Топить в вине бушующее пламя печали 2.0

Хэ Цуйюй не первая, кто так поступил.

Ей просто повезло родиться в последние дни существования подразделения Цинпин. Она присвоила себе знания и артефакты, столетиями копившиеся в сокровищнице подразделения, заполучила омытый кровью короля демонов «Метод, противный воле небес» и инициировала жертвоприношение тысячи жизней, которое едва не завершилось успехом.

«Она и сама не знала, какой харизматичной была та тень», — Сюань Цзи так глубоко задумался, что, если бы кто-то захотел его окликнуть, юноша наверняка бы разозлился.

— Все эти жертвы тоже были ради бессмертия? — внезапно спросил Чжан Чжао.

— Не знаю, я не очень хорошо разбираюсь в жертвоприношениях, — опомнившись, Сюань Цзи быстро привел в порядок мысли и вопросительно посмотрел на Шэн Линъюаня. — Но, сдается мне, в мире не существует ритуала, способного подарить кому-либо долголетие?

Шэн Линъюань покачал головой. Жертвенные письмена, начертанные на полу и стенах, были в полном беспорядке. И все они были созданы матушкой Юй. Она так долго пыталась, но у нее ничего не вышло. Даже будучи живой энциклопедией древних и не только проклятий, Его Величество понятия не имел, что было в этой куче непонятных «черновиков». Он лишь приблизительно понимал, что сделка, которую Хэ Цуйюй хотела совершить, похоже, была как-то связана со временем.

Однако подземная сокровищница была не тем местом, где хотелось бы оставаться, и Сяо Чжэн решил, что сперва им нужно вынести отсюда трупы.

Некоторые из жертв умерли недавно, наверняка с помощью технологии анализа ДНК они смогут установить их личности. На этом их решено было оставить в покое. По крайней мере, теперь Управление могло отчитаться перед семьями погибших.

Что до матушки Юй, то она всегда была значимой фигурой в обществе людей с особыми способностями. Топни она ногой, и весь мир содрогнулся бы. Ее нельзя было просто засыпать землей. Оперативники и сотрудники «Центрального хранилища опасных грузов» пару раз тщательно осмотрели тело огромной змеи, определив, что на нем не осталось ни следа аномальной энергии. Только после этого они осмелились созвать людей, чтобы поднять труп Хэ Цуйюй на поверхность.

— Раз, два, три... Взяли! Будьте осторожны. Не давайте ее хвосту волочиться по полу и смотрите ничего не поцарапайте.

В это время Сюань Цзи пытался запомнить расположение жертвенных символов. Этот магический след нельзя было так оставлять, нужно было запомнить его хотя бы частями. Если с письменами что-то случится, он сможет увидеть это, сравнив их с образами в своем море знаний.

Вдруг, он краем глаза заметил, как что-то скатилось с тела матушки Юй. Это была крохотная чешуйка.

Но она не была частью ее чешуи. Чешуя матушки Юй была темно-зеленого цвета, почти черная, а эта чешуйка была полупрозрачной. Она мягко мерцала во мраке и, казалось, что все стоявшие вокруг источники света были направлены только на нее.

Очевидно, Сюань Цзи был не единственным, кто это увидел. Сидевший неподалеку от него Ло Цуйцуй внезапно спросил:

— Что это?

Чжан Чжао тут же наклонился, намереваясь поднять чешуйку.

— Не знаю… Какое-то украшение? Датчик аномальной энергии молчит...

Спина Сюань Цзи покрылась холодным потом. Не успел он среагировать, как его интуиция уже забила тревогу, и юноша бросился вперед, оттолкнув Чжан Чжао в сторону.

— Не трогай!

Столкнувшись с Сюань Цзи, Чжан Чжао споткнулся и громко фыркнул. Его карманные часы, умевшие «останавливать время», внезапно сильно нагрелись. Лежавшая на земле чешуйка вспыхнула, и яркое пламя окутало Сюань Цзи.

В тот момент, когда юноша прикоснулся к свету, он будто бы куда-то провалился. Словно из ниоткуда послышался рокот далеких волн. Его движения стали плавными и вязкими, море знаний на мгновение опустело, и поток мыслей тут же замедлились в несколько раз. Казалось, он застрял в промежутке, где время застыло. Сюань Цзи больше не чувствовал его ход. Кто знает, сколько он так провисел, секунду или целую вечность, но шум волн внезапно заглушил раскат грома. Сюань Цзи растерялся и вдруг почувствовал, как его заключили в крепкие объятия.

Глава 97

Как это может быть больно, избалованный ты дух

Все случилось слишком быстро. Чешуйка взорвалась, не потревожив ни приборов, ни датчиков. Сияющая волна хлынула во все стороны, и никто из тех, кто находился поблизости, не успел среагировать.

Никто, кроме Шэн Линъюаня.

Шэн Линъюань точно знал, сколько времени его взор был обращен на Сюань Цзи. В два раза дольше, чем на других. И хотя долго смотреть на кого-либо было невежливо, они все еще считались «старыми друзьями». Поэтому поступи он иначе, это, наоборот, показалось бы странным.

Однако они до сих пор были связаны божественным сознанием. Шэн Линъюань и огненная бездна делили одно происхождение. Даже если он пытался скрыть свое присутствие, его аура была такой же, как и у Чиаюнь. Сюань Цзи был связан с Чиюань. Но за три тысячи лет существования этой связи, он привык к ней и больше не обращал на нее никакого внимания. Потому Шэн Линъюань мог «подглядывать» за ним сколько угодно, и никто не смог бы его заметить.

Шэн Линъюань сорвался с места почти одновременно со вспышкой, и его рука оказалась между сиянием и Сюань Цзи.

Коснувшись пламени, он испытал сильное потрясение. Демон небес был частью этого мира и подчинялся его правилам. И, пусть мир постоянно пытался избавиться от него, но Его Величество всегда был ближе всех к пониманию его «законов». Их мощь смешалась с огнем, едва не втянув Шэн Линъюаня в самое сердце бури. Этого оказалось достаточно, чтобы он в полной мере осознал силу самого безжалостного и неумолимого явления из всех... Течения времени.

Время вокруг него понеслось по кругу. В попытке защитить Сюань Цзи, Шэн Линъюань, не колеблясь, стиснул его в объятиях. Демон небес сдавленно вздохнул, и «вторая половина Чиюань» провалилась в бесконечный водоворот. Казалось, что плоть и кровь Шэн Линъюаня рассыпались в прах, обратились в крошечные частицы. Пурпурный дворец рухнул1. Высоко в облаках послышался гул, и небо расчертившая огромная молния. Молния угодила в разрытую могилу, и землю сотряс оглушительный гул. Все, что находилось внизу, будь то охранявшие сокровищницу древние доспехи, державшие в руках тяжелое оружие, или покрывавшие стены жертвенные письмена, испарилось без следа.

1 紫府 (zǐfǔ) — пурпурный дворец (обр. в знач.: обитель бессмертных, небеса). Кроме того, так называют точку, расположенную в верхнем даньтяне (жизненно важной области организма, местом сосредоточения Ци), т. е. над переносицей, между бровями.

Стоявший у входа Янь Цюшань внезапно вздрогнул. Подхватив Чжичуня на руки, мужчина спрятал его в своих объятиях. Сразу после этого он шагнул вперед и, наплевав на субординацию, схватил директора Хуана и толкнул его в руки коллег:

— Прочь отсюда, сейчас же! Скажите всем отступить!

Командир Янь среагировал мгновенно. Стоило им эвакуироваться, как гробницу площадью в треть му2 осветила чудовищная вспышка. Ослепительное сияние золотых звезд3 потрясло всех присутствующих, от благоговейного страха их волосы встали дыбом.

2 亩 (mǔ) — му (мера земельной площади, равная 60 квадратным чжан, что соответствует 667 кв. метров).

3 满眼金星 (mǎnyǎnjīnxīng) — поэтичное описание головокружения и замешательства.

Люди из класса металла больше всего на свете боялись грозы, но Янь Цюшань самоотверженно прикрывал отступление. Маленькая деревянная куколка в его руках заметно дрожала. Чжичунь изо всех сил старался выбраться из чужой хватки.

— Что ты делаешь... — сердито произнес Янь Цюшань.

Чжичунь поспешно протянул ему детектор аномальной энергии. Увидев показатели на экране, Янь Цюшань тут же изменился в лице. Он едва не задохнулся от изумления. Прибор молчал. Все указывало на то, что аномальная активность в окружавшей их области резко снизилась.

Гроза продолжалась несколько минут, и зимний воздух наполнился запахом озона. Янь Цюшань в спешке увел людей на пятьдесят метров от входа, с ним остались лишь несколько оперативников «Фэншэнь». Никто не осмеливался действовать опрометчиво. После того, как гроза утихла, оперативникам потребовалось двадцать минут, чтобы покинуть подземный проход.

Ван Цзэ, пошатываясь, выбрался на поверхность. Он выглядел так, будто увидел призрака. Никто не мог сказать, что на самом деле произошло. Таинственный старший, некогда пригвоздивший Бедствие к раковине, неожиданно для всех пришел на помощь Сюань Цзи.

— Хорошо, сперва запечатайте вход, — бессвязно пробормотал Сяо Чжэн. — Уходим отсюда... Отступаем...

— Все уже закончилось, — отозвался Янь Цюшань, крепко сжав его плечо. Но Сяо Чжэн дрожал, как опавший лист, и его взгляд беспорядочно блуждал по сторонам.

— Что с тобой? — потрясенно спросил командир Янь.

Сяо Чжэн открыл было рот, но его мышцы свело судорогой, и он едва не прикусил язык. Стук его зубов был слышен в пределах нескольких метров.

Янь Цюшань обернулся и крикнул:

— Где медицинская бригада?!

Медики были наготове. Подскочив к оперативникам, они принялись грузить людей в машины скорой помощи. Они проверили всех по нескольку раз, но, в конце концов, так ничего и не нашли.

— Испуг? — снисходительно осведомился Янь Цюшань, его лицо по-прежнему ничего не выражало. Но стоило ему услышать диагноз, и его брови чуть не уползли на затылок. Мужчина растерянно посмотрела на врача, а затем перевел взгляд на стоявших неподалеку коллег. Среди них были Сяо Чжэн, Ван Цзэ и целая толпа оперативников, что каждый день прикалывали головы к поясам4, не говоря уже о директоре Сюане и том жутком таинственном человеке.

4 Сокращение от идиомы 脑袋液在裤腰带上 (nǎodai yè zài kù yāodài shàng), что буквально означает готовность пожертвовать собой в любой момент.

— Невозможно. Что их так напугало?

Врач медицинской бригады покачал головой.

— Люди из класса духовной энергии проверяли их на наличие ментальных травм? — спросил Янь Цюшань. — Может быть, виной всему их оборудование? Среди этих всех этих приборов немало тех, что напрямую воздействуют на психику, порождая страх...

Но сказав это, он тут же почувствовал, что был неправ. Ведь Гу Юэси, выросшая в духовной темнице, не утратив при этом рассудка, была невосприимчива к разного рода психологическим атакам и ни за что бы не угодила в подобную ловушку. Но если под землей таилось что-то похуже миазмов внутреннего демона, почему тень не воспользовалась этим?

— Командир! Командир Янь! — крепко сжимая что-то в руках, один из врачей в спешке подбежал к Янь Цюшаню. — Взгляните на это. Это было у капитана Чжао.

Стоило Янь Цюшаню увидеть этот предмет, как его зрачки сузились. В ладонях врача лежал секундомер Чжан Чжао. Его металлический корпус сильно деформировался. Казалось, что он расплавился, а потом что-то с силой растянуло его в стороны.

Этот «секундомер» всегда был особенным. Даже сотрудники научно-исследовательского института не смогли изучить его. Внешнее кольцо было сделано из неизвестного металла. Долгие годы сильнейшие из представителей металлического класса пытались установить с ним контакт, но никто из них, включая самого Янь Цюшаня, так и не смог этого сделать. Секундомер нельзя было потерять или одолжить. Чжан Чжао был единственный, кто мог его использовать. Казалось, эта штука была частью его тела.

— Кроме того, только что капитан Гу кое-что сказала мне и моим коллегам, но никто из нас не смог ее понять. Когда мы спросили ее, что это значит, она больше не проронила ни слова, — понизив голос, продолжил врач.

— Что она сказала?

— Кажется… там было что-то про «время».

Сюань Цзи перенес Шэн Линъюаня в машину скорой помощи и, покачав головой, отказался от осмотра и лекарств. Когда один из врачей подошел к нему, намереваясь забрать Шэн Линъюаня, Сюань Цзи выставил вперед руку и процедил сквозь зубы только одно слово:

— Нет.

— Но ведь его нужно осмотреть? Мы должны исключить наличие ментальных травм или чего-то подобного, — пояснил врач.

Сюань Цзи открыл рот и замер. За пять юаней он мог заговорить кого угодно, но сейчас он выглядел так, будто напрочь позабыл все слова. После долгого замешательства он, наконец, выпалил еще одно короткое «нет». Нелегко было, оставаясь вежливым, донести до окружающих то, что он «хотел бы немного помолчать».

— Будь по-вашему, пейджер лежит слева от вас. Если почувствуете себя плохо, сообщите нам, — врачи переглянулись, заподозрив, что директор Сюань, вероятно, повредил центр Брока*, и, оставив рядом с ним лечебные наушники, созданными специалистами из класса духовной энергии, тихо удалились.

*Примечание автора: Речевой центр Брока — обеспечивает моторную организацию речи и речедвигательных органов. Проще говоря, центр Брока ответственен за воспроизведение речи, при его повреждении возникает так называемая афазия Брока (анартрический синдром), характеризующаяся невозможностью объединения отдельных речевых движений в единый акт. Т.е. нарушением речи, как высшей психической функции, вызванным поражением коры головного мозга. Будьте осторожны и берегите себя.

Когда голоса, наконец, отдалились, Сюань Цзи глубоко вздохнул. Расслабившись, юноша почувствовал легкую дрожь в мышцах.

В той странной чешуйке оказался заключен небольшой отрезок времени. Конечно, это было не само «время». Если бы его можно было визуализировать, то, не только богам, демонам и духам, но даже Вселенной, вероятно, пришлось бы пережить еще один Большой взрыв.

Однако несмотря на это, все присутствующие, похоже, заработали коллективную афазию.

Наблюдение с близкого расстояния за миниатюрной копией Большого взрыва для смертных было сродни коллапсу. Сила его воздействия во многом превышала предел человеческих возможностей. Как если бы сознание крохотного насекомого внезапно расширилось до размеров вечности. Трудно было описать тот страх, что испытывал человек, ощущая, как его душа растворяется в «бесконечности».

В тот момент даже Шэн Линъюань почувствовал себя неважно. Со стороны он казался невредимым, но на деле его тело было разорвано на части и вновь собрано воедино. Вот только скорость, с которой все это произошло, была слишком высока, чтобы другие могли хоть что-нибудь заметить. На нем не было ни царапины, но разрушенное море знаний восстанавливалось очень медленно. Шэн Линъюань был нем, конечности не слушались его, и он почти ничего не чувствовал. К счастью, нить божественного сознания, связывавшая его с Сюань Цзи, не оборвалась. Зная, что юноша в целости и сохранности, Его Величество спокойно погрузился в созерцание и стал ждать, когда кипевшая внутри него темная энергия восстановит море знаний. Угодив под влияние того, что было заключено в чешуйке, он смог уловить момент столкновения времени и пространства. Но все это было так стремительно. Теперь он должен был подождать, пока море знаний не восстановится, и тогда можно было бы вновь пережить этот момент.

— Лин… Линъюань.

Похоже, Сюань Цзи звал его. Лежавший с закрытыми глазами Шэн Линъюань внезапно вздрогнул. Не в силах произнести ни слова, он сосредоточился и прислушался. Он различил, как Сюань Цзи, запинаясь, пробормотал несколько слов... но так ничего и не понял.

Шэн Линъюань нахмурился.

Но Сюань Цзи, похоже, не желал ждать. Будучи на редкость нетерпеливым, он постоянно запинался. Казалось, в его речи смешались северный и южный диалекты. Будто студент, изучавший иностранный язык, он постоянно сбивался и вынужден был повторять все то же самое, но гораздо медленнее. Однако уже через пять-шесть минут Сюань Цзи внезапно заговорил на изящном языке. Шэн Линъюань слышал, как он читал «Спрашивать о сокровенном» — первую главу из книги практик, которым обучал его Дань Ли, когда они были детьми.

Зачитывая знакомые строчки, Сюань Цзи сам задавал вопросы и сам же на них отвечал, полностью копируя диалог, произошедший когда-то между Его Высочеством и Дань Ли.

Шэн Линъюань чувствовал, словно кто-то с осторожностью потянул за ниточку, так легко и мягко, что он едва не поверил, будто к нему вернулось сердце.

Вдруг, выговор Сюань Цзи изменился, отдаленно напоминая смесь множества малоизвестных наречий. Прислушавшись, Шэн Линъюань, наконец, понял, что происходит. Сюань Цзи был тем, кто прожил на свете тысячи лет, тем, кто собственноручно подавил тьму. Законы времени и пространства никак не повлияли на его разум. Он не только помнил о том, как менялся китайский язык, но и знал несколько слов из диалектов других кланов и регионов. Но окунувшись в творившийся вокруг хаос, он, похоже, позабыл все, что узнал за столько лет.

Краем уха слушая его болтовню, Шэн Линъюань вновь сосредоточился на море знаний. Теперь оно казалось ему таким же, как в детстве. Пока он самоотверженно занимался самосовершенствованием, Сяо Цзи ошивался рядом и постоянно болтал, пытаясь привлечь его внимание призывами поиграть.

Три тысячи лет спустя его сокровенная мечта, о которой он так долго боялся вспоминать, наконец, исполнилась.

Охваченное темной энергией море знаний постепенно успокаивалось, повинуясь голосу Сюань Цзи. Его речи были ласковыми, и процесс пошел намного быстрее. Рассыпавшаяся на части память о том, что Шэн Линъюань успел увидеть, прикоснувшись к чешуйке, наконец, собралась воедино.

Он удивленно вскинул брови. Рев, раздававшийся среди хаоса времени и пространства, на самом деле оказался шумом волн. И среди всего этого рокота звучала песня.

Русалочья песня?

Всецело сосредоточившись на этой мелодии, Шэн Линъюань с трудом различия слова.

Что?... «Хвала»?... Тогда что такое «водная гладь»? В русалочьем языке «небо» и «водная гладь» — одно и то же.

«Драгоценный камень»... «Белый»... «Белый драгоценный камень»? Похоже на нефрит.

Затем было что-то про «великолепие», но слова песни звучали слишком неразборчиво, чтобы он мог их разобрать.

Раз за разом прокручивая в памяти мелодию, услышанную в шуме волн, Шэн Линъюань внезапно набрел на мысль. Подождите-ка! «Небо», «белый драгоценный камень» и «великолепный». Все это, будто части древней легенды…

— Линъюань, ты делаешь мне больно, — Сюань Цзи наконец-то перешел на современный китайский язык. Эти слова прозвучали так внезапно, что Шэн Линъюань отвлекся. Он обнаружил, что крепко сжал пальцами правую руку Сюань Цзи. Должно быть, он не рассчитал силы, когда пытался оттащить этого глупца, а после потерял сознание и так и не отпустил его.

Этот мальчишка… На виду у всех он притворялся порядочным молодым человеком, обращаясь к владыке людей исключительно «Ваше Величество», а за спиной бормотал «Линъюань». Словно обиженный ребенок.

«Тебе придется немного потерпеть, — мысленно улыбнувшись, ответил Шэн Линъюань, обращаясь в море знаний, — как это может быть больно, избалованный ты дух».

Разумеется, Сюань Цзи не слышал его слов и продолжал бороться.

Надежда подобна ядовитому семени. Стоит ей найти брешь, как она тут же погрузится в нее, пустит корни и прорастет.

Сюань Цзи изо всех сил старался собраться с мыслями, но раз за разом терпел неудачу. Злобный внутренний голос шептал ему: «Это реакция на стресс. Она не может врать. Видишь, он пытался защитить тебя несмотря ни на что».

Сюань Цзи с силой ущипнул себя на бедро и как заядлый спорщик, принялся препираться сам с собой: «Нет, я тут совершенно не при чем. Во мне последняя кость Чжу-Цюэ. Меня ведь невозможно заменить, верно? Все это только ради... Ради общего блага».

Голос, что соблазнял его, раздался вновь: «Он стоял в трех шагах от тебя. Почему другие не отреагировали? Почему только он подоспел первым? Должно быть, он все это время наблюдал за тобой».

Сюань Цзи оскалился и разжал пальцы, потерев грозящий стать фиолетовым синяк на ноге: «Чушь, Его Величество знает законы небес, он на редкость проницателен. За всю свою жизнь он вырезал больше людей, чем спасли наши оперативники. Что странного в том, что он среагировал быстрее остальных?»

«Если все это только ради общего блага, почему же он тогда потерял сознание, но до сих пор не отпустил твою руку? По-моему, он наблюдал за тобой, и ты сам позволил ему схватить себя».

«Он мог просто забыть отпустить меня. Или виной всему мышечный спазм. Су… судороги?»

«Ох... когда-то давно он истязал свое сердце, жертвуя кровь плавильной печи. Он столько раз ломал свой клинок, и все это было только ради тебя».

Кто не учился во втором классе средней школы? Один из учеников сбежал из дома, потому что мать порвала его плакат... В те времена Его Величеству было очень тяжело справиться с собой, должно быть, дворцовые чиновники вынудили его.

«Но он никогда в жизни не был женат!»

Внезапно, Сюань Цзи вновь обрел способность дышать.

«Когда сломался меч демона небес, он был еще молод. Но в тот год, когда он прыгнул в Чиюань, его молодость уже прошла. Ты помнишь тот день? Он снял с себя корону и нефритовый кулон, а императорскую печать бросил оставшемуся рядом слуге. Он был совсем один... У него не было ничего, кроме проржавевших осколков клинка».

Сюань Цзи не мог пошевелиться. Дрожа как лист на ветру, он с трудом приподнял веки, словно они весили несколько тонн. Его взгляд упал на лицо Шэн Линъюаня, и в горле тут же пересохло.

Внутренний демон в его голове продолжал настаивать: «Хочешь попробовать?»

Попробуй.

Неужели ты не осмелишься? Неужели ты никогда не делал этого раньше? Тогда, на шестой год Цичжэн, что ты сделал?

Знать осталась в прошлом, но даже теперь, в эту эпоху, ты все еще боишься оскорбить их?

Что произойдет, если ты сделаешь это?

В любом случае, это последняя из куриных костей... Ой, то есть, костей Чжу-Цюэ. Расколов ее, ты увидишь, почему он обменял их на Чиюань.

Помнишь, что случилось в подводной гробнице?

Стоило Сюань Цзи вспомнить то, что произошло в гробнице Вэй Юя, как у него тут же перехватило дыхание, и сердце бешено забилось в груди.

Там, в подводных руинах, Его Величество сотворил себе ледяной гроб, оставшись один на один с морем. Тогда Сюань Цзи ворвался к нему и разбил лед. Он думал, что получит удар, сравнимый с ударом меча, но к его удивлению, скованная холодом кровожадная темная энергия рассеялась без следа. Казалось, эта тьма узнала его.

Словно зачарованный, Сюань Цзи склонил голову и, шаг за шагом, приблизился к Шэн Линъюаню. Но стоило ему коснуться этих холодных и мягких губ, как в его голове завертелись мысли:

«Проснись и ударь меня, — взмолился юноша. — Ударь меня, пронзи меня своим взглядом…»

Это позволило ему избавиться от внутреннего демона.

Но в этот раз «удача» покинула Сюань Цзи. Шэн Линъюань не «просыпался», как бы ему не хотелось. Углубив поцелуй, Сюань Цзи разжал челюсти Его Величества, и напряженные мышцы Шэн Линъюаня немного расслабились. Сила, с которой он сжимал чужую руку, исчезла.

Но он все равно не отпустил Сюань Цзи.

Заключенный в клетку своего неподвижного тела, Его Величество, все это время изучавший русалочий язык, был ошеломлен. Поднявшееся в море знаний цунами почти сразу же успокоилось.

Глава 98

Как долго может продержаться союз меча и человека?

До того, как Шэн Линъюань избавился от сердца, он изо всех сил старался справиться с охватившей его тоской, каждый раз придумывая для этого все новые и новые способы.

Он хотел оттолкнуть от себя это чувство, стать холодным, как лед, но, в конце концов, вынужден был сдаться. Ведь дух меча не был обычным человеком. Кто знает, сколько лет потребовалось бы ему на то, чтобы обрести собственное тело. А до того момента он оставался единственным живым существом в мире, с которым Сяо Цзи мог бы поговорить. Если бы Его Величество пошел на поводу у собственного эгоизма и намеренно отдалился от него, что тогда было бы с Сяо Цзи?

Каждый день ему приходилось «закалять свой разум», ограждая духа меча от ненужных мыслей. Но стоило ему успокоиться, как он вновь выстраивал вокруг себя множество иллюзий.

Его Величество всегда любил духа меча, и лишь в этих иллюзиях он мог быть счастливым. Но за счастьем всегда следовала печаль. У Сяо Цзи была поистине дурная репутация, как у тех соблазнительных красавиц1, что покоряли целые государства. Тысячи людей указывали на него пальцем2, но, в конце концов Шэн Линъюань ослабел и умер, лишившись всех своих чувств. В другой иллюзии дух меча обрел собственное тело. Это был изящный и талантливый юноша, но, к сожалению, к тому моменту Его Величество уже состарился3, как и любой смертный. Его юношеская любовь грозилась сгнить вместе с его дряхлым телом. В глазах духа меча он видел лишь отвращение. Следующая иллюзия показала Его Величеству, что дух меча навсегда остался в его сердце. Он прожил рядом с императором всю жизнь. Но как долго может продержаться союз меча и человека? В конце концов, смерть разделила их, и хорошие деньки прошлого превратились в острый клинок, соскребающий плоть с костей.

1 妖姬 (yāojī) — красавица (особенно об обольстительной служанке или наложнице).

2 千夫所指 (qiānfūsuǒzhǐ) — букв. тысячи людей тычут пальцем (объект всеобщего осуждения).

3 鹤发鸡皮 (hèfàjīpí) — куриная кожа и журавлиные волосы (обр. в знач.: престарелый, древний, в глубокой старости).

Одним словом, в своих мыслях он прошел великое множество развилок, и ни одна из них не закончилась хорошо.

Еще в юности Шэн Линъюань заточил себя в темницу, раз за разом разбивая свое сердце на куски. А спустя тысячи дней и ночей, дух меча, наконец, покинул его позвоночник и с радостью отправился исследовать мир. Это чувство было для него в новинку, он никак не мог насытиться им. Заняв позицию «отца и брата», Шэн Линъюань собственноручно выкопал себе могилу глубиной в три тысячи чи. У него попросту не было другого выхода.

Некоторое время спустя он уже с легкостью обсуждал с Дань Ли возможность политического брака, не опасаясь, что Сяо Цзи может их услышать. Или же в шутку просил Вэй Юня разыскать для него дух медного молота и сделать из него невесту для меча демона небес. Шэн Линъюань искренне надеялся когда-нибудь избавиться от привязанности к духу меча.

Духу меча никогда не нравилось имя «Тун», выгравированное на его лезвии. Оно не казалось ему внушительным. И именно поэтому Шэн Линъюань планировал даровать его своему первенцу, чтобы навсегда остаться отцом человека по имени «Тун».

Но…

Но…

Поднявшийся вверх черный туман прошел сквозь пустую грудь Шэн Линъюаня, так и не найдя себе пристанища. Ему только и оставалось, что бесцельно блуждать по телу Его Величества. Тумана становилось все больше и больше, пока этот сгусток не превратился в невыносимое бремя и едва не хлынул из семи отверстий. Шэн Линъюаню показалось, что он прослезился.

К счастью, это было не так.

В ту ночь даже принявшим успокоительное оперативника снились кошмары. Взяв наушники, созданные представителями класса духовной энергии, Сюань Цзи включил расслабляющую музыку и выкрутил громкость на максимум. Но растущее в груди беспокойство не исчезло, и юноше пришлось сдаться.

Мимолетное возбуждение прошло, и теперь в его голове воцарилась абсолютная пустота. Он чувствовал себя отъявленным негодяем.

Даже если демон небес пожелал остаться безжалостным, его сердце все еще жило в теле Сюань Цзи... Причем, буквально. И пусть в этой жизни им не суждено было засыпать в одной постели, они все еще могли разделить одну на двоих могилу. Один из них был «Хранителем огня», а другой «ожившей бездной». Шэн Линъюань в любом случае окажется у него в руках. Чего ему бояться? Стоит только пожелать, а шанс обязательно появится.

Но стоило Его Величеству открыть глаза, как чистота сердечных сокращений этого целеустремленного юноши взлетела до ста восьмидесяти ударов в минуту. Спина Сюань Цзи тут же покрылась холодным потом, а сердце испуганно замерло в груди. Он не смел произнести ни слова, но их и без того окружала многообещающая тишина.

К счастью, открыв глаза, Шэн Линъюань «ничего не заподозрил».

— Почему у тебя на лбу горит тотем? — сказал он. — Мы видели лишь крохотный отрезок времени, ничего серьезного.

Разум Сюань Цзи окончательно отключился, предоставив всю власть языку.

— Я пытаюсь отогнать зло своей красотой. Не мешай мне, — выпалил Сюань Цзи.

Шэн Линъюань послушно замолчал.

В машине скорой помощи вновь повисла странная тишина. Очнувшись, Сюань Цзи, наконец, понял, с кем разговаривает и опустил взгляд в пол, не желая лезть на рожон.

Но так уж повелось, что в период ухаживаний все птицы стремились продемонстрировать партнеру свое оперение. Сюань Цзи так разнервничался, что у него вспотела шея, а горящий в центре лба тотем постепенно становился все ярче и ярче. Его сверхъестественная красота оттеняла лицо юноши. Это было поистине впечатляющее зрелище.

Какое-то время Шэн Линъюань молча смотрел на Сюань Цзи. Сказать по правде, человек перед ним казался ослепительнее, чем десять тысяч образов, которые он когда-то себе представлял... Юный император никогда не отличался богатым воображением, однако, внешность не имела для него никакого значения. Каким бы прекрасным не виделся ему Сяо Цзи, он все равно ему нравился. И каким бы уродливым он ни оказался, он был единственным, кого Его Величество хотел держать в своем сердце.

Ему на грудь обрушилась вся тяжесть горы Тайшань, но на губах, похоже, покачивалось лишь легкое перышко. Шэн Линъюань небрежно произнес:

— О, а ты4 весьма красив. Один твой вид может успокоить пламя Чиюань. Но не стоит опускаться до того, чтобы подбирать рассыпавшуюся чешую. Пойдем, позволь мне снова спуститься под землю, может, на этот раз мне улыбнется удача.

4 卿 (qīng) — ты; дорогой (фамильярное обращение в разговоре, напр. между мужем и женой).

У Сюань Цзи не было времени спрашивать об этой «удаче». Услышав шум, следивший за покоем директор Хуан немедленно собрал вокруг себя толпу людей.

— Их будет вполне достаточно, — отозвался Шэн Линъюань, кивнув в сторону директора Хуана. — В любом случае, внизу сейчас безопасно.

Директор Хуан поспешно спросил:

— Что ты имеешь в виду? Уровень аномальной энергии вокруг заметно снизился. Это как-то связано с гробницей?

— Многие создания, состоявшие в подразделении Цинпин, были долгожителями. Но у всего есть как светлая, так и темная сторона. Некоторые из них питаются плотью и кровью. Если потревожишь их, они непременно нападут. Однако прокатившийся по гробнице взрыв уничтожил все, что пряталось под землей. Сейчас в сокровищнице спокойно. Вы можете забрать и спрятать то, что необходимо запечатать, чтобы в будущем не тратить силы на долгие объяснения.

— Что произошло внизу? — вновь спросил директор Хуан.

— Вы когда-нибудь слышали о «Небесном нефритовом дворце»? — осведомился Шэн Линъюань.

Всем известно, что гаошаньский дворец называли «Белым нефритовым дворцом». Когда-то он стоял на острове Гаолин, в самом сердце Восточного моря. Ныне это место принадлежало провинции Ючжоу. Когда Вэй Юй был запечатан, дворец разрушили войны Его Величества. А тысячи лет спустя, из-за сдвигов титанических плит, это место погрузилось на дно, и память о нем превратилась в прах.

Но что за «Небесный нефритовый дворец»? Название звучало в лучших традициях телефонных мошенников.

Даже Сюань Цзи был сбит с толку.

— Это имеет какое-то отношение к Вэй Юю?

— Нет, к Вэй Юю это не имеет никакого отношения, но это связано с происхождением клана гаошань. Это долгая история, — отозвался Шэн Линъюань. — Гаошаньцы больше всего походили на людей. Продолжительности их жизни, привычки и рацион ничем не отличались от человеческих, кроме того, их клан славился своими ремесленниками. И пусть раньше между населявшими этот мир расами часто возникали споры, гаошаньцы никогда ни с кем открыто не враждовали. Более того, они все были очень красивыми…

Осознав, что словом «красивый» Шэн Линъюань описывал всех подряд, Сюань Цзи изменился в лице. Только что услышав это в свой адрес, он решил, что «красота» была скорее оскорблением, нежели комплиментом, и всерьез задумался о расовой дискриминации гаошаньцев.

— Тысячи лет гаошаньцы жили бок о бок с людьми, но редко когда люди вступали в браки с представителями их клана, — говоря это, Шэн Линъюань выглядел так, будто вел за собой толпу невежественных зевак. — До того, как страну захлестнуло пламя Великой битвы, десятки тысяч беженцев нашли убежище на юге. На Гаолине они вынуждены были зарабатывать на жизнь черным трудом, и гаошаньцы воздавали каждому по потребностям. Двадцать долгих лет я ничего о них не слышал. Но, говорят, в те дни доля полукровок, рожденных от союза человека и гаошаньца была намного ниже, чем от союза человека и демона.

— Это из-за религиозных убеждений? — спросил директор Хуан.

Но Шэн Линъюань покачал головой.

— Гаошаньцы всегда были корыстолюбивы. Они держали рабов за домашний скот, убивали их и создавали инструментальных духов. Разве могли такие как они верить в духов и богов?

— Тогда почему? — продолжал допытываться директор Хуан.

В мире, где различные кланы и расы не ограничивали себя рамками репродуктивной изоляции и религиозных убеждений, «соседи», до того никак не мешавшие друг другу5, быстро смешивались между собой. Особенно в сельскохозяйственную эпоху, когда у ремесленников было намного больше шансов выжить.

5 井水不犯河水 (jǐngshuǐbùfànhéshuǐ) — колодезная вода речной не помеха (обр. в знач.: один другому не помеха, не мешать друг другу, не касаться друг друга, жить отдельной жизнью).

— Потому что в древности ходили слухи, что гаошаньцы были грешниками.

Так, за разговорами, они снова подошли ко входу в сокровищницу. Кто-то из оперативников по неосторожности задел груду золотых слитков, и теперь земля была усыпана золотом вперемежку с битыми кирпичами. Это выглядело поистине шокирующе.

Жужжание, преследовавшее их ранее, наконец, прекратилось. Янь Цюшань взглянул на детектор и почувствовал, что энергетическая активность здесь была слабее, чем на станции по сбору отходов.

— Боюсь, никто не сможет сказать наверняка, правда ли это. Сведений о тех временах не сохранилось. Все, что я успел услышать, было лишь отзвуками народной молвы.

Голос Шэн Линъюаня эхом отозвался от стен подземной гробницы.

— Говорят, гаошаньцы не принадлежали этому миру. Многие поколения их предков жили в заоблачном пределе, называемом «Небесным нефритовым дворцом». Кроме того, они водили дружбу с русалками. Первые из методов создания инструментальных духов были придуманы не для того, чтобы губить жизни и приносить жертвы железу. Это был особый способ совершенствования, веками практиковавшийся среди гаошаньцев. Состарившись, они приносили себя в жертву, сплавляя свою плоть с русалочьей кровью, отданной им добровольно. С этого момента они больше не употребляли в пищу пять приправ6, строго соблюдали заповеди, превращали свои тела в оружие и усердно практиковались, чтобы совершенствоваться и набираться мудрости. Свою долгую жизнь в качестве инструментальных духов они посвящали защите будущих поколений.

6 五味 (wǔwèi) — пять приправ (уксус, вино, мёд, имбирь, соль).

Но позднее, кто-то случайно обнаружил проход, связывавший «Небесный нефритовый дворец» с внешним миром, и многие гаошаньцы с радостью отправились путешествовать.

Все гаошаньцы — прирожденные ремесленники. До Великой битвы они успели выковать множество сабель и мечей. Я и представить себе не могу, насколько популярными они были, когда только появились среди нас. Говорят, что в те времена любой инструмент, сделанный руками гаошаньцев, стоил нескольких городов7. Когда представители богатых знатных семей и крупных школ слышали о гаошаньцах, они принимали их как почетных гостей. Их бесценные клинки, с закованными в железо инструментальными духами, покорили всю страну. Придя в этот мир, гаошаньцы в миг обрели славу. Купцы готовы были поклоняться им как богам и строить для них храмы.

7 价值连城 (jiàzhíliánchéng) — стоить нескольких городов (обр. драгоценный, дороже золота).

Чжичунь был последней работой Всеслышащего Вэй Юня. Будучи тесно связанным с кланом гаошань, он поспешно выглянул из-за пазухи Янь Цюшаня. Внимательно прислушавшись к разговору, кукла не удержалась и с дрожью произнесла:

— И это обернулось для них катастрофой.

Шэн Линъюань спокойно оглянулся на него.

Чжичунь был нежным и сентиментальным юношей, но если дело касалось каких-то важных вещей, его разум оставался предельно ясным.

Все эти почести лишь подливали масла в огонь. Вскоре, это действительно ознаменовало начало катастрофы.

— Инструментальные духи клана гаошань были созданы из их предков. Никто чужой не смог бы пользоваться этим оружием. Но искушение росло и, однажды, один «умный человек» нашел новый способ создавать клинки.

— Ты имеешь в виду «убийство, во имя создания инструментальных духов»?

— Да, ведь закаляя себя, закаляешь и других.

Первыми пострадали дети, появившиеся на свет слабоумными или с другими ярко выраженными дефектами. Но вскоре гаошаньцы обнаружили, что на создание инструментальных духов во многом влияет наличие у детей врожденных способностей. Они нацелились на отпрысков бедняков и полукровок, которым негде было спрятаться. Своими действиями они нарушили равновесие этого мира, и русалки яростно тому воспротивились. Они отвернулись от людей, и создание клинков стало невозможным. Тогда гаошаньцы начали убивать русалок, силой забирая их кровь.

— На самом деле, в начале многие гаошаньцы выступали против «убийства, во имя создания инструментальных духов». Они считали все это темным колдовством. Ведь жертва, принесенная плавильной печи, больше не была добровольной. Духи гневались. Люди, приобретавшие выкованное гаошаньцами оружие, долго совершенствовались, чтобы подчинить его себе. Но стоило им один раз оступиться, и оружие тут же обращалось против них. Но однажды, напав на одну из русалок, люди обнаружили, что перед смертью в крови этих несчастных созданий появлялась особая «отрава». Вещество, способное успокоить инструментального духа и защитить владельца от опасности. — прохладно улыбнулся Шэн Линъюань. — С тех пор все меньше и меньше людей выступало против убийства русалок и создания клинков. Кузнечное ремесло гаошаньцев вновь стало пользоваться огромным спросом.

Убийство ради создания инструментального духа больше не считались темным колдовством, ведь «колдовство» причиняло вред и другим людям, и создателю. Но если вредить только другим, это уже совсем другое дело.

Новый метод помог начать массовое производство некогда драгоценных инструментальных духов. Кроме того, в зависимости от того, какими были настоящие тела будущих инструментальных духов, они могли бы наделить оружие совершенно новыми свойствами.

Что до мертвых русалок, то помимо вышеупомянутой «отравы», содержавшейся в их телах, в дело шел еще и их жир. Из него получалось неплохое масло. Пара флаконов русалочьего масла стоила сто лян золота, а русалочьи жемчужины и того больше.

Хорошо, что эта драгоценная рыбина в изобилии водилась на родине гаошаньцев. Разве щедрые блага родных краев не принесли бы пользу стране и народу?

Директор Хуан тихо кашлянул:

— Я, конечно, не эксперт и, если мне что-то не понятно, я обычно переспрашиваю... Но где мы найдем этих «русалок»? Доживи они до наших дней, кем бы они были? Дикими животными? Я вовсе не пытаюсь никого оскорбить, я не считаю, что животных можно убивать, когда вздумается.

Янь Цюшань, Чжичунь и Сюань Цзи заговорили почти одновременно:

— Они не животные! — горестно возмутился Чжичунь

— У них должны быть те же права, что и у людей, — серьезно заявил Янь Цюшань.

— Это разумные существа, — выпалил Сюань Цзи.

Директор Хуан поспешно замолчал.

Он так и не понял, какое место в обществе занимали русалки, но понял, что его окружали люди, желавшие равноправия.

Лишь Шэн Линъюань знал, о чем он пытался сказать.

— Русалок истребили еще до Великой битвы, — спокойно отозвался он. — Я никогда не видел ни одной из них. Но если кто-то смог унаследовать их кровь, должно быть, именно это и стало причиной появления у таких людей «особых способностей».

Директор Хуан на мгновение задумался и спросил:

— А что случилось потом?

— Говорят, гаошаньцы прогневали богов и были изгнаны из «Небесного нефритового дворца». Однако оказавшись на земле, гаошаньские правители пожелали построить себе такой же дворец. Кроме этого, они каждый год отправляли людей в море, в попытках отыскать утраченную родину, но так ничего и не добились, — Шэн Линъюань на мгновение замолчал, а затем продолжил, — в древности люди считали гаошаньцев зловещим народом, но мне никогда так не казалось. Если это правда, то почему тогда их жертвы, русалки, оказались изгнаны вместе с ними? Какой в этом смысл?

Янь Цюшань на мгновение задумался:

— В самом деле, называть их «изгнанниками» как-то странно. Если в мире существовали боги, способные «изгнать» целую расу, и, если предки гаошаньцев действительно жили в «заоблачном пределе», а после понесли суровое наказание, не может быть, чтобы они ничего не боялись и ни во что не верили.

— Есть еще одна легенда. Обратившись против гаошаньцев, русалки, с помощью какого-то запретного искусства, разрушили «Небесный нефритовый дворец», — продолжил Шэн Линъюань. — Однако по чистой случайности, внутри чешуйки, оброненной почившей Хэ Цуйюй, я услышал рокот волн и песню об этом дворце. Русалочью песню…

За разговорами они и сами не заметили, как миновали узкий каменный тоннель и оказались в усыпанном трупами зале.

Жертвенные письмена, покрывавшие пол и стены зала, полностью исчезли, но тела полулюдей-полузмей и ужасные следы прошлых «жертвоприношений» заставили впервые оказавшегося здесь директора Хуана нервно содрогнуться.

Странная чешуйка лежала рядом с чьим-то хвостом. Шэн Линъюань шагнул вперед, намереваясь подойти ближе, но Сюань Цзи вовремя схватил его за руку.

— Все в порядке, — Его Величество похлопал юношу по ладони и сделал вид, что не заметил, как Сюань Цзи вздрогнул, когда пальцы Шэн Линъюаня коснулись его кожи. — Я знаю меру.

Держа в руках фонарик, Янь Цюшань окинул взглядом подземелье и охрипшим голосом произнес:

— Я видел эти жертвенные письмена в телефоне моего коллеги...

— Но из-за произошедшего здесь взрыва они теперь потеряны. Большинство из них были как-то связаны со временем, — покачал головой Шэн Линъюань.

Внезапно Янь Цюшаня словно осенило. Вспомнив про деформированный секундомер Чжан Чжао, он аккуратно вытащил его из кармана.

— Это принадлежит моему коллеге. Вы знакомы. Юноша, умеющий останавливать время. Когда он выбрался на поверхность, его секундомер превратился в это. Теперь никто не сможет им воспользоваться. Я хотел выяснить, кто это сделал, но след от присутствия особых способностей на этой вещице такой слабый, что его едва можно уловить. Это тоже как-то связано со временем?

Чжан Чжао с рождения относился к «особому классу». Тех, кто не подходил ни к одной из крупных родословных часто относили к этой категории. Ядром его способностей был этот старый секундомер. Но, так как он считался личной вещью Чжан Чжао, никто из присутствующих никогда раньше его так пристально не рассматривал. Воспользовавшись возможностью, Сюань Цзи оглядел покореженный корпус и быстро понял, что что-то не так.

— Он унаследовал эту штуку от предков?

Эту безделушку с простеньким экраном?

— Раньше секундомер принадлежал его матери. Она была моей предшественницей, до того, как пожертвовала жизнью на передовой. Моим долгом было передать эту вещь ее сыну, — сказал Янь Цюшань. — Но его форма… похоже, она может меняться. В руках его матери эта штука была обычными старыми механическими часами. После гибели предыдущего владельца часы внезапно встали, а через сорок восемь часов и вовсе превратились в камень. Когда я передал их мальчишке, камень «растаял» прямо у него на ладони, а несколько лет спустя, когда у Чжан Чжао проявились особые способности, появился этот секундомер.

Шэн Линъюань и Сюань Цзи переглянулись.

Предметы никогда не меняются сами по себе. Но они могут выбрать себе хозяина и принять тот вид, который соответствовал бы его предпочтениям.

— Позволь мне взглянуть, — внезапно сказал Шэн Линъюань.

Но стоило ему коснуться секундомера, как все вокруг залилось ослепительным светом. Сияние в миг поглотило черный туман. Шэн Линъюань крепче сжал ладонь, силясь удержать секундомер, едва не выскользнувший у него из рук.

— Зачем ты убегаешь?

По металлическому корпусу прокатилась волна дрожи. Деформированный, сейчас он казался таким жалким.

Шэн Линъюань поднял вторую руку, и мягко накрыл ладонью дрожавший секундомер:

— Я не собираюсь тебя есть. Дай мне посмотреть, что ты такое.

Стоило ему договорить, и окутавший его пальцы черный туман сделался похожим на ластик. Первыми исчезли новомодный электронный экран, а затем циферблат и металлическая оболочка... Лицо Янь Цюшаня застыло, превратившись в непроницаемую маску. Неудивительно, что ни один из представителей класса металла не смог «прощупать» корпус этого секундомера. Оказывается, это был вовсе не металл!

Но что это, черт возьми, такое? Неужели эта штука мимикрировала8 и сумела обмануть представителей металлического класса?

8 Мимикрия — способность приспосабливаться к окружающей среде, существующим условиям, меняя внешний вид, окраску, форму и т.д.

Черный туман окутал секундомер и закружил его, словно барабан стиральной машины. С каждым новым оборотом он все больше и больше уменьшался, и чем сильнее туман «омывал» его корпус, тем меньше он становился, пока, наконец, не превратился в крохотный, размером с ноготь, осколок.

Нет, в голубоватую чешуйку.

— Что это такое?!

Однажды Сюань Цзи уже имел возможность наблюдать за взрывом времени и пространства. От увиденного этот незадачливый рэпер едва не онемел, а маленькая чешуйка чуть было не одарила его посттравматическим расстройством. Увидев ее вновь, Сюань Цзи схватил Его Величество за локоть, приготовившись в любой момент перенести его в безопасное место.

Глава 99

— Они были чужаками, за что их следовало любить?

Шэн Линъюань внезапно замер. Оказавшись в лапах Сюань Цзи, он почувствовал, как парализовало половину тела. Чешуйка скатилась с его ладони и вновь попыталась убежать, но демон небес тут же пришел в себя, отправив в погоню за «беглянкой» черный туман.

К счастью, Его Величество был весьма умен, чтобы не поддаться влиянию момента. На миг потеряв контроль, он быстро успокоился и осторожно высвободился из хватки Сюань Цзи, а после взмахнул рукой, и окутанная черным туманом чешуйка повисла в воздухе. Туман был не слишком плотным, похоже, Шэн Линъюань хотел, чтобы каждый из присутствующих смог рассмотреть то, во что превратился «секундомер».

Крохотная чешуйка слабо поблескивала в полумраке, это делало ее похожей на блуждающий огонек. Не трудно было догадаться, что и эта чешуйка и та, которую нашли первой, имели одинаковую текстуру. Должно быть, они обе принадлежали одному существу.

Но Сюань Цзи не сразу это заметил. Глядя на чешуйку, он внезапно вспомнил легенду, которую слышал еще в детстве. Вынув из кармана монету, Сюань Цзи не раздумывая подбросил ее вверх. Монета ударилась о то, что раньше было секундомером, и по подземной сокровищнице прокатился звон, напоминавший звук удара металла о металл. Монета завертелась в воздухе, постепенно разгораясь, и прежде, чем Янь Цюшань успел ее остановить, пламя окутало чешуйку, но запаха гари так и не последовало. Похоже, она не боялась огня. Ее цвет изменился, сделавшись насыщенно-синим. В сиянии пламени чешуйка сверкала, как драгоценный камень.

— Она словно бесценная драгоценность. Ни огонь, ни вода не могут ее разрушить. Кажется, что в огне можно увидеть Млечный Путь. Похоже, это действительно русалочья чешуя, — произнес Сюань Цзи. С минуту подумав, он поймал монету и обратился к Шэн Линъюаню, — но ведь легенда гласит, что после смерти русалки, ее чешуя обращается в камень? Почему же эти чешуйки не изменились?

Шэн Линъюань покачал головой. Даже в его времена русалки были лишь частью древних легенд. Взяв чешуйку, он повернулся к Янь Цюшаню и сказал:

— Я не знаю, почему с ними ничего не произошло, но правители редко замечают других правителей. Возможно, это существо столкнулось с более сильным противником и растратило все свои силы.

Русалочья чешуя все еще излучала яркое голубое свечение, от которого ощутимо тянуло холодом. Она напоминала ледяное пламя. Не снимая перчаток, Янь Цюшань взял чешуйку и, вытащив из кармана металлическую шкатулку для хранения различных артефактов, осторожно поместил ее внутрь:

— Можно ли починить секундомер? Он очень важен для мальчика.

— Если я возьму ее в руки, эта штука снова попытается убежать. В прочем, это не важно. Думаю, в этом нет ничего сложного, — отозвался Шэн Линъюань. — Когда вернешься, передай своему коллеге, чтобы набрал куда-нибудь немного морской воды. Пусть каждый день капает на чешуйку несколько капель своей крови, смешанной с этой водой. Со временем, все вернется на круги своя.

— Значит, предками Чжан Чжао были русалки? Но ведь он не из водного класса, — изумился Янь Цюшань.

— Да, помнится, во время физической подготовки, когда подсчитывали очки за норматив по плаванью, Ван Цзэ пытался помочь ему сжульничать, — отозвался Чжичунь.

— Чжан Чжао не умеет плавать, он всегда полагался лишь на свои особые способности. Я несколько раз пытался научить его, но ты постоянно его баловал…

Командир Янь опустил глаза и встретился с серьезным взглядом деревянной куклы. Высотой куколка была менее двух чи, но мужчина все равно не мог ей противиться. Слова комом застряли в горле, а залегшие меж бровей морщинки так и не разгладились... Янь Цюшань выглядел растерянным.

Никому не дано вернуться в прошлое, также, как нельзя вернуть вкус заново разогретому обеду.

Сюань Цзи чувствовал то же самое. Не в силах больше смотреть на эту парочку, он попытался сменить тему и, как ни в чем не бывало, произнес:

— Капитан Чжао еще молод, не удивительно, что командир Янь заботится о его репутации. Но ты сказал, что оба его родителя обладали особыми способностями, может быть, происхождение его отца сыграло ведущую роль в определении класса? Взять, например, нас, тех, кто принадлежит к классу огня и грома, мы можем плавать, но нас очень легко утянуть на дно.

После всех этих слов, Чжичунь внезапно устыдился черноты своего сердца и поспешно пошел на попятную:

— Эта чешуйка, в которую обратился секундомер Чжан Чжао, умеет останавливать время, — сказал он. — А в чешуйке матушки Юй оказались сокрыты доселе невиданные законы природы. Другими словами, те, кто произошел от русалок, как-то связаны со временем... Кроме того, что русалки были правителями морских глубин, они также обладали знаниями о таких секретных техниках? Это слишком...

Слишком хитро.

«Время» всегда было частью «небесных сфер», в записях, оставленных различными кланами все, что имело к нему какое-либо отношение, считалось запрещенным искусством. Даже обезумевший король демонов Цзю Сюнь не смел посягать на эти знания.

Если подумать, умение Чжан Чжао «останавливать время» казалась незначительным, но на самом деле это была поистине ужасная способность. Пусть всего на секунду, но последствия, тянувшиеся за этой «паузой», были такими, что каждый, будь то демон небес, Бедствие или злой дух, были вынуждены подчиняться законам времени и пространства. Эта уникальная способность позволила Чжан Чжао победить бесчисленное множество великих мастеров и стать самым молодым капитаном спецназа в истории Управления по контролю за аномалиями.

«Одна секунда» — это очень много. Если русалки действительно овладели тайнами времени, то какими бы слабыми и глупыми они ни были, разве гаошаньцы смогли бы охотиться на них?

— Не думаю, что законы времени можно использовать по своему желанию, к тому же, на такой большой территории. Это повергло бы мир в хаос. Наверняка для этого существуют строгие правила... Чего Хэ Цуйюй хотела добиться? Хотела разгадать тайну мироздания и продлить себе жизнь? — Директор Хуан огляделся, окинув взглядом свидетельства чужого безумия, и опустил глаза на лежавшее на земле тело огромной змеи. Похоже, ему было неуютно здесь находиться.

Страх людей перед крупными рептилиями был высечен в их генах. При мысли о том, что совсем недавно он сидел рядом с этой хвостатой женщиной на «Совете Пэнлай», его бросало в дрожь... Притворяясь благочестивой, она с легкостью улаживала дела, раздавая всем высочайшие указы. Даже несмотря на то, что директор Хуан был стар и многое в жизни успел повидать, у него по коже до сих пор бегали мурашки.

К счастью, все эти годы матушка Юй упорно работала. Все ее богатства и полная коллекция запретных артефактов были собраны здесь.

В конце концов, сотрудники «Центрального хранилища опасных грузов» запросили партию сверхпрочных ящиков, чтобы надежно упаковать в них все подозрительные находки, включая русалочью чешуйку, и подготовить все это к транспортировке обратно в Управление для немедленного изучения.

Следом за ними на место происшествия явились оперативники из трех элитных подразделений «Лэйтин», «Баоюй» и «Фэншэнь». Отдохнувший за несколько дней директор Сяо теперь казался намного спокойнее. Он лично руководил транспортировкой, чтобы ни один, даже самый способный муравей, не смог подобраться к грузам ближе, чем на три километра.

Шэн Линъюань сидел в служебной машине, принадлежавшей Отделу восстановления. Держась подальше от суетящихся снаружи людей, он краем глаза наблюдал за ними, не отрываясь изучая копии жертвенных надписей, сделанных Хэ Цуйюй.

Сюань Цзи скромно сидел рядом, внимательно вчитываясь в новости Цзянчжоу. Он хотел убедиться, что происшествие с миазмами не стало причиной других катаклизмов. Но на самом деле, Сюань Цзи каждые две-три минуты украдкой поглядывал на Шэн Линъюаня.

Его Величество давно привык к диванам и мягким креслам и теперь удобно устроился у окна. Пережив сильный снегопад и зимнюю грозу, небо над Цзянчжоу, наконец, прояснилось. Солнечные лучи проникали в салон автомобиля, бросая на лицо Шэн Линъюаня рассеянные тени. Его полуопущенные ресницы напоминали крылья бабочек, а пальцы, держащие бумаги, казались почти прозрачными... Сюань Цзи мельком взглянул на экран мобильного телефона, но так и не смог прочесть ни один заголовок. Сдавшись, он сосредоточился на новостях, изо всех сил пытаясь вспомнить чувство, которое испытывал, касаясь пальцами некогда принадлежавшему ему клинка.

Это можно было бы назвать идиллией... Если бы не куча помех1 из Отдела восстановления.

1 电灯泡 (diàndēngpào) — электрическая лампочка (жарг. третий лишний; человек, который мешает паре остаться наедине).

Никто не знал, кто додумался выдать Ян Чао права, но этот человек явно рассчитывал на то, что юноша никогда не сядет за руль. Он вел машину так, что, казалось, будто он родился с занозой в заднице. В салоне ужасно трясло, все жутко скрипело и дребезжало.

Сюань Цзи был в смятении. Ему даже показалось, что перед тем, как выехать на дорогу, Ян Чао принял какой-то допинг. Юноша никак не мог усидеть на месте и легонько притоптывал ногой.

— Аспирант, у тебя что, запоздалый СДВГ2? — не выдержав, осведомился Сюань Цзи.

2 多动症 (duōdòngzhèng) — Синдром дефицита внимания и гиперактивности. Психическое, поведенческое расстройство, начинающееся в детском возрасте. Проявляется такими симптомами, как трудности концентрации внимания, гиперактивность и плохо управляемая импульсивность.

— Я просто волнуюсь, директор. Впервые вижу, чтобы сразу три элитных отряда собрались вместе, — Ян Чао вытер руки об руль, не задумываясь о том, что подумают о нем сидевшие в машине коллеги. — Вы только посмотрите на них. Как думаете, этого достаточно для встречи конца света?

— Какой красноречивый. Ты действительно достоин называться деятелем культуры, — беспомощно вздохнул Сюань Цзи.

— Тьфу-тьфу-тьфу, нельзя винить ребенка за его слова. Малыш Ян, быстро сплюнь, — поспешно затараторил Ло Цуйцуй.

Шэн Линъюань на мгновение отвлекся от изучения жертвенных символов и перевел взгляд на Ян Чао. Никто не знал, о чем он думал, но уголки его глаз слегка изогнулись.

Вдруг Сюань Цзи вспомнил, что одной из способностей Ян Чао было незаметное чтение мыслей. Будучи открытым человеком, он неосознанно «заражался» эмоциями других людей. Подняв голову, Сюань Цзи вновь посмотрел на юношу. Его лицо покраснело и он постоянно ерзал, не находя себе места. Это не было похоже на беспокойство о «конце света», это больше напоминало влюбленность.

Стоило задуматься, с какой же стороны дул этот весенний ветерок. В машине было всего несколько человек: Пин Цяньжу предпочитала держаться подальше от остальных и не осмеливалась много болтать, опасаясь отвлечь водителя. Брат Ло... Похоже, эта буйно цветущая «ива»3 у него перед глазами, заставила его давно позабыть о весеннем ветерке. Стоило ли говорить, кто еще это мог быть?

3 细柳 (xìliǔ) ссылается на 细柳营 (xìliǔyíng) — ист. укреплённый лагерь в Силю (дин. Хань; также обр. в знач.: образцовое военное укрепление; образцовая воинская часть).

Нечистая совесть Сюань Цзи не давала ему покоя, и он поспешно забился в дальний угол сиденья. Таким образом, он пытался отгородиться от Ян Чао, избавив юношу от воздействия своего настроения.

Похоже, для подтиравшего всем задницы Отдела восстановления настали насыщенные времена. Готовясь к собеседованию по вступительным экзаменам в аспирантуру, Ян Чао очень хотел раздвоиться. Не обращая никакого внимания на своего безответственного «временного начальника», Ян Чао обратился к Шэн Линъюаню, которого до сих пор по глупости считал духом меча:

— Господин Шэн, как вы думаете, сможет ли история русалочьего народа в будущем стать одной из академических дисциплин? Мне кажется, это была бы отличная идея! К сожалению, все это касается лишь людей с особыми способностями. Было бы лучше, если бы я смог поступить в обычный университет... Но, знаете, когда я впервые услышал об этой истории, я тут же придумал для себя несколько интересных тем.

В своей жизни Шэн Линъюань имел дело с самыми разными людьми, например с такими, как директор Сяо, у которого «мозги не поворачивались». Но он крайне редко встречал таких искренних дурачков, потому с охотой уделил юноше немного своего внимания.

— Я слышал, как один из моих коллег пересказывал другим вашу историю о русалочьем народе и гаошаньцах. Похоже, вы любите размышлять над фактами и искать доказательства, — продолжил Ян Чао, внезапно проникшись к Его Величеству доверием. — Из дошедших до нас старинных записей можно сделать вывод, что русалки относились к рыбам. Хоть они и походили на людей, но уровень развития их интеллекта не дотягивал даже до уровня приматов. И ведь верно... Мозг рыб устроен так, что они постоянно забывают, «кто они и где они». Разве могли они испытывать к гаошаньцам столь сложные чувства? Разве знали они что такое любовь и что такое ненависть? Мне кажется, что гаошаньцы намеренно очерняли образ русалок в силу существования между русалками и людьми языкового барьера. Но есть еще одна причина: у них не было собственной письменности. Это была сделка между людьми, демонами и другими человекоподобными расами. Они хотели, чтобы гаошаньцы продолжили создавать инструментальных духов. Им нужно было обоснование для появления такого оружия.

Уклонившись от ответа, Шэн Линъюань спокойно перевернул страницу с жертвенными письменами.

Но Ян Чао, похоже, было все равно, ответят ему или нет.

— Поэтому я думаю, что мы должны отнести русалок к еще одной, четвертой из человекоподобных рас. Нам нужно подробно изучить их обычаи и историю... Ведь море такое глубокое! Другими словами, если демонами становились представители таких рас, возможно ли, что и среди русалок когда-то существовало Бедствие? — взволнованно выпалил Ян Чао.

Его глаза загорелись. Он представлял себе, как станет знаменитым, напишет множество статей, и индекс его влияния в отделе стремительно «поползет» вверх. Возможно, в будущем он мог бы занять пост директора Научно-исследовательского института Управления по контролю за аномалиями.

— Русалки не были похожи на людей, — с улыбкой отозвался Шэн Линъюань, опрокинув на юношу таз холодной воды. — Для создания инструментальных духов не нужна причина. С давних времен это ремесло приравнивали к колдовству, лишь такие варвары как гаошаньцы, что до сих пор держали при себе рабов, промышляли чем-то подобным. Как ты думаешь, почему в древности люди презирали гаошаньцев?

Ян Чао молчал.

— Что до тех, кто использовал инструментальных духов… Сами они никогда не отнимали жизни. Конечно же, они были безгрешны. Эти люди считали, что «благородный муж должен держаться подальше от бойни и кухни4, — Шэн Линъюань вновь опустил глаза, впившись взглядом в бумаги. — Это правда, что у русалок не было ни души, ни большого ума. Здесь нечего очернять.

4 君子远庖厨 (jūnzǐyuànpáochú) — благородный муж держится подальше от бойни и кухни (т.е. обладает仁 (rén) жэнь — человеколюбием и милосердием.Фраза из «Мэн-цзы» 孟子 (mèngzǐ) трактата, входящего в конфуцианский канон).

— Но ведь русалки придавали огромное значение чувствам... — возразил Ян Чао.

— Как этому мешает «отсутствие души и ума»? — вскинул брови Шэн Линъюань.

У Ян Чао не нашлось возражений.

Эти высказывания были крайне неполиткорректны.

— Не имеет значения, влюблялись ли русалки в своих сородичей или испытывали другие мимолетные чувства, у уток-мандаринок и журавлей разные повадки. Одна из причин, по которой эти глупые рыбы собственноручно уничтожили свой род, заключалась в том, что они накрепко привязывались к представителям других кланов и умирали от разбитого сердца. Вторая же причина, это то, что гаошаньцы отлавливали их ради крови и жира, из которого готовили масло. Сдается мне, они были рождены, чтобы умереть за эту неземную любовь. Если это не отсутствие души и ума, то что? — небрежно сказал Шэн Линъюань. — Они были чужаками, за что их следовало любить?

Его Величество говорил тихо, но его слова напоминали звонкую пощечину, едва не оглушившую Сюань Цзи.

Последние пару дней он задавался вопросом, был ли Шэн Линъюань для него кем-то особенным. Однако, только Сюань Цзи собрался вытрясти из своей головы эти бесплотные фантазии, как речи Его Величества застигли юношу врасплох.

«Внезапная» радость Ян Чао тотчас же улетучилась. Шэн Линъюань замолчал, и в груди молодого аспиранта вспыхнула странная боль. Сперва она была острой и колющей, а затем превратилась в тягучую и тупую.

Первая едва не согнула его пополам, в то время как вторая заставила почувствовать себя так, будто он увяз в непроходимом болоте. Будто теплившаяся в сердце надежда умерла, и все мечты рухнули.

— Господин, нельзя так говорить, — почувствовав внезапные перемены в настроениях окружающих, Ло Цуйцуй, похоже, решил попытать удачу и все исправить. — Например... Например, наш командир Янь и дух меча Чжичунь всегда были близкими друзьями. Ваша точка зрения... слишком «расистская».

Воспитание Его Величество не позволяло ему обсуждать личные дела людей у них за спиной. Поэтому, услышав эти слова, Шэн Линъюань только улыбнулся и больше ничего не сказал.

Эта недобрая улыбка едва не пронзила Сюань Цзи насквозь. Не выдержав, он, наконец, заговорил:

— Что случилось с командиром Янем и Чжичунем?

— Что ж, замечательно, — не поднимая головы, небрежно бросил Шэн Линъюань.

Остудив вспыхнувший в душе огонь, Сюань Цзи собрался с мыслями и, стараясь быть «объективным», продолжил:

— Командир Янь слишком много потерял в этой истории со школой Истинного Учения. Мы должны найти способ как-то разрешить эту ситуацию.

Ло Цуйцуй оказался на редкость проницательным человеком, он сразу же поддержал своего босса:

— Совершенно верно!

— Наш отдел заведует ревербераторами. Сказать по правде, Чжичунь искал меня, чтобы поговорить наедине... — с легкостью солгал Сюань Цзи.

Побледнев от страха, Ло Цуйцуй оглянулся на него и выпалил:

— Нельзя! Директор, использовать ревербераторы в личных целях и тем более стирать людям память незаконно. Мы не можем пользоваться собственностью Управления как нам вздумается!

— Это не для личных целей, — оправдался Сюань Цзи, со вздохом откидываясь на спинку сиденья. Пока он болтал со своими подчиненными, его спрятанные в карманах руки с силой сжались в кулаки. — Все это лишь формальности. Я, глава Центрального диспетчерского пункта и директор Хуан одобрили бы это. Если таково желание Чжичуня... никто не будет возражать. Ваше Величество, могу ли я спросить? Возможно ли когда-нибудь вернуть Чжичуню тело?

— Да, и ты сам прекрасно знаешь, что для этого нужно. Вот только, вы не сможете воспользоваться этим методом, — сказал Шэн Линъюань. — Думаю, нет ничего плохого в том, что Янь Цюшань останется в здравом уме. Даже если Чжичунь восстановит свое тело... Человек и меч. О, это же просто смешно. Пожалуй, лучше им будет покончить со всем как можно скорее, чтобы не сойти с ума и уберечь вашу компанию от потери двух выдающихся сотрудников.

Сюань Цзи до боли впился ногтями в ладони и спросил:

— Что в этом смешного?

Шэн Линъюань перевернул один из листов, что держал в руках, и тихо произнес:

— Это неподобающе.

Чужаков, что были очарованы людьми, называли «сентиментальными». Теми, кто «предпочел красавицу трону»5.

5 不爱江山爱美人 (bù ài jiāngshān ài měirén) — досл. предпочитать красавицу трону (Любить трон (страну), но еще больше любить красавицу). Буквально о тех, кто готов родину продать за влюбленность.

Если кто-то решит все отдать за какой-то клинок, люди попросту сочтут его сумасшедшим.

Шэн Линъюань взял лежавший неподалеку маркер, с трудом открыл его и неловко написал на одном из листов: «Бесчестный».

Даже если им удастся всю жизнь провести вместе, что это будет? И как быть с упрямством инструментальных духов?

В конце пути каждого живого человека ждет могила. Когда придет время, согласится ли клинок вечность провести в одиночестве?

И что делать, если им не суждено состариться вместе?

Маркер засох. Шэн Линъюань подсознательно поискал чернила, но так и не смог их найти. Решив, что с этой штукой слишком много хлопот, Его Величество цокнул языком и приказал черному туману проникнуть в бумагу. На глазах всех присутствующих на пустом листе проступили ряды иероглифов. Процесс занимал меньше времени, чем печать на принтере.

Одновременно с этим он безжалостно всадил в Сюань Цзи еще один нож: «Никакой сдержанности».

Инструментальных духов насильно заключали в оружие. Это было поистине страшно. Ни разу не испытав боли от «создания меча», люди и представить себе не могли, что чувствовал клинок, превращаясь в «инструментального духа». В прошлом дух меча иногда являлся Его Величеству во снах. «Отпусти меня», — холодно говорил он. Но каждый раз видя его, Шэн Линъюань чувствовал себя счастливым. Ему казалось, что дух меча все еще жив. Просто он, наконец, оторвался от клинка и стал свободным. Неудивительно, что он больше не хотел возвращаться к нему. Думая об этом, молодой император понимал, почему этот бессердечный дух меча никогда его не навещал. Всю свою жизнь он лгал самому себе, находя в этом хоть какое-то утешение. И лишь успокоившись, он снова мог заснуть, благодаря витавшему в воздухе аромату благовоний.

Закончив писать, Шэн Линъюань, наконец, поднял глаза на Сюань Цзи. Он был спокоен, будто никогда в жизни не испытывал ни печали, ни радости.

Он ловил каждый лучик света, отражавшийся в глазах Сюань Цзи, желая сохранить их у себя настолько, насколько это возможно... Его Величеству казалось, что вскоре Сяо Цзи больше не захочет обращать на него внимание.

«Как постыдно, — Шэн Линъюань ничего не знал о человеческих чувствах и продолжал безжалостно комментировать, — что в этом достойного?»

Теперь у Сяо Цзи были крылья, и Шэн Линъюаню больше не о чем было волноваться. Они больше не подростки. Он обманывал себя, пытаясь сохранить дистанцию и самообладание. Но теперь, пусть Сюань Цзи улетит... улетит подальше.

«Человек и меч. Каждому из них уготованы разные дороги. Разве это не абсурд? Тебе ведь не жалко Янь Цюшаня. А мне слишком нравится мое уникальное искусство ковки золота. Нет нужды терять такие хорошие материалы. Я отыщу смысл в жертвенных письменах этой маленькой змеи. Не стоит со мной ссориться, лучше будь послушным».

С этой мыслью Шэн Линъюань опустил голову, отложил в сторону дюжину листов с жертвенными надписями, закрыл глаза и погрузился в созерцание, оборвав все связи с внешним миром... Наконец, избавив Сяо Цзи от необходимости притворяться и сдерживать себя.

Глава 100

— Хорошо быть долгожителем. Если живя восемьсот лет, каждый день получать по медяку, любой дурак сможет накопить несметные... Нет, несметнейшие богатства!

Собрав ревербераторы, Отдел восстановления устремился за колонной служебных машин, а следом за ними, в самом конце шеренги, поплелись и остальные логисты.

Сотрудники отдела реставрации древних книг погрузили свои вещи в отдельный автомобиль и уже собирались тронуться с места, как вдруг мимо проехал белый минивэн. Директор Хуан опустил стекло и высунулся наружу:

— Доктор Ван, вы слишком стары для всего этого, пересядьте ко мне, побеседуем.

Доктор Ван был не из тех, кто делил со своими солдатами и горести, и радости. Он без раздумий принял предложение и, вытянув свою тонкую длинную шею, мелкими шажками выбрался из машины, чтобы тут же пересесть в другую. Усевшись, он поднял стекло и, широко улыбнувшись, демонстрируя коллегам ряд крупных зубов, помахал им на прощание рукой.

— Вам что, не предоставили отдельный транспорт? — вежливо осведомился директор Хуан, вежливо придерживая трость старого доктора. — Почему вы оказались в самом хвосте, почему теснитесь с молодежью?

В этот раз доктор Ван отреагировал быстрее, чем обычно. В последние пару дней старик был так увлечен работой, что это, казалось, только усугубило его тугоухость. Под шум автомобильного двигателя он придвинулся ближе к директору Хуану и, повысив голос, сказал:

— Какой-какой бисквит? Нет, я сыт, я хорошо позавтракал!

Директор Хуан сконфуженно замолчал.

— С возрастом, чтобы наесться, приходится делить прием пищи на семь частей, — сказал доктор Ван. Обрисовав в воздухе семерку, он указал на округлый живот директора Хуана и протяжно вздохнул.

— Этот человек уже стар, он больше не может бездумно набивать брюхо, нужно следить за своим здоровьем!

— Ох... ладно, — беспомощно произнес директор Хуан. — Впереди долгий путь. Вы можете отдохнуть, я помогу откинуть сиденье.

— А? Что ты сказал? — переспросил доктор Ван.

Стараясь успокоиться, директор Хуан принялся вспоминать основы медитации.

— Я сказал вам отдыхать! — не выдержав, прорычал он. — А когда вы проснетесь, мы уже прибудем в Главное управление… кхе-кхе!

Директор Хуан закашлялся, едва не охрипнув от крика.

Бросив взгляд в зеркало заднего вида, водитель посмотрел на двух стариков, вразнобой исполнявших старые песни, и закатил глаза.

Водитель директора Хуана тоже был обычным человеком. Все звали его «младший Сунь». Он поступил на службу одновременно со своим начальником. Ему было слегка за тридцать, и каждый раз, когда он улыбался, можно было заметить пару небольших клыков. Младший Сунь почти не разговаривал, многим он казался немым, но при этом обладал неплохими психологическими качествами. Не важно, что за хвостатые твари рассекали небеса и ползали под землей, он всегда оставался невозмутимым. Но каждый раз, когда директор Хуан собирался в Управление, младший Сунь начинал вести себя странно. Ему нужно было срочно помыть машину, заправиться или съездить на техобслуживание. У него всегда находились какие-то дела и он никогда не задерживался на территории Главного управления. Но если директору Хуану нужен был транспорт, его водитель был тут как тут.

Мельком глянув назад, младший Сунь медленно перестроился в соседний ряд. Теперь он полностью сосредоточился на дороге, изредка поглядывая налево, в боковое зеркало. Стоило ему отвернуться, как лежавший в полудреме доктор Ван открыл глаза и, приподнявшись, выплюнул изо рта странный пузырек. Пузырек тут же разросся до невероятных размеров, превратившись в полупрозрачную водяную завесу и, менее чем за секунду, окутал директора Хуана. Но на этом завеса не остановилась. Просочившись наружу, она аккуратно обернула собой весь автомобиль, отделив сидевших внутри пассажиров от внешнего мира.

Директор Хуан прошептал:

— Младший Сунь давно работает на меня, ему можно доверять.

— Дело не в том, что я ему не доверяю, а в том, что я ничего о нем не знаю. — прищурился доктор Ван. Две сотни лет эти мутные, словно кислые яблоки, глаза наблюдали за людьми. От этого взгляда окружавшая его аура слабоумного старика рассеялась без следа. — У людей, принадлежащих к классу духовной энергии, в запасе слишком много трюков. Ты и представить себе не можешь, насколько много. Даже побывав на стольких допросах, тебе никогда не разгадать их. Допрос должен быть быстрым и эффективным, получив одобрение, они тут же переходят к решительным действиям. Но реальная опасность этого класса заключается в том, что они могут вторгнуться в повседневную жизнь любого человека, постепенно разрушая ее изнутри. Как ты думаешь, почему оперативники носят защитное снаряжение класса духовной энергии? Если рядом с тобой есть кто-то из представителей класса духовной энергии, и, если его совесть не чиста, ни в коем случае не показывай ему свой страх. В противном случае, ты даже не поймешь, что с тобой произошло, изменился ли твой характер или кто-то полностью подчинил твою волю. Не знаю, как все остальные, но младший Сян и младший Сун… Если бы катастрофа, произошедшая в те годы, никак их не коснулась, они никогда не согласились бы на использование призрачных бабочек.

Бывший директор Управления по контролю за аномалиями и министр Сун из Министерства безопасности использовали призрачных бабочек, чтобы скрыть число погибших при крушении поезда. Когда все доказательства были собраны, дело закрыли. Министр Сун тут же во всем сознался, чем собственноручно забил в крышку гроба последний гвоздь. Но доктор Ван не желал признавать, что они пошли на это из благих побуждений. Он был уверен, что они оба находились под «давлением» класса духовной энергии.

Но все убеждения старика основывались лишь на его собственных убеждениях. Никто не мог сказать наверняка. Директор Хуан не стал с ним спорить и попытался сменить тему:

— Учитель, как по-вашему, этот Шэн Сяо...

— Не вздумай пригласить его на работу, — доктор Ван отвернулся от директора Хуана и махнул рукой. — Ты можешь спросить у него совета, можешь обсудить с ним произошедшее. Если мы хотим о чем-то узнать, мы должны подождать, пока человек сам нам об этом не расскажет. Если он не захочет о чем-то говорить, ни в коем случае не расспрашивай его о прошлом. Ты понятия не имеешь как с ним следует обращаться, чтобы ненароком не оскорбить его.

— Так он действительно «тот самый»? — поспешно осведомился директор Хуан. — Неужели в этом мире есть кто-то, кто способен воскреснуть из мертвых?

— Я никогда не видел, чтобы кто-то возвращался с того света, — неопределенно отозвался доктор Ван. — Но недавно я встретил нескольких бессмертных.

Директор Хуан был ошеломлен. По словам старого доктора, «Шэн Сяо» ничем не отличался от тех ужасных Бедствий.

— Ты ведь видел тот ролик? Чтобы справиться с Бедствием теней, он подчинил себе «Фэншэнь»? Кто-то из оперативников забыл выключить авторегистратор и, как итог, у нас есть полная запись того инцидента, посмотри на досуге.

— Что вы сказали? — опешил директор Хуан.

— В тот раз этим детям крупно повезло. После всего случившегося, их непременно ждет блестящее будущее, независимо от их способностей. То «Бедствие» превосходно умело адаптироваться. Оно могло бы стать «великим человеком», топни такой ногой, и мир захлестнуло бы землетрясение амплитудой в восемь баллов. А наши дети... Ну, ты ведь знаешь, что большинство из них выросли в обычных семьях. Все свои знания они получили на вводных курсах. — с этими словами доктор Ван слабо вздохнул. — Это сродни тому… Как бы тебе объяснить? Представь себе, что «кто-то» схватил кучку бумажных человечков и пытался с их помощью поймать динозавра. Кто еще смог бы это сделать? Лишь тот, кто явился из «того же времени».

Пока на земле свирепствовал монстр, тысячи смертных сражались спиной к реке1. Яростно сопротивляясь, они побороли демона и, словно герои эпической поэмы, вернулись на базу.

1 背水一战 (bèishuǐyīzhàn) — сражаться спиной к реке (обр. в знач. биться не на жизнь, а на смерть; победа или смерть).

Директора Хуана прошиб легкий озноб.

— А как насчет младшего Сюаня?

— Не такой уж он и «младший». Он что, показал тебе свое удостоверение, и ты вот так просто поверил ему? Глупый мальчишка, — улыбнулся доктор Ван. — Директор Сюань всегда держался особняком и почти ничего о себе не рассказывал, но его крылья показались мне знакомыми. Когда-то мне посчастливилось увидеть такие же яркие перья. Это было сокровище, хранившееся в моей школе на горе Чжэньшань.

— Что?

— Это были перья Чжу-Цюэ.

— Чжу... Но ведь ее существование миф, разве нет? — потрясенно выпалил директор Хуан.

— Это-то ты и должен будешь выяснить, — снова прервал его доктор Ван. — Они оба связаны печатью Чиюань. Эти воды слишком глубоки. А что до тебя, как по-твоему, глядя на все эти навыки, которым они успели обучиться, кто-нибудь осмелится задавать им вопросы? Ты веришь всему, что говорят другие? Неудивительно, что тебя надули. В свободное время ты только бездельничаешь, тебе лень даже подразнить копошащихся в земле муравьев, верно? Но ты не можешь забыть о… как это называется? «Пониженном чувстве ответственности»? Тц, каких только слов не придумают. Современная молодежь не знает недостатка в воде и пище, но все равно вечно чем-то недовольна!

Под пристальным взглядом доктора Вана, директор Хуан не смел произнести ни слова.

— Не забывай, как ты попал в Управление по контролю за аномалиями, — произнес старик.

Директор Хуан опустил глаза, его лежавшие на коленях руки медленно сжались в кулаки, и на тыльной стороне ладоней выступили синие вены.

Переведя дух, он понизил голос и, наконец, произнес, чеканя каждое слово:

— Я никогда в жизни этого не забуду.

— Чжихэн, — с чувством воскликнул доктор Ван, неожиданно обратившись к директору Хуану по имени, — тебе еще жить и жить, пойми это. Почему, почему ты должен уходить? Если через несколько лет у тебя снова появится спутница жизни, я думаю, госпожа Го поняла бы тебя и поддержала. Люди не должны соревноваться с самими собой, не так ли? Как говорится: «Чувства глубоки, да жизнь коротка». Ты не можешь вечно загонять себя в ловушку прошлого и влачить жалкое существование живого мертвеца, верно?

Директор Хуан смущенно помахал рукой.

— О чем вы говорите… какие чувства, что за сопливые разговоры? Сколько по-вашему мне лет?!

Директор Хуан замолчал, и оживление тут же сползло с его лица, сменяясь выражением холодного упрямства. Он весь застыл, сделавшись похожим на гипсовую маску.

— Я знаю, в чем заключается истина, — наконец, прошептал директор Хуан. — Учитель, мы обычные люди. Наша жизнь длится всего несколько десятилетий. Со временем все наши родственники и друзья неизбежно покинут нас. Даже если вы только поженились, рано или поздно настанет день, когда кто-то из вас уйдет. И что тогда делать? Как дальше жить? Если в одну из зим мою жену заберет болезнь, я провожу ее в последний путь, а по весне последую за ней в могилу. Новое всегда сменяет старое. Не имеет значения, в каком возрасте умирать. Даже если удача отвернется от нее, и она погибнет в аварии или от разрушительной силы стихии, такова жизнь. С этим ничего не поделаешь. Она не гонится за подвигами, да и я, признаться, не герой. Мы обычные смертные, внесшие свой вклад в развитие этого общества. Если другие могут принять свою судьбу, то и мы сможем.

Губы директора Хуана задрожали.

— Но им ни за что не сломить ее... не раздавить ее, ведь она не гриб и не сорняк. Вы видели Хэ Цуйюй? А остальных? Она была нашим «предком», последней из подразделения Цинпин. Ее власть была безгранична. Наша семья тоже немного «особенная». Правда, ей не хватает сил даже на то, чтобы взять в руки бутылку воды. Кроме хождения за покупками и ведения счетов, она больше ни на что не способна. Но, разве не это делает нас людьми? Вот она истина! Учитель, мы с ней… мы будем сражаться до конца!

Но доктор Ван даже не взглянул на него. Он лишь молча похлопал директора Хуана по руке.

Ладони старика были сухими и теплыми, но его прикосновения были грубыми. После такого любой бы почувствовал себя обиженным.

— Мне очень жаль, — вздохнул доктор Ван. — Зря я тогда затронул эту тему, про пламя Чиюань, про рождение «особенных». Я был эгоистом, мне хотелось узнать, что за тайна кроется за появлением особых способностей... Будто мне больше нечем заняться, кроме как заниматься подобной ерундой? Я обсуждал это со своим лучшим учеником... с Гун Чэнгуном. Но, увы, его больше нет. На закате лет младший Сян и младший Сун лишились своей репутации. Шань Линь уехала далеко на границу и не вернется до Нового года. А малышка Го... малышке Го не долго осталось.

Директор Хуан тут же пришел в себя и покачал головой.

— Она занималась мониторингом аномальной энергии. В тот год ваша исследовательская группа обнаружила проблему, и она сама вызвалась добровольцем. Не говорите так.

— В Главном управлении небезопасно. Лишь здесь я могу перекинуться с тобой парой слов. Есть «мнение», что Бедствиями становятся только люди или представители человекоподобных рас. Но все они уже запечатаны. Боюсь, что теперь наш враг перестанет ходить вокруг да около. Тебе следует быть осторожным. Призрачная бабочка — это гвоздь. И если он уже забит, думаю, Бедствия нужны были лишь для того, чтобы подобраться к древу, что растет в здании Главного управления, — прошептал доктор Ван.

Пока он говорил, по водной завесе прошла едва заметная рябь. Несколько пузырьков поднялись вверх, задержавшись на груди, висках и других частях тела директора Хуана.

Директор Хуан был ошеломлен. Он поспешно сказал:

— Учитель, у нас достаточно защитного снаряжения. Вам не обязательно...

— Возьми это с собой, — отрезал доктор Ван. — Я пережил войну, лишения и благословения. Я давно не молод, теперь я лишь расточительный старый дурак. Я не могу вернуть тебе то, что ты потерял. Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе.

Кто мог знать, что случайно оброненные доктором Ваном вскоре станут пророческими.

Путь из Цзянчжоу в Сишань занимал четыре-пять часов, при условии, что состояние дороги было хорошее. Объединившись, три элитных подразделения казались такими сильными, что представители класса духовной энергии предпочитали держаться от них на расстоянии в три чи. Вскоре, они благополучно прибыли в Главное управление, привезя с собой десятки запечатанных ящиков.

Встречавшие их сотрудники Научно-исследовательского института выстроились в очередь у ворот. Похоже, они давно ждали случая поработать сверхурочно. Едва завидев приближающуюся колонну, люди с горящими глазами бросились вперед.

— Я никогда в жизни не видел столько артефактов!

— Директор сказал, что их нужно доставить на задний склон горы для досмотра, а после провести соответствующую обработку, все хорошенько опечатать и зарегистрировать. Ха, товарищи, придется как следует поработать!

— Говорят, в ящиках полно древних реликвий. Это правда?

— Дайте посмотреть, дайте посмотреть! Можно мне сфотографировать их? Клянусь, я никому не покажу эти фото!

Спор логистов разбудил Шэн Линъюаня. Но стоило Его Величеству открыть глаза, как его едва не ослепило солнце. Он поднял руку, намереваясь закрыться от света, и встретился со взглядом бездонных глаз. «Бездна» застала его врасплох. По ней пробежала легкая рябь, а затем веки спокойно опустились, и «бездна» отвела взгляд.

— Что думаешь? — спокойно спросил Сюань Цзи. — У тебя есть ключ к разгадке?

— Возможно, — сказал Шэн Линъюань, — почему здесь так шумно?

— Это новички-логисты, зеленые и неопытные… — отозвался Сюань Цзи.

Прежде, чем он успел договорить, со стороны послышалось чье-то оханье. Разгрузив ящики с артефактами, исследователи наткнулись на груду золотых слитков и украшений. Чтобы оценить предметы, лежавшие в запечатанных ящиках, требовались определенные знания и смелось, но, чтобы оценить красоту золота и серебра, никаких знаний не нужно. Это сияние способно ослепить любого, у кого есть глаза.

— Ну и ну, ущипните меня кто-нибудь? Это шоколад, завернутый в золотую фольгу!

— Мои глаза. Это стоило того. Теперь я видел в этой жизни все.

— Хорошо быть долгожителем. Если, живя восемьсот лет, каждый день получать по медяку, любой дурак сможет накопить несметные... Нет, несметнейшие богатства!

Сюань Цзи промолчал.

Чушь! Вот возьми и попробуй!

В глазах Шэн Линъюань мелькнула тень улыбки. Он с легкостью открыл дверь и ловко выбрался из машины.

— Пойдем.

Его Величество не нанимался в казначеи. Того, что он сопровождал их всю дорогу, было вполне достаточно, чтобы проникнуться к нему глубоким уважением. У Управления не было причин заставлять его заниматься инвентаризацией.

Главное управление скрывалось под тщательно охраняемым массивом. Без специального удостоверения, даже муравей не сможет проникнуть на его территорию. И если что-то пойдет не так, никто им не поможет.

Директор Хуан повел себя очень учтиво. Он не мог допустить, чтобы Его Величество самостоятельно спускался с горы, а потом жался в городском автобусе или ехал на метро. Потому, вскоре ко входу в Управление подъехала служебная машина. Взяв у водителя ключи, Сяо Чжэн попросту перебросил их Сюань Цзи. Но вдруг, опомнившись, он оглянулся и с подозрением посмотрел на юношу.

— Твое удостоверение оказалось подделкой, надеюсь, хотя бы водительские права у тебя настоящие?

Сюань Цзи и без того чувствовал себя «брошенным любовником», а потом какой-то прощелыга из Научно-исследовательского института посчитал его «идиотом». И теперь, в добавок ко всему, только благодаря Его Величеству, ему выпала честь прокатиться на служебном автомобиле. Сюань Цзи был вне себя от гнева.

— Конечно, я же сам их напечатал. У меня дома восемь тысяч головок редиса, которые я использую для подделки печатей2. Пять юаней за штуку и десять юаней за три. Брачные договоры, свидетельства о разводах и даже сертификаты о готовности к рождению ребенка. Все, что только пожелаете. Тебе что-нибудь нужно? Так и быть, сделаю тебе скидку в двадцать процентов. По старой дружбе.

​​​​​​​2 萝卜章 (luóbo zhāng) — буквально головка редиса. Порой редис используют в качестве материала для изготовления поддельных печатей, так как это быстрый и очень доступный способ.

Сяо Чжэн опешил.

— Ты совсем рехнулся?

Сюань Цзи закрыл рот, надулся, как рыба-фугу, и с силой нажал на кнопку сигнализации.

Выслушав его монолог, Шэн Линъюань принялся в шутку утешать юношу:

— Отрешись от мирской суеты, все сущее подобно ветру в твоих ушах. Жизнь ничего не дает, а смерть ничего не отнимает. Мирские желания слишком тяжелы, чтобы с легкостью от них отказаться. Прежде ты всегда был свободен и безмятежен. Пусть и не каждый день… Эй, может попробуешь поискать монетки на земле?

Сяо Чжэн ни слова не понял из речей Его Величества, но услышав эти слова, он немедленно запротестовал:

— Так не пойдет! Он не может быть свободным и безмятежным. Он еще не выплатил кредит. Если он действительно обретет свободу, то потеряет всякое доверие.

В этот момент Сюань Цзи окончательно вышел из себя. Аккуратно потеснив Его Величество, он уселся на водительское кресло и, словно участник Формулы-1, что было сил вдавил педаль газа в пол. Выхлопная труба фыркнула, обдавая Сяо Чжэна облаком дыма, и машина унеслась прочь.

Когда Сюань Цзи выехал из Сишань, глава исследовательской группы, ответственный за выгрузку и регистрацию прибывших грузов, широко зевнул. Внезапно, до его ушей донесся странный звук. Рокот в миг добрался до слухового нерва.

Это не было похоже на то, что мог бы воспроизвести человек. Докатившись до барабанных перепонок, звук превратился в рев множества животных.

Глава группы так и застыл. Его зрачки расширились, и сердце бешено забилось в груди. Но в следующее же мгновение он, как ни в чем не бывало, прикрыл глаза, потер их и выпрямился. Все его окружение было полностью погружено в работу. Перешептываясь между собой, исследователи вели прямую трансляцию, демонстрируя все свои действия коллегам из соседних филиалов... В этом не было ничего особенного.

Он был единственным, кто слышал этот звук... Голос «Провидения».

Когда он впервые попал в организацию, его предшественники рассказали, что однажды, когда мир будет нуждаться в нем, он услышит голос. К этому не нужно было готовиться, не нужно было ничему учиться. Услышав этот странный звук, он сразу же понял, что это такое. Этот рокот отозвался в его костях зовом древней крови его предков.

Голос «Провидения» вещал просто и прагматично, но в этом и заключалась его эффективность. Стоит человеку его услышать, и он тут же почувствует себя важнее и сильнее других. Это не было похоже на классические молитвы. Голос сказал главе исследователей лишь одно: «Ящик 3S*001. Заполучи его любой ценой»

Одновременно с этим в здании Главного управления несколько человек из бесконечного потока людей получили такие же «голосовые сообщения».

Солнце сошло с небес и опустилось за гору Сишань. Тени удлинились и стали тоньше. Великое множество глаз было приковано к одиноко стоявшему в стороне ящику с маркировкой «3S*001».

Половина седьмого вечера.

Стоя на кухне, Сюань Цзи с треском расколол два сырых яйца, вылив их содержимое в кипящее масло.

В этот самый момент, на заднем склоне горы Сишань, один из исследователей с наушниками на голове, переносивший ящик с маркировкой «3S*001», издал звук, похожий на тот, что издают пловцы, прыгая с вышки в воду. Казалось, будто его ударило током. Парализованный, он завалился на бок, но кто-то вовремя подхватил его под руки.

Яичный белок набух, раскрываясь, словно цветок, и во все стороны полетели масляные брызги. Несколько из них попали на кожу Сюань Цзи, но тот и бровью не повел, спокойно вытерев их полотенцем. Одной рукой он помешивал соус, а другой снимал с огня обжаренные яйца. Сразу после этого Сюань Цзи схватил нарезанные кубиками ветчину и овощи, и высыпал в кастрюлю с кипящим рисовым маслом. Он проделывал все это обеими руками, ни на секунду не останавливаясь. Он был спокоен и собран, демонстрируя свое мастерство Его Величеству. Не зря же он прожил три тысячи лет, сумев сохранить несколько уникальных навыков.

На заднем склоне горы, глава исследовательской группы послал за помощью. Передав пострадавшего дежурному оперативнику, он приказал немедленно отправить несчастного к врачу. И, пока всеобщее внимание было приковано к пациенту, мужчина завел руки за спину, вытащил из кармана странный зеленый лист и опустил его на запечатанный ящик. В мгновение ока и лист, и ящик растворились в воздухе.

Глава 101

Он что, сделал это нарочно?!

Шэн Линъюань медленно поднял голову. Вдруг из неприметного дупла, выдолбленного в стволе дерева, растущего на заднем склоне горы Сишань, высунулась крохотная птичья головка. Прячась в тени мертвых ветвей, воробей быстро осмотрелся, а затем снова скрылся в темноте.

Видевший мир его глазами Шэн Линъюань с видом старого хозяина восседал на диване ожидая, что ему подадут еду, и досматривал документальный фильм. Удивительно, но он мог делать оба этих дела одновременно.

Фургон, перевозивший ящик с маркировкой «3S*001», наконец, опустел. Внутри больше ничего не осталось. Вручив содержимое салона сотрудникам научно-исследовательского института, водитель развернул машину и послушно встал в очередь на последнюю проверку. Краем глаза оглядев окруживших машину оперативников, он, не решаясь превышать скорость, медленно направился к пункту досмотра, для измерения уровня аномальной энергии.

Добравшись до места, водитель встретился взглядом со стоявшим на въезде оперативником, и они оба удовлетворительно кивнули друг другу. Фургон медленно проследовал вперед. Когда он проезжал через рамки, детектор внезапно обнаружил в пустой машине какой-то ящик. Как только луч сканера коснулся его, на экране тут же высветилось предупреждение, но прежде, чем всех присутствующих оглушил сигнал тревоги, проверяющий собственноручно нажал на кнопку «ошибка операции», и фургон спокойно поехал дальше.

Проходя мимо водительской кабины, проверяющий издал странный, ни на что не похожий звук. И водитель тут же ответил ему тем же.

Услышав эти перешептывания, даже тот, кто хорошо знал язык демонов, вряд ли бы понял, что эти двое имели в виду. Они оба были людьми, их языки не могли воспроизводить подобные звуки, но им все равно пришлось выучить нечеловеческую речь. И, что самое удивительное, эти квакающие лягушки пусть с трудом, но все же поняли друг друга.

Сперва все шло гладко, но потом, на горизонте внезапно появился сотрудник Центрального диспетчерского пункта. Он сообщил:

— Прошу прощения, коллеги-исследователи, но директор попросил меня лично передать вам, чтобы вы ни в коем случае не открывали ящик с грузом «3S*001». Мы должны обеспечить его безопасность.

Один из исследователей выпрямился и ответил:

— Ты как раз вовремя, мы только что выгрузили ящик со «звездой»… Но, была ли на нем маркировка 3S? И почему я его раньше не видел?...

Проклятие!

Водитель и проверяющий в спешке обменялись взглядами. Одним рывком водитель вдавил педаль газа в пол. Выхватив из кармана блокнот, проверяющий небрежно набросал на листке бумаги автомобильный номер и ловко приклеил его на кузов фургона. Как только бумага коснулась фургона, цифры на номере изменились.

Сразу после этого сотрудники научно-исследовательского института подтвердили, что в ходе тщательной проверки ящика с соответствующей маркировкой среди грузов обнаружено не было. Задний склон горы содрогнулся от сигнала тревоги!

Как только это произошло, бригада патрульных сорвалась с места и ураганом влетела на пункт досмотра.

— Фургон, что промчался мимо, перевозил коробку со «звездой»?

Но проверяющий лишь бездумно покачал головой.

— Я ничего такого не заметил, сканер молчал, — отозвался он.

Патрульные тут же бросились проверять номера стоявших поблизости грузовиков.

— Проклятие, здесь его нет. Но мы ведь только что видели, как он приближался к пункту досмотра.

Вдруг из рации послышался голос командира патрульных:

— Опасный груз утерян. Внимание всем подразделениям. Оцепить задний склон горы. Личный состав в полную боевую готовность, никого не впускать и не выпускать. Повторяю, всем подразделениям быть в полной боевой готовности! Проверить все автомобили, всех людей, прочесать каждый угол на этой горе! Утерянное относилось к классу «3S», мы надеемся на ваше сотрудничество.

Проверяющий заметно побледнел, и невольно поискал глазами фургон, который только что собственноручно пропустил.

Оправдываться было уже поздно. Оперативники получили приказ и готовы были броситься на его исполнение. Ему ничего не оставалось, кроме как отойти в сторону.

Вытерев со лба холодный пот, проверяющий спокойно сунул руки в карманы.

Сюань Цзи старался изо всех сил, чтобы приготовить обед из четырех блюд и миски супа1, но, несмотря на отсутствие зрителей, он нервничал больше, чем если бы принимал участие в телевизионном конкурсе на звание шеф-повара. Выложившись на все сто, он вспомнил, что где-то дома лежал набор хорошей посуды. Сюань Цзи купил его давно, но не хотел использовать. Решив, что в его «обсессивно-компульсивном расстройстве»2 нет ничего плохого, юноша напустил на себя самый, что ни на есть, безразличный вид, и принялся расставлять блюда на столе. Теперь он выглядел так, будто все это время споласкивал в теплой воде лапшу быстрого приготовления.

1 По легенде, трапезу из четырех блюд и миски супа учредил Чжу Юаньчжан, первый император династии Мин. Таким образом он хотел проучить высокопоставленных лиц за излишнюю расточительность.

2 Обсессивно-компульсивное расстройство (ОКР) — это заболевание, вызывающее навязчивые мысли, которое могут привести к компульсивным (навязчивым и утомительным) действиям.

— Я не очень хорош в готовке, у меня сертификат повара только четвертого разряда. Мне никогда не сравниться с искусными мастерами дворца Дулин, — легкомысленно отозвался Сюань Цзи. — Ваше Величество, попробуйте. Если не понравится, закажем еду на вынос. Это лучше есть, пока горячее. Голодание ведь не приносит никакого удовольствия, верно?

Сюань Цзи хвастался, пытаясь приуменьшить свои достоинства, но увидев, что Шэн Линъюань взял палочки для еды, юноша невольно затаил дыхание.

Было видно, что Его Величество давно отвык от подобного. Сюань Цзи следил за каждым его движением, пытаясь скрыть сквозящее на лице нетерпение, но взгляд все равно его выдавал. Его глаза были такими острыми, что твердый, как скала, рассудок Шэн Линъюаня едва не потерпел сокрушительное поражение.

Опустив глаза, Его Величество, наконец, совладал с дрожащими руками и с улыбкой произнес:

— Это не важно, я никогда не пробовал изысков дворцовой кухни. Не мне судить, кто из вас лучше, а кто хуже.

Сюань Цзи опешил. Только теперь он понял, что все странности Его Величества не были игрой. Он действительно много лет не держал в руках палочки для еды.

Даже в юности Шэн Линъюань не отличался особым аппетитом… Не то, чтобы он был жадным, у него просто не было такой возможности.

По правде говоря, тогда он был не только обнищавшим наследным принцем, но и маленьким ребенком. Будучи в бегах, он тоже хотел есть, и кто-то должен был отправиться на поиски пропитания. Но что, если этот кто-то не вернется живым? Тогда приходилось бы послать за ним кого-то еще. Его прожорливость могла бы сгубить множество жизней. Не желая такого исхода, Его Высочество вынужден был отказался от благ и стать образцом сдержанности.

В детстве он ел только для того, чтобы выжить. Позже, когда он стал старше и поднялся на новый уровень самосовершенствования, чувство вкуса окончательно покинуло его. А в тот год, когда была создана печать из костей Чжу-Цюэ, Шэн Линъюань и вовсе распрощался с радостями и горестями этой жизни и больше никогда не притрагивался к еде.

«Дворцовая кухня» Дулин теперь обслуживала только банкеты и праздники, а приготовленные на огне блюда полагались лишь слугам.

За всю свою жизнь он так и не попробовал ничего хорошего.

— Ты довольно искусен, — соврал Шэн Линъюань. Не чувствуя вкуса, он, конечно же, не смог бы сказать правду. Потому теперь ему не оставалось ничего другого, кроме как деловито нахваливать Сюань Цзи. — Похоже, у тебя была очень насыщенная жизнь.

Он очень старался уважить Сюань Цзи. Одно за другим, пробуя предложенные ему блюда, Шэн Линъюань не скупился на добрые слова и пустую вежливость. Он напоминал бегущую строку, время от времени появлявшуюся на экране телевизора… или работника, которому задержали зарплаты, и делавшего свою работу спустя рукава. Его лицо ничего не выражало. На нем не было ни тени удовольствия или отвращения. Казалось, Шэн Линъюань сидел за столом и хватал палочками воздух, притворяясь взрослым, показывающим детям как надо есть.

Вот только актер из него был неважный.

Вскоре Сюань Цзи это наскучило.

Ему казалось, что было бы лучше им и дальше не узнавать друг друга. В те дни Его Величество с ним не церемонился. Шэн Линъюань ругался на него, издевался и насмехался над ним, постоянно подшучивал. Он занимал все мысли Сюань Цзи… Даже если бы он разбил голову в кровь, Шэн Линъюань собственноручно вырыл бы для него яму.

Но теперь, между ними, казалось, воцарилась какая-то странная пустота, не дававшая им приблизиться друг к другу.

Сюань Цзи внезапно осенило. Пустота?

Погодите-ка… он что, сделал это нарочно?!

Но прежде, чем Сюань Цзи успел как следует обдумать это предположение, его телефон ожил и разразился оглушительным ревом. Грохот рок-н-ролла и шум барабанов заставили Сюань Цзи прийти в себя. Его мысли тут же опустели.

Не обращая никакого внимания на душевные метания, Сюань Цзи, наконец, ответил на звонок:

— Алло…

— Д.. ди…директор, это я… старина Ло!

Ло Цуйцуй говорил так тихо, что Сюань Цзи пришлось напрячь слух, чтобы его услышать.

— А? Что случилось?

Пусть Ло Цуйцуй и прослыл тем еще льстецом, но он также был довольно скромен и редко контактировал с Сюань Цзи в нерабочее время.

Голос старика Ло звучал глухо, как у жертвы из фильма ужасов, вынужденной прятаться от призрака в темном углу, опасаясь лишний раз вздохнуть.

— Ящик с маркировкой «3S*100»… тот самый, в котором находилась русалочья чешуйка. Он исчез, — дрожа, пробормотал Ло Цуйцуй. — Весь задний склон горы оцеплен… Командир Ли из «Лэйтин» и директор Сяо лично прибыли на место.

— Говори помедленнее, не волнуйся. И прошу тебя, почетче немного, я ничего не слышу, — нахмурился Сюань Цзи. — Директор Сяо с вами? Если за дело взялся директор Сяо, чего ты так боишься?

И пусть директор Сяо был молодым господином, не знавшим цены хвороста и риса3, он также был одним из самых молодых оперативников «Фэншэнь» и «Лэйтин», проработавшим в команде более десяти лет. Сражаясь на своей территории, в Главном управлении, будь его противниками хоть «старые друзья», хоть фальшивый труп Хэ Цуйюй, разве было что-то, с чем бы он не справился?

3 柴米 (cháimǐ) — хворост (топливо) и рис (обр. в знач.: предметы первой необходимости).

Из динамика раздавались непрерывные щелчки. Это был звук стучавших зубов Ло Цуйцуя.

— Старина Ло? — позвал Сюань Цзи.

— Я… я заперт на заднем склоне горы… — пробормотал Ло Цуйцуй. — Здесь… здесь несколько наших коллег, а еще… еще с нами Цяньжу.

— Ты ведь был занят, как ты там оказался?

— Когда мы вернулись из Цзянчжоу, мы ведь привезли с собой некоторые ценности, верно? Их нужно было доставить на задний склон горы и опечатать. Я думал, что это отличная работа для нашего отдела… А так как вы уехали, я… я взял на себя инициативу и позвал на помощь нескольких молодых коллег… Кроме того, директор Хуан ведь тоже ушел…

Ло Цуйцуй говорил путанно и бессвязно, но прекрасно знакомый с офисной политикой Сюань Цзи быстро понял, что он имел в виду. Этот старый лис собирался на покой, и теперь, чтобы заработать побольше льгот, готов был землю рыть, чтобы выслужиться перед начальством.

В последнее время он исполнял обязанности «временного начальница технического отделения», и вынужден был весь день сотрудничать с оперативниками. Он не задумывался о последствиях и не выглядел как человек, много лет проработавший в Отделе ликвидации последствий. Став «заместителем начальника отдела», он изо всех сил ухватился за эту возможность возвыситься и заявить о себе.

Но Сюань Цзи не разделял его энтузиазма.

— В чем дело? Ты что-то видел?

В этот момент Ло Цуйцуй вместе с сотрудниками Отдела восстановления прятался в служебной машине. Несчастные, съежившись, сидели на корточках на полу, прячась за высокими креслами. Все окна и двери были заклеены бумажными амулетами, чтобы не дать никому снаружи увидеть то, что происходило внутри. Никто не осмеливался подняться и выглянуть в окно.

— Среди сотрудников научно-исследовательского института есть представитель растительного класса. — начал Ло Цуйцуй. — Он специально скрыл запечатанный ящик за «слепым листом»… Слепой лист — это…

— Я знаю, что это такое, — перебил его Сюань Цзи. — Можешь рассказать, что все-таки произошло?

Создание слепых листьев было частью способностей растительного класса. Их использовали для сокрытия различных предметов. Но эта техника способна лишь на то, чтобы создавать оптические иллюзии. Спрятанные таким образом вещи на самом деле никуда не исчезают. Им не укрыться от инфракрасных сканеров и от представителей растительного класса, обладающих той же особенностью.

Едва не плача, Ло Цуйцуй продолжил:

— Честно говоря, я тоже умею создавать слепые листья, я никому об этом не рассказывал. Но они такие маленькие, меньше сантиметра, что сгодятся лишь на что, чтобы скрыть от посторонних глаз грибок на ногтях и дырку от иголки. Простите, что не рассказывал вам раньше, мне было слишком стыдно… Единственная польза от этого в том, что я могу видеть, кто еще пользуется слепыми листьями. Когда сотрудники научно-исследовательского института обнаружили пропажу ящика, директор Сяо немедленно оцепил задний склон горы. Теперь они хватают и проверяют каждого… однако ящик так и не нашли. Я… я боялся, что сделаю только хуже. Тогда я собрал всю нашу молодежь, и мы отправились к припаркованной неподалеку служебной машине.

Едва завидев дым, Ло Цуйцуй тут же сворачивался в клубок, словно трусливый кролик. Он всегда беспокоился только о себе и ни за что бы не стал оберегать других.

— Мы отъехали довольно далеко, но машина внезапно заглохла. Похоже, только я один… видел… Я видел, как кто-то нес этот злополучный ящик. Ящик, накрытый слепым листом. Этот человек направлялся в лес, что растет на заднем склоне горы!

— Кто это был? — поспешно спросил Сюань Цзи.

— Я не знаю, я не могу знать всех оперативников в лицо, к тому же, на нем не было формы.

В словах Ло Цуйцуя было достаточно информации. Все оперативники и патрульные Управления обязаны были носить форму, исключения составляли лишь выходцы из спецназа.

Управление по контролю за аномалиями отвечало за строгий контроль и инвентаризацию попавших в их ведение опасных грузов. Никто, кроме сотрудников научно-исследовательского института не смел прикасаться к этому ящику. Кроме того, повсюду стояли детекторы аномальной энергии и различные сканеры. Если бы что-то пошло не так, патрульные тут же оцепили бы территорию и задержали всех присутствующих во имя обеспечения всеобщей безопасности. Как они могли такое допустить? Их обвели вокруг пальца при помощи фокуса с листьями, который распознал даже Ло Цуйцуй.

В итоге, злоумышленникам удалось увести груз «3S*001» прямо из-под носа у Сяо Чжэна. Это говорило лишь о том, что сотрудники научно-исследовательского института, оперативники, патрульные и даже «Лэйтин» с Центральным диспетчерским пунктом, все были нечисты. У всех были свои скелеты в шкафу. Неудивительно, что Ло Цуйцуй, этот скользкий пройдоха, так испугался, что был вынужден спрятаться в служебной машине, опасаясь выходить наружу.

— Директор, что мне делать? К кому мне обратиться? Прошу, дайте мне какие-нибудь указания, я действительно не знаю, как быть, — зашептал Ло Цуйцуй. — Я сижу на полу в машине, полной детей, мы не можем даже выпрямиться, опасаясь, что кто-то снаружи увидит наши силуэты. Мы обклеили все двери амулетами и затаились. Но эти штуки… они были созданы в прошлом году, не знаю, действуют ли они еще… Эй, погодите-ка. Цяньжу, что случилось? Ты хочешь что-то сказать директору?

Но Пин Цяньжу отчаянно покачала головой и испуганная, уставилась прямо перед собой.

С минуту глядя в ее огромные глаза, Ло Цуйцуй быстро понял, что что-то пошло не так. Он медленно оглянулся…

В окне машины виднелось чье-то лицо. Этот человек стоял снаружи и снисходительно смотрел на прятавшихся в салоне людей.

— Старина Ло? Алло?! Старик?! — Сюань Цзи услышал лишь крик, а потом связь оборвалась и больше ему никто не отвечал.

— Сидеть, — не поднимая глаз, скомандовал Шэн Линъюань. — У твоего «цветущего» подчиненного в запасе больше сотни трюков, этот старый пройдоха так легко не умрет.

Сюань Цзи знал, что у этого «ленивого и хитрого» Ло Цуйцуя в рукаве припрятаны пять ядов, но люди вокруг него были безоружны. Независимо от того, были они знакомы или нет, он не мог не беспокоиться о них. Сюань Цзи нахмурился:

— Ваше Величество, у вас есть план? — осторожно спросил он.

Но Шэн Линъюань жевал, потому не смог сразу ему ответить. Он выглядел так, будто ничего не произошло. Тарелки на столе были расставлены по кругу, и блюда располагались против часовой стрелки. Сунув в рот один кусок, не зависимо от того, мягким он был или твердым, Его Величество мог пережевывать его порядка двадцати раз. Что-то удавалось прожевать до конца, что-то только наполовину, во всяком случае, так и не почувствовав вкуса, он попросту глотал еду.

Наконец, после двадцатого раза, Шэн Линъюань медленно произнес:

— Нужная им вещь лежала в куче других таких же вещей, а те, кто вечно говорит, что «ничего не умеет», часто совершают ошибки. Считается, что люди, стоящие за школой Истинного Учения, должны смотреть на мир ясными глазами. Неплохая сделка, чтобы выявить всех их последователей, скрывающихся в вашем Управлении.

— Так вы знали, что им нужна русалочья чешуя? — осведомился Сюань Цзи.

— Использовать законы времени и пространства, чтобы продлить себе жизнь, так глупо. Время — это время, а жизнь — это жизнь. Это разные вещи. Если я правильно понимаю, Хэ Цуйюй искала вход в «Небесный нефритовый дворец».

— Что?

Неужели в мире и правда существовал «Небесный нефритовый дворец»?

Разве это не легенда, как «Южные небесные врата»4 или «загробный мир»?

4 南天门 (nán tiānmén) — Нань Тяньмэнь, Южные небесные ворота (последние ворота на пути к вершине горы Тайшань).

— Эти никчемные кузнецы не заслужили даже того, чтобы о них писать. Перед началом сражения они сдались и покорно выстроились в две шеренги, не решаясь дать отпор, — Шэн Линъюань отложил палочки для еды в сторону и продолжил, — они только и могли, что ломать кости и высасывать костный мозг5, в них не было ни капли благородства. Они извели всех русалок. В тот год, когда мы захватили фальшивый дворец Вэй Юя, нам удалось конфисковать около трехсот двадцати свитков с секретными техниками гаошаньцев, среди них триста шесть были посвящены приготовлению снадобий из русалок. Почему они так ненавидели этих созданий?

5 敲骨榨髓 (qiāo gǔ zhà suǐ) — досл. ломать кости и высасывать костный мозг (обр. крайне жестоко эксплуатировать кого-то).