Убийца

Глава тридцать вторая

В огромном очаге в дальнем конце столовой горел огонь. Трое мужчин сидели на одном конце длинного стола из красного дерева. Вдоль стола стоял ряд сверкающих серебряных канделябров, и Пелем зажег каждую свечу.

Это была прекрасная комната, богато отделанная панелями, со сводчатым потолком Адама, окрашенным в бело-голубые цвета. В центре свисала массивная викторианская люстра, созданная по образцу воздушного шара девятнадцатого века. Алекс сам купил его, узнав, что огромный стеклянный шар изначально предназначался для содержания живых золотых рыбок. Он собирался попробовать это сам, но руки так и не дошли до этого.

После того, как вино было налито, Пелэм вышел из комнаты и вернулся на кухню, чтобы убедиться, что первое блюдо готово.

— Расскажи нам об этом, Текс, — сказал Алекс так мягко, как только мог. Было очевидно, что стареющий техасский рейнджер глубоко страдает.

«Это сообщение, — сказал Паттерсон, — оно пришло сюда с курьером из Лондона. Оно было от начальника моей станции в Мадриде. Я знал, что это было, еще до того, как открыл эту штуку. Черт возьми, я знал, что это придет, раньше или позже.»

— Что случилось, Текс? — спросил Алекс.

«Отец этих двух замечательных маленьких детей в Дарк-Харборе», — сказал Паттерсон, проглотив слова. «Муж прекрасной Дейдры. Его звали Эван Слэйд. Самый прекрасный джентльмен, отец и муж, которого я когда-либо встречал. Великий американец».

— Эти ублюдки и его схватили, Текс? — сказал Хоук, наклоняясь вперед и сплетая пальцы под подбородком.

«Нет, все было не так, Алекс. Этим утром Эван сидел за своим столом в посольстве. По телевизору транслировал канал «Аль-Джазира». Внезапно они показали… фотографии… чертовы фильмы о Дьердре и детях, Алекс! Все это. Он сунул в рот пистолет 45-го калибра и нажал на спусковой крючок. Он просто не был достаточно силен, чтобы увидеть это, Алекс. Чтобы увидеть его дети — в своих кроватях…»

Хоук встал и подошел к тому месту, где сидел Паттерсон, наклонившись вперед. Он положил руку мужчине на плечо. — Текс, — сказал Алекс, глядя на разбитое выражение лица Паттерсона. «Никто из нас не был бы достаточно силен, чтобы увидеть это. Никто из нас. Ты это знаешь».

«Ужасное дело», — сказал Конгрив. «Ужасно».

А потом все замолчали, пока Пелем подавал первое блюдо. Это было что-то вроде супа-пюре, подаваемого горячим. Лук-порей, сельдерей или что-то в этом роде. Хоуку было наплевать. Он потерял аппетит.

Каждый взял свою ложку. Хоук, немного не зная, что делать с веточкой розмарина, лежавшей на супе, отложил ложку, вытащил веточку розмарина из суповой тарелки и поднес ее к носу.

«Не трогай этот суп!» — рявкнул он на двух своих товарищей, подносивших ложки к открытым ртам. «Брось ложки!»

Паттерсон и Конгрив в шоке посмотрели на него, опустив столовые ложки.

— Что, черт возьми, Алекс? — сказал Конгрив.

«Я намерен это выяснить», — сказал Хоук, нажимая установленную под столом кнопку, вызывающую Пелхэма из кладовой дворецкого. Мгновение спустя он был рядом с Хоуком.

— Что-то не так с супом, милорд?

— Пелхэм, есть ли у нас на кухне новые сотрудники? Я имею в виду кого-нибудь из недавних сотрудников?

— Ну, вот одна, сэр, присоединилась к нам за месяц до того, как вы вернулись домой из Америки. Отличная квалификация. Она была су-шефом в «Отеле де Пари» и…

— Не могли бы вы попросить ее присоединиться к нам? — сказал Хоук, и Пелхэм с выражением отчаяния на лице выбежал из столовой.

— Ты думаешь о том же, что и я, Алекс? — серьезно сказал Текс.

«Сейчас узнаем», — сказал Хоук и еще раз понюхал суп.

Пелэм ввел симпатичную темноглазую молодую женщину лет двадцати пяти в белом фартуке с черной косой на черных кудрях. Выражение ее лица было спокойным, несмотря на необычный вызов. Пелэм выглядел пораженным. Что-то явно было не так.

«Добрый вечер, я Алекс Хоук. Я понимаю, вы здесь новенький».

«Да, месье Хоук. Прошел месяц со дня моего приезда из Парижа».

«Бьенвеню, мадемуазель. Интересно. Почему хорошенькая молодая женщина захотела покинуть Париж и переехать в унылую английскую деревню? Это кажется немного странным».

«Чтобы немного выучить английский. И благодаря моему парню он получил работу в городском магазине Lygon Arms».

«Ты приготовила этот суп?»

«Mais oui, месье. Надеюсь, вам это нравится. C'est bon? Encore un peu?»

«Очень вкусно. Имеет странный ореховый аромат, который я не могу точно определить».

— C’est un pate de noix moulues, месье, паста из молотых грецких орехов. Peut-etre cela — возможно, это так…

— Eh bien. Нет. Это не так, — сказал Хоук, опуская ложку в суп. «Вот, попробуй и скажи мне, что ты думаешь». Он протянул ей ложку, но она просто смотрела на нее.

«Есть проблема?» — сказал Хоук.

— Нет, месье.

«Тогда попробуй».

«Я не могу, месье. Это неприлично».

«Вы положили в этот суп что-то такое, чего там быть не должно, мадемуазель?»

— Что вы говорите, месье?

«Я говорю, что если вы не попробуете этот чертов суп в ближайшие две секунды, я прикажу моему другу, главному инспектору Конгриву, арестовать вас».

— По какому обвинению, месье?

«Покушение на убийство должно привести к этому».

Глаза девушки гневно вспыхнули, и она швырнула ложку на пол. Прежде чем Алекс успел среагировать, она наклонилась вперед, схватила со стола его тарелку с супом и поднесла ее к губам.

«Я бы скорее съел все это!» — вызывающе крикнула она и наклонила миску к открытому рту, выпивая содержимое одним длинным глотком. Затем она встала, глядя на них сверху вниз, глаза ее сверкали, желтый суп размазан по ее подбородку и фартуку.

Она вытерла рот тыльной стороной ладони, нагло разглядывая их всех.

«Свиньи неверные! Je vais au paradis sachant que mon valeureux Successeur reussira la ou j'ai echoue!» — сказала она, улыбаясь им.

Секунду спустя она издала небольшой шум и рухнула на пол.

Конгрив отодвинул стул и подошел к ней, встав на колени рядом с ней. Он приложил два пальца к сонной артерии прямо под ее ухом, на мгновение остановился, а затем покачал головой.

«Бессознательный?» — спросил Алекс Хоук.

— Мертв, — сказал Эмброуз. — Что это было, Алекс, в супе?

«Скорее всего, афлатоксин. Производное чрезвычайно токсичной плесени, образующейся в арахисе, когда он портится. Блестяще замаскированный, я почти пропустил его. Она была очень хороша в своем деле, в этом. Ей, скорее всего, это сошло бы с рук».

— Алекс прав, — сказал Текс, держа тарелку с супом под носом. «Афлатоксин трудно поймать. Наши вскрытия показали бы только повреждение печени. Черт, после всего портвейна, который мы сегодня выпили, никто бы…» Он поставил миску.

«Как ее звали?» — спросил Алекс Пелэма.

«Она называла себя Роз-Мари, сэр», — сказал очень потрясенный Пелем, глядя на безжизненную фигуру. — Должен сказать, что я совершенно огорчен, ваша светлость. Кто-то должен был…

«Роуз-Мари… Розмари…» — сказал Конгрив больше самому себе, чем кому-либо в комнате. Он положил веточку травы на льняную салфетку и сложил ее вдвое.

«Теперь ты послушай сюда, старина», — сказал Алекс, обнимая хрупкие и дрожащие плечи Пелхэма. — «Никто в этом доме ни в коем случае не виноват. Ты дрожишь. Я хочу, чтобы ты пошел в библиотеку, налей себе большую порцию виски и оставь все это позади. Мы присоединимся к тебе через минуту. Насколько я понимаю, все уже кончено.

— Я просто позвоню в полицию, ваша светлость, — сказал Пелэм и исчез, словно в оцепенении.

Алекс посмотрел на ароматную веточку в своих пальцах. — Розмари. Похоже, ты совершенно прав, Эмброуз. Сначала Ирис в штате Мэн, затем Лили в Париже, а теперь я нахожу эту маленькую веточку розмарина прямо здесь, у себя под носом.

«Ты забываешь один, Алекс», — сказал Паттерсон. «Роза.»

«Роза?»

«Когда мы вытащили Саймона Стэнфилда из Гранд-канала, у него на лацкане был единственный бутон розы. По словам его жены, он ненавидел цветы, особенно розы».

«Эта собака называет все свои острые зубы именами цветов, или, в данном случае, он берет на себя небольшую лицензию на ароматный кустарник», — сказал Хоук. «Вполне романтична, наша убийца-убийца. Пожалуйста, скажи мне, Эмброуз, покойная неоплаканная, каковы были ее последние слова?»

«Она обращалась к нам как к «неверным свиньям», — сказал Эмброуз, глядя на мертвого убийцу и качая головой. «А затем сообщил нам, что «я отправляюсь в рай, зная, что мой достойный преемник добьется успеха там, где я потерпел неудачу»».

«Давайте понаблюдаем за ее преемником, ладно, Эмброуз?» — сказал Хоук.

«Казалось, запасы бесконечны», — сказал Конгрив и отпил вино.