Убийца

Глава сорок восьмая

ЧЕРРИ ЛАНСИНГ МОГЛА СКАЗАТЬ, ЧТО КРАСИВАЯ КРАСИВКА, сидевшая рядом с ней на подоконнике, никогда в этой жизни не собиралась с ней разговаривать. Мол, она это прямо знала. Он, должно быть, был похож на одного из немногих хоть сколько-нибудь горячих существ, которых она видела за весь отпуск. Ну что ж. Насколько крутым он мог бы быть? Он читал Библию, во всяком случае какую-то зарубежную библию. У него был MP3-плеер, и это был хороший знак. Но он отключился и надел наушники сразу после взлета, что, по ее опыту общения с мальчиками, было плохим знаком. Дыра.

Она сжала отвратительный сэндвич с ветчиной в комочек, положила его обратно в красивое маленькое серебряное блюдо, словно из пенопласта, и засунула его в спинку сиденья перед собой, гадая, что ее родители ели на обед в первом классе. Неудивительно, что она глючила. Это было так недемократично — запирать ее здесь, в гетто.

Затем, когда она посмела, как вы смеете, жаловаться матери на то, как это несправедливо, ее мать вся вникает в свои дела о том, какая она избалованная — как будто это было отчасти верно — поэтому она ушла в дамы прямо у ворот и запустили какую-то хронику, которую она купила у этого симпатичного уличного парня еще в Синг-Сонге или в Гонконге, где угодно. Действительно хороший лист. Она запеклась.

«Эй», сказала она.

«Привет», сказал он в ответ. Привет? Это то, что он сказал? Привет? Нет, йо, как дела? Как любой нормальный человек?

«Как мое ожерелье? Круто, да? Мое имя светится. Получил его в Сингапуре».

«Что?»

Возможно, он плохо говорил по-английски. Он был похож на ближневосточника, или на азиата, или на кого-то из них. Невысокого роста, темноволосый и красивый. Черри снова сверкнула перед ним своим одноименным ожерельем. Она совершенно вымоталась перед поездкой домой. Азиатский шик от Sing-Sing. Не могла дождаться, чтобы показать новые драгоценности короны всем своим приятелям в Дариене. Они и ее маленький папочка, по которому она так скучала. Ну что ж. До Лос-Анджелеса было всего двенадцать часов, затем еще пять до Нью-Йорка, а затем час или около того до Мерритта на лимузине до Дэриена — она вытащила из сумки книжку аэропорта, которую купила ей мать, и открыла ее. Его назвали в честь знаменитого художника Да Винчи, но мать сказала ей, что речь идет о секретных кодах или о чем-то вроде этого.

«Вы интересуетесь нумерологией?» — сказал мальчик, снимая наушники и глядя на книгу. Колледж. Определенно колледж.

«Что?» она сказала. Как будто ее раздражало, что ее чтение прервали. Как будто она читала книги. Будто.

«Числа. Их скрытый смысл».

«О. Да. Потрясающе».

«В том числе я.» Он улыбнулся. Хороший гриль. Прямой и жемчужный. Большие карие глаза. Длинные-длинные ресницы.

«Это то, о чем речь? Числа? Господи Иисусе. Это учебник по математике?»

«В этом вся суть. Рейс 77. Видите? Мистическое число. Мощное. Или номер ряда, в котором мы сейчас сидим. Это 76. Очень важное число для вас, американцев, не так ли?»

— 76? Ты имеешь в виду, типа, заправочную станцию? Или что?

Он просто посмотрел на нее, а затем вернулся к тому, что ее отец называл взглядом на тысячу ярдов.

«Мой парень подарил мне эту книгу», — быстро сказала она. «Вам бы его увидеть. Какой малыш. Он выглядит точно так же, как Джон Кеннеди. Идентичен».

«Который из?»

«Который из?»

— Да. Президент? Или аэропорт?

«Что?»

Зазвенел знак «Пристегните ремни», и стервозная стюардесса British Airways сказала со своим стервозным британским акцентом, что они могут встать, если захотят, но держаться подальше от прохода, чтобы они могли поднимать и опускать свои дрянные тележки и не застегивать ремень, когда они сидели на своих местах, потому что в Южном Китае случился какой-то шторм.

Вставать, но держаться подальше от проходов? Отстегнуть ремень безопасности, но оставить его пристегнутым? Привет? Этой женщине не хватает двух игрушек до Хэппи Мила или что?

«Извините, пожалуйста», — сказал красавец-кареглазый мальчик, доставая из своего специального рюкзака, сделанного в Тайване, свой дрянной пластиковый набор для бритья. Он повернулся спиной и расстегнул молнию, как будто не хотел, чтобы она подглядывала, и вставил внутрь свой MP3-плеер. Как будто ее заботило то, что было в его дурацком наборе для бритья. «Мне нужно в туалет, пожалуйста. Срочно».

Ой. Как будто она заботилась. Он собирался побриться? Почистить ему зубы? Это было гораздо больше информации, чем ей нужно. Почему он просто не сказал, что встает? Она сама сходила в туалет и подожгла еще листочка, но там уже нельзя было даже курить травку. Она знала, поверьте мне. Она попыталась.

Срочный? Что может быть срочным? Юк.

В ту минуту, когда Джонни Дэйр вышел из кокпита на верхний камбуз вместе с маленьким доктором, все начали успокаиваться. Он догадался, что это была униформа и знаменитая улыбка Адэр, которую он унаследовал от отца. Он трахался с обоими так много раз, что даже не мог вспомнить. Ему потребовалась вся унция самообладания, чтобы держаться подальше от Бамбы последние три дня. Он видел, как девушки приземлились, забрались в автобусы и направились в отель. Ни одному из них не было больше двадцати пяти, и никто из них не был потрясающе красив, но какого черта. В любом случае, их выбрали не за внешний вид.

«Даже не думай об этом», — сказал ему Халид, когда они вдвоем стояли у ангара и смотрели, как поток молодых женщин поднимается по ступенькам автобусов в отель. Ага-ага. Итак, он ни разу не заходил в отель, но это не значило, что он когда-либо переставал об этом думать. Всегда.

«Извините за ухабистую поездку, дамы», — сказал Джонни по внутренней связи голосом пилота. Одним из условий создания «эскадронов смерти» Паши было то, что все они должны были в совершенстве говорить по-английски, так что это облегчило задачу. У него было смутное представление о том, о чем идет речь, но он давно понял, что гораздо проще не задавать много вопросов. Просто заткнись и лети на автобусе, Джонни. Он давно усвоил этот урок от Халида.

«Всего несколько выбоин в небе», продолжил он. «Вот и все. Некоторое время мы будем лететь немного ниже, чем обычно, пока не преодолеем все это, но это не должно занять много времени. Затем мы поднимемся на нашу нормальную высоту. Мы ожидаем спокойной поездки в Лос-Анджелес сегодня. Все расслабьтесь и расслабьтесь. Как только сможем, мы подаём вам легкий завтрак. Спасибо».

«Он звучал смешно», — подумал он, вешая трубку. Десять лет с Пашей. Господи, он почти забыл, как говорит настоящий пилот самолета.

Он кивнул, поблагодарив бортпроводников, трех прекрасных личных стюардесс Паши, сидевших на складных диванах в верхнем камбузе, двоих из которых он очень хорошо знал. Он улыбнулся им, повесил трубку и жестом пригласил Сунга следовать за ним вниз по винтовой лестнице. Укороченный главный салон, состоявший из шести мест в ряд, был полон очень нервных пассажирок женского пола. Но, как и наверху, его появление на главной палубе произвело успокаивающий эффект. Плюс тот факт, что Халид не подчинился приказу, включил все внутреннее освещение и забрался достаточно высоко, чтобы вершины волн больше не угрожали поднять их и стащить с неба.

Он сверкнул улыбкой, останавливаясь тут и там с короткими словами ободрения. Он и доктор направлялись на корму, к той части личных кают паши, которая еще не была превращена во вспомогательные топливные баки. Примерно на полпути он заметил свисающую потолочную панель. Инженер, который в последнюю минуту заменил все кислородные баллоны на те, которые Сунг принес на борт в своем черном чемодане, не закрепил их должным образом. Джонни улыбнулся трем женщинам и потянулся к ним, чтобы вернуть панель на место. Они все улыбнулись в ответ. Черт, теперь они все улыбались.

Он стартовал с кормы. Где был этот маленький засранец?

«Внимание! Док! Я думал, вы сказали, что это важно», — крикнул он ему. Парень все еще наклонялся, чтобы поговорить с одним из турагентов в обтягивающей белой футболке Gap. Он заметил, что у нее была пара, которая могла бы оторвать монету от век мертвого ирландца. Док практически пускал на нее слюни. Поцарапайте практически.

«Извини, извини», — сказал он и поковылял за Джонни, держась за спинки сидений, как будто действительно хотел удержаться от падения кому-нибудь на колени.

Адэр закрыл за ними красивую резную дверь, прислонился к ней спиной и вытряхнул сигарету. Он подхватил спичку ногтем большого пальца, и на этот раз это сработало. Теплая освещенная каюта, конечно, была ошеломляющей, но знакомой. Он провел здесь много времени, развлекая стюардесс, когда босса не было на борту. Он подошел к бару и налил себе два пальца ирландского виски «Джеймсон». Его последнее официальное путешествие. Посошок.

«Так?» — сказал он, покачивая восхитительный виски во рту, прежде чем проглотить. «Как дела, док?»

Доктор тоже засветился. Он взял одну из «Багдадди» Паши из инкрустированной шкатулки рядом с кожаным диваном. Его рука так дрожала, что он едва мог держать спичку.

«Мы должны провести летное испытание», — нервно пыхтел доктор Сунг. «Очень важно. Чем раньше, тем лучше».

«Испытание в полете?» — сказал Адэр. Это звучало нехорошо. «Ты, должно быть, шутишь, чувак. Проверка чего?»

— Нет-нет, — сказал Сунг, положив костлявую руку ему на плечо, чтобы успокоить его. «Не волнуйся. Только аварийная кислородная система, Джонни».

Джонни?

Правая рука Адэра вылетела вперед, и он прижал человека к переборке. Его ребра напоминали куриные кости. И Джонни захотелось их щелкнуть. Это маленькое дерьмо определенно взбудоражило Джонни по-ирландски.

«Я хочу, чтобы кто-нибудь называл меня Джонни, я дам им знать. А ты, жалкий маленький засранец, стоишь в самом конце очень длинной гребаной очереди. Лучше скажи мне, какого черта ты натворил. И последнее… небольшие изменения в моем самолете, Док, они мне не нравятся».

— Пожалуйста! В кабине есть собственный запас кислорода, не так ли?

«Что из этого?»

— А сама кабина герметично закрыта?

«Иисус Христос, чувак! Ты что, спятил? Что ты с нами сделал?»