Туата Дэ

Глава XLVI

- Если, вот как сегодня, сыро и в тоже время, очень холодно. Как в Северном Море. Старший офицер моего корабля говорил, что происходит это так - мощная ударная волна пороховых газов сжимает влажную атмосферу. От сжатия воздух сильно остывает. И рождается снег... Или по-другому нам объясняли... В школе старшин, кажется? Вроде бы огонь пушек нагревает воду в воздухе. И она, становится как бы горячая, и капельки этого кипятка быстро остывают на холодном воздухе... Превращаются в снег. Не знаю как верно. Ну да и неважно как это происходит , наверное. Важно,что это самая настоящая правда,а не какая-то учёная болтовня. Я сам видел артиллерийский снег, полковник. Когда стрелял «Айрон Дюк» и его пушки, как все псы ада, рычали, грызлись и рвали немецкую броню, где-то там, на левом траверзе - нас засыпало относимыми ветром мокрыми снежными зарядами и палуба становилась скользкой...

- Чудо, - улыбающийся,блаженный Тампест смотрит на подошедшего Гришема.

Звеньк… Хррак… Звеньк…

Малыш, это ты!?

Голос очень знакомый.

Нет. Просто похожий. Слишком низкий. Это какой-то взрослый.

Меня схватили за рукав. Грязная ткань ветхой рубахи трещит.

Летающие внутри орбит зрачки равнодушны и не фокусируются ни на чем из окружающего мира. При солнечном свете я вижу плохо. Нужно привыкнуть. Я вижу его смутно. Будто бы я лежу на дне мутной реки, а все проплывает надо мной.

Но лапа у него огромная - как у бледнокожего обитателя раскопанных и забытых могил бедняков.

Вчера хоронили старого дона.

Я был первым, кто отдаст ему память и это хорошо - влажная земля не успела слежаться, её было просто копать.

Сегодня господино было угодно свежее мясо и потому никаких длинных корешков травы, переплетающихся так,что похожи на прочный ковёр

Маленькие, блестящие влажные камешки скрежетали б основательно. Иногда даже попадались слизни, спешащие добраться до гроба, чтобы прожечь лакированное дерево своей ядовитой слизью … Но ставшие моей пищей.

Горькие. И ещё лопаются на зубах, как белые ворованные ягоды с кустов, стекая по щекам дурно пахнущей слизью. Зато прибавляют сил…

Не успевшая слежаться земля, мягкая и похожая на пух, хорошо поддавалась моим рукам. Мои длинные окрепшие пальцы захватывали, наверное, по две обычных горсти.

Я пытался помочь себе копать ртом - но это оказалось глупо. Выплевывать землю было неудобно из успевшей получиться у меня ямы,

Впрочем, однажды чёрный плевок попал прямо в бледную морду трупоеда и он с визгом унёсся, прыгая по могильным плитами и крышам мавзолеев, пытаясь оттереть глаза от моей слюны и земли.

Я вытер замаранные губы и позволил себе рассмеяться.

Пожалуй, всё же мысль была удачна

Господин знал об обитателях кладбищ -чьи чресла перемотаны обрывками кожи и тканей. Только поэтому он позволил мне взять свой старый, уже не нужный ему, клинок - тяжёлое лезвие из старой урановой стали на плетёной, как корзина для винограда, бронзовой чашечке.

Он был сделан для одной руки - но я взял его сразу двумя. Если бы я не смог поднять его оружие, то он бы вышиб из меня дух одним ударом своей ладони, что шире моей груди.

И прозрачными ногтями, что росли несколько столетий и потому теперь длиннее его старого клинка, он разорвал бы мне грудь, чтобы достать сердце.

Он так мне сам сказал - когда я всё-таки смог поднять хозяйское оружие.

Чуть не упал - но смог.

Господину полковнику не нужны слабые.

Они его утомляют.

Ему и так тяжело встать с кровати.

Гроб дворянина был крепкий, дубовый, крышку рубить было тяжело.

Звуки наверняка доносились далеко за ограду. Но людей опасаться не стоит - после восхода Луны никто не войдёт. Да ещё жесткое от старости мясо стало горьким будто его вымачивали в растворе соли. Наверняка, богача набальзамировали. Но похороны нынче стали редки….

Йэээээйй

Меткий плевок из могильной земли со слюной, попавший в глаза длиннорукой твари, прыгнувшей со шпиля ближайшего надгробия, заставил ту промахнуться и схватить воздух руками…

НАДО ПРИНЕСТИ ЕЩЁ МЯСА ДЛЯ ГОСПОДИНА.

Горькую солонину он отдаст мне. Ему нужно мясо бывшее живым, хотябы половину небесного черепа назад.

Малыш! Хорхе!

Высокий юноша с кудрявыми длинными седыми, - кажущимися седыми, на самом деле, они благородного оттенка старого металла, - в трещащей, вся в сальных пятнах от свечей, - стал у меня на пути. Схватил за плечи и трясёт, как собака -трупик крысы. Сверкает на жарком полуденном солнце золотой перстень с печаткой из изумруда…

Булькнула фляга у меня на поясе. Она тоже не полная.

Сегодня его ещё поить же надо.

НУЖНО ЕЩЁ ЖИВЫХ ЖИДКОСТЕЙ.

А как их много, в этом….

Посмотри же на меня! - кричит молоденький богатей страшным , отчаянным голосом. Девушки под белыми зонтиками, босоногие мальчишки, работники плантаций уже начинают оглядываться, не понимая, что нужно молодому богачу от худого, похожего на скелет уличного мальчишки.

Посмотри ! - надушенные мягкие, но помнящие рукоять ножа ладони, хватают меня за щеки не оставляя глазам выбора. Рано или поздно, плавающие в белой жидкости черные поплавки должны были скользнуть по серебристым, длинным волосам.

Да ‘это я же, Платеро!

Зрачки замерли, ощупывая его по-европейски белое лицо. Платеро был всего в два раза старше самого Малыша.

Этот юный богач никак не хочет отстать от крысёныша.

Спрячь нож, - значит это говорит Платеро. Он все помнит. - Оставь себе. Но спрячь. Мы же с тобой…. Были и остались… компадритос.

В те далёкие времена он был алькад - вожак…

Неумытая, загорела до черноты мордашка, похожая на мордочку мелкого зверька, помедлив, начинает быстро кивать.

Тяжёлый клинок, могущий поспорить размером с любым седельным клинком гаучо

Тут он впервые обращает внимание на подмокший свёрток из мешковины в его руках. Платеро колеблется. Конечно, он колеблется. Свёрток пахнет мерзко, будто в него собирали гнильё и жир со всех мясобоен города.

Но всё-таки, несмотря на отвратительный запах селитряной ямы - это запах тайны. …

Это было так давно. Но он помнит Малыша… Точнее, он помнил Мануэля - этот…

Пойдем, накормлю.

Всё время крутился подле них…

Есть хочешь ?

Вкус обычной пищи, свежего, хорошо пропечённого теста и острой начинки из овощей - не мяса, - вдруг пробудил Хорхе

Платеро! - тот узнал своего господина.

-Да - да… - лениво ответил бывший главарь, а ныне торговец самым интересным и неучтённым товаром, прошедшим мимо портовой таможни.

-Платеро!

Мясо, которое им принесли по знаку сербряноволосого юноши было удивительно свежим, а не подгнившим и совсем не имело вкуса земли. Оно даже было тёплым.

Неуклюже, как бы вспоминая забытые движения, Малыш взял тяжёлую металлическую вилку

Это так удивило Малыша, что он с минуту, пораженно разглядывал со всех сторон, истекающий прозрачным соком надкусанный его острыми как у крысы мелкими зубами, а потом - бросил вилку и поспешил схватить кусок с тарелки обеими руками. Сказать, что он ел неопрятно -не сказать ничего. Жир тёк по его щекам.

Он попал в какое-то странное место. Здесь,чтобы поесть мясо, не надо было долго копать…

Мясо это было лишенным крови, давно не живым, мягким, как гнившее много дней под белой, не пускающей воду глиной - он знал где закопать, чтобы мясо получалось вкусным. Но почему-то здесь мясо ещё и тёплым.

Он что-то говорит окружающим , мимо них ходят какие-то бородатые загорелые мужчины. Они что-то говорят. Иногда Платеро хмурится, иногда смеётся вместе с ними. смех раздаётся чаще. Появляются и уходят. женщины-мулатки с круглыми пухлыми, черными лицами и, вроде бы, сама собой . И вроде бы всё это не имеет отношения к нему, про него все забыли- но стоило только подумать об этом Платеро смотрит на него

В этом месте Платеро явно значит не меньше господина полковника

На расстеленном платке появляются из стука о дерево возникают тарелки хрустящие как сухая глина пирожки

Мальчик, выхватает их прямо из под рук креолки, хозяйки пульперии , откусывая крупными кусками ещё горячее тесто.

Платеро, между ежедневными делами, посматривает на него. В свёртке, исчезновения которого занятый едой мальчишка не заметил, была синюшная, уже подернутая зеленью, мягкая воск, пахнущая - рука. Обломанная, у локтя, вырванная из сустава какой-то огромной силой, она была основательно погрызена - будто её неделю терзали здешние уличные собаки.

Совсем не изменившийся за эти двадцать лет - разве что лицо посерело, - Малыш всё ел и ел и никак не мог насытится.

Платеро сидел на трехногом стуле и ждал когда Хорхе заговорит.

И тот заговорил.

Он рассказал всё.

Платеро должен был убить его.

Но тот только покачал головой и объяснил,что во всём виноват не он, а тегусегумпос - гниющая часть разрубленного бога.

А вот отомстить… Дело хорошее.

Они собирались основательно. Так крестьяне собираются убить докучающее им семейство волков.

Бородатый гаучо взял огромное ружьё. Кованный, гранёный ствол , длиной больше вытянутой руки самого Малыша, больше походил на заготовку для детали паровой машины.

Сам Платеро вооружился двумя револьверами в огромные барабаны которых были забиты десятки гранов чёрного пороха внутри бумажных патронов и обрезанные тупоносые пули для винтовок.

- Я ещё ничего не слышу, полковник, - произносит его адъютант, протягивая - Но я нашел вашу фуражку. Её унесло этой артиллерийской метелью… Или как там её.

Тампест натягивает обычное, привычно слегка скучающее лицо, обтряхивает руки, кивает Гришему, безмолвно благодаря его. Обтряхивает фуражку от последних снежинок и надевает её. Тогда-то он замечает, наконец, и Мячика Даллесона:

-Мы ведь попали? - спрашивает он его.

- Вне всяких сомнений, сэр, - отвечает тот,с ноткой гордости - Наводку проверял я сам, а снаряд не отклоняется от цели дальше чем на двести футов... Даже на максимальной дистанции! Для такого калибра - почти не имеет значения.

Глаза Мячика превращаются в две узкие щёлочки. Карлик, рядом с полковником, цверг в шерстяном свитере облизывает губы, словно наслаждаясь вкусом крови из тел, расчлененнённых зазубренными, выломанными кусками, стали размером с ладонь, пахнущими кислым горячим железом.

Тампест кивает, довольный.

Фотографический снимок времени.

“Рианна”, сухогруз типа “Либерти”, собственность транспортной компании “Уаддард, Драйдок и Ко”, приписан к порту Моту-Бенге.

Приблизительно, на широте Азорских островов.

Два дня назад как они оставили внешний рейд Кадиса, где они получили не только оплаченное через бременскую контору топливо.

С подошедшего ночью армейского транспорта, почти до самой зари перегружали, спеша наполнить раскрытые зевы трюмов оружием.

Уходя из Бремена, "Рианна" была сильно недогружена. По сути, весь её груз - это два автопоезда, несколько грузовиков обеспечения И ещё пара тонн немецких боеприпасов, что могли увезти на себе грузовики - помимо генераторов и снарядов. Тонн четыреста - пятьсот. Но отходя от Кадикса она сидела в воде по самую ватерлинию.

В Вест-Берли полковник только договаривался о самом важном.

Из Германии им забиралось только то, что что иначе забрать было нельзя - немецкие патроны, новая игрушка полковника - артиллерийские автопоезда. И какой-то груз, взятый для маскировки истинного назначения “Рианны” - его они перегрузили на возвращавшуюся в Роту “виктори”. Вот же теперь будет местным интендантам развлечения, искать применение или хотя бы место для метрового диаметра труб, предназначавшихся для пустынных водопроводов….

Зато… Зато в трюмы “Рианны” легли десять тысяч закупленных, якобы для германской полиции, автоматов “Стар” и пять миллионов патронов парабеллум к ним.

Как на базе флота, обслуживающей подводные лодки с ядерными ракетами оказались откуда-то десять крупнокалиберных миномётов, которые тоже получил Тампест - загадка для всех.

Причём, миномёты - раньше принадлежавшие испанским вооруженным силам. Какого чёрта, испанцы купили миномёты нестандартного калибра.

На самом деле всё было просто.

Только не надо спешить обвинять во всём главного интенданта Айвена Айка. Айк не имел никакого отношения ни к морской пехоте ВМБ Рота, ни к испанской армии и помочь здесь уже ничем не мог.

Зато связи в Министерстве и Национальном Институте Промышленности имелись у Селестина, уже неоднократно закупавшего автоматы и штурмовые винтовки “Фальта” - как через Управление, так и через Королевскую Службу. Он знал к кому подойти и в Мадриде, и в Генрике, и в Овьеде.

Определенные знакомства имелись и на заводах в Маркина-Химейн - благо именно на заводах "Стар" он неоднократно получал партии автоматов и пистолетных патронов к ним.

И вот, “Эсперанца”, вдруг, решает закупить у Армии США тридцать комплектов тяжёлых четырёхдюймовых систем - просто для сравнительных испытаний на полигонах в Овьеде.

Но жаркие пески не услышали разрывов мин. И самих миномётов не увидели.

Миномёты, - вместе с нужным количеством боеприпасов, якобы для испытаний, - просто очень оказались вовремя на транспортном американском “виктори”, ошвартованном на базе Рота. А как уже они исчезнут по бумагам- Селестина(Да и полковника тоже) не волновало. Наверное, никого уже эти миномёты не интересовали вообще.

Кто-то сказал бы, что проще было бы закупить испанское оружие, чем устраивать такой цирк. Но эта простота лишь кажущаяся. На самом деле, очень непросто вклиниться между заграничных и армейских контрактов, уложенных в мощности производственных линий так же плотно, как блоки в египетской пирамиде - даже лезвие "жилетта" не войдет между камнями. Но даже если бы это и удалось, то закупка партии тяжёлого оружия и боеприпасов никоим образом не осталась бы незамеченной - уже по той причине, что до охраняемых ворот ВМБ Рота её бы сопровождали охранники предприятия и Гардиа Цивиль. И оно вызвало бы вопросы. И на них пришлось бы отвечать . Ведь база флота, формально, находилась под командованием испанского адмирала. И -какие миномёты? Зачем вам миномёты для подводных лодок? А кто это заказал миномёты?

Такое лишнее внимание было для всех - Агентства, Селестина, полковника Тампеста, - крайне нежелательно. И даже если бы удалось найти мощности, а потом - воплотить в жизнь то, что обычно существует только в кино про шпионов - и тайком, рискуя получить пулю, по тайным тропам, с обрыва, на лодках, преодолевая линию прибоя и таясь от прожекторов катеров береговой охраны…

То даже так - пришлось бы ждать, когда заводы "Эсперансы" изготовят партию минометов, заряды и мины им к ним А времени, даже пары дней, на это у Агентства не было.

Гораздо проще было взять то, что уже было изготовлено Уотервлитским арсеналом.

И, что, наверное, важнее всего вместе взятого - полковник уже привык. К дистанции, отхватываемой на карте линейкой и глазом. К тем преимуществам, которые ему давала мощная длинная нарезная пуля ”четырех двоек” - чем не мог бы похвастаться обильно выдаваемый местными заводами на экспорт в Му и Ближний Восток гладкоствольный мусор с каплевидными минами калибра 60 и 81-мм

К тому, что его можно поместить в кузов любого легкового автомобиля или грузовика. К тому что его даже перетащить на спине пятерых, легко собрав на нужном месте - вещь невозможная для систем калибра четыре с половиной дюйма, производимых здесь и больше похожих на лёгкое полковое орудие из-за того, что передвигались исключительно на огромном колёсном станке.

А привычка к оружию - это очень и очень важно.

Поэтому, "виктори" привез испанские по всем документам минометы американского производства.

И увез, в якобы вольный американский город Гамбург, десять тысяч штурмовых винтовок "Фальта" - под британский винтовочный патрон, десять тысяч экспортных "Старов", под девятимиллиметровый патрон и к ним - девять миллионов бесплатных немецких патронов.

Нет, было этих минометов. И мин к ним не было. Не было ничего.

Забудьте о них.

Помимо минометов, в разверстые грузовые люки “либерти”, перегрузили до двух десятков джипов и десять безоткаток