Узнать пересмешника. Жизнь с Харпер Ли

Глава двадцать третья

Меня завораживала история семьи Ли, происходившей от рабовладельцев по материнской линии и трудившихся в поте лица бедняков — по отцовской. Получилось так, что выросший неподалеку, во Флориде, А. К. Ли приехал в соседнюю Алабаму, где и завел семью. Но расстояние между двумя семьями было огромным: он начал с того, что помогал родителям на их скромной ферме, а затем занялся правом и стал адвокатом, а в будущем и протитипом Аттикуса Финча для Нелл. Алиса рассказала мне, что ее отец отказывался копаться в земле, даже в саду — такое сильное отвращение он испытывал к земледельческой работе после своего детства на ферме во Флориде. А. К. так и не закончил среднюю школу, не говоря уже о колледже или юридической школе, но он «изучал» право, как это было принято тогда.

Алиса рассказала мне, что темно-коричневое пианино, стоявшее у стены, было первой крупной покупкой, совершейной ее родителями после свадьбы. Музыка много значила для Фрэнсис Каннингем Финч Ли. Некоторые соседи, правда, вспоминают миссис Ли, как тихую женщину, сидевшую часами на передней террасе, и, казалось, ничего не делавшую. Алиса и Нелл рассказывали, как звуки пианино, на котором играла их мать, заполняли собой всю гостиную, и как она любила петь и читать. Ее более привилегированное происхождение дало ей возможность соприкоснуться с искусством, и она с удовольствием передавала любовь к нему своим дочерям.

И в самом Монровилле, и в прессе много рассуждали о душевном здоровье Фрэнсис Ли и о том, как оно повлияло на воспитание Нелл. Эта тема поднимается в биографии Трумена Капоте, написанной Джеральдом Кларком, а затем еще раз в изданной в 2006 году Чарльзом Шилдсом биографии Харпер Ли. После того как ее второй ребенок стал плохо развиваться, у Фрэнсис произошел нервный срыв. Раньше никто не писал о том, что произошло с маленькой Луизой. Я внимательно слушала все, что Алиса была готова рассказать мне по этому поводу. Она хотела все прояснить и сделать это под запись, так как миф о матери особенно волновал обеих сестер. В интервью, которые они давали мне до моего переезда в Монровилль, и после того, как я поселилась рядом с ними, и в наших разговорах часто возникала тема страданий Фрэнсис и того, что это значило для Алисы, Нелл и всей остальной семьи.

Алиса была здоровым ребенком, а Луиза нет. Она плохо развивалась, и А. К. и Фрэнсис все больше тревожились. Они не понимали, что делать, и были совершенно обессилены.

— Мама заболела, — рассказывает Алиса, — потому что Луиза ничего не ела, плакала двадцать четыре часа в сутки и теряла вес. Мама думала, что вот-вот потеряет ребенка, и постоянно тревожилась. Она не могла отойти от плачущей девочки. Понимаешь, на ее глазах ребенок умирал от голода, и доктора не могли понять, что происходит. Они прописывали ей все возможные виды детского питания, которые только тогда существовали.

Ничего не помогало. А. К. целыми днями работал. Дома он ухаживал за своей женой, пятилетней Алисой и малышкой Луизой.

— Я не знаю, как он все это выдержал, — говорит Алиса, — потому что он тоже никогда не отдыхал, а малышка все время кричала.

В отчаянии они обратились к специалисту.

— Ну, вот, в конце концов они поехали в Сельму к знаменитому педиатру, доктору Уильяму У. Харперу. Он поставил правильный диагноз и разработал сложный алгоритм питания для малышки, которая, как рассказывал папа, сразу же ей понравилась, она начала есть и перестала плакать.

Френсис испытала облегчение, но осталась совершенно без сил. Она была сильно расстроена и демонстрировала признаки того, что ее семья время от времени называла «нервным заболеванием».

— Да, у мамы это было, — говорит Алиса, — она просто рухнула. И нас отправили к бабушке в Финчбург.

И снова семье Ли пришлось сражаться с серьезной болезнью и обращаться за помощью к специалисту. В то время, когда душевные болезни часто путали с недостатками характера, для такого решения понадобилось большая сообразительность. Люди, страдавшие от депрессии, повышенной тревожности и других подобных заболеваний обычно не могли рассчитывать ни на диагноз, ни на правильное лечение. Но с Фрэнсис все было по-другому, она лечилась в Мобиле, сначала в больнице, а затем амбулаторно.

По правде говоря, доктор Харпер спас не только малышку Луизу, но и семью из четырех человек, в которой Фрэнсис испытывала приступы психического заболевания, А. К. был завален работой, лишен сна и вынужден заботиться о больной жене и двух маленьких дочках. В этом отношении, как и во многих других, семья Ли незаметно опередила своих современников. Фрэнсис, по словам Алисы, смогла снова обрести эмоциональное равновесие.

Не только А. К. обогнал свое время, так же поступила и Фрэнсис, которая смогла вылечиться. Она прожила год в разлуке с семьей у родственников рядом с Мобилом.

Жизнь А. К. похожа на жизнь Аттикуса не только из-за его юридической практики. В течение какого-то времени он день за днем выполнял обязанности отца-одиночки, заботясь об Алисе и малышке Луизе с помощью чернокожей женщины, напоминающей Кальпурнию из романа, и соседей, которые все знали друг о друге, и хорошее, и плохое.

Через несколько лет, когда здоровье Фрэнсис уже давно стабилизировалось, они с А. К. решили завести еще двух детей. Луизе было пять, когда родился Эд. Еще через пять лет у Ли родился их четвертый и последний ребенок, девочка.

А. К. и Фрэнсис были так сильно благодарны доктору Харперу, что, когда маленькая сестренка Луизы появилась на свет в спальне на втором этаже на Алабама-авеню, родители дали ей второе имя Харпер.

Нелл Харпер Ли родилась 28 апреля 1926 года.

Все мальчики и девочки, которых назвали Харпер в честь Харпер Ли, должны знать, что имя связывает их не только с писательницей, но и с теперь забытым педиатром из Сельмы, который в 1916 году спас тяжело больную малышку по имени Луиза Ли.

Сестры Ли, столько лет хранившие молчание, начали разбивать мифы о своей матери и о своей жизни вообще. По желанию Нелл я однажды отправилась в старое здание суда с разведывательной миссией. Там в стеклянной витрине был выставлен один из экспонатов — словарь, который А. К. Ли, как там утверждалось, подарил молодому Трумену. Как только Трумен слышал неизвестное ему слово, он вытаскивал из кармана словарь и находил там его.

Это очаровательная история, но есть одна проблема.

— Чушь, — сказала Нелл, когда я показала ей фотографию словаря, — этого никогда не было.

По ее словам, отец никогда ничего подобного не делал.

Алиса рассказала мне, что книга тети Капоте Марии Рудисилл вызвала у нее такое отвращение, что она сожгла ее в куче осенних листьев на заднем дворе. Рудисилл сначала издала книгу «Трумен Капоте: история его странного и экзотического детства, написанная тетушкой, помогавшей его воспитывать», а затем «Южные призраки Трумена Капоте».

Как только начинаешь знакомиться с историей нескольких поколений семьи Ли, то узнаешь и о чернокожих женщинах, связанных с этой семьей.

Однажды в воскресенье Том сопровождал меня с Алисой во время долгой поездки по Бёрнт-Корн, Финчбургу, Скрэтч-Анкл и некоторым другим городкам. Когда мы ехали по дороге к Финчбургу, Алиса показала мне маленькую белую церковь.

— Когда я была маленькой, эта церковь много значила для меня. Это была церковь кухарки моей бабушки. Церковь Хенепин. Я играла с дочерью Хенепин по имени Фанни Ли, ее назвали в честь моей мамы.

Алиса хотела, чтобы я поняла — расовые отношения на Юге были не такими простыми, как их часто изображают. Она сказала мне:

— С Джулией все тоже самое. Никто и не подумал бы позволить ребенку невежливо с ними разговаривать. Моя бабушка строго бы меня отругала. Когда я росла, у нас всегда была кухарка, а часто еще и кормилица для малышей, и мама буквально растерзала бы нас, если бы мы были грубыми и невежливыми с этими людьми.

Том Баттс с заднего сиденья рассказал о своем собственном подобном опыте.

— Меня однажды выпороли за то, что я пререкался со старым чернокожим. Нам внушали уважение, но в то же время четко проводили границы.

Позже, когда Том стал проповедником в церкви рядом с Мобилом и поддерживал интеграцию, то однажды он обнаружил в своем дворе горящий крест[5]. Это было в 1957 году, но даже в 1984 к его двери прибили карточку с буквами «ККК», на которой было написано: «Мы следим за тобой, и нам не нравится то, что мы видим».

Алиса вспоминала, как преданны были их семье работавшие у них мужчины и женщины.

— В то утро, когда умер мой отец, — в раннее воскресное утро пятнадцатого апреля 1962 года было Вербное воскресенье, — еще и часа не прошло, как ко мне зашла работавшая у меня чернокожая женщина в белой одежде: «Мисс Алиса, я сделаю все, что в моих силах». Такую преданность нельзя забыть.