Туата Дэ

Глава XXV

Луч прожектора, питаемого от главной силовой установки фрегата, был так силён, что легко пробивал без устали создаваемое Ткачами Погоды укрывавшее Нифльхейм облачное покрывало - а это сотни фатомов холодного мокрого тумана. Он не выводил даже и не мог вывести точно к Твари - он всего лишь указывал в рассчитанную точку, там, где по расчётам звукометристов, можно было ожидать одичавшее железо.

Но с ним было легче, намного легче нырять во влажные вечные туманы,а потом - быстро находить древние военные механизмы в вое вечных песчаных бурь Нифльхейма. И быстрота эта всегда была особенно важна.

Но луч поискового прожектора, способного пробить облака и пылевые бури был очень, очень силён -недаром при изготовлении отражателя использовалась полированная сталь, а стекло представляло практически тот же самый материал, что идёт на шмельцены -самое тугоплавкое из прозрачных веществ из известных цвергам. Даже на расстоянии десяти миль, световой конус слепил, жёг кожу и, что куда важнее, разбивал в клочья радужную плазму Крыльев быстрее, чем к гаснущему белому огню, по сузившимся от боли сосудам, успевали протолкнуть кровь сердца фей.

Было бы просто замечательно спускаться по световой лестнице или,хотя бы, даже рядом с ней в точно указанную точку - но нет. Мертвенно-синий свет с кораблей Флота был опасен - но другого способа указать направление Полёта не было. Из-за чего спуск к поверхности походил, скорее не на нырок в белые холодные волны облаков, на танец мотыльков вокруг раскалённой лампы. Или на падающие осенние листья, подхваченные ветром . Бесконечная, мучительная спирать спуска в холодном одиночестве. Особенно она была страшна если, как сейчас, в Нифльхейме царила ночь и страх не услышать голоса своих подруг накатывал и железным кулаком сжимал сердце.

А ведь поисковые прожектора всегда выводили к цели - той самой, что в этой ночи бродит, грохочет, воет...

Д-7 вздрогнула от холода, снова толкнувшего её в грудь, когда АН-17 разжала руки. Но её Крылья окрепли, чтобы она не успела провалится в бездну туманов. Теперь она спокойно висела в воздухе - и, каким-то образом, шмельцен больше не мешал ей. Теперь, вдоволь належавшись в спокойных и тёплых объятиях своей Старшей, она успокоилась. Понаблюдав,как мерцает и возникает плазма Крыльев АН-17, она кое-как могла компенсировать парусность своего оружия. Конечно, ей было далеко до инстинктивного умения - управлять плазмой, отталкиваясь от воздуха и любых препятствий, но она этому научится со временем. Она очень способная девочка. Д-7,глядя как Старшая улыбается, видя её успехи, тоже засмеялась. Едва слышно

Если честно, больше всего, она обрадовалась тому, что Старшая не бросила её одну. Она ведь помнила как её привезли на Арсенальный Остров. Капитан вывел её за руку на причал , и строго-настрого велели ждать - и просто забыли среди ящиков.

Корабль разгрузили и он ушёл, проревев на прощание винтами. Она ждала.

Солнце упало в багровые пески и прохладный осенний день сменился холодной ночь. Стоять было так утомительно, что она присела.

Сколько времени она чертила в пыли рисунки невозможно сказать -наверное, пока не погас последний солнечный луч. Оставшись одна,в темноте, среди высотных ветров, пронизывавших беленькое льняное платье, так будто его и не было, она поверила,что за ней уже никто никогда не придёт, что её забыли... А куда идти? Она и побежала к причальным мосткам - но корабль ушёл. К складам - но их, разгрузив воздушную барку, заперли на замок. Она долго и упорно трясла неподатливый чёрный металл -но он не отрывался, никто не ругался, зажигая свет, чтобы открыть ей. И тут она сделала то, что ей следовало бы сделать давным давно - свалившись без сил, у бронзовой решётки, замёрзшая девочка, которая тогда ещё не носила имени Д-7, заплакала...

Если звуки металла уставшая Ананта могла бы ещё списать на ветер, играющий с крышей или незакрытой дверь сарая, то звуки детского плача... Нет, ей никто ничего не сказал, но, это же был плач.

Тролли - хищники. Они прекрасно слышат, угадывают направление звука и могут бежать многие лиги без отдыха. Так что, Арсенальный Остров площадью в двадцать югеров она пересекла бешеными скачками, разрывая платье о случайные ветки или кусты и не замечая оград и или луж и белый огонь горел в её глазах.

Тролли - хищники и они жрали даже броненосных туата дэ, вместе с их закованными в железо лошадьми - это верно. Но знает ли скесса, самка тролля, заслышав голодный и одинокий плач ребёнка - что из него может вырасти броненосный туат, что сядет на лошадь, возьмёт тяжёлое дубовое копьё и пробьёт стальным наконечником кварцевое сердце её сородича? Нет, ничего она не знает. Да и не хочет знать.

Скессам достаточно того, что это ребёнок - и он плачет. И слышать как от него пахнет молоком...

И Ананта, ведомая страшным нерушимым инстинктом, рвалась,страшным каменным каменным обвалом- сквозь изгороди, деревья, холод ночи, сквозь колья, сквозь режущие плоскости металлической спирали...

Она бы разорвала того,кто оставил фею на холоде причала - но ведь никто не был виноват. Просто полевой телефон опять не работал - вечная здешняя сырость, сдала изоляция. Капитан барки понадеялся, что кто-нибудь всё равно придёт проверить -всё ли в порядке и девочку заберут. Тем более, что он был вольнонаёмным и не имел отношения к Флоту, а значит не имел права на передвижение по Арсеналу - то есть, физически не мог отвести фею к Общему Дому.

Но в порту его, всё равно, ждала смерть - уже не в лице разгневанной троллихи. На борт небесной барки взошла расстрельная команда. Небесный генерал Бонац, в чьем непосредственном ведении находился Арсенальный Остров и весь бывший аэродесантный район 21, скорее простил бы нарушение режима передвижения по территории вверенного ему объекта, чем брошенное просто так, сопливое,чихающее и кашляющее секретное флотское имущество.

Впрочем, об этом ни огневкам, ни Ананте никто так и не рассказал. Да и им не было никакого дела.

Как и Ананта, АН-17 пришла за ней, и не бросила её. Как и тогда она, замёрзла. Старшая не могла, как Ананта, раскрыть свои рёбра и согреть её замерзшие босые ножки своим мягким нутряным, мокрым теплом -от которого хочется спать. Но она тоже делилась своим теплом как могла - прижимая к себе, гладя, согревая дыханием её замёрзшие щёки.

Свет «Мидгарда» ещё раз мигнул и сместился на пол-градуса. До того момента «Апокалипсис» мёртвыми глазами локаторов увидит Остров оставалось совсем немного...

Надо было спешить.

АН-17 посмотрела на Младшую. Крылья Д-7, прижавшейся к ней всем телом слабо мерцали, неуклюже подстраиваясь под воздушные потоки - но клинок, гранёную плиту из синего стеклянного монолита она теперь держала твёрдо и не боялась выронить.

Она улыбнулась Младшей. Замёрзшие губы Д-7 едва шевельнулись в ответ. Вкус воды из растаявшего льда на них ничем не отличался от простой воды из стакана - разве что холоднее и чище. Но вместе с поцелуем, растворились их объятия, оставив как послевкусие руку Старшей, которая уверено вела свою Младшую к огненному лучу «Мидгарда», прожигавшему им путь вниз, сквозь облака...

АН-17 на держала её за руку - на случай, если крылья Младшей снова начнут исчезать. И Д-7 этого было достаточно, чтобы идти за ней туда, куда она позовёт. Куда угодно - лишь бы не отпускала. Тогда ей совсем не страшно. А что облака холодные и мокрые -так это не страшно. Крылья фей не мокнут в густых туманах - в отличие от птичьих перьев.

В Нифльхейме, как над Облаками, царила ночь. Впрочем, в Нифльхейм никогда не приходит день -в лучшем случае, вечерние сумерки. Тени облаков тогда скользят по мёртвым красным пескам, лишь слегка освещённым слабым, то и дело гаснущим, светом. Но даже когда над облаками пылает полуденное солнце здесь всегда царит полумрак. Нифльхейм- страна вечного вечера, вечной ночи.

Прожектор погас ещё когда они летели сквозь облака - «Мидгард» выдерживал время, какое ему казалось достаточным, но он на прожекторных постах воздушного броненосца не могли предусмотреть всё и знать точно, сколько времени понадобиться шестёрке фэйри,чтобы пробить Вечные Туманы. Так что, ночь Нифльхейма теперь полностью вступила в свои права. В это ночи не было ничего, кроме порывов ветра несущих жгучий песок. Каждая из фей выплеснула чуть-чуть вененума, собираемого крыльями, чтобы зажечь воздух вокруг своих мечей, который они держали слегка наотлёт. Призрачно - белый свет от язычков раскалённых газов, постоянно уносимых ветром вместе с сиянием крыльев, подсвечивал их спокойные лица.

Казалось,что в ночи нет ничего,кроме них, света Оружия и жгучего красного железного ветра.

Впрочем, кроме Д-7, все феи здесь знали, что это не так. Уже нарастающая злоба ветра говорило,что ВСЁ ЗДЕСЬ НЕ ТАК. Шелест песка становился всё громче. Звук, гигантский, раздававшийся отовсюду - будто бы песок сыпался в ветер по уходящему за небеса гигантскому металлическому желобу, дрожавшему, стонавшему, как сотня сожжённых душ туата дэ, вибрировавшему в порывах рвавшего плазму крыльев яростного ветра. Именно таким, наверное, воспользовался Миль, чтобы засыпать прекрасную и зелёную Землю активным пеплом и красным песком. А теперь, ему подумалось , что песка слишком мало, что неплохо бы было, если песчаные волны захлестнут парящие Острова, впитают воду облаков... А может, древнее божество просто добавлял его каждый раз, когда феи и "Апокалипсисы" сжигали его слишком много в своих бесчисленных боях.

Или Великий Кузнец, Господь Миль, просто ссыпал в Нифльхейм, как в мусорную яму, ядовитую золу из своей кузни.

Д-7 опять прижалась к Старшей. Это была её первое нисхождение в пески Нифльхейма и первая встреча с древней машиной. Она впервые что-то слышала вой. Слышала страшный мученический стон Земли, не могущей нести подобную тяжесть. Она впервые слышала песнь бури, рождаемой его движением. И, что самое страшное, в этом вое, скрывающемся где-то в глубине вечной ночи, был смысл.

Это была самая настоящая песнь древней машины - ждущей битвы

Конечно, на самом деле, это лишь были мысли испуганной Д-7, услышавшей в этом звуках ветра, создаваемого мощными магнитными полями противоснарядных щитов пока далёкой, но приближающейся машины вой огромного волка. Мёртвые глаза древних сканеров, конечно, уже видели фей - даже сквозь помехи, создаваемые железной пылью. И щиты усиливали мощность, увеличивали плотность поля, сдирая целые дюны железного песка, как грязные чёрные пальцы - запёкшуюся корку с только подзажившей раны. Поднятый ими песок закручивался в бесконечном вращении по силовым линиям щитов вокруг огромного, похожего на капли застывшего белого металла корпуса, корпуса.

Десятки, сотни тонн железа вращались, увлекая за собой холодный сумрачный воздух, создавая эту бурю.

Умная, как и создавшие её туаты, машина пользовалась этими щитами и летающим железом как самым настоящим оружием. Уже за сотни метров от него, красный песок разгонялся до невозможных скоростей и было его там столько, что ветер становился похож на сплошную ржавую стену. Только подлетев совсем близко можно было заметить движение вертикальных потоков красной пыли.

Вой огромного волка стал силён как никогда. И тут Д-7 поняла почему эти механизмы зовут тварями -несмотря на их неживую природу. Конусы света, ударившие из огромных , похожих на лампы, источников белого - электрического, туаты и их творения никогда не использовали вененум,- света ударили,взметая клубы песка.

Она появилась из ниоткуда, как страшный сон.

Это были не лампы, не фары, освещавшие путь огромному механизму, которыми древняя машина решила упростить работу своим детекторам - самые настоящие глаза на выступающей вперёд обтекаемой каплевидной морде гигантского зверя. Смотрящие поверх устроенной его движением и магнитным колдовством бури. Древняя тварь уже увидела их. Она смотрела прямо на Д-7, не отводя взора и не моргая...

И тут до неё донёсся грохот моторов.

Это опять же была иллюзия разума. Д-7 выросла на Арсенальном Острове, встречая и провожая корабли с шумными пропеллерами. Она ПРОСТО ЗНАЛА, что моторы должны создавать невероятно много шума. На само деле, атомные моторы древней машины работали почти бесшумно и все звуки, что она производила, не имели отношения к его двигателям.

Бесконечный шелест создавался работой десятков мокро блестящих в свете его огромных танковых фар угольно-чёрных гусеничных лент, что несли на себе пепельно-белого цвета обтекаемый корпус. Иллюзия текущей чёрной воды, создавалась скользящими в своём поле, по самой поверхности не поддающейся плавлению в печах цвергов стали туатов, частиц магнитной псевдожидкости, служившей нестираемой и нерасходуемой смазкой при работе механизмов подвески и монструозных зубчатых колёс, вращавших металлические ленты . Вот уже пять веков эти жернова перемалывали мёртвые, состоящие из пепла и древнего железа пески - в золу и пыль.

Д-7 видела как на них них движется... Почти летит, сшибая кажущиеся единым целым дюны - и они разлетаются под ударом металлического Острова, на отдельные песчинки как разлетается как вода на брызги.ОНА ПРОСТО ЗНАЛА, что вибрации, причиняющие её кровоточащим ушам боль - это работа моторов невероятной мощности.

А такие моторы ДОЛЖНЫ рокотать. Да так словно, под блестящим жучиным брюхом махины рушилась целая горная цепь.

С того места, откуда смотрели на это зрелище фэйри, создавалось впечатление, что обтекаемая масса металлического клина носовой части "Апокалипсиса", подмяла создаваемую им же неестественную кроваво-красную бурю будто нечто монолитное.

Из-за бури, вокруг них царил такой адский шум, - пожалуй, даже посильнее чем от винтов, внутри авизо, - что девочкам приходилось почти что кричать. Толкаемый всей массой колосса воздух, как великанский выдох, ударил шестёрку фей с такой силой, что, на мгновение, сдул плазму Крыльев в ничто.

Танк не открывал огонь, - но и не сворачивал с пути, указанного ему ещё мёртвыми королями туатов, катясь прямо на фей - только потому что они находились за внешней границей щитов и пока что не представляли угрозы.

М-46, наполовину босая, потерявшая при спуске одну из своих щегольских кальцей с крылышками, почесала подошвой сохранившейся босую пятку - песок нестерпимо жёг кожу, так зуд хоть немного унимался и становилось полегче. Мельком глянула на сохранившуюся. Наверняка, в бою, и эта слетит. Придётся потом покупать новую обувку...

Ну да это даже хорошо - в город, на Остров, за покупками! Это всегда весело. Ананта отсыпет серебряных цилиндриков, с надетой на них медью, скажет что надо будет купить...

Надо бы только побыстрей всё тут закончить.

- Не удивительно, что даже туата дэ, -предвкушая весёлую игру крикнула она подругам, но её перебил новый порыв дьявольского ветра - Даже туата дэ проиграли "Апокалипсисам"!

Голос был её так весел и страшен -а задранный клинок, пылающий боевым пламенем, не оставлял сомнений в словах и намерениях.

Опущенный шмельцен Д-7 погас. Она рванулась к Старшей. Ей было всё равно как это выглядит - окружающий мир был обжигающе железен и страшен. Он гудел, рокотал, накатывал на неё как обвал... Почему так всё неправильно? Она никогда не слышала голоса Старшей или Ананты - они были слабы. Почему только эти звуки могли пробиться в залитые застывающей темной кровью уши. Вой и грохот рвались внутрь неё. Она не желала их слышать, закрывала глаза, надеясь укрыться в тихой тьме под веками, где доселе не было места никаким звукам, даже её собственному голосу - но живой металл, железными когтями, с хрустом проламывал тонкие птичьи косточки её черепа. Он жаждал рассказывать ей все кошмарные сны, что могли сниться живому железу туатов. Он ненавидел её теплоту и жизнь, ломая невесомые рёбрышки, чтобы досуха выжать своими когтями её сердечко... Единственным местом, где, как ей казалось, можно укрыться от здешней темноты, звуков, пронзительного света глаз механического дракона, была грудь Старшей, освещённой светом её шмельцена. Только Старшая здесь не была страшным призраком - она держала её за руку, она была в этом уверена...

М-46 удостоилась осуждающего взгляда. В ответ, та лишь пожала плечами. Что она такого сказала? Туатов, и в самом деле, сжёг Ядовитый Огонь. А выживших добили "Апокалипсисы". Это правда,все это знают. И Старшая - тоже.

Правда, сейчас, когда Д-7, чьи крылья, готовые погаснуть в любую секунду, будучи задутые железным дыханием магнитных щитов древнего танка, бессильная не то, что зажечь своё Оружие яростным боевым белым пламенем, огнём плавящим даже металл и урановую керамику туатов - но и даже просто разгоняющим вечный мрак мёртвой страны синим светом. Когда слёзы Д-7, что беззвучно рыдала у неё на груди, промочили ткань её платья у самого воротника... Сейчас, у АН-17 был особый взгляд на любую правду.

Её рука снова проникла под накидку.

"Бояться". "Нет" . "Нет"

Пальцы АН-17 вынимали застрявшую меж косточек позвонков тревогу и боль. Она повторяла это "нет" столько раз,сколько надо - пока сама не поверила.

"Бояться. Нет."