Глава четвертая

К этому моменту отношения сестер Харпер и Алисы Ли просто заворожили меня. Даже в их возрасте было видно, что Алиса была степенной, ответственной старшей сестрой, а Нелл Харпер — оживленной, спонтанной младшей. Алиса на пятнадцать лет старше, и она была для Нелл и сестрой, и матерью. Алиса большую часть своей жизни прожила в Монровилле, и они с Нелл по несколько месяцев в году жили в одном доме. Остальное время Нелл проводила в своей квартире в Нью-Йорке. Финансовыми делами Нелл Харпер в основном занималась Алиса. По ее словам, сестру эти вопросы совершенно не интересовали.

Они были абсолютно разными как по темпераменту, так и по тем путям, которые для себя выбрали. Нелл уехала из Монровилля в 1944 году, поступив в Хантингдон колледж в Монтгомери, где до нее училась и Алиса. Через год Нелл поступила в университет Алабамы в Тускалузе и стала изучать право. Летом 1948 года она училась в Оксфорде и влюбилась в Англию.

Они с Алисой обожали английскую историю и литературу. У них были глубокие английские корни, восходившие к баронам, которые на Раннимедском лугу повлияли на историю, заставив короля Джона подписать в 1215 году Великую хартию вольностей, ограничившую его власть. Чем больше Нелл и Алиса узнавали об истории Британии, тем больше им хотелось знать. Так было, когда они учились в школе и колледже, так было в течение последовавших за этим десятилетий, когда они постоянно читали. Алиса изучила семейную генеалогию и пришла к выводу, что их предок спустя четыреста лет после Великой хартии, был одним из ученых, помогавших переводить Библию короля Иакова для англиканской церкви. Нелл была уверена, что это лучший перевод. Вот и все, спорить тут не о чем.

После Оксфорда Нелл вернулась к изучению права в Тускалузе, но ушла, когда ей оставался всего один семестр до получения диплома. Ее интересовали философия и человеческие драмы, связанные с правом, а не сухие технические подробности. Как вспоминала Алиса: «У нее засвербило желание писать».

Вернее, она решила посвятить себя писательскому делу. Она уже барахталась в этом море, пытаясь записать рассказы, которые они с Труменом придумывали в детстве. В университете Алабамы она писала для студенческого юмористического журнала «Рэммер Джэммер» и редактировала там тексты. Как и Алиса, она всю жизнь писала письма. «Ее письма, — сказал мне позже ее друг Том — похожи на рассказы. У нее удивительные повествовательные способности».

И вот, молодая темноволосая двадцатитрехлетняя женщина уехала в Нью-Йорк, поселилась в доме без лифта и горячей воды, и стала работать клерком, принимая заказы на авиабилеты. Прошло несколько лет прежде, чем она смогла бросить эту работу и полностью посвятить себя писательскому делу, и случилось это в результате развития событий, достойных рассказа О. Генри. Харпер Ли проводила Рождество 1956 года в доме у своих друзей Джой и Майкла Браунов. На елке в их гостиной она обнаружила адресованный ей конверт. В нем была простая записка: «Мы дарим тебе один год, который ты можешь не работать и писать все, что захочешь. С Рождеством».

В декабре 1961 года Ли описала этот поворотный момент для журнала «МакКолл» и назвала его «прекрасной и идеальной возможностью начать новую жизнь». «Я подошла к окну, потрясенная совершившимся чудом, — написала она. — В этой записке была слышна их вера в меня. Я должна была сделать все, чтобы не подвести их». Они хотели сделать ей подарок, но она настояла на том, чтобы позже вернуть им деньги. Брауны всю жизнь были ее друзьями и заменили ей в Нью-Йорке семью. Когда в 2007 году Нелл отправилась в Белый дом, чтобы получить Президентскую медаль Свободы, Брауны присутствовали на этой церемонии.

Нелл помогала деньгами многим людям. Алиса рассказала мне, что ее сестра тайно жертвовала большие суммы денег благотворительным обществам, а затем я узнала, что она многим помогла получить образование. Эти люди так никогда и не узнали, кто был их благодетелем. Она предпочитала творить добрые дела тихо. Некоторые ее пожертвования распределяла методистская церковь. Другие постоянные взносы без шума отправлялись местным благотворительным фондам и другим организациям. Но это будет позже. Когда Нелл переехала в Нью-Йорк, то у нее было мало денег, и она жила скромно. Скромно она жила и после неожиданного успеха ее книги, когда речь шла о тратах на нее саму. В Монровилле она покупала одежду в местном «Уолмарте» и в аутлете «Вэнити Фэйр». На Манхэттене она иногда ездила на такси, но в большинстве случаев пользовалась автобусами.

Сначала в Нью-Йорке в пятидесятые годы Ли пыталась писать рассказы. Затем, по предложению ее литературного агента Мориса Крейна, она переработала один из них и со временем получился «Убить пересмешника». В течение какого-то времени роман просто назывался «Аттикус». Она писала роман на Манхэттене и в Монровилле, где ей надо было заботиться о заболевшем отце. Когда она в первый раз предложила свой роман компании Дж. Б. Липпинкотт, то ее попросили переделать книгу. В конце концов ее опубликовали в июне 1960 года. Она думала, что роман ждет «быстрая и милосердная смерть от рук критиков».

Но все оказалось не так. Нелл Харпер Ли, сорванец, когда-то носившийся по Монровиллю благодаря ногам и по всему миру — благодаря воображению, теперь стала литературной знаменитостью Харпер Ли. Критик «Нью-Йорк Таймс» восхвалял ее «продуманную защиту межрасового взаимопонимания» и «мягкую привязанность, богатый юмор и глубокое понимание семейной жизни в маленьком городке в Алабаме». Рецензент, Фрэнк Г. Лайелл, также написал: «Диалоги таких разных героев мисс Ли доставляют постоянное наслаждение своей аутентичностью и мгновенно позволяют нам узнать эту личность». Лайелл, однако, отметил, что «заслуженная мисс Ли похвала должна быть уравновешена замечанием о том, что часто изложение Глазастика приобретает переработанную, гомогенизированную, безличную бесстрастность, которая совершенно не соответствует веселому и импульсивному подходу к жизни молодой повествовательницы. Кроме того, некоторые сцены дают возможность предположить, что мисс Ли в глубине души подумывает о Голливуде».

Среди материалов, отправленных мной Алисе Ли перед поездкой на юг, был и ксерокс статьи в «Чикаго Трибьюн», в которой выражался безоговорочный восторг перед «захватывающим и на удивление совершенным первым романом писательницы».

Как бы Харпер Ли ни чуралась публичных выступлений, в первые годы после выхода книги она давала интервью, а в 1965 году даже выступила с речью перед несколькими сотнями кадетов Вест-Пойнта.

«Я очень волнуюсь, — начала она свою речь в тот день, — потому что обычно не выступаю в колледжах. Сама мысль о таком выступлении слишком меня смущает. Конечно, можно понять почему: такого человека, как я, приводят в ужас ряды ярких, сосредоточенных, внимательно слушающих студентов, некоторые из которых даже занимаются естественными науками — они будут анализировать каждое мое слово, и смотреть на меня в упор. Поэтому я мудро согласилась приехать сюда, где обстановка куда более расслабленная и доброжелательная, чем в строгом, жестком, подчиняющемся правилам и суровой дисциплине кампусе колледжа»[2].

Кадеты заревели от восторга.

Она производила впечатление остроумной и страстной. В различных интервью она признавалась, что волнуется из-за того, как люди примут ее второй роман. Но она никогда не намекала на то бремя, которое она в глубине души ощущала из-за своей публичной жизни и требований, которые предъявлял ей успех.

Ли покорно совершала поездки, рекламируя свою книгу. Она выступала на радио, давала интервью газетам и водила по своему родному городу журналиста и фотографа журнала «Лайф». Она появлялась на пресс-конференциях и подписывала книги. Через несколько лет после выхода романа она все еще получала письма с вопросами и отвечала на них с характерной для нее смесью непоказной эрудиции и самокритичного остроумия.

Люди хотели знать больше о темноволосой женщине из Алабамы, чья первая книга уже превращалась в настоящий феномен. Каковы были ее планы? Встречалась ли она с мужчинами? Отражают ли отношения между героями книги реальные отношения, существовавшие в ее жизни? О чем она будет писать дальше?

Она проводила много часов, отвечая на письма поклонников и просьбы о новых интервью и выступлениях. Капоте написал своему другу, что она, к сожалению, не радуется своему успеху. Вместо этого она была удручена. Капоте наслаждался своей литературной славой. Ли терпела свою.

Неприятная для нее необходимость наряжаться и заботиться о своей внешности, появляясь на авансцене, стала еще одной причиной для того, чтобы избегать публичных выступлений.

На пресс-конференции в Чикаго, посвященной рекламе фильма, один репортер обратил внимание на ее вес и на то, что она не завивалась. В материалах Чикагской пресс-конференции можно найти описание, сделанное журналистом «Рог», чикагского мужского журнала, в декабре 1963 года: «Появилась Харпер Ли. Ей 36 лет, она высокая и несколько ее лишних фунтов явно нуждаются в "метрекале"». Метрекаль был в тот момент самой модной быстрой диетой. «У нее темные, коротко постриженные прямые волосы, яркие сияющие глаза, она грациозна и ведет себя в духе мятного коктейля».

Когда ее спросили, почему она так медленно работает над следующей книгой, Ли ответила: «Ну, я надеюсь, что доживу до ее публикации».

Вопросы о второй книге стали ей досаждать. Она не продвигалась вперед так, как ей этого хотелось, и предпочитала не раскрывать, о чем будет этот роман, над которым к тому времени она работала уже больше года. Все ждали выхода второго романа, и это ее подавляло. «Когда ты начинаешь, находясь на вершине, — говорила она близким, — то тебе остается только идти вниз».

Казалось свое драматическое решение никогда не публиковать больше никаких книг, она приняла неожиданно, вскоре после огромного успеха «Убить пересмешника». Так же твердо она решила жить, не привлекая к себе внимания, и тогда пошел отчет ее полувекового молчания. Но на самом деле она постепенно пришла к мысли о том, что ей не надо больше печататься. Когда я узнала поближе Нелл и ее друзей, то поняла, что это не было единовременным важным решением, и что образ ее жизни был определен целым набором мелких решений, принятых в различные моменты жизни. В течение многих лет она думала, что, может быть, напишет вторую книгу.

В тридцать четыре года Харпер Ли достигла потрясающего успеха, и перед ней открывались необычайные перспективы. Конечно же, она собиралась писать и дальше. Она хотела еще раз внимательно присмотреться к сложностям характеров своих героев и того общества, в котором они жили. В «Убить пересмешника», как и в своей будущей книге, она предполагала использовать богатые особенности известного ей глухого уголка Юга и с их помощью рассказать об универсальных ценностях.

«Я надеюсь, что каждая моя следующая книга будет лучше другой, — сказала она полушутя одному интервьюеру в 1964 году, — я просто хочу быть Джейн Остин южной Алабамы».

Затем — молчание.

«От нее так многого хотели, — вспоминает Алиса, — люди приглашали ее выступать на разных собраниях. А ее это приводило в ужас».

Ли отошла от общественной жизни и никогда больше ничего не публиковала.

И вот уже полвека читатели и журналисты, пытаясь разгадать загадку, задают один и тот же вопрос: что же произошло? Она не отвечает на него, во всяком случае публично.

Загрузка...