Узнать пересмешника. Жизнь с Харпер Ли

Глава девятая

Еще до моего переезда я стала частью круга общения сестер Ли и принимала участие в их регулярных встречах с друзьями. В начале 2004 года я жила у Ханиэля и Джуди Крофт. Ханиэль был ушедшим на пенсию президентом того, что тогда называлось банком округа Монро. Они пригласили Нелл, Алису и меня посмотреть в их гостиной финал чемпионата НФЛ на большом телеэкране. Мы решили посмотреть, как «Нью-Инглэнд Пэтриотс» будут играть против «Каролина Пантере» в Хьюстоне, а затем поужинать. «Восхитительно», — сказала Нелл, услышав приглашение.

Я ожидала этого вечера всю неделю с такой же радостью, как и они, хотя в течение многих лет удовольствие от просмотра игр суперфинала я получала только в Блэк-Ривер-Фоллз. И радовалась я не из-за футбола, а из-за звука низкого голоса моего дедушки, постоянно смешивавшегося с голосами моих отца и брата, заглушавшими голос телекомментатора и шум толпы.

За многие годы у Нелл и Алисы выработалась собственная традиция просмотра футбольных матчей. Они особенно любили смотреть, как играют «Кримсон Тайд». Алиса рассказала мне, что у них дома не было телевизора, пока в 1997 году они не наняли Джулию и та не настояла на его появлении. Нелл тоже много раз предлагала завести телевизор, но понадобилось появление Джулии, которая смогла перенести свой маленький телевизор через порог. Она не собиралась отказываться от просмотров матчей. После этого во время футбольного сезона Алиса присоединялась к Нелл в задней спальне, и они вместе смотрели матчи. До начала телевизионной эры в доме Ли сестры ехали через семь кварталов в здание банка округа Монро, находившегося под юридической фирмой Алисы, и смотрели лучшие игры уикенда в комнате для совещаний.

Иногда Нелл смотрела игру университетской команды Алабамы в доме своей школьной учительницы английского Глэдис Беркетт. Она жила в старом доме на Норт-Маунт Плезант-Авеню, в нескольких кварталах от городской площади. Именно у нее Нелл познакомилась с Дейл Уэлч. Они встретились на просмотре футбольного матча, но сблизились из-за книг. «Я думаю, ей понравилось, что я была учительницей и библиотекарем. Нам было о чем поговорить», — сказала мне Дейл. Их дружба быстро расцвела и вскоре они уже встречались, чтобы выпить кофе или пообедать у «Рэдлис».

У семьи Ли, как и у многих их друзей, были различные пристрастия, когда речь заходила о футболе в Алабаме. Их брат учился в университете в Оберне. Это придавало той команде особый статус. Но Нелл училась в университете Алабамы, и они с Алисой больше склонялись к «Кримсон Тайд». Если вам когда-нибудь захочется проехать по пустой главной улице в Монровилле, то сделайте это в тот момент, когда «Алабама» играет против «Оберна».

Другой их большой спортивной страстью был гольф. Вообще-то, и Алиса, и Нелл когда-то регулярно играли на поле для гольфа «Вэнити Фэйр». Нелл в начале шестидесятых годов сказала журналисту, что это поле давало ей возможность спокойно думать. Они всегда с нетерпением ждали игр чемпионата Мастерс в апреле. Как сказала мне Алиса: «Мы обычно болеем за аутсайдеров». Позже той же весной сестры Ли с восторгом приветствовали Фила Микельсона в Аугусте, где тот в конце концов выиграл свой первый большой турнир.

Как часто бывало в Монровилле, в воскресенье суперфинала мне напомнили, что я здесь чужая. В заснеженном Блэк-Риверс-Фоллз, родном городе моего отца, температура достигала минус шести градусов по Цельсию, а на Алабама-авеню в Монровилле табло перед банком округа Монро показывало плюс десять. Мы устроились в удобной гостиной Крофтов, чтобы посмотреть игру. Ханиэль Крофт уселся в кресле с подлокотниками. Мы с его женой Джуди разместились на диване кораллового цвета, а Нелл села напротив меня. Алиса предпочитала сидеть на стуле, а не разваливаться на диване. Вели голоса трех поколений мужчин моей семьи оказывали на меня успокаивающее воздействие, то теперь собственный голос казался мне излишне среднезападным, почти грохочущим, здесь, в комнате, наполненной нежными южными интонациями.

В более легкие моменты моя инаковость — моя принадлежность к янки — была предметом добродушного подтрунивания. Как это я не знаю, что такое «масляные бобы»? А выражение «раздавить кнопку», которое я впервые услышала от Джуди, просто означало надавить на кнопку, но, как я догадалась, не нажимать на нее снова и снова. А Гражданскую войну — такое выражение Алиса никогда не употребляла — лучше называть «Войной между штатами»? Мы вели постоянный спор, что тяжелее выносить: удушающую жару Монровилля в августе или же жгучий холод Чикаго в январе? Я считала, что первое место принадлежит Монровиллю. Остальные в этом сомневались.

Проводя время среди друзей в Монровилле, я осознавала постоянное присутствие взаимной настороженности по обе стороны линии Мейсона — Диксона. Я была женщиной из штата, голосующего за демократов, в городе, голосующем за республиканцев, и мне почти ежедневно напоминали о существующих культурных различиях. В моей статье для «Трибьюн» Том назвал Нелл либеральной в социальном смысле, но консервативной — в политическом. Позже она упрекала его за это высказывание. Ее политические взгляды не были так просты.

Я не уставала удивляться, как много общественных мероприятий здесь начинались с христианской молитвы. Я привыкла к тому, что молитва — это личное дело каждого, и на людях в лучшем случае произносится экуменическое благословение. Семья моего отца была методистской, а матери — католической, но я выросла в конгрегации унитарианских универсалистов. Я была уверена, что моя связь с методистами благодаря церкви, к которой принадлежали мои родственники в Блэк-Риверс-Фоллз, вызывала большее уважение, чем мое воспитание в унитарианской универсалистской конгрегации в Мэдисоне.

Это был такой день, когда хотелось просто расслабиться и наслаждаться теплом и непринужденностью всех окружавших меня людей. Лампы отбрасывали отблеск на деревянные панели стен. Большой дубовый книжный шкаф и комод, на котором стоял большой телевизор, были результатом долгих трудов Джеймса, друга Нелл и Джуди, мужа Айлы Джетер. Сбоку с помощью маленьких винтиков он прикрепил маленькую металлическую табличку с выгравированными датой, его именем и именами друзей, для которых он много часов делал эту мебель. Точно так же он поступил с большим, почти в человеческий рост книжным шкафом, сделанным им для сестер Ли и стоявшим на самом видном месте в их прихожей. На почетном месте, там, где на комоде у Крофтов стояли фотографии, находился экземпляр «Убить пересмешника», подписанный Нелл.

В течение многих лет, прошедших после выхода «Убить пересмешника», Нелл с удовольствием подписывала тысячи экземпляров книги. Алиса однажды сказала мне, что из-за тех долгих часов, которые она проводила, раздавая автографы, у нее начался тендинит. Это был один из многих способов автора ответить на невероятную любовь, вызванную ее романом. Книга необычайно притягивала читателей к ее личности, и Нелл не хотела их разочаровывать. На маленькую почту в Монровилле приходило поразительное количество просьб, писем и книг для сестер Ли, и, хотя прошло четыре десятилетия после первого издания книги, этот поток не ослабевал. Алиса приносила их домой в пластиковых пакетах из магазина.

— Вы никогда не думали о том, чтобы нанять человека, который помогал бы вам с этим? — спросила я Алису.

— Нет, — ответила она, — вряд ли что-то получилось бы из этого, потому что нет единого способа отвечать на них. Нет практически ни одного письма, похожего на другое.

Их великодушие не всегда находило понимание. В девяностые годы хозяин одного местного магазина решил использовать в своих интересах попытку Нелл помочь некоторым давно существовавшим в Монровилле заведениям и позволить им продавать книги с ее автографами. Хозяин магазина, как обнаружила Нелл, продал некоторые подписанные ей книги, на eBay. Она была возмущена. Некоторые покупатели книг поступили также. После этого она почти полностью перестала подписывать книги. Она потихоньку давала автографы по каким-то специальным случаям, но публично книги больше не подписывала.

Прежде чем началась игра, я принесла из кухни еще одну диет-колу и заняла свое место рядом с сыном Крофтов Кенни. Он любил участвовать во всех встречах и любил футбол. Так что сегодня, как сказал его отец, он наслаждался жизнью. Кенни со своими невероятно гибкими суставами, характерными для людей с синдромом Дауна, сидел по-восточному на ковре. Он выглядел, как йог, одетый в синюю с оранжевым форму «Оберна».

Кенни смотрел на Нелл, которая начала громко читать колонку Дорис Джей «Новости Рокки-хилл» из последнего номера «Монро Джорнал». Можно точно сказать, что это был ее самый любимый раздел в газете. В колонке подробно описывались приезды и отъезды большой семьи, которая жила в месте, называвшемся Рокки-Хилл, неподалеку от Монровилля.

«Январь: Дейл и Бренда Джей ужинали в четверг со своими родителями, — первое предложение Нелл прочитала обыденным тоном. — Январь, 5: Кельвин и Дорис Джей в понедельник ездили по делу в Этмор, — тут ее голос задрожал. — Январь, 7: Филип Джей в среду ужинал со своими родителями», — пробивался смех. Нелл сняла очки, откинула голову и расхохоталась. Она рассмешила и всех нас тоже. Это не был издевательский смех. Я постепенно поняла, что это было развлечение, полное нежности и любви к тому, что казалось в подобных вещах одновременно и абсурдным, и глубоко человечным.

Нелл успокоилась и продолжила: «Дейл и Бренда Джей ходили во второй половине дня в среду в гости. Дорис, Лиза, М. К. Коули с детьми недавно посетили свою бабушку, Эффи Ли Данн». Нелл снова зашлась от смеха. Когда ее смех превратился в контролируемое хихиканье, она сообщила нам новости от 10 января: «Дейл и Бренда Джей были в субботу вечером на концерте в Мобиле. Джо Шайвер был в Мобиле у своего доктора. Раньше на этой неделе он сопровождал Слика Лайнэма к доктору в Пенсаколу».

Еще один визит к родителям и три посещения врача, и Нелл прочитала нам всю колонку «Рокки-Хилл Ньюс». Ее смех был заразителен. Кенни присоединился. Я тоже. И Ханиэль издал басовитый смешок.

«Благослови их Господь», — сказала Нелл. Она все еще хмыкала, откладывая «Джорнал» и выходя на минутку в другую комнату. Проходя мимо Кенни, она весело погладила его стриженый ежик.

Затем началась реклама средства от нарушения эрекции. Это был первый суперфинал, в котором в центре всех рекламных пауз находились виагра и подобные ей лекарства. Сегодня мы настолько привыкли к рекламе, что удивление и невысказанное смущение, которое мы ощутили в тот момент, сегодня могут показаться почти эксцентричными. Я молча благодарила судьбу, что Алиса из-за плохого слуха не слишком сосредотачивалась на рекламе. Показ по телевизору рекламы лекарств, выдаваемых по рецептам, уже вызвал большие споры. Но теперь это? Через пару минут, когда все еще шла рекламная пауза, Нелл вернулась в гостиную. Она остановилась и уставилась на экран. «Это что, реклама…», — удивленно начала она. Затем остановилась. Поняла. Джуди посмотрела на Кенни, потом на меня. Я пожала плечами.

Мы облегченно вздохнули, когда на экране снова появилось футбольное поле. Мы почти не разговаривали, а только слушали. Толпа громко кричала. Комментаторы прижимали руку к наушникам, рассуждая о том, что этот матч может изменить положение «Пантер».

К перерыву «Пантеры» вели со счетом 14:10. На экране появились Дженет Джексон и Джастин Тимберлейк. Они раскачивались под ее песню «All for You» и завораживающую «Rhytm Nation». Когда Тимберлейк пел последнюю строчку своего хита «Rock Your Body», он ухватился за бюстье Джексон, То, что произошло после этого, очевидно не было запланировано. «К концу песни ты будешь голой», — пропел он, рванул и обнажил правую грудь Джексон. Телевизионные камеры быстро отключились.

Я этого не видела, так как в это время помогала Джуди, и вернулась в гостиную, когда там все уже шумели. «Неужели правда?» — спросил кто-то. «Кажется да», — последовал ответ.

Если Алиса все это и воспринимала, то не подавала ни малейшего знака. Нелл, казалось, реагировала на все эти события суперфинала со смесью удивления, ужаса и плохо скрываемого удовольствия, точно в таком порядке. Мы больше об этом не говорили. Она могла время от времени среди друзей рассказать двусмысленный анекдот, но при этом оплакивала упадок определенных видов общественных приличий. «Она все больше раздражается, — сказал мне Том в одном из наших первых интервью, — из-за того, что страна и культура становятся все более грубыми и непристойными».

Во время рекламных пауз и концерта в перерыве Алиса или разговаривала, или утыкалась в лежавшую рядом на столике книгу, которую я вручила ей, как запоздалый подарок на Рождество. Она проводила своими скрюченными от артрита пальцами по фотографиям в книге Томаса Пакенхэма «Удивительные деревья по всему миру» и изучала сопроводительный текст. На обложке был изображен пожилой человек в туристических ботинках у подножия огромной секвойи, смотревший наверх и казавшийся очень маленьким. Я немного наклонилась к Алисе и сказала громко, чтобы она могла меня услышать: «Это в честь вашего самого удивительного дерева».

«Деревом Алисы» ее друзья называли гигантский, широко раскинувшийся живой дуб, которому, как предполагали, могло уже быть несколько сотен лет. Это дерево не принадлежало никому из ее знакомых. Оно даже не росло на главной дороге. Оно отбрасывало свою тень на большую часть широкого двора в городе Юрайя, в сорока пяти минутах езды на юго-восток от Монровилля. Просто много лет назад оно ее потрясло, и она любила во время прогулок навещать его и любоваться им. Этот дуб вдохновил Нелл в воскресенье утром во время автомобильной прогулки на замечание о двух сестрах: «Мы обе можем наслаждаться красотой и не стремиться обладать ей». Как только она это сказала, я поняла, что никогда не забуду эти слова.

Этот матч запомнился надолго не только из-за короткой демонстрации обнаженного тела и рекламы фармацевтической новинки для мужчин. Счет был скользким. «Пэтриотс» почти победили «Пантер» со счетом 32:29. Уже приближалось время, когда мы должны были занять наши места за «неформальным» обеденным столом Крофтов, тем, который стоял на большом ковре между кухней и гостиной.

Пока комментаторы разбирали игру, Алиса снова углубилась в свою новую книгу фотографий. Нелл наклонилась над креслом Алисы и оперлась левой рукой о подголовник. Так ее лицо склонилось ближе к Алисе.

— Алиса, — нежно и весело спросила Нелл, — ты готова отложить свои деревья?

Алиса улыбнулась. Она не была готова. Пока что нет. Уже почти наступило время ужина, и Нелл хотела есть. Через несколько минут в ее голосе уже зазвучало отчаяние, и она попыталась снова.

— Алиса, ты отложишь свои деревья?

Она отложила.

Когда мы еще сидели за столом после десерта, Нелл тепло поблагодарила Ханиэля и Джуди.

— Я думаю, нам пора, — сказала она. Нелл немного отклонилась от прямоугольного стола. Я видела, как весело сверкали ее глаза, когда она объяснила:

— Одной из нас завтра надо на работу.

За столом на мгновение установилась тишина, а затем взорвался понимающий смех. Все посмотрели на Алису. Это ей в ее девяносто два года надо было завтра работать.

Той ночью, когда все три Крофта сладко спали, я лежала в комнате для гостей и не могла уснуть. Была уже почти полночь, темно и тихо. Самые лучшие дни всегда оставались у меня в памяти благодаря звукам, даже такой день, как тот, что только что завершился.

У меня в ушах все еще раздавались эти звуки. Слегка хрипловатый голос Нелл перед игрой, когда она читала вслух «Новости Рокки-Хилл» и не смогла дочитать, потому что была охвачена заразительным смехом, и Джуди, которая подхватила: «О, Нелл!».

Во время рекламы Ханиеэль наклонился к Алисе, чтобы прокомментировать игру, его низкий голос смешался с ее тихим скрипучим, и это уже были не банкир и юрист, которые когда-то работали вместе, а старые друзья, обсуждавшие футбол беззаботным воскресным вечером. Тихое постукивание барабанных палочек Кенни «тра-та-та» по ковру в гостиной.

Кружок близких друзей Нелл был группой обычных людей, весьма разнообразных, так как в него входили парикмахер на пенсии, сотрудник аптеки, бывший библиотекарь и бывшая бухгалтер, которая одновременно была женой вышедшего на пенсию президента банка. Никого особенно не волновало их социальное положение. Нелл была шокирована, когда одна из уважаемых в городе женщин слегка презрительно отозвалась о ее непретенциозных приятелях, как об «этой компании».

Когда за два с половиной года до этого мы с Терренсом взяли в Атланте машину напрокат и склонились над картой, чтобы найти на ней Монровилль, то невозможно было даже представить, что я проведу день с этой компанией, столь расслабленной, но, безусловно, не фамильярной. Я была удивлена — мне было приятно, я была в восторге, но прежде всего удивлена, — когда незнакомые мне люди, о которых я ничего не знала, открывали мне двери своих домов, и те, с кем я обсуждала сестер Ли и местную жизнь, становились моими новыми друзьями. Некоторые из них по прошествии времени, множества разговоров и совместных переживаний стали действительно близкими друзьями.