пор умел плавать только по-собачьи.

Сюань Цзи так глубоко погрузился в свои мысли, что даже не заметил, как Шэн Линъюань остановился. Придя в себя, юноша понял, что бесконечная дорога, по которой они шли, внезапно закончилась. Прямо перед ними возвышалась стена яркого белого света. Оглянувшись, Сюань Цзи увидел, что проход позади него исчез, и идущие следом оперативники попросту повисли в воздухе, словно призраки.

Но в следующий же момент сияющая стена взорвалась, разлетевшись во все стороны разноцветными бликами, будто огромный калейдоскоп.

Все присутствующие тут же сбились в кружок, в ужасе наблюдая за тем, как за завесой расходились горы и клокотал океан. Вдруг, откуда-то издалека послышался крик. Кунь и Пэн рванулись к небесам, и на земле появились первые четвероногие существа. Цан-Лун3 взмыл над облаками, священная черепаха4 погрузилась в море, и из огня, взмахнув огромными крыльями, явилась Чжу-Цюэ. Все живое принялось плодиться и размножаться.

3 苍龙 (cānglóng) — миф. Цан-Лун (зеленый дракон) дух-покровитель востока.

4 神龟 (shénguī) — миф. священная черепаха, царь черепах.

Но внезапно все изменилось. Небо опрокинулось и растеклось, обрушив на землю град огненных шаров. Леса горели, духи бегали повсюду и звали на помощь, и даже море, казалось, было объято пламенем.

— Это что… прошлое? — затаив дыхание, пробормотал Сюань Цзи.

Шэн Линъюань шикнул на него, неотрывно глядя на сияющую завесу. На их глазах разворачивалась картина сотворения мира, его расцвет и упадок.

Никто не знал, как долго бушевал пожар, уничтоживший небо и землю. Это продолжалось до тех пор, пока не исчезли последние травы, и не наступила мертвая тишина. А после начался сильный снегопад. Будто пепел погибшего в огне мира5, он устилал собой ужасные ожоги.

5 劫灰 (jiéhuī) — будд. пепел погибшего в огне мира в конце кальпы (единица измерения времени в индуизме, «день Брахмы», продолжающийся 4,32 миллиарда лет).

Десять лет, сто... После тысячелетнего молчания вечные льды, наконец, отошли на север, и воздух потеплел. На переродившейся земле медленно таял снег, и семена, однажды оброненные в почву, проросли.

Тай-Суй* повернулся, и надгробные плиты рассыпались в пыль.

Все живые существа, от рыб до мелких насекомых, начали постепенно выходить на свет.

И лишь в долине Наньмин до сих пор бушевало оскверненное пламя, касаясь алыми языками небес.

Страшная рана на теле земли.

В самой глубокой части долины стоял огромный медный треножник. Из его недр послышался тихий птичий крик. Так родился последний сирота клана Чжу-Цюэ, и с тех самых пор он был неразрывно связан с Чиюань.

В те годы высоко в горах, среди быстрых ручьев, процветали демоны. А люди бродили по дикой земле, невежественные и голые, с любопытством и тревогой взирая на огромный мир. Где-то в море лазурный русалочий хвост бил по волнам, и русалки улыбались, оглядываясь на далекий берег.

Священные горы Дунчуаня сами избрали своих детей. А те, кто остался в море, получили покровительство русалок, и научились строить большие корабли. Яростное пламя навсегда заперло тени предков на дне долины Наньмин, и годы спустя на свет появился новый клан. Клан теней. Они во всем подрожали Чжу-Цюэ, с их длинными изогнутыми шеями и огромными крыльями. А сами Чжу-Цюэ, спустившись с небес, превратились в божеств.

Все рождалось, размножалось, процветало и, наконец, приходило в упадок.

И этот упадок начался с теней.

Разразившееся в долине Наньмин землетрясение разрушило каменные стены, и тени, издревле паразитировавшие на скалах, разбежались кто куда. Те из них, кто оказался выброшен за пределы долины, лишились средств к существованию. Однако им повезло. Демоны одного из маленьких пограничных племен приняли их за горных духов и помогли вернуться обратно. Но одна из теней влюбился в старейшину демонов и приняла облик его жены. Чтобы помочь ей обрести счастье, остальные тени сговорились между собой и убили жену старейшины. В конце концов, о злодеянии стало известно6. Услышав об этом, глава клана Чжу-Цюэ очень разозлился и навсегда изгнал клан теней из долины Наньмин.

6 东窗事发 (dōng chuāng shì fā) — дело, задуманное у восточного окна, обнаружилось; обр. тайное злодейство стало явным, злое дело обнаружилось, история вышла наружу (по легенде о том, как Цинь Гуй, сговорившись с женой у восточного окна своего дома, погубил Юэ Фэя. И, хотя он тщательно скрывал это, его злодеяние стало всем известно).

С тех самых пор тени могли существовать только полагаясь на других. Они жили и умирали вместе со своими хозяевами.

Они были самыми избалованными домашними животными клана демонов и быстро приобрели популярность в Цзючжоу. Это положило начало бесконечной череде трагичных и отвратительных событий.

Всю свою жизнь тени мечтали о том, чтобы вернуться в долину Наньмин. Поговаривали, что лишь те из них, кого приютит клан Чжу-Цюэ, смогут выжить даже после смерти своего хозяина. Однако вплоть до исчезновения клана теней это так и осталось для них недостижимой мечтой.

Все эти происшествия сильно изменили «кровеносную систему земли». Когда население увеличилось, люди и демоны начали конфликтовать между собой.

Со временем, силы этого мира истощились, что послужило искрой для пожара Великой битвы.

В будущем Шэн Линъюань испытал все это на собственной шкуре. Задумавшись, он поспешно опустил глаза. Никто не знал, что было у него на уме. Внезапно Его Величество нахмурился и осторожно протянул руку к сияющей завесе.

Стоявшие позади оперативники затаили дыхание, и Шэн Линъюань на секунду замер. Кожи коснулось что-то теплое. Это был пар.

Не выдержав, Сюань Цзи нервно шагнул вперед.

— Что там? — осведомился он.

— Я не знаю. Там очень сыро, как на море, — задумавшись на мгновение, отозвался Шэн Линъюань. — Представителям огненного класса следует быть осторожнее, смотрите, куда наступаете... А?

Сюань Цзи резко схватил его за локоть и дернул назад.

— А это что такое?

В ладони Шэн Линъюаня было зажато что-то зеленое.

— Что это? Водоросль? Или ламинария? — озадаченно спросил Ван Цзэ. — Откуда оно взялось?

— Это... — Сюань Цзи был удивлен. Он осторожно взял растение в руки и принюхался. На «водоросли» поблескивали капли морской воды, но никакого рыбного запаха не чувствовалось. Вместо него Сюань Цзи ощутил слабый аромат. — Это что, «трава лунного света»? Как на легендарной родине русалок?

Здесь и в самом деле кто-то был?

Его Величество всегда шел туда, куда хотел. В мире не существовало такого места, куда бы он не осмелился войти. С минуту помолчав, он, никому ничего не говоря, шагнул за сияющую завесу. Сюань Цзи ничего не успел сделать. Схватившись руками за воздух, он, сломя голову, бросился следом.

Едва переступив черту, Сюань Цзи почувствовал, как свет поглотил его. Ослепительная белизна залила семь его отверстий, блокируя все пять чувств. Он плыл вперед, не находя пристанища7. Казалось, он даже не чувствовал своего тела.

7 前不巴村，后不着店 (qián bù bā cūn, hòu bù zhāo diàn) часть идиомы 前不巴村，后不巴店 (qián bù bā cūn, hòu bù bā diàn) — досл. впереди не маячит селение, и пристанища нет позади (обр. находиться в богом забытом месте или в затруднительном положении).

Сюань Цзи ощущал себя частью пустоты. Но обнаружив, что больше не слышит дыхания Шэн Линъюаня, юноша не на шутку забеспокоился.

Сюань Цзи не знал, откуда в нем столько силы. В отчаянии он попытался расправить свои крылья и, кажется, что-то сломал. В ушах раздался громкий треск, сменившийся оглушительным журчанием. Он что, свалился в море?

В следующий же момент его рот наполнился соленой и горькой морской водой. Сюань Цзи едва не захлебнулся, на глазах выступили слезы.

Он тут же задержал дыхание и принялся изо всех сил пробиваться к поверхности. В море его огненные крылья сделались темно-красными. Пару мгновений спустя, промокший до нитки Сюань Цзи вынырнул из воды и взмыл в небо. Соленые брызги хлынули во все стороны, словно рассыпавшиеся бусины. Прижав ладони к груди, Сюань Цзи натужно закашлялся... Но то, что он увидел дальше, шокировало его до глубины души.

Перед ним возвышался огромный... белоснежный коралловый риф.

Словно бобовая лоза, из западной сказки про «Джека и бобовое дерево», риф «рос» из морских глубин. Пробившись сквозь толщу воды, он дерзко устремился в облака. Словно огромный остров, такой большой, что осмотреть его целиком не хватило бы взгляда. Поверхность рифа напоминала белый нефрит, тут и там торчали беседки и павильоны. Крытые коридоры соединялись друг с другом, образуя величественный дворцовый комплекс. Брызги, поднятые взмывшим над водой Сюань Цзи, превратились в радугу. Радуга повисла над дворцом и окутала его целиком.

Поразительная работа! В мире не было ничего, что могло бы с этим сравниться!

Это и был легендарный «Небесный нефритовый дворец».

По сравнению с ним дворец, построенный Вэй Юем, казался жалкой подделкой. Будто кошка... Нет, это как рисовать тигра, взяв за образец хомяка8!

8 Часть выражения 比着猫画虎 (bǐzhe māo huà hǔ) — досл. рисовать тигра, взяв за образец кошку (обр. слепо копировать что-то)

Черный туман вовремя подхватил Шэн Линъюаня, и теперь Его Величество парил рядом с «Небесным нефритовым дворцом». Услышав шум, он оглянулся и посмотрел на Сюань Цзи. Похоже, Его Величество не волновался о том, что Хранитель огня может утонуть. Вместо этого Шэн Линъюань отчитал его:

— Какое безрассудство.

Сюань Цзи нечего было на это ответить.

Он желал только одного: столкнуть Его Величество в холодную воду и хорошенько прополоскать.

Внезапно, позади послышался еще один всплеск, и ряд созданных Ван Цзэ пузырей поднялся из моря, неся в себе спасенных оперативников.

За всю свою жизнь эти люди никогда ничего подобного не видели. Над волнами пронесся вздох удивления. Казалось, у всех присутствующих перехватило дыхание. Ван Цзэ первым пришел в себя, нащупал мобильный телефон и включил камеру.

— Это... иллюзия?

— Мы можем туда войти? — осведомилась Шань Линь, щелкнув по висевшему на запястье датчику аномальной энергии. Ее техника была такой же чувствительной, как и сама Шань Линь, но, стоило им оказаться здесь, как прибор «заглох». Цифры на мертвом экране оставались неподвижными. — Датчик не реагирует. И я тоже ничего не чувствую. Как нам узнать, что ждет нас впереди? Мне нужна Гу Юэси.

Шэн Линъюань не обращал на них никакого внимания. Подняв руку, он молча щелкнул пальцами, призывая на помощь черный туман. Темная энергия демона небес с ревом устремилась к дворцу. Это заставило всех присутствующих немедленно позабыть о своем положении и с любопытством уставиться на риф.

— Господин, мои подчиненные останутся…Ого! — выпалил Чжан Чжао.

Приблизившись к «Небесному нефритовому дворцу», черный туман остановился, наткнувшись на невидимую стену. Над островом прокатился грохот, а потом все стихло. Но прежде, чем оперативники успели перевести дух, они увидели, что «Небесный нефритовый дворец» озарился холодным светом, а некогда спокойное море вздыбилось и забурлило. По украшенной колоннами галерее поползли бесчисленные письмена и непонятные заклинания, и в небе начали собираться зловещие тучи.

Увидев тучи, Сюань Цзи понял, что дело плохо:

— Все вы, немедленно выходите из воды!

Шань Линь сразу же поняла, что к чему. Нащупав в кармане запечатанное в пластик заклинание, женщина поспешно подбросила его в воздух:

— Директор Сюань, огоньку не найдется?!

Реакция Сюань Цзи не заставила себя ждать. Пламя охватило заклинание, и из него тут же потянулись первые ростки, быстро превращаясь в крепкие виноградные лозы. Лозы рухнули в море, обвились вокруг растерявшихся оперативников, тем самым подарив Сюань Цзи возможность вытащить людей из воды. Едва все они оказались на суше, как на землю тут же обрушилась гроза. Будучи представителем класса огня и грома, Сяо Чжэн метался из стороны в сторону, заставляя всех вытираться, пока море не превратилось в огромную батарею.

Восемьдесят один раскат грома… Гнев небес едва не оглушил их. Оперативники чувствовали себя так, будто их с силой ударили по голове. И лишь Шэн Линъюань, тот, из-за кого все это началось, воспринимал грозу как небольшое, но очень увлекательное шоу. Он немало преуспел в спасении от Небесных Бедствий. Дожидаясь окончания бури, он спокойно пояснил:

— Восемьдесят один удар — признак Великого Небесного Бедствия. Но оно куда слабее, чем обычно. Похоже, это предупреждение? Но что, если я проигнорирую его и все равно войду во дворец?

Силясь понять, что имел в виду Шэн Линъюань, Сяо Чжэн отвлекся и едва не свалился обратно в море.

Сюань Цзи поспешно обвил его лозой и произнес:

— Предок, пожалуйста, прояви снисхождение!

Шэн Линъюань обернулся и окинул заставших на берегу оперативников таким взглядом, будто рассматривал пригнанных на убой свиней. Но, стоило ему вскинуть руку, как у Янь Цюшаня перехватило дыхание, а стоявший поблизости Чжан Чжао громко закричал. Черный туман превратился в тонкую иглу, в мгновение ока вонзившись в палец юноши. На его коже тут же выступила крохотная капля крови.

— У твоих предков давняя связь с этим местом. Одолжи мне немного своей крови, чтобы открыть эти двери, — бросил Шэн Линъюань. Тьма без спросу окутала каплю и вернулась к хозяину, позволив Его Величеству нанести кровь Чжан Чжао на невидимый барьер, окружавший «Небесный нефритовый дворец». Но, вопреки ожиданиям, ничего не произошло.

Шэн Линъюань с сожалением вздохнул. Похоже, русалочья кровь, текущая в жилах капитана Чжана, была слишком слаба. Неудивительно, что он не умел плавать.

С минуту поколебавшись, он решил попробовать повторить этот трюк с кровью Янь Цюшаня.

— Подождите, подождите! — прервал его Ван Цзэ. — Старший, притормозите-ка. Чжан Чжао, отойди. Согласно вашей же теории, далекие предки командира Яня были гаошаньцами? И… вы уверены, что после всех злодеяний, сотворенных этими несчастными, кровь командира Яня можно использовать для того, чтобы пройти во дворец? Вы не думаете, что это только сильнее разозлит тех, кто внутри?

— В злости нет ничего плохого, — парировал Шэн Линъюань, и подтолкнул заключенную в черный туман каплю крови Янь Цюшаня поближе к барьеру «Небесного нефритового дворца». — Когда кто-то злится, ты можешь увидеть его слабые места. Больше не нужно будет кружить вокруг скорлупы этих ублюдков, не нужно будет ничего объяснять.

Впервые Ван Цзэ осознал, что причиной их грядущих бед может оказаться характер этого старшего. Мужчина с сомнение посмотрел на Шэн Линъюаня.

— Мы ведь играем со смертью, разве нет? Разве это не провокация? Я сказал...

Но Шэн Линъюань не привык слушать других. Прежде, чем Ван Цзэ успел договорить, кровь Янь Цюшаня уже коснулась барьера «Небесного нефритового дворца». Все присутствующие тут же напряглись и приготовились к удару. Кто знает, что могло произойти. Но алая капля скатилась по воздуху, как по гладкой доске, и, словно слеза, упала в море.

Вдруг море вздыбилось и закипело, толщи воды бушевали на дне, и откуда-то из глубины послышалась оглушительная песня. Словно цунами, к небу поднялась огромная волна и в миг обрушилась на «Небесный нефритовый дворец». Падая, волна превратилась в силуэт человекоподобного существа с длинным рыбьим хвостом. Хвост ударился о дворец, и из воды появился полупрозрачный «человек».

— Рыба! — закричал Чжан Чжао. — Нет… это русалка9!

9 В оригинале оба слова обозначают «русалку», но отличаются иероглифами. В первом случае используются иероглифы 美人鱼 (měirényú) — русалка в классическом понимании этого слова. Мифическое существо с рыбьим хвостом, живущее в море, а во втором 鲛人 (jiāorén) — миф. подводные жители, русалочье племя (иногда живут с людьми, торгуют полотном, плачут жемчугом).

Вышедший из моря «человек» был полностью обнажен, лишь длинные волосы прикрывали его наготу. У русалки была белая кожа и очень красивое лицо. Вместо ног, ниже пояса у нее начинался двухметровый рыбий хвост, чешуйки в котором переливались от серо-голубого, до бирюзового, аквамаринового, синего и до цвета павлиньего пера. Покачиваясь на волнах, хвост ослепительно сиял. И это неописуемое зрелище наводило на людей странную тоску. Им непреодолимо хотелось плакать.

Все присутствующие невольно затаили дыхание... Все, кроме Шэн Линъюаня.

Большую часть своей жизни Шэн Линъюань был слеп. Он считал, что «симпатичным» может быть любое живое существо с носом и глазами. Его слова о чужой «красоте» ничего не стоили, они были мусором. В какой-то степени, красота для него была не лучше грязи. Даже оказавшись лицом к лицу с такой невиданной редкостью, он оставался прежним, его сердце билось ровно и размеренно. В конце концов Его Величество, словно издеваясь, послал темную энергию демона небес заморозить выбравшуюся из воды русалку.

На прекрасном лице русалки застыло удивление. В мгновение ока из мифического существа она превратилась в замороженную рыбину.

В следующую же секунду глыба льда озарилась сотнями крохотных вспышек, а затем исчезла, не оставив на берегу ни следа. Из глубины донесся протяжный вздох, и ветер понес его по коридорам белого нефритового дворца.

— Хочешь обмануть меня? — Шэн Линъюань цокнул языком и заговорил на древнем языке клана гаошань, — Ваше превосходительство, почему бы вам не выйти сюда и не встретиться со мной лично?

Неофициальная литература и сказки рассказывали о том, что гаошаньцы предали заветы своих предков, за что были изгнаны из «Небесного нефритового дворца». Но в них ни слова не было о том, что стало с теми, кто превратил себя в инструментальных духов. Неужели все эти годы они скитались среди людей? Тогда почему о них ничего не было слышно?

Никто из присутствующих не говорил на древнем языке. Даже Сюань Цзи, успевший выучить лишь несколько слов, стоял с ничего не понимающим видом.

Вдруг из стен «Небесного нефритового дворца» раздался странный и неподдающийся описанию голос. И голос этот без запинки говорил на современном китайском:

— Ваше Величество владыка людей, прошу простить меня за то, что не вышел встретить вас лично.

— Этот звук… он говорит на нашем языке? — спросил Чжан Чжао.

Как только все стихло, из дворца послышался еще один голос:

— Четыре тысячи лет двери «Небесного нефритового дворца» оставались закрытыми. Все эти годы мы следили за миром людей и за тем, как перемещалась по нему священная русалочья чешуйка. Нам повезло стать свидетелями расцвета и упадка человеческой расы.

— Значит, вы можете говорить по-английски, по-французски, по-немецки, по-итальянски и даже по-японски? Вы что, живая энциклопедия? —шокированно спросил Чжан Чжао.

А что, если взять эту чешуйку с собой на экзамен...

Голоса из «Небесного нефритового дворца» разразились смехом. Казалось, что во всех этих павильонах и залах было полно людей.

— Мы те, кто оказался заперт внутри временного разлома. Мы давно уже умерли. Время — непреодолимая река, но теперь оно не имеет для нас никакого значения. Мы больше не считаемся живыми, — произнес кто-то старческим голосом. — Господа, по правилам приличия мы должны пригласить вас войти и продолжить беседу, но... Увы, в тот год нашему клану не повезло. Непутевые наследники позабыли о своих обязанностях, жадность застлала им глаза. Русалки пытались сопротивляться, но были убиты. Их мертвые тела сбросили обратно в море. «Небесный нефритовый дворец» лишился своего главного сокровища. Волны прибили останки русалок к берегу, и русалочий яд проник в риф. Двери «Небесного нефритового дворца» закрылись. Теперь же войти сюда могут лишь те, кого он сам согласится принять.

— Эта штука живая? — удивленно выпалил Сюань Цзи.

Со дна моря послышался приглушенный рев. Похоже, «дворцу» не понравилась его грубость.

Когда волны подкатили ближе, Сюань Цзи поспешно взмыл в воздух. Он терпеть не мог прилив. Его крылья пылали огнем, а морская вода обжигала их. Вдруг во дворце снова воцарилась тишина. Кто знает, показалось ли ему, но Сюань Цзи внезапно испытал сочувствие, исходящее со стороны огромного рифа.

Кто-то в «Небесном нефритом дворце» вздохнул:

— Так и есть... Значит, в тот год в огне Наньмина родилась еще одна птица. Увы, правитель крылатых истлел вместе с прошлым миром.

— О, — нетерпеливо отозвался Сюань Цзи, — история длинная, сколькие кланы рождались и умирали, уничтожая друг друга? Если вашу родину уничтожат, вы тоже погибнете, вы попросту перебьете друг друга. Мой клан мало чем отличается от вашего10. Может, не будем дарить друг другу похоронные красные конверты? Значит, после того, как гаошаньцы покинули это место, они никогда больше сюда не возвращались?

10 半斤八两 (bànjīn bāliǎng) — досл. половина цзиня — восемь лян (обр. одно и то же; одного поля ягода).

— Да, — прошелестели духи «Небесного нефритового дворца», — король морей пошел на крайние меры и запечатал это место в безвременье. Те из нашего клана, кто не соответствовал его требованиям, были вынуждены бежать в мир людей. С тех пор проход в «Небесный нефритовый дворец» исчез. Никто не мог его найти. Никто, кроме тех, кто родился от союза человека и русалки, унаследовав способность останавливать время. Только тот, кто обладал русалочьей чешуйкой, мог открыть разлом и отыскать дорогу домой... Но прошло четыре тысячи лет, а никто так и не вернулся.

Возможно, немногим русалкам посчастливилось обрести настоящую, искреннюю любовь. А потом они все вымерли. Какое-то время на глубине еще встречались слепые черепахи, способные испытывать что-то отдаленно напоминающее чувства. К счастью, они покинули этот мир до того, как началась смута, оставив после себя лишь несколько редких чешуек. Они растратили всю свою удачу, но так и не смогли отыскать ключ к «Небесному нефритовому дворцу».

Годы спустя, и без того редкая русалочья кровь окончательно растворилась в людях. И все, на что она теперь была способна — это останавливать время на секунду. До этого дня потомок исчезнувших русалок понятия не имел, кем были его предки.

Сюань Цзи моргнул и, активно жестикулируя, ударился в объяснения:

— Можно мне войти во дворец и осмотреться? Я понимаю, что сильно далек от ваших русалок, но во мне есть кое-что от гаошаньцев... К слову, я все-таки закоренелый сирота.

Ван Цзэ в изумлении оглянулся на него и показал юноше большой палец.

— Так унижаться ради благого дела. Директор Сюань, я уважаю тебя как мужчину!

Как только Сюань Цзи замолчал, под его ногами тут же расплылась радуга. В воздухе мелькнула и исчезла тень русалки, а после, словно мираж, в небе появился давно утраченный путь к «Небесному нефритовому дворцу».

Сюань Цзи моментально прикусил язык, а Шэн Линъюань нахмурился.

Ван Цзэ ошеломленно моргнул и поспешно произнес:

— Что, это сработало?! Тогда я тоже сирота. Фактически-то я, конечно, не сирота, но психологически я больше, чем сирота. Посмотрите же на меня! Я тоже хочу взглянуть на «Небесный нефритовый дворец»!

Но его не удостоили даже взглядом. Вторая радужная дорога сложилась под ногами Янь Цюшаня.

Заметив это, Сяо Чжэн тут же схватился за подпрыгивающего Ван Цзэ.

— Так все дело в крови? Это касается только гаошаньцев?

— А русалки подойдут? — поднял руку Чжан Чжао. — Это я был тем, кто открыл разлом. Вероятно, у моей матери было что-то от русалок. Посмотрите на меня, я здесь!

Однако и третья радужная дорога предназначалась не ему. Она приземлилась рядом с Янь Цюшанем... Вот только, там ведь никого не было.

Все присутствующие оглянулись и посмотрели на мужчину. Вдруг Янь Цюшаня словно осенило. Он медленно протянул дрожащую руку и осторожно пошарил ей в воздухе.

— Чжичунь, ты здесь? — тихо спросила за него Шань Линь.

Пустая кукла в руках Янь Цюшаня мягко ответила:

— Да.

Янь Цюшань резко обернулся и встал лицом к возвышавшемуся до небес белоснежному дворцу:

— Ты видишь его? У тебя ведь есть способ вернуть его обратно?

Но «Небесный нефритовый дворец» молчал, утопая в шуме морских волн и тихом пении невидимых русалок.

У Янь Цюшаня покраснели глаза, и мужчина повернулся к Сюань Цзи:

— Директор Сюань, в этой песне ведь есть какой-то смысл, верно? О чем они поют?

Он не ошибся, в русалочьей песне действительно был смысл.

Сюань Цзи не был знатоком русалочьего языка, но с трудом понимал некоторые выражения. Вот только, морской народ пел о том… о чем неудобно было разглагольствовать на публике.

Это была песня о любви и боли, песня о вечной разлуке с любимым человеком. Они пели про Янь Цюшаня и Чжичуня. Пели про него самого…

Память о великой любви русалочьего племени осталась здесь, в стенах «Небесного нефритового дворца», превращая древний коралловый риф в памятник былым чувствам. Дворец выбрал гостей, глядя вовсе не на происхождение или силу. Он выбрал тех, кто больше всех страдал.

Невероятно.

Почувствовав, как заныли зубы, Сюань Цзи покачал головой и произнес:

— Понятия не имею. Я не говорю на русалочьем языке, кроме того, у нас тут расовое неравенство.

С этими словами он принялся мысленно оценивать людей рядом с собой. Чжан Чжао был ребенком, и главной его проблемой оставались прыщи. Ван Цзэ и Сяо Чжэн — две одинокие старые собаки. В их жизнях существовала только работа, им не было дела до глупых мелодрам. Однако был еще кое-кто... Тот, у которого нет сердца. Но о нем нечего было и говорить.

Раз риф решил не приглашать их во дворец, Сюань Цзи придется идти на разведку в компании Янь Цюшаня.

— Что ж, пойдем осмотримся. Не волнуйтесь, если там будет опасно, я вытащу командира Яня за хвост, — Сюань Цзи махнул коллегам рукой, а затем повернулся и прошептал Шэн Линъюаню на ухо, — Линъюань, я найду способ, ты только... Стой!