Узнать пересмешника. Жизнь с Харпер Ли

Глава третья

На следующий день у меня в «Бест Вестерн» раздался звонок.

— Я слушаю.

— Мисс Миллс?

— Да, это Марья.

— Говорит Харпер Ли. Вы произвели сильное впечатление на мисс Алису. Может быть, мы могли бы с вами увидеться?

Мне показалось, что я подняла трубку и услышала: «Алло. Говорит волшебник из страны Оз». Я ощутила мощный прилив адреналина. Я сделала над собой усилие, чтобы мой голос не стал звучать на несколько октав выше.

— Это было бы прекрасно.

Голос на другом конце провода звучал чуть хрипловато и почти музыкально, за годы, проведенные в Нью-Йорке, ее акцент жительницы Алабамы ничуть не уменьшился. И было совсем не похоже, что она стеснялась.

Она сказала, что это будет не интервью для моего газетного материала, а просто возможность познакомиться.

— Я могу прийти в 11 утра? В «Бест Вестерн»?

— Прекрасно. В любое время, когда вам удобно.

— Договорились. Увидимся в одиннадцать.

Я повесила трубку и попыталась успокоиться.

Я позвонила Терренсу, потом Тиму в Чикаго. Кто мог такое представить себе? Это было восхитительно, и в то же время немного пугающе.

Тим и Терренс отреагировали одинаково: «Что? Правда?»

Тем вечером, лежа в постели, я снова открыла роман. Я залезла под одеяло и сразу оказалась заворожена ритмом его прозы и жизнью Мейкомба тридцатых годов.

Меня не волновало, на каких условиях мы встречаемся, я была в восторге от возможности познакомиться с этой загадочной легендарной литературной личностью, с женщиной, чья книга уже давно так много значила для миллионов людей. Я вообще никогда не надеялась, что мне удастся поговорить с ней, множество репортеров год за годом приезжали в Монровилль до меня и уезжали, сумев описать только, как они охотились за Харпер Ли.

На следующее утро я просмотрела свои записи. Я подумала, что она может спросить, с кем я разговаривала.

В назначенное время в мою дверь постучали.

Я открыла дверь комнаты. Внутри было темно, а снаружи ярко светило солнце. Я заморгала. Передо мной стояла женщина, выглядевшая очень солидно и практично: короткие седые волосы, большие очки, черные кроссовки на липучках. Короткая и прямая челка на лбу. Она была плотного телосложения и скорее высокая. На ней была простая белая хлопковая кофта и простые бежевые брюки. Губы чуть-чуть подкрашены, но больше никакой косметики ни украшений.

— Добрый день, — сказала я, — пожалуйста, заходите.

— Мисс Миллс, — она улыбнулась и зашла в прохладную комнату. Я закрыла дверь.

— Мне очень приятно с вами познакомиться, — сказала я, — не хотите присесть?

Я указала на маленькую тумбочку. Большого выбора не было. Рядом со столом у стены напротив кровати стоял стул, а кроме него можно было сидеть только на перекошенной тумбочке. Входя в комнату, вы сразу на нее натыкались. Я поставила стул к окну, и Харпер Ли села слева от меня, к нему лицом.

— Если хотите, можно открыть, чтобы было светлее, — неуверенно сказала я. Может быть, ей будет приятнее находиться в уединении за закрытыми занавесками.

— Нет, спасибо. Все в порядке.

Судя по тому, что я читала, можно было предположить, что она должна быть очень замкнутой или же очень сердитой из-за того, что я приехала в ее город, и она, конечно же, не побоится выразить свое недовольство.

Ничего подобного.

Ее голос обладал приятной мелодичностью, и хотя пока мы здоровались она вела себя сдержанно, как только начался настоящий разговор, она тут же стала вполне приземленной и уверенной в себе. Она почти слово в слово повторила то, что уже сказала мне по телефону:

— Да, вы произвели впечатление на мисс Алису.

— Она чудесная.

— Я так понимаю, что вы долго разговаривали.

— Да. Я как раз написала ей записку, — я кивнула в сторону стола, — я изучаю город и обещала держать ее в курсе. Она посоветовала мне поговорить с Дейл Уэлч и с преподобным Баттсом.

Она нахмурилась и наклонилась ко мне поближе.

Что я сказала не так?

— Простите. Я не расслышала.

Я повысила голос.

— Ваша сестра посоветовала мне поговорить с Дейл Уэлч и преподобным Баттсом.

Она еще сильнее нахмурилась и прижала руку к правому уху.

— Что?

У кондиционера, находившегося справа от меня прямо под окном, кажется, было два режима работы: шумный и выключенный. Я выключила его. Громкий грохот и выброс воздуха неожиданно прекратились. Это было безрассудное решение для лета в южной Алабаме, но оно сработало.

— Так лучше? — спросила я. — Если воздух слишком нагреется, я могу снова его включить.

Она расслабилась и улыбнулась.

— Нет, теперь лучше.

Алиса рассказала ей о нашей беседе.

Прежде чем мы начали по-настоящему разговаривать, она все расставила по своим местам: это не интервью.

— Я просто пришла к вам в гости.

Я согласилась и рассказала ей о программе «Одна книга, один Чикаго».

Я упомянула показы фильма. Мне очень понравился рассказ Грегори Пека в документальном фильме о его знакомстве с Ли и о съемках «Убить пересмешника».

При упоминании Пека она наклонилась вперед. Ее глаза засияли.

— Он прекрасный, правда?

У нее ко мне было не меньше вопросов, чем у меня к ней. Она хотела побольше узнать о программе «Одна книга, один Чикаго» и расспрашивала меня о директоре программы Мэри Демпси, с которой они общались. Кроме того, она интересовалась подробностями моего пребывания в городе, спрашивала, куда я ходила, кто со мной разговаривал, и что эти люди сказали. У меня не было ощущения, что меня допрашивали, она разговаривала непринужденным тоном.

Я поинтересовалась, что она думает о сегодняшнем Монровилле.

— Я читала, что когда готовились съемки фильма, они решили, что Монровилль слишком сильно изменился по сравнению с тридцатыми годами, и не стоит здесь снимать.

Она скривилась, как будто съела что-то кислое. У нее появилось чуть детское выражение лица, не ребяческое, но оживленное, приятно возбужденное. В то же время она говорила почти официально.

— Это не тот Монровилль, в котором я выросла. Мне он совершенно не нравится.

Она явно была не из тех людей, которые говорят обиняками.

Мы немного поговорили о том, как изменился характер города. Она сказала примерно то же, что и Алиса, о постоянном внимании, которым они были окружены, и о том, как это было для них трудно. По ее словам, «выносить это сорок лет довольно тяжело».

Чувствовалось, что у нее потрясающий интеллект. Мне хотелось услышать ее мнение по многим вопросам. Но в тот первый день я продвигалась вперед крайне осторожно. Я помнила о ее знаменитой замкнутости. Но вот она сидела передо мной, и я чувствовала себя легко. Позже я поняла, что это она задала тон нашему разговору.

— Алиса рассказала мне немного о ваших родителях и о Финчбурге. И о Бернт-Коттон.

Это был соседний маленький городок, который правда все-таки был отмечен на картах. Мы вместе посмеялись над некоторыми выразительными названиями городов в Алабаме. Она сожалела, что этот местный колорит постепенно уходил в прошлое. Затем она заметила, что девелоперы часто называли новые районы в честь разрушенных ими же мест. Как она сказала, многие заасфальтированные «Дубовые рощи» стоят там, где когда-то рухнули дубы.

Мэр Дейли был не единственным известным жителем Чикаго, заявившим о своей любви к книге «Убить пересмешника». Опра Уинфри говорила, какое впечатление на нее произвел этот один из самых ее любимых романов. Я слышала, что она хотела взять его для обсуждения в своем невероятно популярном телевизионном книжном клубе, но автор не разрешила.

Ли подтвердила, что это правда.

— Мы с ней встречались и вместе обедали.

По ее словам, они обсудили просьбу Уинфри за обедом в нью-йоркском отеле «Уолдорф Астория». Ли отказала, но на нее произвели впечатление хорошее знание героев и любовь Уинфри к книге.

— И как она вам? — спросила я.

— Ну для девочки, для чернокожей девочки, выросшей в бедности в Миссисипи, то, чего она добилась… — она помолчала, — это удивительно.

Сколько я себя помню, Уинфри всегда была могучей культурной силой. Если не учитывать, где и когда она росла, в то время невероятным было представить, что она станет невообразимо влиятельной и богатой.

Ли размышляла вслух о том, почему мы с Алисой так быстро нашли общий язык. Она тыкала указательным пальцем в воздух, как будто нажимала на невидимый дверной замок — скоро я узнаю, что этот жест был для нее так же привычен, как дыхание, — и сделала мне настоящий комплимент, если вспомнить о характере той женщины, с которой она меня сравнила.

— Я знаю, что произошло, — сказала Харпер Ли, — настоящее качество повстречалось с таким же качеством.

Я никогда раньше не слышала такого выражения. Наверное, она сама его придумала.

Я в очередной раз удивилась тому, что она не спешила уходить. Когда она встала и попрощалась, я поблагодарила ее, и она пожелала мне счастливого пути.

Но у нее был для меня еще один подарок.

Она меня обняла. Надеюсь, я не выглядела слишком ошеломленной. А потом она ушла.